Текст книги "И-5 (СИ)"

Автор книги: Руслан Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава седьмая

Дождь начался едва я покинул гостиницу.

Дождь слабый, нудный, что больше похож на вялый и долгий слюнявый выдох пытающегося что-то просипеть напоследок агонизирующего. Мутная вода будто сама собой образовывалась на моей куртке, срывая вниз тяжелым сероватыми каплями. Я шагал прямо по лужам, двигаясь по кое-как подлатанному тротуару вдоль глухой стены с заложенными кирпичом окнами. Я почти добрался до окраины, хотя в прошлом это явно было центром города. Теперь же здесь проходила почти незримая линия, делившая зажатые между двумя скалистыми хребтами руины на две части – безопасную и нет. Там уже начинался Мутатерр – об этом, захлебываясь, мне поведал сиплый кашляющий дедок, что мок у входа в бар. Благодарственный выдох старика идеально подходил к мелкому нудному дождю.

Трое шли за мной от того бара. Они достаточно умело вели меня от дома к дому, от улочки к улочке, то и дело меняясь, чтобы не примелькаться. Когда один из них, пройдя вплотную от меня ушел вперед, я понял, что их обрадовал мой маршрут – скорей всего заранее узнали о моих расспросах от кашляющего дедка и сейчас просто проверяли. А как только убедились, что все совпало – приступили к финальной части грядущего представления. Выбранная мной улица была слишком оживленной и не подходила для их тухлой задумки – а их задумка легко прослеживалась по тому, как они поглядывали на подбрасываемый мной на ладони последний песо. Старик просил его у меня. Но я многое прочел в его тусклых глазах… пусть радуется, что я не выдавил остатки жизни из трясущейся шеи. Многие считают, что дряхлый возраст служит оправданием грешков прошлого. Я точно не был из числа этих тупых всепрощающих упырков.

– Как ты? – вынырнувший из переулка доходяга не имел ног, зато обладал здоровенной инвалидной коляской со странной хренью закрепленной перед ним на перекладине между выдвинутыми вперед как оглобли подлокотниками. Что-то вроде стилизованного под толстенную черную книгу ящика.

Я рассмеялся в его грязное бородатое лицо. Он перегородил мне дорогу. И ему даже удалось замедлить шаг на пару секунд, но не думает же этот тупой хреносос, что ему удастся заманить меня в черный переуло…

Тихий хлопок…

Присев, опустив правую руку на пояс, а левую тяня к ботинку, я начал заваливаться набок, но вылетевшая из переулка сетка уже спеленала меня. Резкий рывок… и я наконец рухнул, после чего старый асфальт помчался перед глазами, когда под механический звук меня затащили внутрь переулка.

– Он еще смеется – глянув мне в след, безногий харкнул на стену с каким-то граффити – Поскалил зубы? Готовься – лично выбью их! Сосать будешь!

Пинок… еще один… левое бедро прострелило болью. Хриплый приглушенный голос зло зашипел:

– Не коли! Дебил! Не порти одежу! Пакос! Вырубай его!

– Жаль в этой штуке шокер отказал – надо мной нависла широкоплечая фигура. На ее черном фоне голубоватой вспышкой дал о себе знать электрошокер.

– Быстрее!

– Да куда… куртка его…

– Под капюшон – посоветовал я и в переулке на миг повисло изумленное молчание.

С хрустом прорезав спеленавшую меня сеть, я частично освободил левую руку и тут же вбил нож в сапог нависшего надо мной громилы.

– А-А-А-А!

Когда он с криком отпрыгнул, а затем рухнул на задницу, я перекатился и… встретил лицом пинок ушлепка поменьше. В глазах полыхнуло, тихий хруст дал понять, что предсказание безногого частично сбылось. Распоров сеть еще чуток – крепкая! – я отмахнулся ножом и прочертил пинальщику кровавую борозду под коленом опорной ноги. Он с воем упал, а я дернулся влево и сумел уйти от со стрекотом ударившей по асфальту иглы игстрела. Извернувшись, рывком выпрямил ноги, вбивая подошвы в коляску калеки. Его закрутило и следующие три иглы ушли в стены переулка. Громила уже вставал, в его кулаке безостановочно полыхал шокер, а выражение лица говорило о том, что ждет меня через… а нет… выражение его лица скорее молит о пощаде, да? Будто услышав мои мысли, здоровяк выронил электрошокер и медленно улыбнулся:

– А ты быстрый хрен…

– Ну да – улыбнулся я в ответ, вжимая спуск.

