Текст книги "Лимон на снегу (СИ)"

Автор книги: Руслан Тимерханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

  Резкий хлопок и синяя решетка растаяла в воздухе как клубы рассеивающегося дыма. Кир оторвал от узоров взгляд. Иглы страха впились под ногти и заставили ладони сжаться в кулаки. На парте перед его лицом лежала ладонь, коричневый рукав пиджака, испачканные мелом манжеты.

  – Лесной, ты вообще меня слушаешь? – Несвежее дыхание с запахом сигарет ударило в лицо ребенку.

  Подняв глаза, он увидел все то же обрюзгшее лицо, синяки под глазами и сетку капилляров, которая от злости стала почти лиловая.

  – Мало того что к урокам не готовишься так еще и порчей имущества занимаешься? – Указательный палец с пожелтевшей от сигарет кожей несколько раз нервозно ткнулся в узоры на парте. – После уроков жду тебя в кабинете завуча!

  Женщина средних лет с собранными в гульку на макушке волосами пролистывала классный журнал, качая в пальцах карандаш. Алексей Иванович стоял рядом, скрестив руки на груди, и изредка указывая на что-то в журнале. Женщина вздыхала, бросала укоризненный взгляд на Кира и записывала что– то на листок.

  – И что мы будем делать? – Завуч, захлопнула журнал и вопросительно уставилась на ребенка.

  Кир вздохнул, и пожал плечами. Он никогда не понимал, зачем взрослые задают такие глупые вопросы.

  «Что мы будем делать? Вы, после уроков, поедете домой и забудете о том, что моя успеваемость сильно скатилась, ровно до того момента пока не приедет комиссия из ГОРОНО или очередной учитель пожалуется на меня. Я же продолжу заниматься тем, чем и занимался, но постараюсь больше не привлекать к себе столько внимания и опять приведу свою успеваемость к среднему показателю». Хоть в голове Кир и знал ответ на этот риторический вопрос, но лишь молча пожал плечами.

  – Вот и что ты предлагаешь? – Завуч театрально вздохнула и закрыла классный журнал. – Твоя мать, уже и не вспомню, когда последний раз появлялась на собрании.

  Мурашки страха пробежали по коже ребенка, и он подскочил со стула.

  – Мама болеет, спина, долго сидеть на одном месте не может. Поэтому тяжело ей сюда приезжать. Я постараюсь исправить оценки, не беспокойте маму. – Страх того, что раскроют недееспособность его матери, пересилил страх людей. – Пожалуйста!

  – Хорошо, хорошо! – Женщина опешила от такой резкой смены в настроении ребенка и попыталась его успокоить. – Раз болеет, не будем ее обязывать. Но и ты будь добр, иди нам на встречу. Не давай повода для ее беспокойства.

  Кир в ответ быстро закивал головой, сжимая в руках лямку рюкзака.

  – Ладно, беги на автобус, а то опоздаешь. Но помни, до конца четверти ты под пристальным вниманием и спрашивать тебя будут чаще! – Завуч кивнула головой на дверь. – Можешь идти!

  Второй раз ей говорить не пришлось, Кир, не переставая кивать головой, чуть ли не бегом вышел в коридор и направился к выходу из школы. Как только дверь за его спиной закрылась, Алексей Иванович пересел на освободившийся стул.

  – Ну и что думаешь Вер?

  – Ой, не знаю Леша. Странный он очень. А ты видел, как он отреагировал, когда я про мать с ним заговорила? – Алексей Иванович кивнул головой. – Что-то там не так. Может, бьет она его, поэтому он такой зашуганный и нелюдимый.

  – Может быть, я сам не знаю, он вообще всех людей шарахается, как дикий котенок.

  – Давай наведаемся к ним в гости. Возьмем Татьяну Александровну, она хоть и терапевт, но вдруг что подскажет, если у нее реально спина больная. Задано выясним все.

  – Согласен, давай только ближе к выходным. Я как раз резину поменяю, говорят, заморозки уже скоро будут.

