Текст книги "Сахарный павильон"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
– Софи, моя дорогая Софи, ну зачем же так плакать?
Она медленно повернулась к нему, утирая слезы.
– А я думала, что вы давно ушли.
Стоя в дверях, он, тряхнув кудрями, воскликнул:
– Я ждал вас так долго, что ныне ничто не заставит меня уйти…
Она прислонилась спиною к стене, и по щекам ее продолжали литься беззвучные слезы. Еле слышно она сказала:
– Все это тянется с тех самых пор, как я пришла в себя после нападения Барнза и увидела склонившееся надо мною лицо. Ваше лицо, Том.
Подойдя к девушке, Фоксхилл достал из кармана носовой платок и самым тщательнейшим образом утер ее покрасневшие глаза.
– Дорогая моя, вы всегда подсознательно стремились ко мне, и нет смысла отрицать тот особый магнетизм, что всегда существовал между нами.
То, как он смотрел на нее, лишало Софи дара речи. В глазах Тома бушевало море обожания и страсти. Если бы сейчас он коснулся ее руки, она бы закричала от восторга.
– Франция, – спешно она нашла выход из положения. – Вы так и не сказали мне того, что я хотела знать.
– Сейчас высшее командование попросило меня временно воздержаться от выполнения сопряженных с риском операций, чтобы поправить здоровье, а заодно и как следует заняться реорганизацией шпионской сети. Когда я не здесь, то обычно нахожусь в Лондоне, и, как правило, занят подготовкой новых разведчиков. Думаю, что мой ответ полностью удовлетворил ваше любопытство.
– Не совсем. Мне трудно поверить, что вы охотно поменяли сопряженную с риском работу на роль кабинетной крысы…
Том рассмеялся, одобрительно кивнув головой.
– Кажется, вы и впрямь меня очень хорошо знаете, Софи. Действительно, если бы это было возможно, я бы вновь участвовал в активных операциях за рубежом, но вот беда, во время выполнения последнего задания произошла небольшая нестыковка и, увы, меня раскрыли…
– Что же это случилось, пожалуйста, расскажите мне!
– В ночь разгрома брумфилдской банды, контрабандисты доставили меня к берегу уже раненым. Дело в том, что я немного порезался о стекло, выпрыгивая из окна…
– Но почему вы это сделали! – спросила крайне удивленная Софи.
– Я знаю, что Ричард уже поведал вам о том, как мне удалось получить доступ в некоторые министерские департаменты Республики. Так вот, в тот знаменательный день я находился в кабинете один, спокойно копируя донесения о передвижениях французских боевых кораблей, как вдруг дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял тот самый политический деятель, за которого выдавал себя я. Он был лентяй, систематически пренебрегавший своими прямыми обязанностями, В руках у него был пистолет, и настроен он был самым решительным образом, тем более что за спиной у него был отряд до зубов вооруженных гвардейцев. Я поднял руки, показывая, что у меня нет оружия, и сделал вид, будто сдаюсь. После чего схватил папку с секретными донесениями и бросился в окно.
– Но вы могли насмерть разбиться?!
Ухмыльнувшись, он лишь отрицательно покачал головой.
– Первое правило для шпиона не допустить, чтобы тебя поймали. А потому при выполнении особо важных заданий, я всегда продумываю пути отхода. В данном случае под окном имелся выступ, по которому я пробрался за угол здания, где благополучно спрыгнул в сад.
Тем временем мои преследователи устремились на улицу. Я же вновь вошел в департамент и, пока они обшаривали сад, вышел через парадный вход, зажимая рану рукой, чтобы не оставить за собой кровавого следа.
– И что же было потом?
– Меня там ожидала заранее приготовленная лошадь, на которой я благополучно выехал из Парижа. Признаться, мне было грустно сознавать, что теперь я не скоро смогу туда вернуться. И надо заметить, что предчувствия меня не обманули. По всей Франции распространили чрезвычайно удачные портреты моей особы с обещанием довольно высокой награды за мою голову.
– Вам повезло, что вы остались в живых, – наконец-то облегченно вздохнув, прошептала Софи.
