Текст книги "Баландин - От Николы Теслы до Большого Взрыва. Научные мифы"

Автор книги: Рудольф Баландин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Пробиваются в среду «избранных» почти исюпочитель-но те, кто компенсирует свою духовную ущербность высокими постами, званиями, материальными ценностями. Но если в руках таких людей находятся политические, финансовые, экономические рычаги власти, СМРАП, то неудивительно, что человечеству суждено бесславное вымирание.

Впрочем, оптимист и тут бодро возразит: не забывайте о великих возможностях науки и техники! Изощренная научная мысль обнаружит неисчерпаемые источники энергии, рационально организует техносферу в ноосферу, область господства человеческого разума!

Так-то оно так, но... Именно ученые додумались до идеи «золотого миллиарда» и обсуждают ее всерьез, а их работы финансируют ГВ. Значит, деградация человечества прогрессирует.

Мир мнимый и реальный

Один из мифов современной науки – «информационное общество», где с помощью электроники, нанотехнологий вырабатывается невообразимое количество самых разнообразных сведений, созданы условия для глобальной коммуникации для миллиардов землян.

На улицах то и дело встречаешь людей, говорящих, вроде бы, сами с собой, без видимых собеседников. Виртуальное общение – одна из примет «информационного общества». Телеэкран, мобильный телефон, Интернет стали «окнами в мир», расширяя пределы общения и горизонты познания...

Десяток лет назад ко мне приезжал православный священник, чтобы обсудить тему: «Компьютерные сети дьявола». Не знаю, написал ли он такую работу, но она была бы теперь актуальней, чем прежде.

Плохо ли, что человечество обрело всемирную информационную систему? У меня, например, есть возможность, не выходя из дома, пролететь над планетой, вновь увидеть те места, где когда-то работал: района озера Эль-гыгытгын в центре Чукотки, впадины Мынбулак и Арыс в пустыне Казахстана, Солигорский промрайон в Белоруссии, горы Сванетии...

Не чудо ли это? При чем тут дьявольские сети? Подобно бесплотному ангелу в считаные секунды переносишься за тысячи километров, не причиняя никакого вреда природе. К твоим услугам бездна информации из Интернета. Хвала человеческому гению! Да здравствует научно-технический прогресс!

Увы, и у этой великолепной медали есть оборотная сторона, скрывающая коварную усмешку технодемона.

Вот что пишет политолог Сергей Кургинян в статье, посвященной глобальному финансово-экономическому кризису или, по его словам, катастрофе:

«Аналитики компании IDC... подсчитали, что в 2006 году было создано более 160 миллиардов гигабайт разнообразных данных – цифровых фотографий, видео, электронных писем, интернет-пейджинговых сообщений, звонков посредством IP-телефонии и т.д. Это в 3 миллиона раз больше, чем объем информации, содержащейся во всех напечатанных к настоящему моменту книгах.

В 3 миллиона раз! Понимаете? В 3 миллиона! За один 2006 год создано информационного разнокачественного продукта (в основном, как все мы понимаем, барахла) в 3 миллиона раз больше, чем за всю историю книжного человечества. А когда в один день будут создавать в 3 миллиона раз больше информационного продукта – вы тоже скажете, что это только возвеличивает человека и его разум?»

Одно уточнение. В приведенном тексте под «информационным продуктом» подразумеваются любые сообщения. Но подавляющее большинство из них не добавляет даже малости знаний в интеллектуальную сокровищницу человечества. Это шумовые помехи, из-за которых невозможно осмыслить нечто важное. Басенная навозная куча, в которой затеряны драгоценные жемчужины.

Продолжим цитировать Кургиняна: «В августе 1995 года, когда сотрудники исследовательской компании «Netcraft» начали вести подсчет количества сайтов в Интернете, их оказалось порядка 18 тысяч. А последний отчет «Netcrafi» сообщает, что в конце февраля 2009 года в Интернете работали 224 749 695 сайтов и блогов (на 9 миллионов больше, чем месяцем раньше – в январе). Рост от 18 тысяч до 225 миллионов – это примерно в 12 500 раз. И это... за первые 14 лет. А за следующие?

Мне скажут, что Интернет позволяет людям получать больше информации о реальности, а значит, глубже эту реальность понимать. Но для того, чтобы за счет большей информации глубже понимать что угодно, а уж тем более реальность, нужно информацию перерабатывать. Человек пока что с трудом научился справляться с несравнимо меньшими объемами информации. И это уже сказалось на качестве переработки. Никто ведь не будет спорить, что прочтение книги требует одной глубины переработки информации, а просмотр видеоклипа – другой. Скользить, не углубляться, не рваться к подлинному пониманию!

