Текст книги "Допрос"

Автор книги: Рустам Ибрагимбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ибрагимбеков Рустам
Допрос

Рустам Ибрагимбеков

Допрос

– Фамилия, имя, отчество?

– Абиев Мухтар Мехтиевич.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот тридцать первый.

– Чем занимались до того, как стали начальником цеха?

– Спортом.

– Как же вы вдруг стали начальником галантерейного цеха? Пришлось, выждав паузу, повторить вопрос:

– Я спрашиваю у вас, как вы, человек, не имеющий никакого отношения ни к экономике, ни к производству, ни к финансам, вдруг оказались начальником крупного цеха?

– Написал заявление... приняли.

– А почему вы вдруг написали заявление именно в этот цех? Откуда вы вообще знали о существовании этого цеха?

– Сказал кто-то...

– Кто?

– Не помню.

Бывший или, правильней, экс-чемпион страны Мухтар Абиев отвел глаза. Уставившись взглядом в ножку письменного стола и стиснув челюсти, он всем своим видом давал понять, что есть вопросы, на которые отвечать не собирается.

– Значит, в один прекрасный день ни с того ни с сего вам вдруг пришло в голову стать начальником цеха, и вы решили, что лучше всего, если этот цех будет расположен в Забрате. направились в управление, написали заявление, и вас тут же приняли на работу?

– Почему сразу?.. Через месяц...

– Ну если будем точны, через двенадцать дней. Но это детали. А вот как объяснить, что вас приняли на эту работу, не имея никаких оснований?

Абиев пожал плечами.

– Это не ответ. Вам кто-то помог? Порекомендовал вас?

– Не помню.

– А как вы вообще узнали о существовании Забратского цеха?

– Я же сказал: кто-то посоветовал...

– Кто? .

– Не помню.

И опять на лице допрашиваемого появляется упрямо-досадливое выражение, означающее, что он не намерен отвечать на этот и многие другие вопросы...

Празднество по случаю сорокалетия, устроенное бывшим лучшим другом Теймуром на недавно купленной даче, поразило Гюлю обилием блюд, высокопоставленных гостей, нарядами и разговорами почти государственной важности.

Еле сдерживая усмешку, Сейфи слушал разглагольствования молодого дипломата о ценах на одежду в одной из ближневосточных стран. Повернув голову, он увидел вдруг, что Гюля и Теймур беседуют у самой кромки плавательного бассейна, поглядывая иногда в его сторону. Гюля возбужденно жестикулировала. Теймур слушал с рассеянно-благожелательной улыбкой, иногда хмурился и озабоченно покачивал головой. На некоторое время их загородил вставший из-за стола тучный, тупоголовый, похожий на черепаху мужчина – по уверениям Гюли, высокопоставленный спортивный руководитель. Потом они снова появились в поле зрения, и Сейфи окончательно убедился, что разговор идет о нем. Рядом с Теймуром уже стоял Эльшад, и Гюля энергичным движением руки подала знак, чтобы он, Сейфи, тоже подошел к ним.

– Этот костюм обошелся мне в цену двух килограммов сливочного масла! сообщил молодой дипломат и гордо запрокинул назад голову, идеально разделенную на две половины ниточкой пробора...

– А ты ничем помочь не можешь? – спросил Теймур у Эльшада и подмигнул Сейфи, когда он подошел к бассейну.

– От меня мало что зависит, – настороженно улыбнулся Эльшад. – Я маленький человек.

– А О чем, собственно, вы? – сухо спросил Сейфи.

– Ты прекрасно знаешь о чем! – Категоричностью интонации Гюля дала понять, что не потерпит никаких возражений.

– Надо будет поговорить обо всем подробнее, – предложил Теймур.– Если Сейфи действительно не против...

– Он не против, – заверила всех Гюля, на Сейфи она даже не посмотрела.

– А сколько метров в вашей квартире? – Теймур задал вопрос им обоим, как бы предлагая и Сейфи принять участие в этом дружеском разговоре.

– Двадцать восемь, – как всегда обиженно, когда речь заходила об их квартире, сказала Гюля.

– Да у вас меньше пяти метров на человека получается, – удивился Теймур. Какой может быть разговор – все законно... Я поговорю с кем надо. А дом уже готов?

– На днях сдают.