Первая пуля пробила ему живот. Вторая в пах. Последовавший крик был уже далеко не столь громким как в первый раз. Повернувшись, я выстрелил еще раз и кравшаяся ко мне с тесаком полуголая сука отлетела к стене. Четвертая пуля застряла в пояснице ползущего прочь пинальщика – заодно я заметил металлические носки на его ботинках. Оглядев переулок, я убрал оружие в поясную кобуру, подобрал тесак и валяющийся рядом с ним полицейский сетевой метатель, после чего неспешно зашагал к возящемуся с игстрелом калеке.

– Заело? – участливо поинтересовался я и безногий тоненько закричал, машинально отбивая рукой странный ритм по крышке закрепленного перед ним ящика:

– Пожертвуй на благо! Дублин стоит! Пожертвуй на зло! Мутанты в пыль! Пожертвуй на благо! На благо! На благо! Мы люди Формозы! Мы избраны жить! Пожертвуй на благо! Пусть Дублин стоит!

Подцепив дрожащей рукой крышку ящика, он часто затыкал пальцем внутрь. Подойдя, бросив мельком взгляд, я увидел в ящике горстку монет и пакетик с таблетками. Подставив ладонь, дождался, когда монеты, таблетки, а следом и игстрел окажутся у меня.

– Пожертвуй во благо! – пищал калека – Пусть Дублин стоит! Мы крошим мутантом! Мы родину бдим! Пожертвуй на благо!

– Ладно – кивнул я, поднимая тесак – Пожертвую. Если замолчишь – значит тебе достаточно.

Удар…

В ящик шлепнулся солидный кровавый шмат – ухо и часть щеки.

– Ы-Ы-А-А-А-А!

– Мало? – удивился я такому недовольству, опять поднимая оружия – Ладно…

Шмат с другой стороны лица шлепнулся поверх первой милостыни.

– Ы-Ы-Ы-Ы-Ы-А!

– Жадность губит – буркнул я, поднимая тесак в третий раз.

В этот раз в ящик упало его лицо. Подняв оголенные мясные челюсти к дождливому небу, калека протяжно завыл.

– Бери пока дают, да? – понимающе кивнул я.

Ударить еще раз не успел – изуродованный дернулся и обмяк в своем кресле. По окровавленной голове застучал усилившийся дождь, смывая кровь и убавляя яркость красок. Холодный душ заставил меня очнуться от странного забытья – пару минут я просто стоял и смотрел как серая вода убивает яркость кровавой краски, размывая и смешивая ее с вечной пасмурностью бытия.

Набросив капюшон на голову, я сплюнул кровь и выбитый зуб. Воткнув тесак тихо захрипевшему калеке в живот – опять просит добавки – я покинул переулок, закидывая на ходу в рот одну выуженную из пакетика таблетку.

Дерьмо…

Меняй или не меняй декорации… представление на сцене жизни всегда остается одним и тем же, да?

Я опять двинулся по тротуару, ощущая, как медленно рассасывается под языком крохотная таблетка и не обращая внимания на испуганные восклицания пары прохожих, увидевших как из переулка выкатывается поскрипывающая коляска с обмякшим телом.

* * *

Здание Риториков оказалось обычной серой многэтажкой, которую за ее век не раз пытались уничтожить, а затем столь же неумело пытались восстановить и даже расширить. Обычное здание умирающего города, что привычно мокло под косыми струями взбодрившегося дождя. Единственное, чем привлекало и даже чуток удивляло здание, так это выходящей из него бетонной стеной, что напомнила мне о Зомбилэнде, а заодно и о небольших с трудом выживающих и почти постаапокалиптичных закатных поселениях куда более ранней эпохи.

Сплюнув остатки кислящей хрени, что оказалась не наркотой, а непонятной хренью вопреки всем ожиданиям, я швырнул не оправдавший надежды пакетик в забитую плавающим мусором сточную канаву и опять поднял голову на здание.

