Текст книги "Бездонный омут"

Автор книги: Розанна Спайрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

8

Слезы выступили у него на глазах, и он отвернулся.

– Бобби! – шагнула к нему Люси.

– Нет.

Роберт поднял руку, решительно останавливая ее заботливое участие, словно показать свою уязвимость было равносильно тому, чтобы уронить мужское достоинство.

Он всегда был занят борьбой с демонами своего детства, думала Люси. Это вошло в привычку, перебороть которую очень трудно.

После долгой паузы Роберт произнес:

– Я думал, что смогу скрывать это всю жизнь. Не то чтобы я стыдился поступка моей матери… просто мне казалось, что молчание – единственный выход из положения. И вот теперь оно нарушено.

Он умолк. Люси выждала некоторое время, понимая, каких нечеловеческих усилий стоит ему этот разговор, а потом мягко сказала:

– Не нужно говорить об этом, если не хочешь.

– Теперь нет смысла хранить тайну. Слов, сказанных Синди, не воротишь, как бы я этого ни хотел. Но я не могу рассказывать о том, как она это сделала…

– Понимаю.

– Надеюсь. Но ты была так шокирована, услышав слова Синди…

– Если это и так, то только потому, что я никогда не предполагала самоубийства и не связывала твой страх перед прошлым с матерью. Мне казалось, что тайна связана главным образом с твоим отцом.

– О, он всегда привлекал всеобщее внимание, – горько усмехнулся Роберт. – А маму просто выбросил из своей жизни, как ненужный хлам. Она чувствовала себя никому не нужной…

– Но, Бобби, – настойчиво сказала Люси, положив ладонь на его руку, – ты не можешь так думать.

– Это не я так думаю! – выкрикнул Роберт, и его лицо с такой силой исказили едва сдерживаемые эмоции, что Люси почти физически ощутила боль и ярость, которые он бесконечно долго скрывал, не давая вырваться наружу. – Я никогда не думал так о матери! Она был потрясающей женщиной. Лучшей из всех, кого я знал!

Он поднял руку к горлу. Воспоминания о матери причиняли ему ужасную боль, но он понимал, что пришло время все рассказать Люси.

– Как ее звали? – спросила она.

– Олуэн. Она была стройной, красивой, чертовски обаятельной и, как я теперь понимаю, имела огромный успех у мужчин. Все, кто бывал у нас в доме, влюблялись в нее. Она прекрасно пела и играла на фортепиано, словом, была любимицей всего городка… пока не появился отец. – Глаза его потемнели, тон стал резким: – Он легко завоевал сердце девятнадцатилетней красавицы, которая вызывала всеобщее восхищение, и они казались всем великолепной парой. Их страсть вспыхнула как костер, и вскоре они пошли к алтарю, чтобы произнести клятвы супружеской верности. Потом родился я.

– Это мать рассказала тебе?

– Не помню, каким образом я все узнал, но это произошло в далеком детстве. Я слишком долго верил, что того мальчика больше нет… – Голос его оборвался. – Но теперь думаю, что ошибался и что… на самом деле не так уж и страшно оставаться им.

– Бередить старые раны всегда бывает очень больно. – Люси осторожно провела пальцем по шраму на его щеке. – Но тебе уже не шестнадцать лет, ты стал взрослым и сильным. И речь идет не о драке на улицах Глазго с пьяным матросом, пытающимся отбить у тебя девушку.

– Да. Но я в Бенморе, где все только и ждут, что я сломаюсь. Помоги мне, Люси.

– Кто сломается? Ты?! – широко улыбнулась она. – Да скорее небо упадет на землю.

Роберт слабо усмехнулся в ответ, но глаза его снова потемнели от горьких воспоминаний.

– Они даже не сознают, что причиняют тебе боль, – торопливо убеждала его Люси. – Люди это редко понимают, особенно, когда объект их внимания – такая известная личность.

– Ну, как же, самый знаменитый земляк! – едко заметил Роберт.

– Попытайся поставить себя на их место, милый. Это для меня ты просто Бобби, а для них – почти божество, «священная корова», как говорят газетчики. И потом, ведь разве все это – скандал, трагедия – не помогло тебе преодолеть препятствия на пути к вершине? Признай, ведь никто из жителей Бенмора не предал тебя.

