355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Руслан Мельников » Операция «Танненберг» » Текст книги (страница 7)
Операция «Танненберг»
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 11:30

Текст книги "Операция «Танненберг»"


Автор книги: Руслан Мельников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 17

Внизу образовалась пробка из копошащегося железа – непроходимая, непролазная. Ай, молодец, Сема! Выиграно еще немного времени. Правда, о том, чтобы самим спускаться вслед за сбитым тевтоном, нечего и думать. Да и зачем? Все равно не выпустят ведь их. Ни из башни, ни с замкового двора.

Нет, путь вниз закрыт.

– Наверх! – приказал Бурцев, поднимая оброненный рыцарем меч.

Сам пошел первым.

Один поворот винтовой лестницы и…

Бурцев едва успел отпрянуть за изгиб каменной стены. Арбалетный болт ударил в кладку над головой. Срикошетил. К счастью, не задел никого.

Спасло, что стрелявший почти не видел их в темноте. А вот фигура самого арбалетчика прекрасно выделялась на фоне распахнутого люка боевой площадки. Пусть ночь, но звезды, луна… В общем, света достаточно.

Бурцев рванулся к противнику. Пока тот не перезарядил самострел, пока не взялся за меч или копье.

Противник оказался хитрее. Арбалетчик схватился за крышку люка, опуская, закрывая. Захлопывая.

Ну, уж нет!

Бурцев впихнул клинок в проем, не в проем уже – в щель. Клинок вошел во что-то мягкое, податливое.

Вскрик.

Тяжелая крышка упала. Зажатый плашмя меж деревом и камнем, клинок переломился. Но сверху люк уже не держали. Крышка подпрыгнула от толчка Бурцева. Открылась. Арбалетчик лежал рядом. Одной рукой держался за пропоротую ногу, другой вытаскивал кинжал.

Бурцев, отбросив в сторону бесполезный обломок меча, цапнул раненого за ногу, стащил вниз, бросил идущим следом – разберутся. Сам выскочил на площадку.

Наружу.

На самый верх башни.

Ветер в лицо. И запах дыма.

И ребристая пушка на массивной колоде, уставившаяся на густой лес неподалеку от замка. И десяток каменных ядер. Размером этак с голову. Если в шлеме.

И переносная железная корзина с тлеющими угольями.

И двое в шишаках и кольчугах – возле дымящейся корзины. Оба возятся с…

Еще одна пушка, что ли? Пушчонка. В миниатюре. Махонькая такая. Но тяжелая. Пугач какой-то! Короткий железный ствол в грубо вырубленном деревянном ложе.

Один стрелок придерживает и наводит. Другой – подносит зажженный фитиль к затравочному отверстию.

Ага… ружжо, типа… Для расчета из двух человек. Вроде арабской модфаа. Только стреляет не стрелами. Чем именно стреляет эта дура, думать не хотелось. Ибо дура была направлена точнехонько в грудь Бурцеву. И…

Пи-и-и…

Фитиль коснулся затравки.

Нет-с!

Порох не загорелся.

Отсырел?

Пока не загорелся…

А заряженный самопал все смотрит на Бурцева.

А в затравочное отверстие все тычется и тычется тлеющий фитилек. Судорожно дергаются, выплевывая беззвучные ругательства, стрелки.

Блин, ведь вспыхнет же! Хоть и отсырел порох, но…

– А-а-а! – Бурцев бросился вперед.

Пинком отбросил держателя «ружья».

Рывком вырвал железную трубку на деревянном полене у стрелка с фитилем.

Стрелок швырнул извивающуюся змею фитиля в лицо Бурцеву. Не попал. Отскочил. Подхватил секиру, приваленную к ядрам. Размахнулся.

Е-опс! Бурцев попятился. В руках-то ничего, кроме трофейного пугача.

Боевой топор мелькнул над головой. Бурцев прянул в сторону, увернулся, выставил вперед железку на деревяшке. Ткнул в кольчугу.

Бесполезно! Без штыка – дохлый номер.

