Текст книги "Трах-тебе-дох. Рассказ третий. Мистер, купите живую куклу"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

О Гайках и Птичках

– Куда целовать?

– Туда!

– Куда, туда? Тут много всякого!

– А ты не спрашивай, поняла! Целуй и все! Куда-нибудь!

– Как это, куда – нибудь? Ни будь, не получается! Все время, обязательно попадаешь на что-то. Вот это что? Что это такое?

– Где? Покажи?

– Вот! Вот я тебе показываю! Это, что?

– Так. Да это… Это… – Она смущенно водит глазами и все никак не может определиться с предметом моего расспроса.

Это мы с Нинкой изучаем содержание ее взрослого журнала. Ссунулись головами, сопим носами и все никак не можем разобраться. Чем же на фотографиях эти отчаянные девушки занимаются?

Первой не выдерживает Нинка.

– Ну, хватит! Ты согласна? Или нет?

– Я не знаю?

– Нет, так нельзя! Ты либо согласна, либо нет. Поняла?

– Поняла, поняла.

– Повторяю еще раз. Так ты согласна?

– Я не знаю?

– Что ты заладила? Не знаю, да не знаю? Я тоже не знаю, но я, же согласна! А ты?

Только, если ты опять мне скажешь то же самое, ты от меня получишь. Поняла? Последний раз тебя спрашиваю! Ты согласна или нет?

Я молчу и соплю. Пауза затягивается. Нинка понимает, что от меня она ничего определенного не добьется и поэтому говорит со вздохом.

– Ну, все! Мне все ясно! Нос убери! Слышишь, ты, малявка?

– Сама ты малявка! А журнал свой можешь сама смотреть. Хоть до дыр его смотри, а ничего из него не поймешь. Ты поняла?

– Ну, во-первых, этот журнал не мой, а Левки. Во-вторых, ты просто дура! Маленькая и прибацанная дура!

– Сама ты! Дура! Прибацанная!

Я встаю с ее кровати и обиженно выхожу из ее комнаты. Тетка возится на кухне, стряпает. Уж лучше я ей стану помогать, чем вот такое выслушивать. Тетка сразу же принимает мою помощь. Она благодарна мне каждый раз, когда я ей помогаю. Семья-то большая. Со мной, четверо. И я стараюсь ей помогать во всем и даже согласилась за нее постоять на рынке, пока они с мужем будут в отъезде, гостить у ее мамы.

С Нинкой вышел страшный скандал по этому поводу. Она ни в какую не захотела подменять мать. Мать ее даже обзывала и старалась принизить. Но куда там. Мне иногда казалось, что все наоборот и это Нинка ее принижала.

Когда я, после своего первого дня торговли на рынке домой вернулась, то просто обалдела. Нинка закатила вечеринку. Везде были ее ребята из техникума и еще какие-то. Ну, те мне сразу же не понравились. Одного из этих я знала, как школьного бандита, а других его дружков видела впервые. В доме, смех, музыка, все вверх дном. Ушла в свою комнату. Над головой стук ног, крики то радостные, то словно о помощи. А мне на мою беду в туалет срочно надо. Решила, что в дом не пойду, а побегу в старый туалет, что на улице. Он хоть и старый, но чистенький и даже ухоженный. Тетка его всегда вычищала и убирала. Сижу, слышу весь этот гам, да переполох. Уже выйти хотела, как тут услышала голоса. Кто-то подходил. Парень с какой-то девкой. Я замерла. Решила не выходить, пока они не уйдут. За дверью закрытой, чувствую себя в безопасности. Парень и девка замыслили что-то. Мне и неловко и любопытно. Прислушиваюсь.

– Здесь нормально. Давай!

– Нормально, нормально? Ты хоть раз что-то по-другому скажешь? Что это, такое, давай, да давай? Ты же с девушкой!

– Ну да! Вот и говорю! Давай!

– Да нет! Ты как-то по-другому должен. Попросить меня! Ласково так.

– Ну, хорошо! Я тебя ласково прошу, давай.

– Я сейчас обижусь и уйду.

– Ну и уходи!

– И что? Ты даже не извинишься?

– Вот еще! Это за что же я должен извиняться?

– За грубость свою. За то, что ты меня обидел!

– За что, за что? За какую такую грубость?

