Текст книги "С днем рождения, дитя варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я оглядываюсь и вижу, что Джоси обнимает гораздо более крупную фигуру Хэйдена. Она даже обхватила его бедра ногой, и он поднял ее в воздух, пока они целовались. Это… довольно впечатляюще. Я завидую, потому что она все еще маленькая и гибкая, а я… ну, «неуклюжая», наверное, самое доброе слово. Я похлопываю себя по огромному животу.

– Боюсь, тебе придется довольствоваться более спокойными объятиями и поцелуями. У меня есть небольшое препятствие на пути.

Кэшол ухмыляется и чмокает меня, затем наклоняется и делает то же самое с моим животом.

– Ты должен хорошо себя вести, Ганкас, сын мой. Не приходи, пока я не вернусь домой.

– Это ужасное имя, – указываю я. Господи, он ужасен в придумывании имен, но это заставляет меня улыбаться, когда я их слышу. Лучше, чем «Меглох». – И это может быть девочка, помнишь?

– Это не так, – говорит он, поглаживая рукой мой живот в надежде поймать брыкающегося ребенка в последний раз. – Рокан говорит, что это мальчик, а Рокан никогда не ошибается в таких вещах.

Я корчу гримасу. Мне кажется, что это девочка, но… Рокан действительно обладает довольно сверхъестественной способностью предсказывать мелочи.

– Кстати, о Рокане, что он говорит о погоде?

Кэшол снова вскакивает на ноги и снова целует меня.

– Он говорит, что ты должна поцеловать свою пару и отправить его в путь.

Это… не очень хороший ответ.

– Кэшол? Что Рокан говорит о погоде? – Я бы сама пошла искать Рокана, но вчера он ушел из пещеры в путешествие с одной из новых девушек.

– Он говорит, что будет снег, – пожимает плечами Кэшол. – Не имеет значения, мало снега или много, я все равно должен охотиться.

Я с трудом сглатываю. Это не очень помогает моему беспокойству.

– Как долго тебя не будет?

– Пока тайники на моем пути не будут полны. Это может занять две руки дней, а может быть и меньше.

– Твоя рука или моя? – спрашиваю я, погрозив ему четырьмя пальцами, зажав большой. У него всего три пальца плюс большой палец.

Он ухмыляется.

– Разве это имеет значение?

– Это важно для меня!

Он откладывает свое копье в сторону и кладет руки мне на плечи.

– Ме-ган, – говорит он таким нежным голосом, что у меня внутри все болит. – Я вернусь, когда выполню свою работу охотника. Это не значит, что я не буду скучать по тебе. Это не значит, что я не буду думать о тебе и твоей милой улыбке каждое мгновение бодрствования. Это значит, что я буду обеспечивать тебя и нашего сына. И я вернусь вовремя, чтобы увидеть, как он родится, я обещаю.

Горячие слезы, которые я с трудом сдерживала, выливаются потоком соплей и рыданий.

– Хорошо, – рыдаю я. – Я люблю тебя, Кэшол.

– Я люблю тебя, мой резонанс. – Он целует меня в губы, хотя я, наверное, не очень симпатичная в данный момент. – И я вернусь.

Я киваю и изо всех сил стараюсь не цепляться за него, когда он отстраняется от меня. Я машу на прощание, когда он снова берет свое копье и направляется к выходу, к нему присоединяется Хэйден. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не побежать за ним, крича, чтобы он взял меня с собой, но это было бы недостойно или непрактично.

И все же моему злому, ужасному сердцу приятно видеть, как Джоси шмыгает носом рядом со мной. По крайней мере, я страдаю не в одиночестве. Я обнимаю ее за талию.

– Давай, пойдем выпьем кахраку-чая и утопим наши печали.

Ее тихое всхлипывание прерывается смехом отвращения.

***

Только когда я ложусь вздремнуть, я понимаю, что в кровати, под одеялом, есть комок. Он впивается мне в спину, и я неловко вытаскиваю его.

Это… ну, я не совсем уверена, что это такое. Ша-кхаи используют кость для большинства своих повседневных нужд, поскольку поблизости нет гончарного сарая. Этот округлый диск мог бы быть тарелкой или чем-то совершенно другим, если бы не странные украшения на нем. В центре просверлено отверстие с продетым через него кожаным шнуром, и оно раскрашено очень неряшливо выглядящей закорючкой. Это… почти как буква «К»? Или буква «М». Что заставляет меня задуматься.

