Текст книги "Гарем стервозных мажорок 5 (СИ)"

Автор книги: Руслан Аристов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Виктор положил руки на её талию и то сжимал, то гладил.

– А-а, как же хорошо, – уже минутки через две Женька приспособилась и нашла нужный ритм.

Парень гладил её тело, приминал сиськи, хлопал по бедрам и ягодицам.

– О, да-а-а, – через несколько минут активной скачки вскрикнула девушка и откинула назад голову. – Да-а-а-а! О-о, как хорошо...

Виктор оргазмировал почти одновременно с ней.

– Где ты так научилась? – поинтересовался он, когда они пришли в себя и лежали.

– Кино смотрела на одном закрытом форуме, – доверительно прошептала Евгения. – Секс у меня вот с тобой сейчас был первый, если не считать моих домашних игрушек.

– Порнушку смотрела, значит? – развеселился парень.

– Ну наверно. Интересно же, – она уткнулась лбом в его плечо.

– Какая ты раскованная барышня, оказывается. А в школе была такая скромница! – он ущипнул её за сосок.

– Ай! Конечно скромная – то же школа. Хотя я удалась в прадеда и в прабабку, наверно.

– Это каким образом? – зевнул Виктор.

– Я ж тебе не рассказывала! – оживилась она. – Точно, не рассказывала!

– О чём?

– О моём прадеде.

– Вроде нет. Жень, иди купаться, нам скоро на кабана выходить.

– Нет, подожди – я расскажу! – Алмазова чуть привстала и увалилась головой парню на грудь, а ладонью начала гладить его живот.

– Женя...

– Короче, слушай, это такая отпадная история!

– Ну ладно, – вздохнул Виктор и нащупал смартфон.

– Было это ещё в русско-японскую... – начала рассказывать девушка.

Виктор слушал её голос и продолжал листать форум – там были несколько различных методик, которые показались ему весьма опасными, если им не противодействовать.

Из рассказа Женьки следовало, что история с её предком по материнской линии произошла в бытность того унтер-офицером императорского флота. В декабре тысяча девятьсот четвертого года эскадра вице-адмирала Рожественского, которая шла на выручку Порт-Артуру и запертому там флоту, зашла в один из портов Германской Юго-Западной Африки на пополнение запасов. Плыли они с самой Балтики вокруг Европы и далее вокруг всей Африки.

– Это сейчас известно, что плаванье стало одним из самых продолжительных, трудных и эффектных в мировой истории, а тогда никто не знал, чем закончится эта семимесячная эпопея... – в голосе Евгении проявился легкий пафос.

– Ну и дальше что? На каком корабле Второй Тихоокеанской он служил? Мы знаем, чем всё кончилось – адмирал Того караулил наш флот в засаде и разгромил его за один день, даже солнце не успело тогда сесть, насколько я читал.

– Не в этом дело. Послушай же, милый...

Её предок служил на «Александре Третьем», одном из четырёх новейших броненосцев Второй Тихоокеанской. В порту под названием Людериц вся эскадра, а это сорок два корабля, задержалась чуть больше, чем на неделю. Бункеровка проходила плохо и тяжко, поскольку бухта была открыта для ветров и в то время года там были частые шторма и ливни.

– Хех, бункеровка! Какие ты слова знаешь, – усмехнулся Виктор, продолжая слушать девушку и листать форум.

– Укушу, если будешь перебивать, – засмеялась она. – И да, я очень умная и всегда имела пятерки по истории!

– Собственно, а откуда ты эту историю знаешь?

– Да от прадеда же, который рассказывал её детям и внукам.

– То есть он выжил при Цусиме, что ли?

– Блин, Вит – ты дослушаешь? – чуть приподнялась на локте Женька. – Точно укушу сейчас прямо за ногу, – она провела пальцами по его бедру.

– Ну ладно, ладно, – засмеялся он.

– Короче говоря, со слов прадеда, вся эта бункеровка проходила в ужасных условиях из-за сильных ветров и тропических ливней. Броненосец несколько раз в день заваливался бортом на свои бункеровщики, и даже вышел из строя поворотный механизм главной башни...