Если смотреть с моей позиции, то можно увидеть примерно десяток крупных многоэтажных построек, причем каждая из них отращивает собственные участки стены, которые тянутся к соседним, но еще нигде не сомкнулись. На некоторых из участков мокнут под дождем унылые гоблины, хотя некоторые явно плюнули на выполнение рабочей нормы и с уютом устроились под дрожащими косыми тентами. От тентом тянулись жидкие серые дымки, что пугливо жались к камням. Прочистив забитый кровью нос, я содрал капюшон и подставил ненадолго лицо пульсирующим дождевым струям. Избавившись от стягивающей кожу кровавой корки, я отодрал от губы отошедший клок кожи, сплюнул кровью в сточный желоб и устремился к ближайшему ко мне участку стены, что подобно сломанному крылу рос из здания Риториков Бездны. Мой путь лежал к ведущим на стену строительным лесам и стоящей рядом небольшой будке.

Чем ближе становилось здание, тем яснее я понимал – это крепость. Все шаблонно. Окна первых этажей заложены кирпичами. На нижних двух этажах заложены полностью, третий и четвертый – там уже оставлены узкие бойницы. Окна пятого этажа заложены наполовину и там поблескивают робко стекла, намекая на свое хотя бы частично гражданское, а не военное предназначение. Строящаяся стена – хотя нихрена она не строилась – поднималась на высоту трех этажей у самого здания и шла на пологое понижение. Материал стены очевиден – гоблины разбирали заброшенные постройки и тащили строительный материал сюда. Вряд ли это делалось силами самих владельцев здания – скорей всего они покупали материал, если я правильно понял суть той возни, что происходило рядом с тремя шатрами, откуда доносился раздраженный глухой гомон и запах дерьмовой еды.

Не обращая внимания на льющий на непокрытую голову дождь, что смывал остатки грязи и грязными ручейками проникал к воняющему телу – кажется, я только сейчас по-настоящему осознал насколько сильно я воняю и меня едва не передернуло в брезгливой судороге. Что со мной? И ведь я на полном серьезе хотел забыться наркотой, что оказалась бесполезной кислятиной.

– Эй… – из будки шагнул настороженный парень с дробовиком в руках. Его взгляд был направлен на мою руку.

Глянув на нее, я обнаружил, что на еще остались следы крови и широко улыбнулся, показывая разбитые губы и дыру в зубах. Поняв, что кровь моя – вернее решив, что понял – он успокоился и отвел ствол от моей груди. Одновременно с этим его тон стал покровительственным и снисходительным:

– Туда? – он мотнул головой на стену – На заработок?

– Туда – кивнул я, глядя на мокрые тенты и дымы – Проблема?

– Не успеешь ты уже норму выполнить. Да и не с чего – мы прекратили пока покупать кирпичи и блоки – в его голосе послышалась задиристость и какая-то обреченность – Сейчас купим последнюю партию и на этом все. Слышишь, торгуются до хрипа?

– Слышу – я повторил свой кивок и перевел глаза на само здание – Как тебя зовут?

– Тебе то что? Ну Жордес. Погоняло Агнец. Слышал, наверное?

– Не… не слышал. Кто сейчас у вас за главного, Жордес? Ведь вся верхушка там – заперта в Мутатерре?

– Ты кто нахрен такой?! А?! – ствол дробовика опять направился на меня.

– Не в живот – досадливо поморщился я – Не в центр торса целься.

– Че?

– Ты не видишь моего живота – терпеливо пояснил я и с гулом ударил себя в грудь – Куртка скрывает. А на мне кираса. Целься в яйца, Жордес. Ну и или в подбородок, хотя…

– Хотя?

– Хотя уже поздно – буркнул я, делая шаг вперед и выдирая у него ствол.

– Ах ты! С-сука! Ох…

Охнул от того, что я впечатал ему дробовик в грудь, возвращая чужое.

– Оружие надо чистить – доверительно поведал я – И не держать под дождем. Понял?

– А… ага – в его глаза начала возвращаться жизнь, что утекла куда-то в затылок, когда я за пару секунд до этого на миг навел на него ствол его же дробовика – С… спасибо…

– Я Оди. Оставь кого-нибудь вместо себя на посту, если это пост и на него не похер.

