Текст книги "Дар (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

 Дар

   Под конец ноября духи воды попадаются в плен под ледяную корочку. В лесу серо и тихо, в воздухе пахнет дымком и щекочется в горле. Иногда летит мелкий снежок, высоко заливаются лазоревки: видать, чуют зиму.

  – Смотри, два! – тыкнул Тото в замёрзшую лужу – видит духов воды через линзу из льда. Духи перетекают, когда Тото лупит кроссовком, и стекаются вместе, когда ледок трескается.

  – Вот ещё! – вижу я большущую лужу. Тото бросает свою и спешит ко мне смотреть духов. Пузырьки убегают из-под моих сапог и его кроссовка, лёд скрипит, трескается. От нашего топота духи сливаются вместе. Лёд трескается и брызжет вода.

  – Ай-яй!

  – Промочил?

  – Не, нормально... – вытаскивает ногу Тото из трещины и шаркает обувью о заиндевевшую траву.

  – Тото, смотри, есть сокровище! – блеснула подо льдом серебряная чешуйка. Тото приседает на корточки, стягивает шапку с бамбоном на затылок и смотрит, как я разламываю куски льда голыми пальцами.

  – Дай я, – смело суёт руку Тото в холодную лужу и достаёт колечко от газировки. Быстро переложив колечко в другую ладонь, он натягивает на обожжённые холодом пальцы рукав свитера.

  – Колечко!

  – Не посей. Это духов.

  – Не, не посею! – суёт Тото колечко в карман куртки под молнию.

   Бежим дальше. Это мой лес: мой, мамин и Тото. Ёлки зябко опушились, деревья почти без листов. Скоро декабрь. Ветер крутит последние скрюченные листочки и гоняет крупу мелких снежинок. Шишки попадаются всё не те. Белки их совсем разодрали, ни на что не годятся.

  – Смотри! – тычет Тото на серую белку. Та убегает высоко вверх по стволу сосны.

  – Вот она, утащила всё! – бросаю в неё кусок ветки.

  – Щас я поищу! – побежал Тото от дерева к дереву, только припадал слегка на мокрый кроссовок. Шишку он нашёл чёткую – большую, пушистую; во весь рот улыбнулся и протянул её мне.

  – Всё-таки измочил?

  – Носок промочил, немножко.

  – Ну и чего сейчас? – сама-то я в лес пошла в резиновых сапогах. – Побежали за мной!

   Кирпичи в лес я давно притащила от заброшенной стройки. Тото промок, кирпичи под старой сосной – ровно шесть штук.

  – Сейчас сложим печку. Дров всяких насобирай.

   Три красных кирпича на ребро, сверху положила два белых, как домик! То-то насобирал мусора – сухих листьев, сломанных веток и палок. И у меня, и у него всегда с собой на улице по коробку спичек. Только спички мусор с трудом разжигали. Сладковатый дым провонял всё вокруг. Когда огонь разгорелся, последним кирпичом я задвинула топку.

  – Снимай носок.

   Мокрый вязанный носок положили на печку – мамин носок.

  – Подбрасывай там, когда прогорит, – велела я Тото, а сама села на бревно возле сосны. Тото подгребал сухие листья, наламывал ветки и подбрасывал в топку, с деловым видом ощупывал кирпичи. В шишку я воткнула четыре веточки – это будут передние и задние ноги.

  – То-то, дай колечко!

   На тонкую шею оленя я повесила найденное сокровище водных духов.

  – Коровка?

  – Олень.

  – Голова где?

  – Дома из пластилина слеплю. Или тут поищи шишку маленькую.

   Тото забыл про печку и хотел было кинуться искать голову для оленя, но вдруг в куртке у него запиликало. Тото грязными пальцами вытащил телефон, как стекло гладкий и чёрный, и прижал к уху.

  – А?.. Ага. Да мы близко...

   Я слышала голос ведьмы из телефона.

  – Уже?.. А можно ещё! Ну, мы тут с Анни... ага, взял... Да точно взял!.. Нет, в лесу. Ну-у, Ми-ини, пожа-алуйста!.. Ну ла-адно... – Тото повозюкал грязным пальцем по телефону и сунул в карман.

  – Это тебе ведьма дала?

  – Чтоб звонить...

  – Ну да, чтобы знать где мы.

  – И чего плохого?

  – А чего хорошего?! – хлопнула я руками по своей куртке. – Мини-Мини-Мини...

  – Чего ты её так не любишь?