– Знаешь, Толик? Я долго терпела твои грубости. Ты вообще то, для чего со мной? Мне кажется, что ты меня совсем не любишь? У тебя одно на уме.

– А у тебя, что? Разве не то же? Ты зачем меня сюда потащила? Для того чтобы поругаться? Ты же сама сказала, чтобы я за тобой пошел. Я тебя за язык не тянул, между прочим, это ты сказала, что ты угощаешь! Ну? Так угощаешь или я пошел?

– Ты меня обижаешь все время! Ты сам, что же не видишь, что ты меня все время только и обижаешь!

– Ну, все! Началось! Всегда одно и то же. Как до секса доходит, то всегда я у тебя виноватый. Знаешь, мне надоело все это. Я тебя пошлю к ….

– Толик! Толик! Не надо! Прости меня! Прошу тебя!

– Знаешь, Толстушка? Ты мне уже надоела со своим нытьем. Каждый раз одно и то же. Я отдыхал, как все и танцевал. Чего ты меня от Нинки оттянула? Если бы я знал, что ты опять за свое нытье возьмешься, то бы ни куда с тобой не пошел! Уж лучше бы я с Нинкой! Говорят она сексуальная, и знаешь, как дает?

– Все, Толик! Все! Больше не буду! Ты прости меня. Прости.

– Вот, так вот! Запомни, Еще раз начнешь скулить, все! Я с тобой больше некуда и никогда. Ты поняла!

– Все, все! Толик! Я прошу тебя. Давай я тебе угощение сделаю? Как ты хочешь?

– Делай, как всегда! Только не кусайся. Ты прошлый раз всю …пу покусала. Лучше легче, чем кусаться. Ты поняла?

– Угу.

– Не отвлекайся! Работай, работай! Так, так!

Мне неудобно, за подслушанный их разговор и я не вижу, а только слышу, как она его угощает. Вот она, правда! Это же надо, думаю я, как она унижается перед ним! И для чего? Только для этого? Я еще слышу какие-то из взаимные вздохи и ахи. Минут через пять они заканчивают и уходят. Я уже выскользнула за дверь и только хотела проскочить, как опять голоса. Я срочно прячусь, приседая за кустами сирени. А один голос, тот Нинки.

– Нина?

– Что, Гайка?

– Ты с Левкой?

– А, что?

– Он тебе, как? Нравится?

– А ты чего спрашиваешь?

– Да, бабы говорят у Левки обрезанный!

– Что? Что?

– Ну, хепи-пи, у него обрезанный. Как это?

– Знаешь, Гайка! Ты больше их слушай! Они тебе такого наговорят! У них у самих, все там обрезано!

– У них такого не может быть! Мы же не в Африке.

– А причем здесь Африка?

– А я слышала, что там, еще девочкам, клитор отрезают.

– Как это? Зачем?

– А, что бы они мужьям своим потом не изменяли.

– Погоди, погоди. А причем тут клитор?

– Ну, я же говорю тебе. Чтобы они не изменяли. Вот для чего!

– Так, давай поменьше глупостей болтать. Давай присаживайся. И кто это там, в туалете закрылся? Почему мы должны на двор бегать?

– Да это Толстушка с Толяном.

– Да, нет! Я с Толяном только, что танцевала. Толстушка она может, с кем хочешь, закрыться. Это точно.

– Я слышала, что Толстушка все время с Толяном ругается.

– Это от чего же? Он, что же, ей изменяет?

– Ага! Уже давно. А ей голову морочит.

– С кем же?

– Да с Птичкой. Вот с кем!

– С Птичкой? Быть такого не может! Ведь она же совсем уродина, некрасивая. И потом у нее ни письки и не сиськи, и ж… с кулачек.

– А вот у такой аппетит, знаешь какой? Только член ей подавай. Говорят, она может это, ну как там. Ах, да! Глубокое горло. Вот как. Ничего в ней нет, так она этим своим птичьим горлышком и берет.

– Что ты такое несешь? Гайка! Ты, что озабоченная?

– Точно! Очень! У меня уже никакого секса месяц, как не было!

– Что ты несешь! А с Борькой из соседней группы?

– Да с Борькой у меня ничего и не было!

– Да врешь, ты все.

– Ну, ты даешь. Я же лучше знаю. Как ты считаешь? Борька еще мальчик совсем. Я к нему с поцелуем, а он знаешь, отворачивается. Я его насильно, хотела завалить, так он как заверещит: Что, ты делаешь, что ты делаешь? Смешно так!

