Текст книги "Рыцари рейха"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 15

– Василь, мертвых надо бы отвезти в Псков да схоронить. – Дмитрий тронул его за плечо. – А то давно уж они там лежат.

– Давно? – Бурцев удивленно глянул на сотника.

– Сутки, а то и поболее.

Ясно... Все становилось ясно, как божий день. Бенедикт не пробивался сегодня с боем к башне ариев. Он явился из нее. Вышел раньше, как выходили из донжона Взгужевежи штурмовики фон Берберга. Вышел, ударил в спину Мишиным ратникам, перебил охрану. После – осмотрелся, обнюхался и лишь тогда отправился в Псков. Дальше – все просто: Аделаиду в охапку – и бегом обратно к магической платц-башне. Примчался, пробормотал заклинание перехода – и ищи-свищи теперь ветра в поле.

– Там, у башни никого нет? Живых, я имею в виду?

– Мы никого не видели, Василь. Да и не смотрели особо. Откуда там живые? Нашли вот трупы да кусочки от невидимых стрел – и сразу к тебе.

Конечно. Никого в древних развалинах и не будет! Бенедикт – не дурак дожидаться погони. Бенедикт вообще не дурак. Дурак не смог бы невесть где раздобыть крест Болеслава Стыдливого и провести Аделаиду вокруг пальца. Впрочем, крест – это уже не важно. Важно – куда святой отец направился по незримым тропам арийских магов? Куда увел Аделаиду?

Ушли! Ушли! Ушли! – пульсировало в мозгу. Безвозвратно ушли...

Или не безвозвратно?

Васек, возьми себя в руки! До полнолуния еще далеко, и будь даже у Бенедикта малая шлюссель-башня, ему не переправить Аделаиду в будущее. А магического ключа-башенки у Бенедикта нет. Не может быть! Все магические ключи уничтожены. Заклинание-якорь? Тоже сомнительно... Ставить «якорь» в двадцатом столетии должен переправленный туда человек из тринадцатого. Слишком сложно... И опять-таки, без шлюссель-башни тут не обойтись.

Но тогда... Тогда, выходит, обратного цайтпрыжка не было! Была телепортация. Перемещение в пространстве, но не во времени!

А раз так... Бурцев вдохнул глубоко и сильно. Раз так, то он отыщет Агделайду Краковскую хоть на краю света...

– Сыма Цзян, ты еще помнишь арийские заклинания?

– Моя ихняя никогда не забывайся!

– Хорошо! Сможешь провести нас через арийскую башню дорогой Бенедикта?

Сейчас не до запретов князя Александра! Сейчас только древняя балвохвальская магия позволит им настигнуть беглецов. Последнее перемещение от башни к башне в пределах одних временных границ оставляет четкий след, которым можно воспользоваться, – это Бурцев прекрасно усвоил еще в Дерпте. А мудрец из Поднебесной Сыма Цзян знал, как идти по магическим межбашенным следам.

– Пройти туда, куда прошла монаха и твой жена, можна, – закивал китаец, – но только если в башня не выставляйся колдовская защита.

Точно! Бурцев скрежетнул зубами. Он совсем забыл! Если Бенедикту известно, как блокировать магический портал, – защита наверняка стоит. Ладно, проверить это можно только одним способом.

– Дмитрий! Гонца в Псков, – приказал Бурцев. – Доложить обо всем Гавриле. Пусть усилят караулы, пусть известят князя Александра. И... на нас пусть пока не рассчитывают. Мы ищем Аделаиду. Все.

Гонец ускакал через полминуты. Что ж, можно считать, долг воеводы исполнен, псковский гарнизон предупрежден. Пора...

– За мной! – рявкнул Бурцев.

И всадил шпоры в конские бока.

Снова мчали по лесу – пригнувшись, во весь опор, не жалея лошадей и собственных глаз. Ветви хлестали по шеломам и кольчугам. Упругие мохнатые хвойные лапы норовили сбросить с седла. Высокий кустарник цеплялся за ноги всадников и конские попоны. А копыта взметали грязь и первую опавшую листву едва ли не до самых верхушек сосен-великанов. Зато к древним развалинам поспели меньше чем за четверть часа.