Приподняв темную бровь, Роберт молча обдумывал ее слова. Известность служила ему защитой, а жителям родного городка внушала благоговейный трепет.

– Мне бы хотелось, чтобы они поняли, как глубоко отразилась на мне смерть матери. И даже не столько это, сколько любовное приключение отца… Он выставлял свою связь напоказ, играя роль хозяина в доме Барбары Стейсон, и этим медленно убивал маму.

– Я уверена, что они все понимают, только не знают, как это выразить.

– Не только она погибла, – резко сказал Роберт. – Часть меня умерла вместе с ней. Тот мальчик, которым я был, исчез без следа, и кто-то другой – сильный, амбициозный – занял его место.

Люси было хорошо знакомо это чувство. Она сама резко изменилась, когда ее родители погибли в пламени пожара.

– Так все началось именно тогда?

Роберта не удивило, как быстро она поняла его. Он всегда знал, что Люси именно тот человек, который когда-нибудь выслушает его историю.

– Я никому не доверял! Бросался с кулаками на каждого, кто осмеливался смеяться надо мной. Кто я был? Подросток… без друзей, без будущего, с ужасным прошлым. Я должен был стать личностью.

– На тебя обрушилось слишком много: любовная интрига, скандал, пересуды… Когда твоя мать умерла, все вдруг кончилось, и началась новая жизнь. Возможно, именно поэтому ты чувствовал, что умер вместе с ней. Иногда трагедия, несмотря на весь свой ужас, все же разрешает невыносимую ситуацию.

– А как быть с моей матерью? – воскликнул Роберт. – Ты считаешь, что для нее это тоже было освобождением? Она потеряла жизнь. Как я могу это простить? Они погубили ее! Она не видела себе места на этой земле!

И вдруг Роберт понял, как важно ему было рассказать все человеку, который его любит. Никто и никогда не отвечал ему на вопросы, потому что он их не задавал. Неприступная стена, которой он окружил себя, защищала его, но в то же время изолировала. И только познакомившись с Люси, он начал постепенно осознавать, насколько тягостно его одиночество, и учиться принимать ту помощь, которую она искренне стремилась ему оказать.

– Должен признаться, что я часто злился на мать за то, что она сделала это.

– Все мы испытываем двойственные чувства, когда уходят близкие люди.

– Я не могу об этом больше говорить.

– Дорогой, тебе будет легче, если…

– Нет! Не спрашивай больше ни о чем!

Люси заметила в глазах Роберта страх. Каждый раз, когда она слишком близко подходила к запретной теме, он вел себя, как раненый зверь. Так лев, занозивший лапу, от ярости и боли наносит удар любому, кто окажется рядом.

– Я соглашусь с любым твоим решением, – спокойно сказала она, – но думаю, нам лучше поговорить наедине, чем дожидаться инцидента, подобного тому, что произошел в ресторане.

Наступила долгая тишина. Только часы мерно тикали на каминной полке. Роберт прошел к бару, чтобы наполнить бокал. Он уперся руками в полированное дерево и, не поворачиваясь, с усилием выдавил:

– Моя мать покончила с собой в главном холле Олдбриджа.

Люси всегда казалось, что, услышав нечто подобное, она преисполнится ужаса, но вместо этого почувствовала облегчение. Наконец главные слова были сказаны. Она увидела в сильном, могущественном человеке, каким стал Роберт, маленького мальчика из его детства и поняла, что он сделал главный шаг к выздоровлению.

– Это случилось летом, – глухо продолжил Роберт. – Все уехали на праздник в парк. Я долго бродил там, а потом увидел, как приехали отец с Барбарой, разодетой в пух и прах, на ее шикарном «бентли». Я ненавидел их обоих.

– Он пытался поговорить с тобой?

– Нет, он меня даже не заметил, да я этого и не хотел. Проболтавшись по парку примерно час, я отправился домой, к Олли.

Вот оно что, сообразила Люси. Значит, его ночной кошмар тоже был связан с детством. То, что он называл мать уменьшительным именем, показывало, насколько близкими были их отношения.