– Ну, ты Гайка даешь! Кто же насильно так делает? Надо было ласково, потихонечку.

– Это ты так можешь. А я не могу. Я как кого увижу, у кого нос большой, так мне на него обязательно надо запасть. Говорят, что у тех парней, у кого нос большой, то у них и член не маленький.

– Да, ерунда все это. Бабские глупости. Чушь. Болтают бабы, сами того не знают.

– Ну, а ты проверила? У Левки нос, самый то. О-го-го какой. Он у него такой же?

– Так! Хватит болтать. Ты закончила? Пошли уже. Теоретик мужских носов, озабоченный.

– А тебе, конечно, легко говорить. У тебя же и Левка и та девочка.

– Какая такая девочка? Что ты болтаешь?

– Да не болтаю я. Все девки, только и говорят, что у тебя с девочкой шашни.

– О чем ты? С какой девчонкой?

– Да с племянницей вашей. Что у мамки твоей живет. Говорят, что с девочками так сладко!

– Гайка!

– Ну, что?

– Ты еще, хоть раз такое ляпнешь, я тебе пощечин надаю. Ты меня знаешь!

– Ну, как, что, так сразу же я виновата! Сами живут с девочками, а потом на мне злость свою вымещают.

– Гайка! Я же тебе, сказала! Рот свой закрой!

– Нет! Не закрою! Значит все правда? Что говорят. Ты вон как раскипишилась. Значит все-таки с ней? Не обижайся. Ниночка! Ниночка! Что ты! Ты, плачешь? Я же не хотела тебя обидеть. Мне просто завидно. Мне интересно. Знаешь и у меня один раз намечалось такое, но я, отчего-то испугалась. На меня такое нашло, просто страх какой-то. Я ее как поцеловала, так у меня не только голова закружилась, а все трусика сразу замокли. Вот как. Ну, ты, прости меня. Ладно?

– Иди ты к черту! Ты кого хочешь, можешь до слез довести. Болтливая ты стала. Плохо это очень. Не будь ты моей подругой, так я бы знаешь, как тебе съездила! По твоей еблипи-пи, пиде уже давно знаешь какой, вот такой член плачет!

– Ну, если такой, какой ты показываешь? Так я согласна!

– Ну и дура же ты Гайка! Ой, и дура! И ничего ты в жизни не понимаешь! У тебя одни члены на уме! И о чем ты еще можешь думать-то?

– Что верно, то верно! О них только и думаю. Как представлю себе, как ты с таким..

– Ну, все! Ты меня достала! Пошла ты к..

– Куда, куда ты меня посылаешь?

– Все! Заткнись! Ты поняла, Гайка! Давай заканчивай и пошли.

Они сделали свои дела, уходят, и голоса их постепенно замолкают. Я сижу за кустами и у меня в голове сумбур. Полный сумбур. Это же надо! Обо мне и Нинке, оказывается, уже разболтали. И Гайка эта! Когда она говорила, то у меня так кровь прилила, думала, что я упаду от удара. Если бы в это время еще и сердце работало. А оно при этом остановилось, как я о себе такое услышала.

Нет! Это же надо такое нагородить? Что они все знают о нас с ней? Да и, правда? Что? И потом. А что же собственно, было? Что у меня с Нинкой? Сама задала себе вопрос, на который никак не могу найти ответ.

Нинка и Левка

Ночью ко мне приперлась пьяная Нинка. Я так за день устала на рынке, что никогда бы не проснулась, если бы она ко мне не полезла. Проснулась от приятных прикосновений и ласк. Не испугалась, нет. Кто бы другой на моем месте, может и испугался, но я нет. Видно я и во сне думала о ней и подспудно ждала ее прихода. Поэтому ее поглаживания и поцелуи на своей голой попке и спине я восприняла, как награду, как должное. И вот же, что интересно? Ведь я до сих пор всегда спала в ночнушке и трусиках, а тут почему-то стала трусики все время на ночь снимать, и вместо ночнушки одевала коротенький и легкомысленный пеньюар, как будто ждала ее ласк и готовилась к этому. Стыдно? Вы осуждаете?

