Текст книги "Гардемаринки-гарде! (СИ)"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ВМФ

– Леди? Вставать пора!

– Ах, да, сколько время?

– Семь часов.

– А ты, куда так рано? Сегодня же выходной у нас.

– Я решила к врачу, к гинеку. Думаю, что поставлю спиральку.

– Что, что? Какую спиральку?

– ВМС.

– А причем, тут военно–морские силы?

– Ха, ха, ха! Вот дела! Я же про внутриматочную спираль, а ты все о ВМФ. Ну, все, теперь всем расскажу и теперь пусть как что, так я буду им, ну как, военный флот? Плывет? Как там у тебя ВМФ поживает?

– Ну, что ты перекривляешь? А почему не таблетки? Все же вроде так?

– Ну, так, да только я их уже столько пропила, что теперь даже боюсь.

– Чего ты боишься? Все применяют и вроде бы не залетают.

– Да не в том дело. Понимаешь, мне говорили, что если все время, то может что–то не так в организме сложиться от этих гормонов. А я ведь их уже с тринадцати лет.

– Что? Ты, что, в самом деле?

– Ну, да. А что? И как видишь, ни разу не залетела.

– Ну, ты даешь, Жека. А по тебе ведь не скажешь. Нет, по внешнему виду я не умею. Говорят, что кто так рано и много у того все на лице видно.

– Как это? – Смотрю, она в зеркало уставилась.

– Ну, что? Что ты там видишь? А как я тебя? Купилась, купилась!

– Ну, тебя! Напугала прямо я и правда решила, что у меня что–то не так с лицом.

– Да, не с лицом, а с мозгами! Ну, скажи ты мне, зачем тебе надо было это и в такие–то годы? У вас, что в детдоме все так рано этими делами занимаются? Или такие, как ты, умные и красивые?

– А, что? Я и в самом деле такая? Да, умная я! И сейчас еще поумнела. Потому и решила перейти на флот, вот! И потом, Лешка мой говорит, что бы я сама о себе беспокоилась.

– Ну, я бы такого бросила сразу! Как это так? Все только для него, что ли? Нет, у меня так не будет никогда! А тебя я не понимаю? Почему это ты так? Я бы ему сказала. Любишь кататься, люби и саночки возить!

– Ну, потому, что он говорит, что с шариками ему все так, как в резиновых сапогах. Вроде бы все как надо идет, но чувствуется все не так. Он говорит, что тогда он словно с чужой бабой. А я не хочу так. Я ведь его так хочу, и все время жду от него эту его горячую струю и…

– Так! Достаточно и дальше не надо. А то с утра и одинокой, такой как я…

– Да, Мариночка, а можно он ко мне придет, и я с ним останусь на ночь?

– Что у вас уже так далеко зашло?

– Ну, как у меня, пока что не знаю, а вот как у него, и как глубоко заходит…

– Прекрати! Хватит! Ну, хорошо, пусть уж придет, если, как ты говоришь все, так и зашло. А вот как же я? Куда мне податься?

– Маринка, спасибо, родная! Ты, знаешь, у него….

– Да, знаю я, знаю! Ну, все, все! Давай беги к своему любимому врачу, пусть он тебе напомнит, что хорошо, и что ВМС, они даже в нас влезли! Вот, что такое ВМФ!

– ВМС – сила! – Кричит с порога.

– ВМФ – это сила! – Ее поправляю.

Ну, ладно. С ними понятно, а мне что делать? Что так и сидеть, подслушивать или врубить на всю ночь телевизор? И пока у меня с утра, портится настроение, я все же решила, что мне куда–то лучше уйти от них. А, ладно, пусть уже сами.

Так, а куда же? И главное, с кем? И тут я понимаю, что мне не хватает напарницы. А лучшей в таких делах, чем Зойка мне не сыскать. Поэтому встаю и решаю ее уговорить. Но сначала, мне надо с ней переговорить.

Свадьба их – шабаш ведьм

Наш разговор не передаю. Плохой разговор он ведь вам не нужен? А потому, ее приход вечером в девятнадцать часов, что называется, застает меня врасплох.

– Ты?! Ты сменилась? Что, на ночь? – Сразу же засыпаю ей вопросами, смущаясь.

А у самой все внутри сжалось и голос меня выдает. Я волнуюсь. Это от чего же так? Да, хотя бы от того, что она ко мне повернулась, не обиделась и видно простила!