  Всю обратную дорогу Кир продолжал ломать голову над запуском «Лимона». Вроде вся схема работала правильно, плазму удавалось получить, но она была слишком не стабильной и удержать ее в магнитом поле не удавалось. Он понимал, что все это шло от нестабильности используемых элементов для получения плазмы, но он перепробовал уже все доступные элементы из таблицы Менделеева. Он зашел в тупик. Единственное, что оставалось, это варьировать мощность магнитного поля и интенсивность нагрева плазмы, но он прекрасно понимал, что это лишь самоутешение, которое не даст больших результатов. Он был в тупике. Перед глазами проплывали картины из видения: занесенные снегом пустынные улицы, темные оконные проёмы промерзших домов, заледеневший труп в куче тряпья в кафе. На долю секунды он увидел лицо трупа, и это было его лицо. Опять страх. Животный, первобытный страх. Кир понимал, что это всего лишь его инстинкт самосохранения сигнализирует организму, о том, что нужно активизироваться, что бы выжить, но все равно не мог перебороть это чувство. Внутренности слиплись в один комок и начали медленно подниматься к горлу, стягивая ледяными жгутами живот и грудь. Мальчик закрыл глаза, вспоминая так успокаивающие его узоры на парте, и сделал несколько глубоких вдохов ртом. Сухой, раскаленной печкой воздух внутри автобуса моментально высушил губы и неба. Он облизнул их шершавым языком, пожалев, что впопыхах забыл дома термос с чаем.

  Кир ненадолго задумался о своем отце, ведь если бы их семья была полноценной, у него было бы намного меньше проблем. Ему бы не пришлось ухаживать одному за мамой и тащить на себе все хозяйство. Да, может быть, мама бы вообще не заболела. Может она стала такой из-за его отклонений? А что если папа бросил их, когда узнал что их ребенок не такой, как все? Слишком много вопросов, ответов на которые он, возможно, никогда уже не получит.

  Продавщица в магазине встретила его все тем же настороженным взглядом.

  – Мне минералку. – Кир указал рукой на ряд зеленых бутылок, которые сиротливо стояли на почти пустых полках магазина.

  Продавщица удивленно вскинула брови и поставила на прилавок бутылку.

  – Откроете? – спросил Кир, протягивая помятую купюру.

  Достав из под прилавка затертую открывашку, привязанную бечевкой к весам, женщина открыла бутылку и отсчитала сдачу.

  Солоноватый вкус минералки приятно смочил род. Пузырьки газа чуть покалывали пересохшую гортань, но Кир все равно продолжал жадно пить из бутылки.

  – Смотри не поперхнись. – Знакомый старушечий голос проскрипел из-за спины.

  Мальчик даже не сбавил шаг, лишь оторвался от бутылки и вытер рукавом губы. Старуха довольно быстро поравнялась с ним и пошла по левую руку, то и дело, заглядывая ребенку в лицо. В руках она крутила большой спелый лимон, то поглаживая его, то чуть царапая грязными ногтями. Хорек пушистой молнией бегал под ногами бабки, время от времени забираясь ей на плечи и так же быстро спускаясь обратно.

  – Что молчишь? – Старуха ловко подкинула лимон в воздух и поймала его другой рукой. – А-а-а, понятно. Перепугали учителя мальчонку?

  – Отстань.

  – Иль замерзнуть боишься? А может и того и другого вместе. Ну, хоть бояться то ты умеешь, не совсем деревянный.

  – Я же сказал, отстань.

  – А если не отстану, то что? Прогонишь меня или убежишь? – Бабка ехидно улыбнулась, обнажив несколько гнилых зубов на голых деснах.

  Кир громко вздохнул, засунул бутылку в карман анорака и прибавил шагу.

  – Лимон никак не расцветет? Совсем ты застопорился. Проще надо быть. Думаешь слишком много. – Старуха надкусила лимон и еще раз подкинула его в воздух. Хорек спрыгнул с ее плеча и перехватил цитрус прямо на лету.

  – Я уже все попробовал. Может его вообще не реально запустить.

  – А точно все? Слишком узко смотришь. Очевидное то прямо перед носом.