Утром я очень рано поднялась наверх. Туалет и все такое. В доме все разбросано. И прямо скажем, выглядит так, что у тетки сразу же инфаркт случился бы. На кухне ворох грязной посуды и повсюду бутылки. По комнатам, прямо не раздеваясь, спят вповалку ребята, которые вчера не ушли. Все вперемешку. И девочки и парни. Места всем на кроватях не хватило и некоторые устроились, где придется. Кто в кресле, а кто на ковре в комнате родителей. Из комнаты выходит заспанный Левка. Я его знаю. Это лучший друг Нинки и она его просто обожает. Его прозвали Америка. Это за то, что он всем говорит, что после учебы он уедет к родственникам, а они у него в Америке.

Поэтому, там, где Левка, там и Нинка. Появляется заспанная и растрепанная Нинка. Видит нас вместе и недовольно хлопает припухшими веками.

– Что, уже спелись? Куда ты, так рано? Сегодня же воскресенье.

– Да, все туда же, Ниночка. На рынок. Я матери твоей обещала.

Целый день я торчала на рынке и все безрезультатно, пока не появился один приметный покупатель. Я все время, что была на рынке, о нас с Нинкой думала, и когда этот мужчина стал у меня покупать эту железку, то я от не знания, а может от не внимательности такую ему цену назвала, что он со мной разговорился.

– Вы, ошибаетесь. – Говорит. – Не может, то-то, столько стоить. Это вещь ценная и цена ей такая-то. Вы девушка молодая и так проторгуетесь. Простите, но мне кажется у вас неприятности? Вы как будто бы чем-то расстроены и сильно озабочены?

Почему я так к нему отнеслась? Как-то так сразу и по-хорошему. Может от того, что он ко мне так внимательно отнесся, а может от того, что он уже пожилой и симпатичный. Я бы сказала даже, что он очень приятный, хотя пожилой. Лет, наверное, ему под шестьдесят. Пока я ему с покупкой помогала, он меня пригласил на минутку с ним покупку в кафе обмыть. Себе он воды заказал минеральной, а мне, мороженое.

– Вы знаете Нина. – Это я так ему, как Нина представилась. – Многие девушки в вашем возрасте очень романтичны и поэтому часто в реальной жизни ошибаются и теряются. Вот взять вас, к примеру. Вы же не сами торгуете, а кому-то помогаете. Видимо на то есть объективная причина. Скорее всего, вы не торгуете, а просто сейчас помогаете своим родственникам. Я верно говорю?

И дальше он все так хорошо и верно стал подмечать, что я и про мороженное свое забыла. Оказывается, он работает в институте, зав кафедрой. Изучает, как он сказал, какие-то поведенческие характеристики человека. А еще он все последнее время изучает молодых и их проблемы.

– Ниночка! – Он говорит. – Мне надо вам обязательно помочь. – По статистике, да из личного опыта, я вам должен сказать, что у вас могут возникнуть проблемы при общении с противоположным полом. И не ваша в том вина. Просто после испытанных переживаний в детстве у вас могут возникать не приятные чувства ко всем лицам мужского пола и вы сами, того не замечая, все время будете тянуться только к лицам женского пола. Само по себе это еще не страшно. А вот когда вы начнете в эти лица женского пола влюбляться, то у вас может произойти зацикливание на этом. Так!

– Да. Именно так и происходит со мной.

– Вот видите, Ниночка! Как нам с вами повезло встретиться. Я ни в коем случаи не стану вам подсказывать, что и как вы должны делать, это вы уж сами будете решать. Я просто постараюсь вам помочь разобраться с тем, что происходит с вами, а решение вы будете принимать сами. Договорились? Ну, вот и хорошо.

И тут он сразу же спросил меня.

– Расскажите мне о ней. Вы сможете?

Я сразу же залилась краской, смутилась. И откуда он все знает? Ведь я же ему ни о чем еще и не говорила. Тем более о ней.

Видя, мое состояние он сам помогает, мне. И так постепенно передо мной начинает раскрываться вся картина моего взаимоотношения с Ниной. По его словам получается, что она сама не устойчива в выборе и, пользуясь своим положением старшинства возраста, шефствует надо мной. А при каждом удобном случаи вторгается за такие границы чужого тела, в которые ее бы никогда и никто не допустил бы. Во вторых и так далее. Далее мне все интереснее и все понятнее становилось. И все над, чем я задумывалась, и что меня мучило, стало, проясняться и вся картина стала, более понятной. Так мы задушевно проговорили около часа. Расстались мы друзьями, и я твердо пообещала ему позвонить и еще встретиться. Напоследок он мне все-таки посоветовал встречаться все же с парнями.