Пока ее кормлю, все на нее смотрю.

– Что? Что не так?

– Нет, ничего. Это хорошо, что…

– Что? Что хорошо?

– Ешь, кушай на здоровье. Ты, знаешь, я бы не против, с тобой на всю ночь куда–то.

Она даже откладывает вилку. Подняла лицо и спокойно смотрит на меня своими такими блудливыми зелеными глазами и спрашивает, чуть волнуясь.

– Куда ты хочешь?

– Куда поведешь. Туда и пойду с тобой. Мне все равно. – И чуть не добавила, ели сдержалась, что мол, все равно, но только с тобой.

– Ну, хорошо. Сейчас я все устрою.

Она звонит кому–то. Я с завистью слушаю, как она весело разговаривает и смеется. А потом.

– Так! Ну, что? Тряхнем стариной! Только давай мойся. Да и как там с тобой? Все в порядке? – Киваю головой. Что, мол, все, все в порядке!

Отчего–то у меня начинают мелко ноги дрожать. Я ничего не спрашиваю, да и она мне сказала, что пусть это будет мне как в подарок. И по тому, как она выбирала одежду и как гладила, убирая только одной ей видимые складки, я поняла, что и она так же волнуется. Интересно? А куда же она меня потянет?

Неужели куда–то к ним? И от этого у меня слегка кружится голова, потому, что я даже не представляю, как я и она, и мы с ней там.

Она напустила на себя такой вид и стала такой деловой, и я ловлю ее взгляд, но она молчит и только иногда мне улыбается. Мой наряд ей особенно долго и придирчиво отбирается. Она выбрала мой брючный костюм, туфли на высоком каблуке. Сама накрасилась. А мне даже не разрешила губки, только сказала, что можно вот теми духами, французскими. А это я ей не сказала, что это не мой запах. Наконец, все готово и мы ждем прихода Женьки.

Я стою у окна, а спиной ощущаю ее. Она села рядом и пьет чай на дорогу. И хоть тишина и молчание, но оно для меня напряженное. Я все время ожидаю от нее вопросов, слов о себе и о ней. Но она по–прежнему сидит и молчит. Обернусь и вижу ее. А она сексуально так, ногу за ногу и коленка ее округлая так призывно торчит, что я не выдерживаю. И уже хотела ей об этом сказать, а тут Женька и с ним. Ну, все, нам пора!

Мы приехали. Вышли и она уверенно ведет меня.

– Нам сюда.

– Куда?

– Сюда.

– Нет, ты скажи мне? Куда и к кому?

– Ты мне сказала, что хочешь загладить вину. Так хочешь? Ну, тогда иди за мной и не спрашивай.

И когда мы уже поднимаемся по лестнице я ее за руку.

– Да, не бойся ты. Никто на тебя не наброситься. Все ты сама будешь решать. Ну, что? Согласна? – Мой утвердительный кивок головой, а потом….

Со мной такое впервые. И что бы сдержать себя и не кинуться на улицу, я как пришла, так сразу же для храбрости, раз и целый стакан вина! Сказали, что это здорово и круто, так сразу с порога и за здоровье молодых. А потом уже, все ни почем.

Сначала огляделась, а потом все кто входят, танцуют парами. Все с теми, с кем пришел. Ну и я, впервые с ней! Вы представляете, что я почувствовала?

Причем я это поняла, только тогда, когда тамада, сказала нам, что, теперь уже пора за стол, потом будут танцы. И только тогда я, наконец–то почувствовала, что я пьяная. Пьяная от всего, что вокруг, что я вижу и слышу и самое главное, что осознаю. Да, это именно так!

Никогда бы не подумала, что я на такое способна! Но первые полчаса я вообще ничего не соображала. Зойка мне подавала команды. Что делать, а я, все послушно выполняла. Она меня все время за руку держала, словно боялась, что я сорвусь или убегу. А ведь я бы так и сделала, если бы она хоть на миг меня не держала. Я и потела, я и в краску входила и вспыхивала от того, что с ними со всеми, среди них и потом за одним столом. Ничего не ела, а все пила и пила. Причем все подряд. И вот уже так захмелела, что уже все мне кажется милым и привычным.

Но все же, я разглядела, их молодых, один, который постарше, с короткой, спортивной стрижкой, в смокинге и невесту, которая юная и красивая в белом платье с фатой. И то, что все им желают, как обычно на свадьбах, а потом все вместе громко считают, пока они целуются. Ну, все как по правде на свадьбе! И гости. Вот только я все никак не могу их отличить и понять По–пьянке, кто это?