  Кир посмотрел на собеседницу, которая чуть прищурившись, разглядывала зверька, грызущего лимон. Старуха выглядела так, словно знала очевидный ответ на проблему «Лимона». Но ведь она же просто плод его сознания, и если знает она, то знает и он.

  На долю секунды он потерял равновесие, не заметил торчащий кусок асфальта на тротуаре прямо под ногами. Несколько неуклюжих шагов и взмахов руками помогли устоять на ногах, только минералка расплескалась из открытой бутылки и намочила куртку. Потерев мокрое пятно руками, Кир осмотрелся по сторонам, старуха исчезла так же внезапно, как и появилась. В этот раз видений после ее ухода не последовало, и он облегченно выдохнул.

  Мама сидела ровно на том же месте, где он ее и оставил, лишь полупустая тарелка с завтраком и шум включенного крана в туалете говорили о том, что она вставала.

  Кир молча разделся, оставил рюкзак у входа и выключил воду. Состояние мамы становилось только хуже и хуже. Раньше она могла что-то достать из холодильника и самостоятельно поесть, сейчас она начала забывать выключать воду за собой, выключать свет в комнатах и оставляла открытыми двери. Кир убрал со стола, отвел мать в комнату и усадил перед телевизором. Щелчок, еле слышный звон и кинескоп медленно посветлел, показав мужчину в костюме, читающего с бумажки очередную сводку новостей. Оставив рядом с мамой стакан воды, он вернулся на кухню. До ужина у него было еще часов пять, так что можно было погрузиться в работу. Подкинув дров в почти погасшую печку, он вернулся на кухню и сообразил себе ужин. Все те же бутерброды с сахаром и маслом, молоко в треугольнике как обычно заменяли ему почти всю еду.

   Гудение люминесцентных ламп, которое перестаешь слышать через минуту и минилаборатрию залил холодный свет. Скинув в мусорное ведро вчерашние бутерброды и прокисшее молоко, он поставил на стол свежее и включил магнитофон. Хоть музыка и не вызывала у него никаких эмоции, но именно электронные мотивы Шульце помогали настроиться ему на работу.

  Стрелка часов бежала неумолимо быстро. Солнце давно опустилось за ломаную линию гор и теперь улицу освещали только тусклые лампы фонарей. Кир не вставал из-за стола, исписав уже больше сотни листов, которые уже лежали по всем поверхностям лаборатории. Но решение так и не шло. Одна из ламп на потолке начала мигать, напоминая, что подошло время к ужину, но он опять ушел с головой в вычисления и не заметил этого. Лишь ближе полуночи, когда выпитое молоко дало о себе знать, он оторвался от ручки и посмотрел на часы.

  – Мама!

  Первое на что он нарвался, когда вбежал в дом, это тонкий слой воды по всему полу. Мама сидела за кухонным столом, монотонно раскачиваясь и громко мыча. Её левая рука была залита кровью. Из переполненной раковины на кухне вода стекала на пол и лишь благодаря высоким порогам залила только кухню и прихожую. Выключив воду, мальчик подбежал к матери и первым делом осмотрел ее руку. Порез на ладони был неглубокий, и кровь уже успела остановиться.

  – Прости мам! Прости. – Кир старался успокоить маму, обрабатывая и заклеивая пластырем ее рану. – Я больше не забуду, только прости, пожалуйста!

  Мама продолжала раскачиваться, но мычание стало тише и спокойнее. Стерев остатки крови с ее рук влажной тряпкой, он отвел ее в комнату и усадил перед телевизором. На секунду она посмотрела ему прямо в лицо, и где то глубоко в её глазах он увидел смутный проблеск сознания, но это длилось такой короткий миг, что вполне могло ему показаться.

  «Это должен делать не я! Папа, где ты? Почему тебя нет рядом, когда ты так нужен?» Мысли об отце как всегда полезли в голову мальчишки. Как человек в трудную минуту обращается мысленно к богу, Кир всегда обращался к воображаемому родителю. Иногда это работала как мантра, и помогало ему побороть страх, но чаще просто было обращением в никуда.