Зато к месту вспомнились давние уроки рукопашного боя с автоматом Калашникова. Ствол пятнадцатого столетия, вообще-то, на «калаш» походил мало. Но вполне годился, чтобы…

Бурцев чуть присел, уходя от второго удара, и, резко развернувшись всем корпусом, нап-поддал. Под шлем. Прикладом… Той частью, где, по идее, должен быть приклад.

Никакого приклада там не было – не изобрели, видать, еще. Но корявая деревяха, служившая ложем для примитивного прародителя стрелкового оружия, оказалась все же достаточно тяжела, чтобы отбросить противника к каменным зубцам башни.

А уж кому скинуть оглушенного стрелка дальше, за зубцы, нашлось. Гаврила Алексич подсуетился. Схватил двумя руками – и вниз. Как бревно.

Так, а второй где? Который живой подставкой был?

Бурцев оглянулся. Ага, второго уже накалывал на трофейный меч Хабибулла. Все свои уже забрались на боевую площадку башни вслед за сарацином. И не только свои – ведьма Берта тоже здесь.

Впрочем, скоро наверх поднимутся и преследователи. Снизу, из люка, уже тянулись руки. Кто-то схватил Аделаиду за край черного балахона. Аделаида визжала. Ядвига держала княжну, не давая стащить ее обратно в башню.

Проклятье! Бурцев подхватил корзину с углями. Опрокинул. Высыпал вниз, в люк. На руки, на открытые лица, в раззявленные орущие рты и в смотровые щели шлемов.

Заметались искры. Закружилась, норовя запорошить глаза, зола.

Крики. Вопли. Аделаиду отпустили. Руки исчезли.

– Ядра! – заорал Бурцев. – Шары каменные! Катите сюда!

Поняли… Покатили. От пушке – к люку.

Десять ядер одно за другим с грохотом обрушились вниз. Застучали по ступенькам, сбивая всех и вся, раскалываясь по пути.

Вопли на винтовой лестнице стали громче.

«История повторяется», – мелькнуло в голове Бурцева. Причудливо и непредсказуемо, но повторяется. Когда-то в донжоне Взугжевежевского замка он швырялся немецкими гранатами, теперь, вот, скатывает вниз каменные ядра. Эх, а ведь гранаты были бы эффективнее! Гранаты? Гранаты… Гранаты!

Бурцев вскочил, озираясь. Там, где есть пушка, ядра, фитиль и огонь, должен иметься хотя бы небольшой запас пороха. Да вот же он! Запас! И не маленький! Просмоленный бочонок с пробкой в крышке!

Затычку – выдернуть! Поднять с пола и вставить в отверстие тлеющий еще фитиль от ружья-пугача, вновь впихнуть пробку на место, придавив запал.

Получилась бомба.

– А ну-ка, разойди-и-ись! – заорал Бурцев.

Вскинул бочонок на плечо, подбежал к люку.

Там, внизу, немцы, похоже, уже прочухались после углей и ядер. Снова лезли, будто гигантские жуки, скрежеща друг о друга панцирями.

Бурцев бросил бочонок. Захлопнул люк.

– Ложись!

Попадали все. И – взрыв. Крышка подпрыгнула, как шальная, кувыркнулась, разлетаясь в воздухе на доски и щепки. Снизу пыхнуло пламя, повалили клубы дыма.

В этот раз в башне даже не кричали. Только кто-то громко и надсадно кашлял.

Еще выиграно несколько… Минут? Секунд?

Потом снова – приступ. А швырять в нападающих больше нечего. Пушку-то не поднять. Да и не пролезет она в люк.

Возле тяжелого крепостного орудия уже стоял Освальд. Оглядывал с любопытством:

– Это что, модфаа такая?

Поляку ответила ведьма.

– Большая бомбарда. А то вон, – Берта кивнула на пугач-самопал, – …то – малая бомбарда. Ручная. Только теперь они нам уже ни к чему.

– А-а-а, – протянул Освальд.

Бурцев сплюнул. Нашел добжинец время расширять военные познания! А ведьмачка-то, видать, разбирается в оружии. Что ж, будем знать. Поговорим с мутанткой на эту тему, когда выберемся. Если выберемся.

Бурцев осторожно высунул голову меж каменных зубцов. Глянул вниз. Что творится в замке-то?