– У вас есть, кто-то из знакомых вам хороших и добрых парней?

Я ему о Леве.

– По тому, как вы рассказываете, о нем я думаю, вам есть смысл с ним познакомиться ближе. Попробуйте встретиться и найти с ним общий язык. Вам это сейчас очень понадобиться.

Распрощались мы, как самые хорошие друзья и я уже с легким сердцем доработала и шла домой в отличном настроении. Еще бы! Я была полностью уверена, что во всем разобралась и что с этого времени я начну свою новую жизнь. Но как оказалось, теория не всегда совпадает с практикой! Да и профессора не всегда оказываются правыми! Другой раз подруга оказывается умнее и отзывчивее любого профессора! Вот так-то!

Открытие Америки

К моему удивлению, в доме полный порядок. Я даже не скрываю своего изумления. Особенно когда вижу, Нинку, лежащую рядом, с Левкой в одной постели. По тому, как разбросаны их одежды по комнате я понимаю сразу, что тут не обошлось без бурного секса. Они не стесняются моего присутствия. Более того Нинка просит принести ей из кухни чистые бокалы. Я ухожу, но сам факт увиденной картины, вызывает во мне противоречивые чувства. С одной стороны я вроде бы спокойна, что она с ним, и это хороший признак, так мне говорил профессор, а с другой стороны, мне просто обидно, что это не я лежу рядом. И при этом я сама не понимаю, зачем я соглашаюсь и несу им эти бокалы. И почему их три? В доме же нет никого? Значит один, это для меня? Ну, нет. Говорю себе. Я с вами пить не буду, не дождетесь. Захожу и стараюсь на них не смотреть. Протягиваю бокалы в пустоту.

– Вот, берите! – Говорю, а сама стараюсь на них не смотреть, смотрю в окно.

– Спасибо! Тебе не трудно будет, вон там бутылка вина стоит, принеси, а?

Ищу эту бутылку, и потом, обернувшись, вижу, как они вместе лежат на боку и на меня смотрят.

– Вот. – Говорю. – Все? Или что-то еще надо? Позовете.

– Да подожди ты! Нам не охота вставать и сверкать телесами. Налей нам по бокальчику. Сможешь?

Вот тут я и попадаюсь на ее удочку. Понимаю, что сейчас мне уже глаза не отвести. Ведь они мне свои бокалы протянут, и я должна буду им наливать и смотреть. А так как они лежат, а я стою, то мне будет неудобно наливать им, стоя и я нехотя присаживаюсь с краю кровати в ногах. Пока разливаю вино, мы молчим. Я вижу их за краями бокалов в расплывчатом виде, но все равно чувствую и ощущаю их оголенность телами. Мне безумно нравиться за ними, обнаженными ухаживать и я стараюсь.

– Себе. Налей, пожалуйста!

– За, что пьем? – Неожиданно громко спрашивает Нинка.

– Конечно же, за любовь! – Впервые за все время говорит Левка. А потом, обращаясь ко мне.

– А вы, вы с нами не выпьете? За любовь?

Уже потом, когда все произошло, я старалась анализировать и найти первопричину. Меня сбило это его обращение ко мне и на вы. Вот, если бы он сказал, давай выпьем или еще как, то я бы отказалась. А когда так культурно и таким задушевным голосом, полным уважением и оценок моих достоинств. И я не удерживаюсь. Покупаюсь. Покупаюсь легко и доверчиво.

Ах, ладно! Думаю. Почему бы и не выпить, да за любовь! И впервые за все это время посмотрела прямо в лицо Нинке. Я ревную? И она, смотрит на меня вызывающе. Я невольно перевожу взор на него и вижу его глаза такие красивые, добрые. Они с неподдельным интересом рассматривают меня и мне даже становиться неудобно. Но тост принят и мы выпиваем.

