Текст книги "Птичка тари"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Лиза пожала плечами, как делала Ив.

– Молочник спрашивал: «Ты не страдаешь от жары?» Он повторял это каждый день, должно быть, подхватил где-то эту фразу. Работа и в жару не прекратилась. Люди усердно трудились в Шроуве, расчищая завалы, и все приобретало нормальный вид. Они даже посадили новые деревья в парке и внизу, у реки. Деревья принялись очень хорошо, потому что в низине земля пропиталась влагой. Даже Ив сказала, что все не так плохо, как ей представлялось. А мистер Фрост сказал, что нет худа без добра и теперь, когда большие старые деревья исчезли, открылись пейзажи, которыми прежде нельзя было любоваться. Я думаю, что это было самое длинное предложение, которое я услышала от него за все годы.

Джонатан проводил много времени в Шроуве в тот год. Было просто забавно, что он, казалось, не замечал, что я все время нахожусь дома. Я имею в виду, май, июнь и июль, когда все дети моего возраста ходят в школу. И точно так же он, казалось, не замечал, что во время его пребывания в Шроуве миссис Купер не приходит убираться, хотя один раз он прожил там около двух недель. Полагаю, всю жизнь он был окружен людьми, прислуживающими ему, он принимал как должное, что все сделано, убрано, еда приготовлена и одежда выстирана. Он ел вместе с нами, или Ив относила ему еду в Шроув. Она также собирала его вещи для стирки, стирала, гладила и относила ему.

Я ни разу не слышала, чтобы он сказал «спасибо» или выразил благодарность, хотя, возможно, он говорил это, когда меня не было. Мне кажется, что Ив проводила ночи в Шроуве с Джонатаном – в тот его приезд и много раз в будущем. Если она это делала, то уходила из сторожки после того, как я засыпала, и возвращалась рано утром. Все вошло в прежнее русло, как было до его женитьбы на Виктории, или Ив думала, что у них все как прежде. Она на это надеялась.

Они часами обсуждали его брак. Они забывали о моем присутствии. Мне не приходилось подслушивать под дверью. Ив всегда расспрашивала его о Виктории и разводе, но я ни разу не слышала, чтобы он хоть словом упомянул о Бруно. И все это время машина Бруно находилась в его конюшне, а мертвое тело Бруно лежало в его лесу. Гнило в его лесу, и черви пожирали его.

– Лиза, – предостерегающе воскликнул Шон, – пожалуйста!

– Извини. У тебя слабые нервы. Яне думаю, что Джонатана это интересовало. Не думаю, что это его заботило. Его интересовал только Джонатан Тобайас, и люди были важны для него только в той степени, в какой они были полезны Джонатану Тобайасу. Может, мы все такие. Верно?

– Я на первое место ставлю тебя, я знаю это.

– Так ли? Это мило. Я хорошо запомнила историю, которую Ив рассказала мне о старом мистере Тобайасе и моей бабушке, и как тогда Ив думала, что они с Джонатаном поженятся. Она не придавала значения тому, что ее мать не получила Шроув, потому что они с Джонатаном собирались пожениться. Ив думала так и когда я была маленькой, а Джонатан приехал на те три недели, и все началось у них снова.

– Она думала, что он женится на ней, когда получит развод. Она семнадцать лет пыталась заполучить его.

17

Когда рассказываешь кому-то историю с продолжением, то нельзя объявить, что вот, дескать, теперь переходишь к периоду, когда ничего особенного не случилось. У твоего слушателя исчезнет интерес к развязке. Лиза каким-то образом понимала это и не стала говорить так Шону. Однако, когда ей было двенадцать и тринадцать лет, ничего особенного не происходило. Ив заставляла ее до седьмого пота зубрить английский, историю и языки. Она научила ее шить и вязать, распускала старые свитеры, чтобы Лиза связала их заново. Они вместе слушали музыку, но не было никаких уроков по рисованию ни карандашом, ни красками, так как это, возможно, напомнило бы о Бруно. Лиза скучала по телевизору и взгрустнула в тот день, когда приехали сборщики мусора и она увидела, как старый телевизор забросили в кузов грузовика. Но ничего значительного не случалось. Никто не приезжал расчищать лес. Рабочие Британской железной дороги разобрали рельсы и шпалы там, где некогда проходила линия, но они не заделали и не загородили туннель, и отверстие туннеля теперь зияло, как вход в пещеру.