А в замке царил переполох. По внутреннему двору и стенам метались люди с факелами. Много людей, много факелов: от огней светло, как днем. Ворота заперты, конечно. Выход из башни тоже перекрыт. А площадку, захваченную беглецами, держат под прицелом с полсотни арбалетчиков. Но никто пока не стреляет. Не видят цели? Или еще надеются взять живьем?

Так, а что снаружи? Бурцев посмотрел…

Внизу, почти под самыми стенами, можно различить широкую полосу рва. Во рву – черная вода. С этой стороны замок прекрасно защищен от штурма извне – на стены пришлось бы лезть прямо из воды. Но обстоятельство, затруднявшее штурм, облегчало побег: удрать в это самое извне из замка можно. Теоретически. Если сигануть вниз. И не промахнуться мимо рва.

– Думаешь, там достаточно глубоко, Вацлав? – Бурангул тоже посмотрел вниз.

– А вот мы сейчас проверим. Помогай, юзбаши.

Вдвоем они скинули с башни стрелка, заколотого Хабибуллой. Судя по всплеску, воды во рву было немало. Да и выбора все равно ведь никакого.

Избавляться от тяжести доспехов не потребовалось: все железо с пленников содрали немцы. И – тем лучше.

Первым на башенные зубцы влез Гаврила Алексич. Вздохнул поглубже. Перекрестился…

– Постарайся падать ногами вниз, – торопливо проинструктировал Бурцев. – И ноги держи вместе. Тогда вода не так сильно ударит. Прыгнул – сразу отплывай. Освобождай место другому. Чтоб на голову не грохнулись. И выбирайся не на противоположный берег – его наверняка обстреливать будут, а сюда, под стену. Это всех касается. Выбрались и ждем остальных – тише воды, ниже травы.

Гаврила кивнул:

– Ну, не поминайте лихом, браты!

– Пошел! – Бурцев хлопнул по широкой спине новгородца.

Спина исчезла в ночи. Плеск. Шумное отфыркивание. Жив! А раз такой тяжеловес не убился, то и остальным, значит, не страшно.

– Второй – пошел!

Ну, прямо как на парашютных прыжках. Только без парашютов.

Вторым был Джеймс Банд.

– Третий – пошел!

Бурангул…

– Не-е-ет! Не буду! – завизжала на весь замок Аделаида, вырываясь, не желая прыгать. Пришлось применить силу. Бурцев сгреб жену в охапку. Сбросил.

Всплеск, проклятия.

Но внизу – поймали, утихомирили.

А в воздухе уже свистели стрелы. Гарнизонные арбалетчики смекнули, что пленники уходят. А смекнув, решили остановить беглецов любой ценой. Хорошо, хоть били вслепую: фигуры людей терялись на фоне темной башни.

Глава 18

Из стоялой вонючей воды благополучно выбрались все. Мокрые, пропахшие тиной. Грязные, перепачканные, но оттого еще более неприметные в темноте. Спрятались, замерли под стенами. А со стен кричали. Орали почем зря. Били из луков и арбалетов. Наугад. В темноту. В противоположный берег, где должны были, по разумению немцев, искать сейчас спасения беглецы.

Пару раз бухнули ручные бомбарды. Прожгли ночь вспышками, отметились сизыми дымками. Кто-то кинул вниз зажженный факел. Факел упал в воду. Погас. Еще один перелетел через ров, замерцал в траве, давая больше чада, чем света.

– А теперь тихонько вдоль стены и подальше отсюда, – прошептал Бурцев. – Через ров переплывем в другом месте.

Шли быстро, скрытно, прижимаясь к кладке. Миновали одну башню, вторую, третью. Обогнули ползамка.

Здесь стены уже безмолвствовали. Никто не кричал, не стрелял. Не смотрел.

– За мной. – Бурцев скользнул в воду. Без всплеска, по-собачьи переплыл ров. Дождался остальных.

– Ползем!

– Куда? К лесу? – уточнил Дмитрий.

Густой спасительный лесок перед замком так и манил к себе.

– Лучше к холмам, – предложила Берта. – Вон к тем, что слева. В лесу нас будут искать в первую очередь. А через холмы можно уйти незамеченными.

