Текст книги "Маленькая хрустальная пирамидка"

Автор книги: Ростислав Кот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Общинный активист тоже был не из последних. Наверняка наш оперативный дежурный при вызове назвал имя девушки. Раз отец Расси уважаемый человек, то кого попало за его дочерью Каменщики не пришлют. Тем более среди ночи. Тем более на мыс Наветренный.

Честно говоря, этот активист меня беспокоил даже больше, чем стражник. Высокий крепкий мужчина средних лет. Тоже слегка лысоват, но лицо суровое, длинное. Крючковатый нос даже придавал ему солидности. Подвижный, серьёзный… Внимательные глаза чуть навыкате и что-то неуловимое в его движениях, когда он завидел Расси, которую я вёл за локоть, подсказало мне, что у этого дяденьки речь отлично поставлена. И потому моя задача была не дать ему заговорить.

Мы подошли к ним: я с Расси и двое моих товарищей с карабинами наперевес чуть позади. Так мы ненавязчиво продемонстрировали, что это зона спецоперации, где общинные законы ограничиваются и слушать нужно нас. И начал я ломать комедию…

Я понимал, что никакую правдоподобную версию того, каким образом Расси в эту дождливую ночь оказалась так далеко от города, в заброшенном посёлке на мысу Наветренном, придумать не удастся. И потому придумал неправдоподобную.

– И давно она помогает вашей службе? – пожилой арбитр общинной стражи озадаченно почесал за ухом, сдвинув быстро намокающую фуражку на лоб.

– Данные про добровольных помощников мы не сообщаем, – помялся я для виду. – Но вам скажу… Несколько месяцев.

Арбитр с сомнением оглянулся на общинного активиста. Тот только пожал плечами. И проглотил свою заготовленную заранее речь. Это было первое, чего я добивался! Требуя отпустить девушку и принимая на общину ответственность за незнамо что ею содеянное, он погубил бы её – без последствий такие случаи в нашем тесном мире никогда не остаются.

Дальше я почувствовал вдохновение. Адвослужба в моём лице выразила благодарность общине Каменщиков за воспитание своей дочери и одновременно глубокое сожаление в связи с произошедшим сегодня инцидентом. Дальше арбитр общинной стражи и общинный активист, которые оба так и стояли столбами под дождём, удивлённо слушая только что сочинённую мною историю, узнали, что Расси в силу молодости и горячности во время секретной операции проявила излишнюю инициативу, а ситуация внезапно вышла из-под контроля. Что именно произошло – это служебная тайна, которая не может быть раскрыта в данной ситуации. Но плащ Расси её родителям после этого лучше не показывать.

Стаки, который по моей просьбе прихватил с собой плащ, пару часов назад позаимствованный у Расси для маскировки, по едва заметному знаку развернул его и встряхнул за плечи, чтобы быстрее расправился. Мало того, что плащ был весь промокший и грязный – две здоровенные обугленные дырищи на его поле, прожжённые плазмоидами Рума Многорукого, произвели нужное впечатление. Расси очень вовремя для моей истории покраснела и опустила голову. Хотя девушка наверняка подумала вовсе не о том, о чём шёл разговор. Но сейчас это было уже не важно.

Ну вот и в этот раз, как во многих подобных случаях, мне удалось овладеть ситуацией. «Космонавт кого хочешь заболтает», – так частенько говорили про меня товарищи. Странно, но сегодня я чувствовал какую-то особую ответственность: не каждый день доводится осознавать себя частью дарованного свыше щелчка по носу…

С каждый поворотом этих непростых переговоров я добивался всего, чего хотел. И вот уже ушлый активист общины Каменщиков облегчённо вздыхает, узнав, что в связи с досадным инцидентом Расси теперь временно отстранена от… кхм… рискованной работы по оказанию добровольной помощи. Идея срочно отправить храбрую девушку на учёбу в столицу, чтобы ей быстрее развеяться от пережитого и вообще, не заскучать без важной миссии, находит общее понимание. По глазам вижу: активист быстро мотает на ус предложенное удобное решение и уже обдумывает, как это подать потом отцу Расси. Арбитр же общинной стражи даже крякнул от мысли, что эту ходячую проблему в мокром свитере и с перепачканными в грязи волосами, отличную кандидатуру на роль детонатора очередных разборок могущественных Каменщиков с опять прошляпившей всё на свете Стражей, вот-вот уберут отсюда за тысячу километров. И даже без его участия…

