Текст книги "Старый грубый крест (сборник)"

Автор книги: Руди Рюкер

Соавторы: Терри Биссон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

***

Тем временем у миссис Олденшилд, весь Лондон гудел, осознав пропажу у Лиззи. Или предполагаемую пропажу. Только Лиззи (и господа Фокс и Троллоп) знали, что бриллианты были не в её сейфе, а под подушкой. Письмо для мистера Фокса от его племянницы пришло ещё на день раньше, третьего числа месяца, подчеркнув в своей собственной спокойной манере, что Англия действительно на ходу. Письмо, которое мистер Фокс, как обычно, прочитал в обратном порядке, заканчивалось вызывающими тревогу словами «с нетерпением жду встречи с вами». Встречи? Он прочитал письмо от конца к началу и отыскал «движется к Америке». Америка? Мистеру Фоксу такое никогда не приходило в голову. Он посмотрел на обратный адрес на конверте. Оно было из города, довольно зловеще называвшегося Вавилон.

Лиззи была из тех, кто умеет держать удар. Несмотря на то, что полиция (и половина лондонского общества) подозревали, что она подстроила кражу бриллиантов, избегая их возвращения семье Юстасов, она не собиралась признавать, что они вообще никогда не были украдены. В самом деле, почему она должна была это делать? По мере того, как книга день за днём ставилась обратно на полку, мистер Фокс поражался силе характера человека, способного убедить себя в том, что то, что отвечает его интересам, является единственно правильным. На следующее утро на Западном пирсе собралась небольшая толпа, размахивавшая Юнион Джеками и указывавшая на пятно на горизонте. Мистер Фокс не удивился, увидев среди них знакомое лицо (и причёску).

– Бермуды, – сказал африканец. Мистер Фокс только кивнул, не желая провоцировать девочку, которая, как он подозревал, затаилась с другой стороны африканца, ожидая возможности нанести удар. Только ли в его воображении пятно на горизонте было розовым? В ту ночь и две последующие он наблюдал по телевизору над баром за основными моментами перехода через Бермуды. Остров, едва видный из Брайтона, прошёл в миле от Дувра, и тысячи людей вышли посмотреть, как колониальные полицейские в красных мундирах выстроились на вершине коралловых скал, приветствуя проходящую мимо Метрополию. Даже там, где не было толпы, в низинах Норфолка или, шалевых утёсах Йоркшира, скалистых мысах шотландского побережья Северного моря (бывшего), все видели одинаковый салют. Путешествие заняло почти неделю, и мистер Фокс подумал, что это дань уважения стойкости бермудцев, а также их патриотизму.

В течение следующих нескольких дней ветер переменился и начал стихать. Энтони был доволен, заметив только, что мальчишкам приходилось бегать гораздо усерднее, поднимая своих воздушных змеев, и, казалось, им больше, чем когда-либо, нужна была собака, тявкающая рядом. Но мистер Фокс знал, что если ветер утихнет ещё больше, они вообще потеряют интерес к запуску змеев. По данным Би-би-си, жители Бермудских островов остались довольны тем, что увидели Метрополию, но остальные члены Содружества были возмущены тем, что Соединённое Королевство резко повернуло на север после прохода через Бермуды и направилось на север курсом, который, казалось, вёл его к США. Мистер Фокс, тем временем, оказался втянут в неожиданный, но не менее разрушительный кризис более домашнего характера: у Лиззи украли бриллианты – на этот раз по-настоящему! Она хранила их в запертом ящике в своей комнате у отвратительной миссис Карбункул. Если бы она сообщила о краже, то признала бы, что их не было в сейфе, украденном в Шотландии. Её единственной надеждой было то, что они и воры никогда не будут найдены.

СОДРУЖЕСТВО В СМЯТЕНИИ

ЧЛЕНЫ КАРИБСКОГО СООБЩЕСТВА ВЫРАЖАЮТ РЕЗКИЙ ПРОТЕСТ

БРИТАНЦЫ РАЗНЕСУТ «БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО»?

