Текст книги "Убийство в стиле "психо""

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Рут Ренделл
Убийство в стиле "психо"

Посвящается Саймону

1

Убитая лежала на полу. Инспектор Вексфорд находился поблизости, но не заметил ее. Как рассказали позднее коллеги-полицейские, кто-то прикрыл женщину тканью. Теперь Вексфорд запоздало сокрушался, что проехал мимо. Просто в тот момент он был погружен в себя, спускался на лифте к подземной стоянке и думал о подарке, купленном на день рождения жене, о причудах архитектуры и шквальном ветре, завалившем вчера забор в их саду. Узнав про убийство, Вексфорд попытался восстановить в памяти, что происходило в торговом центре…

Даже лифт был каким-то странным. Сделанный из серого металла, он громыхал на ходу, стены исписаны красными граффити с потеками, похожими на кровь. «Стефания-буч», – прочел Вексфорд. Что такое «буч»? Надо заглянуть в словарь сленга. Инспектор спустился на стоянку, в чрево земли, это место чем-то походило на кишечник – полно извилистых ходов, и один выход. Если строить такую же многоярусную наземную стоянку, пришлось бы придать ей вид крепостного вала или городской стены.

Вексфорд только что купил продукты в новом торговом центре «Баррингдин», стилизованном под средневековый замок. Рвение архитекторов вполне понятно – неподалеку расположен старинный город Суссекс. Впрочем, Средневековьем тут и не пахло. Здание имело форму гигантской римской цифры I, с четырьмя башнями на крыше и зубцами по всему периметру, и скорее напоминало огромный игрушечный замок, собранный из сотен пластмассовых деталей. На выходе Вексфорд оглянулся: в готических окошках башен ему почудились лучники, готовые осыпать его дождем стрел.

А внутри здания – двадцатый век, выраженный словами 80-х: вашему вниманию удобства, доступные цены. В центре высокий фонтан осыпал брызгами огромную люстру из острых кусочков матового стекла. Миновав крытую галерею, Вексфорд прошел через автоматические двери, ступил на эскалатор возле фонтана – поручни эскалатора были мокрые от брызг. Изучив вывески на третьем этаже (парикмахерская «Сьюзан» – там же театральные парики и танцевальные костюмы, – «Нарядная постель», «Кружевное белье»), инспектор спустился обратно, в цветочный магазин «Мандала». В вестибюле устроили настоящую оранжерею: концентрическими кругами расставлены горшки с коричневыми хризантемами, белыми рождественскими деревьями, и еще цветы с рыжими ягодками размером с вишню – родственники картофеля.

Народ постепенно расходился, время близилось к шести, и центр закрывался. Продавцы – злые от усталости, даже цветы поникли.

С одного бока огромной двухэтажной секции – супермаркет «Теско», с другого – «Товары для дома». Между ними – аптека «Бутс», потом «Мандала». В боковой галерее, которая вела к наземной стоянке, – игровая площадка с мягкой черно-белой дерматиновой зеброй в натуральную величину. Замысловатые лесенки в стиле хайтек, дракон на колесиках – здесь еще было полно детей. Вексфорд отыскал бутик, где Дора неделю назад положила глаз на симпатичный свитер. Рядом – кондитерская, напротив – «Рукоделие». Вексфорд не любил долго выбирать. Тем более что магазин здорового питания «Деметра» уже закрывался, а в ювелирном опускали на окна золоченые решетки. Инспектор вошел в нужный бутик и без колебаний купил свитер для Доры.

Повсюду продавцы активно выпроваживали покупателей. В дверях «Замори червячка» стоял здоровяк, похожий на вышибалу. Свет погас, струи фонтана стали слабее, потом совсем исчезли, и вот уже гладь воды неподвижна, как зеркало. Присев на ажурную скамейку, Вексфорд наблюдал, как постепенно расходится народ. Пора и ему. Он опять прошел через раздвижные двери на улицу.