Машина Бруно оставалась запертой в каретном сарае. Раз в пять-шесть недель Лиза приходила проверить, на месте ли она. Время от времени она проверяла шкатулку с драгоценностями Ив, чтобы посмотреть, там ли еще золотое кольцо. Оно всегда было на месте. И если Ив не надевала серег, три пары их лежали в шкатулке.

Джонатан приезжал и уезжал. Если он говорил о Виктории, это были только жалобы на то, сколько денег она вытянет из него после развода. Деньги и собственность. Она захочет дом в Алзуотере и, несомненно, получит его. Джонатан прислал открытку из Зимбабве и привез той осенью с собой в Шроув двух человек, которых Лиза прежде не видела, мужчину звали Дэвид Косби, а его жену – Фрэнсис. Они приехали поохотиться.

– Дэвид кузен Джонатана, – объяснила Ив. Лиза знала о кузенах, она читала о них в викторианских романах.

– Он не может быть его кузеном, – возразила она. – Не может, если у Кэролайн не было братьев или сестер и у отца Джонатана их не было.

– Дэвид его троюродный брат. Он сын племянника старого мистера Тобайаса. Он любит Шроув, он любит его почти так же сильно, как я. Я знаю, он хочет, чтобы Шроув принадлежал ему.

– Если он любит его так сильно, почему он не приезжал раньше?

– Он двенадцать лет прожил в Африке, но сейчас приехал домой навсегда.

Лицо Косби было таким же темным и так же отливало коричневатым блеском, как дубовые панели в библиотеке Шроува, в то время как его жена была морщинистой и желтой. «Высохли на африканском солнце», – подумала Лиза, которая только что прочитала «Копи царя Соломона». Они прожили в Шроуве две недели. На этот раз Ив, кажется, находилась в совершенно ином положении. Лиза отметила это, хоть и не смогла сформулировать, в чем состояло различие. Возможно, в том, что все трое, в отличие от Виктории с ее друзьями, не считали Ив служанкой. Она трижды ходила в Шроув обедать – Джонатан выписал через фирму прислугу, которая приезжала и готовила куропаток, подстреленных ими, – а посуду оставляли мыть миссис Купер, приходившей рано утром.

Самое смешное заключалось, конечно, в том, что никакой миссис Купер не существовало, так что Ив приходилось бегать туда, пока они все бродили с ружьями или уезжали на машине, и делать вид, что уборщица существует. Все это выглядело нелепо, и Лиза чувствовала себя неловко.

Вместе с тем у Ив появились странности в те два бессобытийных года. Или, возможно, она всегда была странной, но Лиза не замечала этого, пока была ребенком. Ив для нее была просто Матерью. Теперь, хотя Лиза все еще знала очень мало людей, она понимала намного больше. Она могла сравнивать. Она начала задавать вопросы об их образе жизни в сторожке, в особенности о своем собственном. Почему Ив не хотела никого знать или поехать куда-то? Испытывают ли другие люди такую же страстную привязанность к своему месту, как она к Шроуву? С какой целью ей задают так много уроков, ведь она занималась ими все время, а также по субботам и воскресеньям? Ив учила ее, а Лиза училась часами и в будни, и в праздники. Почему?

Ив прекратила ездить в город. Она нашла бакалейщика, который поставлял продукты раз в неделю, а если он не привозил чего-то, это делал молочник. Она выезжала, очень редко, раз в два-три месяца, только для того, чтобы купить книги для Лизы, по которым та занималась, и по другой, более необычной причине: забрать деньги из банка. Теперь Джонатан пересылал чеки в банк по почте, и позднее Ив забирала деньги и прятала их дома.