Я сажусь и изучаю его. Я никогда не видела этого раньше, но это в моей постели, так что это явно предназначалось мне. Этот небрежный почерк? Что это значит?

Сбитая с толку, я вытаскиваю свое неуклюжее тело обратно из кровати, закутываюсь в теплый мех и снова направляюсь в главную пещеру.

Джорджи там со своим ребенком на коленях, а Фарли сидит рядом с ней. Они шепчутся, и обе поднимают виноватые взгляды, когда я подхожу.

Да, бинго. Они что-то замышляют. Я поднимаю странную дисковую штуковину.

– Что это, черт возьми, такое и почему это было в моей постели?

– В твоей пастели? – Джорджи сажает Тали на колено, ее брови хмурятся. – Что ты имеешь в виду?

– Вы, девочки, заходили в мою пещеру?

Фарли качает головой, а затем прикрывает рот, чтобы скрыть смешок.

– Но вы знаете, что это такое?

Они обмениваются взглядами, и Джорджи начинает улыбаться.

– Возможно, у меня есть идея.

Я начинаю капризничать. Я устала, и мне больно, и моя пара ушла, и мне не хочется играть в игры.

– Так в чем же дело уже?

– Этого я, честно говоря, не знаю, – говорит Джорджи, протягивая руку за диском. Я протягиваю ей это, и она изучает его. – О боже, – ее губы подергиваются. – Это довольно плохо.

– Что происходит? – Я совершенно озадачена.

– Итак, после того, как Вэктал и Кэшол поговорили на днях, Кэшол пришел и поговорил со мной. Он беспокоился о том, как он оставит тебя.

Фарли встает и предлагает мне свое место, и я с тяжелым стуком занимаю его, очарованная тем, что говорит мне Джорджи.

– Из-за ребенка?

Она качает головой и возвращает мне костяной диск-штуковину.

– Из-за тебя, – мягко говорит она. – Он беспокоится, что тебе будет трудно, если он уйдет.

Слезы покалывают мои веки.

– Он не ошибается. – Его не было всего несколько часов и это тяжело. Я чувствую пустую пропасть там, где обычно находится мой смеющийся, забавный мужчина, и это причиняет боль.

– Я знаю. Это всегда тяжело, но это необходимо. – На ее лице нет осуждения. – Итак, он спросил меня, что он может сделать, чтобы отвлечь тебя от мыслей о нем. Что-нибудь, чтобы занять тебя. Я предложила поискать сокровища.

– Ты… что? – Я знала, что в последнее время изрядно пропустила, но чтобы Кэшол и Джорджи затеяли охоту за сокровищами здесь, в пещерах, а я этого не знала? Это своего рода безумие.

– Ну, на самом деле я предлагала много разных идей. Единственная идея, которая ему действительно понравилась, была охота за сокровищами.

Я поднимаю диск.

– Так это часть этого?

Она пожимает плечами.

– Я, честно говоря, не знаю. Я рассказала ему о концепции – о том, чтобы оставлять подсказки и стрелки, указывающие на сокровище, – и больше ничего об этом не слышала.

О, боже мой. Это ключ к разгадке? Нарисованная печально выглядящая закорючка должна быть стрелкой? Я снова изучаю объект. Вместо того, чтобы видеть грубо сделанный предмет с корявой надписью, я вижу его таким, каков он есть на самом деле – предмет, с любовью сделанный моей второй половинкой, вероятно, пока я спала. Он сделал это, не тратя много времени на работу, и закорючка, которая должна быть стрелкой, вероятно, выглядит так, потому что ша-кхаи не нуждаются в стрелках или символах, кроме как в качестве украшения.

Я принюхиваюсь. И тогда я начинаю плакать.

– Это самая сладкая вещь на свете.

– Я знаю, – говорит Джорджи. Она машет пальцем перед лицом Тали и улыбается, когда малышка тянется к нему. – Он заботливый, этот твой мужчина.