Британские и американские газеты были выставлены бок о бок на Би-би-си. Приглашённые эксперты по навигации с указками и картами подсчитали, что при нынешнем курсе юг (ныне север) Англии упрётся носом в изгиб Нью-Йоркской гавани, там, где Лонг-Айленд встречается с Нью-Джерси; так что Дувр будет виден с горизонта Нью-Йорка. Ожидалось, что Плимут окажется недалеко от Монтаука, а Брайтон – где-то посередине, на спутниковых снимках не было названий тех мест. Харрисон держал карту под стойкой для расчёта ставок, и когда он вытащил её после «Сегодня в дневнике», мистер Фокс был встревожен (но не удивлён), увидев, что в районе, куда направлялся Брайтон, доминировал город, название которого вызывало слишком мрачные образы, чтобы их можно было вообразить:

Вавилон.

В тот день, когда Лиззи впервые посетили из Скотленд-Ярда, мистер Фокс увидел чартерную рыбацкую лодку, которая уверенно держалась параллельно берегу со скоростью около трёх узлов. Это была «Джуди Джей» из Айслипа, и палуба была забита машущими руками людьми. Мистер Фокс помахал в ответ и также помахал лапой Энтони. Низко пролетел над пляжем, буксируя знак, самолёт. В тот вечер по телевизору мистер Фокс увидел на спутниковом снимке, что Брайтон уже находится с подветренной стороны Лонг-Айленда; вот почему ветер стих. Би-би-си показывала фрагменты из «Кинг-Конга». «Нью-Йорк готовится к эвакуации, – вещал диктор, – опасаясь, что толчок, вызванный столкновением со старушкой-Англией, приведёт к падению легендарных небоскрёбов Манхэттена». Он, казалось, был доволен такой перспективой, как и канадский эксперт по землетрясениям, у которого он брал интервью; как, впрочем, и Харрисон. Власти же Нью-Йорка были мрачнее тучи; они боялись паники больше, чем самого столкновения. На следующее утро у берега было две лодки, а днём – пять. Волны, набегающие под углом, выглядели очень неуверенно после смелых волн средней Атлантики. За чаем Лиззи во второй раз навестил Скотленд-Ярд. Казалось, что-то важное покинуло её, что-то связанное с желанием бороться, с её мужеством. Что-то в воздухе за пределами чайной комнаты тоже было другим, но только, когда они с Энтони подошли к крикетной площадке, мистер Фокс понял, что же это было. Это был ветер. Он исчез совсем. Мальчишки изо всех сил пытались поднять всё тех же воздушных змеев, с таким рвением летавших всего несколько дней назад. Как только они переставали бежать, воздушные змеи спускались вниз. Энтони побежал и дико залаял, словно призывая Небеса на помощь, но мальчишки вернулись домой до наступления темноты, раздосадованные до глубины души.

В тот вечер мистер Фокс вышел на минутку из «Свиньи и чертополоха» после ужина. На улице было так тихо, как он всегда представлял себе кладбище. Все ли уехали из Брайтона, или они просто сидели дома? Согласно «Сегодня в дневнике», паника, которой опасались в Нью-Йорке, не оправдала ожиданий. Видеосюжеты показывали ужасные пробки на дорогах, но, по-видимому, они не превышали обычные. Король был… но как раз в тот момент, когда Би-би-си собиралась переключиться на Букингемский дворец, картинка начала мерцать, и началось американское игровое шоу. «Да, кто такие эти “Битлз”», – сказала молодая женщина, стоявшая на чём-то вроде яркой кафедры. Причём, это было утверждение, а не вопрос.

– Телевидение появилось раньше нас, – сказал Харрисон, выключая звук, но оставляя изображение. – Может, отпразднуем это стаканчиком виски? Сегодня я угощаю.