На этом разговор прервался; Сейфи и слова не успел вымолвить, потому что с веранды раздались крики детей, окруживших невысокого седоволосого мужчину в светлом костюме:

– Мы готовы! Мы готовы!

– Идем разгадывать шарады, – сказал Теймур. – К этому разговору мы еще вернемся.

– Разыгрывается слово из двух слогов, – громко объявил седовласый, ласково обняв за плечи кругленького очкастого мальчика. – Показываем первый слог!

Он подал детям знак, и все они – три мальчика и две девочки – задвигались вокруг него, отчаянно гудя и шаркая по полу ногами. Потом, разом успокоившись, издали по последнему протяжному гудку и один за другим встали рядом с седым мужчиной, и каждый бросил на пол по камню, привязанному тонкой веревочкой к руке...

Лицо его показалось Сейфи знакомым.

– Кто это такой? – спросил он у Гюли.

– Сафаров. Говорят, скоро министром будет, – охотно шепнула Гюля.

– Откуда ты все знаешь? – удивился Сейфи.

– Теймур отдает Севду за его сына.

– Показываем второй слог, – объявил будущий родственник Теймура.

Один из мальчиков натянул на голову широкополую шляпу и отошел в сторону с задумчивым видом. В руках он держал карандаш и большой лист белой бумаги.

– Клод опять рисует! – закричали остальные, показывая на него пальцами...

Мальчик действительно начал что-то набрасывать на бумаге.

– Достаточно. – Седой мужчина извлек из кармана кожаный кошелек. – Теперь показываем все слово в целом! – Он принялся раздавать детям новенькие трехрублевки, видимо заранее заготовленные.

– Ну, догадываетесь? – хитро улыбнулся Теймур.

– А что нужно отгадать? – спросил Эльшад.

– Слово, которое они разыграли.

– Портмоне! – раздался уверенный крик. – Мы отгадали!..

Все оглянулись. У беседки стоял сильно раздавшийся, с уже наметившимся брюшком, но все еще очень молодой, не старше двадцати трех лет, Ален Делон. В стоящей рядом красавице с длинными, ниспадающими на плечи волосами Сейфи сразу узнал Севду, дочь Теймура.

– Мой будущий зять, – счастливо улыбаясь, сообщил Теймур. – Вместе востфак закончили...

– А ты сказал, что детей брать неудобно, – шепнула Гюля Сейфи. – Смотри, сколько их здесь...

Детей действительно было много, вели они себя солидно н уверенно; далеко за полночь вернулись вместе со взрослыми к столам, заставленным громадными, затейливо украшенными тортами, и не спеша распили чай, завершающий затянувшееся угощение...

Когда все расселись по машинам (их было десятка полтора) и начали разъезжаться по домам, Сейфи и Гюля оказались без места – Эльшад заявил вдруг, что едет не в город, а на дачу в Мардакяны.

– Что же ты раньше не напомнил? – укоризненно сказал он Сейфи.

– О чем?

– Можно было кого-нибудь попросить... Были же свободные места.

– – Не знал, что ты едешь на дачу. Проводив очередную группу гостей, Теймур подошел к ним:

– Я тоже как-то упустил, что вы без машины.

– Да ерунда, – успокоил его Сейфи, – до станции ведь недалеко?

– Как сказать! – покачал головой Теймур. – Километров пять будет.

– До станции я их подброшу, – переглянувшись с женой, успокоил Эльшад. – А до города не смогу. Нас на даче ждут.

– Ну и прекрасно... Рад был вас видеть. – Теймур пожал всем руки. – А с квартирой, я думаю, если поднажать, все получится... Ты как считаешь? спросил он у Эльшада.

– От меня мало что зависит. – Эльшад, отпирая переднюю дверцу машины, старался не смотреть на Сейфи.

– А ты чем сейчас занимаешься? – спросил Теймур. – Какое дело ведешь?

– Забратский цех, – ответил за Сейфи Эльшад.

– А-а-а... Отличное дело... Я немного в курсе.– Теймур наклонился к окошку машины. – Как раз то, что нужно, – достаточно эффектное, но в то же время можно быстро закруглиться. И будет о чем доложить начальству. При решении квартирного вопроса такие сообщения очень уместны.

Машина тронулась. Теймур, прощально махнув рукой, пошел к воротам...

Людей в электричке было немного, и Гюля использовала это, чтобы в очередной раз излить свое недовольство поведением Сейфи.