– Двенадцатидюймовых орудий, что ли? – лениво перебил её Виктор.

– Ну да, наверно. В общем, прадед мой, Иван Иванович Смородинский, очень страдал, потому что из-за постоянных шквалов от отвратительной угольной пыли негде было спрятаться, она была везде...

– Ну и? – подбодрил её парень.

– Матросы работали днем и ночью, без отдыху и продыху, а на ночь даже устанавливали прожектора. Абсолютно все таскали и перегружали тяжеленные мешки с углем. Свет очень мешал и давил, они полуослепшие работали лопатами, угольная пыль липла к телу и забивала легкие... – живописно повествовала Женька. – Некоторые даже с ума сходили, а кто-то утопился от такой жизни.

В общем, после трех суток такой работы, когда глаза слезились, а легкие выпадали наружу от удушливого кашля, унтер-офицер Смородинский решил плюнуть на всё и уйти в небольшую самоволку, пока вся эта погрузка не закончится. Ночью, после непродолжительного передыха, он связал себе котомку с вещами и припасами и пока никто не видел, спустил одну из лодок и погреб в сторону берега. В городе оставаться было опасно, поскольку по улицам ходили офицерские патрули с флагманского корабля и искали тех, кто отлынивал от работы. В небольшом кабаке на окраине города он познакомился с какой-то местной девкой, молодой негритянкой. Она спрятала его в своей хижине около насосной станции.

– Он же языка не знал, или как? – удивился Виктор.

– Не знал, но перед выходом эскадры из Петербурга купил разные разговорники – немецкий, английский. Изучал в процессе плавания, как он говорил. Девка та немного знала немецкий, потому что те земли были тогда колонией Германии и кайзер разрешил бункероваться там нашему флоту.

– Ага, вот как, – Виктор повернулся на бок – рассказ его начал забалять.

– Он так прятался почти четверо суток, и когда пришло время возвращаться на корабль, негритянка эта напоила его крепким тростниково-картофельным самогоном и попросила переспать с ней, чтобы получить белого ребенка. В общем, очнулся он, когда последние дымы были видны на горизонте. Флот ушёл дальше без него.

– То есть он дезертировал, что ли? – Виктор отложил сматфон и с интересом смотрел на Женьку.

– Нет, он не хотел этого делать, это всё из-за той негритянки. В итоге ему пришлось там остаться, он стал с ней жить, у них там дети родились через год и потом ещё.

– То есть твои предки по матери – это негры наполовину? – не сдержался и заржал Виктор.

– Блин, ты издеваешься?! Зачем я вообще тебе это рассказываю? – завелась Алмазова.

– Я ж не знаю, зая – ты мне просто мозг выносишь, как в школе! – парня чуть не скрутило от смеха.

– Да... То есть нет... Блин! – она ткнула его кулачком в бедро. – Дело тут в другом, Вит!

– В чём? – отсмеявшись, Виктор закинул ладони себе под голову.

– В том, что история очень похожа на твою, и ты должен сделать правильные выводы из того, что с тобой произошло. Понимаешь?

– Не вижу сходства пока что! – парень вздохнул и потрепал её волосы.

Негритянка по имени Саару, как оказалось, всегда хотела выйти замуж за кого-то из немцев-колонистов, но тут ей подвернулся другой белый, хоть и русский. Девица она оказалась предприимчивая, они с Иваном начали гнать этот местный самогон на продажу. Потом Иван узнал про результаты Цусимского сражения и гибель своего броненосца и почти всего флота. В Россию ему возвращаться было стыдно, и через пару лет такой торговли они с Саару сменили свою убогенькую хижину из досок и стеблей на более приличный дом в предгорье.