***

Комната мистера Фокса, оставленная ему мистером Сингхом, первоначальным владельцем «Свиньи и чертополоха», находилась на верхнем этаже под фронтоном. Комната была маленькой; они с Энтони делили одну кровать. В ту ночь их разбудил таинственный музыкальный скрежет. «Гав», – сказал Энтони во сне. Мистер Фокс слушал с трепетом; сначала он подумал, что кто-то, несомненно, вор, выносит пианино из общей комнаты внизу. Потом он вспомнил, что пианино было продано двадцать лет назад. Издалека донёсся более глубокий рокот, а затем наступила тишина. На другом конце города прозвенел звонок. Раздался гудок, хлопнула дверь. Мистер Фокс посмотрел на время в отделении банка через дорогу (он поставил свою кровать так, чтобы сэкономить на часах). Было 4:36 утра по восточному стандартному времени. Больше не было никаких необычных звуков, и звонок перестал звонить. Энтони уже снова погрузился в сон, но мистер Фокс лежал без сна с открытыми глазами. Тревога, которую он испытывал в течение последних нескольких дней (на самом деле, лет), таинственным образом исчезла, и он наслаждался приятным чувством предвкушения, бывшим для него совершенно новым.

***

– Стой спокойно, – сказал мистер Фокс, обращаясь к Энтони, расчёсывая его и надевая на того маленький твидовый костюм. Погода становилась всё холоднее. Было ли это игрой его воображения, или на самом деле свет, проходящий через окно над обеденным столом был другим, когда Финн подавала ему варёное яйцо, тосты, джем и чай с молоком? Стоял туман, впервые за несколько недель. Улица перед гостиницей была пустынна, и, пересекая Королевскую эспланаду и поднимаясь по двенадцати ступеням, мистер Фокс увидел, что Променад тоже почти пуст. На нём было всего две или три небольшие группы людей, стоявшие у перил и смотревшие в туман, словно на пустой экран.

Не было ни волн, ни кильватерного следа; вода плескалась о песок нервными, бессмысленными движениями, будто пальцы старой леди, перебирающие шаль. Мистер Фокс занял место у перил. Вскоре туман начал рассеиваться; и, мистер Фокс увидел широкий плоский пляж, появившийся на близком расстоянии, над серой водной гладью, похожей на изображение в телевизоре, когда его впервые включили. Неподалёку, в его центре находилась бетонная купальня. Группы людей стояли на песке, некоторые из них возле припаркованных машин. Один из них выстрелил в воздух из пистолета, другой размахивал полосатым флагом. Мистер Фокс помахал им лапкой Энтони.

Америка (а это могла быть только Америка) казалась не очень развитой. Мистер Фокс ожидал увидеть если не небоскрёбы, то, по крайней мере, больше зданий. Рядом с купальней остановился белый грузовик. Человек в форме вышел, закурил сигарету, посмотрел в бинокль. На грузовике сбоку было написано «ГОЙЯ».

– Добро пожаловать на Лонг-Айленд, – произнёс знакомый голос. Мистер Фокс кивнул, но ничего не сказал. Он видел девочку по другую сторону африканца, смотрящую в бинокль. Он задался вопросом, не наблюдают ли она и владелец «ГОЙИ» друг за другом…

– Если вы ожидали увидеть небоскрёбы, то они в пятидесяти милях к западу отсюда, в Дувре, – сказал африканец.

– К западу?

– Дувр теперь на западе, поскольку Англия перевёрнута с ног на голову. Вот почему солнце встаёт теперь над Верхним Бидингом.

Мистер Фокс кивнул. Конечно. Он никогда не видел восхода солнца, хотя и не чувствовал необходимости говорить об этом.

– Все уехали в Дувр. Там можно увидеть Манхэттен, Статую Свободы, Эмпайр-Стейт-билдинг, и всё это из Дувра.

Мистер Фокс кивнул. Успокоенный тем, что до сих пор девочка помалкивала, он спросил шёпотом:

– И это что за место, где мы находимся?

– Джонс-Бич.

– Не Вавилон?

– Твою ж мать, – произнесла девочка.

***

Мистер Фокс был измотан. Лиззи преследовали, словно ту лису, на которую она сама с таким кровожадным ликованием охотилась в Шотландии. Когда майор Макинтош преследовал её, она, казалось, получала извращённое удовольствие от безнадёжности её положения, будто её уязвимость, нечто такое, чего она никогда раньше не ощущала, сокровище, даже более ценное для неё, чем фамильные бриллианты Юстаса.