– Я никогда не был так близок к смерти, как в тот миг, когда вы укладывали меня в свою повозку.
Софи опустила глаза.
– Вы сражались на стороне Рори?
– Да, ведь он оказался отрезанным разбойниками от своего основного отряда.
– Именно тогда вам и нанесли все эти жуткие ранения?
Том подумал, прежде чем отвечать, чувствуя куда она клонит.
– Да, но, к счастью, ребята Моргана вовремя пробились к своему командиру. К тому времени я уже потерял свою рапиру, да и не смог бы ею более пользоваться. И чтобы не быть растоптанным, я пополз прочь, надеясь каким-нибудь чудом спастись.
Она вновь пристально посмотрела в его глаза.
– Так значит, если бы не вы, то Рори был бы убит в самый разгар сражения?
Том подошел к окну, хотя там не на что было смотреть, кроме черепичных крыш Брайтона.
– Я сделал лишь то, что он сделал бы ради меня, на войне оно всегда так.
– Вы подарили Рори миг триумфа. Он умер, зная, что цель его наконец достигнута и брумфилдская банда более не существует.
– Ну, если я и впрямь был инструментом в руках божественного провидения, то в таком случае я польщен. Морган был настоящим храбрецом, и то, что он погиб – трагедия, – и, резко развернувшись, Том последовал к дверям. – У вас, должно быть, немало дел. Не смею вас более задерживать. Но, кстати, не отужинали бы вы сегодня вечером со мной?
– С превеликим удовольствием.
Когда он спускался вниз, она еще раз остановила его словами:
– Есть еще кое-что, о чем я бы хотела у вас спросить, прежде чем вы уйдете.
Он посмотрел на нее снизу вверх, улыбнувшись.
– И что же это?
– Быть может, возобновим наше знакомство?
Ни один человек на свете не взлетел бы по лестничному пролету с такой скоростью, как Том, и Софи тут же бросилась в его объятия. Они слились в поцелуе. Она так же, как и он, обезумела от столь долго подавляемой страсти. Она схватила его голову, не позволяя прерывать поцелуя, а он прижимал ее к себе с такой силой, что казалось, будто они уже стали одним целым. От поцелуев кружилась голова, все, что их разлепляло, исчезло, тревога и напряжение наконец покинули этих влюбленных. Когда они отдышались, на лицах их играли радостные улыбки, ибо долог и тернист был их путь обретения друг друга.
– А где мы будем жить, Софи? – Он сжимал ее лучащееся светом лицо в своих ладонях.
Она не замедлила с ответом.
– Над магазином. Я так и планировала. Мы бы тогда смогли прорубить дверь прямо в твою квартиру при брайтонской лавке Фоксхиллов.
– Такая дверь уже имеется. Пойдем покажу. – И он взял ее за руку.
В одной из комнат у стены стоял высокий комод. Том, навалившись плечом, сдвинул его на один ряд, приоткрыв имеющуюся в стене дверь. Достав из кармана связку ключей, он открыл замок и распахнул дверь настежь. Она вела прямо на галерею лавки Тома. Однако Софи, прежде чем войти туда, обратила взгляд в свою комнату, внезапно заметив один предмет мебели, которого вчера здесь еще не было. У окна стоял изящный секретер работы Буля[4]4
Шарль Буль – известный французский мастер художественной мебели.
[Закрыть], инкрустированный черепаховой костью. Литая бронза некоторых деталей соседствовала в нем с покрытыми резьбой деревянными панелями. В тусклом свете дня этот шедевр сиял подобно бриллианту. Софи коснулась крышки секретера, не в силах произнести слова.
– Вам нравится? – спросил Том. Она кивнула в ответ, прошептав.
– Это из Франции?
– И даже более того, – он подошел к ней сзади и поцеловал в шею. – Этот секретер прежде принадлежал самой Марии Антуанетте.
– О, Том! – и повернувшись, она бросила к нему на шею, и на сей раз в глазах ее блестели слезы счастья. Она нежно поцеловала Тома в губы. – Я буду хранить это сокровище точно так же, как будут его хранить наши дети и внуки.