Вот рядом парень сидит, а потом потянулся, на меня привалился. О боже! Да какой же это парень с такими зажатыми, плотно прижатыми бугорками на груди! Или вот те, что на выходе. Как мне, сквозь гомон за столом сказали – это секьюрити. А потом добавили, что я говорю о них, о Твикс. Оказывается у всех, кто рядом нет имен, а у всех только прозвища на ходу. И пока Коза прыгает я к соседке своей, но по другой стороне от себя, что за местом пустым от Козы.

– А где Коза?

– Какая Коза? Ах, Лайф помогает бой–френду невесте.

– А почему Лайф?

– Ты английский учила? Догадайся.

Я быстро сообразила, что Зоя это жизнь, и потому она по–английски, она Лайф.

– А ты? Как тебя зовут?

– Тебя я знаю, Железная. А меня Парацельсиус. – Что за имя?

Так и не вспомнила, кто это. Только догадалась, что раз она такая, то рядом с ней ее пара. Она же сама сказала, что она пара и потом, та видимо, Цельсиус. Это, что? Она, такая как я, что ли? Девочка не целованная. Но это, тут, же вижу, что не так. Они рядом и как пьют тост, так и целуются за столом. И многие так! От того так весело им, а мне неудобно. Я смотрю вокруг, и все время ищу Козу, ах простите, Лайф. А ей видимо тут как рыбе в воде. И я понимаю теперь, что ей тут Кайф. Кстати, тот рядом, что у меня на глазах, а вернее на моей спине сменил пол, он так о себе и сказал.

– Давай пить. Кайф!

Ну, да, говорю. Кому–то может и кайф, а кому–то…

– Я говорю, меня Кайф, а тебя?

– Железная, леди Железная.

– Ты с Лайф?

– Ну, наверное. Только я ее потеряла, мне кажется.

– Это такое всегда на свадьбах. Так часто бывает у нас. Не расстраивайся, если не найдешь, то вот моя визитка.

Сунула мне в руки карточку. Я ее скорее под стол. Еще кто–то увидит? А потом улучшила минутку и глазами под столом по ней и читаю.

Такая–то и такая. Университет, кафедра. Доцент, кандидат наук…. И далее не разборчиво и мелко. Вот это Кайф? Вот он, какой у нее оказывается? Можно сказать с научным подходом.

А свадьба идет своим чередом. Потом стихи, поздравления, подарки. Все как обычно, только вот никто не желает на этой свадьбе им детей!

Ну, что вам еще добавить? Вы уже поняли, где это я гуляю с Козой?

Она, как зашли, так и сказала, что это свадьба ее подруги. С которой, они вместе учились, какое–то время, куда–то и с кем–то ходили. Я слабо уже соображала, слушала и головой только, как слон кивала. Да, да, да!

Ну, а потом эти танцы! Тут и она, моя Лайф, подоспела, счастливая и меня за руку и потащила к ним, танцующим, обнимающимся и целующимся в танце.

Я с ней впервые. Почти протрезвела. Это от того, что сразу, как вышла вместе с ней, она меня за руку, а второй рукой мне на бедро и я ей так же. И только коснулась, как тут же на меня такое навалилось! Я ели ногами ворочала, вернее они не отрывались от пола. Мы стояли, переступали ногами, но я почему–то все не могла к ней прижаться. Отодвинулась телом, не могла соприкасаться и каждый раз, как я к ней и случайно касалась груди ее, своей, то ту же назад, потому с ней мы почти на месте топтались. А все вокруг не так. И не потому, что мало места, а от того что все так же как мы, парами. Кто с кем пришел, так и танцевали. Как сидели рядом и все так, кто со своими Кайфами, Лайфами и еще с кем–то, в ком я опрометчиво ошибалась и не за того принимала по привычке.

Я же, так как у меня работал селектор отбора нормальный и женский. Я же все мальчиков красивых отмечала. А их много. Одни нарочито грубы были и даже по одежде, а другие такие нежные, с горящими глазками и щечками раскрасневшимися. Ну, прелесть! Если на нормальный язык переводить их походку и жесты и даже то, как они смеются заразительно приятно, зубки свои ровные, белые обнажая. И тут я поняла, что у меня, под их воздействием от всего этого, мой сектор, который селектор и отвечал, за выбор партнера покачнулся! Ну, тот, который всегда правильно мне помогал ориентацию в мире призывных улыбок и смеха, выбрать, тут, словно взбесился и кажется, сбился!