Вино с непривычки приятно разогревает внутри. Я вообще не пью, но мне неудобно показаться такой уж правильной. Вино я ни разу еще не пила, только шампанское, на Новый год и поэтому меня быстро одолевает хмель. При этом я замечаю, что когда Нинка пьет, задирая руку, то ее грудь полностью обнажается. Я впервые вижу ее грудь вот так очень близко и при дневном свете. Она вовсе не маленькая, как оказалась, а даже свисает обворожительным тяжелым и мягким мешочком, белой и мягкой, живой плоти. И ее небольшой сосок прерывает округлость этой совершенной формы. Ей неудобно пить на боку и лежа, и я замечаю, как капли и даже малюсенькая струйка вина вытекает из уголка ее рта и стекает на кожу и каплями падает на постель.

– Ах! Восклицает Нинка. – Вот я растяпа! Я сейчас.

Она живо карабкается из-за него и выскальзывает голая из кровати, на ходу передавая мне свой бокал. А я ели успеваю встать, так стремительно она все делает. Я зачарованно смотрю ей в след. Вижу ее стройное и уже сформированное природой полностью обнаженное тело молодой женщины. С узкой талией и слегка отвисшей белой попочкой, обозначенной округлым треугольником женских бедер. Ее тело изящно и очень женственно. Я смотрю на него с большим интересом. Легкое покашливание рядом, отвлекает меня от созерцания. Я стою, нелепо потупившись, с двумя пустыми бокалами вина перед ним, обнаженным до пояса.

– Впечатляет. – Говорит он. – Вы не находите? Все в ней впечатляет настолько, что за одну ее фигурку ее можно любить. Вы не находите?

Я пожимаю плечами. Что я должна сказать? И потом, как же можно обсуждать ее голую фигурку, фигурку прекрасной девушку?

– Я не обидел вас?

– Нисколько.

– Вот и хорошо. А то я, признаюсь, боялся, что всем своим видом и самой ситуации, в которой вы нас застали, доставил вам неудобства и где-то, может быть, большее. Вы нас простите? Мне эта прекрасная нимфа нравится. Ей богу! Ведь она же прекрасна, полюбуйтесь. – Говорит и показывает рукой за моей спиной.

Я оборачиваюсь и вижу ее. Обнаженную и совсем не стесняющуюся наших взглядов. Нинка медленно и плавно, покачивая бедрами, словно на подиуме, выступает из освещенного солнцем дверного проема и кажется самим совершенством.

– Божественно! – Слышу его, такую точную реплику.

– Повернись к нам, божество в лике прекрасной женщины.

Нинка от его лестных слов расплывается в радостной и немного застенчивой улыбке. Медленно, на наших глазах поворачивается, демонстрируя свое тело в полной гармонии и красе. Я невольно фиксирую, что у нее там все гладко выбрито и то место мне кажется совсем беззащитным. Только белый треугольничек, выше стиснутых ног, выдает мне, что эта встреча с ним не случайна, а запланирована.

– Присаживайся! Что ты стоишь? – Это она мне. А ему. – Я лягу у стенки, подвинься, милый.

Хмель уже действует. А я стою и не знаю, буду ли я присаживаться с ними или уйду. Мои сомнения решаются в их пользу, потому, что Левка нежно берет меня за руку и осторожно тянет к постели. Села. На них не смотрю. Глаза подняла и смотрю в окно. Но за ним ничего не вижу. Все мысли о том, что же будет потом, что будет дальше.

Левка удерживает мою руку и начинает гладить сверху кисти.

– Не волнуйтесь. Все у нас будет хорошо. Не тревожьтесь и не думайте, ничего плохого с вами не случиться ни сейчас, ни потом. Мы просто будем разговаривать о жизни и любви и о нас.

Его поглаживания нежны, голос убаюкивает, и я потихонечку начинаю успокаиваться.

– Я знаю, что вы хотели меня расспросить о том, что я знаю о ваших с Ниночкой отношениях. Вам интересно услышать, что я об этом думаю?

У меня в груди вакуум и я молчу, но в знак согласия киваю головой.

– Вы знаете, Ниночка удивительный человек. Она очень легкая на подъем и на чувства. И все у нее получается импульсивно с каким-то надрывом. Если она любит, то уж так, как будто собирается завтра с вами расстаться, если к кому-то привязывается, то это у нее, как клеем приклеивается.

Я хочу возразить, но он мягко надавливает на руку и продолжает.

– Уж поверьте, я ее знаю. Знаю, потому, что изучил ее с детства, потому, что росли и учились рядом. Она хорошая. Вы согласны?

