Текст книги "Темный Набег"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 15

В запертую дверь Всеволод постучал условным стуком. Открывать, однако, ему не спешили. Ну да, ждали голоса. Сам ведь учил.

– Эржебетт, – позвал он.

Лишь после этого тяжелая низенькая дверца отворилась. В щели мелькнуло настороженное лицо. Эржебетт была боса, в великоватой мужской сорочке и портах. Взгляд девушки скользнул по Всеволоду, по тевтонскому ма…

Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.

… гистру.

– Эржебетт, не бойся! – выкрикнул Всеволод. – Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь – ничего, не угрожает!

Пока…

На дверь изнутри давить перестали, но, когда Всеволод вошел в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съежившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращенными в ложе. За столом, поставленным рядом.

Дрожа всем телом.

Смотря мимо. Мимо Всеволода. В открытую дверь.

Всеволод растерянно оглянулся.

На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже смотрел на перепуганную отроковицу. Смотрел исподлобья – тяжелым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?

Затем Бернгард ненадолго отвел взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. И сундук, и лавку, укрытые шкурами, и тяжелый стол в простенке. Все подмечал, все понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упреком глянул на Всеволода. И – вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел. Огнем спалить, не прикасаясь.

В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.

– Бернгард, ты пугаешь ее, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес Всеволод.

Тевтон не ответил.

– Эт-ту-и пи-и пья! – жалобно простонала Эржебетт.

Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.

Бернгард помрачнел еще больше. Эржебетт еще больше затряслась.

– Выйди, Бернгард! – потребовал Всеволод.

Магистр не вышел.

– Что она говорит, русич?

«Что она – не твоя добыча».

– Не важно. Выйди. Не видишь – ей плохо.

– Что? Она? Говорит?

Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Без всякого почтения и церемоний. Всеволод просто уперся плечом в бронированную грудь тевтона и выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.

Теперь тяжелый взгляд магистра был обращен на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро шлепают по голому каменному полу босые ноги. Потом скрежетнул, задвигаясь, засов.

Дверь – снова заперта. И, судя по всему, на этот раз ее так просто не откроют.

– Где ты нашел эту девчонку, русич? – магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.

– В городской тюрьме. В Германштадте, – ответил Всеволод. И задал свой вопрос. Волновавший уже его:

– Ты знаком с Эржебетт?

– С ней – нет, – качнул седой головой тевтон. – А вот с ее матерью – да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда. Совсем недолго.

Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.

– Томас был прав, – в задумчивости пробормотал он, – девчонка, действительно, поразительно похожа на свою мать.

Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь и снова – на Бернгарда.

– Кто ее мать?

– Ведьма, – зло и коротко бросил магистр.

– Что?

– Я казнил ее мать.

– Что-о-о?!

Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чем дело!

– Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, – Бернгард выдержал многозначительную паузу. – Очень сильной, русич. Известной во всей округе…

– И что с того? – вскинулся Всеволод. – И пусть! Но сама-то Эржебетт – всего лишь дочь ведьмы. Она еще слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.

– Неважно! – взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. – Яблоко от яблони падает недалече. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она все равно может оказаться опасной.

– Чем, мастер Бернгард? – Всеволод смотрел на него в упор.

Магистр криво усмехнулся:

– Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрет тебя – ты и пикнуть не успеешь.

– Я уже провел с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.

– Вообще-то, превращения бывают разные, – вздохнул тевтон.

Всеволод молчал, смотрел. Выжидал, стиснув зубы…

– Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.

– Она нема, – сказал Всеволод.

– Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?

И на что он намекает, этот Бернгард?!

– О-на-не-ма, – на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.

– Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.

Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!

– А вот это и вовсе лишнее, – хрипло и твердо произнес Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока – держится… – Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки[7]7
  Ведьмиными метками в средние века считали родимые и пигментные пятна, наросты, шрамы и рубцы необычной формы.


[Закрыть]я тоже не видел.

– Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаенных местах, – прищурился тевтонский магистр.

– Я уже сказал – их нет.

– Значит, она все-таки не твоя соратница, а твоя женщина, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил ее тело.

В словах Бернгарда не было издевки. Он просто вслух высказал сделанный вывод. Не насмешливо вовсе – печально как-то… И все же Всеволод, демонстративно положив ладони на рукояти мечей, глухо предупредил:

– Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.