Софи положила голову на плечо Фоксхиллу, и он стал нежно гладить ее волосы. Секретер достался ему вскоре после того, как он познакомился с Софи, и с тех пор он решил приберечь эту вещь для своей любимой.
После того как агент сообщил ему имя той, кто будет отныне арендовать у него помещение, Том сразу же доставил этот мебельный шедевр со склада сюда.
– Ты говоришь о внуках, – улыбнувшись промолвил Том, поцеловав Софи в лоб. – А ведь мы еще даже не женаты. Как насчет того, чтобы обвенчаться завтра. Видишь ли, так случилось, что мой родной дядюшка не кто иной, как епископ Чичестерский. Он быстро организует все, что необходимо для столь торжественной церемонии.
– Да, – покорно согласилась Софи, – Меня это вполне устроит.
Поужинать вместе в тот вечер им так и не удалось. Том спешно написал письмо своему дяде, которое Ричард взялся срочно доставить, в то время как Софи была занята всевозможными приготовлениями. Поскольку Том настоял на том, чтобы они побыли пару недель вдали от всех, Софи также необходимо было написать несколько писем, чтобы сообщить неожиданное известие Антуану, Элен и Генриетте.
Поутру Клара, Билли и все работники ателье вышли на дорогу провожать отъезжающих из Брайтона Софи и Тома. Софи махала им рукою до тех пор, пока провожавшие не скрылись из вида. Ричард ожидал влюбленных во дворце епископа, находившегося в самом центре Чичестера. Однако произошла досадная заминка. Епископ, седой и благообразный джентльмен, к которому Том и Ричард обращались не иначе как дядюшка, а Софи назвала его Ваше преосвященство, заявил, что на все необходимые для проведения церемонии венчания приготовления уйдет, как минимум, три дня.
– Однако, – добавил епископ, поднимая руку, дабы упредить возмущенные реплики со стороны Тома, – для меня будет большой честью, если мисс Делькур погостит это время во дворце у твоих тетушки и дядюшки, Том. Ричард займет ту комнату, которую он обычно занимает, когда гостит у нас, однако тебе, Том, на сей раз придется покинуть дворец и временно поселиться в таверне «Дельфин», что через дорогу от Собора.
Том не стал спрашивать, почему на сей раз его лишают привилегии проживать во дворце епископа. Ведь ни его дядя, ни его тетя не посчитали бы пристойным, если бы жених ночевал под одной крышей с женщиной, на которой собрался жениться. Том все же успокаивал себя тем, что, по крайней мере, в течение дня он будет видеться с Софи.
Однако прослышав, что у невесты не было времени заказать себе подвенечное платье, тетушка Тома увезла Софи в неизвестном направлении.
– Я делаю лишь то, что сделала бы твоя мать, доживи она до дня твоей свадьбы, – заявила тетушка. Уже через час над подвенечным платьем Софи трудился целый отряд портных. Затем мадемуазель Делькур сделала визит в шляпный магазин, потом пошла к перчатнику, и, наконец, к серебряных дел мастеру, чтобы заказать пару красивых пряжек на туфельки. Кроме этого, она посетила кружок шитья для бедных, местный сиротский приют и раздавала милостыню нищим на паперти.
Как только свадебное платье и все дополнительные аксессуары были доставлены во дворец, епископ, по настоянию супруги, оплатил все представленные за эти вещи счета, поскольку отныне Софи являлась членом их семейства. Девушка была совершенно ошеломлена. Впервые за весь день ей удалось увидеть Тома лишь за ужином. В канун свадьбы, соблюдая неписанную традицию, Ричард и Том провели вечер в пивной «Дельфина».
И Софи, и Том мечтали о как можно более скромном венчании, на котором присутствовали бы только выбранные в качестве свидетелей Ричард да тетушка Тома. Однако слухи о предстоящей свадьбе моментально распространились по Чичестеру, и великое множество народа, включая тех, с кем Софи познакомилась за последние три дня, заняло скамьи городского собора в полдень, чтобы посмотреть на бракосочетание племянника епископа. Невеста с прирожденным парижским чувством моды надела шляпку новейшего фасона, а венчальную корону мастерски украсила лентами. В ее подвенечном платье, подобном пене шампанского, шелковый газ, скроенный по новой линии, был собран вокруг шеи и около груди, создавая высокую талию и общую стройность силуэта. К лифу была приколота лилия Франции.