  – Сейчас я тебя накормлю, только, пожалуйста, посидит тут. – Кир неловко сжал мамино плечо, он подумал, что может это как то поможет ей успокоиться.

  Ковер на кухне чавкал под ногами от напитавшей его воды. Сделав матери несколько бутербродов, с вареньем принялся за уборку. Самым сложным, оказалось, вытащить мокрый ковер, который и так весил не мало, а сейчас весом и видом напоминал завернутое в ковер тело, причем очень не маленького мужчины. Изрядно устав, мальчик ненадолго присел за обеденный стол. По белой ламинированной поверхности до сих были разбрызганы мириады мелких капель крови вперемешку с крошками хлеба. Подперев одной рукой голову, он начал мысленно соединять капли крови воображаемыми линиями, такими же линиями и узорами как на своей парте. Увлекшись, он не заметил, как опустил в одну из капель палец и начал выводить столь привычные для себя узоры, соединяя ими большие и маленькие капли, огибая крошки. Через пару десятков минут почти вся поверхность стола была покрыта бордовой вязью лишь дальняя часть стола, куда он не мог дотянуться, оставалась чистой. Встав на стул, что бы закончить узор полностью, Кир на мгновение замер. Первый раз он увидел все эти узоры с расстояния. Большие круги, маленькие, соединенные линиями, спиралями и орбитами. Весь узор очень сильно походил на молекулярную структуру – кристаллическую решетку. Соединение атомов, орбиты электронов. Это был атомный состав какого-то материала, но какого он не знал. Что-то внутри подсказывало, что именно этот элемент – ключ к работе «Лимона».

  Кир выбежал в зал и схватил из рюкзака первую же попавшуюся тетрадь и начал по памяти рисовать узор со стола, повторяя точь в точь каждую линию и точку. Завершив набросок, он убедился, что мама лежит спокойно и сорвался в лабораторию. Толстые книги с тканевыми переплетами с шумом хлопнули по поверхности верстака. Он искал нужный ему элемент по всем справочникам и энциклопедиям. Состав вещества был вроде и знаком, но в то же время его кристаллическая решетка сильно отличалась от его привычной формы. Уже отложив половину стопки пролистанных книг, мальчик не сбавлял темп и искал то, что ему нужно.

  Вот оно! Наконец то! В одном из последних справочников по химическим элементам он нашел то, что искал – увиденный им элемент был одним из изотопов известного химического элемента. На его счастье в справочнике имелось полное описание вещества и весь спектр его применения. Нужный элемент в последнее время получил довольно широкое применение: от строительства ядерных реакторов, до производства полупроводников. И вот последний пункт очень обрадовал Кира, так как около пяти лет назад недалеко от их районного центра, какая то германская фирма вместе с российским производителем на базе бывшего крупного завода открыли производство полупроводников. Новости про это крутили по всем каналам тв, да и народ часто обсуждал эту тему, так как многие думали, что это даст хоть какие то рабочие места в текущий кризис. Кир точно не знал, есть там нужное ему вещество или нет, не знал где, оно там находится, и что вообще собой представляет этот завод, но кроме этого варианта раздобыть нужный элемент у него не было. То что его придется украсть, не вызывало у него никаких чувств, в прочем так же как и все остальное, кроме чувства страха, от возможных последствий, если он не запустит «Лимон».

   Утром он проснулся раньше будильника. Вытащил из рюкзака все тетради и учебники и сложил в него несколько кусков хлеба, треугольник молока, сменные носки на всякий случай и вторую шапку. Накормив маму, он оставил ей на столе еды на весь день, так как понимал, что вернется домой только ближе к ночи. Мысли о том, что его могут поймать, детское сознание отметало сразу. Автобус как обычно задержался на пятнадцать минут и люди раздраженно столпились возле двери. Кир смотрел на их толкотню и ругань абсолютно безэмоционально, если бы он испытывать раздражение то именно это чувство бы его сейчас переполняло. Залез в автобус он как всегда последним. Сегодня мест в салоне не было и, пройдя в самый конец автобуса, он облокотился на вертикальные перила у задней двери. За окном только начинало светать, и лес вдоль дороги выглядел еще сплошной черной стеной. Сегодня Кир не обращал на него никакого внимания. Он прокручивал в голове ход реакции с новым элементом и понимал, что у него очень много шансов на успех.

