Текст книги "Операция «Танненберг»"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 20

Та-а-ак! Бурцев вздохнул поглубже. «Васья», значит? Немец, исковеркавший с непривычки его имя, смотрел со злой насмешкой. И как, интересно, фашики узнали? Ах, да! «Здесь был Вася». Сам ведь накарябал мечом на развалинах арийской башни перехода. Причем такими буквами накарябал, которые в пятнадцатом веке еще не в ходу. И дату рождения сдуру поставил.

Нетрудно, в общем, догадаться.

Но если немцы видели его граффити… Не значит ли это, что фашистско-тевтонское посольство прибыло в эти края не своим ходом, а используя магические башни перехода? Для цайтпрыжков они нынче не годятся, а вот для телепортации, для перемещения в пространстве – в самый раз.

– Или, может быть, не Васья? – глумливо продолжал немец. – Может быть, все-таки лучше называть вас полковник Исаев?

Час от часу не легче! Этому типу известен еще и псевдоним, которым Бурцев представлялся господам из цайткоманды. Что, впрочем, тоже не удивительно. Эсэсовец-то ведь явно из этих… из хрононавтов Третьего Рейха. Но как штурмбанфюрер догадался, что Бурцев и полковник Исаев – одно и то же лицо? Если сам прежде лица этого ни разу не видел. Или не догадался? Или это просто проверка?

– Не понимаю, о чем вы, благородный рыцарь, хотя в вашем благородстве я очень сомневаюсь.

Бурцев нарочно говорил спесиво, с вызовом. Еще пытался закосить под оскорбленного дурачка-феодала.

Не дали. Закосить…

– Не нужно ломать комедию, полковник, – хмыкнул немец. – Я ведь вас сразу узнал. И вас, и вашу супругу Агделайду.

Проклятье!

– Разве мы с вами где-то встречались? – холодно осведомился Бурцев.

Лихорадочно вспоминая. Но – нет, в калейдоскопе виденных ранее лиц, мелькавших теперь перед его мысленным взором, этой горбоносой физиономии не было. А на зрительную память Бурцев пока не жаловался.

– Лично – не встречались. Но заочно я с вами знаком. И с ней тоже. – «Шмайсеровский» ствол указал на Аделаиду. – Хорошо знаком, как и все сотрудники цайткоманды.

Цайткоманда! Значит, все-таки цайткоманда!

– Мы вас давно ищем, полковник. Не столько вас даже, сколько вашу спутницу. Нашего анкер-менша, которого вы так беспардонно похитили.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Дважды, трижды, десятижды проклятье!

– Не понимаю, – упрямо насупился Бурцев.

– Да бросьте! Вашу жену сфотографировали в хронобункере. Прежде чем отправить в допросную камеру. Позже снимки были распространены среди солдат и офицеров. И теперь милую мордашку Агделайды Краковской знает каждый член цайткоманды.

Бурцев думал. Соображал. Ладно, пусть… Сфотографировать Аделаиду в центральном хронобункере СС фашики могли, но его-то – нет. Не было у них ни времени, ни возможности этого сделать. Ну, то есть он так предполагал. Разве что в Венеции, у отца Бенедикта, когда их накачали усыпляющим газом. Но неужели при средиземноморской цайткоманде имелся штатный фотограф? Неужели вместе с вояками фашики засылали в прошлое папарацци?

– Ну, а что касается вас… – продолжал немец. – Украденная папка рейхсфюрера – вот, что вас выдало. Кстати, если вам это интересно, господин Гиммлер выжил после вашего визита и жаждет мщения.

– Я не знаю никакого Гиммлера, – Бурцев все пытался отнекиваться. Понимая, что бесполезно. Все бесполезно.

Его возражений будто не слышали.

– Кроме того, ваш мужественный облик нам известен благодаря одному вашему знакомому, с которым вы встречались в Венеции. Очень талантливому знакомому.

– У меня было много знакомых, – озадаченно пробормотал Бурцев. – И талантливых в том числе.

– Но не каждый смог бы запечатлеть вас так… узнаваемо.

– Что вы хотите сказать?

– «Шумный палец».

– Что?