– День был чудесный. На безоблачном небе сияло жаркое солнце… Я очень хорошо помню каждую мелочь, даже землянику, которую собирал по дороге…

– Значит, ты случайно оказался в Олдбридже?

– Мне и в голову не приходило искать Олли там, но дома ее не оказалось, и я инстинктивно почувствовал, что она могла отправиться туда. Все, включая, прислугу, отправились на праздник…

– Ты их там видел?

– Да. Но на всякий случай я не пошел в ворота, а перелез через забор там, где меня никто не мог заметить. Парадные двери были приоткрыты. Я прошел к ним через ухоженную лужайку, и вдруг мое сердце сжалось. Казалось, дом ждет меня и что-то шепчет. Но мне было только восемь лет, и я убеждал себя, что это шум ветра.

– Знаешь, а я чувствовала то же самое. – Люси подняла на него широко раскрытые от удивления глаза. – В тот день, когда ты прилетел в Бенмор, я слышала шепот… какой-то жуткий, сверхъестественный.

Роберт знал ее слишком хорошо, чтобы усомниться в том, что она говорит правду. Люси обладала настолько тонкой интуицией, что восприняла его собственные ощущения.

Заглянув ему в глаза, она увидела, что последние барьеры преодолены и перед ней стоит настоящий Роберт Тетли – человек необыкновенного мужества и глубины чувств, который только что доверил ей свою самую сокровенную тайну. Они чувствовали друг друга настолько тонко, что она словно сама вдруг превратилась в восьмилетнего мальчика. Люси вздрогнула, вспомнив, как старый дом нашептывал ей свои тайны, и ощутила, что рука судьбы легко и незримо коснулась ее плеча.

– Так это был дом, – задумчиво произнес Роберт, – я так и думал.

– Я слышала, что человеческое жилье может столетиями хранить в себе воспоминания о каких-то событиях, ощущения людей, которые обитали в нем…

– Чьи ощущения. Люси? Олли или мои?

– Все. Ведь Олдбридж с самого начала был эпицентром трагедии.

– Да, – кивнул Роберт. – Все, начиная от знакомства отца с Барбарой до смерти матери, связано с этим особняком. В тот день я долго неподвижно стоял на ступенях. Двери были приоткрыты, и меня охватило дурное предчувствие. Казалось, в холле спрятались ужасные чудовища. Потом я сказал себе: «Не трусь! Ты сын Эрика Тетли и не должен ничего бояться!» Собравшись с силами, я распахнул дверь… и сразу увидел ее. – Люси с безмолвным сочувствием коснулась руки Роберта. – Я сел на пол и стал думать, что делать. Вскоре послышался шум подъезжающего автомобиля, а минутой позже – душераздирающий крик отца.

– Он был один? – хрипло спросила Люси.

– Нет. Праздник закончился, и они с Барбарой приехали обратно. Она стояла позади отца, и Броуз, ее шофер, тоже был там.

– Броуз? Он имеет какое-нибудь отношение к…

– К Синди? Это ее отец. От него она узнала всю историю и разнесла ее по школе.

– Картина, которую она нарисовала на доске в классе…

– Была ужасна! Но Синди сама, наверное, была в шоке, как и весь город. До сих пор я этого не сознавал, но теперь понимаю их чувства. – Роберт откашлялся. – Твои слова о лояльности заставили меня по-новому взглянуть на вещи, и до меня наконец дошло, что весь город переживал трагедию, связанную со смертью Олуэн Тетли.

– Но ты был ее главным действующим лицом, – сказала Люси, понимая, что его страдания невыносимы. – Поэтому и переживал все это столько лет. К тому же ты был ребенком. Барбара избавилась от соперницы, Эрик потерял жену, Бенмор – свою любимицу, а ты – родную мать!

– Я много думал об этом, – нервно вздохнул Роберт, – и пришел к выводу, что в тот момент отказывался признать гибель матери свершившимся фактом и смириться с этой потерей. У меня был единственный путь, чтобы выжить, – стать другим.

– Ты поступил абсолютно правильно, милый.

– Правильно? – Он задумчиво нахмурился. – Тогда почему возвращение в Бенмор так ужасно подействовало на меня?