Однажды, после того как Ив вернулась после своего единственного за всю зиму визита туда, Лиза увидела, как она входит в маленький замок, держа в руках пакетик из коричневой бумаги. Ив, насколько Лиза помнила, не пользовалась сумочкой. Лиза знала о существовании сумочек только потому, что видела, как их носили Виктория, и Клер, и Фрэнсис Косби. Лиза увидела, как Ив вошла в маленький замок с пакетиком, а вышла минуты через две без него.

Позднее, выбрав время, когда Ив отправилась в Шроув играть роль миссис Купер, Лиза обследовала маленький замок. Он был совершенно пуст. Теперь в нем не осталось никаких признаков пребывания собаки или человека. У Лизы ушло немного времени на то, чтобы найти отошедший от стены кирпич, а за ним железную шкатулку и деньги.

Дюжины банкнотов наполняли коробку, пяти-, десяти-, двадцати – и даже пятидесятифунтовые банкноты. Лиза не пыталась пересчитать их, она видела, что здесь были сотни фунтов. Кроме того, она имела очень слабое представление о ценности денег. Лиза, не задумываясь, сказала бы, что можно было купить на пять фунтов во времена Энтони Троллопа, но не имела представления, что можно было бы купить на них сегодня, хотя и подозревала, что их покупательная способность намного уменьшилась. Ив никогда не упоминала о том, сколько денег она получает от Джонатана. Лиза знала только, что они приходят в виде чеков. Ив отсылала эти чеки в банк, привозила обратно деньги и прятала их здесь, в стене.

Разве банки не созданы для того, чтобы хранить деньги? Лиза на самом деле не знала. Может, все вели себя так же. Может, никто не доверял банкам.

Но Лиза стала замечать, что после этого случая часто наблюдает за матерью, наблюдает за ее поведением, стараясь предугадать, что еще она сделает. Лиза наблюдала за ней, как когда-то подслушивала у дверей. Подслушивать больше было нечего, так как Ив ни с кем не разговаривала, кроме Лизы, и от случая к случаю с Джонатаном во время его редких наездов в Шроув. Иногда Лиза пыталась застать Ив врасплох, наблюдать за ней, когда та не подозревала, что за ней наблюдают. Она обычно ложилась спать рано, потом прокрадывалась вниз и, стоя на лестнице, тайком подглядывала за Ив. Но ни разу не замечала, чтобы та занималась чем-нибудь, кроме обычных повседневных дел: читала, или слушала музыку, или проверяла Лизино сочинение или контрольную работу.

Когда ей исполнилось четырнадцать, Лиза начала задавать себе вопросы: что станет со мной, когда я вырасту? Буду ли я жить здесь с Ив всегда? Когда она научит меня всему, чему можно обучить, английскому, и всей истории, и французскому, и латыни, что мы тогда будем делать? Что я буду делать со всем этим?

– Будь мной, – говорила Ив, – мной, какой я могла бы быть, если бы осталась здесь, счастливой, невинной и доброй.

Хотела ли она быть Ив? Хотела ли она быть такой?

В ту весну, пока Джонатан жил в Шроуве один, лесники вернулись, чтобы расчистить «рощи».

– Бруно был мертв почти три года. Я хотела знать, сколько должно пройти времени, чтобы тело превратилось в скелет, но не знала, как это выяснить. В Шроуве не было ни медицинских книг, ни книг по судебной медицине. Понимаешь, я думала, что если к этому времени от него остались только кости, рабочие, вероятно, не обратят на них особого внимания, если откопают его. Я надеялась, что мешок, возможно, истлел и от Бруно остались только… ну, разрозненные кости.

– Меня поражает, – сказал Шон, – то, как ты говоришь об этом. Красивая юная девушка, как ты, – просто непонятно. Ты как ни в чем не бывало говоришь о смерти и о вещах, которые у других людей вызывают тошноту, говоришь о них так, будто это нормально.

Лиза улыбнулась ему.

– Наверное, это нормально для меня. Мертвые тела не вызывают у меня отвращения. Знаю, меня стошнило, когда волосы Бруно оказались у меня в руках, но это от меня не зависело, это был своего рода рефлекс. Я думаю, так случается даже с начинающими врачами.

– Ты могла бы стать доктором, знаешь это?