– Так в переводе с итальянского звучит название полотна работы Джотто ди Бондоне, на котором изображены вы, полковник. С венецианским мечом-чиавоной и с пистолетом марки «Вальтер». Эта неизвестная широкой публике картина дошла до нас вместе с архивами Средиземноморской цайткоманды. К картине приложена пояснительная записка, из которой явствует, что ди Бондоне задержали в Венеции. Вскоре после того, как вы сбежали из крепости Санта-Тринита. Маэстро допросили. Заставили изобразить вас по угольному наброску, сделанному им же в таверне «Золотой лев». После – отпустили. В тексте сопроводительной записки черным по белому написано, кто именно запечатлен на картине. Вы там, кстати, очень эффектно смотритесь.

Бурцев стоял понуро. А вот теперь, действительно, отпираться смысла не имело. Ни малейшего. Флорентийский живописец Джотто ди Бондоне, действительно, делал тот набросок. Угольком на струганой доске.

– И как же к вам попали архивы венецианской команды? – спросил он. – Какая-нибудь цайтпосылка?

Вопрос прозвучал как признание.

– Археология, – пожал плечами довольный и, видимо, оттого такой разговорчивый штурмбанфюрер. – И личная помощь господина Муссолини. Мы знали, где искать следы цайткоманды, и нашли их. Там, где прежде стояла крепость Санта-Тринита, были проведены раскопки – негласно, разумеется.

– И что же вы раскопали?

– Контейнер. Герметичный, водонепроницаемый, антикоррозийный контейнер. Такие контейнеры имеются в распоряжении каждого подразделения цайткоманды. На случай непредвиденных обстоятельств. На тот случай, если потребуется передать важную весточку из прошлого в будущее. Через века передать, обычным порядком, без цайтпрыжка.

– Это что же? – усмехнулся Бурцев. – Вроде бутылки, брошенной в океан с тонущего корабля.

– Вроде, – сухо сказал немец. – Только, в отличие от бутылки, наши контейнеры снабжены сложным кодовым замком и зарядом самоликвидатора. Тот, кто не знает кода, уничтожит содержимое контейнера при малейшей попытке вскрыть его.

– Ага. А вам, конечно, код был известен. Посылку вскрыли без проблем?

– Вскрыли. Без проблем. В контейнере мы обнаружили то немногое, что осталось от нашей венецианской группы. И последний доклад… послание… К нам.

– И что же случилось с венецианской цайткомандой?

– Она ушла из Венеции.

– Почему?

– М-м-м… наших солдат там не очень любили…

Ну, еще бы! – скривился Бурцев. После того что натворили фашики в Венецианской республике…

– Большое количество врагов среди местной аристократии и неприязнь простолюдинов… Вы сами там были, полковник, и должны понимать. Когда средиземноморская группа потеряла Иерусалим, а затем и всю Палестину, когда прекратились поставки из хронобункера, цайткоманде пришлось оставить Санта-Триниту. Тевтонские рыцари, правда, уходить не пожелали и ценой больших жертв и больших денег довольно долго удерживали крепость за орденом. Но и они стремительно утрачивали былое влияние в средиземноморском регионе.

– А цайткоманда? Куда подевалась она?

– В прощальном послании говорилось, что венецианская группа уходит за Альпы.

– Куда? – переспросил Бурцев.

– Сюда. Они искали две ближайшие платц-башни, местонахождение которых хорошо прослеживалось в астрале. Одна башня находилась в Швейцарии – между Земпахским, Бальдекерским и Фирвальдштетским озерами, в местечке Хильдисриден. Другая – здесь, неподалеку, на Швабской границе. Я полагаю, через нее, через эту приграничную башню, вы и явились в 1410 год. Не так ли, полковник?

– Так, – признал Бурцев.

Чтобы получить побольше чужой информации, надо вовремя дать хоть немного своей. Тем более что большим секретом она уже не является.

Глава 21

– Я могу узнать, зачем венецианской команде понадобились заальпийские башни? – спросил Бурцев.

– Можете, можете, полковник. Теперь – можете. У венецианской группы, помимо основного задания, имелось… ну, скажем так – сопутствующее. Поставить вспомогательные «якоря»-заклинания. Особые. С мантро-формулами, специально разработанными нашими эзотериками на основе древнеарийских сакральных символов. В отличие от обычных «якорей», эти притягивают не столько материю, сколько энергию выходящих из-под контроля магистров эзотерической службы. Любые виды энергии – магической, ментальной, атомной… Главное, чтобы ее было много.

– Это – на случай неполадок с цайттоннелем?

– Да, именно так. Для сброса возможных энергетических излишков в межвременном коридоре был выбран хронологический промежуток в конце четырнадцатого – начале пятнадцатого века. И место, не входящее в зону интересов цайткоманды.

– Швейцария?