Бр…! Сатана! Изыди! Чертовщина какая–то!

Я уже сама становлюсь одной из них. Как Коза мне сказала? Что это у них сейчас? Шабаш! А ведь точно, шабаш ведьм безусых и с ума сошедших трансов и баб. А я тут причем?

Музыка громко, голоса радостные как будто издалека. У меня что–то со слухом, подумала и пока обвожу вокруг глазами, то уже поняла, что я так наклюкалась напрасно. Меня уже мутит.

Ели отрываюсь от цепких рук Зойки и в туалет. Она следом. Я ей.

– Нет, нет! Я сама.

– Я помогу тебе.

– Нет, Зойка, уйди, я сама. Ой, мама!

Хорошо, что на мне брючный костюм. В нем на коленях удобно стоять. И когда я, извергая из себя то, что пила, то и сознание ко мне приплыло.

Ну, что же это я? Я, что, дебильная? Ну, да! А раз так, то вот тебе! И снова два пальца глубоко в рот.

В дверь стучат. Все время мое истекло. Аккуратно сливаю водичку, и выхожу. И что же я вижу?

Веселье в полном разгаре! На кухне толпится народ, что–то режет, пьет, жует, курят. Смеются какому–то пошлому анекдоту, я не хочу ничего. В коридоре стоят, прижимаются, так плотно, что я вижу, как не только губы, но и ноги их переплелись. И руки тело подруги терзают. Мне бы где–то приткнуться. Кто–то мне в руки чашку с горячим чаем.

– Пей! Полегчает.

Пью, но мне наоборот. Сознание возвращается и не только не полегчало, а мне просто тошно! Мне надо, нет мне просто необходимо на выход!

Развернулась, чашку куда–то приткнула, и уже сделал шаг спасительный к двери входной, как тут ее голос.

– Ты, куда?

– Выйти хочу, подышать. А то там курят и мне снова тошно. – Вру ей и для убедительности ей в глаза по–доброму смотрю.

– Ну, хорошо. Только ты ненадолго, сейчас будут петь песни и стихи свои читать. Это интересно, ты обязательно их должна послушать. Ну, давай, дыши! Помни, я жду!

Сейчас! Дождешься ты меня!

И уже на лестничной клетке меня спрашивают.

– Эй, подруга, закурить не найдется? Жаль, а вот девочка ты симпатичная? Сбрось телефончик или как?

– Да, сейчас я. Подышу воздухом.

– Будем знакомы. Меня Манок, а ее… – Наклоняется к уху и шепчет такой матюг, что даже мне не прилично становиться. При этом она меня обдает запахом перегара и курева.

– Прикольная кликуха? Как тебе…… – И снова пытается мне на ухо.

Но я уже не могу видеть их всех и не слышу, потому, что уже не иду вниз по лестнице, а бегу от всех их, этих ведьм, кастратов природных, перепрыгивая сразу по нескольку ступеней к разу. Причем, что примечательно, что так я потом, как не старалась, но на высоких каблуках у меня никогда так не получалось. И я уже с радостью.

– Ну, все! Слава богу!

Прыг, скок! И тут, бац, каблук на бок! И я с ходу, по лестнице, только успела подумать.

– Я же уже на улице, на свободе! Мама!

Рухнула, слетаю с ног, пытаюсь схватиться за перила, но больно ударяюсь спиной и с лета бум, головой. Все! Больше ничего.

Вот тебе ведьма! Поделом! – Последнее, что у меня в голове. И слабо так всплыло оправдание всего.

– А я ведь хотела, нет, я уже слетела от них.

– Ну, да! Как ведьма, на метле!

Книга вторая
Малинка

Меня принимают

– Больно?

– Да, ничего, можно терпеть.

– А у меня тозе, сиська на голове!

– Где, где? – Смеюсь. – А ну покажи?

Мальчишка доверчиво и смешно наклоняет свою белявую головку, и я его целую куда–то в такую, пахнущую невинностью и молочком теплую кожу на голове.

– Полегчало? – Он кивает головой, а потом.

– А тебя как звать?

– Саська!

Теперь понятно, почему она у меня, сиська, перекочевала с привычного места, на голову.

Следом за ним, из–за двери, вторая головка и точно такая же, как у Сашки, белокурая и такие как у него глазки, чистые, ясные.