Свадебный пир представлял собою семейный обед, на котором Ричард произнес не один тост. Он обнял Софи, когда празднество уже близилось к концу.
– Об этом дне я мечтал давно, – промолвил он. – Быть может, вскоре женюсь и я.
– О, Ричард, неужели вам в конце концов удалось завоевать сердце Элен?
Он улыбнулся.
– Пока что признаки благоприятны.
– Я так рада.
Софи думала, что это, пожалуй, последнее, что может довести этот торжественный день до совершенства; однако ожидались и дополнительные приятные сюрпризы. Епископ Чичестерский предложил молодоженам на две недели воспользоваться своей деревенской резиденцией. Но Софи и Том отклонили это любезное предложение, решив использовать ближайшие четырнадцать дней по своему усмотрению. Ночь они провели в тихой деревенской харчевне, где оказались единственными постояльцами.
В отблесках камина, озарявшего снятый ими номер, после ужина Том снял с себя куртку и бросил ее на стул. Единственная находившаяся в комнате свеча стояла на столе у зеркала, перед которым Софи стала извлекать булавки из своей прически.
– Позвольте мне это сделать, – сказал Том.
Когда ее локоны рассыпались по плечам, он коснулся их губами. Она стояла не шелохнувшись, чувствуя себя уже совершенно раздетой, поскольку еще ни одному мужчине не приходилось видеть ее непричесанной. Когда, нежно обняв Софи за талию, он повернул се лицом к себе, Софи поспешила развязать на нем шейный платок, освобождая белый ворот рубахи. Отшвырнув платок в сторону, Том взял Софи за руку, подвел ее к камину. Там он неторопливо и чувственно стал ее раздевать. От прикосновения его пальцев Софи бросало в сладкую дрожь. Наэлектризованный шелк платья с треском упал к ее ногам и, подобно пенорожденной Венере, она выступила к нему из вороха кружев во всей своей ослепительной наготе. Он тотчас же обнял и поцеловал ее со страстной жестокостью и лишь спустя несколько мгновений принялся ласкать Софи с прежней нежностью. Подобной сдержанности и долготерпения Софи никак не могла ожидать от столь страстного, темпераментного мужчины, однако это все же успокоило ее.
– Я уже так давно влюблен в тебя, дорогая, – прошептал он, поглаживая ладонями ее обнаженные плечи. Инстинктивно Софи прикрыла руками грудь, на что он лишь премило улыбнулся. Взяв ее лицо в ладони, он посмотрел ей прямо в глаза.
– Впервые я видел твою очаровательную фигурку в тусклом свете фонаря, когда ты лежала в придорожной пыли, и лиф на твоем платье был разорван, так что у тебя сейчас нет причин прятать от меня свои прелести.
Она опустила руки, и его губы на ощупь исследовали все изгибы ее тела, чувственно впиваясь в ее напрягшиеся соски. Глаза ее закрылись, и в сладкой истоме она запрокинула голову. Поддерживая ее грациозно изогнутую спину, Том сорвал с Софи последние покровы. Теперь ее тело было словно охвачено огнем, и пока он, став на колени, продолжал ласкать и целовать ее, она впилась ногтями в дорогой атлас его рубахи, не в силах более выдерживать переполнявшую ее сладостную дрожь. Когда она пронзительно вскрикнула, отказываясь терпеть далее эту изощренную пытку, он на руках отнес ее на кровать, и вот они вновь уже были вместе, в объятиях друг друга, слившись губами. Обезумев от желания, она даже не почувствовала боли, когда он вошел в нее, ибо это было страстное и восхитительное соитие. Даже в самых своих безумных мечтаниях не могла она представить себе подобной ночи. Уже на рассвете, встрепенувшись после кратковременного сна в объятиях Тома, она счастливо улыбнулась, принимая его в очередной раз.