– И все еще могу, – ответила Лиза. – Но дело не в этом. Вероятно, других людей в детском возрасте оберегают от зрелища смерти, крови и всякого такого, я хочу сказать, что их так воспитывают, но со мной все было иначе. Тебе следует помнить, что Ив научила меня всему, что знала об академических дисциплинах, но существуют, должно быть, тысячи вещей, известных детям, ведущим нормальный образ жизни и посещающим школу, о которых я ничего не слышала. Немного, – сказала она с изрядной долей гордости, – найдется людей, которые прочитали в оригинале всю «Энеиду» Вергилия и видели, как убили двух человек, до того, как им исполнилось шестнадцать.

Шон слегка отшатнулся. Выражение его лица снова вызвало у нее улыбку.

– Не волнуйся об этом, Шон. Этого нельзя изменить, так уж все сложилось. Я отличаюсь от других девушек и в некоторых отношениях, думаю, всегда останусь другой.

– У тебя теперь есть я. – Шону нравилось повторять это, и, произнося эти слова, он всегда держал Лизу за руку.

– Да, у меня теперь есть ты. Так или иначе, как я уже сказала, мужчины приступили к работе в лесу, и я очень волновалась. Не знаю, что чувствовала Ив. Она постоянно уходила и все свободное от наших уроков время проводила с Джонатаном. Но, как выяснилось, они ничего не нашли. Джонатан распорядился не трогать некоторые бревна и поваленные деревья, чтобы обеспечить среду обитания для фауны. Среди прочих они не тронули и вишневое дерево. Это был просто счастливый случай или удача, назови, как хочешь.

– Удача? – переспросил Шон.

– Удача для Ив, разве не так? Я думаю, что она дожидалась исхода этой операции. Как только она узнала, что там все закончилось благополучно, она попросила Джонатана повторно зарядить аккумулятор на машине Бруно.

– Она сделала это?

– Никакого реального риска не было. Джонатан не подозревал, что Бруно мертв. В глазах Джонатана Бруно просто был богатым молодым человеком, который жил с Ив, которому она надоела или он надоел ей, и он уехал. Правда, он оставил свою машину, но Ив предоставила Джонатану все необходимые объяснения: машина принадлежала матери Бруно, она была старая, там, где Бруно собирался жить, негде было держать машину. Джонатан был, несомненно, доволен, когда ему сказали, что машину заберут, что Бруно приедет за ней и конюшни Шроува освободятся. Зарядить аккумулятор, подключив провода к аккумулятору собственной машины, невысокая цена за такое приятное известие. Лиза не знала, так ли было на самом деле, как она сказала Шону, но это казалось правдоподобным предположением.

Ив ни слова не сказала Лизе о Бруно. Это Лиза подслушала, как Ив говорила Джонатану, что Бруно завтра приедет за своей машиной, в этот день, по случайному совпадению, сам Джонатан возвращался в Лондон.

– Мне было интересно, что она сделает, как собирается управиться с этим. Я даже притворилась, что ушла днем на долгую прогулку, чтобы дать ей возможность убрать машину. Ив вывела машину из сарая и уехала на ней, но только до города. Она вернулась через час с багажником, набитым бакалейными товарами, и оставила машину около коттеджа.

– Что она сказала, когда ты спросила, когда приедет Бруно?

– Я не спрашивала, – ответила Лиза. – Ив ждала, что я спрошу, но я не спрашивала. Я знала, где находится Бруно. Я знала, что он не приедет. Я знала, что его тело лежит в лесу под листьями, которые я набросала вокруг. Мы и словом об этом не обмолвились друг другу. Машина Бруно осталась, и Ив пользовалась ею… мы пользовались ею: однажды она свозила меня в деревню и в город, у меня высыпала сыпь, и пришлось показаться доктору, но она ни разу не упомянула о Бруно, и я тоже. Потом, в один прекрасный день, машина исчезла.

– Как это – «исчезла»?

– Ив избавилась от нее. Не знаю, как и где. Но она должна была это сделать. Ив, вероятно, отогнала машину куда-то ночью. Не представляю, что случилось с машиной. Я не разбираюсь в таких вещах. Я не знаю, как избавиться от машины.