– Он самый лучший. – Я уже думаю о том, как я могу показать ему, что ценю его заботу. Я собираюсь приготовить его любимое блюдо к тому времени, когда он вернется домой, и смешать несколько его любимых чайных листьев. Может быть, я сделаю новый мешочек для его наконечников копий. Его любимый капюшон протерся насквозь, и я могу сшить ему новый, и… о, идей так много. Внезапно возникает ощущение, что у меня не хватает времени, чтобы сделать все.

– Ну? – спрашивает Джорджи, когда я погружаюсь в свои мысли.

– Ну… что? – Ребенок сильно брыкается, и я прикладываю руку к животу, на мгновение сбитая с толку.

Она смеется.

– Как насчет охоты за сокровищами?

– О! – Я смотрю вниз на диск, который крепко сжимаю в руке. Это вроде как приз сам по себе. Но Кэшол так много думал о том, чтобы сделать меня счастливой, и я хочу посмотреть, что он сделал. Я, наверное, буду рыдать как сумасшедшая над каждой новой вещью, но это нормально.

Забавно – зная, что он все это устроил, я чувствую себя менее одинокой. Как будто он здесь, рядом со мной, даже когда его нет. Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, и мне кажется, что это первая искренняя улыбка за весь день. Я представляю, как Кэшол склонился над этим уродливым диском, усердно работает над ним и предвкушает, как отправит меня в это маленькое мини-приключение, пока он занят настоящим.

– Думаю, мне лучше начать поиски. – Я поднимаю диск-на-ремешке. – Есть какие-нибудь идеи о том, к чему это должно меня привести?

– Девочка, вообще без понятия.

Я смотрю на Фарли, которая тихо сидит неподалеку.

– Мне нужно обыскать твои банки с краской?

Она хихикает.

– Он одолжил их, но уже отдал все обратно. – Она качает головой. – Никаких ожерелий.

– О, это ожерелье? – Я снова изучаю диск. Благослови господь сердце моей пары, но это довольно отвратительно. – Я думала, это что-то вроде блюдца для чайной чашки или что-то в этом роде.

Джорджи бросает на меня странный взгляд.

– С дыркой в центре?

– Что еще это может быть?

– Это вопрос дня. – Я снова изучаю его, когда Джоси подходит и плюхается рядом с нами с удрученным выражением на лице. – Вообще-то, это напоминает мне пончик.

– А мне напоминает большой нож для пиццы, – вмешивается Джоси, подпирая подбородок руками. – Зачем тебе нож для пиццы?

Нож для пиццы? Я прикасаюсь к краю, и он затуплен, но его легко можно сделать острым. Интересно.

– Моя пара оставила мне подсказку для поиска сокровищ, – говорю я ей. И поскольку она выглядит такой чертовски грустной, я спрашиваю: – Хочешь помочь мне найти следующую подсказку?

– Конечно.

***

Ша-кхаи – это народ, который не любит ничего тратить впустую. Рога, копыта, мех, высушенный мочевой пузырь – все, что можно добыть, может быть использовано. А поскольку используются даже кости, остается много места для хранения. На самом деле, там целая пещера, предназначенная для хранения предметов, и именно там мы с Джоси оказываемся – перебираем корзину за корзиной очищенные, сохраненные кости, которые только и ждут, чтобы из них вырезали что-нибудь полезное. Это немного жутковато, но после двух лет жизни с ша-кхаи? Я преодолела большую часть своей брезгливости.

Я набираю горсть чего-то похожего на ребрышки двисти, когда Джоси вздыхает.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Я скучаю по Хэйдену, – говорит она, отбрасывая позвонок в другую корзину. – Похоже, он только что вернулся, а теперь снова ушел.

Она не ошибается – Хэйден неделями отсутствовал в походе, чтобы вернуть новых человеческих женщин, и я чувствую укол вины. Кэшол был со мной все это время. Я… думаю, с моей стороны было эгоистично требовать, чтобы он остался здесь, когда всем остальным приходится жертвовать.

– Ты могла бы пойти с ним, – предлагаю я. – Лиз отправляется на охоту с Рахошем.

– Я предложила это, – мрачный тон Джоси говорит мне о том, как прошел этот разговор. – Он хочет, чтобы я оставалась в безопасности с ребенком в пути.