– Да похер… я просто бездомных доходяг отваживаю – работать не могут, а работягам мешают, клянчат и воруют…

– Найди главного. И сообщи ему – на стену пришел Оди.

– Слушай… ты обдолбанный что ли? Демонстрацию твою я оценил… в штанах че-то липко стало… или мне чудится?

– Не чудится – качнул я головой и двинулся мимо него к лесам – Иди и сообщи.

– А он знает твое имя? Пиквик знает?

– Нет. Но ты скажи ему, что я тот, кто может захотеть прогуляться до Мутатерра и вытащить оттуда ваших. Но только если меня устроят условия.

– Какие?

– Хороший вопрос – остановившись у лестницы, я начал стаскивать с себя куртку – Скажи своему Пиквику, что мне надо получить три важных контейнера от системы. Я ввожу коды – и получаю контейнеры. После чего иду освобождать ваших. Это и есть сделка.

– Ты точно обдолбанный.

– Не… – бросив куртку на тросовые перилла, я расстегнул крепления кирасы и стащил ее, оставшись в футболке – Не получилось обдолбаться. Задумайся, гоблин. Задумайся… ты ведь уже понял, что я не просто наркот или доходяга.

– Пушку ты у меня знатно вырвал…

– Ага… а кроме показа дешевых фокусов я четко выразил свой интерес – контейнеры.

– Да… три…

– Ты слышал о таком?

– Лотерея? Ты придумал три кода и хочешь попытаться счастья? Да щас! Будто тебе позволят! Хотя у нас есть квота как я слышал…

– Я подожду вон там на стене полчаса – буднично произнес я, сворачивая футболку, моча ее в собравшейся на одной из ржавых ступенек воде и начиная сдирать с себя грязь – Ровно столько времени есть у твоего Пиквика, чтобы поднять жопу и добраться до меня. Успеет – и получит шанс вытащить из дерьма своих солдат. Но только на моих условиях.

– Да не поверит он мне!

– Пусть спросит у системы про гоблина Оди – посоветовал я, расстегивая штаны – Задрал! Бегом, Жордес! Бегом, гоблин! Галопом до сраного Пиквика – и галопом его сюда! Перед этим, если у него есть доступ и возможность спрашивать, пусть уточнит у системы про гоблина Оди – уверен, что ответ его удивит! Если она вообще дает ответы…

– Владыка может многое…

– Бегом!

– Дерьмо! И почему я слушаю тебя?! – зло выдохнув, парень развернулся и рванул к зданию, нацелившись на одинокую стальную дверь у самой стены. А я, оставшись голым, продолжил очистку, старательно сдирая с себя вонючую грязь.

– Мыльца кинуть? – скрипуче поинтересовалась сверху сидящая под платформой старуха с большим глиняным кувшином у правой ноги.

– Всегда с собой мыло таскаешь, старая?

– Мы жители стен. Само собой всегда, кирпич ты тупой! Мешок не видишь?

Глянув на мешок за ее спиной, я кивнул и поднял руку. Старуха подалась вперед и с удивительной меткостью влепила мне в ладонь крохотный серый камешек, что оказался мылом.

– Хер мыль щедрее! Там у вас главная пакость!

– Ага…

– Слышала ты наверх собрался?

– Ага.

– Давай под навес нашей бригады. Чаем угостим.

– Зачем тебе это, дряхлая?

– А из интереса. Больно чудные вещи ты говорил тому тупоумному с ружьем…

– Пожрать есть что?

– И выпить.

– Никакого бухла – тряхнул я головой – Никакой наркоты.

– Про какие коды ты говорил?

– Для них – я глянул на здание Риториков – Для них это выигрышные коды…

– Выигрышные в чем? В жопе мало поскреб. Скреби пуще, грязнуля! Чтоб пена из булок валила!

– Ага. Риториков почти просрали своих солдат.

– Почти? Еще день и все там сдохнут. Жаль! Мы лишимся хорошей работы – Риторики платят щедрее всех.

– У них нет своих солдат и никто не хочет им помочь. Я правильно понял?

– Да.

– Но они ведь до этого побеждали? Возвращались с успехом из рейдов?

– Еще как! На высшем счету были и есть! Герои!

– Значит получали и награды от системы?