Дети подрастали, он через семь лет получил уже местный паспорт, который ему выдали германские колониальные власти. Когда началась Первая Мировая, немцы хотели его интернировать, поэтому им всем пришлось бежать далеко на юг, в сторону Британской Южной Африки. На границе их арестовали, его разлучили с Саару и детьми. В тюрьме он просидел почти полгода, пока смог сбежать и чудом добраться до одного из приграничных южноафриканских поселений, где познакомился с британским офицером и вступил в местный колониальный отряд. Несколько раз он ходил в боевые рейды на территорию Германской Намибии, и когда территорию полностью заняли англичане в пятнадцатом году, следов жены и троих детей он так и не нашёл. Потом он воевал против немцев в Германской Восточной Африке – успел принять участие в январском наступлении шестнадцатого года на Танзанию, потом воевал там же и в Мозамбике.

После окончания Первой Мировой тот британский офицер помог ему вернуться в Россию, на Дальний Восток, где к этому времени установилась власть адмирала Колчака. Там он познакомился с прабабкой Жени, вступил в Белую Армию и стал делать карьеру, потому что у него остались большие связи с англичанами и репутация очень смелого и находчивого военного.

– Ничего себе история! – присвистнул Виктор. – А эту Саару он так и не нашёл?

– Он многие годы наводил справки через деловых партнеров и выяснил, что она и дети выжили и осели в Египте, но он с ними так и не увиделся.

– Значит, у тебя есть родственники-негры, точнее метисы? – хмыкнул Виктор.

– Какие-то дальние наверняка есть. А что тут такого?

– Да просто история удивительная.

– Да, и поэтому я никому её не рассказывала в школе.

– Интересная биография у человека.

– Ну, это ещё далеко не вся – у прадеда родились ещё трое, в том числе моя бабушка по матери, и когда в середине двадцатых начали возникать нефтяные концессии с англичанами на Кавказе, он вошёл в этот бизнес, поскольку пользовался хорошей репутацией на Дальнем Востоке как купец и военный. Само собой, я думаю, что с английской разведкой он тоже вёл дела.

Виктора её слова не удивили – в то время это не было каким-то преступлением, поскольку союзники очень помогли белогвардейским армиям разгромить большевизм, и первые правительства, в том числе сам Колчак, были очень проанглийские и довольно от них зависимые. Только в тридцатых годах ситуация начала сильно меняться.

«Во сколько там Палыч зайдёт, в полседьмого? Может, вздремнуть часок?!» – он потянулся и глянул в смартфон – было без трех минут пять утра. – «Не, лучше совсем не спать, иначе голова будет чугунная».

– Ладно, и что дальше было с Иван Иванычем? – решил он всё-таки дослушать историю до конца.

– Ну, он участвовал в нефтяном бизнесе, – неуверенно ответила Женя.

– Каким образом, милая моя? Подробнее расскажи, раз ты начала.

– Я точно не знаю, в общих чертах.

– Ну давай, говори. Иван Иваныч этот твой – интересный мужик был.

– Ну да, – вздохнула Женька. – Историю двадцатых я знаю неплохо в целом, но далеко не всё.

– Женя, солнце, не томи уже – нам на охоту скоро, – засмеялся Виктор. – Налей вина.

– Мне лень вставать.

– А по жопе если дам? Бутылку просто принеси, там его мало.

– Ну ладно!

Алмазова так и сделала, они с горла допили вино. Она села на край кровати лицом к Виктору и продолжила рассказ про предка.

Где-то к тысяча девятьсот двадцать пятому году остро встал вопрос об отдаче союзникам процентов по военным займам, не говоря уже про тело этих займов. Финансовая ситуация в РКДР была сложной, потому правительство Колчака было вынуждено заключать договора на концессию с британскими нефтяными компаниями и предоставлять им права на разведку, добычу и эксплуатацию кавказских нефтяных месторождений. Схема заключалась в том, что компании «Shell», «Swire Group» и «Anglo-Persian Oil Company» получили на пятнадцатилетний срок права на разведку и добычу нефти сначала на Кавказе, а после истечения срока – по всей России ещё на десять лет. Прадед Жени в то время основал «Омско-Харбинский Торговый Банк» и получил предложение от англичан войти в наблюдательный совет одной из таких концессиональных фирм-подрядчиков, через которую работала «Anglo-Persian Oil Company», ставшая основным оператором на Кавказе. Конечно же он согласился.