Расси одиннадцать раз громким и чётким «Да!» подтверждала мои слова. А сзади ещё Стаки уныло помахивал обгоревшим плащом. Короче, всё прошло как по маслу: через несколько минут арбитр Стражи отвлёкся от Расси и демонстративно заинтересовался двумя гавриками, стоявшими перед господином Ута, понуро склонив головы. Заметив, что все на них смотрят, двое проштрафившихся контрабандистов неестественно заулыбались. Светловолосый Фод, держась за печень, улыбался куда шире своего рыжего друга.

– Что они всё лыбятся? – арбитр спросил это сразу у всех окружающих. – И кто это?

– Это не наши, – проворчал активист Каменщиков, – Контрабандисты…

– Они искренне рады вашему приезду, господин арбитр, – вежливо пояснил я. – Добропорядочные граждане очень волнуются, находясь в зоне спецоперации…

Да, пожилой арбитр был хитёр – я уже понял, что возможное недовольство родителей Расси недостаточным вниманием к бедной девочке в столь сложный момент тот приготовился объяснить наличием в опасном месте других граждан, также нуждающихся в помощи. Поправляя фуражку, верх которой уже основательно намок и блестел в неярких лучах бледного рассвета, арбитр отправился к «добропорядочным гражданам» и уважаемому господину Ута. Кстати, этого Ута самого не так давно выпустили из тюрьмы, куда тот угодил аж по транзитивному определению самого Космодрома: видать, достаточно нашкодил на межпланетном уровне в нашем уголке галактики.

Светало всё заметнее. На свинцово-серых зеркалах луж, отражавших тоскливое низкое небо, стали видны круги, расходящиеся от частых капель дождя. Мы все стояли мокрые, грязные, продрогшие. И никакого чувства выполненного долга в душе…

Арбитр какое-то время с важным видом о чём-то расспрашивал двух сволочей, без которых не было бы всей этой безумной ночи, как бы Рум Многорукий ни старался. И всё это время активист Каменщиков, поглядывая на импульсные карабины моих товарищей, не решался подойти к нам с Расси.

– Кажется, у вас получилось и в третий раз… – тихо сказала мне Расси. – Спасибо…

Я молча кивнул, поглядывая вокруг, чтобы опять что-нибудь не изменилось в нежелательную сторону. А Расси при свете разглядывала шрамы на моём мужественном торсе. Надо сказать, было их там предостаточно…

– Вас столько раз ранили… – она говорила почти шёпотом, повернувшись спиной к активисту своей общины. – Я не первая такая дура?

– Вот это не из-за дуры, – усмехнувшись, я указал на большущий восходящий шрам на животе, который, судя по быстрым взглядам, больше всего привлекал внимание бедовой девицы. – Когда-то давно, ещё не на службе, я спас жизнь любимой девушки…

– Давно? – Расси озадаченно нахмурилась. – Но вы говорили, что не женаты…

– Та девушка любила другого, – пояснил я.

– И вы всё равно…

– А ты на моём месте не вступилась бы? Только из-за того, что она выбрала не тебя?

– Простите мне мой язык… – смутилась Расси, снова густо покраснев. – Я глупая… Бесстыжая… Непутёвая…

– Ну, не всё так безнадёжно, – я едва удержался, чтобы не рассмеяться. – Раз сама Великая Мать в тебя поверила…

Я видел, что Расси вновь готова разреветься. Нет, наверное, всё-таки нужно было вколоть ей транквилизатор… Хотя, с другой стороны, лечить от глупости – так уж до конца!