  – А ты полюбил?

   Тото вытаращил глаза, задохнулся и сунул руку в карман. Дурак! Я пошла от него. Тото пшикал за мной ингалятором. По пути подобрала мокрый носок, сломала ногой печку и растоптала огонь. Кирпичи толстые, не прогрелись.

  – Давай быстрее, а то Бальпёс сожрёт!

   Тото за мной побежал. Шли домой молча. Носок у меня, чтобы поклянчил.

  – Чего ты её так не любишь?

  – Она ведьма.

  – С чего ты взяла?.. Ну, А-анни, скажи!

  – С того. Тут чувствуют... знаешь?

  – Я вот не чувствую...

  – А я вижу.

  – Что?

  – Что ведьма. И Мини её при мне не зови. У неё своё имя есть. Своё, ведьмино имя.

  – Мама мне вот телефон не давала...

   Так и захотелось швырнуть ему носком в морду. Даже остановилась.

  – Мама бы за нами сама пришла, а не звонила по твоему этому... по смартфону!

   В лесу хрустнуло громко, и совсем рядом. Тото перепугался и тоненько запищал:

  – Это чего, Анни!

  – Это?.. Бальпёс ясно.

  – Тут Бальпёс ходит?!

  – Он с лета тут ходит. И на зиму тут остался. Всё, погуляли. Пошли.

  – Анни, пошли домой! Пошли!

  – А я не боюсь. У меня вот олень с сокровищем водного духа. Если есть что из леса, Бальпёс того не сожрёт. Как я говорила?

  – Из леса всегда бери с собой... часть леса, – промямлил Тото.

  – Из леса с пустыми руками не ходят, – и я сунула оленёнка ему в ладонь.

  – Так у него головы нет!

  – Зато сам он – шишка из леса, и колокольчик на нём. С ним Бальпёс к нам не сунется.

   Морозные листья захрустели под сапогами. Лес бежал к нам навстречу. Извини, что так быстро уходим. Мама бы нас сама позвала и поиграла с нами в лесу, а ведьма выследила. Тото берёт у неё подарки, а мне потом мучайся. Он-то мелкий, зарится на красивое. А вот папа...

   Возле дома две машины стоят: папина чёрная, а ведьмина серая, обе гладкие, как две речных гальки. На стёклах и на кузовах у машин электрический свет отражается. Через большое окно в доме видно жёлтую голову ведьмы, как она по столовой расхаживает и телефон возле головы держит.

  – Не отвечай! Прячься! – схватила я Тото за руку и потащила его за машины. В куртке у него как запиликает! Спрятались возле заднего колеса. Телефон в куртке замолк. На крыльце звонко щёлкнула дверь.

  – Тс-с, не шевелись!

  – То-ома-ас! Мариа-анна!

  «Ори... мы не выйдем».

   Зашуршали листья. Она не в кроссовках ходит, как Тото, а в матерчатых кедах, и всегда очень быстро.

  – Марианна, куда ты брата уволокла? – встала она перед нами в мешковатой толстовке и брюках. Волосы светлые, крашенные, а брови чёрные-чёрные.

  – Пойдёмте домой... это что? Томас, ты ногу промочил! И долго так ходишь в мокром кроссовке? А ну-ка быстро домой! Пошли бегом, простудишься!

   Она взяла его за руку и мне кивнула:

  – И ты, Марианна. Отец зовёт.

   Она всегда навирает: «папа велел», «папа позвал», «папе нужно», когда он ничего не велел, сама к нему липнет и в уши дует!

   Ведьма поглядела на меня, как я не иду, и увела Тото за руку в дом.

   Стало тихо. Рядом с Тото никакой тишины не замечаешь, он всё время пыхтит, или пшикает своим ингалятором, или мелет про что-нибудь. Лес серый и хмурый, льдинки куртку обсыпали: тик-ток, крап-крап, ток; кар-кар – кричит замёрзшая серая ворона на ветер. Не люблю тишину. Чудится мамин голос, как она зовёт с холодного воздуха в тёплый дом. Мокрый носок в руке заледенел, словно что-то чужое, не мамино, из другой жизни.

   Я сама зашла. Тото сидел за кухонной стойкой и швыркал что-то горячее из большой кружки. Обе ноги в новеньких белых носках и вихор торчит весело. Сказать бы ему, что он как петух, но не при ведьме же.

   Папа облокотился на стойку и на меня смотрит. Ведьма бренчит ложкой в кружке, пьёт из нашей посуды.