– ...Даже дети это чувствуют– совершенно распустились. Особенно младший... Ты 5ке отец, в конце концов... Кто-то должен навести в доме порядок... Ты знаешь, что он сегодня сделал? Я отвечала на телефонные звонки по поводу обмена, ,а он подошел сзади и укусил меня вот сюда, – она показала на бедро, ужасно больно, до сих пор громадный синяк... Я уже бессильна что-нибудь сделать, тут нужна твердая мужская рука... А во всем остальном разве не так? Ну ладно, не нужна нам дача, и без машины обойдемся... Но квартиру-то ты за двенадцать лет работы мог получить... А звание? Все уже майоры и подполковники, а ты?

Сейфи приоткрыл смежившиеся в дремоте веки и укоризненно посмотрел на жену,

– Ну что?! Что ты смотришь так на меня? – чуть мягче (уже успела выговориться) спросила Гюля. – Я не права?

– Ну, не здесь же об этом говорить, – уклончиво ответил Сейфи.

– Вот всегда так. Каждый раз находишь повод, чтобы уйти от разговора. Ты же несешь ответственность за семью. Если бы ты был одни, тогда другое дело мог жить как вздумается. А раз уж завел семью, то будь добр – неси ответственность...

...Было поздно, когда они добрались домой, дети уже спали. Все четверо посапывали за столом, положив головы на руки; младший, для которого стол еще был высок, поставил на стул скамеечку.

Пока Гюля разбирала постель, Сейфи по одному отнес их в кровати. Проснулся только младший.

– Почему вы так долго? – спросил он, когда Сейфи посадил его на горшок.

– А почему ты маму укусил? – как можно строже спросил Сейфи.

Мальчик на мгновенье задумался.

– А что она целый день одно и то же повторяет: одна комната, два окна, совмещенный угол, одна комната, два окна, совмещенный угол.

– Не угол, а узел, – рассмеялся Сейфи...

Утром в начале восьмого, вся семья вышла из дома. Девочек надо было проводить до школы, малыша – в детский сад.

Поликлиника, где работала Гюля, находилась на другом конце городи, поэтому она заторопилась, расцеловала детей и ушла.

– Значит, в шесть на остановке? – крикнула она, прежде чем исчезнуть за углом.

– Да, минут пять седьмого... Детей возьмешь?

– А куда их денешь?..

Дети пришли в возбуждение.

– Папа, куда нас возьмете?

– В кино?

– В цирк! Цирк! – завопил малыш.

– Тише, – шутливо прикрикнул на них Сейфи. – Это секрет.

Они перешли на другую сторону улицы.

Дети кричали, заглушая, казалось, шум машин, пытались

вырвать "секрет", но Сейфи держался.

Оставив девочек у школы, он опять перешел улицу и проходными дворами повел сына к детскому саду.

– Папа, скажи, какой секрет? – продолжал приставать малыш.

– Вечером узнаете.

– А я хочу сейчас.

– Мало что ты хочешь. Надо уважать чужие секреты.

– Ты не чужой, ты мой папа.

Сейфи улыбнулся:

– Ты прав, конечно, но секрет у нас общий с мамой, и без ее

разрешения я его открыть не могу...

Ответ удовлетворил малыша...

"Пусть всегда будет мама!" – очень громко, в полную силу, пел детский хор, но, к счастью, даже это не мешало соседу по камере спать. Старик был, в общем, не вредным человеком, но раздражал своей болтливостью. Особенно в те минуты, а может быть, даже часы (Мухтар уже начал утрачивать ощущение времени), когда продолжались эти неотвязные, мучительно приятные разговоры с Аян. Стоило закрыть глаза, как она возникала в воображении: входила в камеру, терпеливо выжидала, когда умолкнет, уснет или уйдет на очередной допрос болтливый сосед, и начинала этот долгий, бесконечный разговор – единственное, что еще связывало Мухтара с прежней жизнью, так неожиданно отброшенной куда-то далеко, за грань реально существующего и возможного. Это ощущение усиливалось, когда, подтянувшись на Руках, Мухтар приближал лицо к прутьям решетки и в течение нескольких секунд наблюдал за редкими прохожими на другой стороне улицы. Отсюда был виден самый край тротуара и кусок недавно побеленной стены. И каждый раз страшная мысль о том, что еще долгие годы он будет лишен возможности просто пройтись по улице, пронзала его своей неотвратимой жестокостью.