Здесь было настоящее столпотворение: хлопали дверцы машин, урчали моторы – люди разъезжались по домам. Вексфорд прошелся по галерее, посмотрел на здание торгового центра. Стоял тихий туманный вечер, красные и желтые треугольные флажки на крыше поникли. В стрельчатых готических окнах щурился полосками свет. По гулкой пустой галерее Вексфорд направился в сторону подземной стоянки. О недавнем наплыве покупателей свидетельствовали разве что брошенные тележки, сотни тележек: они, видимо, так и останутся тут до завтрашнего дня, беспорядочно уткнувшись друг в друга. На стене висела табличка с просьбой не загораживать проход, в противном случае полагался штраф. Вексфорд усмехнулся: у стражей порядка есть дела и поважнее.

Как оказалось, он попал в точку.

Инспектор сел в лифт. Металлическая дверь с лязгом закрылась, лифт поехал вниз. Вексфорд услышал, что кто-то бежит вверх по лестнице. Но все это он восстановит в памяти позднее. Здесь, под землей, всегда было холодно, все пропитано резкими химическими запахами металла и машинного масла. Вексфорд спустился на второй уровень стоянки, зашагал по широкому проходу между рядами бетонных столбов. Машин почти не осталось, и парковка выглядела какой-то неприкаянной. Хотя глупо так думать, почему неприкаянной? Стоянка есть стоянка. А что он, собственно, ожидал увидеть? Белые стены? Или фрески? Картины из отечественной истории? Это совсем смешно. И все же если не внешне, то хотя бы настроением это место напомнило ему «Пандемониум» [1]1
  Пандемониум – место сборища злых духов, царство Сатаны. – Здесь и далее прим. переводчика.


[Закрыть]– иллюстрацию Джона Мартина к «Потерянному раю». [2]2
  Джон Мартин (1789–1854) – британский художник-романтик и гравер, работавший в манере меццо-тинто; прославился изображением сцен катастроф. «Потерянный рай» – эпическая поэма Джона Милтона; написана в 1667 г.


[Закрыть]

Машина Вексфорда стояла неподалеку, слева около стены, поэтому не надо идти через всю стоянку, длинную и темную, с низким бетонным потолком, похожую на опрокинутый колодец. Шаги эхом отдавались у него за спиной. Вексфорд был рассеян, но все же по привычке запомнил, сколько здесь машин, каких моделей, какого цвета. Ближе к центральной аллее с двумя пандусами стояли три автомобиля. Слева – алый «шевроле-метро», правее наискосок – серебряный «форд-эскорт» и темно-синяя «ланчия». Как раз между ними, ближе к «эскорту», напоминая кучу тряпья, под грязным куском коричневого бархата и лежала убитая.

По крайней мере, таковы сведения, полученные инспектором позднее. Но тогда он приметил только машины, их номера и цвет, поблекший в холодном освещении. Он открыл багажник, положил туда темно-синий пакет с золотистой надписью «Флирт». А когда захлопывал багажник, мимо промчалась красная машина. Вексфорд читал где-то, что нынче на дорогах полно красных машин. Автомобилисты – народ агрессивный, а красный – цвет агрессии. Вексфорд сел в машину, включил зажигание, взглянул на часы. Он всегда автоматически проверял время. Семь минут седьмого. Вексфорд медленно тронулся с места и стал выбираться из подземного нутра. На каждом ярусе нужно было сделать полукруг против часовой стрелки, оставляя позади лифт, потом въехать на пандус и подняться на следующий уровень. Он объехал слева три машины: «ланчию», «форд», потом «шевроле». Вексфорд смотрел перед собой, и неудивительно, что он не заметил мертвое тело. Человек не может все время быть начеку. Инспектор сделал полукруг и подъехал к пандусу. Этот край стоянки оказался пуст. Вексфорд поднялся на первый ярус, снова полукруг, и вот машина выехала в ночь. Может, на первом ярусе и были машины, но он запомнил только, что на выезде с пандуса уперся в красный «опель воксхолл-кавалер», девушка за рулем дала задний ход, пропуская инспектора вперед, и нетерпеливо рванула следом. Девушки за рулем в наши дни хуже мальчишек того же возраста, говорил Бёрден. Наземная стоянка тоже опустела, все-таки уже десять минут седьмого, а центр закрылся в шесть. Последние покупатели спешили, нагруженные пакетами, к своим машинам. Девушке на красном «опеле» не терпелось вырваться вперед, и Вексфорд пропустил ее. Именно тогда он и заметил женщину, которая медленно шла по пустой галерее, огибая тележки, расталкивая их ногой. Невысокая, худая, в пальто и шляпке, в руках – два красных пакета от «Теско». Она вошла в лифт, а инспектор выехал в ворота, оставив позади стоянку, окутанную серым мерцающим туманом. Он свернул на Касл-стрит, до города отсюда – около мили. На Хай-стрит, за «Оливой и голубем», Вексфорд остановился на красный свет и бросил взгляд на пассажирское сиденье, где лежала непрочитанная вечерняя газета. Инспектор уже свыкся, что его дочь Шейла – знаменитость. Но там такого понаписали… Он сокрушенно вздохнул, поджав губы. Светофор мигнул желтым и дал зеленый свет.