– Это вполне естественно. Когда ты уехал отсюда, тебе было семнадцать лет, и тебя переполняло стремление стать преуспевающим, могущественным, знаменитым. Прошло двадцать лет, ты очень многого добился. Видно, судьбе угодно было привести тебя туда, где все начиналось.

– А мне кажется, что все дело в последствиях трагедии.

– Расскажи, что ты имеешь в виду, – попросила Люси.

– Налью-ка я нам немного бренди, – впервые за последние дни улыбнулся Роберт. – Путешествие по тропе памяти оказалось не таким мучительным, как я предполагал, но все же оно меня утомило.

Люси поставила чайник и приготовила кофе. Она понимала, что глоток бренди облегчит состояние Роберта, но предпочитала, чтобы он сохранил ясную голову.

– Здесь есть еще пара бисквитов, – сказала она, ставя перед ним чашечку, и уселась напротив, поджав под себя ноги.

– После того, как появился отец, я убежал из Олдбриджа и спрятался в пещере под утесом. Весь город бросился на мои поиски, и отец Дика Стоуни обнаружил меня только к вечеру.

– Дик Стоуни? – напрягла память Люси. – Ах, да, это сын викария, который стал врачом. Мы встретили его в госпитале…

– Похороны матери состоялись через пару дней, а отец вскоре покинул Олдбридж.

– Он ушел от Барбары сразу же после похорон?

– Нет, даже раньше – в день смерти матери. Дело в том, что я категорически отказался жить с ними.

– Тебя трудно в этом винить, – сказала Люси, незаметно пододвигая ему чашку кофе.

– Никто не обсуждал со мной случившегося. Дети в школе смотрели на меня как на чудовище, взрослая часть города относилась с жалостью. Я ненавидел и их, и себя самого, и никого не хотел видеть. Так шел год за годом.

Люси, потянувшись через разделявший их столик, порывисто коснулась его руки.

– Такую смерть нелегко пережить! Но, я надеюсь, теперь ты понимаешь, что эти люди, как могли, оберегали тебя, много лет храня молчание. Причем учти, что десять из этих двадцати лет ты не был ни богат, ни знаменит, а значит, они хранили уважение к тебе и твоим чувствам, а не к твоим успехам и достижениям.

Роберт тяжело вздохнул, разглядывая узор на кофейной чашке, а потом поставил ее на стол.

– Я всегда боялся, что кто-нибудь выдаст мою тайну. Теперь я понимаю, что всех недооценивал, в том числе и своего отца.

– Разве? – как бы невзначай спросила Люси.

– Я ненавидел его, – резко сказал Роберт, – и пока рос, окруженный страшными воспоминаниями о смерти матери, это чувство становилось все сильнее, так что временами я даже не мог заставить себя заговорить с ним. Помню, когда Барбара вышла замуж и уехала из Бенмора, он окончательно замкнулся в себе, потому что потерял обеих женщин, которых любил.

– А как ты относишься к нему сейчас?

– Я простил его, но все равно не в состоянии броситься к нему в объятия. Такие сильные эмоции не исчезают бесследно, они лишь немного притупляются с годами. Он делал все, что мог, чтобы найти путь к моему сердцу, но разверзшаяся между нами пропасть была непреодолима. Когда мне исполнилось семнадцать лет, я оставил дом. Год после школы мне пришлось работать, чтобы накопить денег. Отец пытался отговорить меня уезжать, твердя, что мои честолюбивые планы – чистейшее безумие. Поэтому я даже не удосужился сообщить ему свой новый адрес и пять лет не поддерживал с ним никаких контактов.

– Это все объясняет, – протянула Люси. – Мне ваши отношения всегда казались какими-то натянутыми и неискренними. Тем более странным выглядело то, что вы всегда объединялись, когда я задавала слишком много вопросов.

– Но теперь тебе понятно, почему я уклонялся от ответа?

– Вполне.

– И почему я так странно вел себя на свадьбе Мегги?

– Теперь все встало на свои места. – Люси села рядом, обняла Роберта и уткнулась лицом в его плечо. – Для тебя это был ужасный день.

– С той минуты, как твоя сестра влюбилась в Клайва Стейсона, я понял, что поставлено на карту. Каждый шаг, приближавший ее к алтарю, вел меня к встрече с Барбарой.

