Текст книги "Оковы страсти"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Нет… – Отчаянный шепот Алексы утонул в его поцелуях, которые были легкими и нежными, как будто крылья бабочки прикасались к ее трепещущим губам. Он целовал изгиб ее верхней губы и припухлость нижней, нежно прикасался к уголкам ее рта. Продолжая целовать ее, он ласково шептал:
– …и чтобы убедиться в том, что я… все еще хочу тебя… так же, как и в первую ночь… и второе… что я нашел тебя такой же желанной… и… ты лучше перестань так соблазнительно извиваться подо мной, а то сама будешь нести ответственность за все последствия.
– Пожалуйста, вы не должны! Вы… Не заставляйте меня… Я не хочу…
Почему он продолжает целовать ее? И не только губы, но и нос, подбородок, щеки и то место, где у нее появляется ямочка, когда она улыбается. И вот он снова целует ее в губы, заглушая последние отчаянные протесты, на этот раз уже не нежным, а требовательным поцелуем.
Все кончено! Эта мысль промелькнула в глубине ее сознания. «Но в конце концов уже поздно что-либо делать сейчас, и я ничем не могу себе помочь, – подумала Алекса. – Он сказал „я хочу“. Что он имел в виду? Что это за странное, беспомощное чувство…» Алекса заметила, что он давно уже отпустил ее запястья, только тогда, когда подняла руки, чтобы обнять его за шею. Сейчас ничего не имело значения, важно только это теплое, напряженное чувство, от которого учащается дыхание и сильнее бьется сердце; чувство, которое усиливается от каждого его прикосновения.
– Господи, дикая морская колдунья, как я хочу тебя! – Его нетерпеливым рукам удалось обнажить ее грудь, и его слова прозвучали почти как клятва, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее соски. Он продолжал свое занятие до тех пор, пока Алексе не показалось, что она не сможет больше вынести этого, но также не вынесет, если он прекратит целовать ее.
– Удалось ли мне сделать так, чтобы ты тоже захотела меня, маленькая колдунья?
Алекса с трудом поняла, что он сказал; она лишь чувствовала, как его пальцы нежно гладят ее ногу, все выше поднимая ей платье, а затем, не спеша, стали ласкать ее бедра, от коленей и все выше и выше… Ей следовало бы остановить его, но ей совсем не хотелось этого делать.
– Я хочу, чтобы ты захотела меня так же сильно, так же мучительно и безрассудно, как хочу тебя я! Ты понимаешь, о чем я говорю? Можешь ты понять это?
Николас стал вновь целовать ее в губы, заметив, что ее тело стало трепетать и извиваться, а она со стоном сильно сжала его спину. Ей хотелось закричать, хотелось, чтобы это длилось бесконечно, она хотела, чтобы он именно так продолжал ласкать ее… Хотела! Он продолжал целовать ее, и когда его язык стал ласкать ее рот, она вдруг почувствовала, что его палец нежно и очень медленно стал проникать в нее.
Забыв обо всем, кроме этого чудесного ощущения и внезапного жара, разлившегося по всему телу, Алекса не сделала ни малейшей попытки сопротивляться, появившийся было дискомфорт быстро исчез, а ее бедра почти требовательно прижались к его руке. Голова ее откинулась назад, а все тело напряглось и, казалось, дрожало внутренней дрожью, которая с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Она тяжело дышала, и бессвязные звуки застревали у нее в горле.