– А вот эти шрамы, – чтобы отвлечь Расси, я, наклонившись, показал ей свою макушку, откуда, хорошо видимые сквозь короткий ёжик волос, едва успевших отрасти после ранения, лучиками разбегались семь недавних швов, – ровесники знакомства с той, о ком мы с тобой говорили. Она же меня и заштопала.

– Так сильно… – растерянно пробормотала Расси. – И давно это случилось?

– Месяц назад.

– Операция в Пхата! Диверсанты у энергокомлекса! – глаза девушки расширились. – И вы там тоже были?

Я не стал уточнять для бедняжки Расси, что, по сути, только мы с напарником там и были – остальная же толпа служивых типа стражников или Гражданской гвардии в произошедших драматических событиях только мешалась. Или даже вредила…

По глазам я видел, что стал теперь для Расси героем. К счастью для меня – недоступным героем. Дальнейшие расспросы по темам, не подлежащим разглашению, прервал вернувшийся арбитр общинной стражи. Он сразу увёл Расси в свою машину. Взявшись за дверцу джипа, та бросила меня долгий взгляд, а я щёлкнул себя по носу, намекая на только нам двоим изо всех смертных известное событие, и строго погрозил пальцем. Общинный активист, недоумённо на меня посмотрев, с видимым облегчением забрался на заднее сиденье следом за Расси.

Джип арбитра, взрыкнув мотором, энергично развернулся, сходу преодолел четыре большие лужи на площадке пред сараем и стал резво взбираться к центральной улице по усыпанному гравием спуску. А навстречу ему из-за крайних домов мёртвого посёлка появилась целая кавалькада машин. Сначала на спуск выкатились два чёрных полицейских фургона, а за ними, переваливаясь сбоку на бок, появилась большая оранжевая санитарная машина. Наверное, никогда ещё в межсезонье в этом безымянном посёлке не было так многолюдно…

Судя по бортовым номерам, санитарка была из медицинского центра в Пхата, где работала моя Валлти. Приехала в такую даль! Медцентр находится аж за рекой, на другой стороне города. Но, подумав секунду, я сообразил, что там шефу, наверное, проще было договориться о необычном вызове, чем с какой-то из общинных больниц.

Машины полиции центральной власти встали красивой «ёлочкой» чуть позади наших джипов. Из распахнувшихся дверей посыпались правоохранители, снаряжённые по последней столичной моде: тоже чёрные шлемы, кирасы, новенькие импульсные карабины. А также какие-то кейсы камуфляжной расцветки, видимо, мобильная криминалистическая лаборатория, собаки… Всё что нужно с собой прихватили. Да только приехали, когда всё интересное уже закончилось…

Санитарная машина не решилась далеко заезжать на площадку: сразу развернулась и приткнулась у самого спуска. Заметно было, что водителю здесь явно не по себе. Народное чутьё жителей нашей колонии уже давно заключило: наличие большого количества вооружённых до зубов стражей порядка в одном месте не стабилизировало ситуацию, а наоборот.

– Пойдём, – сказал Сержант, подойдя ко мне. – Четвёртая фаза твоей операции.

– Ты про себя забыл, – усмехнулся командир, поймав мой удивлённый взгляд. – Тоже элемент урегулирования. Разве нет?

Шли мы к санитарной машине. Сержант тащил на плече, на широком ремне, средних размеров военную укладку из чёрной водонепроницаемой такни. Пока мы шагали мимо строящихся полицейских, чьи засидевшиеся собаки, несмотря на дождь, радостно лаяли и виляли хвостами, я догадался, что именно он несёт. Сержант решил сделать мне операцию прямо здесь. Наверное, Стаки сразу после штурма доложил по связи, что мне досталось абордажным пробойником, и командир прихватил с базы одну из своих многочисленных высокотехнологичных штуковин. На случай тяжёлого ранения. В другом случае меня успели бы довезти до госпиталя. А поскольку я на ногах, это был третий случай: была возможность незначительную операцию провести на месте.