Первыми на открытую поляну влетел воевода со знаменосным отрядом из шести человек. Ворвались тесной гурьбой, натянули поводья, оглядываясь, дожидаясь остальных.

Тишина. Заповедная затаенная тишь заброшенного колдовского места...

Огромные, замшелые, обросшие чахлым кустарником и неказистыми кривыми елочками глыбы громоздились на обширной лесной проплешине. В центре – гигантский круг-мегалит. То самое, пропитанное арийской магией основание башни. Вокруг – бесформенное каменное месиво. А под камнями – тела в боевых бронях. Десять дружинников. Одиннадцатый – Миша. Узнать бойцов сейчас можно было лишь по доспехам: лица и не защищенные железом части тела уже погрызены зверьем. Кое-где под металлом белеет голая кость.

Судя по пробитым кольчугам, щитам и шеломам, в каждого дружинника вошло по нескольку пуль. Больше всего досталось Мише – его буквально изрешетили автоматными очередями.

Можно вообразить, какая тут была пальба. Развалины арийской башни извергли целый отряд, и отряд немалый. В грязи под копытами поблескивали щедрые россыпи гильз. Ну словно специально напоказ вывалены. Как приманка. Напоказ?! Приманка?! Додумать тревожную мысль Бурцев не успел. Обманчивая тишина взорвалась. Да как! Грохотом по ушам. Знакомым лаем ручного «MG-42» и стрекотом «шмайсеров». Пулемет ударил с открытого пригорка – справа. Автоматчики били из леса – слева. И из-за разбросанных глыб тоже били...

Отставшая дружина Бурцева попала под прицельный перекрестный огонь. Стрелки из засады грамотно отсекали от командного авангарда отряд сопровождения. Отсекали и безжалостно уничтожали.

Длилось это недолго. Старая гвардия полегла в считаные секунды. Все четыре десятка. С лошадьми. Полудюжина уцелевших под знаменем и бунчуком всадников во главе с псковским воеводой вертелась на месте, пытаясь сладить с перепуганными конями. Отступать назад – по трупам и пристрелянной тропе – теперь поздно, неразумно... Оставалось одно – прорываться вперед, к развалинам арийской башни. Развалины звали, манили и...

– За камни! – приказал Бурцев.

Нагромождение циклопических плит было здесь единственным надежным укрытием. И единственным шансом на спасение. Или хотя бы на отсрочку неминуемой гибели.

Они погнали. Они рвались меж двух огней – пулеметным и автоматным. Но и их тесную группку уже поймали в прицелы. Пули взметнули фонтанчики грязи под копытами. Выщербили замшелые глыбы. Рухнул на полном скаку конь Освальда. Покатился через голову раненого жеребца Збыслав. Ловко спрыгнул с падающей лошади Бурангул.

«Понизу бьют – по коням, – догадался Бурцев. – Живьем хотят взять!» Правильно догадался: и под ним седло вдруг нырнуло вниз. Земля же, наоборот, поднялась, встала на дыбы, ударила с маху. А рядом уже падали с подстреленных лошадей дядька Адам и Сыма Цзян.

Глава 16

Стрельба стихла. Неожиданно – как и началась. В грязи бились и ворочались конские туши и человеческие тела. Кони хрипели, молотили воздух перебитыми ногами. Люди откатывались в сторону.

– Не расползаться! – прикрикнул Бурцев. – Все ко мне!

Его конягу сшибли у каменного развала, неподалеку от основания арийской башни перехода. Укрытие вполне годилось для круговой обороны. Было бы только чем обороняться.

Бурцев судорожно развязывал седельную сумку со «шмайсером». Сыма Цзян тоже не сплоховал – срезал свою, шустрой змейкой юркнул под глыбы. Что ж, два ствола – это уже кое-что.