– Владыка даровал им многое! Я сама видела контейнеры наградные! Хотя не знаю, чем их оделила сука-фортуна. Ведь ты просто вводишь цифры и буквы, сам не зная, чего получишь… Как ты по клавишам не стучи… солдат тебе эти коды не прибавят. Последний раз Гадюки получили контейнер полный капельных кофеварок. У нас даже есть теперь одна из той партии!

– Вот – улыбнулся я и развел руками, вставая под льющий с лесов поток, чтобы смыть мыло – Им нужны солдаты, а не кофемашины. И у меня есть нужные коды… Говоришь у вас найдется кофеварка, старая?

– Намек понят. Кофе тоже найдется.

– Щедро…

– Отдашь вон тот нож за кружку кофе? Если добавишь чего еще – постираю твое барахло. А на время дам дедовские штаны. В жопу щедрость, гоблин Оди. Бартер правит миром.

– Гражданский малый игстрел с дерьмовыми качествами сгодится?

– Крыс убивать – самое то. Договорились?

– Договорились – кивнул я, как был голым ступая на первую ступень и начиная подниматься – Я пью черный.

– А молока тебе никто и не предлагал, грязнуля! Жаберное молоко дорогущее и не по наши рты! Но я кину тебе кусок сахара из запасов.

– Ладно… Расскажешь про лотерею, старая?

– Я Бэлха. Из семьи Болрог. Расскажу. Но мешок наверх тащишь ты, голожопый.

– Договорились…

* * *

Хитрая старуха обманула – их тент оказался совсем в другом месте. Причем на самом верху стены, при этом весь путь я пер на себе ее тяжеленный мешок.

В защищенный от дождя уголок меня приняли без лишних слов – группе мрачных крепких мужиков хватило одного слова приведшей меня Бэлхи и они расслабились, прекратив цепляться за арматуры, тесаки, молотки и кирки. Мне жестом указали на вытертый от долго использования коврик, сшитый из десятка мелких серых шкур. Но я предпочел усесться на кресло без ножек, что было поставлено на кирпичи с другой стороны тента.

Мой выбор был понятен для всех – отсюда открывался отменный вид на Мутатерр.

Здания… здания… руины… руины… остатки заваленных обломками, но вполне четко прослеживаемых улиц. Природа сказала свое веское слово, завоевав все это пространство. Я поморщился – самый дерьмовый расклад. Полным-полно высокого и сука частично ползучего кустарника, в том смысле что он вечно отпускает все новые побеги, что некоторое время стелются в стороны, а затем укореняются и идут в рост. В подобной местности невероятно хреновая видимость, а из-за идущих над землей побегов, что превращаются в крепкие корни, хрен побегаешь или даже просто побегаешь, не говоря уже о боевом маневрировании. И это зеленое поле, перемежаемое серыми холмами и горами из разрушенных домов, тянулось в бессконечность. Десятки квадратных километров руин, запертых между уходящими к горизонту высокими горными хребтами. Каменные разрушенные джунгли, зажатые меж ступицами мирового колеса Формоза. Тут хватало и деревьев, но все они были мелкими – причем явно не по юности своей. Просто карликовые? Возможно. Я уже ничему не удивляюсь.

Примерно в километре от здания и стены, на которой я умостил свою жопу, расположились два высоких здания соединенных едва различимым мостиком. Они образовывали что-то вроде арки над невероятно широкой и почти чистой от обломков улицей. Парадный вход, что вел от города… или наоборот был нацелен точно на Дублин-5. Приглашения для мутантов, о которых я уже столько слышал? Тут весь долбанный Дублин шуршит и шелестит пугливо, говоря о мутантах… Хотя я не все помню из последних двенадцати часов.

– Рассол – произнес я.

– Что? – дернулся поднесший мне кружку молодой совсем паренек, едва не расплескав кофе – Это не рассол… это…

– Знаю – ответил я, забирая кофе и отворачиваясь.

– Ты забыл сказать спасибо – кашлянул паренек.

– Отвали от него, Думбо! – рявкнул знакомый голос старухи – Он не по нашим принципам живет! Научись уже людей различать! Глянь на него хорошенько и запомни – это холодная мразь, что убьет тебя и забудет! Или сожрет! И тоже забудет! И виной терзаться не будет!