– И со старым особняком.

– Сидеть рядом с этой женщиной в «Клариджес» было для меня настоящей пыткой. Едва она начала произносить свой тост, как я уже знал, что услышу, но был бессилен остановить ее.

– Интересно, о чем она думала тогда, – задумчиво произнесла Люси. – Ведь и ей было нелегко.

– Этого мы никогда не узнаем. Впрочем, скорее всего, о моем отце. Она искренне любила его, и мне почему-то кажется, что они снова будут вместе.

– Я тоже подумала об этом, – улыбнулась Люси.

– Возможно, это уже произошло. Помнишь, я говорил, что известие о свадьбе Мегги совершенно не удивило моего отца.

– Да. У тебя тогда сложилось впечатление, что ему уже давно все известно.

– А рассказать об этом мог только один человек.

– И как ты относишься к тому, что они с Барбарой могут объединиться?

Люси внимательно посмотрела на Роберта. Он помолчал минуту, а потом ответил:

– Я не встану у них на пути. Барбара была права, когда сказала, что я не единственный, кто пережил трагедию. Они тоже страдали, так что, если и заслуживали наказания, то с лихвой искупили свою вину.

– Ты простил их?

– Да. – Роберт тяжело вздохнул и кивнул: – Простил. Обоих. Память о матери останется в моем сердце навсегда, а они пусть делают что хотят.

Вдруг раздался телефонный звонок.

– Это может быть только из госпиталя! – Роберт бросился к телефону, и Люси, помертвев от страха, сжалась на кушетке. – Что? Правда? Слава Богу! Она очнется с минуты на минуту? Доктор тебе сам сказал? Точно? Мы сейчас приедем.

Люси мгновенно вскочила и подбежала к нему.

– Ну, что там?

– У Мегги начали открываться глаза и зашевелились губы. Спящая красавица вот-вот проснется!

9

Десять минут спустя лимузин затормозил у госпиталя. Роберт и Люси поспешно направились в отделение интенсивной терапии. Выглядели они более чем нелепо: он – в официальном черном костюме, она – в длинном вечернем красном платье.

– Не входите! – встретил их у бокса Клайв, указав на врача и трех медсестер, склонившихся над Мегги.

– Она еще не очнулась? – шепотом спросила Люси.

– Пока нет. Когда врачи заметили значительное усиление биотоков мозга, меня сразу же выставили. Они сказали, что Марго скоро очнется, и я помчался звонить вам, чтобы поделиться этой новостью. Мегги идет на поправку! – Его лицо сияло. – Она проснется. Сегодня, может быть, завтра, очень скоро.

Вдруг врач и медсестры быстро вышли из палаты.

– Ей хуже? – бросился к ним Клайв.

– Наоборот. – Доктор устало потер лоб. – Ситуация выглядит весьма многообещающе. Но не обольщайтесь и не торопите события.

– Можно нам войти? – вступил в разговор Роберт.

– Да, – улыбнулся врач, – и продолжайте все время разговаривать с ней.

Все трое вошли в бокс. Люси села рядом с Мегги, Роберт встал за ее стулом, а Клайв устроился по другую сторону кровати.

– Просыпайся, дорогая. – Он взял жену за руку. – Мы все здесь.

– А мы с Робертом приехали к тебе прямо из ресторана. – Люси взяла сестру за другую руку и нежно погладила ее. – Представь себе, как глупо мы выглядим – одеты как на прием. Так что ты должна быть на нем главной гостьей.

– Они – прекрасная пара, – вступил Клайв. – Подумай только, если ты проснешься, ты сможешь убедить их пожениться.

Ресницы Мегги дрогнули. Все трое подались вперед и затаили дыхание, пока не стало ясно, что миг пробуждения еще не наступил.

– Ура! – прошептал Клайв, торжествующе взглянув на Люси. – Подействовало!

Она замерла, спиной чувствуя, как напрягся Роберт. Ведь он ненавидит свадьбы и супружество, и у него есть на это веские причины. И то, что он облегчил свою душу признанием, вовсе не означает, что его убеждения претерпели изменения.