  Первым уроком у них было изобразительное искусство. Лесной к рисованию относился всегда холодно. Его не привлекала способность переносить изображение на плоскость, тем более приходилось рисовать хуже, чем он мог, чтобы не привлекать внимания. Его почти фотографическая память позволяла ему изобразить любой объект с сохранением пропорций и очень мелкой детализацией, но он нарочно рисовал не лучше чем его сверстники. Грузный высокий мужчина, Павел Сергеевич, схематично нарисовал на доске рабочего втыкающего в землю штыковую лопату и объяснил обычные пропорции человеческого тела. Вторую часть урока дети должны были нарисовать, отталкиваясь от услышанного, рабочего в полный рот с лицом и прочими элементами.

  Кир достал из пенала предварительно расколотый вдоль карандаш и поддел ногтем блестящий в свете люминесцентных ламп грифель. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что на него никто не смотрит, он отправил несколько кусков графитового стержня в рот. Грифель захрустел на зубах, раскалываясь на мелкие почти безвкусные кусочки. Один из них больно впился в десну, но мальчик не подал виду и продолжал жевать. Проглотить стержень оказалось сложнее, чем он думал, жаль что сегодня они не рисовали акварелью или гуашью, можно было бы запить из стаканы с водой для краски. Через пятнадцать минут графит дал о себе знать и Кир почувствовал озноб, пробежавший по всему телу. Ладони вспотели, взгляд затуманился, и голову сдавило тисками боли.

  – Павел Сергеевич? – Кир поднял руку и, пересилив страх, обратился к учителю.

  – Да? – Преподаватель оторвал взгляд от классного журнала и посмотрел на ребенка через верхний край очков.

  – Можно я в медпункт, мне что-то плохо.

  Павел Сергеевич чуть сощурил взгляд, привычка всех плохо видящих, посмотрел на стрелки часов и только потом отпустил.

  Своего медпункта у сельской школы не было, и всех детей отправляли в поселковую амбулаторию. Невзрачное одноэтажное здание с бледно-синими стенами и белыми решетками на окнах, больше похожее на дом какой-нибудь старушки. В одном из двух кабинетов за облезшим лакированным столом сидели женщина средних лет в белом халате поверх длинного шерстяного платья. Оно внимательно посмотрела на Кира и взмахом головы указала на стоящий напротив нее стул.

  – Что у тебя, рассказывай. – Голос у нее оказался очень мягким, как будто проводишь рукой по бархатной подушке.

  – Не знаю, на уроке стало плохо. – Кир опустил глаза в пол, ему казалось, что если она посмотрит ему в глаза, то сразу поймет, что он врет.

  Фельдшер встала из-за стола и подошла к нему. Прикоснулась холодной рукой ко лбу и удивленно вскинула брови. Взяв ртутный градусник из стаканчика на столе, она встряхнула его несколько раз, проверила, где находиться столбик и засунула его под мышку ребенку. Холодное стекло неприятно обожгло кожу, но быстро нагрелось, и Кир перестал его ощущать. Фельдшер проверила ему горло, спросила, не болит ли голова, послушала дыхание и прощупала лимфоузлы на шее. После этого она вернулась к себе за стол, и принялась что-то писать в большом журнале с зеленой обложкой. Страх. Опять это чувство. А вдруг она не выпишет ему освобождение от уроков? Тогда его планы сорвутся, а если он все же уйдет с уроков, то завуч непременно попытается вызвать его маму в школу. Но тут врач взяла прямоугольник желтой бумаги, что то на нем быстро написала, шлепнула штамп и протянула ему.

  – Отнеси его в учительскую и езжай домой, освобождаю тебя на пять дней. Вот еще возьми и передай это маме, тут рекомендации по лечению. И одевайся лучше, скоро заморозки обещают.