– Ммм. Что ж, это не самая худшая идея. Не то чтобы я думала, что ты навредишь себе. – Я провожу рукой по длинному гладкому ребру, раздумывая, не взять ли его с собой в пещеру. Мне нужен новый половник, и с небольшой резьбой это сойдет за него. – Но через несколько месяцев у тебя иссякнет энергия, и ты будешь рада, что ты здесь с остальными из нас. Кроме того, он, вероятно, сможет сделать больше, не отвлекаясь.

– Его легко отвлечь, – мечтательно говорит она.

Наш разговор, кажется, поворачивает не в то русло, поэтому я возобновляю свое копание в новой корзине. Теперь я ношу свой уродливый небольшой диск на шее, чтобы не потерять его, и с каждым мгновением он мне все больше нравится. Я часто прикасаюсь к нему, просто чтобы напомнить себе, что Кэшол думает обо мне. Это помогает.

– Так как же получилось, что Кэшол наконец решил отправиться на более длительную охоту? Я думала, у вас, ребята, было какое-то соглашение с Вэкталом или что-то в этом роде.

Разве она не знала, что сказал Хэйден? Или, может быть, это был просто слух. В любом случае, это не имеет значения.

– Это было в одно время. Но сейчас ему нужно было выйти. Охота будет напряженной, пока не наступит зима. Извини, не зима. Жестокий сезон. Неважно.

– Это то, что все продолжают говорить. – Она подтягивает ближайшую корзину поближе и засовывает ее между ног, затем копает поглубже. – Но тебе не нравится, что он ушел, не так ли? Мне ты можешь сказать.

– Это… тяжело.

– Почему?

Невинный вопрос Джоси меня не удивляет. Она любит поговорить. На самом деле, это одна из причин, почему мне так нравится ее компания – она может говорить бесконечно, если ей зададут тему, и приятно слышать, как кто-то другой заполняет пустое пространство. Если станет слишком тихо, я начну скучать по Кэшолу еще больше.

– Полагаю, по той же причине, по которой Хэйден заставляет тебя оставаться в пещере вместо того, чтобы идти с ним на охоту. – Моя корзина оказывается большой, поэтому я отряхиваю руки и откладываю ее в сторону. – Я волнуюсь.

– Что вдруг с ним что-то случиться? Хэйден говорит, что Кэшол хорош в охоте. Хороший следопыт. У него нет шестого чувства, как у Рокана, но он действительно хорошо читает следы. Но я вроде как считаю Хэйдена одним из лучших охотников, так что я могу быть предвзятой. Легко быть предвзятой, когда ты в паре с таким замечательным парнем.

Мои губы дергаются, когда Джоси снова мечтательно вздыхает. Трудно поверить, что она проклинала имя Хэйдена всего несколько месяцев назад. Однако резонанс меняет все. Раньше Кэшол был просто вроде как… где-то рядом. В общем пейзаже. Хороший парень в море хороших парней, которые хотели найти пару. Он никогда не прикасался ко мне, никогда не заговаривал, но если мне нужна была помощь в чем-то, он всегда был одним из первых, кто вызывался добровольно. Просто он такой, какой есть. Он дружелюбный, щедрый и такой умный.

Отлично, теперь я скучаю по нему. Я игнорирую пронзающую меня боль одиночества и подтягиваю еще одну корзину как можно ближе к своему выпирающему животу. Малыш сегодня необычайно активен, постоянно колотится и двигается. Я слегка похлопываю себя по животу, а затем лезу в корзину.

– Я просто волнуюсь, понимаешь? Я беспокоюсь, что… ну, это похоже на то, как мы сюда попали. Все было прекрасно и нормально, а потом я проснулась, и мой мир изменился. Меня похитили инопланетяне, а все, что мне было знакомо, отняли у меня. – Я тяжело сглатываю. – Я… думаю, я беспокоюсь о том, что это повторится. О том, что все стало слишком комфортным, слишком счастливым, а потом все снова может полететь к чертям.

Потому что сейчас? Я счастливее, чем когда-либо была. У меня самая замечательная пара, и на подходе ребенок, и большую часть дней я так счастлива, что даже не возражаю, что на Ледяной планете нет шоколада, туалетной бумаги или шампуня. Я могу обойтись без них, пока у меня есть Кэшол и мой ребенок.

Если я их потеряю…

Я трясу головой, чтобы прогнать мрачные мысли.