Тевтон вздохнул:

– Если кому из нас и нужно остерегаться, так это тебе, Всеволод. А потому мой тебе совет – оставаясь наедине со своим э-э-э… оруженосцем, держи руки вот так же – на оружии. Иначе не успеешь отогнать…

Пауза.

– Кого? – закономерный вопрос.

– Ее, – магистр мотнул головой, указывая на запертую дверь. За дверь указывая. – Свою смерть в ее облике.

Ну, до чего тупое упрямство!

– Я уже сказал, – устало вздохнул Всеволод. – Эржебетт – не оборотень.

– А я повторяю, – Бернгард вновь смотрел на него своим немигающим змеиным взглядом. – Превращения бывают разные. Эржебетт может оказаться не вервольфом, но лидеркой.

– Кем? – свел брови Всеволод. – Это еще кто?

Тевтон охотно объяснил:

– Есть такие твари на темной стороне. Подобно демону-саккубусу в женском обличье дева-лидерка способна убивать не клыками и когтями, а любовной лаской. Лидерка околдовывает неискушенную жертву, ловит ее в сети своей сладкой волшбы, завлекает в тенета плотской страсти, а после любит человека до смертельной истомы, покуда того не покинут последние силы. Нахтцерер испивает кровь, вервольф – рвет плоть. Лидерка же способна пить и пожирать самою жизнь.

Нет, это уже слишком!

– Хватит! – прошипел Всеволод. – Замолчи!

С Эржебетт он уже делил ложе и – слава Богу – жив пока.

– Я-то замолчу, но ты… и твоя юная ведьма…

– Чего?! – Всеволод закипал уже не на шутку. – Чего ты так страшишься?! Ведьминой силы?! Или силы лидерки! Ты уж сам определись сначала, в чем именно хочешь обвинить Эржебетт.

– Кто знает, кто знает, – задумчиво протянул магистр. – Одно может и не исключать другого. Сейчас такое время… Набег сейчас.

– Все! – жестко отрезал Всеволод. – Довольно об этом. Бернгард ты хочешь, чтобы я и мои воины обороняли твой замок?

– Да, – с явным усилием процедил немец. – Я хочу этого.

– И без нас тебе не удержать Серебряных Ворот. Долго – не удержать, не так ли?

– Это верно, – щека рыцаря чуть дрогнула. Ох, трудно ему признавать сейчас вслух очевидное.

– Ну, а раз так… – Всеволод шумно ударил правым кулаком о левую ладонь. – Пользы от наших мечей тебе будет больше, чем вреда от Эржебетт. И теперь – решай сам. Выбирай. Мечи? Эржебетт?

Магистр молчал. Долго. Магистр размышлял.

– Что ж… – глухо промолвил, наконец, Бернгард. – Если ты уже попал под чары лидерки, разубеждать тебя бесполезно. В гневе ты способен натворить глупостей. А скоро штурм… А мне еще следует проститься с павшими братьями… Нужно упокоить их в склепе… И много прочих дел… А времени мало… Давай так, русич. Пусть твоя Эржебетт пока остается здесь. Только пусть без особой надобности не покидает эту комнату. Так будет лучше. Для нее, для тебя. Для всех. Позже мы еще поговорим о ней. Сейчас – не будем. Сейчас в твоих глазах слишком много греховной страсти, затмевающей разум.

Тевтон повернулся. Уйти. Но, словно бы передумав, задержался. Покосившись на дверь, заговорил снова – тихо, очень тихо, но быстро и деловито:

– Говорят, истинную суть лидерки можно познать двумя способами. Первый – самый простой и самый верный. Если она сама захочет тебе открыться – ты войдешь в ее сокровенные чувства, мысли и воспоминания через прикосновение к ней. Конечно, настолько войдешь, насколько она тебя впустит. Но уж коли впустит… В этом случае лидерка не сможет лгать.

– Эржебетт – не лидерка, – прохрипел Всеволод.

Его будто и не слышали вовсе.