Я был благодарен командиру за такое решение – меня смущала возможность опять, как и месяц назад, попасть к Валлти на операционный стол: санитарная машина-то из её медцентра, а она сейчас как раз на смене… Что она обо мне подумает?

Экипаж санитарной машины состоял из серьёзных, крепких мужчин. Никаких хрупких девушек или юных вчерашних студентов. В руководстве медицинского центра в Пхата были здравомыслящие люди: наверняка у них в каждой смене было минимум по одной такой «особой» бригаде для подобных выездов.

Быть может поэтому препирательств с врачом медицинской бригады, вопреки моим ожиданиям, не случилось. Сержант и немолодой дядя-врач с квадратной физиономией и тяжёлыми шарами мускулов на борцовских плечах поглядели друг на друга, перекинулись несколькими заумными медицинскими фразами и стали, как ни в чём не бывало, готовить операцию. Они, забравшись внутрь санитарки, начали там с помощью фельдшера чего-то колдовать, а я стоял у приоткрытой дверцы и смотрел, как на другом краю площадки наши ребята, помахивая карабинами, отгоняют от сарая, к которому Сержант приказал никого близко не подпускать, любопытных полицейских. Те направлялись на дальний край мыса прочёсывать указанный Красеном участок побережья. Но как же не сунуть нос внутрь сарая, где внутри горит свет и так привлекательно светится что-то зелёненькое…

Саму операцию я плохо помню. Ну положили меня мордой вниз на кушетку, сунув мои ноги прямо в грязных ботинках в специальный широкий стерильно-герметичный пластиковый мешок, горловину которого затянули на поясе. Над головой уже гудел объёмный стерилизатор. В памяти отложилось только то, что операцию выполнял сам Сержант – он один умел обращаться с полевым киберхирургом. Меня тогда удивило, что он был в шлеме. И только потом я догадался, что на внутришлемный экран робот выдавал инструкции оператору.

Контейнер с роботом-хирургом стоял на полу машины, прямо возле моего носа. И потому я видел, как Сержант уверенно сунул в него руку, а вынул её… На первый взгляд казалось, что руку командира проглотил большой блестящий паук. Но тут же я узнал хорошо знакомые мне суставчатые лапки медицинских манипуляторов с полированными разнокалиберными клешнями.

Я имел несчастье видеть такие уже не один раз. Только размерами побольше… Сначала на прикованном к нашей планете повреждённом звёздном корабле, где киберхирург медицинского отсека дважды вытаскивал меня чуть ли с Вечного Моста. Впервые – в юности, после ранения в живот, полученного в схватке за жизнь как раз той той самой любимой девушки, которая любила не меня. Во второй раз уже на службе, когда в прошлом году я пытался предотвратить задуманную врагами катастрофу на таможенном терминале. Там должно было так бабахнуть, что от нашей колониальной государственности ничего не осталось бы. Контейнерную площадку терминала я почти разминировал, но ослабленного взрыва избежать всё-таки не удалось. Ну как ослабленного… говорят, облако огня и дыма поднялось на несколько километров. И жертвы были… Однако моими усилиями государственность колонии тогда устояла. Правда, я потом месяц с киберхирургом общался. Ну и вот, недавно – после боя на прибрежном лугу у энергокомплекса Пхата, Валлти с коллегами семь часов мою раскроенную диверсантами башку зашивали. А сегодня опять… Что-то зачастил…

Робот расправил поджатые суставчатые лапки, потянулся ими всеми одновременно к моему лицу, но потом передумал и защёлкал клешнями, выполняя самотестирование. Россыпи умненьких рубиновых глазок, которые лазерными сканерами язык не поворачивался назвать, заглянули мне прямо в душу. И наконец, робот, обхвативший опущенную руку Сержанта, открыл огромную стальную пасть и широко улыбнулся мне. Конечно, я понимал, что это одушевлённое восприятие медицинской техники у меня от только что сделанного укола… И это вовсе не распахнутая пасть, переливающаяся сказочными драгоценными искорками, а платформа с микроинструментами, которая перешла в рабочее положение… А потом мне и вовсе маску с наркозом под нос сунули…