– Есть какие-нибудь успехи с подходящими дисками?

– Но, амиго (прим. исп. Нет, подруга).

– Продолжай искать. В углу есть еще несколько корзин.

– Я займусь этим, – говорит она и встает на ноги. – Что касается беспокойства? Забавно, но я больше не волнуюсь.

Я лениво роюсь в своей корзинке.

– Нет?

– Нет. Я полагаю, что меня похитили инопланетяне и забросили на другой конец Галактики, чтобы найти единственного парня, который идеально подходит для меня, так что это просто генеральный план в действии. – Она начинает напевать легкую мелодию, а затем делает паузу. – Мы должны верить, что худшее позади, понимаешь? Все грозовые тучи остались позади, а впереди нет ничего, кроме голубого неба.

Я улыбаюсь, слыша, как она это говорит. Может быть, она права. Может быть, с этого момента не будет ничего, кроме хорошего. Кроме… Я не указываю на то, что небо здесь редко бывает голубым и чаще всего покрыто серым зимним туманом.

Пусть у нее будет достаточно оптимизма для нас обеих.

Часть 4

КЭШОЛ

Стадо двисти, мирно пасущееся в долине, совершенно не подозревает о моем присутствии. Я с подветренной стороны от них, а Хэйден рядом, на выступе. В этот день у него тяжелая задача – натереть кожу навозом, чтобы скрыть свой запах, и они еще не заметили его. Тогда настанет моя очередь за следующим стадом.

Изначально мы планировали отправиться на охоту разными путями, но Хэйден не хочет расставаться со своей новой парой. Я тоже не хочу быть вдали от Ме-ган, и поэтому мы разрабатываем план нападения на стадо и принесем много мяса двисти, не тратя на это несколько дней.

Итак, мы потратили несколько дней на рытье ям. Много, много ям. Длинные ямы. Глубокие ямы с наконечниками копий, прикрепленными к кольям. Снег идет бесконечно, и мы тратим полдня на то, чтобы заново откапывать наши траншеи. Погода плохая и становится только хуже, и если это не сработает, мы проведем еще больше дней в поле.

Это рискованно, но мы готовы попробовать.

Зов косы-клюва прорезает воздух, и я смотрю на Хэйдена. Он снова издает странный, режущий звук, прижимая руку ко рту. Я киваю и отвечаю тем же. Пришло время.

Двисти пасутся дальше, не подозревая о нашем присутствии.

Затем Хэйден издает леденящий кровь вопль, спрыгивая со своего насеста. Он размахивает копьем и с криком бросается к испуганному стаду. Они паникуют и бросаются в противоположном направлении, ко мне.

Я тоже прыгаю, реву и гонюсь за ними, когда они снова меняют направление. Теперь стаду некуда идти, кроме как к нашим ямам-ловушкам. Они устремляются к ямам, невидимые на фоне снежных заносов, и один из них ревет, падая в яму. За ним опускается еще один, и раздается хруст кости. Еще три двисти блеют и широко огибают остальных, но еще несколько из стада попадают в капканы, и мы с Хэйденом бежим к ним, довольные.

– Сколько мы получили? – спрашиваю я, когда мы встречаемся с копьями в руках. Дневная работа только начинается – нам нужно будет убить всех попавших в ловушку двисти, которые не свернули себе шеи. Нам нужно будет вытащить туши из ямы, перерезать горло, чтобы пустить им кровь, а затем перевязать их. Наши сани ждут у ближайшей скалы, и оттуда мы переправим нашу добычу в тайник.

Затем мы очистимся и сделаем это снова.

Хэйден хмыкает, глядя вперед.

– Шесть, может быть, семь. Недостаточно.

– У нас еще есть время, – говорю я ему. – И больше стад.

Тем не менее, я доволен. Это большое количество мяса, хотя племени нужно еще.

– И нужно вырыть еще больше ям, – говорит он, а затем протягивает руку и прижимает свою покрытую навозом руку к моей. – В следующий раз ты будешь с подветренной стороны.

Я убегаю от него, посмеиваясь.

– Ладно. Моя Ме-ган не здесь и не нюхает мою вонь. Я могу быть таким грязным, каким захочу, в течение следующих нескольких дней.