– Но вряд ли она пожелает открыться тебе по-настоящему, – продолжал Бернгард. – Только Рыцарю Ночи… Черному Князю под силу касанием распознать лидерку помимо ее воли. И распознать, и вызнать, что ему потребно. Однако есть другой способ, действенный против любой нечисти. Против любой темной твари, которой ведом страх. Если сильно напугать лидерку – напугать до полусмерти, до дрожи в коленках, до холодной испарины – напугать и посмотреть ей в глаза… Посмотри туда, русич. Сейчас посмотри, пока Эржебетт в панике, пока страх мешает ей полностью совладать с собой. Может и увидишь что… может, разглядишь…

Прежде чем Всеволод успел что-либо сказать в ответ, магистр удалился. Звеня доспехом, с гордо поднятой головой, с каменным лицом.

– Эржебетт, открой… – Всеволод постучал в запертую дверь. – Открывай, слышишь, это я. Да открывай же, говорю!

«И покажи мне свои глаза…»

Дверь скрипнула. Приотворилась – самую малость. Зато глазища Эржебетт были распахнуты во всю ширь. Распахнуты и полны ужаса. В темно-зеленых – отчего-то казалось сейчас, что они темнее, чем обычно, быть может, из-за густого полумрака в приоткрытой двери так казалось, – зрачках девушки Всеволод увидел свое отражение. Перевернутое. Вверх ногами.

Что за…

Он сморгнул.

…чер…

Тряхнул головой.

…товщина!

В следующий миг наваждение исчезло. Сгинуло. Нет, это не ее – это его глаза чудят, стараясь увидеть то, чего на самом деле не существует. Бернгард постарался. Наговорил пакостей. Настращал. На какой-то миг Всеволод даже поверил магистру. Не то чтобы вовсе поверил. Почти поверил. Но тот неприятный миг уже ушел, канул в небытие, как страшный сон.

Обычные глаза смотрели на него снизу вверх. Обычные человеческие. Да – настороженные, да – испуганные. Но былого безумного страха, прежней животной паники в них уже не было. И отражение – на месте, не скачет, не вертится волчком.

Эржебетт убедилась: тевтон ушел.

Эржебетт успокаивалась.

Эржебетт овладевала собой.

– Все будет хорошо, – пообещал Всеволод, приобнимая девушку, – Бернгард тебе вреда не причинит. Ты, главное, не выходи отсюда. И никому, кроме меня, дверь не отпирай.

Эржебетт помотала головой. Промычала что-то. Поняла ли, нет – не важно. Главное, что ни покидать комнату, ни впускать незнакомцев желания у нее в ближайшее время, явно, не возникнет.

– Вот вы где!

От неожиданности они вздрогнули оба. Руки Всеволода сами цапнули мечи.

– А я-то вас по всему замку ищу… Э-э-э, ты чего, русич, за оружие хватаешься? Рано ещё. Солнышко покамест не село, ночь не наступила, нечисть не выползла.

Бранко! Сложив руки на груди, волох стоит в дверях (а сами виноваты! а засов надо было задвигать!) и спокойно, беззастенчиво, немного насмешливо пялится то на русского воеводу, то на девчонку-найденыша.

– В чем дело? – хмуро спросил Всеволод.

– В трапезную нас кличут, – отозвался Бранко. – Брат Томас говорит, ужин давно готов.

Понятно. Ну что ж, коли кличут… Всеволод повернулся к Эржебетт:

– Ты – останься здесь. Закрыться не забудь. Еду тебе принесут. Да не дрожи ж так – я тоже приду. Скоро.

Глава 16

… И все же неприятный червячок недоразвеянного смятения ворошился в душе.

Шагая по пустым коридорам замка вслед за волохом, Всеволод размышлял – спрашивать, не спрашивать. Боялся спросить. Боялся услышать ответ. Не тот ответ, на который рассчитывал – другой.

Все же, решился. Выпалил одним духом:

– Бранко, кто такая лидерка?

Волох остановился – резко, будто напоровшись на копье, быстро обернулся, пытливо взглянул на спутника.

– Почему ты спрашиваешь об этом, русич?

– А ты можешь просто ответить, не задавая вопросов? – обозлился Всеволод.

Бранко пожал плечами:

– Лидерка – темная тварь, в чем-то подобная стригою-кровопийце. Но опаснее, гораздо опаснее. И много коварнее. Может пить кровь, а может вытягивать жизнь иначе.