По официальной задумке, вся подобная схема должна была стать источником капиталовложений в отрасль и привлекать современные на тот момент технологии нефтедобычи, однако со стороны профранцузской фракции, донских казачьих групп и прежних владельцев промыслов поднялась волна критики – мол, это станет продажей национальных интересов и дурно повлияет на экологию и здоровье населения. Оппозиция предлагала привлекать французские, бельгийские и даже немецкие фирмы.

В итоге через два года правительство Колчака подписало концессионный договор и с французами, но параллельно начало вводить стандартизацию в нефтяной отрасли, чтобы окончательно не потерять влияние на процессы.

Банк Смородинского стал одним из основных операторов для английских фирм на Кавказе. Именно Иван Иваныч подал идею президенту Колчаку и министру финансов Пепеляеву о том, что следует учредить государственное акционерное общество «Роснефтехим» и уже через него проводить инвестиции и вложения в сибирские нефтепромыслы, разведка и освоение которых только начиналась и шла с огромными трудностями из-за недофинансирования. Когда такое общество было создано правительственным постановлением, его банк получил подряд на обслуживание всех финансовых операций Министерства Нефтяной Промышленности и «Роснефтехима», таким образом став финансовым монополистом в нефтяной отрасли.

Началось освоение западносибирских месторождений, это требовало серьёзных финансовых вливаний, поэтому в двадцать девятом году были пересмотрены концессиональные условия для британских компаний в сторону большей либерализации: «Shell» и «Anglo-Persian Oil Company» получили право продавать нефть, добытую на территории концессии, другим компаниям и государствам, за это правительство РКДР решило взимать с них фиксированный налог и роялти в пользу госконцерна «Роснефтехим». Срок концессии на нефтяные месторождения в районе Баку был продлён до пятьдесят девятого года, «Anglo-Persian Oil Company» обязалась построить два нефтеперерабатывающих завода и соответствующую инфраструктуру на побережье Каспийского моря. Всё это должно было перейти в собственность «Роснефтехима» после окончания договора.

Однако деятельности профранцузской фракции в парламенте частично сорвала эти планы, что привело к острому политическому кризису и приходу к власти в тридцать втором году популиста генерала Дроздовского, который сразу же допустил в Сибирь французов, а на Дальний Восток – японцев и американцев, заключив с ними значительно менее выгодные договора, чем прежнее правительство с англичанами.

– Но прадед сохранил позиции банка и благодаря ему на Кавказе были построены те заводы и порты, – закончила рассказывать Женя.

– Да, тогда Дроздовские и донская фракция крепко стопорнули еле достигнутую финансовую стабильность, – покачал головой Виктор, припомнив прочитанное в учебниках и слышанное в семье. – Это из-за них адмирал бросил политику и уехал потом в экспедицию.

– Ага.

– А про банк я этот слышал, но не знал, что тот Смородинский – твой прадед. Вон оно как, оказывается, – Виктор был удивлён. – Это ж теперь он называется «Нефтехимбанк» и принадлежит государству сейчас?

– Ну да. Прадед в сороковые его продал государству и занялся под конец жизни сельским хозяйством, поскольку из нефтянки его и наш клан выдавили тогда.

– Да, сложное для нас было время, – согласился Виктор, припоминая, как Дроздовские и Марковы устроили тогда серию национализаций в стратегических отраслях, а по сути – передел собственности в свою пользу.

– Да, серьёзный у тебя прадед, Женька!

– Как и у тебя, – она засмеялась и приобняла его.

Виктор, поглаживая её, думал о том, что ему лень идти на какую-то там охоту и хочется спать.

– Жень, иди купаться, я тоже буду готовиться, нам через час выходить, – прошептал он минут через пятнадцать нежных обнимашек.

– Куда выходить?

– На охоту.

– Ой не, это без меня. Я буду спа-а-тки, – зевнула девушка. – А ты пойдешь?

– Ну да, интересно же. Хотя и лень, – он слегка потянулся. – Давай, зая, в душ, – он хлопнул её по попке.

Евгения лениво поднялась, одела свой халат, чмокнула его в щеку, забрала телефон и вышла из комнаты. Виктор тоже подумал, что надо бы принять душ. Ещё немного полежав, он накинул халат и пошёл вниз.