  Благодарно кивнув головой, Кир вышел из амбулатории.

  «Заморозки, еще какие заморозки, вы еще даже не представляете какие, только если я вам скажу, вы же все равно не поверите».

  В учительской почти ни кого не было, все преподаватели были на уроках, Кир положил свою справку на стол классной руководительницы, сверху положил записку, что он уже уехал домой лечиться и прижал все это маленьким глобусом который, стоял на углу стола.

  Выйдя из школы, он посмотрел в сторону остановки, с которой он обычно уезжал домой, но сегодня ему нужно было совсем в другую сторону. В районном центре он был не часто, и каждая поездка для него была каким-то событием. После того как мама ушла в себя, он там почти не был, почти все нужное для жизни можно было купить в их селе у приезжающих торговцев-челноков и не вызвать при этом подозрении, что маленький ребенок делает один в городе без родителей. Остановка была почти пуста, люди, работающие в городе, уехали на ранних рейсах, и сейчас ждали автобус те, кто ехал или за покупками или просто погулять. Рейсовый приехал через двадцать минут, большой красный «Икарус» с белой полосой по боку. Как ни странно, возле входа люди не толпились, а спокойно подходили к двери по одному и поднимались по высоким ступеням. Внутри салона было темно, окна завешены плотными занавесками с веревочной бахромой по нижнему краю. Сидения были обтянуты плотной красной тканью, под цвет самого автобуса, и напоминали домашние кресла.

  – Малой тебе куда? – Пожилой водитель с пожелтевшими от сигарет зубами посмотрел на Кира.

  – Мне в город.

  – А мамка то знает? Ты смотри, ваш школьный проездной тут не действует.

  – Я знаю. – Кир чуть поежился, любое внимание к нему все так же вызывало приступы страха. Отсчитав несколько купюр, он протянул их водителю и зашагал в салон. После того, как залез последний пассажир, автобус громко зашипел компрессором и плавно тронулся с места. Удобное кресло, плавный ход, темнота и тишина в салоне. Кир поставил портфель на сидение рядом и устроился удобнее. Этот автобус был намного комфортнее, чем их старый и убитый межпоселковый. Через полчаса дороги он немного разомлел от удобства, и даже позволил себе вздремнуть полчаса. Проснулся от того, что водитель сбавил скорость, и они въехали на широкую асфальтированную площадку перед зданием автовокзала. В салоне потемнело, Кир выглянул в окно и увидел, что автобус заехал под металлический навес над диагонально расположенными перронами. Пассажиры поднялись со своих мест и двинулись к открывшимся дверям. В городе было еще холоднее, чем в селе, из-за больших открытых пространств ветер был сильнее и ощутимо продувал даже зимнюю куртку.

  От вокзала Кир направился к остановке городского транспорта. Все те же самые «пазики», но уже с номерами маршрутов и в лучшем состоянии, чем их сельский автобус, останавливались один за другим. Кир вспомнил карту города, прикинул примерный маршрут и выбрал автобус с номером шестьдесят семь, который ехал в сторону северного микрорайона. Когда маршрутка выехала на широкое кольцо за городом и остановилась возле промзоны, мальчик вышел из салона и осмотрелся по сторонам. Большая вывеска с яркими синими буквами «НПК Микрон» указывала в сторону асфальтированной дороги уходящей в глубину однотипных бетонных строений. Тротуара вдоль дороги не было, тут редко кто ходил пешком, и идти пришлось по раскисшей от дождя земле. Изредка мимо него проносились машины, обдавая потоком холодного воздуха и выхлопными газами. Ботинки довольно быстро промокли, и он престал чувствовать замерзшие пальцы на ногах. Бетонный забор, идущий вдоль дороги, уперся в большую проходную, с широкими открытыми воротами и шлагбаумом за ними. Люди проходили через специальный вход со стеклянными стенами, где сидел проверяющий охранник.