Торговый центр «Баррингдин» располагался на окраине Кингсмаркэма. Раньше неподалеку находилась конечная остановка автобуса, но ее перенесли на место бывшего пивоваренного завода. В «Баррингдин» ходил за покупками почти весь город, и магазинчики на Хай-стрит терпели убыток. В первый год там произошло несколько краж со взломом. Днем торговый центр гудел, будто улей, а ночью был предоставлен сам себе. Кроме внутренней охраны там находился еще вахтер Дэвид Седжман, который называл себя главным распорядителем. Седжман регулярно обходил территорию, но чаще сидел в каменном домике около выезда с подземной стоянки, почитывал «Стар», слушал аудиокниги – из последних это «Отверженные» Гюго и «Тайна Эдвина Друда» Диккенса. В шесть пятнадцать главный распорядитель Седжман совершал последний обход: собирал тележки, составлял их длинными рядами, потом направлялся к пешеходным воротам со стороны Поумрой-роуд, чтобы задвинуть засов и повесить замок. После этого Седжман отправлялся домой, а припозднившиеся покупатели могли воспользоваться автомобильными воротами с противоположной стороны здания. Еще вся территория центра была обнесена проволочной изгородью высотой восемь футов.

Когда убрали конечную остановку, жители Поумрой-роуд вздохнули с облегчением: прежде с раннего утра до полуночи здесь толкались и шипели гидравликой автобусы, а теперь милое дело – машины заезжают с противоположной стороны, а улица стала почти пешеходной, и в шесть вечера вся жизнь на ней замирает. По одну сторону Поумрой-роуд выстроились викторианские коттеджи вперемежку с небольшими многоквартирными домами. В одном из таких коттеджей, прямо напротив ворот, проживал вместе с дочерью и зятем некий Арчи Гривз. Большую часть времени старик проводил, сидя у окна на первом этаже и разглядывая прохожих. Все же интересней, чем автобусы. Справа от ворот стояла телефонная будка. Иногда, заметив Гривза, люди подходили к нему и просили разменять мелочь. Днем Гривз не скучал, к тому же он придумал себе еще одно развлечение – запоминать время прихода и ухода завсегдатаев, которых уже знал в лицо. Поскольку дочь с зятем целыми днями пропадали на работе, эти незнакомые люди стали ему почти друзьями.

Шесть вечера, но уже темно, как ночью. Под фонарями клубился и мерцал зелеными отблесками туман, вдоль дороги застыли облетевшие платаны, сточные канавы забиты листьями. Ворота напротив были еще открыты, и Гривз видел, как быстро пустеет стоянка. На фоне слоистых пурпурных облаков чернели, словно огромная пила, зубцы на крыше. Свет в торговом центре постепенно гас, через несколько минут все здание погрузится во тьму.

Арчи сидел на своем посту с четырех дня, и время от времени кто-нибудь проходил мимо. От его дыхания окно запотело, и он протер стекло рукавом поношенного джемпера. Убрав руку, Арчи увидел, что из ворот выбежал молодой человек, почти мальчишка, в руках ничего нет, а несется так, будто за ним черти гонятся. Может, вор? – подумал Арчи. Однажды охранники преследовали какую-то женщину, наверняка воровку. Арчи этого парня здесь раньше не видел. А тот уже словно растворился в тумане.