Две недели провели они в скромной сельской харчевне. Цена за постой их вполне устраивала. Днем они гуляли по окрестным лугам и лесам, и лица их порозовели на свежем воздухе. Иногда они нанимали лошадей и путешествовали на них по всей округе. С вечера до утра они занимались любовью, а порой были даже поглощены этим и в дневные часы на ложе из палой листвы в каком-нибудь отдаленном лесном уголке, и смех их разносился ветрами по окрестным холмам.
И до самого дня отъезда отсюда Софи не вспоминала о том, что не все их беды уже позади. Черная тень Эмиля де Жюно по-прежнему омрачала их счастье.
Глава 25
Возвратившись в Брайтон, Софи отправилась навестить Антуана. До Лондона она ехала вместе с Томом, которому надо было встретиться с представителями министерства обороны. Они договорились, что Том будет ждать ее возвращения в. Лондоне. Остаток пути от дома на Тилни-стрит Софи преодолела в карете, принадлежащей миссис Фицхерберт.
– Не знаю, право, кто из вас больше рад меня видеть, – рассмеялась Софи, когда Антуан чуть не задушил ее в своих объятиях, а скакавший вокруг от радости Барни облизал ее с ног до головы. Собака вертелась под ногами Софи в течение всего времени ее пребывания в тайном прибежище Антуана, и пару раз Софи даже чуть о нее не споткнулась. Поскольку Барни был все же псом огромным, его все-таки в дом не пускали, и когда Софи и Антуан скрывались в комнатах, Барнабас садился на крыльце и выл до тех пор, пока кто-нибудь из слуг не надевал на него поводок и не оттаскивал прочь.
– Барни очень переживал, когда ты здесь его оставила. Большую часть дня его держат на цепи, потому что я не могу все время быть с ним. Мне кажется, он очень тоскует по дому.
Софи покрыла руку мальчика своей ладонью.
– А как же ты, Антуан? Ты все еще хочешь вернуться домой?
– Бывает… Но вообще-то мне здесь нравится, и мы неплохо проводим время. Просто я тоскую по своим знакомым. И почему это мистер Том с тобою не приехал. Ведь вы в конце концов поженились? Хотелось бы еще, конечно, повидаться с ма Ренфрю и Билли.
Софи пришлось объяснить мальчику, что о тайном прибежище миссис Фицхерберт, в котором он сейчас находится, должно знать как можно меньше народа. Увидев, как мальчик сразу после этого помрачнел, она попыталась поднять ему настроение.
– Пойдем погуляем с Барни.
Из окна второго этажа Мария Фицхерберт видела, как Софи вместе с мальчиком удаляется по тропинке, обсаженной живой изгородью. В последнее время они довольно близко сошлись с Софи, и провели в задушевных беседах не один вечер. Теперь благородной леди необходимо было срочно вернуться в Лондон, но прежде она должна была написать очень важное письмо, ибо в последние месяцы в ее отношениях с принцем наступил очередной кризис.
После того как все способы вернуть к себе былое расположение миссис Фицхерберт были исчерпаны, Джордж, находясь в крайнем отчаянии, предъявил ей своего рода ультиматум. В случае если она не согласится вернуться к нему в качестве его супруги, он объявит о своей любви к ней всему свету, и достоянием общественности станет тот факт, что брак между ними в действительности имел место, как все всегда и предполагали. Подобное признание не только ставило под угрозу жизнь ее дяди и брата, нарушивших закон, выступив в качестве свидетелей на том тайном бракосочетании. Скандал, что должен был разразиться в результате подобных откровений, мог иметь и самые катастрофические последствия. Почти наверняка Джордж отказался бы от права престолонаследия, а тот светский остракизм, которому он бы мог быть подвергнут, сделал бы из него никому не нужную парию до самых последних дней его жизни. И его, и ее жизни были бы бесповоротно разрушены. Более того, состояние здоровья короля вызывало у специалистов серьезные опасения, и подобный удар наверняка бы его убил.