– Скажи ей это еще раз, – горячо зашептал Клайв, надеясь любым способом пробудить Мегги. – Скажи сама и с чувством. – Люси оглянулась на Роберта. Лицо его было непроницаемым. – Пожалуйста! – умолял Клайв. – Даже если вы не собираетесь пожениться, скажите это! Хотя бы для того, чтобы Мегги очнулась!..

Взгляд Роберта задержался на Марго, а потом остановился на Люси. Он долго смотрел на нее в напряженной, тревожно-звенящей тишине.

О чем он думает? – размышляла Люси, хотя знала ответ. Роберт не верит в супружеские узы. Предательство отца раз и навсегда лишило его иллюзий на этот счет, поскольку перед глазами всегда стоит горький пример родителей. Но ведь не все семьи несчастливы!

Мы встретились с Робертом не в пору романтической юности, обдумывала Люси аргументы, которые собиралась выдвинуть в разговоре с Робертом в защиту брака, а зрелыми, твердо стоящими на ногах людьми с большим жизненным опытом. И вовсе не обязательно должны повторить судьбу твоих родителей…

Но она знала, что сможет доказать это, только выйдя за Роберта замуж. А он не женится на ней до тех пор, пока не убедится в ее верности. Получался замкнутый круг, из которого нет выхода.

– Мегги! – Роберт, казалось, принял какое-то решение. – Это правда. – Едва дыша, Люси недоуменно уставилась на него, и он отвел глаза. – Твоя с Клайвом свадьба изменила мое мнение, – продолжал он, пробудив в сердце Люси робкую надежду, которая тут же померкла, когда она услышала: – Я еще не сделал твоей сестре предложение и сомневаюсь, что готов к этому.

Мне нужно время, чтобы обдумать такое серьезное решение, но должен признать, что с некоторых пор я стал смотреть на брак другими глазами. И все благодаря тебе. Просыпайся, Мегги, я расскажу тебе, как ты перевернула всю мою жизнь.

Это был компромисс, причем самый разумный. Роберт не обманывал ни Мегги, ни Люси. Он нашел выход из трудной ситуации, и хотя сердце Люси упало, она не могла не восхищаться его поступком. Во всяком случае, он не солгал, а это было для нее очень важно.

– Слышишь, Марго? – поддержал Клайв благодатную тему. – Если ты не проснешься, Роберт не сможет с тобой поговорить, и твоя сестра так никогда и не выйдет замуж!

Люси хотелось залепить ему затрещину, но она была вынуждена натянуто улыбаться, чтобы не выдать своего смущения. Она помогала двум мужчинам пробудить к жизни сестру, зажав в кулак чувства, которые они задели в ней самой.

– Все будет хорошо, Мегги, – убеждал Роберт, – только тебе нужно проснуться.

– Да, Марго, мы с Робертом мечтаем, – сквозь зубы выдавила Люси, – чтобы ты порадовалась нашему счастью.

Но веки Мегги не поднимались. Время тянулось мучительно долго. Вот уже пробило четыре часа утра, пять…

– Все проблемы решатся сами собой, – настойчиво продолжал Клайв, убежденный, что жена вот-вот очнется. – Когда Люси и Роберт поженятся, наша неразлучная четверка всегда будет вместе.

В четверть шестого ресницы Мегги снова затрепетали.

– Она просыпается, – зашептал Клайв, сжимая ладонь жены. – Господи, помоги ей!

Марго моргнула раз, другой. Все трое замерли, как завороженные глядя на нее. Наконец веки молодой женщины медленно поднялись, и она обвела палату непонимающим взглядом.

– Мегги! – прошептала Люси, не веря своим глазам.

– Привет! – сказала Марго и слабо улыбнулась.

Вскоре Мегги перевели из реанимации. Врачи уверяли, что скоро она окажется в обычной палате, но пока что им нужно видеть на мониторах все стадии ее выздоровления. Кроме того, пациентка не должна была переутомляться. Поэтому через час после чудесного пробуждения Мегги всех троих посетителей попросили удалиться из палаты.

– Миссис Стейсон уже на пути к выздоровлению, – убеждал их врач. – Конечно, перелом срастется не сразу, но по сравнению с травмой головы это уже не так важно. Главное, что угроза ее жизни миновала, и месяца через три она полностью выздоровеет.