Как иначе, Всеволод уточнять не стал. Это ему уже объяснили. Популярно. Во всех подробностях. Сейчас его интересовало другое:

– Лидерка способна являться днем?

А то ведь… «Солнышко покамест не село, ночь не наступила, нечисть не выползла».

– Я же сказал – она подобно стригоям, – настороженно ответил волох. – А стригои не живут под солнцем.

Фу-у-ух! Прямо от сердца отлегло. Полегчало неописуемо. Сразу. Вот теперь последние сомнения отлетели, растаяли как дым. Что и следовало доказать! Эржебетт не прячется от солнца, а тевтонский старец-воевода путал и пугал его без всяких на то оснований. Бернгард, видимо, попросту вбил себе в голову, что в замке рыцарей-монахов нечего делать юной деве, и любой ценой – в том числе и ценой лжи – пытается избавиться от Эржебетт. Что ж, теперь ему это не удастся..

– А в чем дело, Всеволод? – серьезно спросил Бранко.

– Ни в чем, – улыбнулся он. – Идем. Ужин стынет.

День выдался не постный, однако потчевали хозяева скудно. Стол оказался по-монашески скромным и едва-едва позволял без особой радости набить брюхо нехитрой пищей. Пустая похлебка, каша, хлеб, вода, немного сыра, совсем немного мяса… В общем-то, достаточно, чтобы поддержать силы, но, конечно, не сравнить с тем изобилием, которым встречала русичей перевальная застава Золтана. То ли орденские братья, чуждые греху чревоугодия, всегда так питались, то ли уже начинали экономить припасы из оскудевших замковых кладовых.

Долгая молитва, скорая трапеза…

В просторном помещении с длинными, составленными «воротцами» столами и лавками было тихо. Как на поминках. За едой никто не разговаривал. Тевтоны жевали молча и быстро. Без удовольствия глотали неаппетитную стряпню. Думали о невеселом – о приближающейся ночи. О предстоящей битве думали. Безмолвными тенями скользили кнехты и оруженосцы, прислуживавшие за столом.

Вместе с воинами Всеволода, Сагаадая и Золтана ужинали и рыцари Бернгарда, вернувшиеся из дневной вылазки. Сам магистр сидел во главе унылого пиршества. Видимо, уже попрощался с павшими. Бернгард был явно не в духе.

Ел тевтонский старец-воевода мало и часто посматривал исподлобья в сторону русского воеводы. Так зыркал – кусок в горло не лез. Всеволод испытующие взгляды Бернгарда игнорировал, а под конец трапезы попросил у хозяина замка позволенья отнести немного пищи к себе в комнату.

Для оруженосца… Который не смог выйти… Потому что готовит снаряжение господина… К бою… Ну, и прочая чушь, высказанная во всеуслышание. Разумеется, отказать Бернгард не мог. Магистр кивнул, поджав тонкие губы.

Тевтонского кнехта с парой деревянных мисок Всеволод сопроводил сам. До двери, за которой ждала Эржебетт.

Велел помощнику поставить чашки на пол и уходить. Выждав, пока кнехт удалиться, постучал условленным стуком, позвал…

Дверь распахнулась сию же секунду. Будто с той стороны давно ждали, положив руку на засов. А ведь, пожалуй, что так оно и было. Эржебетт, привалившись спиной к дверному косяку, вперилась взглядом в собственное ложе. Лица ее Всеволод в полутьме не разглядел, но по напряженной позе понял: девчонку что-то не на шутку встревожило.

Что на этот раз?

– В чем дело? – тихо-тихо, одними губами спросил Всеволод.

А руки уже тянулись к мечам. Сами, непроизвольно.

Эржебетт приложила палец к губам…

«Просит не шуметь…» – понял Всеволод.

… потом – к уху…

«… И послушать»

…а после тем же пальцем указала на… На сундук у стены? На стену за сундуком?

Он замер. Прислушался. Услышал… Тихонькое такое поскрябывание. Где-то там – то ли за сундуком, то ли под сундуком.

Улыбнулся. Выдохнул с облегчением. Эх, Эржебетт, Эржебетт… Пуганая ворона куста убоявшаяся. Видать, Бернгард тебя, бедняжку, настолько настращал, что теперь даже вездесущее мышиное племя жить спокойно не дает.