Переписка по поводу возможных последствий этого шага продолжалась между принцем и миссис Фицхерберт непрерывно. Посыльный постоянно дежурил у дверей. Мария не знала, что же ей в конце концов предпринять, поскольку на сей раз его высочество, кажется, не блефовал. После долгих размышлений, она решила, что на свете есть только один человек, у которого она может спросить совета в этом сложном вопросе. Отойдя от окна, Мария подошла к секретеру и достала лист бумаги.
Обмакнув перо в чернильницу, она начала писать письмо в Рим. Когда Софи пришло время уезжать, миссис Фицхерберт уже два дня отсутствовала в своем сельском прибежище.
Лишь только Антуан и Софи начали спускаться по ступенькам парадного крыльца, Барни кинулся вперед и прыгнул в ожидавший француженку экипаж. Будучи в обычном своем состоянии чрезвычайно спокойным псом, он на этот раз яростно рычал и скалил зубы, когда возница попытался убрать его из кареты. Уговоры Антуана также не произвели никакого впечатления на собаку, и лишь резкий окрик Софи заставил его вздрогнуть. Собака собралась было выпрыгивать из кареты, однако Антуан не дал Барни этого сделать. Мальчик с трудом сдерживал слезы.
– Нет, Софи, Барни должен поехать с тобой. Он тоскует по свободе, и здесь ему очень плохо. Думаю, что слуги здесь его бьют, когда он лает и воет после того, как его сажают на цепь. Так что, пожалуйста, возьми его с собой.
– Ну, если ты так этого хочешь, – сейчас ей до слез было жаль мальчика. – Но тебе не будет без него плохо?
– Здешний садовник пообещал мне подарить щенка терьера. Конечно же, ему далеко до Барни, но я, по крайней мере, не стану говорить это маленькому щенку.
Софи прижала мальчика к своей груди.
– Я часто думаю, как бы сейчас тобою гордились твои папа и маман, Антуан.
По возвращении в Брайтон у Софи накопилось немало неотложных дел. Она не стала перевозить мебель из Бич-Хауса, кроме разве что подаренного Ричардом инкрустированного столика для игр, да часов Генриетты. Вместе с Томом они решили, что поскольку занимаемые Софи комнаты очень просторны, комнаты Тома следует отдать под гостевые покои для Ричарда или еще кого-нибудь, кто может к ним внезапно приехать. Однако пока они продолжали в них жить, ожидая окончания ремонта в новом помещении.
Стены были покрыты шелковыми панелями, паркетные полы отполированы, а окна задрапированы тюлем. Поскольку обстановку для интерьера выбирала Софи, она провела немало приятных минут, изучая прекрасные вещи из антикварной коллекции Тома. Подобно принцу Уэльскому, Софи предпочитала предметы в китайском стиле.
Когда они вместе с Томом были в Лондоне, она просто влюбилась в золоченую кровать, что стояла в его лондонском магазине на Сент-Джеймс-стрит. Над кроватью возвышался балдахин кремового шелка с пришитыми по краям колокольчиками, по форме он напоминал зонтик китайского мандарина. По настоянию Софи эту кровать перевезли в брайтонскую спальню. Китайские обои серебристых тонов превратили апартаменты четы Фоксхиллов в сад сказочных цветов и экзотических бабочек. Стулья были сделаны, из золоченого бамбука с бархатными сиденьями-подушечками, а туалетный столик с косметикой и духами Софи был выкрашен под малахит, так же, как и все стоявшие в комнате шкафы и комоды.
В первую же ночь, когда Том и Софи спали в своей новой уютной спаленке, колокольчики, подвешенные к пологу кровати, подняли такую какофонию, что их занятия любовью чередовались с приступами безудержного смеха. На следующий день Том все эти колокольчики снял, сказав при этом, что не хочет, чтобы весь свет знал о том, когда он ложится в постель со своей женой. Софи спрятала их в перламутровой шкатулке, подаренной ей мужем. Теперь они всегда будут напоминать ей о той замечательной ночи, когда был зачат их ребенок.