Хэйден молчит. Однако в этом нет ничего необычного, и мы оба принялись за работу. Через короткое время двисти убиты и вытащены из ямы, и мы начинаем разделывать семь туш. Одна из них хилая и не даст много еды, но остальные жирные и полезные. Я думаю о своей паре. Нашла ли она маленькие подарки, которые я так старательно прятал для нее? Люди придают большое значение подаркам, и поэтому я попытался подумать о том, что могло бы ей понравиться…

– На что это похоже?

А? Я поднимаю взгляд от живота двисти, в котором сейчас нахожусь по локоть, вынимая потроха.

– Что на что похоже?

Хэйден не смотрит на меня. Он так же занят, но мне интересно, о чем он спрашивает.

– Твоя пара, – говорит он после долгой паузы. – Комплект. Изменилось ли что-нибудь теперь, когда у нее вырос живот?

Ах. Он любопытен. Недавно вступивший в брак, я не сомневаюсь, что он беспокоится, что отношения с Джо-си изменятся, и ему не понравятся результаты.

– Мы не так часто спариваемся, – говорю я ему.

– Нет? – Он поднимает глаза, сдвинув брови.

– Только три раза в день, – говорю я торжественно. – Может быть, дважды, если мой член устанет.

Что-то шлепается мне на руку. Это кишечник. Заполненный. Отвратительно. Я поднимаю глаза и вижу, что Хэйден рычит на меня.

Я разразился смехом.

– Ты слишком серьезен, мой друг.

– А ты слишком много шутишь. – Он бросает на меня еще один полный отвращения взгляд и возвращается к разделке своей добычи. – Я просто… сейчас все хорошо. Я не хочу, чтобы это менялось.

– Это поменяется, – осторожно говорю я ему, на этот раз будучи серьезным. – Все всегда меняется. Это неизбежно. Некоторая интенсивность резонанса теряется, но она заменяется новыми вещами. Лучшими вещами. – Я откидываюсь назад, вытирая руки от крови, и делаю короткую паузу. Мысли о Ме-ган заполняют мой разум, и я улыбаюсь про себя. – Я люблю слышать смех моей пары. Я люблю заботиться о ней. Я не возражаю, когда она устает, потому что тогда я притягиваю ее к себе и держу всю ночь. Я живу, чтобы доставить ей удовольствие, и когда ты почувствуешь, как твой сын пинает ее в живот… – Я развожу руками, не в силах описать радость от этого. – Все в мире идеально.

Его челюсть сжимается, и через мгновение он отрывисто кивает.

– Джо-си хочет много комплектов. Я… я просто хочу ее. Разве это неправильно, что я не забочусь о комплектах?

– Ты справишься, – заверяю я его. – Когда ты почувствуешь, как он движется у нее в животе, ты познаешь радость.

Он хмыкает.

– Я уже знаю радость.

– Больше радости, – поправляю я. – Ты не будешь испытывать ревности к комплекту, если это тебя беспокоит. В сердце твоей второй половинки найдется место для обоих. Знай это. – Я снова беру свой клинок и смотрю на небо. С каждой минутой становится все темнее, и я чувствую, как воздух становится холоднее. – Но в данный момент нам следует беспокоиться о ее голодном животе.

Хэйден поднимает глаза и кивает.

– Мы должны работать быстрее.

***

У нас есть последняя разделанная, освежеванная туша, закопанная в тайнике за несколько мгновений до того, как погода изменится к худшему. В какой-то момент идет сильный снег. В следующий момент ветер делает мои волосы ледяными, мокрые хлысты обдирают кожу, и я больше не вижу свою руку перед лицом.

– В пещеру, – кричит Хэйден. Я едва слышу его за ревом ветра. Я запускаю руку в его рюкзак, чтобы удержать его – для его безопасности, а также для моей собственной – и направляюсь в сторону пещеры охотника. Недалеко есть одна, но ее, возможно, будет невозможно найти во время шторма.

Ветер становится пронизывающе холодным, и я закутываюсь в меховую накидку на плечах и шее. Я представляю Ме-ган в пещере, ее хрупкое человеческое тело розовато-голубое от озноба. Меня нет рядом, чтобы укутать ее в более плотные меха или напоить горячим чаем, когда ей холодно и она слишком рассеянна, чтобы позаботиться о себе. Я чувствую укол беспокойства; кто-нибудь наверняка подумает о моей паре и позаботится о ней, если холод станет слишком сильным. Костры должны быть зажжены, а люди защищены, особенно милый человечек, который носит моего сына.