  – Анни, скидывай куртку, поешь горячего, – велит папа.

  – Я булочки разогрею. Будешь с какао? – открыла ведьма шкаф и хрустящий мешок с булочками достаёт.

  – Не хочу...

  – А мне можно? – Тото-продажный. Ведьма мешок с булками так и распаковывала, хочу я их или нет.

  – Можно, Томас. На всех купила, их много.

  – Анни, садись к нам!

  – А где твой носок?

  – Чего?..

  – Я в стирку убрала, – щёлкнула ведьма дверцей микроволновки. – И второй сходи положи в корзину.

   Я мимо кухни в ванную поплелась.

  – Куртку сними! Как же от вас дымом пахнет... вы жгли что-то?

   Пришлось вернуться к вешалке в прихожей и снять куртку. Шапка Тото с бамбоном лежала рядом с меховой кепи из-какого-то выделанного песца. Одежда у нас в доме никогда не пахла чужими духами.

  – Разделась? Не забудь вымыть руки!

   Пусть покричит вдогонку, больно я её слушаю. Мамин носок лежал в корзине возле стиралки. Не будет ведьма его стирать. Вязанные вещи просто так не стирают – мама мне говорила.

  – Зачем ты назад его приволокла?..

   Папа молча поглядел на неё, и ведьма тупанула немного, нахмурилась, и сунула брату тарелку с булочкой из микроволновки.

  – Анни, садись, побеседуем... – указал папа. Я залезла на стул.

  – Убери ты их.

   Носки я распихала по карманам вязаной кофты. Его «побеседуем» значило, что говорить мы будем не об очень приятном. А всё неприятное теперь связано с ведьмой.

  – Марианна, зачем ты спрятала брата?

  – Не знаю... захотели и спрятались.

  – Томас вымочил ноги, у него астма, он мог начать задыхаться.

  – У него ингалятор есть.

  – А если он сильно простудится? Знаешь, как тяжело болеть с астмой?

   Тото притих, будто не про него разговаривали. Набил щёки булками и жевал, шмыгал носом и качал ногой в чистом носке.

  – Анни, посмотри на меня.

  – Ну что?

  – Ты могла позвонить и сказать, что Томас вымочил ноги.

  – Он одну промочил, пусть не врёт!

  – Я и не фру!..

  – В двенадцать лет, Анни, девочек от телефона за уши не оттащишь, – сунула ведьма мне под нос кружку с какао без пенки. Не люблю пенку. А зачем она её убрала? Вот если бы оставила пенку, я бы ей снова сказала, что пенку я ненавижу! Ведьма всё очень хорошо запоминает.

  – Мне одиннадцать.

  – Скоро будет двенадцать. На рождество я хочу подарить тебе телефон – самый лучший.

  – Не нужен мне ваш телефон.

  – Почему «наш», Анни? – вступил папа. – Ты гуляешь в бору, водишь брата. А вдруг с вами что-то случится? Тем более если вы прячетесь.

  «Так мы прячемся, чтобы нас не нашли! Как тогда прятаться с телефоном?»

  – Ты могла бы фотографировать бор, ведь тебе нравится? – пустилась на хитрости ведьма. Мозги она враз заморочит, получше папы. – Всяких зверушек: белочек, зайчиков.

  «Зайчиков? Где там зайцы в бору?! Или все зайцы, по её мнению, духам пахнут, как шапка?»

  – Верно, – кивнул папа. – И видеоролики можно снимать. Мы с тобой на компьютере потом посмотрим.

   Лучше молчать. Ничего не добьются и сами отстанут. В конце концов, сдался папе этот телефон... Или всё-таки сдался?..

  – А если я велю носить тебе телефон?

   Ну надо же, как ведьма его обработала!

  – Ты его, надеюсь, не выбросишь?

  – Нам с Тото не надо...

  – А? Повтори, Анни.

  – Мама говорила, что, если мы не хотим, то нам с Тото можно без телефона!

   Это было только моё, папино и Тото. Ведьмы как будто не стало с нами на одной кухне, хотя она была всего в полушаге. А папа глядел на меня, словно я одна здесь осталась.

  – Анни, но ведь я прошу тебя: ходи с телефоном. Крошка-Марианна, дай ручку...

   Рука у папы тёплая и шершавая, с большими часами. Моя рука у него в ладони как кукольная.

  – Мне неспокойно, когда ты ходишь без телефона. Пообещай, что ты будешь носить его, когда купим.