– И ее окрестности. Только все вышло не так, как планировалось. Нам потребовалось несколько сеансов магического моделирования, чтобы понять, как это случилось.

– И как же?

– Одна из платц-башен притянула и приняла вас. Думаю, причина тому – реакция на неконтролируемый ментально-магический энергетический всплеск шлюссель-менша. Я не ошибаюсь?

Бурцев кивнул. Эсэсовец думал правильно. Уходя из хронобункера, Бурцев – тогда еще человек-ключ – пробудил магические силы, скрывавшиеся в платц-башне и в нем самом, а пробудив, отключился. От недостатка кислорода. Было дело. Было… Вот и вынесло всю дружину в башню, заряженную на перекачку бесхозной энергии.

– Вторая башня среагировала на «атоммине», посланную вслед за вами, точнее, следом за «анкер-меншем». Правда, посланную почти наобум, вслепую. Опасный, готовый вот-вот взорваться, заряд пришлось выпихивать из хронобункера в экстренном порядке, и для должной подготовки цайтпрыжка не было времени. Так что этот магический импульс перехода тоже оказался неконтролируемым и чрезвычайно энергоемким. Импульс был перехвачен на астральном уровне. В результате «атоммине» оказалась там, где оказалась.

Бурцев вздохнул. Да, центральный хронобункер СС все-таки уцелел. Ядерный заряд, переброшенный в прошлое, взорвался в Швейцарии, в конце четырнадцатого столетия, переполошив окрестные земли и породив волну мутаций. Печально…

– А как вы-то здесь очутились, – спросил Бурцев.

Хотя и сам знал – как…

– Благодаря ей, – немец кивнул на Аделаиду. – Мы воспользовались континиумным стабилизатором, чтобы начать переброску своих сил в прошлое без цайттоннеля. Хотя бы понемногу, хотя бы небольшими партиями.

– Ваша база находится в Пруссии?

– Совершенно верно. В Пруссии имеется одна незаблокированная платц-башня, о которой вам, вероятно, неизвестно. Впрочем, о ней не знало и руководство цайткоманды, действовавшей в тринадцатом веке. Эту башню мы держали на крайний случай – про запас. Она даже не была отмечена на картах.

Бурцев понятия не имел, о чем речь. О Кульмской и Дерптской башнях, на которые Сыма Цзян поставил магический блок, он знал. О разрушенной Взгужевежевской – знал тоже. Но, блин, секретный НЗ цайткоманды…

– Башня эта находится неподалеку от Мариенбурга[10]10
  Столица Тевтонского ордена с 1309 года.


[Закрыть], – спокойно продолжал немец. – И у нас была возможность, используя анкер-менш и платц-башню…

– Магистр Томас Зальцман?! – перебил Бурцев. – Новый хозяин магического ключа? Вот ваша возможность, да?

– Вы многое успели узнать из похищенной папки, полковник, – скривился штурмбанфюрер. – Да, все правильно. Бригаденфюрер Томас Зальцман навеки связан незримой нитью с вашей женой. А в результате сеансов магического моделирования мы выяснили, где и когда ее следует искать.

– Так значит, встреча с Рупрехтом – это всего лишь прикрытие? Повод появиться здесь?

– Ну, что вы, полковник, союз с императором для нас тоже чрезвычайно важен. Но «анкер-менш», конечно, важнее. Когда встал вопрос о выборе замка для тайных переговоров с Рупрехтом, именно мы предложили юго-западные границы Швабии. Император не возражал. И вот мы здесь. Кстати, посольство – это всего лишь передовой отряд. У платц-башни сейчас собрана более внушительная сила, предназначенная не для тайных переговоров, а для прочесывания окрестностей.

– Вы собирались искать иголку в стоге сена?

– Нет. Вы и ваши люди, полковник, вовсе не иголка. Вы слишком приметны и обязательно оставили бы след в этих приграничных краях, где люди осторожны и приглядываются к каждому чужаку. Хотя бы след в виде слухов. Впрочем, если бы найти вас не удалось, пришлось бы искать иной ключ к магии континиумного стабилизатора.

– Ключ? Его можно сделать, обратив шлюссель-башню в анкер-башню, не так ли? Провести дистанционное совмещение ключа и якоря?

Наглая улыбочка в ответ. Бурцев улыбнулся тоже. Зло и насмешливо:

– Только вряд ли вам такое под силу. Шлюссель-башни под ногами не валяются, тем более шлюссель-башни, подходящие для такого ритуала. Что-то мне подсказывает, что найти хотя бы одну малую башню перехода труднее, чем отыскать анкер-менша.