– Просто оставить ее припаркованной где-нибудь, так я думаю. Есть надежда, что ее украдут, – Шон задумался. – Если в конце концов машина попадет к полицейским, они попытаются выяснить имя владельца, и им это удастся, это легко, полицейские сделают это за несколько секунд с помощью компьютера.

– Владелец умер, – подумав, сказала Лиза. – Я имею в виду не Бруно, я имею в виду его мать. Машина все еще была записана на ее имя, как говорил Бруно.

– Не думаю, что полицейские потрудились выяснить, к кому перешла машина, а если и попытались, то не нашли его, верно? Да они и не стали бы искать мужчину его возраста. Посчитали бы, что он уехал куда-то за границу. Твоя мама была хитрой.

– О да, это верно. Если полицейские и искали Бруно, они ни разу не появились в наших местах. Мы ни разу не видели полисмена, кроме того, который приходил расспрашивать о бородатом Хью. Когда умер мистер Фрост, приехала «скорая помощь», а не полиция.

Миссис Сперделл встретила Лизу известием, что ее дочь Джейн только что назначили старшим советником по среднему образованию в совете графства. Ее распирало от гордости. Поскольку Лиза имела очень слабое представление, что означает этот пост, она только улыбнулась и кивнула. Миссис Сперделл сказала, что должность эта равно значна начальнику отдела и жалованье ей будут платить по шкале Соулбери. Это разъяснение лишь увеличило замешательство Лизы.

Хотя два дня назад миссис Сперделл ни словом не обмолвилась о долге милосердия, – а миссис Сперделл постоянно говорила о своих грядущих намерениях, – она объявила, что собирается навестить в больнице подругу. Лиза предположила, что мысль посетить больную возникла только потому, что появились волнующие новости, с которыми надо было с кем-то поделиться. Лизу заинтересовало только, насколько серьезно больна подруга миссис Сперделл, когда она увидела, как ее хозяйка достает из холодильника пожухший виноград и кладет его в чистый пластиковый пакет в качестве подарка.

Как только миссис Сперделл ушла, Лиза приняла ванну. Потом она направилась в кабинет мистера Сперделла, чтобы посмотреть, нет ли у него новых книг, и провела счастливые полчаса, читая рассказ Джона Мортимера. Речь в нем шла о судебных заседаниях, барристерах и судьях, и перед Лизой открылся новый, неизвестный для нее мир. Рассказ навел ее также на размышления об Ив, и она стала гадать, когда какие-то сведения о ней появятся в газетах. Сколько времени должно пройти, прежде чем Ив предстанет перед судом?

Чтобы сэкономить на покупке газеты, Лиза всегда просматривала газету мистера Сперделла. Как обычно, никаких известий об Ив не было. Пора спуститься вниз и приняться за уборку, но прежде чем приступить к ней, Лиза отыскала в телефонном справочнике Джейн Сперделл. Впервые она разыскивала кого-то в телефонном справочнике, но это оказалось нетрудно. Значилась она в нем дважды, не на «мисс», а на «Др. Дж. Э. Сперделл». А адрес ее Лиза не смогла бы забыть. По странному совпадению, и, возможно, это было хорошим предзнаменованием, номер дома Джейн был таким же, как год Лизиного рождения, а название улицы было знакомо с детства: 76, Шроув-роуд.

Лиза никогда не забудет этот адрес, но зачем он ей? Возможно, дело в том, что Джейн понравилась Лизе, она понравилась ей больше всех других женщин, которых она знала, за исключением Ив. Конечно, это было нетрудно, если учесть, что другими женщинами, которых она знала, были Хетер, Виктория и Фрэнсис Косби, а также миссис Сперделл. Если тебе нравится человек, решила Лиза, то хочется знать о нем как можно больше.

Миссис Сперделл заставила ее ждать, она обыскивала одну сумочку за другой в поисках пятидесяти центов. Из-за этого Лиза опоздала, и Шон уже стоял на тротуаре, когда она добралась до супермаркета. У него появились для нее новости, он был очень взволнован, но не хотел делиться с ней, пока они не сядут в машину и не поедут домой.