Остальные тоже были в сборе. Сломанный стяг и бесполезный бунчук лежали на истоптанной земле, но оружия своего никто не бросил. Привалились спинами к древним каменным плитам Освальд и Дмитрий с обнаженными мечами. Збыслав нервно позвякивал цепью кистеня-мачуги. Дядька Адам и Бурангул тянули из колчанов первые стрелы.

Конечно, теперь их отсюда не выпустят. Но и так просто не возьмут. «Эх, жаль, тесно сидим», – сокрушенно подумал Бурцев. Одной гранаты хватит, чтобы нашпиговать осколками всех до единого. Но гранаты в их сторону пока не летели. Стрельба тоже не возобновлялась. Слышно было лишь жалобное ржание раненых лошадей.

– Эй! Полковник Исаев! Ты-ты, который воевода Василий...

Голос – наглый, громкий – прозвучал из-за соседнего завала. Кричали по-русски. Не по-древнерусски даже, а именно по-русски – на языке, знакомом Бурцеву с детства. Правда, с отчетливым немецким акцентом.

– С тобой говорит оберштурмфюрер СС Вильгельм Майер. Твоя жена у нас. Если хочешь увидеть ее целой и невредимой – выходи. Дружков твоих не тронем. Нам нужен только ты. Даю на раздумье три минуты. Решай – время пошло!

Вот так, значит, да? Про полковника Исаева этим ребяткам известно. А Аделаида в их игре – всего лишь первый малый приз. И одновременно – приманка. Настоящая же охота ведется за ним. И что теперь? Выйти? Сдаться? Это проще всего. И глупее всего. И дело даже не в собственной судьбе. Выполни он сейчас требование гитлеровцев – и, считай, смертный приговор соратникам, напряженно взирающим на него, будет подписан. Обещаниям фашиков – грош цена. «Небесному воинству» невыгодно оставлять свидетелей своего возвращения.

– Чего хотят? – нахмурился Дмитрий. Русичу из тринадцатого века понять язык двадцатого столетия непросто.

– Хотят, чтоб я сдался.

– Не делай этого, Василь! Слышь, не верь им, не выходи!

Освальд тоже качал головой. И Бурангул. Мнения остальных можно не спрашивать – Збыслав, дядька Адам и Сыма Цзян молчаливо и деловито готовились к бою.

– Пол-ков-ник, первая минута прошла-а! – проорали из-за камней. – Осталось две-е!

Горластый гад... Бурцев мучительно соображал. Выходить? Не выходить? Если выйти, ценность сведений, которыми располагает Аделаида о своем муже, а значит, и ценность жизни самой княжны в глазах фашиков сразу снизится. Основным источником информации станет он. А его супруга превратится в предмет манипулирования, в рычаг воздействия на источник. О том, как этот рычаг используют, о том, что сделают тогда эсэсовские палачи с Аделаидкой, не хотелось даже думать.

– Две минуты вышло! – объявил невидимый оберштурмфюрер. – У тебя осталось шестьдесят секунд, полковник. Подумай об Агделайде! Подумай о товарищах, которым суждено умереть из-за твоего упрямства.

Думал... Бурцев думал. И делал выводы. Во-первых, пока он на воле, Аделаиду не тронут – наоборот, будут беречь, как зеницу ока, как синицу в руке, на которую, глядишь, и клюнет парящий в небесах журавль. Во-вторых, пока он сидит здесь, за каменной баррикадой, среди верных соратников, сюда не залетит ни одна граната, ни одна пуля. Ценный источник информации будет живым щитом для остальных осажденных.