Сосед, всхлипнув во сне, рывком перекинулся на другой бок.

Мухтар вздрогнул, приоткрыл глаза. Но как только он закрыл их, снова появилась Аян.

– У нас все нормально. – Она подошла к нарам. – Мальчику я сказала, что ты в командировке. Мухтар усмехнулся:

– А что ты ему скажешь через год?

– Скажу правду, если... А пока есть надежда...– Она вопросительно посмотрела на него.

– Нет никакой надежды.

– Не говори так.

– Не могу же я тебя обманывать.

В глазах ее мелькнул испуг, который она сразу же подавила.

– Я готова ко всему, только не надо отчаиваться. Время летит так быстро. Я вчера считала. Мы вместе шестнадцать лет... а такое ощущение, что все началось вчера...

– Что-то многовато у тебя получилось...

– Я считаю и те два с половиной года... когда я тебя полюбила, а ты меня даже не замечал.

– Я замечал, просто догадаться не мог. Ты же была такой маленькой.

Действительно, представить себе, что творится в этой маленькой детской головке, когда он встречал ее в длинном коридоре бакинской коммунальной квартиры, населенной множеством семей, было невозможно. Каждый раз девочка подбегала к нему так, будто хотела сказать что-то, но, запнувшись, умолкала, и он сам задавал ей на ходу какой-нибудь случайный вопрос...

– Ты дарил мне шоколадки и гладил по голове, а я тебя страшно ревновала... Ты был такой красивый.

– Она тоже была красивой.

– Как я ее ненавидела!

– В таком-то возрасте?

– Да. Это началось сразу же, как только я тебя увидела. Ты приехал с каких-то соревнований. И привез ей синтетическую шубу. Весь двор примерял эту шубу, все женщины. Такой блестящий мех, гладкий-гладкий...

Как давно это было! Сколько же лет ему было тогда? Двадцать? Да, точно, двадцать. Чемпионат мира в Стокгольме.

– Я отдал всю свою валюту за эту шубу. Они тогда только появились... А сколько тебе было тогда?

– Тринадцать. Я хотела ночью порезать эту шубу ножницами, но не нашла ее...

– Ты что же, влезла к ним в квартиру, что ли?

– Конечно. Я думала, шуба на вешалке висит, а они куда-то ее запрятали.

– Лето же было.

– Я в окно влезла, оно прямо на нашу дверь выходило. Чуть на отца ее не наступила, он как раз под окном спал.

Отец той, уже почти забытой девушки – красавицы Нели, был заядлым охотником; в их небольшой комнате на каждой стене висело но два ружья, за которые хозяин хватался по любому поводу. Что, если бы он в ту ночь проснулся?..

Сосед по камере опять громко вскрикнул во сне, заметался на нарах и утих.

Аян вздрогнула, но взгляда не отвела.

– Это из-за жены, – объяснил Мухтар. – Ревнует... Они помолчали.

Собравшись с силами, он все же сказал ей то, что рано или поздно суждено было сказать

– Неужели ты не понимаешь? Мы расстаемся навсегда...

– Навсегда? Но почему?

– Потому что пятнадцать лет, которые я получу...

– Но почему пятнадцать?? – перебила она в ужасе. – Кто тебе сказал?

– Следователь. Да я и без него знаю. Хорошо, если не расстреляют, хотя неизвестно, что лучше.

– Не говори так! Я все равно буду ждать тебя!

– Это сейчас так кажется.

– Не обижай меня.

– Когда я вернусь, нам будет столько лет, что это уже будем не мы, все изменится...

Аян заплакала. Во всяком случае, ему так представилось.

– Нет! Нет! Ничего не изменится! Я буду любить тебя. Лишь бы дожить, лишь бы ты вернулся...

Проснулся сосед. Мухтар открыл глаза.

Тяжело опустив ноги на асфальтовый пол, сосед сел на нарах, машинально поправил пустой, зашитый у самой подмышки, рукав рубашки и всей пятерней единственной руки вытер пот с лица...

А в ушах Мухтара все еще звучали последние слова Аян.

– Я буду ждать тебя, слышишь?! Сколько бы лет ни прошло, я буду ждать... Сосед по камере некоторое время сидел, уставившись в одну точку. Потом он вдруг бросился к тумбочке, с суетливой поспешностью перерыл все ее содержимое. Полез под кровать.