Арчи не включал свет: так лучше видно улицу. За спиной у него поблескивал электрокамин. Может, этот парень ни от кого не убегал, а просто спешил куда-то. Люди неторопливо шли мимо и без особого интереса, как и Арчи, наблюдали, настигнет ли парня возмездие. Наконец все покупатели разошлись. С подземной стоянки выехала машина, за ней другая. Свет в башнях погас. Из-за бетонной стены появился Седжман с ключами. Несмотря на туман, он заметил Арчи в темном окне и приветственно помахал ему. Тот помахал в ответ. Седжман запер ворота из рабицы, пропустил цепь сквозь сетку, защелкнул замок. Потом закрыл засовы – один внизу, второй наверху. И снова махнул Арчи, на прощание.

Этот жест – как сигнал к действию. Арчи отправился на кухню, заварил чай из пакетика, взял из жестяной коробки два печенья с шоколадной крошкой. Хорошо, что не надо чистить картошку – дочь с мужем придут домой сытые, они в гостях у кого-то из друзей, справляющих помолвку сына. Сам Арчи вполне мог обходиться без ужина, в его возрасте достаточно перекусить печеньем, шоколадкой, выпить чайку. Арчи вернулся в гостиную и включил телевизор, застав окончание шестичасовых новостей. Показывали репортаж о суде над террористами и хулиганских действиях актрисы в отношении собственности Министерства обороны. Арчи приглушил звук телевизора, зажег свет: он где-то читал, что телевизор вредно смотреть в темноте.

Теперь свет горел еще и в телефонной будке. Он всегда загорался там в половине седьмого – если, конечно, хулиганы не разбивали лампочку. Арчи снова сел к окну, вполглаза наблюдая за улицей и одновременно надеясь увидеть по телевизору что-нибудь интересное. Возле центра горели только два фонаря на стоянке. Мимо ворот прошел пожилой сосед с собакой. Пес задрал ногу возле красной двери телефонной будки. Арчи не стал стучать в окно – это бесполезно, все равно его никто не послушает. Сосед с собакой растворились в тумане. Арчи запил чаем второе печенье, подумал, не взять ли еще одно. Лучше потерпеть часок. По телевизору передали прогноз погоды: при выключенном звуке облачка и волнистые линии на карте говорят сами за себя.

На улице тихо и темно, туман медленно рассеивается, отступает. Тускло горят уличные фонари, сквозь ветви платанов сочится жидкий ядовито-зеленый свет. Площадь превратилась в темный пустырь с двумя островками света, но вот и они погасли, все погрузилось во мрак, лишь темно-серое небо подсвечивали городские огни. Только фонари на Поумрой-роуд и два луча, пробивавшиеся из пасти подземной стоянки, освещали пространство за воротами. Из-за стены появилась невысокая женщина. Видимо, вышла из лифта, подумал Арчи. Она прошла несколько ярдов, вглядываясь в темноту, потом обернулась, пристально посмотрела на ворота и будто бы на Арчи. Она все озиралась, словно искала кого-то. В ее скованных движениях ощущался сдерживаемый гнев, это было заметно даже в темноте.

Возможно, у нее не заводится машина. В этом от Арчи все равно никакого проку. Женщина зашла за стену, и Арчи потерял ее из виду. Он выключил телевизор, потому что больше не мог выносить того, что беззвучно показывали на экране, – бедные африканские дети пухнут от голода, а он не в силах им помочь, потому что сам живет на скудные средства. Арчи рассеянно посмотрел на пустынную улицу и решил, что третье печенье все-таки съест через час. Как трудно заполнять одинокие вечера, не ложиться же спать в девять, к тому же до девяти еще два часа. У окна делать нечего, все интересное закончилось, разве что запоздалый прохожий зайдет в телефонную будку да проедет редкая машина-. И вдруг Арчи снова увидел ту женщину: она решительно шла вперед, словно кошка на охоте.

Женщина остановилась у ворот, подергала их. Арчи знал, что ворота заперты. Он поднялся со стула и облокотился о подоконник. При ее невысоком росте до верхнего засова не дотянуться. Поняв, что ворота заперты, женщина в отчаянии начала их трясти, не отрывая взгляда от телефонной будки по ту сторону забора. Она явно разгневана, все гремит и гремит воротами. Зачем она это делает? Ведь это бесполезно. Какая странная женщина, подумал Арчи. Как будто не в своем уме. В таких случаях лучше не ввязываться. Так вот почему она злится: ей нужно позвонить! Ну и что, пусть соседи разбираются, а он старый и больной. Только никто никогда не вмешивается. У них на улице можно человека убить средь бела дня – никто пальцем не шевельнет. И тут женщина начинает истошно вопить: она топает ногами, трясет ворота и кричит что-то, но слов не разобрать. Арчи надевает кепку, плащ и выходит на улицу.