Неожиданная догадка заставила его улыбнуться. Елки-палки, а ведь эсэсовцы не знают, кто из них кто! Возможно, отец Бенедикт и дал своим приспешникам словесный портрет псковского воеводы, возможно, монах и сам сейчас наблюдает за операцией. Да только пилигрим не видел «полковника Исаева» в боевой броне. Сейчас же под закрытыми шлемами, опущенными забралами, полумасками и застегнутой наглухо бармицей не шибко и различишь физиономий. Вон даже Бурангул с Сымой Цзяном зыркают узкими глазками из-под надвинутых по самые брови шишаков с меховой оторочкой, а стоячие стеганые воротники плотных, в металлических нашлепках боевых кафтанов закрывают азиатам всю нижнюю часть лица. Збыслав и дядька Адам тоже теперь носят дружинные шеломы со стрелками-наносниками и защитной кольчужной сеткой спереди. Освальд воюет в трофейном ведре-топхельме. Дмитрий смотрит через глазницы полумаски. Сам Бурцев носит шлем с личиной. А надежный, но простой доспех воеводы-полутысячника ничем не выделяется среди броней рядовых дружинников.

В общем, немудрено, что немцы не решились выбивать тесную группку под командным стягом и сигнальным бунчуком – побоялись ненароком уложить «Исаева». Не угадав, кто же из передовой полудюжины является воеводой-полковником, гитлеровцы посекли очередями задние ряды дружины да срезали лошадей авангарда. И теперь кусали локти: хотелось достать важного пленника, а никак.

– Время, полковник! Ты выходишь?!

Бурцев на слух засек позицию оберштурмфюрера. Метров тридцать пять до нее будет. Эсэсовский переговорщик сидел на одном месте – не переползал от камня к камню, не двигался. Что ж, если постараться, можно подкинуть Майеру «гостинец».

Бурцев отложил в сторону «шмайсер», вытащил из седельной сумки «М-24». Граната была не на боевом взводе. Предстояло отвинтить от цилиндрического корпуса ручку с воспламенителем и пороховым замедлителем, вставить внутрь капсюль-детонатор, снова прикрутить деревянную рукоять к железной « колотушке ».

– Вы-хо-дишь?!

Нет, выходить нельзя, ни в коем случае нельзя. Но нужно потянуть время – продемонстрировать готовность выйти. Нужно выдвинуть условие – особое, изначально невыполнимое.

– Вильгельм Майер! – крикнул Бурцев. – Ты сказал, моя жена у тебя? Я хочу знать, что она жива! Покажи ее мне! Тогда поговорим!

Пауза. Молчание. Ага, кажется, он попал в точку. Отец Бенедикт, как и следовало ожидать, давно отправил отсюда Аделаиду по магическому порталу.

В наступивший тишине Бурцев подготовил гранату к бою. Сжал в правой руке. Левой – вытянул шнур с фарфоровым шариком на конце. Чека такая у фашиков...

Переговорщик вновь подал голос. С того самого места, где сидел раньше, – вот и славно!

– Полковник, ты должен понимать, что в сложившейся ситуации условия ставим мы!

Майер еще пытался быть наглым и нахрапистым. Бурцев не уступал:

– Мне нужны гарантии, оберштурмфюрер! Без них я не выйду. И не пытайтесь меня обмануть. Я прошу немногого: покажите мне жену.

– Но...

– Никаких «но»! Теперь я даю время на размышление. Минуту!

От такой дерзости Майер снова заткнулся. Надолго. Да, все ясно: была бы здесь Аделаидка – уже показали бы. Ничем ведь не рискуют.

Минута прошла. Наверное...

– Эй, оберштурмфюрер?! – поторопил Бурцев.

Вильгельм Майер отозвался. Гонора у него заметно поубавилось.

– Я не могу сам решить этот вопрос, полковник. Мне нужно доложить начальству. Твоя жена находится сейчас в другом месте.

Что ж, лишь бы не в другом времени. Бурцев вырвал фарфоровую бусину из деревянной рукояти «М-24».

– Девчонка жива, уверяю тебя, полковник...

Бурцев выждал немного: замедлитель в немецких гранатах времен Второй мировой тлеет слишком медленно. А бросать надо так, чтобы враг не успел вышвырнуть «гостиниц» со своей позиции.

– Мы готовы показать ее, но нам потребуется время.