– Возможно, вы правы, а может, и ошибаетесь, – пожал плечами эсэсовец. – В любом случае я рад, что вас не пришлось искать слишком долго. Теперь мы можем с чистым сердцем вернуться обратно.

– В Пруссию?

Глаза фашиста чуть сощурились.

– В орденские владения. С чистым сердцем и не с пустыми руками вернуться.

– А возвращаться будете при помощи Шварцвальдской платц-башни? Она помогла вам прибыть сюда, и ее же вы используете на обратном пути?

– Вы совершенно правы. Это удобно, просто, быстро и практично. Пространство в континиумном коконе нам подвластно. Жаль, что время так же легко не покоришь.

– Сочувствую, – язвительно хмыкнул Бурцев.

– Не стоит. Это решаемо. Вы ведь, наверное, сами читали… в той папке.

– Хотите свести анкер– и шлюссель-меншев на развалинах Взгужевежевской платц-башни? И пошире открыть заветную дверцу межвременья?

– Вижу, бумаги, не принадлежащие вам, вы, действительно, изучили внимательнейшим образом.

– Изучил… Кстати, а бригаденфюрер Зальцман тоже где-то здесь? Ждет не дождется встречи с анкер-меншем?

Фриц сразу посерьезнел и прикусил язык:

– А вот где находится магистр Зальцман, вас касаться не должно.

Ага! Закрытая информация? Ну-ну…

– А вы сами? Давно осваиваете пятнадцатый век?

– Не первый год, – сухо ответил штурмбанфюрер. – Вы сорвали эксперимент по созданию цайттоннеля. И теперь, чтобы накопить сколько-нибудь значимые силы, прибывающие из хронобункера, нужно время.

– И союзники? Опять вступили в сговор с тевтонами?

– Это было не трудно. В братстве Святой Марии имеются тайные архивы. В братстве нас помнили. И верили, что мы вернемся. И ждали. И Небесное воинство ждали, и Хранителей Гроба. А у нашей базовой платц-башни оказалось весьма удобное месторасположение, чтобы заново наладить контакты с орденом.

– Интересно – она одна, эта ваша базовая башня? Или вы уже обзавелись новыми… базами.

– Этого вам знать тоже не нужно, полковник.

– Понятно. Ну и что же вы теперь намерены делать?

– Почему намерены? Мы уже сделали то, что намеревались – найти и захватить анкер-менша. Это – главное, это наш пропуск домой и доступ в иные времена. Если, конечно, ничего не получится здесь, в пятнадцатом столетии.

– Что именно не получится? – насторожился Бурцев.

Этот нарочито болтливый эсэсовец явно выкладывал ему не все. Только строго дозированную информацию. Выкладывал и следил за реакцией пленника. Видимо, ради этого и выкладывал – ради ответной реакции, которая могла сказать больше, чем хотел говорить сам Бурцев.

– Операция, кодовое название и тонкости которой я вам, конечно же, открывать не стану. Но суть, как вы сами должны понимать, осталась прежней.

– Дранг нах остен? Натиск на восток?

– Натиск. На восток. Сейчас для этого вполне подходящее время.

Ага! Так, значит, фашики влезли сюда не только ради анкер-менша. Попутно продолжают решать свои планы по захвату мира. Ну, блин, и аппетиты же у них неуемные!

– Господин штурмбанфюрер! – крик пулеметчика из «Опеля» прервал их беседу. – Барон фон Гейнц и рыцари императора! Направляются сюда!

Из замка, действительно, выезжала большая группа всадников.

Штурмбанфюрер сплюнул в сердцах.

– Ладно, продолжим нашу увлекательную беседу в другом месте, полковник. Там, где говорить буду не я, а вы.

Интересно, где же?

– Обоих – связать, и в кузов! – Гитлеровец кивнул на Бурцева и Аделаиду. – Уезжаем.

Связали их быстро. Ловко. Крепко. Забросили в кузов. Повезли. Но вовсе не в Шварцвальдский замок. Прочь от замка.

И от императорских всадников, рыскавших вокруг крепости.

Снова – впереди «Опель». Следом – едва поспевающие за машиной тевтонские братья.

Ехали далеко. И долго. Вдоль холмов. И за холмы. И дальше. И еще дальше.