Я погружен в мысли и беспокойство за свою пару, слепо следуя за Хэйденом вперед по колено в снегу, когда ветер внезапно стихает. Я поднимаю глаза, откидывая густой мех с замерзшей гривы, и понимаю, что мы в пещере охотника. Я был так отвлечен, что ничего не понял.

Хэйден сбрасывает мою руку и направляется к задней части темной пещеры.

– Разожги огонь. Я посмотрю, какие у нас есть припасы.

Мои пальцы находят замерзший ремешок на моей шее. Зажигательная штука Ме-ган там. Я могу развести огонь и без этого, но я хочу использовать его, чтобы быть ближе к ней. Я снимаю с шеи ожерелье Ме-ган и нахожу в рюкзаке свой набор для розжига огня. Через несколько мгновений я развожу костер и подкидываю в него сушеный навоз и пух, чтобы сделать его сильнее.

Хэйден появляется из глубины пещеры с костяной пластиной. Он бормочет что-то о темноте и, зачерпнув уголек с тарелки, осторожно дует на него, чтобы он разгорелся погорячее. Затем он исчезает обратно в углублении пещеры. Я разжигаю огонь, а затем устанавливаю треногу, чтобы растопить немного снега для питья. Ветер пронизывает пещеру, и я нахожу укрытие, которое можно использовать, чтобы блокировать самый сильный снегопад. Закуток обвалился с одной стороны, кожа потерта, и я трачу несколько мгновений на то, чтобы снова натянуть ее на тяжелый костяной каркас, прежде чем прижать ее ко входу в пещеру. Она натягивается, а затем бьется, как барабан против ветра, хлопая на месте. Я игнорирую шум и возвращаюсь к огню.

Этот шторм, скорее всего, продлится до утра. После этого мы сможем выйти и продолжить охоту, при условии, что облака рассеются. Я вспоминаю предупреждения Рокана о шторме и снова беспокоюсь о своей паре.

Хэйден возвращается к передней части пещеры мгновение спустя, его уголь исчез. Вместо него у него есть связка припасов – вяленые шкуры, связка сушеных дров и мешочек с кахом, гранулированной мясной смесью, которой питается большинство охотников, когда они находятся вдали от пещеры. Он вываливает все это рядом с огнем и бросает на меня кислый взгляд.

– Похоже, мы проведем ночь вместе.

Я не возражаю против компании. Это помогает мне отвлечься от мыслей о моей паре.

– Держи свои холодные ноги на своей стороне шкуры сегодня ночью.

Он бросает на меня уничтожающий взгляд.

– Единственный человек, в меха которого я хочу заползти, – это Джо-си. Оставайся на своей стороне пещеры.

Я хихикаю. Его слишком легко поддразнить.

– Будем надеяться, что твоя Джо-си и моя Ме-ган в безопасности и в тепле пещеры.

– Если это не так, я сверну шею каждому охотнику, который был там и не позаботился о них. – Он хмуро смотрит на огонь. – И несколько женских шей тоже.

Я медленно киваю. Я знаю, что племя позаботится о наших парах. Конечно, они это сделают. Самок лелеют и защищают, а наши еще и с комплектами; пара Хэйдена недавно обрела резонанс. Их будут баловать и заботиться. Моя голова знает это, но мое сердце все еще беспокоится.

Хэйден достает свой костяной нож и использует его, чтобы помешивать угли.

– Я несу за это ответственность.

– За костер?

Он прищуривается, глядя на меня.

– За то, что ты здесь, а не рядом с Ме-ган. Я кое-что сказал Вэкталу. – Мне следовало промолчать. Он садится на корточки, уставившись на пламя. – Я просто беспокоюсь, что еды не хватит, чтобы накормить всех, когда наступит жестокий сезон. Если уже так холодно…

Он позволяет своим словам затихнуть, и мое воображение представляет остальное. Я представляю себе высокие снежные кучи, вход в Пещеру племени, почти погребенный под самим снегом. Погода будет очень холодной, а люди не справляются с холодом так хорошо, как ша-кхаи. Им понадобятся теплые шкуры и огонь. Моей Ме-ган понадобится дополнительное питание, чтобы она могла производить молоко для нашего сына.