«Какое она противоречивое создание, – думал Николас, целуя ее в шею и губами чувствуя напряженный пульс. – То она вся огонь и ярость, а то страстная и нежная». Сейчас она прижималась к нему с неистовством распутницы, почти так же яростно, как совсем недавно она кусала и царапала его; ее ноги раздвинулись, и он почувствовал, что она, как цветок, раскрывается для него. Наконец она готова принять его, и, Господи, как же он хочет ее! Он чувствовал себя так, будто хотел сжечь себя в ней, чувствуя жар, исходивший от нее… Черт побери эти бриджи! Он страшно хотел ее, хотел прямо сейчас. Внутри она была такая мягкая и упругая, как будто все еще была… О нет, черт побери, нет, он не хотел поверить в это, но его пальцы наткнулись на неожиданный барьер, который делал невозможным дальнейшее удовольствие. Если, конечно, он окончательно не потеряет контроль и не лишит ее девственности… Господи, а почему бы и нет? В ней много страсти, и она уже готова принять мужчину, и если он не сделает этого сегодня ночью, значит, это сделает кто-то другой в ближайшее же время. Почему бы не взять ее сейчас, не раздумывая, когда они оба так хотят друг друга?
Глава 13
Еще долго после того, как все закончилось, Алекса продолжала лежать с закрытыми глазами, ощущая во всем теле необычную приятную усталость. Она ощущала себя легким парящим перышком… Зачем она так сопротивлялась, почему не давала воли своим чувствам, которые доставили ей столько удовольствия? Чувствам, которые она не могла описать даже самой себе, вернее, даже не чувствам, а мириадам ощущений, которые в один миг нахлынули на нее, пока… Во всяком случае, теперь она знала, что значит хотеть и что значит заниматься любовью. Удивительно прекрасно и в то же самое время жутко чувствовать, как ты распадаешься на миллионы сладостных лучиков, а потом собираешься вновь. Интересно, она теперь падшая женщина? Не важно. На губах Алексы заиграла счастливая улыбка, и она засмеялась от переполнявшей ее радости и легкости.
– Ну, теперь-то что с тобой?
Не понимая, почему его голос звучит так резко, Алекса открыла глаза и лениво повернулась на бок. Он лежал на спине, подложив руки под голову, и недовольно хмурился.
– Что случилось? – прошептала она. Голос ее звучал нежно и кокетливо, когда она ласково провела пальцем по его голой груди, ощущая упругость и силу его тела. Но вместо ответа он грубо оттолкнул ее руку. Пораженная этим, Алекса вопросительно посмотрела на него:
– Неужели это прикосновение было дерзостью с моей стороны? Я только хотела…
– Черт побери! Алекса! – Он говорил резко и грубо. Опершись на локоть и повернувшись лицом к ней, он продолжал почти со злостью: – Тебе следовало бы уже знать, что существует предел терпению и самоконтролю. А мое терпение, смею тебя уверить, подверглось большому испытанию и почти готово было лопнуть! Ты понимаешь меня?
– Но… я не хотела… Николас! Я не хотела, чтобы ты снова рассердился на меня! Я только хотела показать тебе, как я счастлива сейчас. Пожалуйста, не сердись! А если ты объяснишь мне, что я сделала неправильно, я постараюсь больше не повторять своих ошибок…
– Ты можешь помолчать и выслушать меня?
Ярость, звучавшая в его голосе, заставила Алексу замолчать. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. А Николас, тяжело вздохнув, принудил себя говорить более спокойно:
– Извини! Это не твоя вина, что у меня сейчас такое мерзкое настроение. Оно абсолютно не имеет никакого отношения к тому, что ты делала, хотя ты и была своего рода причиной… Нет, пожалуйста, не надо ничего говорить, я уже вижу, как слова готовы сорваться с твоих прелестных губ, quericla mia, сначала выслушай меня. Ночи иногда бывают такими короткими, а мне еще нужно успеть на корабль, чтобы мы могли отплыть во время прилива. И хотя я не привык говорить речи и деликатные слова, я по какой-то необъяснимой причине чувствую, что должен предупредить тебя о… – Он мрачно выругался про себя. – По-моему, я сейчас говорю, как твой дядюшка или миссис Лэнгфорд! Но поскольку я уже начал…
Все ее счастье оказалось таким же эфемерным и призрачным, как горный туман, который появляется всего на несколько минут и исчезает при первых же лучах солнца, ничего не оставляя после себя; так и сейчас в душе Алексы осталось лишь слабое чувство утраты. Бесцветным голосом Алекса произнесла:
– Пожалуйста, продолжайте. И не бойтесь быть полностью откровенным со мной, если это необходимо.