– Мистер Фокс? – позвала миссис Олденшилд.

– Мистер Фокс? – она потрясла его за плечо. – О, со мной всё в порядке, – сказал он. Книга упала с его колен, и она застала его спящим. У миссис Олденшилд было для него письмо. (Письмо для него!) Письмо было от его племянницы, хотя было всего десятое число. Ничего не оставалось, как открыть его. Мистер Фокс начал, как обычно, с конца, чтобы убедиться, что сюрпризов не будет, но на этот раз они были. «До тех пор», прочитал он. Просматривая письмо, он наткнулся на упоминание о «двух паромах в день» и не смог читать дальше. Как она узнала адрес миссис Олденшилд? Ожидала ли она, что он приедет в Америку? Он сложил письмо и положил его в карман. Он не мог читать дальше.

В тот вечер Би-би-си снова вышла в эфир. Огни Манхэттена можно было увидеть в прямом эфире с вершины утёсов Дувра, сквозь пелену дождя мерцавшие вдали (Англия, естественно, принесла с собой дождь). Оба правительства выдавали однодневные пропуска, и очереди уже стояли на шесть кварталов. Паром из Восточного (ныне Западного) Кента в Фолкстоне в Кони-Айленд был полностью забронирован на следующие три недели. Поговаривали также об организации паромов в Истборне и Брайтоне. На следующее утро после завтрака мистер Фокс задержался за чашкой чая, рассматривая фотографию своей племянницы, обнаруженную в своём ящике для писем, когда убирал её последнее (и самое пугающее) письмо. На фотографии была серьёзная девятилетняя девочка с жёлтой лентой в светло-каштановых волосах. Её мать, сестра мистера Фокса, Клэр, накинула на них раскрытый плащ. Всё это было тридцать лет назад, и в её волосах уже появились седые пряди. Финн убрала тарелки, что послужило сигналом для мистера Фокса и Энтони уйти. На Променаде возле Западного пирса собралась целая толпа, наблюдавшая за первым паромом из Америки, дымящем в узком проливе. Или не «дымящем», а «извергающим пар»? Вероятно, он был оснащён каким-то новым типом двигателя. Сотрудники иммиграционной службы безучастно стояли рядом, закрывая свои планшеты от тумана (потому что Англия принесла с собой и туман). Мистер Фокс был удивлён, увидев Харрисона в конце пирса, одетого в ветровку и несущего засаленный бумажный пакет, будто в нём была еда. Мистер Фокс никогда раньше не видел Харрисона днём или на улице; на самом деле, он никогда не видел даже его ног. На Харрисоне были полосатые брюки, и прежде чем мистер Фокс успел с ним заговорить, он бочком, как краб, скрылся в толпе. Раздался толчок, когда паром ударился о пирс. Мистер Фокс отступил назад как раз в тот момент, когда американцы начали подниматься по трапу, словно армия вторжения. Впереди, разговаривая между собой, шли подростки, так, будто никто другой не мог их услышать; почти такие же громкие пожилые люди следовали за ними. Они казались не хуже американцев, приезжавших в Брайтон каждое лето, только не так хорошо одетыми.

– Гав, гав!

Энтони тявкал через его плечо, и мистер Фокс обернулся и увидел маленькую девочку со светло-каштановыми волосами и знакомой жёлтой лентой. – Эмили? – произнёс он, узнав свою племянницу по фотографии. Или так он только думал. – Дядя Энтони? – снова раздался у него за спиной голос. Он обернулся и увидел даму в выцветшем костюме от Burberry. Туман рассеивался, и за ней он впервые за этот день увидел унылый американский берег.

– Вы ничуть не изменились, – сказала женщина. Сначала мистер Фокс подумал, что это его сестра Клэр, точно такая же, какой она была тридцать лет назад, когда привезла свою дочь в Брайтон на встречу с ним. Но, конечно, Клэр была мертва уже двадцать лет; и женщиной была Эмили, которой тогда было почти десять, а сейчас было почти сорок; а девочкой была её собственная дочь (неумолимо вырастающая племянница), которой уже было почти десять лет. Дети, казалось, почти всегда были кем-то или почти кем-то.