Время! Чуть привстав, он швырнул гранату на голос. Нырнул обратно – за камни. Взрыв. Вскрик.

Одним оберштурмфюрером стало меньше...

Ага, не ожидали?! В щель меж замшелыми глыбами видно было, как заметались по развалинам встревоженные фигуры в желто-коричневой форме, касках того же песочного цвета и ботинках с короткими крагами. Странный прикид... Вообще-то похожее обмундирование во время Второй мировой носили солдаты Вермахта из Африканского корпуса и эсэсовцы, воевавшие в Италии, на Балканах и на Юге России. Блин, откуда ж явились эти фашики?!

Впрочем, размышлять на эту тему некогда. Бурцев саданул из своего укрытия короткими очередями. Рядом – над ухом – вторил «шмайсер» Сыма Цзяна. Бурангул и дядька Адам тоже изловчились – успели выпустить по стреле. Эсэсовцы опять залегли, затаились. Причем четверо упали явно не по своей воле.

Ответных гранат и пуль в их сторону не летело. Что лишний раз доказывало: Бурцев пока нужен немцам живым. А значит, можно безнаказанно вытворять что угодно.

И этой возможностью он не преминул воспользоваться.

– Ублюдки! – рявкнул Бурцев. – Я хочу видеть свою жену! Немедленно!

Ублюдки не отвечали. Ублюдки переваривали. Тайм-аут...

Глава 17

Патовая ситуация могла длиться сколь угодно долго. Но время все-таки работало на фашиков. Эх, если б только пробиться к основанию платц-башни... И если б произнести заклинание перехода. И если б заклинание сработало... Позиция мертвого оберштурмфюрера – справа. Кольцо магической площадки – в другой стороне. И даже немножко ближе. Нужно всего-то преодолеть каких-то три десятка метров. Но удастся ли?

Бурцев высунулся из-за камней. Туда и обратно – на разведку. Его поприветствовали точной пулеметной очередью. Пули пошли понизу, ударили в землю. Взвизгнули рикошетами под коленками. Так... Их укрытие держат под прицелом. Позиция пулеметчиков близко – рукой подать. Не промахнутся ребятки, в общем. А бить стараются по ногам. Сначала по ногам. Но уж потом, когда гитлеровцы опознают «полковника Исаева» – с остальными они церемониться не станут. Нет, лезть сейчас напролом – все равно что сдаваться. А не лезть – измором возьмут.

– Ну, что делать-то будем, парни?

Он смотрел на них. Они – на него. Каждый уже занял место для боя. Лучники – Бурангул и дядька Адам – примостились поудобнее меж камней, раскладывают стрелы у щелей-бойниц. Сыма Цзян со «шмайсером» залег рядом. Освальд и Дмитрий с мечами наголо блокировали проход в их импровизированную крепость. Збыслав пригнулся и покачивает своим страшным кистенем, готовый в любую секунду распрямиться, вскочить, нанести сокрушительный удар железной гирькой на всю длину руки и цепи.

– Драться будем, Вацлав, – ответил за всех Освальд.

Ну, что ж, видать, это есть наш последний и решительный... На милость победителя в их ситуации лучше не рассчитывать. Не явит милости этакий-то победитель.

Бурцев еще раз обвел взглядом соратников. Суровые лица не выдавали эмоций. Глаза смотрели спокойно и понимающе. Каждый знал: скоро смерть. И укрытие станет общей каменной могилой. «Но хоть нервишки супостату потреплем, – подумал Бурцев, – а то, глядишь, и прихватим еще кого с собой. Чтоб оберштурмфюреру Майеру скучать не пришлось».

Бурцев тоже не строил никаких иллюзий. Тут все просто: или плен, или смерть. В его положении смерть предпочтительней. Его смерть означает жизнь Аделаиды. Хоть какую-то, хоть сколько-то...

– Вы как хотите, но меня взять живым не должны, – отдал последнее распоряжение Бурцев. – Все поняли? Когда придет время... и если я сам уже не смогу... В общем, действуйте. Хоть видимой, хоть невидимой стрелой, хоть мечом, хоть кистенем...