Киваю головой. Да.

– Раз я такая хорошая, то давайте еще по бокальчику. За меня, такую хорошую!

На этот раз, Нинка, чтобы не облиться пьет сидя, полностью обнажая свои груди. Она замечает, что я смотрю на них, но не делает никаких движений, чтобы прикрыться. Наоборот. Мне кажется, что она их специально обнажает. Невольно я отмечаю, что соски ее напряглись и торчат тупыми кончиками. Мы пересекаемся взглядами. Ее взгляд призывает, он вызывает и в то же время в нем присутствует покорность. Я не решаюсь на что-то. Меня подталкивает Левка.

– Вам Нина нравится? – Я от его вопроса теряюсь, не знаю, что отвечать. Молчу, но чувствую, что при этом лицо мое вспыхивает. Это от вина, думаю. От смущения я опять смотрю в окно. Он меняет смысл предыдущего вопроса и спрашивает снова.

– Она нравится вам, не как человек, и не как друг?

– А как, я могу, еще нравится? – Встревает Нинка. – И потом, что это за постановка вопроса? Нравится, так, нравиться эдак. Лучше спроси, сможет она доказать это? Ну, что ты молчишь? Спроси?

– Не надо. Ничего спрашивать больше не надо. – Еще больше смущаюсь я и пытаюсь освободить руку и встать с постели. Мне это удается и я, повернувшись, хочу выйти. Но меня сзади обхватывают руки Нинки. Она так стремительно вскочила, что я не успеваю даже выйти, как она уже рядом. Она прижимается всем своим обнаженным телом, а руками сразу же ухватилась за грудь, пропустив их под моими руками. От неожиданности я пугаюсь.

– Что, ты? Что, ты, милая. Не уходи, прошу тебя. – Шепчет она мне в самое ухо.

Ее дыхание и горячее обнаженное тело, руки на моей груди все сбивает меня с толку и опьянение гасит во мне решимость. На секунду, две я забываюсь. А может это от вина так. А может от того, что я так устала, что мне хочется, что бы меня пожалели, приласкали. Я и не поняла, как, но уже почувствовала, что Нинка целует меня в запрещенном месте. Она знает о нем, этом местечке и это она открыла его во мне. За ушком, на перегибе шеи. Я от этого прикосновения ее губами туда просто обмираю, захожусь. А ее следующий поцелуй обжигает и оглушает. Сначала утонула в ее губах, мочка моего уха, а затем ее язык прикоснулся к самому уху. Это так меня оглушило и сразу же напрягло, что я забываюсь. Где я, что происходит. А она, она ведет самым кончиком в ушной раковине, ее язык оглушает меня окончательно.