Все нынешние системы образования нацелены на это... Адаптация к неслыханному росту количества информации будет покупаться ценой ее все более и более поверхностной обработки... Информации будет бесконечно много, а глубина ее переработки будет строго равна нулю».

Можно возразить: каждому предоставлена свобода выбора либо подлинной информации, либо «барахла». Книги тоже бывают разные, да и не все научные статьи содержат полезные сведения. Что, по этой причине запретить подобную «макулатуру»? А кто произведет отбор? Какая гарантия, что под запрет не попадет ценная информация? Опять – цензура?! Ограничение свободы выбора?! Возвращение к тоталитарному мышлению?!

Да, создан свободный информационный рынок. Тогда представим себе, что разрешены к открытой продаже любые наркотики, яды, оружие. Вы за такую свободу?

Скажете: Интернет предоставляет продукцию не материальную, которую нельзя использовать во вред людям? И сами же усомнитесь: как бы не так! Известно, как популярны порносайты, особенно с детьми, – пропаганда педофилии. А сколько чудовищных сюжетов, пробуждающих всю гамму низменных чувств, плодящих маньяков, серийных убийц...

Не стану напоминать о преступлениях, совершаемых с помощью компьютера, в частности, экономических. Появился новый тип тяжелых психических заболеваний – компьютеромания. Миллионы детей просиживают, развлекаясь, перед экранами телевизоров и мониторами. У них заторможено физическое и умственное развитие, угасает любознательность. Их мозг забивает «мусор», культивируются чувства и помыслы низменные.

Можно возразить: как всякое новое явление, вторжение в нашу жизнь электроники, Интернета имеет ряд негативных следствий. С ними нужно бороться, только и всего. Ракеты и атомные бомбы тоже создавались для военных целей. Но люди сумели на этой основе запустить космические лаборатории, спутники-исследователи, построить атомные электростанции. Глобальная информационная сеть помогает спасать людей, предоставляет свежие сведения из разных концов планеты. Демонстрируются научно-познавательные фильмы. Компьютерные модели – замечательное средство познания...

Увы, именно за последние десятилетия тотального вторжения в науку информационных технологий теоретические достижения ученых ничтожны.

А теперь представьте себе, сколько за это время и по сию пору тратится «информационным обществом» энергии, материалов, сил и средств для создания и работы электронных приборов. И что в результате? Повышается умственный и нравственный уровень населения, прежде всего молодежи? Интеллектуальней становятся люди?

Да, есть и сейчас замечательные талантливые ученые, философы, изобретатели, писатели, художники, скульпторы, композиторы, а еще и просто хорошие, добрые люди. Кого только нет на свете! И гении встречаются. Вот только сообразите, кто в этом мире господствует. Они, да? Кто абсолютно преобладает? Какое место оставлено людям незаурядным в творчестве, а не в карьере, обогащении, обмане масс?

Техника не только творит из биосферы техносферу, но и формирует приспособленного к ней техногенного человека. Она деформирует духовный мир (назовем его психосферой), упрощает его до уровня автомата, ориентированного на максимальное потребление материальных благ и на тупое выполнение определенных функций.

Эти люди предпочитают существовать в виртуальном иномире, потреблять электронные наркотики (а то и химические). Именно такие «винтики» требуются техносфере и ее владыке Технодемону. Именно они нужны для полной деградации человечества.

...Нет, это не призыв уничтожать технику, крушить компьютеры и телевизоры, топтать ногами мобильники и плееры. Беда не в них, а в тех, кто укореняет и укрепляет наркоцивилизацию. И не мифический пролетарий физического труда может в этом помочь. Ныне решающая роль в судьбе человечества предоставлена «пролетариям умственного труда».

Думайте, дорогой читатель. Вы ведь не сторонний наблюдатель, а действующее лицо в трагикомедии жителей небольшой планеты Солнечной системы, расположенной на окраине одной из многих миллионов звездных систем нашей Галактики, одной из миллиардов галактик Вселенной.

0 научном незнании

«Знание – сила!» – провозгласил Френсис Бэкон. «Сила есть – ума не надо» – уточняет народная мудрость.

Увы, наука, наделившая технику титанической мощью, сама превратилась в придаток и движущую силу технической цивилизации, утрачивая творческие порывы и стремление к истине. «Работники умственного труда» привыкают мыслить и действовать по шаблону, в соответствии с утвержденными правилами и общепринятыми теориями.