– Потеряли что-нибудь? – спросил Мухтар. Сосед оглянулся, тяжело дыша.

– Фотография... Пропала фотография... – Он снова принялся перетряхивать содержимое тумбочки.

– Не волнуйтесь, найдется.

– Вот, пожалуйста, нигде нет! Я везде посмотрел... Пропала!..

– Постарайтесь вспомнить, куда спрятали.

– Я везде посмотрел... – Старик еле сдерживал слезы.

– Под матрасом проверьте.

– Я туда больше не прячу... Прошлый раз она там помялась.– Старик в отчаянии опять полез под кровать. – Нету, выкрали... Так я и знал, что этим кончится...

Он устало опустился на нары, посидел с горестно поникшей головой, потом вдруг устремил сверлящий взгляд на Мухтара.

– Но вы же не спали, вы должны были видеть.

– Сюда никто не входил.

Сосед привстал.

– А вы? А вы сами? Вы ее не брали?! – Во взгляде его нарастало подозрение.

– Я не вставал со своего места, – подчеркнуто спокойно ответил Мухтар.– Да найдется ваша фотография.

Сосед бросился к Мухтару:

– Умоляю вас, отдайте... Я знаю, вы пошутили... Это просто шутка... Вы отдадите... Зачем она вам? Умоляю вас...

Весь обмякший, он попытался встать на колени. Мухтар остановил его и, обняв за пояс, повел к нарам. Усаживая, он случайно нащупал под рубашкой соседа что-то плоское, квадратное.

– Что это у вас? – спросил он удивленно.

Старик поспешно полез за пазуху и вытащил фотографию.

– Она! Нашлась! Слава богу! – Он радостно замахал карточкой.– Простите, я забыл. Я сам сюда спрятал. Думал, надежней...

– Ничего, бывает,– успокоил Мухтар и пошел к своим нарам.

Сосед любовно разглядывал фотографию.

– А я уж испугался, что тебя украли... Это единственное, что у меня осталось. Без нее я просто с ума сойду... Хотите посмотреть?

– Вы же показывали. – Никакого желания любоваться фотографией пожилой женщины у Мухтара не было.

– Ничего, я разрешаю, – успокоил его сосед. – Это за то, что я плохо о Вас подумал. – Он приблизился к нарам Мухтара, сел рядом. – Вот, пожалуйста, можете смотреть сколько хотите. Вам я верю... Правда, красивая?

Он ждал ответа с такой настороженностью, что Мухтар, сделав усилие, сказал:

–Да...

– Это еще карточка не очень хорошая. В жизни она намного привлекательней... Губы, посмотрите, какие!..

– Сколько ей лет? – спросил Мухтар.

– Пятьдесят шесть... Но вы не думайте, – заволновался старик,– это карточка такая, в жизни она намного лучше. Когда покрасится и оденется больше тридцати не дашь... Ну, тридцать пять от силы... Когда она с дочкой выходит, все думают, что подруги!..

– А сколько лет дочери? – поинтересовался Мухтар.

– Двадцать восемь.

– Внуки есть?

– Есть. Мальчик, но я не видел... Летом родился, когда меня уже взяли... Ну, посмотрели?

– Да.

– Спрячу подальше. – Он встал и направился в свой угол.

– А что это у вас? – остановил его Мухтар.

– Где? – Старик инстинктивно отодвинул подальше за спину крепко сжатый кулак единственной руки.

– В кулаке.

Поколебавшись мгновение, старик разжал кулак, на подрагивающей от волнения ладони лежал небольшой моток гибкой нитки.

– Это леска... капроновая... Я всегда ношу на всякий случай,– пояснил он, уловив во взгляде Мухтара вопрос. – Из-за нее, – он посмотрел на фотографию жены.

– Зачем?

– Если бы вы знали, сколько страданий она мне причинила... Она же на киностудии работает.

– Ну и что?

– Специально пошла... Там молодежь, актеры, в экспедиции ездят. Понимаете? Они же там вместе живут в гостиницах, на одном этаже.

– Ну и что?