– Дядя Энтони? – протянула к нему руки девочка. Мистер Фокс был поражён, думая, что она собирается обнять его; затем он увидел, чего она хочет, и протянул ей пса. – Ты можешь погладить его, – сказал он. – Его тоже зовут Энтони.

– Правда?

– Поскольку никто никогда не зовёт нас обоих одновременно, это не создаёт путаницы, – пояснил мистер Фокс.

– Он может ходить?

– Конечно, он может ходить. Просто он не часто выбирает такую возможность.

Раздался свисток, и паром гружёный британцами, отправился в Америку. Мистер Фокс увидел Харрисона, стоящего на носу, держащего одной рукой свой засаленный пакет, а другой – поручень, выглядевшего немного больным или, возможно, встревоженным. Затем он повёл свою племянницу и внучатую племянницу прогуляться по набережной. Девочка Клэр – её назвали в честь бабушки – шла впереди с Энтони, а мистер Фокс и его племянница Эмили следовали позади. Все остальные американцы отправились в город на поиски ресторанов, за исключением подростков мужского пола, которые толпились в салонах развлечений вдоль Эспланады, открывшихся на весь день.

– Если гора не придёт к Магомету, ну, и так далее, – загадочно произнесла Эмили, когда мистер Фокс спросил, хорошо ли она перенесла дорогу. Её каштановые волосы были тронуты сединой. Теперь он узнал это пальто; оно принадлежало её матери, его сестре, Клэр. Он пытался придумать, куда бы сводить их на обед. Финн в «Свинье и чертополохе» подавала очень вкусный пастуший пирог, но он не хотел, чтобы они видели, где он живёт. Однако они довольствовались фиш-энд-чипс на набережной; Энтони, казалось, был доволен тем, что ему подавала один кусок за другим маленькая девочка, названная в честь сестры, которую мистер Фокс встречал всего дважды: один раз, когда она была студенткой Кембриджа (или это был Оксфорд – он их всегда путал) и собиралась выйти замуж за американца; и ещё однажды, когда она вернулась со своей дочерью в гости.

– Её отец, твой дедушка, был уполномоченным по гражданской обороне, – сказал мистер Фокс Эмили. – Он был убит, так сказать, в бою, когда во время спасательной операции рухнул дом; и когда его жена (ну, она была не совсем его женой) умерла во время родов близнецов неделю спустя, каждого из них приютил один из тех, чью жизнь он спас. Это было в пансионе, где были одинокие люди, так что, видишь ли, не было никакой возможности оставить их двоих вместе; я имею в виду детей. О, боже, боюсь, я рассказываю всё очень сбивчиво.

– Всё в порядке, – сказала Эмили.

– Во всяком случае, когда мистер Сингх умер и его гостиница была продана, моя комната была навсегда зарезервирована за мной, в соответствии с его завещанием, что означает, что она моя, пока я остаюсь в ней. Но, понимаете, если бы я переехал, я бы потерял всё своё наследство целиком.

– Я понимаю, – сказала Эмили. – И где же то место, куда вы ходите пить чай?

***

И вот они провели вторую половину дня, а это был дождливый и очень английский день, в уютной чайной с выцветшими фиолетовыми шторами в западном (бывшем восточном) конце Монктон-стрит, где миссис Олденшилд держала на высокой полке полное собрание сочинений Троллопа мистера Фокса, чтобы ему не приходилось таскать книги с собой туда-сюда независимо от погоды. Пока Клэр делилась пирогом с Энтони, а затем позволяла ему дремать у неё на коленях, мистер Фокс один за другим доставал красивые тома в кожаных переплётах и показывал их своей племяннице и внучатой племяннице.

– Я полагаю, что это первое полное издание, – сказал он. – Чепмен и Холл.

– Оно принадлежало вашему отцу? – спросила Эмили. – Моему дедушке?

– О нет! – ответил мистер Фокс. – Оно принадлежало мистеру Сингху. Его бабушка была англичанкой, а её двоюродный дед, по-моему, служил на почте в Ирландии вместе с автором, в честь которого меня, если не ошибаюсь, назвали, – он показал Эмили то место в «Бриллиантах Юстаса», которое он читал бы в этот день, – если бы, – сказал он, – не это довольно удивительно восхитительное семейное событие.