– Меня хотят послать на учебные курсы.

– Кто?

– Мое начальство. Это учебные курсы для управленческого аппарата. Они довольны мной, тем, как я справляюсь с работой, и тем, что всегда прихожу вовремя, и всякое такое. Это в Шотландии, шестимесячные курсы, и есть надежда, что, окончив их, если у меня все пойдет хорошо, я продолжу обучение там, это называют второй стадией.

Лиза не знала, что сказать. Она не очень понимала, поэтому молча слушала.

– Я ничего не говорил тебе об этом, любимая Я не слишком-то много рассказывал о себе. Но я всегда считал, что рассказывать особо нечего, если ты понимаешь, что я имею в виду… ну, чепуха, если быть совсем честным с тобой. В школе от меня было мало толку, и я бросил ее, как только мне исполнилось шестнадцать. До этого много месяцев я сачковал. Никто и не ждал, что я получу свидетельство о среднем образовании, я хочу сказать, это было бы смешно. Я даже и не мечтал заниматься чем-то другим, кроме неквалифицированного труда, именно это я и делал. Потом у мамаши появился новый дружок, и я стал лишним, так что я умотал. Что ж, наверное, я рассказал тебе все. Я получил машину и фургон и поехал по дороге, и если подумать обо всем этом, наверное, я жил бы от одной случайной работы до другой до самой пенсии. А теперь возникло вот это. Это вроде как потрясло меня. Тут есть над чем подумать, скажу тебе.

Лизу удивил его рассказ, потому что она и не подозревала, что Шон может быть таким разговорчивым. Он был таким красивым. А оказывается, он умеет и говорить так же красиво, как выглядит.

– Кем ты станешь? – спросила она после паузы.

– Не знаю насчет «станешь». Я сказал, что тут есть над чем мне подумать. А насчет того, кем я стану – что ж, надеюсь, что когда-нибудь стану управляющим. Хотелось бы иметь собственный магазин, может, один из тех больших, новьх в районе жилой застройки.

– Мы ездили в один такой магазин, Ив, Бруно и я. Он сделал движение, как бы эетерпеливо отмахиваясь от ее слов.

– Да, ты говорила. Мне надо иногому научиться. Сначала я буду помощником управляющего. Это займет какое-то время. Но я молод, любимая, и очень хочу многого добиться.

Лиза не возражала против псездки в Шотландию. Раз начав, она почувствовала вкус к путешествиям и представила, как они будут переезжать с места на место.

– Значит, ты согласишься?

– Я сказал им, что мне надо подумать. Сказал, чтобы мне дали пару дней.

В автоприцепе было холодно я сыро. Так бывало всегда, когда они вечером приезжали домой. Лиза зажгла конфорки на газовой глите, зажгла духовку, открыла дверцу и вклочила масляный обогреватель. Очень скоро стали собираться капельки воды, и на полу образовались лужицы. Лизу это не особенно волновало, как она сказала Шону, не стоит обращать на это внимание. До тех пор пока у нее были рыба и чипсы или готовые обеды, отпускаемые на дом, книги для чтения к теплая постель с Шоном, чтобы заниматься любовью, все остальное нисколько не тревожило ее. Теперь, когда у нее был телевизор и Лиза знала, что может включить его, как только захочет, она редко смотрела телепередачи. Можно было привести немало доводов в защиту воспитания без роскоши, без обладания многочисленными материальными благами. В отличие от Ив, Лиза не хотела иметь Шроув и не думала, что он может принадлежать ей.

Как-то пасмурным вечером, похожим на сегодняшний, Джонатан, пребывавший в мрачном расположении духа, сказал ее матери, что составил завещание и оставил Шроув Давиду Косби. Лиза слышала его слова.

– Шроув должен остаться в нашей семье, – заявил Джонатан, как герой викторианского романа.

– Дэвид на десять лет старше тебя, – напомнила Ив.

– Тогда он перейдет к его сыну. Они все любят это место. Это единственное, на что не претендует Виктория, она не станет требовать это имение в качестве содержания, она ненавидит его.