  Кир остановился напротив входа и старался придумать, что ему сказать, что бы его пропустили. Охранник за стеклом смотрел в монитор камер и пил из белой кружки. Присмотревшись внимательно к экрану, он приподнялся из-за стойки и посмотрел на улицу. Кир осмотрелся по сторонам, но потом понял, что охранник смотрит прямо на него. Мужчина в сером кителе и у сами, как у военных, махнул ему рукой, приглашая войти.

  – Ты что там под дождем мокнешь? – Охранник открыл дверь навстречу ребенку и провел его внутрь пропускного пункта. – Ты сюда к кому то приехал что ли?

  Киру почти не пришлось врать, и он согласно закивал головой.

  – Понятно, что же не позвонили, не предупредили меня, я бы встретил. – Мужчина тяжело вздохнул. – Знаешь где искать-то?

  – Сказали на складе. – Кир опять опустил глаза в пол.

  – Тогда тебе нужен четвертый корпус, я позвоню на проходную, попрошу, что бы пропустили, и скажи следующий раз, что бы предупреждали, хорошо?

  Кир еще несколько раз кивнул головой и вышел во внутренний двор. Территория предприятия очень сильно отличалась от того что он привык видеть в родном селе. Чистые высокие корпуса из бетона и стекла, идеально положенный асфальт, ни мусора, ни трещин. Все аккуратно, опрятно и со вкусом. Напротив главного корпуса парковка забита дорогими иномарками. И тишина, почти никого нет на улице, все заняты работой.

  Посмотрев на карту предприятия, висящую справа у выхода, он свернул направо, к складскому помещению. Двухэтажное строение, почти без окон с высокими пандусами для погрузки. За входной дверью его так же встретил охранник, сидящий за небольшим окошком, кивнул ему головой и проводил взглядом. Мальчик уверенно пошел по направлению таблички «комната персонала» но в последний момент повернул по коридору в сторону входа на склад. Двустворчатая дверь с длинной ручкой-перекладиной услужливо щелкнула замком, и он оказался в большом помещении, заставленном стеллажами и паллетами.

  Кир впал в небольшой ступор, он не знал где ему искать нужный элемент. Но обыск всего склада уйдет масса времени, которого у него не было. Он прижался к одному из стеллажей и пошёл вдоль него надеясь увидеть хоть какую то подсказку. Страх. Опять страх. Почему он всегда приходит в самые ненужные моменты. Именно тогда, когда ему нужен холодный рассудок, страх выбрасывает в его кровь адреналин заставляя мысли метаться в голове, как комары у фонаря. Послышалось монотонное жужжание, и он увидел в конце склада электрокар. Водитель погрузчика был сосредоточен на работе и не заметил фигуру ребенка, метнувшуюся между стеллажей. Мальчик добежал до противоположного конца пролета и выглянул из-за края. Никого. Немного переведя дыхание, он стянул с головы взмокшую от пота шапку и прижался спиной к какой-то коробке. Не заметили. Только куда идти дальше, в том конце склада люди, у которых возникнет много вопросов. Повернув голову налево, он увидел табличку на стене с указателями. « Склад полимерного сырья – блок один, склад полупроводникового сырья – блок два, склад металлического сырья – блок три, склад готовой продукции – блок четыре». Вот оно! Осмотревшись по сторонам и увидев большое количество коробок с этикетками, он понял, что находиться в четвертом блоке, теперь надо искать выход в блок два.

  Осторожно, почти на цыпочках и пригнувшись, Кир начал пробираться от стеллажа к стеллажу, озираясь по сторонам. Пару раз пришлось укрываться за коробками, так как по центральной части склада проходили работники. Звук работающего погрузчика был все ближе, заставляя сердце ребенка биться чаще и громче. У него не было права на ошибку, он не мог попасться. Выглянув из-за очередного стеллажа, он увидел широкий проход с табличкой над ним. Подкравшись поближе, смог прочитать – «Блок три». Незаметно проскользнув в широкий проход, мальчик попал почти в такой же склад, только вместо стеллажей тут были уже боксы и контейнеры, теперь он примерно знал направление, в котором ему нужно было двигаться. Укрываясь за железнобокими контейнерами и двигаясь короткими перебежками, Кир довольно быстро нашел выход во второй блок. Этот склад отличался еще сильнее. По центру тянулся длинный коридор с множеством дверей, над каждой из которых висела табличка. Весь проход просматривался от самого начала и до конца, и если кто-то выйдет с любой из сторон – укрыться ему будет негде.