– К холмам, – согласился Бурцев.

В конце концов, здешней мутантке лучше знать, где и как прятаться.

Темнота, трава, кусты, пни от срубленных на подступах к замку деревьев и неровная бугристая почва надежно скрывали беглецов. Но с противоположной стороны крепости уже слышался лязг и скрежет. Опускался подъемный мост. Поднималась воротная решетка. Потом – стук копыт.

Погоня!

Бурцев оглянулся. Факельные огни густо рассыпались справа. Замелькали силуэты всадников. Преследователи не таились, не прятались. Но еще не понять, что именно они намереваются делать. Если сразу, всей толпой, поскачут к лесу, будет шанс добраться до холмов. Если же начнут прочесывать всю местность вокруг замка – найдут непременно. А пешими от конных не уйти!

Отряд факельщиков разделился. Часть галопом помчалась к лесу. Другая – на рысях двинули вдоль рва, обходя крепостные укрепления. Осматриваются. Споро приближаются…

Но…

Но отчего вдруг обронил свой факел и упал с коня предводитель всадников, несшихся к лесу? И – второй факельщик. И – вот – третий. И под четвертым на полном скаку пала лошадь. Дико закричал раненый. Пятый…

Стрелы! Бесшумные незримые стрелы летели в ночи. И метко били под яркие факелы. Но чьи-то были стрелы?!

Стреляли уже не из крепости. Из леса стреляли.

– Швейцарцы! – завопили в замке. – Тревога! Нападение! Закрыть ворота!

Швейцарцы? Где? Да там, вон, в подлеске! В высокой траве и кустах шевельнулись тени. Поднялись невысоко – неведомые стрелки били с колена – дали залп. Скрылись снова.

Обстрелянные всадники поворачивали коней и спешили вернуться. Назад, в Шварцвальдский замок. Пока мост не поднялся. Пока ворота открыты. На стенах кричали, готовились к бою, к штурму.

Самое время не ползти – драпать.

– Быстро!

Бурцев показал пример. Вскочил, цапнул Аделаиду за руку, побежал, пригнувшись. Все к тем же заветным холмам. Идти в лес сейчас не стоило. С швейцарцами, или кто там атаковал воинов барона и императора, Бурцев дружбы пока не водил, да и кто их знает, что у них на уме, у этих лесных стрелков. К тому же в темноте сбежавших пленников запросто могли принять за немцев. А швейцарские стрелы столь же смертоносны, как и немецкие.

Нет, к холмам. Только к холмам!

Пользуясь моментом, они бежали прочь. И от леса прочь, и от замка. Уходили, не оглядываясь, не задерживаясь. Но когда за спиной вдруг послышался шум двигателя, Бурцев все же обернулся.

Ох, мать-перемать! Из замковых ворот выезжало… выезжало… Посольство! Фашистско-тевтонское. В полном составе.

Мощные фары грузового «Опеля» взрезали ночь, вырывая из тьмы то лошадиный зад, то белый рыцарский плащ с черным крестом.

Впереди скакали орденские всадники. Прикрывали машину. Щитами. Конями. Собой.

Вот упал один рыцарь братства Святой Марии: не спас доспех от арбалетного болта. Вот рухнул второй. А вот и под третьим наездником вылетевшая из темноты стрела повалила коня.

А потом… Приказ-выкрик. И живое прикрытие распалось надвое.

И сразу – загрохотало. Заплясали огоньки пламени над кабиной. Это – ударил пулемет. Отрывистые короткие очереди «MG-42» расстреливали ночь. И тех, кто пытался укрыться в ночи. Лай скорострельного стального зверя заглушил и вопли людей, и лошадиное ржание. И – будто обрубило что-то где-то. Перестали лететь стрелы. Перестали мелькать смутные тени в подлеске.

Но вовсе не лес интересовал сейчас орденское посольство. Не туда направлялись тевтоны и фашисты. Предоставив добивать и разгонять ошеломленного противника замковой коннице, автомобиль с пулеметом в кузове сворачивал влево от подъемного моста.