Сосед перешел на шепот:

– Меня могли отпустить на поруки... Она пришла к следователю с паспортом, чтобы забрать меня домой, уже была договоренность... И вдруг он передумал. Она ему понравилась – другой причины нет. И меня оставили в тюрьме. Я мог получить условно, как мой "подельник", но ей это не нужно. Погулять хочется. Поэтому она на киностудию пошла... Раньше мы вместе работали. Она тоже бухгалтер. А теперь разъезжает по экспедициям... Как вы думаете, у нее есть кто-нибудь? Он приблизил свое болезненно возбужденное лицо.

– Не говорите глупостей, – как можно мягче сказал Мухтар.– Она же пожилая женщина, как у вас язык поворачивается?

– Вы не знаете женщин! – воскликнул старик. – Что для них возраст?! Их ничто не остановит, если приспичит! Я такого насмотрелся за свою жизнь... А как вы считаете?

– Я считаю, что вам надо немного помолчать, – сказал Мухтар.

– Извините... Понимаю, – с готовностью согласился старик и пошел к своей тумбочке. – Ничего не могу с собой поделать... Все время об этом думаю... Конечно, фактов у меня нет, может, и не так. Но если подтвердится, я жить не буду. – Он нагнулся к тумбочке, чтобы скрыть слезы, спрятал леску и фотографию.

Откинулась заслонка глазка, кто-то заглянул в камеру. Потом послышались звуки отпираемых засовов.

– Абиев, на допрос, – объявил надзиратель с порога.

Сейфи заканчивал печатать на машинке, когда привели Мухтара Абиева.

– Садитесь, – отстучав последнюю фразу, сказал Сейфи.– Ну что, скоро расстаемся?

– Вам лучше знать.

– Ознакомитесь с материалами следствия? – спросил Сейфи, вытаскивая из машинки последний лист.

– Я уже читал...

– На этот раз все отпечатано на машинке... Согласны с предъявляемыми обвинениями?

– А какое это имеет значение?

– Огромное.

– Если я скажу: не согласен, что от этого изменится? – усмехнулся Мухтар.

– Многое. Только надо будет объяснять, почему именно вы возражаете.

– В таком случае, я не возражаю. – Тон у Мухтара был по-прежнему безразличным.

– Вы, надеюсь, понимаете, что это, может быть, последняя наша встреча, после которой дело пойдет в суд?

– Да, понимаю.

– Если оно пойдет в суд в таком виде, вам грозит, по меньшей мере, пятнадцать лет тюремного заключения. Это вы тоже понимаете?

– Понимаю.

– И что у вас сейчас последняя возможность что-то добавить к показаниям или изменить их – это вы тоже понимаете?

– Понимаю,

– И у вас нет желания это сделать?

– Мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.

– Ну ладно, нечего так нечего... – Сейфи встал, прошелся по кабинету. Честно говоря, я надеялся, что хотя бы сегодня, в последний день следствия, у вас все же возникнет желание признаться в том, что вы так упорно утаивали на протяжении всего расследования.

– Я ничего не утаил.

– Нет, кое-что вы скрыли. Скрыли факты, очень важные с точки зрения восстановления истины. Я не говорил об этом раньше, потому что они требовали дополнительной проверки. – Сейфи подошел к Мухтару, они встретились взглядами. – Ну что, начнем?

– Как хотите... – Мухтар пожал плечами. Сейфи вернулся к своему месту за столом и включил магнитофон.

– Итак, вы, судя по материалам следствия, – миллионер. Где же вы храните деньги?

– Я их потратил.

Сейфи вытащил из ящика стола лист бумаги с арифметическими расчетами.

– Все в один голос, и в том числе ваша жена, утверждают, что вы вели достаточно скромный образ жизни. Но даже если бы вы швыряли деньги направо и налево и расходовали в месяц, ну, скажем... пять тысяч рублей, все равно за четыре года и пять

месяцев это составило бы лишь тысяч двести пятьдесят. Значит, что-то около миллиона должно остаться. А раз так, то вы где-то прячете этот миллион? .

–У меня нет денег, – упорно сказал Мухтар. – Все, что у меня было, я потратил.

– Вы покупали дачи, квартиры?

– Нет.

– Драгоценности? Золото?

– Нет.

Сейфи опять взглянул на лист с расчетами.