Беременность нисколько не убавила энергичности Софи, и в независимости от того, какое количество дел она успевала завершить в течение дня, каждый вечер она водила Барни на прогулку в дюны. Пес носился по песку как угорелый и лаял на морских чаек, и по всему было видно, что он явно наслаждается свободой, которой ему не хватало в тайном прибежище миссис Фицхерберт. Софи нисколько теперь не сомневалась, что решение забрать пса в Брайтон было правильным.
Особо торжественный момент для Софи наступил тогда, когда местный художник повесил над входом в ее магазин блестящую свежими красками вывеску ДЕЛЬКУР. Вывеска была выполнена в форме конфеты, обернутой в бумажку радужных цветов. Ремонт торгового зала проходил одновременно с ремонтом жилых помещений на втором этаже. Стены магазина были оклеены обоями в бледно-розовую полоску, а на просторном прилавке рядами стояли хрустальные вазы с различными конфетами. На полках за прилавком возвышались стеклянные кувшины, содержимое которых издалека напоминало драгоценные камни.
Некоторое время назад к Софи пришел эмигрант с образцом работы, которую он выполнил однажды для одного знаменитого кондитера в Реймсе. То была изящная шкатулка, инкрустированная шлифованной морской галькой, поскольку у мастера сейчас не было денег на то, чтобы украсить шкатулку драгоценными камнями. Софи сразу же сделала заказ этому талантливому человеку, а поскольку денег на самоцветы у нее не было, она снабдила мастера разноцветным стеклом и фальшивым жемчугом. Вскоре этот эмигрант был принят на постоянную работу в фирму ДЕЛЬКУР. Но в день открытия магазина самоцветы все же будут сиять, и великолепной работы шкатулка все же будет красоваться в арочном стенде витрины на отрезе черного шелка. Ее будут наполнять ненастоящие конфеты из дерева, завернутые в яркие обертки.
Критически посмотрев на вывеску, Софи вновь вошла в магазин и прошла через него по коридору к огромному залу. Теперь здесь будет ее ателье. Ее каблучки стучали по свеженастеленным полам, пока она ходила по залу, разглядывая побеленные стены и чистые окна. Печи и паровые котлы здесь были уже установлены. Помещение будущего ателье было также снабжено новейшей системой вентиляции.
С улицы послышался цокот лошадиных копыт, и Софи побежала открывать двери. Привезли все необходимое для ателье кондитерское оборудование. В этой же поездке приехали Клара, Робин и Оливер, готовые незамедлительно начать работу. Открытие Магазина было назначено на Иванов день. Можно было, конечно же, открыть его и раньше, но Софи была занята подготовкой к празднованию одиннадцатилетия Антуана.
Поскольку из эмигрантских газет ей было известно, что Эмиль де Жюно все еще находится в Париже, Софи посчитала, что патер вполне может привести Антуана в Лондон, где они вместе отметят день рождения мальчика. К великой радости наследника рода де Жюно, в Лондоне его также ожидали Том, Клара и Билли. Вечером они посмотрели комедию в одном из центральных театров, а на следующий день пошли на ярмарку, где Антуан и Билли так раскачивались на качелях, что Клара то и дело вскрикивала, опасаясь, как бы они не сорвались. Когда Антуан вновь отбыл в деревню, в карманах у него было полно сувениров, а сиденье кареты было завалено многочисленными подарками.
– Это был мой самый лучший день рождения! – воскликнул мальчик из окна уносившей его вдаль кареты.
Софи уже находилась на третьем месяце беременности, надеясь, что дитя, которое еще пока жило во чреве, родившись, облегчит ту сердечную боль, которую она чувствовала каждый раз, когда расставалась с мальчиком, ставшим ей родным.