Глава 18

Душ Виктора взбодрил, хотя голова была довольно чугунная и хотелось спать.

Зеваяи потягиваясь, он зашёл на кухню, где встретил Сашку, который варил кофе в турке. Выглядел старший довольным.

– Так что, на охоту идём или спать? – поинтересовался Виктор и плюхнулся на стул.

– Конечно идём! Палыч сейчас принесёт нашу экипировку, а я уже всех разбудил, – бодро усмехнулся Сашка. – Почти все девки не хотят идти и выглядят, будто с ними кто-то что-то полночи делал.

– Да хрен с ними, пусть спят, – махнул рукой Виктор, не став углублять эту тему.

На кухню зашёл Игорь, а вернее сказать, заполз, держась за стенки. Он зевал, как бегемот.

– Доброе утро! – прохрипел он и пошёл к холодильнику, из которого извлёк бутыль минералки и начал взахлёб пить.

Виктор закутался в халат, и взяв чашку ароматного кофе, пошёл на улицу.

«Прохладно как, бодрящий холодок, воздух лесной, пахнет дымком, речкой и соснами!» – попивая кофе, он зевал.

Со стороны дальнего сруба, который был административным, показался Палыч с двумя егерями – они тащили здоровенные сумки с экипировкой, а ещё ружья.

Виктор, облокотившись на стену, как раз неспешно допил кофе, пока они подошли.

– Доброе утро, Виктор Антонович! Катера готовы к выходу! – поприветствовал его Палыч.

– Доброе, Палыч! Мы почти готовы, – ухмыльнулся парень. – Что за ружья?

– Вот, – директор базы показал рукой на егеря, который начал раскладывать ружья на большом столе около сосны, – «Рапид», «Вернье», «Зауэр», «Ижевец», «Дефурни». Если надо – есть и другие, принесу!

– Да не, нормально. Я возьму вон тот «Зауэр», как раз на кабана попробую, – с видом знатока заявил Виктор, хотя особым знатоком не являлся.

«Зауэр» представлял из себя одностволку с откидным стволом и сразу ему понравился своим изящно-строгим дизайном. Другие ружья отличались – были и горизонтальные двустволки, и магазинные одностволки с подвижным цевьём.

– Может, лучше «Ижевца»? Он двуствольный, если кабан вдруг попрёт, будёт второй выстрел, – поморщился Палыч.

– Мы ж с вами пойдём, не одни. Не в первый раз, – махнул рукой Виктор. – Остальные уже на кухне, – кивком показал он на дверь.

Палыч и егерь с сумками зашли внутрь.

Ещё чуть постояв, парень тоже вернулся в сруб, на кухню. Там было несколько человек, включая двух солдат Сашки.

Из девушек там была только Лада, облаченная в красивую пижаму. Виктор улыбнулся ей краем губ. Она, сидя около Сашки, расплылась в ответной улыбке.

– Ну что, выдвигаемся? – зевая, спросил Игорь.

– Да, уже пора, солнце пока ещё не печёт. Возьмите еды, вина, потом перекусим в лесу, – велел Сашка своим людям.

Пока вышли в комнату и переоделись, прошло минут пятнадцать. У каждого был свой охотничий костюм, обувь, нож. Как раз эти комплекты Палыч и принёс.

– А где Олежек? – поинтересовался Виктор у Сёмы.

– Он вчера подбивал клинья к своей зазнобе, дрыхнет ещё. Как и остальные девки, – зевая, ответил тот. – Думал, хотя бы Лерка с нами пойдёт.

– Устала, наверно, – хмыкнул Виктор.

Костюм сидел на нём хорошо, как и ботинки – комплект был тот самый, в котором он ходил на уток чуть больше года назад. С тех пор он не особо и вырос, а возможно, даже и похудел немного.

Виктор насчитал десять человек, включая егерей и солдат. Разобрав ружья и патроны, они двинулись к берегу Иртыша, к причалу. Идти предстояло около полукилометра.