– За четыре года вы приобрели польскую стенку за тысячу восемьсот рублей, спальный гарнитур за тысячу, автомобиль "Жигули", сделали ремонт в квартире, купили японский стереофонический комбайн и два ковра. В общей сложности это составляет что-то около одиннадцати тысяч. Одиннадцать тысяч за четыре годи. Куда же вы дели остальные деньги? Подарили кому-нибудь? Вы можете назвать хоть одного человека, которому отдали безвозмездно какую-нибудь значительную сумму или сделал ценный подарок?

– Нет.

– У вас были внебрачные связи?

– Какое это имеет отношение к делу?

– Ну, если я спрашиваю, видимо, имеет.

– У каждого нормального мужчины это бывает.

– Вы тратили на женщин много денег?

– Да какие деньги? – усмехнулся Мухтар. – Случайно, один раз это было, и тут же разошлись...

– Вот вы в своих показаниях писали, что летом шестьдесят девятого года встречались в Риге в гостинице "Рига" с неким Олегом Лебединским.

– Но он ведь не женщина.

– Да, – согласился Сейфи, – но Лебединский в своих показаниях, подтверждаемых вами, признал, что, когда вы пришли к нему примерно в девять часов вечера шестнадцатого июля шестьдесят девятого года – в номер "люкс", там у него сидели две девушки. Правильно? Потом вы прошли с ним в соседнюю комнату и передали ему сорок тысяч рублей за разного рода услуги. В частности, за то, что три импортные установки по выпуску синтетического волокна были отправлены в Баку, в адрес вашего министерства, и попали в Забратский цех. Вы и сейчас подтверждаете, что все было именно так?

– Да, мы прошли с ним в другую комнату, я отдал ему деньги и ушел.

– Именно это написано в ваших показаниях. Но, как выяснилось, дело было несколько иначе.

Зазвонил телефон. Сейфи снял трубку. Это была Гюля.

– Я освобожусь раньше... Может, встретимся в пять? Сейфи машинально посмотрел на часы – было пятнадцать минут одиннадцатого.

– Нет, я не успею, – сказал он в трубку.

– А что у тебя?

– Все то же...

– Боже, неужели один раз нельзя уйти с работы на час раньше?

– Не получится.

– Ну ладно, значит, в шесть?

– Да,

– Пока!

Они поднимались этаж за этажом – впереди Гюля, за ней девочки, замыкали шествие Сейфи с малышом. Двери повсюду были заперты.

– Может, в соседнем блохе открыты? – переводя дыхание, предположила Гюля, когда они добрались до последнего, шестого этажа.

– Не думаю. – Сейфи отряхнул брюки малыша, испачканные известкой.

– Надо посмотреть. Не может быть, чтобы все были заперты.– Гюля толкнула дверь соседней квартиры, но и она не поддалась. – А что там, выше?

– Крыша...

Гюля поднялась па один пролет.

– Идите сюда, здесь люк,

Сейфи повел детей наверх...

Одновременно с ними на крыше показался человек в темно-коричневом костюме, многолетняя пыль въелась в ткань на плечах и спине. Видимо, это был прораб.

– Что здесь творится? – спросил он, удивленно рассматривая Сейфи и его семейство. – Что вы тут делаете?

– Покажи, – негромко сказала Гюля мужу.

– Мы хотим посмотреть трехкомнатную квартиру, – объяснил Сейфи.

– Покажи.

– А кто вам разрешил?

– А какое нужно разрешение? – удивился Сейфи, – Мы просто хотим посмотреть одну готовую трехкомнатную.

– Вы что, получаете в этом доме квартиру? – чуть смягчившимся голосом спросил прораб.

– Да, – сказала Гюля.

– Пойдемте...

– Покажи, – сердито шепнула Гюля, но Сейфи опять не последовал ее совету.

...Квартира привела Гюлю в бурный восторг. Вытянувшись в цепочку, ходили они из комнаты в комнату, прикидывали, как лучше разместиться, долго осматривали кухню и ванную. Комнату с большим балконом во двор Гюля отвела детям. Маленькую, с окном на улицу, – под спальню, в третьей, естественно, решено было устроить гостиную. Прораб, оставив их, ушел по своим делам.

– Почему ты не показал ему удостоверение? – удивленно спросила Поля.

– Но он же и так разрешил,

– Я просто не понимаю, почему мы не можем хоть раз воспользоваться своими правами!

Этот разговор о правах и возможностях был продолжен и дома.