– Полиция! Полиция! Как мне позвонить в полицию? Чертова телефонная будка!

Арчи подошел ближе.

– Что вы кричите? Успокойтесь. Что случилось?

– Нужно вызвать полицию! Там человека убили! Мне нужно позвонить в полицию, там женщина, ей пытались отрезать голову!

Арчи похолодел, к горлу подступил выпитый чай и съеденное печенье. Не ввязывайся, у тебя больное сердце, велел он себе. И, кряхтя, прибавил вслух:

– Перестаньте трясти ворота. Все, хватит, прекратите. Я все равно не могу открыть ворота.

– Я хочу вызвать полицию! – кричит женщина и снова повисает на воротах, вцепившись пальцами в сетку. Ворота громыхнули в последний раз и затихли, а незнакомка судорожно всхлипывала, прижавшись к холодному металлу.

– Я пойду и позвоню в полицию. – Арчи вернулся в дом. Женщина осталась на месте, неподвижная, притихшая, и по-прежнему стискивала пальцами сетку, словно ее подстрелили при попытке к бегству.

2

Телефонный звонок прозвучал, когда Вексфорд разговаривал с Дорой. Они поужинали без особого аппетита, пакет с подарком остался лежать на стуле. Вексфорд все поглядывал на газету, которую, чтобы не растравливать себя, перевернул статьей вниз. Нет, это невозможно. Он снова взял газету.

– Кстати, я знала, что у нее с Эндрю не ладится, – сказала Дора.

– Одно дело знать, а другое – прочитать об этом в газете.

– Тебя больше волнует развод или что нашу дочь отдают под суд?

Инспектор глянул на первую полосу. Вот статья о тройке террористов, которые чуть не взорвали израильское посольство, затем короткая заметка о вторичных выборах. Но большую часть страницы занимают две фотографии Шейлы. На первой – проволочный забор, но не такой, как вокруг торгового центра, а с колючей проволокой наверху. Иногда Вексфорду казалось, что современный мир помешался на проволочных заборах. На снимке – искореженная провисшая рабица, в середине – огромная дыра, а в дыру просматривается ангар и грязный пустырь. Со второй фотографии – она получилась темноватой – глядит их дочь Шейла. Прелестное лицо, широко раскрытые глаза, тревожный взгляд, как показалось Вексфорду, страх из-за стремительного развития событий. Из-под шерстяной шапочки торчат светлые локоны. Под фотографией – краткий комментарий: «Шейла перекусывает проволоку». Ниже помещен рассказ со всеми неприятными подробностями: арест, встреча со следователем. И совершенно идиотское упоминание, что данная актриса, сыгравшая главную роль в новом сериале «Секрет леди Одли», разводится с мужем, бизнесменом Эндрю Торвертоном.

– Могла бы предупредить, – возмутился Вексфорд. – Я имею в виду развод. Вряд ли у нее хватило бы совести рассказать, что она собирается искромсать забор вокруг ядерной базы. Знали бы – точно вмешались.

– Ты про развод или забор?

Звонит телефон. Наверное, Шейла. Ведь ее выпустили под залог. Сейчас она скажет Вексфорду, что так-то и так-то, она представления не имеет, откуда газетчики узнали о разводе… она сама потрясена… это возмутительно… она представления не имеет… Но вот что касается забора…

Вексфорд снял трубку. Звонил инспектор Майкл Бёрден. Он говорил спокойными, рублеными фразами, будто сдерживая волнение. Впрочем, у него всегда такой голос.

– На подземной стоянке торгового центра нашли мертвую женщину. Я еще не видел, но, судя по всему, это убийство.

– Я же там был, – удивился Вексфорд, – всего два часа назад.

– Не волнуйся, ты вне подозрения.

Бёрден недавно женился во второй раз и стал немного резковат. Раньше он таким не был.

– Еду. Кто там из наших?

– Я буду через пять минут. Арчболд и Прентисс уже на месте: Прентисс – дознаватель, Арчболд – молодой инспектор. Еще Самнер-Квист. А сэр Хилари в отпуске.