Парень переговаривался и шутил с Семёном, который выглядел заспанным и недовольным.

– А что, собак не берём? – услышал он вопрос старшего братца, который шёл спереди.

– Три лайки возле катеров уже ждут, – ответил Палыч.

«Надо с Ладой поговорить насчёт всей этой феминистической херни. Пусть возьмёт на контроль», – напомнил он себе.

Утренний лесной воздух, природа, солнечные лучи, пение птичек, общая атмосфера легкого веселья окончательно подняли ему настроение.

Виктор насчитал десятка три молодых дубов. В лесу преобаладали сосны, а ближе к берегу, когда начался пологий спуск, росла почти одна только береза и кустарники.

Когда лес поредел и они пошли по тропинке сквозь заросли лещины, открылся вид на реку – от красот пейзажа и отблесков утренних лучей солнца на воде Виктор на несколько секунд затаил дыхание.

Пристань была новая и добротная, сделанная пару лет назад. Пирс уходил далеко в реку. По обеим его сторонам было пришвартовано десяток моторных лодок и различных катеров.

Увидев их группу, три собаки, которых держал на поводке молодой егерь, начали радостно скулить и лаять.

– Ах вы мои хорошие, – Палыч, подойдя к ним, начал трепать и гладить псин, они при этом удовлетворенно поскуливали.

Оглядев катера, Виктор вспомнил, что это модель Омского судостроительного завода – «Стрела-Иртыш 6-93». Катера внешне очень красивые, с крытой кабиной и великолепной деревянной отделкой носа – лак блестел на солнце, хотя уже и немного выгорел.

Виктор, поправив ремень ружья, подошёл погладить собак – с ними он ходил на косуль в последнюю перед ритуалом осень.

– Вам уже жарко в таком меху, да, мои хорошие? Сейчас развеетесь!

«Берта, Герда, Грета», – вспомнил он клички лаек, которые радостно виляли хвостами, становились на задние лапы и повизгивали в нетерпеливом предвкушении.

Наигравшись, он подошёл к Палычу и остальным. Директор базы рассказывал, как и куда предстоит сначала плыть, потом идти.

– Если бы я знал, что надо ещё пешедралом тащиться, остался бы спать, – заявил Семён.

– Никто здесь не держит лентяев – вперёд, шагом марш обратно, – показала ему Лада в сторону базы. – Скажешь Валерии, что ты тоже не охотник.

– Не, не, я пойду, это ж на кабана! – сразу чуть взбодрился Семён.

Виктор восхитился этой легкой манипуляцией кузины – она явно знала, что Сёма неравнодушен к её младшей. Облаченная в будто шитый на неё охотничий зелено-серый костюм, выглядела она очень эффектно. Виктор сразу понял, почему – на её лице было явственное выражение счастья, чего не было ни в Москве, ни в самолёте.

«Любовь украшает женщину, а секс благотворно влияет на настроение», – подумалось ему. – «Надо с ней в один катер сесть!»

– Лада, – подошёл он к ней минут через пять, когда усадили собак в передний катер, – разговор есть. Поедем на этом, – показал Виктор на один из катеров.

– Хм, звучит интригующе, – усмехнулась она и бросила взгляд на Сашку. – Ну хорошо.

– Сёма, за Игорем присматривай, – парень ткнул в бок приятеля и показал на прокурора, который зевал, будто бегемот.

Они вдвоём и ещё один егерь сели в катер – Виктор подал кузине руку. Остальные по двое и по трое сели в другие катера.

Сашка с Палычем и с собаками шли первыми, их катер – за ними. От причала пошли вправо, в сторону Берега Драверта, который был в паре километров от них. Плыть предстояло почти двадцать километров, как раз должны были причалить где-то у леса.

Виктор открыл небольшую форточку около сиденья – прохладный ветер дул в лицо, брызги тоже очень бодрили. Минуты через три он окончательно взбодрился, спать уже не совсем не хотелось.

Природа была поразительная – парень вдыхал свежий воздух и рассматривал справа от себя огромный, высокий утёс, который заканчивался отвесным обрывом в сторону реки. Под ним вдоль берега рос густой березовый лес. С другой стороны этой горы, как помнил парень, была огромная расщелина. Само это урочище представляло собой уникальное геологическое образование.

«Надо Анжелику сюда привести недельки через две, такого она точно не видела!» – решил Виктор, наслаждаясь пейзажем.

Река начала резко уходить влево. Моторы плавно шумели. Егерь вёл катер, они с Ладой сложили ружья и сидели внутри кабины. Когда прошли поворот, чуть ускорились.

– С какой скоростью идём? – громко спросил парень у егеря-водителя.

– Тридцать два! – тот немного к нему обернулся и крикнул в ответ.

Катер периодически ощутимо вибрировал – как уже знал Виктор, такое бывало, когда использовали обогащенное какой-либо стихией топливо. Оно позволяло увеличивать автономность плавания, то есть запас хода, почти на пятьдесят процентов, но нагрузка на мотор была больше.

«Скорее всего, в этих катерах движки заточены и под обычный, и под обогащенный дизель».

Лада зевнула, деликатно прикрыв ротик ладонью.

– Не выспалась? – улыбнувшись, вопросил Виктор.

– С вами разве выспишься? Стоит на минуту упустить из виду, как начинаются страсти! – она чуть наклонилась к нему.

Сидения были жестко закреплены, поэтому парень сделал тоже самое.

– Честно, она пришла сама, для нас с Женькой это было неожиданно.

– В принципе я верю.

– Лада, дело вообще в другом. Ты в курсе, чем Лерка и Женька вообще занимаются в академии?

– Конечно в курсе, – усмехнулась кузина. – Ты про их общественные инициативы в сфере гендерного равенства?

Виктор слегка прибалдел.

– Так ты называешь этот феминистический угар, кузина? Может, ты и сама – какая-нибудь радикальная фемка?!

– Любая женщина в наше время – немного феминистка, кузен. Однако я этим не страдаю.

– То есть ты в курсе, что Лера с Женей хотят устроить гнездо феминистической пропаганды в академии Пепеляева? – уточнил он.

– Поверь, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. Как ты вообще об этом узнал? – загадочно улыбнулась Лада.

– Блин, кузина – девочки сами мне рассказали, потом я заставил их вспомнить и показать, где они все эти методики понаходили.

Блондинка несколько секунд пристально на него смотрела.

– Вит, не заморачивайся ты этим делом, всё нормально, – сказала она.

– Лада, что нормально?! Они нашли какой-то подозрительный форум, а там целые методики по продвижению этой феминистической гнусности, подробные и подозрительные. Сегодня они устроят в академии феминизм, а завтра неизвестно что им порекомендуют составители тех методик.

– Я смотрю, в тебе контрразведчик проснулся? – усмехнулась кузина.

– Да, именно! Я чувствую заговор, а Лерка – она же доверчивая, её кто-то использует втёмную. В самом сердце нашего родового гнезда! Как тут можно быть спокойным?

– Да очень просто – тот форум, который ты читал, курирует отдел Абвера «Заграница», их пятая референтура, – легко и непринужденно заявила девушка.

– А-а... Что?! – на несколько секунд Виктор потерял дар речь и ошеломлённо смотрел на кузину, которая иронично-невозмутимо смотрела на него.

– Да.

– Ты издеваешься? Это же заговор против нас! – поразился Виктор.

– Так и есть, – кивнула Лада и хитро улыбнулась.

Парень понял, что она играет с ним.

– Но? – спросил он подозрительно.

– Скажу в общем и целом, кузен – это широкомасштабная операция моего департамента. От неё будет зависеть моя дальнейшая карьера. Леру и Женю я лично попросила сыграть роль местных омских активисток из высших кругов общества.

– Э-э, типа, они выступают как наживка? – нахмурился Виктор.

– Скорее, как приманка. Я и мои люди в городе наблюдаем со стороны за активностью соцфемовского сообщества, а Лера и Женя уже под нашим присмотром будут аккуратно держать руку на пульсе. В случае чего мы прихлопнем всех, кого посчитаем нужным, но для начала их надо выявить и структурировать.