– Мама, он покраснел, – сказала Клэр. И это было утверждение, а не вопрос.

Было почти шесть, когда Эмили посмотрела на свои часы – мужские часы, отметил мистер Фокс – и сказала:

– Нам лучше вернуться на пирс, иначе мы опоздаем на паром. – Дождь перешёл в мелкую морось, когда они торопливо шли по набережной. – Я должен извиниться за нашу английскую погоду, – сказал мистер Фокс, но его племянница остановила его, положив руку ему на рукав. – Не хвастайся, – сказала она, улыбаясь. Она увидела, что мистер Фокс смотрит на её большие стальные часы, и объяснила, что они были найдены среди вещей её матери; она всегда считала, что они принадлежали её дедушке. Действительно, на них было несколько циферблатов, а на лицевой стороне была сделана надпись: «Гражданская оборона, Брайтон». Через залив, сквозь морось, словно через кружевную занавеску, можно было наблюдать, как солнце играет на песке и припаркованных машинах.

– Вы всё ещё живёте в, вы знаете… – мистер Фокс едва знал, как произнести название этого места, чтобы оно не прозвучало вульгарно, но его племянница пришла ему на помощь.

– В Вавилоне? Ещё только месяц. Мы переезжаем в Олений парк, как только мой развод будет окончательно оформлен.

– Я рад, – сказал мистер Фокс. – Олений парк для ребёнка звучит гораздо приятнее.

– Могу я купить Энтони подарок на прощание? – спросила Клэр. Мистер Фокс дал ей немного английских денег (хотя все магазины брали американские), и она купила пачку чипсов и скормила их собаке один за другим. Мистер Фокс знал, что Энтони будет страдать от метеоризма в течение нескольких дней, но вряд ли об этом стоило упоминать. Паром причалил, и туристы, уезжавшие в Америку на один день, устремились обратно нагруженные дешёвыми сувенирами. Мистер Фокс поискал Харрисона, но если он и был среди них, то прошёл незамеченным. Раздались два предупреждающих гудка. – Было очень мило с вашей стороны приехать ко мне, – сказал мистер Фокс.

– Пустяки, – улыбнувшись, сказала Эмили. – В любом случае, это в основном ваших рук дело. Я бы никогда не добралась до Англии, только если бы Англия сама не приехала сюда. Я не летаю.

– Я тоже, – мистер Фокс протянул руку, но Эмили обняла его, а затем поцеловала и настояла, чтобы Клэр сделала то же самое. После, она сняла часы (они были снабжены расширяющимся ремешком) и надела их на его тонкое, похожее на палку запястье.

– В них встроен компас, – сказала она. – Я уверена, что они принадлежали вашему отцу. И мама всегда…

Финальный посадочный свисток поглотил её последние слова.

– Можете быть уверены, что я буду хорошо заботиться о них, – крикнул мистер Фокс. Он не мог придумать, что ещё сказать.

– Мама, он плачет, – сказала Клэр. И это было утверждение, а не вопрос.

– Давай мы с тобой будем следить куда идём, – сказала Эмили.

– Гав, – сказал Энтони, и мать с дочерью побежали вниз (потому что пирс был высоким, а лодка низкой) по сходням. Мистер Фокс махал рукой, пока паром не дал задний ход и не развернулся, и все на борту не ушли внутрь, подальше от дождя, потому что дождь начался всерьёз.

В тот вечер после ужина он был разочарован, обнаружив бар без присмотра.

– Кто-нибудь видел Харрисона? – спросил он. Он с нетерпением ждал возможности продемонстрировать ему часы.

– Я могу угостить вас выпивкой так же хорошо, как и он, – сказала Финн. Она взяла метлу и прислонила её к стойке бара. Она налила виски и сказала: «Просто подайте знак, если вам нужно ещё. – Она думала, что «подать знак» означало спросить. – По телевизору показывали, как король садится в длинную машину вместе с президентом. Вокруг них стояли вооружённые люди. Мистер Фокс отправился спать.