  – Может и буду носить...

  – Обещаешь?

  – Может и обещаю...

  – Может, или точно обещаешь?

  – А ты оленю голову сделаешь?

  – Какому оленю?

  – Вот этому! – радостно вывалил Тото на стойку оленя с колечком от газировки на шее.

  – Ему голову надо слепить. Рога вот, держи... – я выгребла веточки из кармана. С них насыпалось грязи. Ведьму перекоробило.

  – Слепи ему голову. Слепишь?

  – Тогда будешь носить телефон?

  – Может и буду...

  – Анни!

  – Ну ла-адно.

   Папа вздохнул, взял оленя и смёл ветки в горсть.

  – Хорошая шишка, – похвалила ведьма. – Только, бога ради, сходите, вымойте руки, пока вас понос не продрал.

  ***

   Бумажные стрижки Тото всегда залетают на мою половину. Раньше не так бесило, а сегодня видеть их не могу. У нас в комнате от картонных домиков и машинок не развернуться. Всё выстригает и склеивает. Город у него картонный. Ставни, двери, калитки в заборах – всё открывается, а внутри картонные люди живут. Только мусора – завались! Его страна у подоконника – Элония, а моя – Дельта, в ней живут куклы с пышными волосами из фломастерных тампонов. Сухих фломастеров у нас целый мешок! Новые ярко рисуют, но дня через два исписываются, особенно красный. Люблю красный! Из новой упаковки я всегда первым красный достаю. А куклы с красными волосами – королевский двор Дельты.

  – Тото, открой, – кидаю фломастер. Он ножницами вытягивает из трубочки пробку, вытаскивает тампон, и кидает обратно на койку; колпачок нам не нужен совсем. Я бы Тото вообще ни о чём не просила: сидит весь такой в своих белых носках...

  – Можно мне телефон оставить, Анни?

   Чует кошка, чьё мясо съела. Знает, что виноват, хочет подмазаться.

  – Зачем?

  – Мини показала, как работает. Я буду город снимать на камеру.

  – И кто будет смотреть?

  – Ты.

  – Я не буду.

  – Тогда... – он хотел сказать «Мини», но сказал «Папа».

  – Папа не будет смотреть. И оленя не слепит.

  – Слепит, – резал Тото картон ножницами.

  – Не слепит он ничего. Ведьма ему в уши надует, он и забудет. Уже, наверно, забыл.

  – Если не слепит, то и ты телефон не возьмёшь?

  – Я и так не возьму, – подцепляешь ногтями волокна в тампоне и тащишь наверх сколько надо, потом расправляешь – вот и куколка родилась! Волосы пушистые, длинные, яркие. Только пальцы после них тоже яркие и отмывать трудно. Но куколку можно садить за стол, если согнуть. Тото делает мебель, а посуда напёрсточная. За мебелью дельтовцы ездят к элонцам в гости на бумажных автобусах, или на концерт, или к их президенту. А со своей бумажной армией Тото пусть на своей половине сидит.

  – Ты же обещала, что возьмёшь.

  – Папа обещал оленя слепить, а он не слепит, так я и не возьму.

  – Ну, А-анни, возьми-и телефон! Я у себя кинотеатр сделаю. Будем кино по нему смотреть, мультики.

  – Я к тебе не поеду твой дурацкий телефон смотреть. И вообще границу закрою.

  – У тебя армии нет.

  – Я и так тебе по башке дам.

  – Так не честно!

  – А ты не продавайся.

  – Я не продался!

  – Тото-продажный.

  – Я не продажный! Не ври, не правда!

  – Правда. Вот утопи телефон в раковине, тогда поверю, – с телефоном в комнате всё не так, будто ведьма сюда сама заявилась – её чёрное сердце, её плоское ухо, её чёрный блестящий глаз. Телефону в нашей детской не место. Вот ночнику место: ночник горит – мама его бахромой обшивала; одеялу место, одеяло на моей кровати из лоскутов – тоже мамино. Половики домотканые – это мы с мамой на рынке вдвоём выбирали; и картины крестиком вышитые: корабль, и даму с джентльменом, и мишек в лесу – всё мама делала, и одежды нам навязала, и шапок, и игрушек для Тото. Правда он не играет, а со своей вязанной Наташкой я вовек не расстанусь! И часы-сову мы всей семьёй делали, с папой под рождество. А Тото... продался за телефон.

  – Не буду я топить...

  – Ну и не топи, зато я правду сказала.