Специалист должен уметь сомневаться и учитывать степень нашего незнания природы, которая слишком часто преподносит неприятнейшие сюрпризы. Это в полной мере относится к научным теориям в естествознании. Отличие от практической работы в том, что ответственность теоретика минимальна. Он имеет возможность отвечать на критику и уточнять даже свои сомнительные концепции. А ошибка практика очевидна и бесспорна.

Настоящий исследователь не должен упираться мыслью в тупик единственной теории или существующего норматива. Как говорил Сократ: «Не самое ли позорное невежество – воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?» Многие мудрецы развивали эту его идею. В конце Средневековья Николай Кузанский написал сочинение «Об ученом незнании». А Мишель Монтень высказался так:

«В начале всякой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом – незнание. Надо сказать, что существует незнание, полное силы и благородства, в мужестве и чести ничем не уступающее знанию».

Наука и философия развиваются от незнания к незнанию.

За последние годы множатся публикации, посвященные острой проблеме природных и техногенных катастроф. Люди пытаются опираться на знания – либо научные, либо «паранаучные» (озарения, ясновидение, телепатия). В первом случае почти всегда недостает убедительных фактов и безукоризненно точных научных выводов, а во втором – доказательств.

Наши отношения с природой постоянно заходят в тупик из-за того, что специалисты привычно надеются на возможности техники и выводы науки, не учитывая незнания. А ведь приходится вмешиваться в жизнь биосферы, о которой у нас имеются самые примитивные представления.

По отношению к технике мы по справедливости ведем себя как творцы и руководители. Это вполне разумно. Она устроена несравненно проще человека и предназначена для удовлетворения тех или иных наших потребностей.

Но ведь род человеческий – творение биосферы, ее часть. А творение и часть не может быть сложней и разумней, чем творец и целое. По отношению к природе человек должен вести себя с почтительностью ребенка, сознавая бездны своего незнания.

Такое мнение, возможно, в наше время не вызывает серьезных возражений. К бережному, любовному отношению к природе призывают все. Нет вроде бы на свете организаций, групп или даже отдельных лиц, озабоченных нанесением природе наибольшего ущерба. На словах все хотят ей добра, а на деле причиняют зло, не желая считаться с ее законами.

Постоянное общение с техническими системами накладывает свой отпечаток на образ жизни и склад мысли человека. Еще в начале прошлого века итальянский футурист Маринетти торжественно заявил: «Мы создадим механического человека в комплекте с запчастями».

Казалось, красота и мощь машин возвысят и укрепят личность. Да, творцы и испытатели машин имеют прекрасную возможность проявить свои таланты, знания, мужество, изобретательность. Но в конечном счете роль человека подсобная, зависимая от машин. Н. Бердяев выразил это афористично: «Человек, перестав быть образом и подобием Бога, становится образом и подобием машины».

Вот и величественные храмы науки со временем стали прибежищем любителей легкой жизни, избегающих тяжелого труда и мучительных исканий истины. Они исполняют надлежащие обряды, обслуживая тех, кто им платит. Такое превращение «служителей науки» отчасти предвидел создатель пенициллина знаменитый английский микробиолог Александр Флеминг:

«Переведите исследователя, привыкшего к обычной лаборатории, в мраморный дворец, и произойдет одно из двух: либо он победит мраморный дворец, либо дворец победит его. Если верх одержит исследователь, дворец превратится в мастерскую и станет похож на обыкновенную лабораторию; но если верх одержит дворец – исследователь погиб...

Я видел, как прекрасная и сложнейшая аппаратура делала исследователей совершенно беспомощными, так как они тратили все свое время на манипулирование множеством хитроумных приборов. Машина покорила человека, а не человек машину».

...Наука и техника развиваются по своим законам. Первая, как выражение творческого полета мысли, не считается (до определенного времени) с «царством необходимости» человеческих потребностей и материальными возможностями. А для техники главное – целесообразность, удобность, полезность. Честная научная мысль часто вредна для существующего цельного мировоззрения. Так было с идеями, противоречащими библейским догмам.

В начале XX века индустриально развитые страны развернули крупные программы научных исследований. Самыми грандиозными стали проекты, связанные с разработкой ядерного оружия и межконтинентальных ракет. Никогда в истории не было такой концентрации интеллектуальных сил и экономических средств.

Прогресс? Да, но с целью развития техники военной, разрушающей и убивающей. Творческие усилия ученых, работа промышленных предприятий, создание новых технических систем были направлены в сторону увеличения энтропии, подавления жизни.

Но тогда же появилась возможность дать новый импульс научным исследованиям: проблемы структуры и эволюции Вселенной, строения элементарных частиц, сущности и происхождения Жизни. Началось глубокое изучение космоса и планет Солнечной системы...