– Я хотел только сказать, что все мужчины разные. И лишь немногие из них будут колебаться, прежде чем взять то, что, как им кажется, им предлагают. Черт побери, существует разница между невинностью и наивностью, и тебе нужно понять ее как можно скорее. Джентльмены, как правило, не ожидают, что женщина, с готовностью согласившаяся на тайное свидание в уединенном месте, окажется девственницей.
Николасу страшно захотелось, чтобы золотой диск луны, под которым они в первый раз встретились, исчез сейчас, чтобы он не мог видеть этого беззащитного выражения на ее лице. Она смотрела так, будто он дал ей пощечину. Он бы отдал все, чтобы быть сейчас где угодно, только не здесь, и не читать мораль.
– Если ты хочешь выйти замуж и занять определенное положение в обществе, моя любознательная девственница, я советую тебе строго придерживаться всех правил, принятых в обществе, в котором тебе приходится жить. К несчастью, оказывается, что все эти правила легко обойти и нарушить, если рядом появляется мужчина. Видишь ли, акт взаимной страсти лишь поднимает репутацию мужчины, когда он хвастается своими победами перед друзьями, но, к сожалению, женщина в таком случае теряет все. Ты понимаешь, что я хочу объяснить тебе?
– Я… думаю, вам действительно удалось… высказаться предельно ясно. – Алекса облизнула губы, которые вдруг стали сухими и холодными. – Но вы…
Легко выпрямившись, Николас повернулся к ней спиной, казалось, не обращая ни малейшего внимания на ее слова; он снова попытался стащить с ноги ботинок, а когда ему это удалось, он со злостью отбросил его в сторону. Вот так же он отбросил и Алексу после того, как сделал все, что хотел. А теперь в любую секунду он может встать, отряхнуть песок, развернуться и уйти от нее, потому что она больше не существует для него. Оставит ее. Она никогда его больше не увидит. Она должна быть рада, рада!
– Но вы говорили… вы как-то сказали мне, что быть самой собой гораздо важнее, чем подчиняться правилам окружающих.
Почему она продолжает настаивать, хотя он уже поднялся на ноги? С явной неохотой он взглянул на нее, его глаза ничего не выражали и казались в слабом лунном свете такими же темными, как и у нее.
– Запомни еще один урок. Мужчины обещают доверчивым женщинам все, что угодно, чтобы добиться от них того, чего они хотят. Но в такие моменты их слова и обещания ничего не значат. Я советую тебе, моя сладкая Алекса, в будущем быть осторожнее, чтобы не попасться в расставленные сети и сохранить девственность до первой брачной ночи. Мужчины, непонятно почему, очень настаивают на том, чтобы их невесты были девственницами!
После этой невозмутимой тирады Николас закатал свои мокрые брюки до колен и теперь напоминал испанского пирата. Он выпрямился и, не проронив больше ни слова, пошел вдоль берега.
Вновь обретя дар речи, Алекса, поднявшись, с отчаянием закричала ему вслед, удивляясь, почему ноги не держат ее:
– Подождите! Черт вас побери!
Во всяком случае, он остановился. Алекса заметила, как напряглись его плечи, прежде чем он повернулся к ней. Это заставило Алексу говорить быстро, не подбирая слов:
– Почему вы говорите о… о сохранении моей девственности? Я думала… Я думала, что после того, как вы… что мне нечего больше сохранять. Как можно…
Он мрачно смотрел, как она запинается, и слушал, как дрожит ее голос, а затем язвительно сказал:
– Моя дорогая, соблазнительная морская нимфа! Если бы я не обнаружил, что ты все еще девственница, я бы пошел значительно дальше, поверь мне! Но я уже давно пообещал себе, что никогда больше не буду иметь дело с девственницами. Нет, заверяю тебя, что ты все еще девственна и незапятнанна. Все, что я сделал, моя дорогая невинность, это постарался дать выход твоему возбуждению, виновником которого был я сам. А сейчас, ты уж прости меня, я пойду, чтобы найти какое-то утешение и своим чувствам, прежде чем мне придется вернуться на корабль. Сеньорита, оставляю вас с вашими молитвами! Адью!