Немцы искали беглецов. Большими злющими глазами высверкивали фары грузовика. Машина подпрыгивала на ухабах. Над кабиной мотался пулеметный ствол, над бортами – фашистские каски. Следом скакали тевтонские всадники. Растянулись цепью, озирая окрестности с седел. Мимо такой гребенки незамеченным не проскочить, как ни старайся. Плохо! Гнусно! Хреново!

Упали на землю и притихли все. Даже Аделаида прикусила язычок. Бурцев приподнял голову над травой. Не страшно. Пока. Пока враг не приблизился, человеческая голова над высоким сухостоем – все равно что кочка неприметная. А вот массивный грузовик и всадников за ним различить не сложно.

Немцы все же совершили ошибку. Облава двигалась не по прямой – наискосок. Беглецов старались отсечь от леса. Видимо, предполагалось, что именно туда, к неведомым стрелкам, попытаются пробраться сбежавшие пленники.

– Рассредоточиться! – приказал Бурцев. – По одному, по двое, по трое. Ползком… Слышите, не бегом, не шажком, не на четвереньках, а ползком, как змеи, как черви. Вон по тем овражкам – и к холмам, к холмам, к холмам. Коли заметят – врассыпную. Если не получится собраться за холмами, встречаемся возле местной балвохвальской башни. Там, откуда сюда явились. Хотя нет…

Башню ведь фашики могут взять под охрану.

– Не у самой башни встретимся, – внес коррективы Бурцев. – Там неподалеку деревенька есть. Брошенная да пожженная. Вот в ней и отыщем друг друга.

Глава 19

Все шло хорошо. Незримыми ужами в высокой траве и густом кустарнике они парами-тройками расползались по овражкам-ложбинкам. Двигались прочь друг от друга, но в одном направлении.

К холмам! К холмам!

Бурцев пропустил даму вперед. Не галантность то – необходимость. Сейчас впереди безопасней, чем сзади, где чешут по зарослям конники и грузовик с пулеметом. Да и пригляд требовался за княжной, не приученной ползать по-пластунски. Едва пятая точка полячки поднималась выше чем следовало, Бурцев сердито шипел и без лишних церемоний дергал супругу за ногу. Княжна пыхтела обиженно, но замечаниям внимала и всякий раз послушно прижималась к земле. Боялась…

Они уже обогнули правый фланг облавной цепи. Спасительные холмы были совсем рядом. Ну, совсем!

Да, все шло хорошо, покуда…

Испуганный ойк… – и Аделаида вдруг вскинулась как ужаленная, прижав правую руку к груди. Подскочила. Поднялась в полный рост! На ногах, правда, дуреха простояла недолго: Бурцев мигом свалил бестолковую полячку обратно – в густую жгучую…

Вот ведь гадство! Крапива! Да ядреная ж, зараза! Заползли, блин!

…поросль.

– Ай-й-й!

Превозмогая боль и злость, Бурцев навалился сверху. Захлопнул рот жене горящей от ожогов ладонью. Выцедил сквозь зубы:

– Молчи! Замри!

И замер, замолчал сам.

Так и лежали в обнимку в смятой кусачей постели, тяжело дыша, прислушиваясь. Секунду лежали, две, может, три. Надеялись… Но нет, не пронесло. Заметили!

Все-таки заметили!

Крики, стук копыт, рокот двигателя – все это приближалось к ним. Быстро приближалось.

– Лежи смирно, – приказал Бурцев.

Хотя какой теперь-то в том прок?

Отпустив жену, он осторожно выглянул из крапивных зарослей. Ну да! Так и есть! Облава двигалась в их сторону. Уже не цепью – полукругом, что норовил сжаться в кольцо. Облава узрела цель, и уже… не вырваться уже.

Впереди дребезжит грузовик. Развевается флаг со свастикой. Прыгает пулеметный ствол. Слепят фары. В кузове кричат, указывают на него, на Бурцева. Грузовик набирает скорость.

Бурцев окинул жгучий пятачок тоскливым взглядом. Ничего похожего на оружие! Не крапивными же вениками отмахиваться от пулемета. И спрятаться негде.