В распоряжение теоретиков поступали все более совершенные компьютеры, а для проведения экспериментов создавались грандиозные сооружения типа радиотелескопов и синхрофазотронов. Технические средства стали определять ход и результаты теоретических разработок. Научная мысль устремилась по пути, проложенному техникой.

Появилось еще одно очень важное обстоятельство: произведенные огромные затраты надо было каким-то образом компенсировать.

Может показаться, что все это – отдельные недостатки. Научную технику и ход экспериментов осуществляют профессионалы под руководством авторитетнейших теоретиков. Удалось расшифровать молекулярные коды наследственных признаков, определять расположение атомов в кристаллах, улавливать нарушение симметрии на атомном уровне...

Достойны восхищения достижения ученых, инженеров, изобретателей, техников, сумевших добиться таких результатов. Прогресс научной техники бесспорен и удивителен. Но соответствуют ли ему теории, созданные на столь великолепном фундаменте?

Н.А. Бердяев около восьми десятилетий назад справедливо отметил:

«Техника есть переход от органической, животно-растительной жизни к организованной. (Точнее – к искусственно организованной, техногенной. – Р.Б.) И это соответствует выступлению в истории огромных масс и коллективов. Человек перестает быть прислоненным к земле, окруженным растениями и животными. Он живет в новой металлической действительности, дышит иным, отравленным воздухом. Машина убийственно действует на душу, поражает прежде всего эмоциональную жизнь, разлагает целостные человеческие чувства... Современные коллективы не органические, а механические».

Последнее замечание относится и к научным организациям. Они обрели жесткую структуру, четкий ритм работы, целеустремленность, определяемую не столько фундаментальными теоретическими задачами, сколько требованиями имущих власть и капиталы.

Точно подметил Бердяев: «В цивилизации само мышление делается техническим, всякое творчество и всякое искусство приобретает все более и более технический характер». Не научная мысль направляет развитие цивилизации, а напротив, ее требования вынуждена выполнять когорта ученых, полностью зависимых, в частности, от финансирования их исследований. Тогда как подлинное творчество, по справедливому мнению Бердяева, «не есть приспособление к этому миру», а «есть переход за грани этого мира и преодоление его необходимости».

Научный коллектив предназначен для решения определенных теоретических или практических задач. Он вовсе не предназначен для того, чтобы каждый его член занимался тем, что для него наиболее интересно.

Научная организация имеет свою иерархию в соответствии с почетными степенями и званиями, степенью близости к властям, государственным структурам, финансовым потокам. Такой коллектив напоминает механизм с крупными и мелкими, важными и второстепенными деталями. В нем специалист играет роль винтика. Хотя стать членом престижной организации почетно и выгодно.

Привилегированное положение ученых в обществе существенно сказалось на развитии науки. Труд ученого поощрялся и прославлялся, а в общественное сознание внедрялась вера в науку.

Все было более или менее благополучно до тех пор, пока лидерами в науке оставались те, кто сформировался как исследователь еще в XIX веке или начале ХХ-го. Они занимались фундаментальными исследованиями из любви к познанию, отчасти из честолюбия, но менее всего из выгоды.

На смену им пришли профессионалы, среди которых было немало карьеристов. Их привлекают выгоды этого рода деятельности.

Может показаться, будто подобные соображения не имеют большого значения. Мол, не одни же любители благ идут в науку. Мало ли что привлекло человека – жажда славы, стремление к материальному достатку, презрение к физическому труду, чувство своей принадлежности к элите общества. Главное, чтобы он был талантливым интеллектуалом!

Нет, одного этого мало. Одно дело – рутинная деятельность «научного работника», доступная любому более или менее нормальному человеку; другое – научное творчество, требующее напряжения всех духовных сил; устремленности к истине, а не благам и должностям; энтузиазма и упорства, а не умения угодить начальству, пусть даже академическому.

Трудятся на ниве науки миллионы работников, каждый вносит свой посильный вклад в общую копилку знаний человечества. У кого упорства больше, умственная активность сильнее, тот добивается большего успеха, чем его коллеги. Разве не так? Чем сложней исследования с использованием современной техники, тем необходимей научные коллективы.

В общем, ситуация примерно такая. Очень важен кропотливый труд специалистов среднего уровня. Однако в решении фундаментальных проблем помимо них необходимы свои Колумбы и Магелланы, дерзновенные путешественники в Неведомое. А тем, кому удается проникнуть дальше других в эту область, приходится бороться с устоявшимся мнением массы научных работников разных уровней. Борьба за истину бывает ожесточенной и долгой, ибо каждая сторона уверена в своей правоте.