– И будет такой же веселой и подвижной, как прежде? – с тревогой спросил Клайв.

– Возможно, даже еще более жизнерадостной. Столкновение со смертью часто пробуждает в человеческом организме недюжинные резервы. Тем не менее я хочу убедиться, что пациентке не грозит рецидив, и поэтому в ближайшие несколько дней должен обеспечить ей полный покой, а значит, ограничить посещения рамками специально отведенных для этого часов.

– Но я был с ней день и ночь… – начал Клайв.

– Что касается вас, мистер Стейсон, – перебил его врач, – я настаиваю, чтобы вы отправились домой, хорошенько выспались и не появлялись здесь раньше одиннадцати часов завтрашнего утра.

– Но, доктор…

– Никаких возражений. Я не хочу, чтобы у вас был нервный срыв.

– Пожалуйста…

– Я отвезу тебя домой, Клайв, – пришел на помощь врачу Роберт.

– Ты отправишь его с Хопкинсом? – тихонько спросила Люси.

– Нет. – Роберт отвел взгляд, но она знала, что все равно ничего не смогла бы прочитать по его глазам. – Мы поедем все вместе.

Изумленная Люси молча последовала за ним к выходу.

Неужели Роберт не понимает, что им придется подвезти Клайва к самому дому? Теперь, когда она узнала, что случилось в Олдбридже, ей трудно было поверить, что он готов снова отправиться туда. Но разве у нее есть выбор? Возможно, Роберт предложил отвезти Клайва домой, чтобы оттянуть момент, когда придется остаться с ней наедине? Разговор о браке, должно быть, расстроил его не меньше, чем ее, и лучшее, что они могли сейчас сделать, – это избегать обсуждения этой темы.

Когда они вышли на улицу, солнце уже взошло, окрасив в золотисто-розовый цвет редкие облачка на ясном небе. С моря веял свежий ветерок, а легкая утренняя дымка смягчала очертания скал.

Лимузин затормозил перед ними. Клайв задержался в дверях и начал шарить по карманам.

– Подождите минутку, я кое-что забыл в палате, – пробормотал он и помчался назад по коридору.

Роберт наконец встретился взглядом с Люси и, словно защищаясь, улыбнулся.

– Что ты так смотришь на меня?

– Милый… – Она закусила губу, подыскивая подходящие слова. – Я… я понимаю, что ты только хотел помочь Мегги очнуться. Я не ловлю тебя на слове, но…

– Не будем обсуждать это сейчас, – нарочито спокойно сказал Роберт.

Люси знала, что, когда он говорит таким тоном, лучше не возражать. Он отказывается затрагивать эту тему, потому что еще не принял окончательного решения.

У нее захватило дух. Значит, Роберт серьезно задумался о женитьбе? – спросила себя она, но тут же решила, что этого не может быть! Не стоит строить радужных надежд, поскольку разочарование будет слишком горьким.

Они взглянули друг на друга, и оба отвели глаза. Сердце Люси сжалось от волнения, страха, любви… Подумай лучше о чем-нибудь другом, в панике уговаривала она себя. Оставь романтические мечты о том, что Роберт упадет на колени и предложит тебе свою руку и сердце. Это выглядит слишком неправдоподобно, и не стоит позволять воображению заходить так далеко.

Припомнив, куда они собрались ехать, Люси, не узнавая своего голоса, спросила:

– Ты уверен, что хочешь отправиться в Олдбридж?

Роберт быстро взглянул на нее. Волнение и еще какие-то не поддающиеся определению эмоции мелькнули в его глазах.

– А почему бы и нет?

– Но воспоминания все еще очень болезненны. Ты думаешь, что в состоянии заглянуть в главный холл, но…

– Я хочу не только увидеть его, но и подняться по ступенькам и войти внутрь.

– Внутрь? – ужаснулась она. – Ты хочешь сказать…

– В холл, Люси.

Это заявление заставило ее забыть обо всем, связанном с замужеством. Она не могла поверить, что Роберт намеревается войти в Олдбридж сразу после того, как впервые поведал ей свою тайну.