  – А я тоже правду... – упёртый! Но тут в коридоре кто-то из взрослых к нашей двери подошёл.

  – Папа оленя принёс! – шикнул Тото.

  – Ребята, не спите? – открылась дверь и вошла ведьма. Я ноги поджала на постель. Ведьма с большой разноцветной коробкой из магазина пришла.

  – Ой, а что это? – сразу отложил ножницы Тото-продажный. Как видит дичь из магазина, так сразу млеет.

  – Это я игру принесла, сегодня купила. Марианна, ты хочешь сыграть? – и ко мне поворачивается – чернобровая, белобрысая...

  – Нет, не хочу.

  – Окей, тогда мы с Томасом сыграем. Томас, ты будешь?

  – Буду, а во что?!

  – В волшебное приключение! Вот садись... – и она села посреди комнаты, прямо на границе между Элонией, и Дельтой. А Тото забыл! К нему без приглашения носком не ступи, а здесь на полведьмы сунулись... тапочки правда она свои домашние принесла. Не люблю, когда она нашими вещами без спроса пользуется.

  – Вот, смотри, тут игровое поле и правила, фишки. А это карточки, мы их будем на клетках использовать, если выпадут разные испытания королевства.

  – А это что такое?

  – Это игральные кубики, Томас. Их два: числа от одного до шести.

  – Сколько точичек – такое число?

  – Верно! Какой ты молодец, всё схватываешь на лету. Надо бросать, и какое число выпадет – на столько клеток пойдёшь... Марианна, не хочешь с нами?

  – Сказала, что не хочу.

  – Мы начнём, первой тогда не пойдёшь.

  – Я вообще не пойду. Играйте в игру свою сами.

   И сидели, катали они свои кубики часов десять, только трынькают по бумаге – туда-сюда. И Тото радёшенек бегать, если кубики укатятся. Но ко мне нарочно их не кидал, чтобы не отняла. Карточки читают свои глупые: про ловушки, алмазы там всякие, про болото и короткий путь. Тото выиграл у ведьмы три раза кряду. Он дурак что ли? Ясно ведь, что она поддаётся: нарочно кубик роняет на единицу, придуривается потом, что не знает ответ на загадку и ходы пропускает!

  – Страшный дракон? – ведьма спросила, когда Тото четвёртый раз выиграл.

  – Не, не страшный. Очков только надо много выкинуть, чтоб победить.

  – А кто страшный? Обижает тебя кто-нибудь?

  – Не... ну... Бальпёс, – выдал Тото и кинул просто так кубик.

  – Бальпёс – это кто?

  – У него длинная шкура, белая, большущая челюсть с зубами, и глаза красные.

  – Ничего себе. И где ты его такого видел?

  – Не я видел – Анни, в лесу.

  – Анни? – повернулась ведьма. – Ты в бору чужую собаку видела?

  – Это Бальпёс. Он чудище, а не собака.

  «Тото придурок! Ведьма нам сейчас запретит в лес ходить, трепливое ботало!»

  – Но он не кусается, если часть леса с собой забрать и с ней выходить! – дошло наконец до Тото.

  – Так он ненастоящий, из сказки?.. В смысле, вы его выдумали, представляете только? А может у кого-нибудь из соседей...

  – Открой фломастер, – протянула я сухой ведьме. Она покосилась на мои пятнистые руки, но сдёрнула колпачок и сунула мне фломастер обратно.

  – Держи, Анни, рисуй.

   Тото фыркнул, а она оглянулась с глупой улыбкой.

  – А знаете что? – встала на ноги ведьма. – Завтра воскресенье, поедемте в торговый центр? Сходим в магазин игрушек, в семейный ресторан, там газировку можно пить – сколько хочешь!

  – Поехали! – обрадовался Тото. – Анни, поехали?!

  – Я не поеду.

  – Дома будешь сидеть, одна? – откинула ведьма волосы за ухо и руки скрестила. – Отец завтра в городе будет, по делам. Мы с Томасом поедем.

  – Езжайте, я дома.

  – Нет, Марианна, папа дома тебя одну не оставит, и я тоже.

  – Анни, ну пое-ехали! – заныл Тото. Он любит игрушки, и массажное кресло, и курочку, и газировку. Ведьма легко его купит со всеми потрохами в торговом центре. Если подумать: без меня он совсем пропадёт.

  – Ладно, поеду. Завтра?