Отпуск в ноябре? Нынче люди даже осенью уходят в отпуск. Вексфорду больше нравилось работать с сэром Хилари Тремлеттом – он блестящий патологоанатом, хотя иногда его заносит. А вот доктор Бэзил Самнер-Квист – малоприятный тип.

– Личность убитой установлена, – продолжал Бёрден. – Гвен Робсон, возраст – около шестидесяти лет. Проживала в районе Хайленд. Труп обнаружила некая Сандерс: она докричалась до кого-то из жильцов на Поумрой-роуд, и тот позвонил в полицию.

Вексфорд положил трубку и посмотрел на Дору.

– Господи, уже без пяти восемь. Я вернусь поздно. Ложись без меня.

– Позвонить Шейле?

– Пусть первая звонит, – ответил он как можно строже. День рождения Доры завтра, поэтому Вексфорд спрятал свитер в шкаф.

Возле подземной стоянки полно полицейских машин с включенными фарами, поэтому светло, как днем. Кругом стоят тележки, словно толпа глазеющих роботов. Ворота на Поумрой-роуд открыты настежь. Инспектор пробрался к двери, вызвал лифт. Лифт занят, и Вексфорд спустился по лестнице. На втором ярусе он увидел все те же три машины: красный «шевроле-метро», серебряный «форд-эскорт» и темно-синюю «ланчию». Третью машину отогнали от стены. Убитая лежала справа от «форда», вокруг нее на корточках сгрудились специалисты.

При виде шефа Бёрден сразу вскочил, Арчболд уважительно поздоровался, а Самнер-Квист даже не обернулся. Инспектор взглянул на убитую. Все признаки удушения: опухшее, синюшное лицо, в распахнутых глазах ужас, вокруг шеи до самого затылка – глубокий след, словно от бритвы или ножа. При свете фар картина кажется зловещей: кругом мусор, суета, и вдруг – эта мертвая женщина. На убитой коричневое твидовое пальто с меховым воротником, из-под шляпки в желто-коричневую клетку торчат седые кудряшки. Женщина невысокая, худая, тонкие, как спички, ноги в коричневых кружевных колготках, коричневые ботинки на шнуровке, низкий каблук, на левой руке – обручальное кольцо.

– «Форд-эскорт» – ее машина, – сообщил Бёрден. – Когда убийца напал на нее, она, видимо, держала ключи – мы нашли их под телом. В багажнике – две сумки с продуктами. Похоже, она хотела открыть машину, но так и не успела.

– Орудие убийства?

– Возможно, тонкий шнур или проволока. Прямо как в индийском кино, – второй брак добавил Бёрдену эрудиции и остроты ума. Недавно – с двадцатилетним промежутком – Бёрден снова стал молодым отцом, и теперь на убийства выезжал в джинсах. Вот и сейчас он был в джинсах с протертыми коленями, что не слишком-то сочетается с пиджаком из верблюжьей шерсти.

– Думаю, скорее проволока, чем шнур, – заметил инспектор.

При этих словах Самнер-Квист оживился и проговорил в манере человека, пришедшего на светскую вечеринку:

– Кстати, о проволоке. Эта ужасно симпатичная актрисочка из сериала, про которую написано в вечерних газетах, случаем, не ваша дочь?

Вексфорд кивнул. Слышала бы Шейла, как ее назвали «актрисочкой».

– Значит, я прав! Я так и сказал жене, хотя она и не верила. Ну, у меня все. Если фотограф закончил, она ваша. Но я бы на месте вашей дочери порезал забор на какой-нибудь русской базе.

Вексфорд пропустил эти слова мимо ушей.

– Когда совершено убийство?

– Я же не колдун. Вы думаете, я установлю это всего за пять минут осмотра? Ну, она умерла где-то около шести вечера. Пока все?

«Господи, – подумал Вексфорд, – я был здесь в семь минут седьмого». Он наклонился и поднял с пола тяжелый кусок бархата.

– Откуда эта занавеска?

– Ею было накрыто тело, сэр, – ответил Арчболд.

– С головой?

– Только нога торчала. Свидетельница увидела ее и приоткрыла лицо убитой.

– Кстати, что за свидетельница?