Вот так и случается, когда тебя срубает, и все важные события дружной гурьбой идут мимо. Наркоз очень сильно дурит голову. Постепенно я стал понимать, что стою, закинув руку на плечо своему напарнику, а тот придерживает меня за пояс, чтобы не шатало. Мы опять были перед воротами сарая, излучающего в серое зябкое утро зеленоватые эманации смертоносной любви. Рядом мои товарищи. Мы стоим все вместе, на безопасном расстоянии. Плечи мои обёрнуты блестящей термонакидкой из комплекта первой помощи. Оказывается, меня нельзя было оставить в машине, так как жажда бурной деятельности началась несколько раньше, чем включилась соображалка в моей голове.

Все обсуждают важный вопрос – что теперь делать со зловещими поющими шариками Рума Многорукого. Ему самому сейчас оказывали срочную помощь на борту санитарной машины, которую за время моей отключки подогнали поближе. А вот с его наследием вопрос был пока не решён.

На предложение Красена дождаться, пока кончится заряд Стаки напомнил, что всё это добро подключено к магистральному волноводу. На идею Саста как-то добраться до коммутатора волновода или отключить его дистанционно, с зональной подстанции, Стаки показал всем запись со своего шлема, где было отлично видно, что тщательно заблокированный и опломбированный рачительными Рыбаками коммутатор хитроумным Румом разобран, а гирлянды сияющих шариков висят на кустарных шунтах безо всяких предохранителей и выключателей.

– Без предохранителей, говоришь… – задумчиво повторил Сержант, направляя на двери зловещего сарая какой-то прибор.

Судя по тактической голограмме, которая светилась над планшетом, что был в руках у Красена, полицейское усиление, собаки, дознаватели и эксперты-криминалисты переместились куда-то ближе к берегу и лазали там по скалам. Тройка контрабандистов так и топталась где-то у нас за спиной. Дождь, к счастью, почти затих.

Тут Стаки, решительно взмахнув свободной рукой, предлагает вызвать сюда военных сапёров, одолжить у них большую инженерную машину, поднять повыше бульдозерный отвал и снести с разгону эту хибару под корень. Ну конечно, что же может бывший танкист предложить…

– Успеешь ещё что-нибудь снести, – негромко отвечает ему Сержант.

Он смотрит на часы, потом опять на свой прибор… Потом вдруг поворачивается ко мне.

– Космонавт! – командир, чуть наклонившись, заглядывает мне в глаза. – Очнулся?

Я в ответ промямлил что-то несвязное – язык, как оказалось, ещё не слушался.

– Ты промышленную энергетику в университете изучал? – последовал следующий вопрос.

Моя борьба с языком пока только началась, и потому я просто размашисто кивнул командиру, как верному товарищу после большой пьянки.

– Что происходит в планетарной энергосистеме по утрам?

По утрам… Ну да, сейчас же утро! Я сразу вспомнил, что происходит. И даже почувствовал, что смогу что-нибудь сказать.

– Частоты… волновой синхронизации… меняются… – одолел я свои первые после наркоза слова. – А сколько сейчас…

Я не без труда поднял руку и посмотрел на наручный навигатор, но рубиновые циферки разъезжались перед глазами…

– Около шести утра, – подсказал Стаки.

– По районам побережья… да, в шесть. Вот сейчас… и должно…

– Шандарахнуть? – первым догадался Стаки.

– Скорее у этой дряни опять спектр поменяется, она ведь без стабилизатора в линию включена, – предположил Красен.

– Вот как нужно владеть собой, – сказал всем Сержант и, сдержанно улыбнувшись, несильно хлопнул меня ладонью по голому животу. – Первое, что вспомнил после наркоза, – порядок регулирования частотного спектра волновой синхронизации в энергосистеме юго-западного побережья. Причём безошибочно! Ай да Космонавт!

Ребята сдержанно, но уважительно засмеялись.

А Сержант, ещё раз посмотрев на свой приборчик, коротко приказал:

– Отходим за машины!