Зашевелилась, завздыхала, забормотала что-то Аделаида. Нижняя губа закушена чуть не до крови. Во всю левую щеку горит нездоровый румянец. Пятно ожога – пухлое, багровое, с белым посередке. Покрасневшие, густо усыпанные волдырями руки оглаживают одна другую.

Княжна выползла из зарослей, поднялась. Да чего уж там! Пускай. Таиться больше нет смысла. Бежать – тоже. Одному можно было б попытаться. Так, для очистки совести. Рывок в сторону, в другую. И зигзагами, петляя как заяц… Хотя нет, вряд ли. Достанут – не стрелой, так пулей. К тому же не один он сейчас. С женой. Не бросать же дуреху.

Бурцев тоже встал на ноги.

Будем стоять. Привлекать к себе внимание будем. Путь хоть остальные уйдут. Должны теперь уйти. Стягивая все свои силы к зарослям крапивы, немцы открывали путь к холмам.

Взяли их с Аделаидой просто, быстро и как бы мимоходом, между прочим. Грузовик с эсэсовцами даже не остановился. Проехал мимо, проложив в густой крапивной плантации две темные колеи. Посветил фарами, порыскал туда-сюда в поисках других беглецов. Никого не нашел.

Тяжелым галопом подскакали рыцари. Не вынимая мечей из ножен, оттеснили здоровенными конями Бурцева от Аделаиды. Окружили, сжали тисками лошадиных крупов, крытых попонами. Да так, что никуда уже и не денешься.

Устраивать махалово с закованными в латы всадниками Бурцев не стал. Зачем? В лучшем случае разобьешь кулаки о железо. В худшем – лишишься головы. Разумнее поберечь пока и то, и другое. Авось пригодится еще…

Командовал группой захвата знакомый уже рыцарь. Маршал ордена Святой Марии Фридрих фон Валленрод. Но, видимо, не маршал здесь принимал решения. Тевтоны ждали «Опель» союзников.

Грузовик развернулся. Подъехал. Скрип тормозов – машина чуть не боднула бампером группку рыцарей, окружавших Бурцева. Рыцари расступились.

Затем последовало громкое – громче, чем требовалось, – хлопанье дверцы. Из кабины выскочил молодой подтянутый эсэсовец. «Шмайсер» на груди. Ствол – вперед. И челюсть выпячена. Еще торчит кадык. И большой, с горбинкой, нос. Глаза злющие-презлющие. На поясе – кинжал-динсдольх. Бурцев разглядел четыре звезды по уголкам петлиц и пустой «плетеный» погон. Штурмбанфюрер СС. Майор, если по-нашему…

Фриц раздраженно припечатал кулаком захлопнутую дверь кабины. И вроде как успокоился – выплеснул эмоции. К Бурцеву подходил уже человек вполне владеющий собой. И пистолетом-пулеметом, впрочем, тоже. «Шмайсер» штурмбанфюрера смотрел в солнечное сплетение пленника. А над кабиной – пулемет «MG-42» на турели. Пулеметчики тоже держали Бурцева и Аделаиду под прицелом.

– Где остальные? – негромко, но отчетливо спросил немец.

Бурцев ответил. То, что думал, на что надеялся:

– Далеко. Уже.

Видимо, ему поверили. Не было оснований не верить.

– Где вы должны встретиться?

– Еще дальше.

– Ладно, – дернул кадыком немец, – дальше так дальше. Гоняться за твоими дружками у меня сейчас нет ни времени, ни желания. Вряд ли они того стоят. Будем считать, что им повезло. А вот вам двоим – нет. И это еще мягко сказано.

Бурцев отвел взгляд. Да уж… Второе пленение за сутки ему тоже не внушало оптимизма.

– Тебе и ей, – эсэсовец кивнул на Аделаиду, – придется отдуваться за всех. Обещаю – это будет крайне неприятно.

И сразу, без перехода:

– Кто такие? Почему выдавали себя за послов ордена Святой Марии? Ваши люди напали на замок?

Бурцев не ответил. Только глянул вокруг. Странно, что допрос решили учинить прямо здесь, прямо сейчас…

– Вы будете говорить?

Бурцев говорить не собирался.

– Будете или нет, а, Васья?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю