Текст книги "Бездушная карикатура человека"

Автор книги: Руслан Асанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Руслан Асанов
Бездушная карикатура человека

Предисловие

Паралич перфекциониста заключается в том, что определенная личность, наделенная этим недугом, боится приступать к работе, в страхе не воплотить её идеально. То или иное представление, которое мы имеем в своей голове, редко совпадает с действительностью. Мало кому удавалось отобразить картину своего воображения так же гениально, как была сама мысль. Приступая к вещам подобного рода, что есть книги или картины, или творение вещей подобного рода, следует убить в себе перфекциониста.

Совершенство книги судится по тому, какое чувство испытывает читатель закрывая последнюю страницу прочтенной им книги. Не берусь обещать вам, что вы будете восхищены или огорчены этой историей. Любая книга это игра в рулетку. По аннотации или обложке вы можете представить себе совершенно противоположную картину. Как и автор представляет свою божественность, на деле являясь ничтожным писакой. Не ожидайте от этой книги чего-то великого. Это простая история, одновременно личная и чуждая для меня, но никак не равнодушная.

Оставляя все свои попытки оправдаться за нелепость этой истории, приступаю к её рассказу.

I

– Уважаемые пассажиры, на платформу «шесть» путь «второй» прибывает поезд «ноль сорок пять – Кисловодск – Екатеринбург», будьте осторожны и соблюдайте правила безопасности, удачной поездки.

– Через сколько вернешься?

– Около месяца, сдам сессию и вернусь домой.

– Не задерживайся в Саратове, ты там тупеешь. В дороге готовься к экзаменам, у тебя же нижнее место?

– Да, я же говорил.

– Мне без разницы – говорил или нет. Я задал вопрос – ты ответил. Ясно?

– Ясно – раздосадовано ответил Адам.

Постепенно нарастающий звук скрежета рельсов становился ближе, каждый пассажир на станции чувствовал приближение поезда, хоть еще и не видел его. Приближались последние минуты перед расставанием отбывающих пассажиров с провожавшими их родственниками или друзьями. Кто-то холодно переносил разлуку, сохраняя спокойствие и отчужденность, кто-то наоборот, отдавался горестям разлуки, пытаясь жадно надышаться родным ароматом человека, с которым предстоит расстаться.

Наконец, поезд прибыл на платформу. Адаму Гасанову повезло оказаться перед своим вагоном, в момент полной остановки поезда. Из вагона выглянула проводница, оценивая количество пассажиров, тяжело вздохнув, она принялась опускать вагонный трап. Маленькие ножки аккуратно спустились по лестнице. Проводница оказалась совсем невысокой, но зато очень громкой.

– Уважаемые пассажиры, сначала пропускаем владельцев бумажных билетов, затем уже владельцев электронных! Приготовьте билетики и паспорта!

Однородная толпа превратилась в единую колону. Бумажные билеты обслуживались намного быстрее, другим образом дело обстояло с электронными билетами. Проводнице необходимо было сверить имя, фамилию, проверить все данные с своем электронном устройстве и только затем пропустить владельца электронного билета. Адам не повезло оказаться владельцем электронного билета. Когда вязкая очередь дошла до него, проводница сверила с ним номер билета, место в вагоне и только затем пропустила его во внутрь. Он вежливо поблагодарил проводницу и поднялся по лестнице, старший брат Адама передал ему сумки. Протиснувшись к своему месту, Адам сложил весь свой багаж, затем решил проститься с братом. Протискиваясь между идущими навстречу пассажирами и уклоняясь от всюду торчащих ног, он добрался до выхода из вагона. Не обнаружив на платформе своего брата, он решил, что тот уже покинул вокзал. Молча смирившись с равнодушием брата, он отправился обратно к своей койке, ругая самого себя за надежду на оттепель в их братских отношениях.

Добравшись до своего места, он упал на койку. Стараясь держать сон на расстоянии, чтобы уснуть в нужный ему момент, Адам дожидался постельного белья, которое раздавали всем пассажирам. Постепенно наливавшиеся свинцом веки тяжелели, пока в набедренном кармане не завибрировал телефон.

– Адам, ну как ты там? Сел? Все нормально? – Спрашивал нежный материнский голос на другой стороне телефона.

– Все хорошо, еду один – соседей нет, Ахмат уже едет домой.

– Хорошо, сынок, хорошо. Ты учи, пожалуйста, все уроки, готовься к экзаменам.

– Мам, уроки в школе, у нас теоретический материал.

– Хорошо, сынок, хорошо, ты не забывай, пожалуйста, что ты туда не просто так едешь, а за знаниями. Не повторяй прежних ошибок и постарайся выучиться на красный диплом. Ты ведь знаешь, как я буду рада.

Внезапно Адам вспыхнул, услышав словосочетание «красный диплом». Внутри забурлил поток негодования, пытавший вырваться из него, но выдержав небольшую паузу, он подавил его.

– Хорошо, мам. – Теряя терпение от постоянных наставлений матери, Адам пытался закончить разговор.

– Да-да, учись там. Мы тебя будем всем обеспечивать. Почти половина учебы прошла, легко же, а?! Так и остальная половина пройдет, сам не заметишь. Так что, давай, соберись с силами и вперед! – Подбодряла мать.

– Ладно, ма, спокойно ночи, – вежливо отозвался Адам и положил трубку, заглушив свой слух от продолжавшихся наставлений матери.

Оглядевшись по сторонам, он заметил комплект белья, совсем забыв, как его сюда положили. Расстелив себе постель, он укрылся тонкой пустой наволочкой и уснул, раскачиваемый ходом поезда. Ближе к рассвету какой-то назойливый человек настойчиво будил его, толкая рукой. Оторвавшись от сладкого утреннего сна, Адам пытался разглядеть перед собой человека, который его разбудил.

– Пацан, встань, мне вещи поставить надо, – требовал новый пассажир.

– Там уже все забито, – сонливо отрезал Адам, стараясь быстрее отвязаться от него.

– Вот как, ладно, – обескуражено ответил пассажир.

Отдалившись от Адама, пассажир удрученно встал посреди отсека плацкарта. Сперва, Адам списал свою сонную слепоту на сонливость, но продрав глаза, увидел, что он действительно оказался толстым, как ему сперва и показалось. Он начал ломать голову над тем, как он поместится на небольшой койке. Подняв голову, Адам посмотрел на соседнюю нижнюю койку и увидел, что она была занята. Удивление и восклицание переполнили его, ведь этому здоровяку предстоит влезать на верхнюю койку, что было невозможно. По крайней мере, так представлял Адам. Стараясь скорее отделаться от этих тяжелых мыслей, Адам повернулся лицом к стенке. Но если глаза можно закрыть, то от запаха, захватившим дыхание, отделаться было нельзя. Только сейчас он ощутил ужасный запах пота, исходивший от толстяка. Вдохнув этот неприятный запах, Адам сразу же представил, как все его вещи и он сам пропитывается этим запахом. Омерзение вгрызлось ему в сознание, полностью отогнав сон.

Толстяк начал закидывать сумки наверх, с трудом поднимая тяжелые руки. Иная сумка падала обратно, прилетая прямо в рожу пассажира и отскакивала в Адама. Предприняв несколько неудачных попыток, толстяк согнулся, хватая воздух ртом. Кидая сумки наверх, он так сильно устал, что начал задыхаться. Без спроса сев на койку, подминая под собой ноги Адама, он окончательно вывел его из себя. Адам подобрал ноги под себя и предложил помощь новоприбывшему пассажиру. Вещей оказалось так много, что пришлось пихать их под столик, находившийся между двумя нижними койками. Разложив все вещи пассажира, Адам решил помочь ему подняться на свою койку. Толстяк с трудом поднял свою правую ногу и поставил её на койку Адама. Когда он схватился рукой за койку, раздался ненадежный скрип. Адам заметил, как койка начала наклоняться. Вслед за этим он представил, как толстяк упадет на него. Оценив примерную высоту и рассчитав скорость свободного падения, Адаму оставалось уповать только на судьбу или Бога. Пока он производил свои расчеты, толстяк передохнул от тяжелых энергозатратных движений и поднял вторую ногу, опустив её на другую нижнюю койку. Внезапно раздался приглушенный крик и из под одеяла вынырнула девушка. Опуская ногу на чужую койку, толстяк даже не посмотрел, куда поставил её. А поставил он её на ногу этой самой девушки. Адам поспешил извиниться за неловкость.

– Извините, – начал Адам, вглядываясь в лицо девушки, освещенное лунным светом, – мы не хотели вас побеспокоить.

– Да что ты извиняешься? – Начал возмущаться толстяк. – Нечего ноги раскидывать по сторонам. Приличная девушка вообще не поедет в открытом плацкарте, так что не надо тут устраивать балаган.

– Что? – Удивился Адам такой наглости. – Сейчас сам будешь подниматься, понял? – Повышая тон, ответил ему Адам.

– Все, понял, – смиренно ответил толстяк и с помощью усилий своего соседа начал взбираться на свою койку.

Подняв его на койку, Адам оценил положений верхней койки. Он стоял в нерешительности: ложиться ему на свое место, имея перспективу быть раздавленным, или перебраться на свободное боковое место. Решив отдаться в волю судьбы, он лег обратно на свое место и пытался уловить сон, как вдруг раздался серебряный переливающийся нежный женский голос.

– Я бы на твоем месте не расслаблялась, – сдерживая смех, сказал разбуженная девушка, – упадет еще на тебя, потом не соберем.

Нырнув глазами в пространство под столом, зрительно сообщающее две нижние койки, Адам пытался разглядеть девушку. Но говоря с ним, он смотрела на верхнюю койку, словно говорила в пустоту.

– Надеюсь, что утром я проснусь живым. Прошу еще раз извинить за его выходку.

– Да ладно, все нормально. Я ведь девушка, в конце концов, почти что не человек, – утрировала девушка. – Это ваш приятель?

– Нет, слава Богу – Слегка рассмеялся Адам. – Просто оказал ему услугу. Меня зовут Адам, – поспешно представился Адам. – А вас как зовут?

– Вас? Ты чересчур чопорный и топорный, – резко ответила девушка, – разве можно говорить «вы» девушке, столь обаятельной внешности как я? – Негодующе спросила она и села, опершись спиной о стенку.

Адам сконфузился, не находя слов для ответа. Почувствовав свою неловкость, он спешил скорее закончить диалог, пока искренний смех не раздался в его ушах.

– Да я шучу, чего ты такой серьезный? Меня Лианой звать. Только давай без отчеств, хорошо?

– Да, – неловко ответил Адам. – Рад знакомству.

– Вот и поболтали.

Молчание, повисшее в воздухе, начало угнетать Адама, и он решился на дежурный вопрос.

– Куда едешь?

– Я еду в Саратов, на учебу, а ты куда путь держишь?

– Я тоже туда еду и тоже на учебу. Ты, наверное, в меде учишься?

– Вообще-то нет. В юридическом колледже.

– Ты только в колледже? Выглядишь старше.

– А ты выглядишь как мой отец, но я же не говорю тебе об этом.

Адам снова сконфузился, пожалев о том, что сказал.

– Слушай, Адам, ты какой-то напряженный, – оголяя ровный и белоснежный ряд зубов, начала Лиана. – Ты никогда не знакомился с девушками, у которых отличное чувство юмора?

– Знакомился, – ответил Адам, поняв, что она любит шутить. – Но ты как сюда относишься?

– Вот так уже лучше, красавчик.

– Снова шутишь?

– Самокритично. У тебя не будет наушников? У меня одна сторона работает, а другая нет, – огорченно сказала Лиана.

Адам молча протянул ей свои наушники, которые всегда держал под рукой.

– Спасибо, – ответила Лиана и легла обратно, повернувшись лицом к стене и пытаясь заснуть.

Адам лег обратно, точно огорошенный. Вряд ли он не любил смелых и уверенных в себе девушек. Скорее наоборот, любил их за незаурядность, но ощущал опасность, исходящую от них. Что может быть опаснее смелой девушки с красивой внешностью?

До Саратова оставалось около семнадцати часов пути. Поезд шел все так же плавно, проезжая луга и поля, изредка даже небольшие озера. Снег то вырисовывался нежным покрывалом на горизонте, то резко пропадал, оголяя сырую землю. Солнце поднималось из-за горизонта и начинало назойливо светить, нарушая сон.

Ближе к обеду Адам проснулся в холодном поту, который ощущал по всему телу, словно больной лихорадкой. Оставшись недвижимым после пробуждения, он оказался лежащим на боку так, что его взгляд выстраивался прямо под столиком и достигал соседней койки, на которой в точно таком же положении лежала Лиана. Но она спала, и Адам засмотрелся на неё, пока она не видит. И без того длинные ресницы стали еще больше, когда верхняя и нижняя веки соприкоснулись. Красота больших темно-карих глаз скрылась за ширмой нежной кожи тонких век. Маленькие ноздри высокого, немного выступавшего носа, иногда подергивались, нежно сопя. Пухлые губы, казалось, иссохли в долгом сне и нуждались во влаге. Локоны шелковистых черных волос обрамляли большой и белый, как снег, лоб. Белизну лба подчеркивали черные, как уголь, брови, лежавшие нежной формой над глазами. Все эти элементы, на полуовальном лице создавали образ, который зовется – Лиана.

Пока Адам разглядывал Лиану, толстяк успел спуститься со своей койки. Пыхтя и отдыхиваясь, он уселся на боковую койку. Нижняя боковая койка была конструктором, который состоял из двух сидений по краям и столика посередине. Столик поднимался и опускался, в соответствии с прихотью пассажира. Каждая часть составляла одну треть всей койки. Небрежным движением, новоиспеченный сосед разобрал целую койку и поднял столик. Усевшись, он принялся разбирать свой пакет на другие пакеты, более меньшие, словно русскую матрешку. Как оказалось в дальнейшем, в меньших пакетах была еда, исходя из количества пакетов, можно было решить, что завтракает либо тяжелоатлет, либо целый отсек вагона. В вагоне появился запах фаст-фуда, как в ресторанах быстрого питания. Распаковав всю еду, толстяк принялся жадно заглатывать все, что попадет в рот. Делал он это ужасно громко, прежде чем засунуть кусок еды в рот, раздавался жадный звук заглатывания. Затем следовало громкое пережевывание и чавканье. Именно эти звуки вывели Адам из режима созерцания и ввели в раздражение. Пытаясь успокоиться и перестать обращать внимание на соседа, он совсем забыл, что уставился на Лиану. Толстяк совершил громкую отрыжку, словно пес, отрыгивающий застрявшую в горле кость. Лиана резко пробудилась от этого зловещего звука и увидела перед собой пялящегося Адама. Увидев, что она проснулась, он резко дернул головой и ударился об край столика. Стоящие на столе приборы задрожали от удара. Вслед за грохотом подстаканников и ложек последовал хохот Лианы.

– До чего ты забавный! – Продолжала смеяться Лиана.

Тупо уставившись обратно в верхнюю койку, Адам почувствовал себя очень неловко. Ему захотелось скорее удалиться из поезда. Он был готов дойти до Саратова пешком, но только не ехать с этими соседями.

– Адам, – прекратив смеяться, обратилась к нему Лиана. – Расскажи про учебу в академии. Дома хотят, чтобы я поступила туда после колледжа.

– Что тебе рассказать? – Теряя терпение, спросил Адам. – Какое это дерьмо собачье, а не академия?

– Ну, я не против, если ты расскажешь мне и об этом.

Адам приподнялся с койки и повернулся к Лиане, опершись на стенку.

– Платишь деньги. Учишься. Нужно быть очень тупым человеком, чтобы завалить экзамены. Самые отбитые дегенераты сдают экзамены на тройки. Преподавателям не выгодно ставить незачеты. Что еще? – Спросил сам себя Адам. – Практически кругом там кавказцы, не стоит рассчитывать на интеллектуальный коллектив. Преподавателям вообще плевать на тебя. Их задача отработать те деньги, которые платят родители студентов. Некоторые любят выпендриваться, набивать себе цену. Любой вопрос там можно закрыть деньгами. Эта шарага держится только на древней репутации, когда там учились какие-то выдающиеся личности. Вообще, я не люблю говорить об академии. Ничего хорошего у меня она не вызывает.

– Зачем же ты тогда поступил туда? – С недоумением спросила Лиана.

– Дома захотели, чтобы я поступил сюда. Я и понятия не имел, что такое юриспруденция. Каждый болван, который учится в стенах этой академии, только и мечтает, что получить власть в свои руки.

– Звучит нигилистически, – сострила Лиана. – Почему ты просто не отчислишься, если тебе так осточертела эта учеба?

– Дома этого не хотят. Хотят, чтобы я учился и устроился на нормальную работу. Слушай, давай не о моей учебе.

– Мне кажется, ты просто нытик, – важно заключила Лиана. – Не можешь взять себя в руки и делать то, что хочешь. Тебе удобнее ныть, сотрясаться о том, какая у тебя тяжелая судьба. Но энергии на твое нытье уходит столько же, сколько бы ушло на изменение жизни.

Адам смерил её удивленным взглядом, недоумевая, что ей от него нужно.

– Ты может и права. А может, и нет. Но мне плевать – права ты или нет. Мне в принципе плевать на твое мнение. Я не знаю: кто ты такая, что тебе от меня нужно, но почему-то, ты достаешь меня весьма тупыми и неуместными вопросами. Мне хватает этого жиробаса, чавкающего и воняющего на весь вагон. Хватает того маленького мелкого ублюдка в начале вагона, который постоянно ноет и кричит, а его мамаша не может его успокоить. Поэтому сделай мне одолжение – найди себе другого собеседника и доставай его.

Лиана легко улыбнулась, не воспринимая слова Адама как какое-то оскорбление.

– Ладно, – спокойно ответила она, – не буду тебе мешать, нытик, – саркастически добавила она и ждала его реакции.

Адам удивленно поднял брови. Его глаза забегали по отсеку, пока голова вертелась в разные стороны. Он переспросил её:

– Нытик? – В его голосе чувствовалось нарастающее напряжение. Даже толстяк перестал чавкать и замер в ожидании.

– Да, нытик, – провокационно ответила Лиана.

Адам замер в одной позе, пристально глядя на стол. Он смотрел на пачку майонеза. Горлышко было обляпано засохшими кусочками высококалорийной смеси. Он медленно взял в свою руку эту упаковку майонеза и выдавил содержимое на свою ладонь. Затем поднялся с койки и надменно встал над Лианой, угрожая ей выражением глаз.

– Не-не, у тебя душка не хватит, – она снова спровоцировала его и тут же получила порцию майонеза в лицо.. Адам размазал ей все лицо майонезом, утоляя свой гнев. Она тут же принялась вытирать лицо наволочкой, которой укрывалась прежде. Адам спокойно взял салфетки и вытер ими руки, продолжая надменно глядеть на Лиану.

– Ну, и? Успокоилась?

Она молчала, вытирая с лица майонез. Лишь теперь, когда она оторвала от своей груди наволочку, Адам увидел её плечи и аккуратно болтающуюся грудь под пижамной футболкой. Он заметил, как на тонкой футболке появились два острых бугорка, в районе груди. Они следовали по футболке вслед за двигающейся грудью. Долго не думая, он понял, что она возбудилась.

– Она явно ненормальная, – подумал Адам и сел на свою койку.

Лиана удалилась в туалет отмывать остатки майонеза со своих волос. Адам торжественно ликовал, усмирив свою соседку. Толстяк продолжал глядеть на него, замерев от страха. Некоторые пассажиры из соседних отсеков любопытно наблюдали за тем, что происходило.

Вернувшись, Лиана улеглась на свое место и воткнула наушники в уши. Не говоря ни слова, они проехали так несколько часов, пока Адам не достал книгу и не увлекся чтением. Лиана пыталась увидеть название книги, по-видимому, для очередной шалости. Увидев название «Унесенные ветром», она принялась усердно искать что-то в интернете. Найдя нужную информацию, она самодовольно скорчила лицо.