– Не будет – подтвердил я, глядя на две постройки-арку, где явно располагалось что-то вроде постоянного сторожевого упреждающего поста – Потому что я не человек. Я гоблин.

– О чем он?

Не обращая внимания на поднявшийся тихий бубнеж под тентом, я пояснил, не забыв сделать пару глотков реально крепкого кофе:

– Человек… я слышал о таких… человек это почти беззубый хищник с чувством вины перед своей жертвой. Жрет ее вкусное мясо и в голос рыдает – ах как жалко сучью курочку! Но все равно жрет и продолжает громко фальшиво стенать… А гоблин… Гоблину посрать. Он жрет мясо еще сырым, живым и визжащим – потому что боится, что добычу может отобрать более сильный!

– И поэтому ты гоблин? – спросила Бэлха.

– Одна из причин – кивнул я, по-прежнему изучая Мутатерр.

– Не такому мы учим семью Болрог… хотя крыс мы убиваем без жалости, ведь эти твари могут за секунды обглодать спящему лицо…

– Ну да…

– Ты странный… но интересный… откуда ты, гоблин Оди? Токсоферма? Вряд ли… видала я люд оттуда и ты точно не такой. И куртка твоя… неплохая куртка…

– Забирай – равнодушно ответил я.

– Не жалко?

– Мне не подойдет – стесняет движения.

– Где такие шьют-то? Одежка крепкая, непромокаемая. Похоже, что ей сноса не будет…

– Гнойный Каньон – отозвался я и за моей спиной раздалось дружное аханье семьи Болрог.

– Да ну!

– Оттуда не приходят!

– Прокаженный!

– Уймись! – за звуком шлепка послышался вскрик боли – Дурень! Сказкам веришь! Нет там прокаженных в том Каньоне клятом! Люди там живут! Выживают… – голос старухи понизился – Умирают в муках… Скажи, Оди, правда ли что там вода разъедает кожу как кислота?

– Да.

– И дожди адские?

– Наверное.

– Твари страшные…

– Огромные слизни… хищный черный лишайник – я пожал плечами, ленясь вспоминать – Все как везде в общем.

– Тут слухи пошли, что окраинные с утра видели поднимающийся над Каньоном слабый дым.

– У них там что-то горело – кивнул я.

– Уронили масляную лампу?

– Я заложил несколько бомб – отозвался я и вернул пустую кружку – Еще.

– А не многовато тебе будет? – голос опять подал паренек, что косился на слушавшую меня раскрыв рот девушку, прячущуюся под одеялом.

Шлепок… звон… парень замычал, схватился за голову. Стоящая над ним старуха наклонилась, чтобы жертва расслышала каждое ее слово и заговорила:

– Еще раз ты, сученыш мелкий, посмеешь тут пыжиться и крутого из себя строить…

– Да понял я! Понял, матушка Бэлха!

– То я тебе ночью вырежу все то юное, что гнездится у тебя в паху и мешает проявить чувство такта, гостеприимства и просто жизненную осторожность… мой нож быстр и остер…

– Матушка Бэлха!

– Настрогай гостю лучшего крысиного мяса! Не забудь отрезать хлеба и вскрой банку соленого жира! У нас гости! Тулма! Чего рот разинула, сиська ты мелкая, жопа ты тощая?! Живо помогай на стол накрывать!

– Ой…

Разогнав молодежь – всего под навесом было около пятнадцати гоблинов, плюс расположенный чуть ниже тент был побольше и явно принадлежал к тому же семейству – успокоившаяся хозяйка семьи, накинув на плечи белую меховую накидку, продолжила хлопотать, не забывая про вопросы. Я спокойно отвечал, не забывая на каждый ее вопрос задавать собственный.

И пока я рассказывал про Зону 40 и Каньон, ничего не скрывая и не приукрашивая, сам я спрашивал про здешний уклад, удивляясь тому, что так мало задавал вопросы в первые часы с момента своего попадания в Дублин-5. О чем я сука думал, когда бездарно терял время на дрему и неспешное выпивание с сонной старой шлюхой?

Рассол…

Кровавый мать его рассол, что буквально растворился у меня в крови…

Рассол.