Боже, да это же ангелы прилетели!

– Сашка, нельзя! Тебе же сказали?

Но Сашке, я определенно понравилась. Тем более, я, ему мандаринку сую, в его маленькую ручку. И он, не обращая на всех внимание, ее очищает. Сначала кусает зубками, а потом и руками.

– Ну, как? Вкусно? – Он головой кивает согласно и стоит совсем рядом.

– А тебя как зевут? – Спрашивает, а сам кусает мандаринку и сок у него бежит тонкой струйкой по подбородку.

– Маринкой!

– Малинкой? – Переспрашивает.

И меня так умиляет его детская непосредственность, я словно взмываю ввысь, с этим новым и вкусным именем. И только теперь осознаю, что мне всеми фибрами своей души так и хочется, чтобы я стала, хотя бы для него одного, но Малинкой. А что? Малинкой, как ягодкой быть хорошо!

– Санька, а ну отстань, иди назад! – Это теперь уже она.

– Малинка, не плакай, я еще плиду! А ты мне дашь конфету? Белку с олесками?

– А сестре?

– Нет, сестле не надо, у нее диотес, только мне!

Опять она. Делает пять шагов и тянет его за рукав.

– Вы не слушайте Сашку, он у нас такой попрошайка!

– А тебя как звать? – И протягиваю ей вторую мандаринку. – Бери!

– Чот! – Поясняет Сашка, почти не отрываясь от своего занятия.

– Ну, же, Сашка, идем уже! Вы его не слушайте, он вам наговорит. И вовсе не черт, а чертенок, так папка говорит. А он так не может, потому так не правильно. А я, Даша.

– Ну, что же приятно! А меня…

– А я уже слышала, ты Малинка.

– Ну, вот и хорошо! Теперь так и буду, Малинкой!

– Не плачь, я плиду! Пока Малинка!

– Пока, Саша и Даша!

И когда они вышли я чувствую, как от них, этих милых ангелов, словно заряжаюсь хорошим настроением и здоровьем, словно батарейка, от подзарядки.

Потом, я уже каждый раз, им что–то передаю и угощаю. Потому, то конфет прошу купить, дядю, то мандаринок. А он мне говорит, что у меня разыгрался аппетит. А это хорошо, значит, дела пошли на поправку. И я прошу его каждый раз, что бы, как только детки у них, то их бы ко мне. Моих ангелков!

Их оставлял, почти каждый день у них сосед, так говорил дядя. А я все гадала, какой он, хотя уже все разузнала, что он вдовый и что он в училище на кафедре какой–то. Представляла себе, почему–то, что у меня с ним будет роман, а детки, те так и останутся с нами. Я же так мечтала о семье и уюте! Мне этого явно не доставало. Впрочем, как и здоровья.

Меня ведь поначалу на две недели в госпиталь, по случаю сотрясения мозга, а уже потом дядя забрал к себе. А я все переживала, как я для них, как там в моем взводе? Девчонки, конечно, меня навещали, но только ненадолго. Стеснялись Богдана Ивановича, и только Зойка вела себя с ним как–то фамильярно и нагло.

Она так ничего и не поняла, а я особенно ни о чем ей не говорила. Сказала, что во всем виноват каблук. Потому и упала на лестнице. Не сказала, что я от нее и этих ведьм, тогда убегала. Потому и травма у меня бытовая.

И, слава богу, так сказал Богдан Иванович. Ему–то все было надо узнать, где это я и когда? А я врала, что в подъезде, когда домой шла, в квартиру.

На ВКК меня долго крутили. Я уже с ужасом думала, что меня забракуют, но, то они от того, что решали, и, в конце–то концов, до экзаменов не допустили. Я всю сессию, так и не показалась в училище и потом, когда ко мне девки приходили, я им завидовала и все их расспрашивала, как там с экзаменами. Но меня все равно перевели на второй курс и отпуск мне продлили, да самого начала второго курса. Поначалу я переживала, что дома, а потом ничего, привыкла. К тому же уже у меня была еще одна причина для этого.

Я влюбилась!

Судьба через мусорное ведро

Мне врачи сказали, что бы я обязательно выходила на улицу. И я, каждый раз, когда ковыляла по лестнице, то к той двери, что напротив нашей. Подойду и тихонечко слушаю. Все мне не терпелось услышать их, ангелочков моих голоса. Скучала я. И однажды я слышу, как в то время пока я перед дверью у них там за дверью, шум, голоса. Ну, а я, как партизанка, в руках ведро с мусором, решила так, себя прикрыть, на всякий случай.