Слушая его, Алекса почувствовала невероятную слабость в ногах и была вынуждена опуститься на колени; и когда он наконец, с сарказмом поклонившись, ушел, все вокруг вдруг замерло; казалось, само время остановилось и стало неподвижным, как печальный осколок луны, висевший над горизонтом. И только в ее голове эхом отдавались его резкие слова; но вдруг до ее слуха донеслись слабое фырканье лошади и удаляющийся цокот копыт. Конечно же, он приехал на лошади и, встав на нее, перелез через стену. Но какое это теперь для нее имеет значение? Медленно, с усилием Алекса повернула голову и огляделась вокруг. Теперь со всей ясностью она осознала, в каком печальном положении находится.
Звезды, которые еще совсем недавно так ярко светили, исчезли во мраке, а начавшийся прилив все больше и больше наступал на берег. Его корабль выйдет из порта Коломбо, когда прилив достигнет своего апогея. В котором часу это будет? Она не имела ни малейшего понятия, насколько поздно или, хуже того, насколько рано сейчас было, но Алекса знала, что, если она хочет без осложнений добраться до своей комнаты, ей следует поторопиться.
Решительно сжав зубы, Алекса встала и тщательно отряхнула песок со своего мокрого, измятого платья. Как отвратительно, должно быть, она выглядит! В конце концов, он опустил ей юбки и… но она не хотела сейчас думать об этом, ей только следует запомнить данный ей урок, вернее, даже несколько уроков. Приподняв спереди платье, чтобы оно не мешало бежать, Алекса двинулась домой, думая лишь о том, как найти обратную дорогу и что сказать, если она кого-нибудь встретит по пути. В конце концов, никто не знает, что она с кем-то встречалась и, что на самом деле произошло. Она вполне может сказать, что ее ссора с миссис Лэнгфорд и незаслуженные обвинения так расстроили ее, что она решила утопиться.
Она с болью подумала о том, что чуть раньше тоже хотела использовать эту историю, но совсем иначе. Но в данном случае это вполне может сработать. Миссис Лэнгфорд наверняка понравится драматический эффект ее лекции! Кроме того, это заставит ее в будущем думать, прежде чем начинать свои проповеди. Да, раз уж ей не удается придумать ничего лучше, то вполне подойдет и эта история. Значит, она пыталась утопиться, но был отлив, вода была неглубокой, слишком соленой и холодной, и в конце концов ей не хватило мужества покончить с собой.
Пока голова Алексы была занята этими размышлениями, ноги ее инстинктивно нашли самую короткую дорогу к дому. Она бежала легко и абсолютно бесшумно, не тревожа спящих птиц и ночных обитателей. Чтобы восстановить дыхание, Алекса пошла помедленнее, теперь она уже была недалеко от дома, и, слава Богу, вокруг не было видно горящих факелов и не слышно взволнованных голосов. Значит, никто не ищет ее. Может быть, ей даже не придется придумывать какие-либо оправдания. Еще несколько ярдов, и она увидит дом, тогда все будет зависеть…
Алекса снова побежала, но, несмотря на свои оптимистические мысли, ее нервы, и так уже вконец измотанные, были напряжены до предела. Уже совсем недалеко от дома тропинка круто поворачивала в сторону, и Алекса, выбежав из-за поворота, внезапно наткнулась на темную тень, появившуюся неизвестно откуда. От неожиданности она чуть не упала в обморок и не смогла сдержать испуганный возглас, прежде чем узнала напряженный шепот дяди Джона и почувствовала, как он предостерегающе схватил ее за руку.