***

На следующее утро мистер Фокс встал раньше Энтони. Семейный визит был приятным; действительно, замечательным; но он чувствовал необходимость вернуться к нормальной жизни. Принимая душ, он наблюдал за первым пришедшим паромом, надеясь (к своему некоторому удивлению), что увидит на нём Харрисона; но ему не повезло. Там не было англичан и мало американцев. Туман появлялся и исчезал, как одна и та же страница в книге, которую переворачивают снова и снова. За чаем мистер Фокс застал Лиззи признающейся (как он и предполагал, когда-нибудь она должна была признаться), что драгоценности всё это время были у неё. Теперь же, когда они исчезли на самом деле, все, казалось, вздохнули с облегчением, даже адвокат семьи Юстасов. Без бриллиантов мир был лучше.

– Слышите?

– Прошу прощения? – Мистер Фокс поднял глаза от своей книги.

Миссис Олденшилд указала на его чашку, которая дребезжала на блюдце. Снаружи, вдалеке, звенел колокол. Мистер Фокс протёр книгу и поставил её на верхнюю полку, затем надел пальто, взял свою собаку и нырнул через низкую дверь на улицу. Где-то на другом конце города раздался сигнал клаксона. – Гав, – сказал Энтони. Впервые за несколько дней подул лёгкий ветерок. Зная или, по крайней мере, подозревая, что он обнаружит, мистер Фокс поспешил на Променад. Волны на пляже были сплющены, будто воду откачивали от берега. Паром с последними американцами, приехавшими на один день, как раз отчаливал. Выглядели они раздосадованными. На обратном пути в «Свинью и чертополох» мистер Фокс зашёл на крикетную площадку, но мальчишек нигде не было видно, судя по всему, ветер был ещё слишком слабым для кайтинга. «Возможно, завтра», – сказал он Энтони. Пёс, не имевший возможности заглядывать в будущее, промолчал.

В тот вечер мистер Фокс снова пил виски в одиночестве. Он надеялся, что Харрисон, возможно, объявится, но за стойкой не было никого, кроме Финн и её метлы. Король Чарльз появился в телевизоре, запыхавшийся, только что приземлившийся на вертолёте прямо из Осеннего Белого дома. Он пообещал послать транспорт за всеми, кто остался, а затем приказал (или, скорее, призвал) своих подданных обеспечить безопасность королевства в Атлантике. Англия снова была на ходу. На следующее утро подул свежий ветерок. Когда мистер Фокс и Энтони пришли на Променад, он сверился с компасом на своих часах и увидел, что Англия за ночь повернула, а Брайтон занял своё надлежащее положение на носу. Дул сильный встречный ветер, и дамбу омывал устойчивый двухфутовый завиток. Лонг-Айленд стал невысоким тёмным пятном на севере (или слева), далеко от порта.

– Отличная волна.

– Прошу прощения? – Мистер Фокс обернулся и с радостью увидел крупного мужчину в твидовом пальто, стоящего у перил. Он понял, что боялся, как бы африканец не сбежал с корабля, как Харрисон.

– Похоже, на этот раз мы делаем четыре узла или даже больше.

Мистер Фокс кивнул. Он не хотел показаться грубым, но знал, что если он что-нибудь скажет, вмешается девочка. Неразрешимая дилемма.

– Пассаты, – сказал африканец. Его воротник был поднят, и его дреды ниспадали на и вокруг него, словно виноградные лозы. – Мы хорошо проведём время, возвращаясь обратно. Если мы действительно возвращаемся. Я вижу у вас новые часы?

– Хронометр гражданской обороны, – сказал мистер Фокс. – Со встроенным компасом. Мой отец завещал их мне, когда умер.

– Твою ж мать, – сказала девочка.

– Должны пригодиться, – сказал африканец.

– Я тоже так подумал, – сказал мистер Фокс, улыбаясь свежему солёному ветру; затем, отсалютовав африканцу (и девочке), он взял Энтони под мышку и покинул Променад, единым целым. Было двадцать минут пятого, Англия стабильно двигалась на юго-восток, самое время подумать о чае.