Спустя полчаса я уже знал все то, что, как мне сейчас казалось, и без того было в моей голове, попав туда во время неспешного блуждания по улицам Дублина. Гоблины говорят… гоблины шепчут… гоблины бормочут…

Мое предположение о том, что здешняя система похожа на систему Франциска II оправдались. Камальдула любила делать порадовавшим ее гоблинам мелкие и крупные подарки в виде контейнеров с разными вкусностями вроде боеприпаса, запчастей к игстрелам, лекарствами, усилителями… Здешняя система, пусть даже она частично усыплена, должна уметь дарить медовые подарки здешним аборигенам.

И она дарила.

Только тут все было на свой странный лад.

Если ты – неважно одиночка или организация – сумел реально порадовать чем-то Владыку, то получал от системы не контейнер, как это делала Камальдула, что сама выбирала содержимое подарочной коробки, а просто одну так называемую «наградную квоту», что также называлась лотереей.

Все просто.

Имея квоту, ты подходишь к любому терминалу и вводишь код. Это же ты можешь сделать если у тебя есть рабочий нейрочип и доступ к системному интерфейсу. Надо ввести довольно длинную строчку из букв и цифр. Какие цифры и буквы вводить? А какие хочешь. Ввел – и получил непредсказуемый результат.

Контейнер крохотный, маленький, средний, большой или огромный с самым невероятным порой содержимым.

Помимо контейнера с кофеварками Бэлха помнила принесенные дронами крохотные контейнеры с игрушками взрослыми и детскими, лекарствами и пустыми стеклянными банками снабженными комплектом жестяных крышек и странной штукой с круглым диском и надписью на деревянной ручке «Закатайка». Она помнила контейнеры набитые пыльными костями с бирками – причем кости принадлежали каким-то огромным зубастым чудищам. Она помнила радость одного из старых горожан-бойцов, что получил гигантский контейнер забитый ящиками с оружием – его радость кончилась, когда выяснилось что это пластиковая бутафория.

Каждый раз лотерея что-то приносила. Но что именно – не знал никто. Ведь код ты придумывал сам.

Хотя закономерность была – чаще всего это были небольшие совсем контейнеры с личными вещами, включающими одежду, кое-какую мебель, старые бумажные фотографии с людьми в архаичных костюмах, хрустальные люстры и прочее, что очень сильно напоминало собранную обстановку с чьего-то дома. В любом случае реальных никчемных пустышек было немного и лотерею дублинцы обожали – ведь это всегда азарт и безумной силы надежда на невероятный выигрыш. Ведь повезло же однажды Гадюкам выиграть себе контейнер с тремя боевыми экзами! А в следующий раз они умудрились вытянуть контейнер с автоматическим оружием.

Услышав про этот двойной невероятный шанс, я не сдержал кривой усмешки. Ну да… надо же какое невероятное везение на фоне остальных, кто выигрывает ночные горшки и фотографии пра-пра-прабабушек в невероятной одежке… И ведь это только крупняк, что запомнился. Наверняка были «удачи» и поменьше.

Про содержимое контейнера всегда узнавал весь город – использовать свой шанс ты мог у любого терминала, но места доставки изменить было нельзя. Три места на выбор – площадь Победы, сквер Героев или проспект Надежды. А там даже ночью полно народу. Плюс контейнеры раскрываются странным образом – подобно цветочным бутонам просто распадаются. Бам… и все содержимое на виду. Хотя иногда оно конечно прикрыто тентом, но это случается прямо редко. Украсть ничего не получится – там полусферы и Владыка проследит, чтобы наградного добра не касались чужие руки.

Результат твоей удачи принадлежит только тебе.

Удачи… ага…

– Вон там! Это он! – взлетевший по лестнице парень охранник тыкал в меня пальцем – Он меня послал!

– Уймись – тихо бросил поднявшийся следом мужчина в старомодном деловом сером костюме без галстука.

– Он…

– Заткнись…

– Ага… но он дробовики выхватывает влет! О… понял… ухожу…

Сделав глоток остывающего кофе, я с интересом продолжил наблюдать. Подойдя к тенту, незнакомец вежливо склонил голову перед вставшей навстречу ему старухе:

– Доброй работы и мира вашему почтенному семейству, добрая Бэлха из рода Болрог. Ваша работа на нашем участке – честь для Риториков Бездны.