Сначала ничего не было заметно. Потом мне стало казаться, что оттенок свечения подмокших бракованных одурманивающих шариков начинает меняться с ядовито-зелёного на чуть желтоватый. Первый дымок появился через минуту. А потом и полыхнуло. Сначала у одной стены, затем у другой…

Мы молча стояли и смотрели, как разгорается сарай.

– Наверное, можно было их как-то вытащить, – сказал, наконец, Красен, вспомнив, вероятно, про кошку и верёвку, которые обязательно присутствовали в багажнике каждого из наших джипов.

– Нет, – неожиданно жёстко сказал вдруг Сержант, повернувшись к нам. – Правильнее уничтожить всё это на месте. А то официально всё это не удержать, разберут смежники на вещдоки. А люди там разные. Рано или поздно кому-нибудь да попадёт в раскрытую ладонь…

– Про этого типа кое-что известно, – командир кивнул в сторону санитарной машины, где врач и фельдшер возились с Румом Многоруким. – Коллеги из других миров частенько разные весточки присылают. Сильно задолжал Маверну, королю контрабандистов на Улле. Прищемили ему хвост в нескольких системах. Но всё равно, сомневаюсь, что полез бы в такую авантюру без посторонней помощи. Сомневаюсь, что в промышленности кому-то нужны были бракованные бытовые излучатели, да ещё и криминал… Сомневаюсь, что это вообще брак, а не спецзаказ… Думаю, нашлись умники, подсунули ему подготовленный товар, да направили в нужную сторону. Цель была одна – вызвать жертвы… Дестабилизацию… Уверен: это продолжение истории с бомбой в прошлом месяце. Шумно не получилось – решили исподтишка зайти.

Сарай горел всё сильнее. Замешанное с чёрным дымом яркое оранжевое пламя, так болезненно дисгармонировавшее с серыми оттенками этого утра, пробивалось в дыры, простреленные в крыше. Кустарные линии волноводов внутри оплавились и пару раз уже в огне и дыму вспыхивала ослепительно белая энергетическая дуга.

Настало время подумать о войне. Это были грустные мысли. Но неизбежные.

Два года назад я, сильно рискуя своей шкурой, приволок от Космодрома некое весьма объёмное сообщение, именуемое теперь Посланием. Там на сотнях страниц излагался детальный план нападения на нашу несчастную колонию со стороны более развитых миров.

Расклад сил в Кольце Ожидания кое-кому за сотни лет уже надоел, и начались практические действия по перекраиванию сложившегося мироустройства. Для этого нужна была база – освоенная планета, но, желательно, без жителей. Первым последовало нападение на планету Зит, тоже бедную и немногочисленную колонию. Но в тот раз местным удалось как-то отбиться от цивилизаторов. Наш мир наметили следующей целью. Извлекая уроки, армию собирали почти в десять раз большую…

Конечно, были в нашей системе миров силы, которым эта деструктивная активность совершенно не нравилась. И поэтому нас предупредили аж за семь-восемь лет. Да что толку? За прошедшие два года для предотвращения агрессии ничего не сделано, и есть все основания полагать, что и за оставшиеся шесть ничего сделано не будет. Тут можно ругать кого угодно – центральное правительство Кондуктории, сидящее в столице, общины, правящие на местах… Тем, кто придёт нас убивать, будет без разницы, почему не смогли встретить их достойно.

И вот этот пожар, пожирающий старые доски добротного сарая, которым каждый год в сезон рыбной ловли пользовалась община Рыбаков – лишь следствие нашей слабости. Нас пробуют на зуб то там, то здесь… То диверсантов с бомбой забросят, то негодяев с ласково убивающими шариками. Да, мы пока успеваем. У нас отличная команда. Сержант из рутинной адвослужбы, изначально призванной разрешать весьма банальные и унылые в своём однообразии экстерриториальные инциденты, давно уже создал отлаженное и эффективное спецподразделение. Мы сражаемся, получаем ранения. Диверсантов убили, бомбу отняли… Негодяев покалечили, товар спалили… Но нас не хватит на все щели, дыры и районы падения подозрительных объектов! Тем более, наша крохотная боевая группа мало чем сможет помочь слишком малочисленной, да ещё и плохо оснащённой колониальной армии, когда высадится враг. И тогда нам конец. Вот и все мои мысли о войне. Но это всё, наверное, от уколов. Очнуться-то я очнулся, но потом как-то развезло…