– Некая миссис Дороти Сандерс. Приехала на красном «форде». Она обнаружила тело, но в полицию звонил некий Гривз с Поумрой-роуд. У него сейчас Дэвидсон. Гривз услышал крики миссис Сандерс, она орала и трясла ворота, чуть с петель не сорвала. Она хотела позвонить в полицию, а телефонная будка – по ту сторону забора. Диана Петтит записала показания свидетельницы и отвезла ее домой.

Вексфорд все еще держал занавеску и свободной рукой открывал багажник «форда». В двух красных пакетах от «Теско» продукты, рядом, в прозрачной упаковке, перевязанной бечевой, мотки серой пряжи. Инспектор обернулся на звук лифта, на эхо, или вибрацию, или что-то еще, что там обычно делают лифты. Двери открылись, и оттуда вышел мужчина. Он неуверенно направился к полицейским, но, встретившись взглядом с Вексфордом, остановился. К нему подошел Арчболд и что-то сказал. Мужчина был молод, с бледным одутловатым лицом, темными усами, а его одежда больше подошла бы ровеснику Вексфорда, а не молодому человеку… Сколько ему, интересно? Двадцать один или двадцать два? Пуловер с острым вырезом, полосатый галстук и серые фланелевые брюки, которые напомнили инспектору школьную форму.

– Я пришел забрать машину, – проговорил юноша.

– Какую?

– Красную. Это машина моей матери. Она просила отогнать ее домой.

Молодой человек испуганно покосился на тело под простыней. Специалисты сделали свое дело и разбрелись по стоянке. Вексфорд заметил бегающий взгляд юноши, нервное подергивание плеч.

– Как ваше имя?

– Сандерс. Клиффорд Сандерс.

Подошел Бёрден.

– Вы родственник миссис Дороти Сандерс?

– Я ее сын.

– Мы поедем с вами, – сказал Вексфорд. – Мне нужно поговорить с вашей матерью. Выезжайте наверх, ждите нас.

Он дождался, когда Клиффорд Сандерс отойдет подальше, и повернулся к Бёрдену:

– У миссис Робсон есть родственники?

– Муж, он пока не в курсе. Ему придется официально опознать тело. Я сейчас поеду к нему.

– Узнали, кому принадлежит «ланчия»?

Бёрден покачал головой.

– Странная история. Персонал не пользуется стоянкой, значит, это машина кого-то из покупателей. А магазин закрылся два часа назад. Если это машина убийцы, почему он не уехал на ней? Я сначала решил, что она не заводится, но там все в порядке.

– Нужно разыскать владельца, – велел Вексфорд. – Господи, Майк, я ведь был тут и видел эти три машины.

– Ничего такого не заметил?

– Черт его знает. Буду вспоминать.

«Когда я спускался на лифте, – подумал он, – кто-то бежал вверх по лестнице, потом за мной ехала девушка в красном „опеле“, на открытой стоянке несколько человек садились в машины». Больше Вексфорд ничего не разглядел из-за тумана. Инспектор вспомнил и женщину с двумя пакетами, идущую по галерее. Он даже помнил, как она оттолкнула с дороги тележку. Это было в десять минут седьмого, а убийство произошло раньше.

Инспектор поднялся наверх, сел в машину. К нему присоединился Арчболд. Впереди Сандерс в красном «форде» ждал, пока полицейский уберет с дороги тележки.

Они тронулись в путь, Сандерс показывал дорогу. Они проехали Хай-стрит, свернули к Стовертону, потом на Форби-роуд. Арчболд сказал, что Сандерсы живут в полумиле от парка Сандейз, до города оттуда – около трех миль. Красный «форд» ехал медленно, даже слишком. Вдоль обочин мелькали голые деревья, узкая темная дорога без конца петляла. Со встречной машиной здесь можно было разъехаться, лишь свернув на обочину. Инспектор не помнил, чтобы прежде бывал в этих местах, и решил, что если дорога куда и выведет, то лишь к воротам какой-нибудь фермы.

Небо было совершенно темное – ни луны, ни звезд. Дорога все время петляла, словно огибая невидимые холмы или покоряясь течению реки. Вокруг – ни души, ни огней хоть какой-нибудь деревни. Везде кромешная тьма, впереди черная дорога, прорезаемая светом фар, и два красных габаритных огня впереди, левый замигал на поворот.