Мой сын. Он прибудет очень скоро.

– Ты поступил мудро, сказав что-то, – говорю я Хэйдену. – Я не держу зла. Охота – это часть нашей жизни. Моя Ме-ган должна понять, что я не могу быть рядом с ней до конца своих дней… – мои губы кривятся в неохотной улыбке. – И я должен понять, что не могу зависать над ней.

Хэйден издает звук согласия. Он снова тычет в огонь, затем откидывается на спину, его хвост дергается немного легче.

– Скоро родится твой комплект.

– В течение следующей луны, – соглашаюсь я.

– Рокан говорит, что этот шторм может длиться несколько дней.

Я киваю. Рокан предупреждал меня о том же самом перед тем, как мы ушли.

– Однако на мясо нужно охотиться. У нас нет выбора.

– Нет, – категорично говорит Хэйден. Его взгляд фокусируется на мне. – Что ты будешь делать, если пропустишь рождение своего сына?

– Я не пропущу, – говорю я ему, и мой голос тверд от решимости.

– Почему ты так уверен? – Он указывает на хлопающую, стучащую кожаную ширму, перегораживающую вход. – Это не прекратится в ближайшее время.

Он не ошибается. Я подозреваю, что шторм будет продолжаться много дней, а затем мы должны выйти, чтобы бороться с непогодой и охотиться еще больше. Но меня это не беспокоит; скорее, я преисполнен решимости.

Пусть горы обрушат на нас весь свой снег. Пусть двисти бежит к дальним концам долин. Это не имеет значения.

Я буду охотиться, чтобы накормить свою пару. И я буду дома, чтобы увидеть, как мой сын родится у меня на руках. Я знаю, что все это правда.

– Я уверен, – говорю я Хэйдену. – Он не родится до того, как я вернусь домой.

Он фыркает.

– Одно из чувств Рокана?

Я качаю головой. Простая уверенность.

– Есть вещи, которые, я просто знаю, являются правдой. Я знаю, что будет снег. Я знаю, что два солнца взойдут на небе и уступят место двум лунам. Я знаю, что моя Ме-ган любит меня. И я знаю, что вернусь домой, чтобы привести своего сына в этот мир.

Он закатывает глаза и достает камень, чтобы заточить свой костяной клинок.

– Тогда тебе лучше надеяться, что охота после шторма будет отличной.

Часть 5

МЕГАН

Последние три недели снег шел каждый чертов день. Не пыль. Не посыпка. Не даже легкий снежок. Нет. С тех пор, как Кэшол покинул пещеру, здесь была настоящая снежная буря.

Конечно, я беспокоюсь о нем. Я всего лишь человек. Но в пещере было так оживленно, что я не была поглощена своим одиночеством. В моих мыслях на первом месте моя пара, но гложущая боль от его отсутствия терпима. Я знаю, что он вернется, и знаю, что родится ребенок. Теперь мы близки, я это чувствую. За последние несколько дней мой живот заметно опустился, и мне приходится мочиться каждые пять минут. Это раздражает, но я также взволнована, потому что это означает, что ребенок уже в пути.

А это значит, что Кэшол скоро будет дома.

А пока я довольствуюсь тем, что сижу у костра лицом ко входу в большую пещеру, чтобы видеть, когда кто-нибудь вернется, и плету гамак. Мои инстинкты гнездования дают о себе знать, а это значит, что я хочу сделать миллион проектов, чтобы сделать нашу пещеру уютнее, и я привлекаю других к помощи.

– Что ты делаешь? – спрашивает Стейси. – Похоже, у тебя тут работает целая сборочная команда.

Я поднимаю взгляд от плетения макраме, над которым работаю. Кольцо у меня на пальце ноги – не то чтобы я действительно могла видеть свой палец – и я быстро заплетаю кожаные полоски. Рядом со мной также Джоси, Клэр и Лиз, которые делают то же самое.

– Я делаю гамак.

– Что? Почему? – Она бросает на меня озадаченный взгляд и садится с нами, поправляя свой нагрудный слинг, в котором она держит малыша Пейси.