  Прижавшись к холодной бетонной стене, Кир на секунду задержал дыхание, досчитал до десяти, старясь унять страх и побежал. Рюкзак болтался из стороны в сторону и больно бил по лопаткам, но он не обращал на это внимания, рассматривая таблички над дверями. На каждой из них было написано название химического элемента хранившего в данном блоке. Не то, опять не то, вообще пустая табличка. Уже середина склада, но нужного элемента так и нет. Может быть, его вообще тут нет? Страх сжал и без того пустой желудок ребенка в тугой комок. В конце коридора послышались шаги и чьи-то голоса. Кир почувствовал, как у него перебило дыхание от ужаса, и он метнулся в первую же попавшуюся дверь. Ручка поддалась не сразу, но замок все же открылся с легким щелчком. Чуть приоткрыв массивную створку, он пронырнул в темный бокс, но не успел до конца закрыть дверь, когда звуки шагов послышались из самого коридора.

  Внутри бокса было темно, сухо и немного пахло азотом. Шаги были все ближе и ближе. Кир прижался в углу у двери к стене и старался не дышать, что бы, не выдать себя. Возле двери шаги остановились.

  – Кто дверь в бокс с нитридом галлия не закрыл? – Низкий мужской голос прозвучал возле самой двери.

  – Не знаю, надо по табелю посмотреть, кто вчера его отгружал.

  – Балбесы, а потом ходи, думай. Почему чешешься весь и зенки красные.

  Дверь захлопнулась, и шаги удались в конец коридора. Бокс погрузился в полную темноту. Кир задержал дыхание, слова о раздражение его немного напугали, и он подкрался по памяти к двери. Нащупав ручку, потянул ее вниз и, после щелчка, дверь поддалась вперед. В коридоре было пусто. Мальчик посмотрел по сторонам и аккуратно вышел.

  «Так таблички, он обязан тут быть».

  Бокс за боксом, дверь за дверью, табличка с названием элемента за табличкой. Он шел по проходу, осторожно ставя стопу на ребро, рассматривая указатели над дверями и прислушиваясь к каждому шороху. Каждую секунду он был готов броситься к любой из дверей, если кто-нибудь еще войдет на склад. И почти в самом конце коридора он нашел то, что искал. Одинокая латинская буква с цифрами в степени. Точно такая же дверь, как и в том боксе, где он прятался. Щелчок замка и створка двери открылась почти бесшумно. Рядом с дверь он увидел переключатель и щелкнул его. Под потолком зажглись трубки люминесцентных ламп, залив белым холодным светом множество контейнеров с веществом. Открыв первый вертикальный ящик, Кир увидел небольшие контейнеры с веществом. Размером с пачку молока. Он точно не знал, сколько ему понадобиться, поэтому решил взять полный рюкзак. Когда мальчик уложил последний контейнер, на его плечо опустилась рука.

  – Что это мы тут делаем?

  Слова над головой прозвучали как приговор. Сердце Кира на секунду остановилось, спазм перехватил диафрагму и не сдавил легкие. Мысли заметались в голове.

  «Бросить портфель и бежать! Вырваться. Нет, нельзя бросать! Что делать? Меня посадят в тюрьму? Что, что дальше делать?!»

  Кир продолжал сидеть над открытым ранцем, остолбенев от ужаса. Высокий худощавый мужчина, с легкой проседью в бороде и синем халате поверх костюма не убирал руку с его плеча. Все застыло, словно кто-то остановил течение времени. Вдох. Воздух с трудом прорвался в легкие ребенка и так же тяжело вышел обратно. Кир захотел двинуться, но руки и ноги сковало оцепенение, он почувствовал себя мухой, прилипшей к ленте-ловушке под потолком.