Любопытно… очень любопытно. Похоже на то, что фашики не намерены делиться с Его Императорским Величеством ценными пленниками. Или сведениями, которыми те могут обладать. Ну да, союзничество – союзничеством, а секретная информация – врозь.

Глава 22

Остановились на небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривались окрестности. Пленников выгрузили из грузовика. Будто кули, оттащили в сторонку. Бросили.

Расстреливать будут, что ли? Нет, не похоже. Пытать?

– Брат Фридрих, – обратился штурмбанфюрер к маршалу фон Валленроду, – расставьте своих рыцарей под этим холмом. И никого… слышите – никого не пускайте наверх. Я хочу, чтобы сейчас мне не мешали ни швейцарские арбалетчики, ни подданные императора Рупрехта, ни кто-либо еще.

Похоже, тевтоны и фашисты понимали друг друга с полуслова. Краткий приказ, взмах руки – и дисциплинированные орденские братья на уставших после длительной скачки лошадях съехали вниз.

Штурмбанфюрер со «шмайсером» на шее приблизился к пленникам. Остальные эсэсовцы остались у машины.

– Итак, полковник, будем говорить? Цайткоманда с вами сталкивалась неоднократно, но признаюсь, кто вы, откуда и с какой целью отправились в прошлое, выяснить нам так и не удалось. Ваша супруга в трансе говорила невероятные вещи. И мы уже склонны поверить некоторым из них. Но подробности хотелось бы услышать от вас. Для начала скажите, кто вы такой и зачем выдавали себя за посла ордена Святой Марии?

Зачем? Да случайно же все вышло! Впрочем, Бурцев отвечать не собирался.

– Предупреждаю сразу, полковник: я послан не за вами, а за вашей супругой. У меня приказ отыскать анкер-менш. И я уже выполнил этот приказ. Вас же мне разрешено ликвидировать. Вы слишком опасны. Вы слишком часто выскальзывали из наших рук. И принесли уже слишком много бед, чтобы впредь оставлять вас в живых.

Может быть, так. А может быть, немец лжет.

– И то, что вы все еще живы – моя личная инициатива…

Инициатива? Что ж, она была прозрачна, как свежевымытое стекло, эта инициатива.

– Хочешь выслужиться, щенок? Допросить, а потом – в расход?

Щека эсэсовца дернулась. Ага, в точку, значит!

– Я вам задал вопрос, полковник. Кто вы?

Бурцев молчал. И демонстративно смотрел в сторону.

– Что ж, надеюсь, ваша жена окажется более благоразумной.

«Шмайсеровский» ствол повернулся в сторону Аделаиды. Голос немца прозвучал почти галантно. Приглашение на танец – и только.

– Вы согласны отвечать на мои вопросы, Ваше Высочество? Расскажете, зачем ваш супруг искал встречи с императором?

Княжна Агделайда Краковская лишь скривила губы в ответ. Всем своим надменным видом гордая дочь Лешко Белого выказывала презрение и нежелание разговаривать. Однако от цепкого взгляда эсэсовца не укрылась тревога, промелькнувшая в глазах Бурцева. Немец сделал выводы. Немец удовлетворено хмыкнул.

Штурмбанфюрер вернулся к машине, достал из кабины… Хм… Лопатка? Да, точно. Малая, саперная. Вряд ли ею тут рыли траншеи. Наверное, иное у нее предназначение – откапывать буксующие колеса грузовика. Для того, видать, и возили. Но на кой она понадобилась сейчас-то?

Немец воткнул лопатку в землю возле головы Бурцева, перевернул пленника на живот. Впечатав ствол в спину, развязал стянутые за спиной руки. Отошел, держа Бурцева на прицеле.

В чем дело?

Эсэсовец кивнул на лопатку.

– Возьми-ка это, полковник.

Так… Переходим на «ты»? Бурцев взглянул на фрица. Что задумал, гад?

– Не хочешь говорить – будешь работать, – с ухмылкой пояснил тот. – Выкопаешь могилу. Здесь вот прямо и выкопаешь.

Пауза.

– Для женушки своей выкопаешь.

Кивок в сторону связанной Аделаиды.

Бурцев сжал зубы. Ах, вот оно что! Кладбищенская трудотерапия вкупе с психологической обработкой.

– Если не надумаешь беседовать – похоронишь жену. Сам похоронишь, своими руками. Заживо.

Агделайда Краковская лежала ни жива, ни мертва. Эсэсовец скалился.