– Охренеть – проворчал я, отворачиваясь.

Одновременно я уже в десятый раз за последние полчаса проверил системное меню.

Недоступно для гражданина Оди. (Ведется проверка).

С-сука!..

Эта системная недоступность неспроста. Система та еще жадная до глубоких ласк сука и не в ее интересах тянуть с предварительными ухаживаниями так долго! В этом мире стены вот-вот рухнут, следом обвалив на головы гоблинов фальшивое небо с нарисованными звездами! Не может такого быть, чтобы она не нашла для меня срочного применения! Но она все держит меня на пороге спальни…

Стоп…

Я невольно замер в своем насесте, глядя на поросшие зеленкой городские руины…

Да ну нахер, гоблин… ты обиделся что ли? Огорчился системной холодностью? Так привык к горячим обнимашкам с вечно ждущей тебя и все всегда прощающей Камальдулой, что такая вот холодность глубоко задела за живое?

Охренеть…

Не потому ли я рванул в бар спешно бухнуть и не потому ли решил закинуться наркотой, когда понял, что в мою честь не звучат системные фанфары и никто не торопится со слезами на машинных очах поплакаться о той или иной куче токсичного дерьма, что срочно требует моей помощи в его разгребвании?…

Да нет…

Нет…

Ну нет… лучше уж сразу вышибить себе мозги о стену, нащупать в мозговой каше бусину нейрочипа, раздавить ее и только затем сдохнуть, показывая оттопыренный средний палец системному горизонту…

Мечты… мечты… а контейнеры тухнут…

– …ин Оди.

– А? – я рывком повернулся к маячившему темному пятну, что обрело четкие контуры и оказалось терпеливо ждущему незнакомцу:

– Добрый день, господин Оди. Я Пиквик. Глава администрации Риториков Бездны. Рад знакомству.

– Охренеть…

– Прошу прощения? Возможно мой костюм или манера речи вызывает некое отторжение на подсознательном уровне? Или сознательном, конечно – я никоим образом не намекаю, что вы из тех кто действует сугубо на рефлексивно-интуитивно уровнем, отторгая зрелую сознательную оценку. Вы четко и ясно дали понять о своих намерениях и своей цене, если я правильно понял почти несвязную речь младшего охранника Жордеса.

– Прозвище Агнец ему ты дал – кивнул я, оценивающе оглядывая администратора Пиквика.

– Меткое замечание. Догадка? Или…

– Только такой как ты мог назвать кого-то бараном красиво – хмыкнул я, поднимаясь с кресла – Сделай над собой усилие, Пиквик. Говори проще. Или найди того, кто будет говорить просто и четко.

– Но разве нам требуются долгие беседы, господин Оди? Я старательно оцениваю людей всю свою сознательную жизнь. С самого момента пробуждения в этом славном и чуток мрачном городе. И я умею разговаривать проще – вот как сейчас. Пусть некоторые словесные обороты я считаю чуждыми мне и оскверняющими речь любого разумного существа, я все же не отторгаю окончательно их вербальную вескость и доходчивость. Выражение «Делай, падла!» во многих случаях срабатывает куда лучше многих других… менее доходчивых выражений.

– Бараном? – недоумевающе моргнул Жордес, крутя головой – Кого бараном назвали?

– Мы ценим и уважаем семейство Борлог. Надеюсь это на взаимной основе – улыбнулся Пиквик – Не угостите нас парой чашек кофе?

– Угостим – кивнула старуха и, повернувшись, ткнула пальцем в молодежь, что наверняка были ей столь же родными по крови как я – Не вздумайте запоминать эти сраные модные словечки! Не про вас они, косоротые мои! Подбросьте веток в очаг, поставьте чайник с чистой покупной водой. И не умничайте!

Поняв, что никто никуда не собирается, я вдел ноги в предложенные дедовские штаны, бросив короткий взгляд на свое отмокающее в ржавом тазу барахло. Жидкая сине-серая пена давала надежду, что вся пропитавшая одежду вонь будет убита вместе с грязью. Крепкие старушечьи руки, что до хруста выжали мою футболку и шмякнули ее обратно в таз, добавляли уверенности этой смутной надежде пришедшего в себя гоблина.