Стояла абсолютная тишина, только чайки вскрикивали в утреннем небе. Городок еще спал. Это даже хорошо, подумала Люси. Роберту не нужны свидетели его первого визита в старый особняк, если он действительно задумал это сделать. И все же сама она с трудом верила в это.

А что, если он уже готов к такому поступку? Интуиция подсказывала ей, что это вполне возможно. Тот факт, что она стала первым человеком, услышавшим его историю, говорил, что Роберт уже решился на встречу со старым домом, когда рассказал ей все. Чтобы сделать это признание, ему нужен был последний импульс, которым стал неожиданный визит в Бенмор.

– Ты уверен? – наконец спросила она.

– Не совсем, – холодно усмехнулся он. – Возможно, это и ошибка, но мне так не кажется.

– Ты только сегодня нарушил молчание, которое хранил десятилетиями. Не торопи себя. Возможно, тебе понадобится больше времени, чем ты полагаешь.

– Я так не думаю. – Роберт стоял неподвижно, не глядя на нее. Прохладный ветерок теребил темные пряди его волос, а глаза были устремлены поверх серых крыш к морю. – Мое отношение к этому дому изменилось.

– Ты всю ночь не спал. Может быть, дело в этом?

– Дорогая, мне тридцать семь лет, – оглянулся на нее Роберт, – и я очень хорошо знаю, каково бывает после бессонной ночи. Но я еще никогда не чувствовал себя таким бодрым, как сейчас. – Люси молчала, не желая навязывать ему свое мнение. – Более подходящего случая не будет, – продолжал он. – У меня будто камень с души свалился. Не понимаю, почему я так долго медлил. Я хочу видеть Олдбридж, Люси, и предпочел бы сделать это вместе с тобой, но даже если мне придется войти в дом одному, я все равно сделаю это!

Не сводя с Роберта влюбленных глаз, Люси прижалась к нему. Он улыбнулся, прочитав ее мысли, а потом обнял за плечи и повел к машине. Странно, но, несмотря на бессонную ночь, он выглядел моложе и свежее, чем вчера. Казалось, его лицо навсегда очистилось от следов гнева и горечи.

– Знаешь, – сказал он, – ты была права. Рассказать всю эту историю – вот что мне было нужно.

С каждой минутой она чувствовала, что любит этого человека все больше, и теперь уже даже сама не в состоянии была вообразить, что способна на чувство такой силы.

– Давай отложим решение до тех пор, пока ты не окажешься в Олдбридже.

Роберт не ответил, и Люси в тревоге повернулась к нему. Да, он уверен, что готов встретиться с прошлым. Но что будет, если он все-таки ошибается?

– Хорошо, – заключила она, – какое бы решение ты ни принял, я, как всегда, буду на твоей стороне.

– Ты войдешь туда со мной?

– Конечно.

Роберт долго молчал, с любовью глядя на нее, а потом наклонился и поцеловал. Жар его губ на холодном ветру казался почти обжигающим, и Люси вложила в ответный поцелуй всю любовь и нежность, переполнявшие ее сердце.

– А вот и я! – послышался возглас Клайва.

Вздрогнув от неожиданности, они оторвались друг от друга. Роберт скорчил веселую гримасу, Люси подмигнула ему, и они обменялись понимающими улыбками.

Минутой позже все трое уже сидели в машине. Люси сжала руку Роберта и снова погрузилась в мысли о замужестве. Трудно оставаться спокойной, когда обуревают такие чувства. Все поведение Роберта говорило о том, что он начал задумываться о супружеской жизни. А что, если она ошибается? И все же нельзя торопить его. Если он действительно переменил свое отношение к браку, то сам скажет об этом, когда придет время.

Показавшийся на фоне розового рассветного неба старый особняк выглядел угрожающе. Люси ощутила, как напрягся Роберт. Она знала, что он чувствует в этот момент. Сжав его ладонь, молодая женщина тревожно посмотрела на него, и он выдержал ее взгляд.

Этот человек не боялся встречи с прошлым, а если и боялся, то ничем не показывал своего состояния.

Автомобиль проехал по гравиевой дорожке и остановился перед истертыми ступенями главного входа.

– Вы зайдете? – Пребывавший в блаженном неведении Клайв даже не подозревал, что его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. – Я приготовлю кофе.