Его, их отца, я не знала, потому, что толком не могла видеть из окна, как он, каждый день, в машину сам и детей, кого в садик, кого в школу. А сам на службу к нам, в училище, на кафедру. Я уже сон потеряла, мне так хотелось хоть раз его рассмотреть. А сон мой и так нарушился, после травмы.

Потому я ночью долго лежала и все о нем размышляла и о моих ангелочках. Ну, думаю, какой он? Все время так представляла, что, во–первых, добрый. А то, как же, если у него такие ангелы? Во–вторых, красивый, по той же причине. Так как по их мордашкам судила.

И потому, когда вдруг они так внезапно все выглядывают из–за двери, я растерялась. Только успела отойти на два шага к перилам, как дверь открылась.

– Малинка! – Кричит Сашка, обрадовано.

Следом, из–за двери Дашка.

– Малинка, иди с нами играть.

Потом его голос.

– А ну черти, домой, назад! Кто разрешил?

– Там Малинка, Малинка!

– Здравствуй, Малинка! – Я, опешила даже.

– Здравствуй…те. – Да, он же красавец!

Передо мной из–за двери голливудский актер! Нет, я не шучу! Ой, мама! А его серые глаза? Он как глянул, так у меня все внутри словно рухнуло куда–то вниз. Нет, те же глаза, что у его ангелов, но его…? А потом у него такое лицо? А голос?

Внутри все куда–то вниз, раз и покатилось. А я как дура? Он меня о чем–то спросил, а я не могу никак сообразить, что? И только внутри у меня орет, вопит внутренний голос.

Он! Он! Смотри, смотри!

– Я…, я… мусор. – Мямлю.

Что это я? Я же ведь столько раз мечтала, как я ему и что скажу, и как на него посмотрю! А тут? Не только к нему, а от него задом, пячусь, потом нелепо сбиваю, своей костяной ногой мусорное ведро и оно.

Бам, бам, покатилось.

Я наклонилась и на тебе! Голова закружилась! И я бы упала, наверное, а это он. Он!

– Малинка!

И вот я, как в хорошем кино, в его объятиях!

– Вам плохо? – А следом! – Богдан Иванович! Богдан…

– Нет никого! Одна я…. – Шепчу, стараюсь, а сама смотрю прямо в его глаза! А они надо мной, близко, бездонные! Они безграничные, они милые, но тревожные.

Потом я, раз и у него уже на руках! При этом так просто и легко, словно сама взмываю.

И на меня такая волна нежности, радости и притяжения к нему, его рукам, теплу, запаху мужского тела и я… Потом все никак не могла понять, как я так осмелела?

Я его рукой обняла, за шею, а сама вдруг, как та обезьянка в зоосаде под посторонними взглядами, прижалась, вся зарылась, словно хотела сквозь кожу проникнуть в его суть и тело.

Вздохнула и словно забылась! Я, это запах его, до самой своей смерти, наверное, не забуду!

– Ничего, ничего, Малинка! Все будет хорошо! – И тело его покачнулось и меня несет, словно пушинку, как огромный, большой великан.

– Дашка, подушку! Сашка, не мешай!

И меня нежно, его сильные руки, отпускают куда–то. Я сразу же открываю глаза. Надо мной, склонилось его лицо, но я, только в его глаза и больше ничего!

Только в глаза!

– Все будет хорошо, Малинка. Все хорошо.

Закрыла глаза от того, что мне дико хорошо я вдруг, ощущаю что плачу, из глаз вытекает слеза и медленно течет по моей щеке.

– Ну, что ты? Что? Все будет у нас хорошо!

И от того, что он такое сказал, что я слышу, что это будет и это будет у нас! У него и у меня и у всех нас, с его ангелами, у меня сразу же стукнуло сердце и еще и еще, и пошло и затюкало, затрепетало, как у воробья.

– Да? У кого? – Почему–то так переспрашиваю. У меня при этом сердце замерло, так как мне надо еще раз это слышать, убедиться, что не ослышалась.

– Да! У нас. Все у нас будет хорошо.

– Ты уверен? – Почему–то с ним на, ты?

– Да!

И я опять закрываю глаза. И все!

А в голове только мелькнуло. – А как же, мусорное ведро?