– Тише, Алекса! Прости, что я так напугал тебя, но у меня не было другого выхода. Мне нужно было остановить тебя, прежде чем ты доберешься до дому, дорогая.
– О-о! – На этот раз это был тихий, виноватый возглас.
Все из-за этой чертовой Лэнгфорд, которая всюду сует свой нос, и из-за ее трепетной дочки. Не выношу жеманных и хныкающих девиц! Но дело вот в чем. Шарлотта сказала своей матери, что не может заснуть, не извинившись перед тобой. Она тихонько заглянула к тебе в комнату, чтобы посмотреть, не спишь ли ты, и… Я думаю, ты сама можешь догадаться о том, что было дальше, дорогая.
Со слов сэра Джона Алекса поняла, что миссис Лэнгфорд решила бодрствовать до прихода девушки. Она села в комнате Алексы, чтобы «поймать с поличным дерзкую девчонку, когда та вернется домой». Эти слова миссис Лэнгфорд услышал Велу, который мог дословно повторять целые предложения, даже если не совсем понимал смысл отдельных слов. Именно Велу нашел сэра Джона в саду и рассказал ему обо всем. Сэр Джон велел своему дворецкому, если его будут спрашивать, отвечать, что не может найти своего хозяина, который очень любит продолжительные ночные прогулки. Но миссис Лэнгфорд стала требовать, чтобы Велу нашел сэра Джона немедленно, не желая слышать, что пожилой человек может гулять до двух часов ночи, вместо того чтобы спать в мягкой постели.
– Это все я виновата, – с раскаянием в голосе прошептала Алекса. – Дядя Джон! Мне жаль, что все так получилось, и простите меня, что я доставила вам столько беспокойства.
Сэр Джон, прочистив горло, резко сказал:
– После твоей ссоры с миссис Лэнгфорд меня ничуть не удивило, когда Велу сказал, что ты убежала куда-то. Я не мог винить тебя за то, что ты пошла подышать прохладным, свежим воздухом. Хорошо зная тебя, я мог догадаться, куда ты пойдешь. Я решил, что, возможно, тебе захочется поделиться с кем-то, поговорить. И я решил найти тебя и снять груз с твоей души. По чистой случайности я сначала решил пойти на берег. И… Я не думаю, что имею право вмешиваться. Совать нос в чужие дела…
От неожиданности у Алексы перехватило дыхание, она не могла произнести ни слова, лишь спустя какое-то время она прошептала:
– Вы… тогда вы, значит… вы видели? Все?
– Не то чтобы я наблюдал или подглядывал, дорогая… Я хочу сказать, что был там довольно долго, чтобы убедиться, что ты не… что тебя не насилуют, черт побери!
Алексу бросало то в жар, то в холод. Он все видел! Видел, что она сама хотела этого. Видел, как она лежала на песке с задранными юбками и обнаженной грудью, содрогаясь от бесстыдного экстаза и забыв обо всем на свете, даже о последствиях! Любой, кто проходил случайно мимо, какой-нибудь любопытный рыбак, например, тоже мог видеть это. Поскольку тогда она не принадлежала больше самой себе, это была уже не она, начисто забыв обо всем и потеряв счет времени; она даже не знает, сколько это длилось, несколько секунд или несколько минут, а может, и несколько часов. Он мог делать с ней все, что хотел, он мог даже увезти ее куда угодно, если бы захотел…
«Не думать об этом, все позади. Не надо думать об этом!» – убеждала себя Алекса.
– Я… Как вы должны презирать меня сейчас! Я понимаю, что уже достаточно взрослая и не могу, как ребенок, сказать «я не подумала», мне нет оправдания! Тетя Хэриет была права. Я поступаю слишком опрометчиво… Наверное, мне следует утопиться! Именно это я хотела сказать миссис Лэнгфорд, если она… Я смогу вынести все, только не то, что вы теперь измените свое мнение обо мне, разочаруетесь и будете абсолютно правы.