Всеволод вложил вытянутые уже наполовину мечи обратно в ножны. Подошел к ее ложу. Молодецки гаркнул:

– Ух!

Громыхнул об пол тяжелым сапогом.

Ну, вот и все. Вот и тишина.

– Не бойся, Эржебетт. Мыши…

Девчонка растерянно хлопала глазами. «Ну, дуреха!» – ласково подумал Всеволод.

– Мыши, понимаешь, мы-ши, – с широкой улыбкой попытался втолковать он. – Пи-пи-пи, понимаешь?

Она тоже натуженно улыбнулась в ответ. Может, просто серых хвостатых грызунов боится? Что ж, бывает…

– Поешь, – сказал Всеволод. – Я тут урвал тебе кое-что с тевтонского стола. Не самые изысканные явства у монахов нынче в ходу, конечно, но все-таки. Эвон, даже мышки еду почуяли, сбежались…

Поужинать они в тот вечер успели. Отдохнуть – нет. Насладиться друг другом – и подавно. А ведь славно все складывалось. Эржебетт, насытившись, потупила взор. Чуть покраснев (Ишь, стыдливая какая… до поры до времени.) сбросила одежды и первой потянулась к Всеволоду, вновь ища у него защиты, успокоения и нечто большего, но…

Но… но… но…

Повториться безумству их первой страстной ночи сегодня было не суждено. Та ночь в монастыре прошла спокойно, а вот эта…

Закатное багровое зарево погасло быстро, окончательно и бесповоротно. Бесследно сгинули в ночном мраке последние отблески закатившегося светила. И почти сразу же наблюдатели на сторожевой площадке донжона подняли тревогу.

Протяжный рев сигнального рога огласил сгустившиеся сумерки.

И замок, давно уж замерший в тягостном ожидании, ожил.

Эржебетт – обнаженная и такая манящая – вздрогнула.

Всеволод не без усилий отстранился от девушки. Пробормотал:

– Извини, не до того сейчас.

Не хотелось, ох, жутко не хотелось уходить, но хорош же будет воевода, милующийся с зазнобой, покуда дружина бьется против нечисти.

Всеволод подскочил к узкому окошку-бойнице, глянул вниз.

Внизу – суета. Топот. Крики. Бряцанье оружия. Яркие огни факелов. Мечущиеся тени. Тевтоны – уже облаченные в серебрёную броню и похватавшие оружие с серебряной насечкой – спешили на стены, где каждый знал свое место.

Эржебетт порывисто встала, подхватила одежду, готовая следовать за ним. Только сейчас это совсем ни к чему. Тем более – в этаком-то виде. «Хорошо хоть сам раздеться не успел!» – промелькнуло в голове.

– Запрись и жди, – бросил Всеволод встревоженной девушке.

Чтоб понятней было – указал на дверь, на засов.

– Не бойся, Бернгард сюда не явится.

Не до Эржебетт ему сейчас будет. Место тевтонского старца-воеводы сейчас – тоже на стенах. Их всех место сейчас на стенах.

Подхватив мечи, Всеволод в два прыжка выскочил из комнаты в коридор. Уже на бегу услышал, как за спиной сухо стукнул засов. Хорошо… Заперлась. И будет ждать.

Русичи, татары и шекелисы, не получавшие пока никаких приказов, выстроились во внутреннем дворе замка. Встали в середке, в широких проходах так, чтобы не мешать суетившимся у стен орденским рыцарям и кнехтам. Они, как и Эржебетт, ждали. Но – с оружием в руках. Своей очереди ждали. Команды, распоряжения. Хоть какой-то, хоть какого-то. Осматривали и проверяли оружие, натягивали тетивы на луки, пересчитывали стрелы в колчанах.

Ждали…

Тевтонского магистра Всеволод отыскал в надвратной башне. Мастер Бернгард – при полном доспехе, в шлеме с поднятым пока забралом, с мечом на перевязи и с шестопером на правом запястье – стоял на широкой боевой площадке меж двумя разложенными шалашиками кострами. Рядом к заборалу прислонены несколько факелов, в сторонке – охапка толстых, обмотанных промасленной паклей зажигательных стрел. Там же – три громадных крепостных арбалета.