Вскоре Сержант дал команду сворачиваться. Первыми уехали Красен с Састом. Красен, надев шлем, залез в санитарную машину охранять врачей от потенциально буйного Рума Многорукого, а Саст поехал впереди на джипе, положив карабин на колени. Потом уехал по срочным делам Сержант.

Но перед этим он дал хорошую «накачку» немного растерянным от нежданного хода событий контрабандистам. Гул раздуваемого ветром высокого пламени в руинах несчастного сарая не давал возможности толком расслышать их разговор. Я видел в основном жесты вроде ребром ладони по горлу. По обрывкам слов удалось разобрать, дескать адвослужба надеется (если прилично излагать), что община контрабандистов найдёт в себе силы не терять больше своих людей, сократив общение со всякими мерзавцами. Чётко прошла только последняя фраза:

– Можете начинать собирать Рыбакам деньги на новый сарай, – бросил Сержант господину Ута, направляясь к своей машине.

Потом и мы со Стаки тронулись в путь, оставив джип с контрабандистами в компании двух пустующих полицейских фургонов. Судя по подвыванию собак, приносимому от скалистых прибрежных утёсов влажным порывистым ветром, который теперь был приправлен гарью от пожара, перспектива нудного разбирательства и процедуры опознания погибших членов общины нелегальных межзвёздных торговцев стала уже печальной действительностью.

Когда уже при свете дня мы проехали перекрёсток трёх дорог, где сидели этой ночью в засаде и отловили таинственную одинокую фигуру, с которой и началась вся заваруха, Стаки, сидевший за рулём, весело бибикнул.

– Слушай, всё хотел спросить… – повернулся он ко мне. – Откуда ты так много знаешь про эти фальшивые любовные талисманы?

Мне всё ещё было нехорошо. Сидя на пассажирском сидении, я с трудом ворочал головой, то и дело подпрыгивавшей на подголовнике. Размокшая грунтовка тянулась к городу по унылым пустошам между почти голых склонов пологих холмов, с которых начинались Наветренные горы. Даже океана отсюда не было видно, его скалистый берег прятался за ближайшей невысокой грядой, которая ничем, кроме кустарника и редких рощиц низкорослых деревьев порадовать глаз не могла.

Стаки пару раз повернулся ко мне, отвлекаясь от неровной дороги – ему хотелось услышать ответ.

– Изучал как-то вопрос, – через силу ответил я. – Потому что у меня есть настоящий…

Подумав, я решил не таиться от друга, спасшего мне сегодня жизнь, и вытащил из кармана штанов свой талисман – маленькую хрустальную пирамидку на цепочке.

– А откуда ты знаешь, что он настоящий? – добродушно улыбнулся Стаки.

– Он на истинных чувствах работает… как и настоящая любовь, – говоря это, я поглядел сквозь свой талисман на свет сумрачного утреннего неба, затянутого облаками. Маленькая пирамидка была кристально прозрачна, её идеально точные грани играли радужными бликами. И через неё сегодняшние небеса смотрелись даже лучше, чем выглядели на самом деле.

– А как работает?

– Быстро не объяснить, – вздохнул я. – Но если прозрачная – значит всё хорошо…

Стаки вопросительно глянул на меня, и я попытался уточнить:

– Понимаешь, она потребляет твою веру в лучшее… и питает тебя надеждой!

Стаки рассмешило моё немного нелепое объяснение, а потом он спросил:

– Я у тебя и раньше её видел…

– Да, она у меня давно.

– А Валлти про эту штуковинку знает? Ну, раз задолго до неё и на истинных чувствах работает… – осторожно улыбнулся мой друг.