Повторю приведенные во введении слова В.И. Вернадского о роли личности в науке. Не потому, что его мнение как великого ученого бесспорно, а потому, что он был одним из наиболее знающих и проницательных историков науки:

«Отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживающихся господствующих взглядов...

Несомненно, и в наше время наиболее истинное, наиболее правильное и глубокое научное мировоззрение кроется среди каких-нибудь одиноких ученых или небольших групп исследователей, мнения которых не обращают нашего внимания или возбуждают наше неудовольствие или отрицание...

В истории науки мы постоянно видим, с каким трудом и усилием взгляды и мнения отдельных личностей завоевывают себе место в общем научном мировоззрении».

Против неожиданных и непривычных научных идей выступают компетентные профессионалы. Иные из них завистливы, самодовольны, озабочены своим престижем. Порой они демонстрируют ограниченность мышления. Но в общем их позиция оправданна: нельзя принимать без серьезной проверки новые концепции, даже привлекательные на первый взгляд.

Для преодоления такого сопротивления требуется личность не только способная выработать своеобразную точку зрения, но и умеющая отстоять ее в неравной борьбе с инертным или недоброжелательным большинством. Тут-то и проявляются недостатки современной организации науки.

Молодой ученый вынужден ступень за ступенью, степень за степенью входить в научное сообщество. Ему приходится приспосабливаться к тем концепциям, которые приняты в данной научной школе или соответствуют взглядам научного руководителя. Сильный, сплоченный и авторитетный научный коллектив уже сам по себе, без нарочитого давления воздействует на молодого специалиста.

В наиболее активный в творческом отношении период жизни – до 30—35 лет – приходится утверждать свое положение в научном сообществе. Ради этого надо порой поступаться собственными принципами и интересными темами, развивать чужие фундаментальные идеи, а то и вовсе не касаться их (всяк сверчок знай свой шесток).

Есть еще один важный аспект: популяризация научных знаний. Об этом хорошо сказал Эрвин Шредингер: «Существует тенденция забывать, что все естественные науки связаны с общечеловеческой культурой и что научные открытия, даже кажущиеся в данный момент передовыми и доступными пониманию немногих избранных, все же бессмысленны вне своего культурного контекста... Теоретическая наука, представители которой внушают друг другу идеи на языке, в лучшем случае понятном лишь малой группе близких попутчиков, – такая наука непременно оторвется от остальной человеческой культуры; в перспективе она обречена на бессилие и паралич».

За последние десятилетия популяризация науки вышла на новый уровень массовости: телевизионный и компьютерный. Существуют великолепные программы, показывающие жизнь животных с такими тонкими деталями, в таких ситуациях и ракурсах, о которых прежде можно было только мечтать.

Вот прекрасно снятый материал о Сахаре, жизни местных племен, животных пустыни. Текст поясняет: миллионы (!) лет назад здесь расстилалась саванна с озерами и реками. Вот, мол, к чему приводит изменение климата. Но ведь речь должна идти не о миллионах, а о тысячах лет; о результатах деятельности человека, а не природных климатических катастрофах.

Показывая занимательные эпизоды из жизни животных, обязательно упомянут борьбу за существование, благодаря которой выживают наиболее приспособленные. Хотя зримые картины демонстрируют взаимопомощь и взаимосвязи животных, гармоничное существование разных видов.

Телепередачи о космосе непременно повторяют гипотезу Большого взрыва; геологические сюжеты сопровождаются рассказом о глобальной тектонике плит. Сериал «Прогулки с динозаврами» наглядно демонстрирует, как звероящеры погибли из-за столкновения Земли с астероидом.

Повторяются одни и те же гипотезы или теории как неоспоримые догмы. Такое впечатление должно возникать не только у широкой публики, но и у специалистов. Подобная популяризация убивает любознательность, стремление продумывать разные варианты объяснений природных явлений, гасит воображение. Публике преподносят готовый интеллектуальный продукт. Воспитывают потреб-ленцев, ориентированных на общепринятые идеи.

При современных возможностях электронных средств воздействия на рассудок и подсознание людей такая популяризация, даже когда она знакомит с научными достижениями, тормозит движение теоретической мысли, направляет ее по «генеральному» направлению, вместо того, чтобы стимулировать поиски новых путей, неожиданных и непривычных идей.

Что это, старческая немочь глобальной цивилизации, зашедшей в тупик? Катастрофа общества, идущего путем Каина, признающего личную частную собственной ценней жизни человечества? Кризис техногенного человека, винтика техносферы?

Возможно, ответы мы получим еще при своей жизни.

Заключение