– В конце, Ретт Батлер и Скарлетт О’Хара… – Лиана начала спойлерить сюжет книги.

– Я знаю, – спокойно ответил Адам, – я читаю её второй раз.

От самодовольной улыбки не остались ни следа. Она разозлилась еще больше, чем прежде и уткнулась лицом в стенку. Поезд медленно раскачивался, быстро преодолевая километры пути. С каждой минутой Адам все дальше отдалялся от дома и все ближе приближался к Саратову. Он понятия не имел: зачем едет в другой город. Лишив себя самого цели и свободы, в угоду своей матери, Адам ехал и не живой и не мертвый. Слова Лианы отзывались в нем самом, пока он усердно перечитывал книгу. Как оно часто бывает, стоит отвлечься от сюжетной линии и человека уносит в мысленное странствование, пока глаза бессмысленно бегают по строчкам книги. Так же унесло и Адама. Злясь и негодуя на самого себя, он не мог понять суть своей жизни. Зачем? Зачем он ехал туда, зачем ехал оттуда. Неужели это и есть жизнь. Примитивная и серая. Или же он сам выбрал такой путь, подчиняясь чужой воли и отказываясь от своей собственной. Трагедия только в том и заключалась, что стоило человеку обрести свою волю, как он сразу же терял различных манипуляторов его жизни в виде отца или матери, или других лиц, сильно влияющих на наш выбор. Мало кто понимает и осознает, что подчиняясь чужой воли, человек может и угождает своему любимому манипулятору, но за ширмой своей сознательности начинает его ненавидеть и не любить всем своим существом.

Близился вечер и поезд подходил к станции Котельниково, и многие пассажиры готовились вылиться из узкого прохода вагона, чтобы скорее приобрести вяленую рыбу, которой славились местные торгаши на вокзале. Постепенно замедляющийся ход поезда вызвал лязг и скрежет рельсов. Но ничего не в силах было пересилить шум столпившихся торгашей, жадно толкающих друг друга. «Успеть за пять минут» – такова была их основная концепция менеджмента. Они старались уложиться как можно быстрее в эти пять минут, продавая всю свою вяленую рыбу. Даже ненасытные жадные любовники позавидовали бы их жадности, с которой они делали свое дело.

Адам удрученно заметил, что Лиана вышла вслед за другими пассажирами. Он уже готовился к запаху вяленой рыбы, который заполонит все пространство вагона. От него некуда было деться. Оставалось только дышать им, приглушая свой аппетит, вызванной им.

Скоро, все пассажиры вернулись обратно, неся в руках вяленую рыбу и оставляя шлейф малоприятного, но аппетитного запаха. Вернулась и Лиана, более довольная, чем прежде. Она уселась на свое место и принялась за чистку рыбы. Адам молча наблюдал за ней и удивлялся её мастерству над ножом. Она легко и точно разрезала филе рыбы от кожицы, не оставляя лишних кусочков. Но дивился он не только её мастерству. Он был заворожен её красотой. Когда Лиана нежно облизывала свои пальцы, очищая их от соленого привкуса рыбы, он ощущал теплое жжение в груди, а к щекам приливала кровь, отчего он сразу же принимал растерянный вид. Очистив всю купленную рыбу, она долго не решалась предложить её Адаму. Она видела лишь то, что он тупо уставился в свою книгу, и ей казалось, что он специально не обращает на неё внимания. Но пересилив себя, она все такие решилась предложить ему рыбу.

– Рыбы будешь? – С трудом предложила она.

– Нет, – буркнул Адам, не отрываясь от чтения.

Мысленно Лиана начала проклинать саму себя за свою оттепель к Адаму. Симпатия к нему была вызвана необъяснимо чем. Хоть он и поступил с ней по хамски, но ей он начинал нравиться. Сама того не замечая, она пялилась на него, разглядывая его черты лица. Несколько раз она пробежала по его неровному профилю лица, огибая нос с горбинкой и спускаясь на густую бороду.