– Ты не можешь себя поставить. Тебя, например, никогда никуда не выбирают. Почему? – спросила Поля. Уложив детей, она расчесывала перед зеркалом свои длинные, слегка вьющиеся волосы.

– Не знаю, – улыбнулся Сейфи, оторвавшись от газет, которые просматривал, лёжа в постели.

– Нет, правда. И в институте тебя никогда не выдвигали на общественную работу.

– Ну и что?

– Как что? Это характеризует тебя определенным образом. И вообще... Поэтому ты не можешь потребовать даже то, что тебе полагается.

– А что мне полагается? – поинтересовался Сейфи.

– Опять начинаешь? Ты же обещал. Сейфи пожал плечами.

– Почему все могут претендовать на квартиру в этом доме, а ты нет? Для кого дом выстроен? Спасибо Теймуру... Если с квартирой получится, я просто молиться на него буду.

– А если не получится?

– Опять что-то собираешься выкинуть? – обернулась Гюля. Сейфи углубился в чтение.

– Какие драгоценности им принесли! – вздохнула Гюля.

– Кому?

– Теймуру.

– Кто? – Сейфи отложил газету.

– Позавчера было обручение Севды... Чего только ей не подарили! Комплект бриллиантовый – загляденье, серьги, кольцо и кулон, никогда такого не видела. Чемоданов пятнадцать всяких других подарков – ткани, шубы, серебро, жемчуг, одних туфель пар десять...

– Ты спать собираешься? – спросил Сейфи.

– Сейчас... Свет потушить?

– Желательно.

Гюля выключила свет.

– Девятого свадьба, – сказала она уже в темноте.– Подарок надо купить. Утром, когда, проводив детей, Сейфи шел на работу, его обогнала машина Эльшада.

– Садись, подвезу, – предложил он, притормозив.

– Да тут два шага. Спасибо.

До трехэтажного особняка, в котором они работали, действительно было несколько минут ходьбы, поэтому Эльшад не стал настаивать.

– Зайди ко мне, – сказал он, трогаясь с места.

– Когда?

– Через полчаса.

В кабинете Эльшада было прохладно – недавно здесь установили кондиционеры, и хозяин кабинета бдительно следил за тем, чтобы каждый входящий прикрывал за собой дверь.

– Теймур тебе звонил? – спросил он, убедившись, что Сейфи обошелся с дверью как следует.

– Нет.

– Он уже поговорил насчет твоей квартиры. Обещали помочь. Садись... Девятого свадьба Севды.

– Знаю.

– Тоже проблема, – вздохнул Эльшад. – Не знаешь, что и подарить... Садись... Как дела? Заканчиваешь?

– Не совсем. – Сейфи продолжал стоять. – Кое-что новое выяснилось. Хорошо бы продлить срок следствия. Хотя бы на полмесяца.

– Даже на полдня не рассчитывай. – Эльшад покосился на лежащий под стеклом график. – Восьмого последний день. Продлить не имеем права.

– А почему вовремя в Москву не обратились?

– Потому что не было необходимости – дело достаточно ясное, этот спортсмен с самого начала не отрицает своей вины.

– Вот именно.

– А что за сложности у тебя возникли? Да ты садись.

– Мне надо идти.

– Может, дать кого-нибудь в помощь?

– Да нет, не надо... Плохо, что я не с самого начала вел дело.

– Бывает... Как бы то ни было, за оставшиеся три дня все надо закончить. Закруглиться... Что думаешь подарить Теймуру?

– Ты хочешь сказать – Севде? – Ну да... На свадьбу...

– Не знаю. Гюля что-нибудь купит.

– А знаешь, где будет свадьба? – многозначительно спросил Эльшад

Эльшад привстал, подался вперед, массивные плечи его нависли над столом, всем своим видом он давал понять, что сообщает нечто секретное:

– По-моему, в "Дружбе"...

Теймур в очередной раз убедился, что будущий свекор его дочери Сафаров очень влиятельный человек. Они встретились, чтобы обсудить некоторые организационные вопросы, связанные с предстоящей свадьбой и устройством жизни молодых. Кроме Теймура и Сафарова в кабинете присутствовали еще трое: энергичный мужчина, которому была поручена организация свадебного, стола и транспортные заботы; пожилой дядя жениха – знаток национальных традиций и известный композитор – должен был обеспечить художественно-музыкальную часть.