Четырнадцатилетняя Лиза была выше Ив, выглядела как молодая женщина, и в ней была женская чуткость. Она начала задавать себе вопросы, как могло случиться, что Джонатан, который знал Ив с детства, был так близок с ней, настолько плохо разбирался в том, как Ив относится к Шроуву. С обычным своим безразличием он говорил об этом с Ив, которая любила Шроув больше чем кого бы то ни было, больше, как порой думала Лиза, чем собственного ребенка. А Джонатан говорил с ней об этом так, будто это была просто недвижимость, – кусок земли, даже некая обуза. И Джонатан говорил о том, что оставит имение кузену, которого, вплоть до этого года, не видел двенадцать лет, ему явно не приходило в голову, что он мог бы завещать это Ив, если его дед обещал оставить Шроув матери Ив.

Лиза подозревала, что Джонатан тоже не слишком любит Шроув. Сейчас был октябрь, он только второй раз за год приехал сюда. Его настоящая жизнь проходила где-то в других местах, и они с Ив не знали, чем он там занимается. И Джонатан не знал о том, как живут они. Он не спрашивал. Он вел себя так, будто Шроув можно упаковать в коробку, когда он уезжает отсюда, а они с Ив марионетки, которых упаковывают с ним вместе.

На следующий день Джонатан снова пришел в сторожку, он рассказал Ив, что постановление о его разводе было наконец окончательно согласовано и Виктория «обчистила его до нитки». Теперь он был свободен. Лиза слышала, как он спросил Ив, получает ли она в последнее время известия о Бруно. Ив ответила, что ничего не знает о нем и никогда не узнает, что все кончено и она свободна как ветер. Она была так же свободна, как он.

Лиза подслушивала под дверью, а Ив с Джонатаном сидели в гостиной в полумраке, не зажигая ламп. Лиза услышала, как ее мать говорит о том, что она свободна, а потом она услышала молчание. На следующее утро Джонатан уехал в Лондон, а затем во Францию, где умирала его мать.

Открытка с изображением французского собора пришла приблизительно через неделю, в ней было сказано, что Кэролайн Элисон умерла. Улыбаясь довольно язвительно, Ив заметила, что Джонатан, вероятно, решил, что почтовая открытка с изображением церкви больше подходит для извещения о смерти, чем открытка с видом деревьев. Непохоже было, что Джонатан убит горем, хотя трудно судить по одной открытке. Ив была уверена, что теперь он вернется, но Джонатан не приехал, и через полгода они получили от него открытку из Пенанга.

До этого, до наступления зимы, Лиза нашла мистера Фроста, лежавшего мертвым на траве рядом со своим трактором.

Никто не знал, сколько ему лет. Ив сказала, что он был очень старым, потому что его дочь была всего на несколько лет моложе ее собственной матери, которой было бы семьдесят, если бы она была жива. В последние несколько лет он ничего не делал, только ездил на своем тракторе по лужайкам. Это Ив выпалывала сорняки и складывала скошенную траву в компостную кучу.

Мистер Фрост умер в начале ноября, необычно сухого солнечного ноября, и Лиза нашла его. Он хотел в последний раз перед наступлением холодов подстричь траву. Она шла от реки, выбрав более короткий путь через парк Шроува. Шум от газонокосилки прервался за десять минут до этого, и она подумала, что мистер Фрост, должно быть, на сегодня закончил работу. Но его трактор все еще стоял посреди залитой солнцем лужайки, желтые листья липы и каштана падали на траву, на черное кожаное сиденье трактора, и на ярко-красный кузов, и на тело старика, лежавшего рядом с ним.

Поначалу Лиза не поняла, что он умер. Лишь чрезвычайно заинтересовалась. Ее рука, ощупывавшая его лоб, ощутила холод мрамора. Лиза видела, что его испещренные прожилками голубые глаза мертвы, они были очень тусклыми, и дыхание не вырывалось из его приоткрытого рта, и не шевелилась грудная клетка. Он больше не был похож на человека, но напоминал скорее одну из статуй на террасе, – распростертая фигура из бледного холодного камня.