Молчание. Слов не надо. Глаза говорили: поняли... выполнят... Живьем своего воеводу супостату не отдадут.

А потом лес вдруг всколыхнулся от воплей, гиканья, улюлюканья, конского ржания. Бурцев вздрогнул. Вздрогнули все. Судя по нервной, судорожной стрельбе – фашики тоже.

Он рискнул – осторожно выглянул из-за камня. Эсэсовские «шмайсеры» вразнобой били по мелькавшим меж деревьями конным фигурам. Со всех сторон доносились крики и команды на немецком. Однако же! Фашистов вокруг пряталось никак не меньше взвода.

Застрочил пулемет. Тот самый, что держал на мушке полудюжину Бурцева. «MG-42» шмалил длинными неэкономными очередями, лупил без умолку и без всякой, казалось бы, на то надобности. Пулеметчики не сбивали объявившихся незнамо откуда всадников. И бастион с осажденными дружинниками не обстреливали.

Странно... Пули летели куда-то мимо. Совсем мимо. Хрен знает, куда летели эти долбаные пули. Над шлемами, по крайней мере, не свистело. В каменных плитах укрытия не визжали рикошеты. Зато среди гитлеровцев поднялся жуткий переполох. Словно... Словно эсэсовский пулеметчик эсэсовцев же и поливал огнем почем зря.

– Что там? – из-за валунов уже выглядывали все. И никто ничего не понимал.

Освальд не удержался – шагнул за глыбы, выпрямившись в полный рост. Добжинского рыцаря не сшибли, не срезали. И назад свинцовым горохом не загнали. Кажется, об их маленьком отрядике забыли. Кажется, немцев волновало сейчас другое.

– Василь, неужто подмога?! – вскинулся Дмитрий.

– Не должно бы. Но похоже на то.

– Кто бы это мог быть, Вацалав? – пробормотал Бурангул.

– А я почем знаю?

Не гадать сейчас нужно, а пользоваться случаем. И рвать когти. Далеко убежать, конечно, не дадут, а вот преодолеть тридцатиметровку, отделяющую их от основания платц-башни... Почему бы и нет?

А дальше – дело техники. Магической техники. Если на древних руинах не стоит блокировка, они легко смогут пробудить память арийского портала. Память у него хоть и короткая, но надежная, так что балвохвальская башенка должна отправить их по следу Бенедикта. Если же магический блок уже поставлен... Что ж, значит, они погибнут не здесь, а тридцатью метрами дальше. Терять-то все равно нечего.

Пулемет стих. Надо решаться!

Бурцев повернулся к дружинникам:

– Все за мно-о-ой!

Он рванул первым. С мечом в ножнах и автоматом наперевес. Не замечая тяжести доспехов, не слыша и не видя ничего вокруг, кроме...

Первый фриц появился справа – меж двух приваленных друг к другу плит. Желто-коричневый мундир, каска с рожками... Очередь – Бурцев ударил с бедра. В каменной арке стало пусто. Еще один – слева под осклизлым валуном. Каска и ствол «шмайсера»... Вторая очередь. Третьего свалил Сыма Цзян. Четвертого – стрела Бурангула.

Стремительный бросок завершился благополучно. Отряд псковского воеводы спешно занимал новую позицию – в основании платц-башни. Возможно, потребуется прикрывать Сыма Цзяна, пока китаец будет шаманить с арийской магией.

Спасительный пулемет все молчал. «Шмайсеры» строчили вразнобой, не понять куда. А за нагромождением каменных глыб – совсем рядом – слышалась подозрительная возня. Кто-то быстро и скрытно пробирался к ним.

Фашики?! Решили лезть в рукопашную? Ну-ну...

– Тихо все! – шикнул Бурцев.

Он накинул ремень «шмайсера» на плечо, чтоб можно было садануть очередью на весу, с левой руки. Правой потянул из ножен меч.