Вместе с этим вторжением ее языка во мне вспыхивает неудержимая волна желания. Я оборачиваюсь и уже сама тянусь к ней губами, которыми погружаюсь в сладкую глубину ее поцелуя. Пока я целую, то руки мои скользят по ее голому телу, еще сильнее возбуждая и напрягая во мне каждую частичку тела. Я забываю о том, что он с нами рядом. Но вот и его тело я ощутила, все еще находясь в ее объятьях и в ее поцелуе. Пугаюсь так, что невольно кусаю ее губы. А она терпеливо все сносит и как бы ни замечает моего волнения и беспокойства. Это у меня реакция такая на мужское вторжение к моей ауре. Видно, помимо моего желания. Это у меня от того, далекого насилия. Я это понимаю и с трудом сдерживаю в себе панику и переживания. Но все равно вся напрягаюсь и жду. Жду нестерпимой боли, как в детстве. Но вместо этого что-то происходит не так. И совсем не больно, а наоборот. А оно, его тело, прижалось ко мне сзади, и я вдруг почувствовала, не только его сильное тело и мышцы, сильные руки, а то, о чем я все время подспудно догадывалась. Я ощутила ягодицами, что меня обнимает страстный мужчина. Я почувствовала, что я, несмотря на мягкое соприкосновение, как бы раздавлена, сжата с обеих сторон их обнаженными и горячими телами. Две пары рук заскользили по моему телу. Его руки я сразу же отличила, они сильные и настойчивые, они тяжело легли на бедра и прижали меня к тому, его месту. Секунду я жду боли, но ее нет, и тогда я отдаюсь своим чувствам вволю. От этого ощущения во мне проснулся звериный инстинкт. Я, девочка и в то же время, я уже женщина. Я не чувствую ничего, а только его. Его желание. Оно ощущается всем моим телом. Я никогда не думала, что вот так, через ткани одежды и мягкие ткани тела я его буду так хорошо ощущать. Меня захватывают эти ощущения. Я хорошо чувствую его напряженную плоть, которая притиснулась между булочек попки. Его небольшое движение вверх и низ, в ложбинке попки так настораживают меня, что мне опять хочется вырваться и бежать. Но я уже поняла, что с ним мне не будет так больно. Я вся напрягаюсь, и некоторое время напряженно сжимаю свою попку, а потом расслабляюсь. И уже сама начинаю искать его, повиливая попкой. Меня захватывают эти поиски и ощущения, и я забываюсь. Забываю о том, что было там в моем далеком детстве. Удивительно, но я впервые не паникую, а расслабляюсь, вместе с его нежным шепотом и поцелуями, не навязчивыми ласками рук. А потом чувствую, как у меня начинают предательски дрожать ноги. И Нинка почувствовала это во мне и еще крепче прижалась, придавила своим разгоряченным тело. Его следующие движения, вверх и вниз, вслед за его приседаниями всю меня завораживают. Я страстно ловлю их, вслушиваюсь в ощущения своего тела. Эти движения будоражат, напрягают так, что я невольно начинаю постанывать в ритме его движений. Мне не хочется все эти ощущения отменять, наоборот мне еще их хочется, до бесконечности хочется, что бы я все так же их ощущала. Но его нежное и настойчивое приглашение, которое он шепчет сзади и которое слышно не только мне, но и ей, меня переводят в какое-то новое, неизведанное до сих пор состояние. Я его хочу! Хочу его, как женщина. Мне ему надо отдать, годами накопленную в себе энергию ожидания, невостребованную до сих пор и скрытую, ждущую, заложенную в меня от рождения. Все! Я уже не могу! Не могу больше вот так, как только, что так хотела, что готова была век стоять и чувствовать на себе его желание. Теперь нет! Теперь мне его надо физически! Я ждала, я хочу его принять! Во мне есть все для этого, для его проникновения в мое тело! Иди! Я принимаю тебя! О господи! Что же я делаю?

Я не помню, как раздевалась и куда летели мои одежды. А она лихорадочно помогала мне. Я не помню, как она укладывала меня, как что-то тихо шептала, целовала, обжигая лицо своим горячим дыханием. Я не помню, что и как я делала, но я задохнулась сразу, же под ним, его телом. Он еще не вошел, а я уже знала, чувствовала, что природа наградит меня за этот смелый поступок. В какое-то мгновение я поняла, что мне не надо бояться его, и я с наслаждением расслабляюсь. И когда он, белее опытный и менее распаленный приложился ко мне, а потом с силой вошел, я зашлась. Я вся превратилась только в это ощущение. Это во мне! Время остановилось. Все я внимаю только его, только его. Моего! Моего, по настоящему первого в жизни мужчину. Я ему открыла все, что имела, что есть во мне, для чего я родилась. И только для него я жила, только для этого я ждала и вот оно, то волшебное, звериное мгновение. Меня поразило ощущение, меня сломила простота и легкость, природная ясность, пригодность моего тела для этого. Оно, мое тело, приняло в себя его естество и это меня поразило. Поразило, что моя подружка справилась с этим. Что она не колеблясь, после нескольких мгновений и секунд стеснения, но вся тут, же перестроилась к этому вошедшему в меня мужскому органу. Именно это и взорвало меня. Это потом, секунды спустя я стала ощущать послесловие. А в тот миг я чувствовала только его и все. Больше ничего. Его и его! А оно все во мне и оно движется. Мне так ему захотелось помочь, что я невольно стала приподнимать и сжимать свои бедра навстречу ему.

Вот! Вот и опять вот. О, господи! Это не хорошо, это безумно. Это безумство! Я сумасшедшая. Я зверь, я кошка, тигрица, я обезумела! – Мне надо его и еще, и еще!

– Вот так, именно так! О, господи! Как же мне хорошо!

Во мне, по телу, неясно и с диким валом страстей дыбится что-то, оно меня выворачивает навстречу к его естеству, которое вдруг уже беспощадно бьется внутрь тела, и больно и безумно хорошо.