– Как-то сильно сложно, – несколько секунд подумав, хмыкнул парень. – Не проще сразу нейтрализовать всех этих феминистических сволочей?

– Ха-ха-ха, ну ты даёшь, – Лада откинулась на спинку сиденья и заливисто засмеялась. – Вижу прям будущего типичного депутата – сторонника легких и простых решений.

– А что? Так и надо!

– Хорошо, скажи-ка мне – на каком основании мы должны их прихлопнуть? – отсмеявшись, Лада с интересом посмотрела на парня.

– Это же феминистки... – заявил Виктор и осёкся.

– А это разве запрещено? Или незаконно?

– Да, скорее разрешено и поощряется. Но я положу этому конец! – ударил он себя кулаком в ладонь.

– Угу, хотела бы я на это посмотреть, – усмехнулась кузина. – Короче говоря, никаких законных оснований прихлопнуть их нет. Кроме того, тебе стоит различать социальный и радикальный феминизм – это две большие разницы.

– Примерную разницу я знаю.

– Она очень существенная, поверь. Если социальный – это в большей степени борьба женщин за права и равноправие, – Лада подняла ладонь, не давая Виктору перебить её, – то радикальный, особенно в германском варианте – довольно опасен, в том числе для самих женщин.

– Будто вам, женщинам, равноправия не хватает, – не удержался и съязвил Виктор. – Законы о принудительных браках, квоты во всех профессиях, частичный запрет проституции в некоторых странах, однополые браки почти во всей Европе – каких прав вам не хватает?

– Лично мне всего хватает, не обобщай, – подняла ладонь кузина. – Дело в политических тенденциях, а они весьма разные, и гендерная ситуация очень на это влияет.

– Это я понимаю. Радикальный феминизм – это установление матриархата во всём мире в качестве их главной цели, что в принципе предельно странно в условиях, когда физически не хватает мужчин и неизвестно, как с этим будет дальше.

– В этом я с тобой не спорю, – пожала плечами девушка. – Но это далеко не очевидно для большинства людей.

– Лада, я сам являюсь сторонником равных прав для всех...

Кузина засмеялась.

– Ты сомневаешься? – удивился Виктор.

– Не замечала за тобой подобных воззрений.

– В общем, я не какой-то там патриархальный деспот, как ты обо мне думаешь, однако с проявлениями радикального феминизма надо бороться уже сейчас, пока не стало слишком поздно. Насколько я читал новости, в Германии их партия входит в правящую коалицию, и они, я так понимаю, ставят себе целью стать единолично правящей партией. Представляешь, что тогда начнется и в самой Германии, и в Европе?

Лада очень внимательно посмотрела на него.

– Очень хорошо представляю, поэтому в нашем департаменте и задумали эту операцию – игра на упреждение. У нас в стране радикальный феминизм почти не имеет поддержки, однако социальный имеет множество сторонников. Поэтому мы и прилагаем усилия, чтобы в целом умеренный социальный не мутировал в радикальный.

«Лерка вроде упоминала про эту ебанашку Керенскую!» – вспомнил он.

– Лада, а про Керенскую Лера откуда узнала? – спросил он с легким подозрением в голосе.

– Я ей немного рассказала про твои выступления в «Эскрайме», заодно и про ту группу. Керенская – как раз таки радикалы в самом худшем смысле этого слова, и их надо нейтрализовать на взлёте. А для этого надо держать под контролем.

– Нейтрализовать? – поднял бровь парень.

– Да, но пока способа я не знаю. По нашим данным, Керенская имеет плотные связи с берлинской штаб-квартирой радфема, а именно в Берлине и определяется сейчас их повестка. Именно там.

– Я эту суку сотру в порошок, – при мысли о том концерте кровь прилила ему к вискам. – Совершенно невменяемые твари!

– Нельзя так говорить о девушках, кузен, особенно публично. Научись держать себя в руках, – ответила Лада.

– Возможно, ты и права, но очень часто искренность привлекает симпатии, – вздохнул парень.

– Кстати, тот инцидент между вами далеко не исчерпан – Керенская поднимет свои связи, будь уверен.