– Тебе… она нужна… всем вам нужен анкер-менш, сволочь эсэсовская. Ты не посмеешь…

– Да, анкер-менш нам нужен, – легко согласился немец. – Но живой он попадет во Взгужевежу или мертвый – это не играет никакой роли. Труп тоже вполне сгодится. Труп даже предпочтительней – с ним хлопот меньше. Так что выкопаем мы твою Агделайду и доставим куда надо.

– Вам придется иметь дело с императором, – сказал Бурцев, глядя исподлобья. – Мы его пленники. Рупрехту не понравится, что нас допрашивают и убивают не в его присутствии и без его ведома.

– Не беспокойся, с Его Величеством мы уж как-нибудь договоримся, – немец нагло осклабился. – Да и не узнает господин Рупрехт о вас ничего. Вы ведь сбежали из замка. Мы за вами гнались. Не догнали… Ну что, приступим? Землица здесь хорошая, без камней. Рыть – одно удовольствие…

– Фашист! – выплюнул Бурцев. – Ублюдский фашист!

Улыбка эсэсовца стала шире.

– А когда зароешь девчонку, займешься своей могилой. В общем, копай и думай, пока копаешь. Это твой последний шанс, полковник. И ее тоже. Будешь говорить – будете жить. Оба. Не будешь – пеняй на себя.

Вообще-то насчет «будете жить» у Бурцева имелись бо-о-ольшие сомнения. Фигня все это.

– А чтоб тебе лучше работалось… – Немец вытащил левой рукой кинжал, присел возле связанной Аделаиды, приставил лезвие динстдольха к щеке княжны. Правая при этом по-прежнему направляла висевший на шее «шмайсер» на Бурцева. – Увижу саботаж – начну резать. С личика начну, а там видно будет.

Дочь Лешко Белого сделалась бела как снег. Несчастная княжна была сейчас на грани обморока. Лицо свое она любила.

– Бери лопату, полковник. Бери, говорю.

Лезвие кинжала надавило на кожу.

Бурцев медленно нагнулся, медленно взял, медленно поднялся. А лопатка-то ничего – хороша. Прочный отполированный черенок с округлым утолщением на конце. Крепкая, заточенная по рабочей кромке сталь. Правда, угловатая, квадратная какая-то, как и все немецкое, начиная от шлемов-топхельмов и заканчивая башнями «Тигров». Но главное не это. Главное, что в руках имеется теперь какое-никакое оружие, неосмотрительно выданное врагом.

Саперная лопатка в рукопашном бою – вещь страшная. В рукопашном бою это уже не лопатка, а универсальный топорик, секирка, мини-алебардочка, которой и рубить можно, и колоть, и резать, и глушить – если плашмя шарахнуть. Все можно, коли знать и уметь как. Бурцев знал и умел. Учили. И в десантуре учили, и в ОМОНе тоже. Не одними резиновыми дубинками жива милиция особого назначения. А Бурцев был способным учеником. Нужен только подходящий момент. Отвлекся бы фашик, убрал кинжал. И «шмайсер». Хоть на секунду. Хоть на долю секунды, а там… Лопатку ведь и метнуть можно. Он вонзил отточенный металл в сырую податливую землю. Отбросил в сторону срезанный дерн.

За работу Бурцев взялся зло, рьяно.

– Хорошо, – удивленно похвалил немец.

– Вацлав! – выдохнула княжна. – Тебе что же, так не терпится избавиться от жены, да?

Ох уж эти упреки! Аделаидка не была бы сама собой, если б промолчала. Даже здесь, даже сейчас. Бурцев сковырнул один пласт, наметил контуры будущей ямы, копнул глубже. Еще на один штык.

Чернозем. Черви…

Полячка всхлипнула. Немец не отрывал кинжала от лица пленницы. Бурцев работал усердно, но силы берег. В голове постепенно вызревал план.

Да, могилу он выкопает. И Аделаидку, если потребуется, сам опустит на дно. Натерпится страху, конечно, княжна, но так надо. Когда жена ляжет в землю, вот тогда можно будет действовать.

Не полезет ведь фриц с кинжалом за пленницей в яму. Отцепится… А как начнется стрельба, – Бурцев покосился на молчаливых эсэсовцев у грузовика – могила станет для Аделаиды надежным укрытием. Окопчиком станет могилка.

Эсэсовец с интересом наблюдал за работой. Дочь Лешко Белого стонала, причитала, поскуливала. И тихонько ругалась, призывая на голову супруга все небесные кары. Бурцев не слушал. Бурцев молча копал могилу жене.