  – Да, завтра, прямо с утра. Потом у нас с папой будет много дел вечером. Спать ложитесь пораньше... – ведьма посмотрела на тонкие часы на руке. – О, время, ребята! Давайте, всё собираем и мигом в кровать! Томас, поможешь мне собрать игру?

  – Можно кубики я оставлю?

  – Хорошо, только в постель их с собой не бери, потеряешь... Анни, сметай с одеяла фломастеры... или что это у тебя?

   Ведьма нависла над разноцветными куколками.

  – Это Дельта! – крикнул Тото с ворохом карточек на полу.

  – Можно? – взяла ведьма одну зелёную куколку. Она всегда сначала возьмёт, или что-нибудь сделает, а потом спрашивает. – Надо же, из фломастеров... – задумалась и таинственно улыбнулась.

  – Он сухой, не рисует.

  – А ты значит... о, вот как.

   Хитрая! До чего же хитрая, обо всём догадалась!

  – Какая у тебя богатая фантазия, Анни... – я дёрнулась, когда она наклонилась ко мне – просто подумала, что ведьма хочет меня в голову поцеловать, но она только куколку положила. Глупо я сделала... но ещё больше за все эти глупости мне Минерва не нравится. Не хочу, чтобы ведьма лезла ко мне на пушечный выстрел.

  ***

   Ночью я не буду спать. Вот пусть хоть что делает! Лечь пораньше?.. Давно нужно попробовать хотя бы одну ночь не спать, до рассвета. Никогда не получалось. Сегодня получится – ведьме на зло! Если спрятаться с книжкой под одеялом и включить фонарик, то можно читать целую ночь. Надо только дождаться, пока Тото уснёт. Он иногда просыпается, чтобы пшикнуться ингалятором.

   Под одеялом душно, а сказка про Элли страсть какая интересная! Там тоже есть свой Тотошка, только собака. Читаешь и перелистываешь странички, пока совсем невмоготу становится, тогда выныриваешь из-под одеяла, как из душной ванны, и дышишь свежим воздухом в комнате; воздух сладкий, почти как на улице – надышаться не можешь! И пока дышишь вволю, вспоминаешь о маме. Часы-сова тикают, но о маме я плакать себе запретила. Нарочно не буду. Пусть другие плачут, я не стану. Как Минерва может её заменить?

  «Здравствуй, Марианна, дружочек. Я Минерва, мы с твоим папой дружим. Давай и с тобой подружимся?».

   Мама, ты бы её не пустила. Папа был твой... мы все были друг друга – так правильно, без остатка. Вы даже никогда не спорили сильно, и я с Тото не ссорилась.

   Плакать хочется, а я ныряю под одеяло, включаю фонарик, и опять читаю про Элли и говорящую собачку Тотошку. И буду читать всю ночь.

  – Анни, ты не спишь?

   Тихо выключаю фонарик, вылезаю на свежий воздух и притворяюсь, что сплю.

  – Анни, ты не спишь, не ври!

  – А, что?.. – мямлю я заспанно. – Тото, ты чего не спишь?

  – Это не я не сплю, это ты не спишь, ты под одеялом читаешь, не ври.

  – Я не вру, сам всё врёшь, Тото-продажный.

  – Я не продажный.

  – В туалет пойду, разбудил... – притворяюсь, что злая встаю. Тото лежит в кровати, только глаза блестят. Наверное, свет от фонарика через щёлочку в одеяле увидел. Лежит и накрывает себе правое ухо одеялом, чтобы в него жук не заполз, как я летом пообещала.

  – А-анни... – он чего-то хотел спросить, а я уже вышла из детской. Ну его. В коридоре темно, туалет в самом конце коридора. Ногами перебираю, чтобы половицами не скрипеть. На первом этаже кто-то бубнит – ведьма с папой. О чём они? Сворачиваю из коридора на лестницу, не так уж я в туалет хочу, а что ведьма в уши папе дует – послушать можно.

  -...запер на четыре дня и не вернулся. Вызвали социальную службу, ребёнка в центр временного содержания забрали. Опросили соседей: семья проблемная... Ела сухой хлеб и просроченный соус, воду из-под крана пила. Когда дверь выбили, насмерть перепугалась.

  – А отца нашли?

  – Ищем... я про тебя, про твоих детей, про Анни с Томасом вспомнила. Они не брошенные, но... смогу ли я?

   Надо спуститься пониже, чтобы ступеньки не скрипнули. Между перилл видно кресло и бутылку вина, два бокала на столике. Обогреватель включенный возле камина, торшер горит. Ведьма на коленях у папы, они вместе пледом укутались. Жёлтая ведьмина голова у папы на плече.