Над кострами уже поднимались первые струйки дыма. «Только-только разожгли», – догадался Всеволод.

Магистр что-то объяснял столпившимся вокруг немцам. Латная перчатка Бернгарда указывала на ров. Широкий провал с небольшой плотной насыпью по краю, чернеющий меж внешней замковой стеной и осиновым частоколом, едва просматривался в темноте. Однако и без помощи ночного зрения Всеволод разглядел топорщившиеся внизу бесформенные завалы: связки хвороста, сухие ветки и сучья, цельные лесины. От рва отчетливо тянуло чем-то резким, противным. Уложенный за день гигантский костер щедро, не скупясь полили горючей смесью. Немного огонька – и все это вспыхнет за милую душу!

– Как прикажу поджигать, палите одновременно там, там, и вон там еще, чтобы огонь пошел сразу, отовсюду, во все стороны, – расслышал Всеволод слова орденского старца-воеводы. – Брат Томас, за ров отвечаешь ты…

Кастелян (лицо Томаса полностью закрывал глухой шлем-горшок, но Всеволод узнал замкового управителя по отсутствующей левой руке), Конрад (бывший посол пока держал свой шелом в руках, не надевая) и еще четверо кнехтов в касках с широкими полями кивали, внимая распоряжениям магистра.

– Штурм? – Всеволод подступил ближе. – Уже?

Магистр мельком глянул на него:

– Пока еще нет, русич. Пока под водами Мертвого озера только открывается Проклятый проход. Видишь, во-о-он там…

Бернгард махнул в сторону горного плато. Отсюда озеро было видно не так хорошо, как с верхней площадки донжона, но все же… Все же – видно… И мрак ночи – не помеха, ибо озеро зловеще светилось в темноте. Да, все, как и говорил Томас – тусклый зеленоватый свет, будто от гигантской болотной гнилушки. Свечение, похоже, шло снизу и рассеивалось то ли в пелене густого тумана, то ли в клубах невесть откуда взявшегося дыма, что густо вился над мертвыми водами.

Вот, значит, как оно открывается… Озеро. Проклятый проход. Порушенная рудная граница.

– Сколько у нас времени? – поинтересовался Всеволод.

Бернгард пожал плечами:

– Столько, сколько потребуется нечисти, чтобы спуститься с плато и подойти к замку. Где-то к полуночи твари будут здесь. Впрочем, те нахтцереры, которые прошли границу прежде, а днем отсиживались по окрестностям, окажутся под стенами раньше. Так что, чем скорее мы изготовимся к битве, тем лучше.

Это верно. С этим Всеволод был полностью согласен.

– Что делать нам, мастер Бернгард? Где встать? Мои дружинники томятся в неведении. Да и татары тоже. И шекелисы Золтана.

Магистр ненадолго задумался и, приняв решение, кивнул:

– Скажи Сагаадаю, пусть ставит своих лучников на северную стену. Там не хватает хороших стрелков.

Бернгард повернулся к кастеляну:

– Брат Томас, пока есть время, распорядись выдать нашим союзникам огненную смесь и зажигательные насадки на стрелы. Наконечники с серебром – я видел – у них имеются. Но в колчанах у татар есть и обычные стрелы. Нужно, чтобы сегодня от них тоже был прок.

– Сделаю, мастер Бернгард, – однорукий рыцарь бегом бросился вниз по каменной лестнице.

– А остальные? – нахмурился Всеволод. – Что делать остальным?

– Ждите внизу, во дворе замка, – не оборачиваясь, ответил магистр.

– Вообще-то, мы ехали сюда не ждать…

– А сражаться, – перебил его тевтон. – Знаю. И это от вас не убежит, русич. Я пошлю твою дружину туда, где будет особенно туго. Но для этого вы должны быть под рукой. Свежими и злыми.

Похоже, пришлых союзников орденский старец-воевода решил во время первого боя подержать в резерве. Что ж, ладно. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, а Бернгард как-никак собаку съел на защите этого замка. Ему, должно быть, виднее, но…

– Я все же останусь здесь, – твердо заявил Всеволод. – Хочу видеть. Все.

– Твое право, – магистр пожал плечами. – Я тоже занимаю позицию на воротах. Отсюда, в самом деле, видно многое. Отсюда удобно управлять обороной.