– Послушай, девочка, достаточно об этом! – Алекса никогда не слышала, чтобы сэр Джон говорил с ней так грубо и резко. Он взял ее за плечи, как будто хотел встряхнуть немного. – Черт побери, я не хочу, чтобы ты хныкала и занималась самобичеванием… И почему ты решила, что, после того как я сам учил тебя думать самостоятельно, я начну презирать тебя за это? А? Или винить тебя за то, что ты молода и опрометчива? Ты воспитана иначе, чем другие, – он кивнул головой в сторону дома, – и слава Богу! Но поскольку у тебя «есть мозги, девочка, тебе следовало бы придумать более удачную историю. Ты же понимаешь, что твой рассказ о попытке утопиться явно не сработает. Никто не поверит, что ты пыталась утопиться в течение трех или четырех часов, даже миссис Лэнгфорд!
– О! Я не подумала об этом. Но… вы же видите, я была в море не потому, что хотела, а… – Алекса была рада, что сэр Джон не мог видеть, как она покраснела. – …а поскольку я насквозь промокла и волосы у меня тоже мокрые… это было единственное объяснение, которое я смогла придумать.
– Гм! – Голос сэра Джона звучал сухо. – Купаться в океане полезно для здоровья, и в таких обстоятельствах было довольно разумно с твоей стороны искупаться. Это была его идея, я думаю?
Как он догадался? И что он имеет в виду, когда… Но сэр Джон воспринял ее изумленное молчание как согласие с ее стороны и удовлетворенно кивнул. Но тут он внезапно стал абсолютно серьезным и, взяв ее за руки, каким-то странным голосом сказал:
– Моя дорогая Алекса! Мы знаем друг друга уже много лет, правда? Первый раз, когда я увидел тебя, тебе было семь лет? Или восемь? В моем возрасте трудно что-нибудь вспомнить точно.
– Мне кажется, что я знала вас всю жизнь! – прошептала Алекса, сжимая его руки. – И вы всегда были моим самым лучшим другом, единственным человеком, с которым я могла говорить обо всем на свете честно и откровенно.
– Ты доверяешь мне Алекса? Полностью?
– Вы же знаете, что да! Я только не понимаю почему…
– Я знаю, что ты не понимаешь, моя дорогая. Во всяком случае, пока. Но я обещаю тебе, что, после того как мы вместе с тобой разберемся с миссис Лэнгфорд, у нас будет возможность поговорить обо всем. Сейчас же я с надеждой прошу тебя безоговорочно довериться мне. У меня было несколько часов, чтобы все обдумать и… Самое важное вот что: даже если сегодняшняя ночь будет иметь какие-нибудь последствия, ты будешь в любом случае защищена. Никаких пятен не останется ни на твоей репутации, ни на репутации твоих родителей. А в случае, если ты не… В общем, ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться! Я в любом случае сделаю тебя своей наследницей. Я хотел тебе сказать об этом перед твоим возвращением домой, но сейчас тоже вполне подходящее время. Ну а теперь нам пора выслушать яростный концерт и постараться с честью выдержать его!
– Но я… Но, дядя Джон, я не совсем еще поняла. Что я должна сказать миссис Лэнгфорд? И что…
– Я не хочу, чтобы ты вообще что-нибудь говорила. Будет достаточно, если ты несколько раз покраснеешь. А если не сможешь этого сделать, тогда скромно опусти глаза и нервно тереби юбки. Я думаю, этот трюк сработает. А говорить уж буду я, только постарайся не показать виду, что ты удивлена или поражена моими словами, что бы я ни говорил миссис Лэнгфорд. Мы положим конец каким бы то ни было слухам. Я обещаю тебе, что даже она не скажет ни одного плохого слова о тебе. Это единственный выход, моя дорогая, пойдем!