  – Ты не подумай, я не хочу жаловаться. Знаю, что нужно время.

  – Томасу ты нравишься.

  – Томас – золотой мальчик. Знаешь, я давно забыла, что значит быть ребёнком, а с ними немного вспомнила. Но всё-таки твои дети, прости, они как будто застряли во времени. Томас не прочь развиваться, но Марианна держит его, словно якорь. Она не одиночка и не изгой. Я завела ей страничку в социальных сетях. Два её одноклассника и учительница хотят с ней подружиться, а она отказалась читать сообщения.

  «Два одноклассника? А ничего, что в классе нас двадцать семь? И кто эти двое из любопытных? Классная у нас ко всем в друзья набивается...»

  – Это всё из-за Хлои... – вздохнул папа, словно ведьма его разжалобила. – Знаешь, она была тихая, очень любила дом, и весь мир для неё – это дети. Чтобы что-то сделать, или поехать куда-нибудь без детей – для неё немыслимо. Подружиться с ними сейчас, конечно, легко не выйдет. Но ты можешь подарить им новый мир: не домашний, большой, правильный, взрослый. Не надо заменять им мать – не получится. Просто стань для них новой мамой.

  – Просто... если бы можно было просто ей стать. Попробуем завтра, если Анни не будет капризничать... знаешь, она видела в бору пса – может, бродячего?

  – Опять? Она его летом видела, издалека.

  – Большая собака?

  – Не знаю, но они с Томасом прозвали его Бальпёс.

  – Бальпёс – это большой пёс.

  – Или что-то другое. Описывают его, как из мультфильма.

  – В понедельник я объеду соседей и проверю собак: все ли на привязи и не отпускают ли кого без намордника. Анни лучше пока в бору не гулять.

  – Бор они любят. Думаю, этим ты только настроишь их против себя. Пусть гуляют, Бальпёс всё-таки больше выдуманный, или пугаться каждой увиденной летом собаки? Телефон у Томаса есть... но Анни надо купить. Я дам деньги, выбери самый хороший.

  – Нет, я хочу купить телефон на свои – это будет мой подарок.

  – Хорошо. Ты настоящий боец...

   Плед зашевелился.

  – Ай-ай!

  – Что такое?..

  – Ничего, в зале бок отшибла, на спарринге.

  – Такую работу мне никогда не понять.

  – И в выходной не отлежаться. Завтра ведь ещё Макс с Леной приедут.

  – Триста лет их не видел. И дома не принимал. Что ещё купить надо?

  – Завтра с ребятами всё по списку возьму. Но, сам знаешь, с гостями вечно что-нибудь да забудется. Обговорим завтра встречу ещё раз. Всё это так... на душе тяжело. Славно, что Лена с Максом приедут: выпьем по стаканчику, посидим, как раньше, покажешь им дом. Поживут у тебя несколько дней – детям всё веселее.

  – Или тяжелее... знаешь, они не привыкли к чужим людям в доме. Гостей мы не принимали. А что если они не сойдутся?

  – Хочешь, могу к своей матери их отвезти? Она одна живёт, в городе, будет рада, хотя немного заполошная женщина.

  – Нет, без своего дома им будет во сто крат труднее... я так думаю.

  – Тогда няню? Она поможет нам с Анни и Томасом, пока мы занимаемся гостями.

  – Это совсем не подходит... Чужой человек рядом с ними... няня не впишется. Пусть у нас побудут. Никому другому я их не доверю.

  – Анни, ты чего, их подслушиваешь? – Тото вылез на лестницу с одеялом на голове.

  – Дети, вы не спите? – откинула плед и спрыгнула с коленей папы ведьма.

  – А ну-ка, бегом в кровать! – загудел папа, и мы с Тото бросились по койкам. Обо всём, что услышала, я додумывала в постели. Завтра приедут гости, и не просто приедут, а будут жить с нами! Такого я ещё не припомню. К нам в гости приходили только коллеги с папиной работы, и мама их не любила. Наверное, потому что ей много приходилось готовить и совсем не о чем было с ними поговорить. В общем, не вышло у меня не уснуть в эту ночь. Думая о гостях и о какой-то там няне, я незаметно для себя отключилась.

  ***

   Не люблю толкаться в маленьких магазинах. В торговом центре места побольше. Мы с папой пару раз ходили сюда. Здесь светло и полы лакированные – серьёзно! Реклама из витрин магазинов прямо в полах отражается, и народу не много.