Возможно, Сандерс из тех водителей, которые включают сигнал за сотню ярдов до поворота. Слева, в просвете между деревьями, показалась дорога. Впереди, на фоне темного неба, чернел дом, он производил гротескно-зловещее впечатление, хотя днем наверняка выглядел иначе. Вексфорд подумал, что они словно попали в фильм Хичкока, и улыбнулся. Приглядевшись, он увидел, что дом трехэтажный, восемь окон по фасаду, и только в двух – свет. Несколько ступеней ведут к парадной двери. Весь фасад обвит, укутан плющом, и сквозь эти растительные космы тускло светятся два звериных глаза-окна…

Вокруг дома – запущенный сад, окруженный деревянным забором. Пожухлая трава, поникшие деревья и кусты, а дальше, до самого горизонта, – темные поля, кромка леса, и за холмом, словно за тридевять земель, мигают огни города.

У парадной двери – старинный звонок в виде круглой ручки, но звонить не приходится, Клиффорд Сандерс открыл дверь своим ключом. Вексфорд собрался войти следом, но Сандерс остановил его блеклым ледяным тоном:

– Подождите минуту.

Вполне естественно, он хотел предупредить мать о приходе гостей. Вскоре вышла миссис Сандерс. Инспектор удивился, какая она маленькая и худая: именно эту женщину он и видел тогда в крытой галерее. Значит, это она спустилась на стоянку и обнаружила тело. Лицо у миссис Сандерс морщинистое и очень бледное, бледность подчеркивает светлая пудра, губы накрашены неуместно яркой девчоночьей помадой. Коричневая твидовая юбка, бежевый свитер, домашние шлепанцы. Инспектор догадался, почему сейчас от миссис Сандерс пахнет дезинфицирующим средством – смесью извести и тимола, какой пользуются в больницах.

– Проходите, – пригласила хозяйка. – Я ждала вас.

Они вошли в темную и гулкую, как пещера, гостиную: здесь холодно, очевидно, центрального отопления в доме нет. В коридоре на полу – грубая каменная плитка, в гостиной – линолеум «под дерево», прикрытый двумя тонкими паласами. Комната кажется абсолютно голой: ни одной картины на стене, лишь большое зеркало в тяжелой раме красного дерева. Перед пылающим камином, на старом диване, набитом конским волосом, сидел Клиффорд Сандерс: он уже снял ботинки и остался в серых носках, а обувь его аккуратно стояла на газете перед камином. Миссис Сандерс указала гостям – не просто указала, а ткнула пальцем, – куда им сесть: Вексфорду – на кресло, Арчболду – рядом с ее сыном. Кажется, она представляла, что такое табель о рангах.

– Расскажите нам, что произошло на подземной стоянке в торговом центре «Баррингдин» сегодня вечером. – Инспектор отвел взгляд от газеты на полу: из-под грубых черных ботинок Сандерса выглядывала фотография Шейлы. – Начнем с того момента, когда вы вошли на подземную стоянку.

У женщины оказался такой же блеклый и тягучий голос, как у сына, но с примесью металлических ноток, будто нёбо и горло у нее были сделаны из какого-то твердого неорганического вещества.

– Рассказывать особо нечего. Я спустилась туда, в руках у меня были пакеты с покупками. На полу что-то лежало, я подошла ближе и увидела… В общем, вы сами знаете что.

– Вы дотрагивались до тела?

– Я немного отодвинула покрывало с лица.

Клиффорд Сандерс смотрел на мать пустым, неподвижным взглядом. Он сидел обмякший, подавленный: колени разведены, руки свисают, словно плети.

– Во сколько вы обнаружили тело? – Вексфорд заметил электронные часы у нее на запястье.

– Ровно в двенадцать минут седьмого, – миссис Сандерс пустилась в пространные объяснения, почему оказалась на стоянке так поздно. Ровным, размеренным тоном она рассказала о перебранке с продавщицей рыбного отдела. Вексфорд наконец понял, что ему напоминает этот голос: речь какого-нибудь робота. – Я пришла на стоянку в двенадцать минут седьмого. Вы, наверное, удивитесь, откуда такая точность. Но я всегда знаю точное время.