Странная мысль пришла ей в голову, что Ив могла бы спрятать его тело. В ту же секунду, немедленно, она поняла, что мысль абсурдна, но все же она подумала об этом. Лиза побежала в сторожку и вернулась с Ив, они вместе пошли в Шроув-хаус и вызвали по телефону «скорую помощь». Они не знали, что еще сделать, хотя понимали, что он мертв.

Мистер Фрост умер от старости. У него произошел разрыв сердца: оно буквально разорвалось от возраста. И кто теперь возьмет на себя заботу о саде Шроува?

Никто посреди зимы. В парке нечего было делать, когда выпал снег и ударили сильные морозы. В день, когда Лизе исполнилось пятнадцать лет, снег выпал такой обильный и шел так долго, что им пришлось прорывать себе дорогу от передней двери.

Но в Англии снег редко держится долго. В феврале там, где лежал снег, земля была усыпана подснежниками, а к марту начала расти трава, появились сережки на лесном орешнике и зацвел терновник. У Лизы уроки были по утрам, а после обеда Ив на тракторе выезжала подстригать траву в Шроуве. Широкие полосы лужайки стричь было легко, нужно было всего лишь усесться на трактор и управлять рулем, но приходилось подстригать и края лужаек, и трудные места между саженцами. После захода солнца Ив на коленях выпалывала сорняки, работая почти до темноты.

Лиза не спрашивала Ив, почему она делает это. Она прекратила задавать вопросы матери после исчезновения Бруно. Это не было осознанным решением с ее стороны: не задавать вопросов, но какой-то внутренний голос приказывал ей молчать. Спрашивать было опасно, это могло принести лишь вред, провоцировать ложь, вызывать смущение. Не надо вопросов. Так, она не спрашивала, почему Ив продолжает притворяться перед Джонатаном, что существует миссис Купер. Что плохого случится с тобой или со мной, если женщина придет сюда убираться? Она не спрашивала, что та сделала с машиной Бруно. И теперь она не спрашивала, почему мать делала эту работу в саду сама. Почему не наняла никого вместо мистера Фроста?

Лиза не только молчала об этом, но и поддерживала Ив в ее уловках, ей казалось естественным поступать так, это казалось ей правильным. У Лизы уже давно вошло в привычку отвечать на изредка задаваемые вопросы о школе, об ее школьных успехах и о том, не каникулы ли у нее сейчас: «Все в порядке» и «Да, у меня каникулы». Джонатан как-то спросил у нее перед отъездом, придет ли на следующий день миссис Купер, и Лиза сказала «да», зная, что сама Ив будет убираться в Шроуве. Она даже рассказала Ив, о чем спросил ее Джонатан. Разве она не была птичкой тари, крокодиловой птичкой, которая предупреждает своего хозяина о нависшей опасности?

Теперь Ив выполняла работу, которую когда-то делал мистер Фрост. Лизе было интересно, знает ли Джонатан, что мистер Фрост умер. Возможно, Ив просто оставляла у себя чеки, которые посылал ей Джонатан для оплаты его труда. Она теперь целиком взяла на себя заботу о Шроув-хаусе, ухаживая за усадьбой и парком с помощью Лизы. Лиза ненавидела работу в саду, но она не могла стоять рядом и наблюдать, как Ив делает все это одна. Поэтому Лиза приводила в порядок края газона, подстригая траву длинными ножницами, и толкала перед собой маленькую ручную косилку, испытывая от этого такую тоску, что ей хотелось плакать.

Потом, уже в середине лета, Ив нашла человека на эту работу. Лето выдалось очень жаркое, самое жаркое в жизни Лизы, за исключением того, когда она была полугодовалым младенцем. Трава перестала расти, и солнце сожгло ее до коричневого цвета, так что траву приходилось поливать, а не косить. Иногда Ив так уставала, таская ведра с водой и волоча за собой шланг, что засыпала прямо на диване в гостиной, и Лизе приходилось готовить ужин. Сорняки, однако, росли. Ничто не могло остановить рост крапивы и лопухов.