   Вырядились мы, как на праздник. Сначала хотели одеться попроще, в чём я в школу хожу, а Тото на улицу, но ведьма велела: «Сегодня же воскресенье! Давайте, ребята, доставайте самое красивое!». Пришлось нацепить любимый розовый свитер с серебряными снежинками, полосатый пушистый шарф, вязанные гамаши, шапку с бамбоном и обшитые бисером мягкие сапожки. А Тото из вязанного только шарф надел, шапку и свитер; остальное: джинсы, кроссовки и куртку – ему папа купил. А на мне только куртка из магазина.

   Тото с ведьмой под ручку идут. Моей-то руки ей не видать. Вокруг мелюзга гомонит. Для них тут раздолье: манежи и детские комнаты, лесенки, горочки, шарики – но это совсем для дошкольников, даже Тото всю эту ерундистику перерос.

  – Пойдём! Пойдём в магазин игрушек! – глаза у него ещё в машине стали, как у кота, плутоватые, всё выглядывал, когда мы приедем, а уж в торговом центре вовсю разошёлся.

  – Конечно пойдём. Только сначала купим, что папа заказывал, – соврала ведьма. Взрослые всегда так обманывают: что вперёд всего пообещали, за тем в последнюю очередь пойдут. Тото ей сразу поверил, простая душа, и закрутил головой по сторонам. Прямо в холле разноцветные кресла и пуфики, и диваны стоят, здесь посидеть можно, кому захочется. Люстры большие и круглые, на проводах свесились и в витринах отражаются. А ещё много гирлянд золотых – тысячи лампочек, скоро ведь рождество! И облачка из капрона высоко в воздухе. У синего магазина снеговик рукой машет, весь из ваты, блёстками обсыпанный. И рука у него, как ветка, но это не ветка, она из пластмассы. Зачем делать ветку из пластмассы? Ясно, снеговика в магазин не поставишь, он в лужу растает. А руки-то ему из настоящих веток чего не воткнуть? Пластмассовые ветки! Пошли бы, да в лесу наломали.

   У посудного магазина красивая витрина, рождественские тарелки и кружки с золочёной каёмкой стоят, и санки с синим оленем светятся. Магазин скучный, там только посуду продают, а витрина красивая.

   Эскалатор людей вниз увозит. Немножко страшно ездить на эскалаторе, раз пять-шесть всего на нём ездила. И Тото боится, но к нему потянулся, потому что внизу магазин с игрушками. А ведьма не поехала: «Нам вниз сейчас не надо», – сказала. Так что эскалатор мы мимо прошли. Ведьма пообещала попозже съездить – врёт конечно.

   Тото потащил всех в зоомагазин. Там домики всякие для кошечек, клетки для хомячков, аквариумы с рыбками продают. Живой попугай в клетке! Правда он не разговаривает, только чирикает. Аквариумы синие и зелёные изнутри светятся, рыбки тропические в них плавают и пузырьки фонтанчиками журчат. Ещё кролик сидит на сухой траве за стеклом – настоящий! У него такие глаза большие и тёмные, а ещё он лохматый, и поилка есть. Мы с Тото на него посмотрели, жалко погладить нельзя. Ещё видели каких-то тушканчиков с пятнышками вокруг глаз. Они к нам из домика выскочили, но тоже сидят за стеклом. А покупать нечего, кроме животных, одни поводки, ошейники, да корма. Косточка для собак в упаковке. Надо же, косточка! На самом деле это не косточка вовсе, а угощение для собачьих зубов. Собаке дашь, а она и не знает.

   Мимо магазинов, где телефоны продают, я шла быстрым шагом, словно их не замечала. Думала, ведьма меня сразу в какой-нибудь магазин потащит телефон выбирать, а их целый ряд – красные, жёлтые и зелёные. Но ведьма ни в один меня не завела. Может телефоны там дорогие, или она просто в уши папе надула, что самый лучший-прелучший мне хочет купить?..

   Дальше аптека, магазин очков (кому нужны тёмные очки зимой?), закусочная – оттуда горячей карамелью пахнет и кофе, а ещё чем-то жареным. Тото увидел на рекламе мороженое, но ведьма сказала, что за разными вещами надо ходить с пустым животом, а когда продукты покупаешь – с полным. Она, видать, магазинный эксперт. Пообещала, конечно, на обратном пути в семейном ресторане поесть – опять врёт.