Открытие кондитерского магазина Делькур было чрезвычайно помпезным. Софи даже наняла по этому случаю духовой оркестр. Три продавщицы были одеты в розовые платья с белыми передниками. Поскольку открытие магазина выпало на самый разгар курортного сезона, многочисленные толпы отдыхающих вскоре были привлечены звуками музыки. Модно одетая, богатая публика устремилась в магазин. В этот день за прилавком стояла Софи, и она, и ее продавщицы просто сбились с ног. Заказы на дом отправлялись в двуколке цвета морской волны, которой управлял недавно нанятый симпатичный юноша, наряженный в ливрею в тон экипажу. Теперь, когда ателье Софи расширилось, она могла позволить себе найм дополнительных работников. Что до сахарных фантазий, то эту пользующуюся особым спросом работу продолжала выполнять сама Софи.
Как-то днем, когда одна из сахарных фантазий уже почти была завершена, в ателье вбежала одна из служанок кондитерской.
– Госпожа, только что у нашего парадного остановилась карета принца. С ним сам Бью Браммел! Софи тот же час устремилась к умывальнику, чтобы смыть сахарную пудру, прилипшую к рукам. Бью Браммел – обладающий огромным наследством юноша – стал недавно одним из наиболее близких друзей принца. Вне всякого сомнения, они сошлись на почве обоюдной любви к роскошной жизни и безумной экстравагантности. Безупречная внешняя красота Браммел а и его врожденное чувство стиля сделали его бесспорным лидером новой моды. Он диктовал вкусы высшего света буквально во всем, начиная с правильного этикета и кончая тем. Как именно следует одеваться женщинам, чтобы казаться как можно более элегантными. Его мнение столь высоко ценилось, что Софи абсолютно уверена, что дальнейшая судьба ее бизнеса в данный момент зависит от того, что скажет по поводу кондитерского магазина Делькур этот человек.
Быстренько посмотрев в зеркало, она привела в порядок свою прическу и, разгладив передник, поспешила в прихожую встречать столь изысканных посетителей. Принц задержался на мостовой перед магазином, не в силах двигаться от смеха после очередного прелюбопытнейшего замечания Браммела. Принца весьма устраивало, что этот всеобщий любимец Брайтона не находился в окружении Каролины. В противном случае Его Высочеству грозило стать объектом насмешек этого чрезвычайно едкого саркастического ума.
Всегда весьма щедрый по отношению к своим друзьям, принц Уэльский сделал Браммела офицером в самом лучшем полку, однако на боевом поприще этот-денди оказался абсолютно бесталанным и проявлял интерес лишь по отношению красивой униформе. Но что сделано, то сделано, и принц уже не в состоянии был отменить свое решение. По крайней мере, Браммел был незаменимым советчиком во всем, начиная с покроя пальто и кончая новейшими способами завязывания шейного платка, которые тоже менялись еженедельно.
Поворачивая входную ручку дверей магазина ДЕЛЬКУР, принц краем глаза поймал собственное отражение в витрине. Теперь он уже носил более короткую стрижку в соответствии с последней модой, кстати, по мнению принца, такой фасон шел ему куда лучше, чем Браммелу. Накрахмаленный ворот рубахи стоял торчком, именно это позволяло принцу скрывать следствия мучительных ангин, которыми он постоянно страдал. Дверь перед принцем распахнулась прежде, чем к нему смог подбежать один из его лакеев. Хрупкое изящное создание в розовом шелке сделало принцу глубокий реверанс, после чего Его Высочество заметил еще пару ему подобных существ за прилавком.
Браммел поднес к глазам монокль из чистого золота и, пристально посмотрев на особ женского пола, изрек:
– Разрази меня гром! Да эти молодки просто настоящие конфетки!
После чего к ним вышла, склонившаяся в почтительном поклоне, уже знакомая принцу француженка. Его Высочество премило ей улыбнулся.
– Мои наилучшие пожелания по случаю вашего счастливого бракосочетания, миссис Фоксхилл!
– Спасибо, сир. Смею ли я пригласить вас и мистера Браммела в мое скромное заведение?
– Само собой смеете. Я узнал о вашем бракосочетании после того, как ваш супруг свозил меня назад на аукцион, но вот про магазин ДЕЛЬКУР мне рассказали совершенно посторонние люди… Ну что ж, давайте мне отведать ваших прославленных сладостей. Лично мне не терпится узнать, что вы в такой же степени непревзойденная кондитерша, как и повариха.