– Я ей как-нибудь расскажу, – ответил я, подумав. – Мне кажется, она поймёт…

– Ну конечно, – дружелюбно рассмеялся Стаки. – Она ведь уже знает, что в твоей голове. Небось посмотрела туда, прежде чем зашить…

Я лишь улыбнулся в ответ – на дальнейшую шуточную пикировку с другом у меня сейчас не было сил. Дальше мы ехали молча. Машина переваливалась на кочках и разбрызгивала лужи. А я малодушно подумал – может и хорошо, что даже оптика стационарного операционного робота не смогла бы разглядеть в моей голове историю этого талисмана. А потом сам же этой мысли устыдился… Да, женитьба – это серьёзно. Нужно многое в себе менять…

Домой после дежурства я направился не сразу. Всё равно Валлти была на смене аж до следующего утра. Работала она далеко – в медицинском центре в Пхата. Это за рекой, туда нужно на автобусе ездить. Или на машине… Вот с первым автобусом она завтра и вернётся.

Я очень рассчитывал, что к тому моменту буду в гораздо лучшей кондиции, чем сразу по возвращении на базу. Я очень старался привести себя в порядок – вымылся, благо повязка это позволяла, переоделся, даже поел немного. Но шатало…

И главное – мне почему-то стало стыдно сразу тащиться домой в таком невменяемом виде. Почти на автопилоте я рухнул на свою койку. У нас на базе в отдельном помещении для каждого предусмотрено спальное место. Во время суточных дежурств я частенько рассчитываю прилечь там и как следует вздремнуть. Но ни разу за последний год мне не удалось этого сделать – командир не даёт расслабиться. А сегодня моя койка всё-таки меня дождалась.

Я отключился, но в голове пошёл какой-то бред. Мохнатые многорукие твари пытались взять нашу базу штурмом. Конечно, даже во сне я помнил, что база стараниями Сержанта была очень хорошо, по местным меркам, оснащена и защищена. Это секретный объект со всем необходимым оборудованием и охранными системами, продуманно размещённый в глухом окраинном районе города. Окружали его заросшие высоченными сорняками пустыри, заброшенные промплощадки и давным-давно уже нежилые домики с запущенными участками. Но тварей так просто было не остановить. Они неустанно копошились в окружающих развалинах, в зарослях пустоцвета, прекрасно видимые для нас, стоявших на страже. Мы сражали их без счёта, но надвигающиеся полчища это не останавливало…

Избавил меня от этого Сержант. Разбудил, чтобы сделать перевязку. Добавил ещё пару каких-то уколов.

– Уже темнеет, – сказал командир. – Давай-ка домой. Машину сможешь вести?

В комнате отдыха не было окон и всегда царила полутьма, нарушаемая лишь тусклыми плафончиками дежурного освещения. И поэтому без наручного навигатора или без подсказки со стороны время суток определить было затруднительно.

После завершения всех медицинских процедур я сел на койке, покрутил головой и обнаружил, что чувствую себя гораздо лучше. Только знобило немного.

– Смогу, – уверенно ответил я.

– Передай своей подруге Валлти, что я возвращаю ей должок, – усмехнулся Сержант, пряча инъектор и стерильную кассету с операционным пластырем в кармашки разложенной на соседней койке пятнисто-зелёной армейской укладки. – Она вернула мне в строй бойца, а я подлатал ей жениха.

– Так ведь, Космонавт? – Сержант легонько хлопнул меня по плечу.

– Да, так и есть, командир! – усмехнулся я в ответ, вспомнив сегодняшние приватные предрассветные беседы с бедняжкой Расси.

Домой, хм… Домой… Интересный момент – за последний месяц я уже окончательно привык мысленно воспринимать в качестве дома родовое гнездо своей подруги в Верхнем Кодде. У меня было и своё жилище – половина дома в районе под названием Меловка, почти на противоположном краю города, на юго-западной окраине. Там я вырос, ходил в школу. Оттуда мать отправила меня на учёбу в столицу. Вернулся я в этот старый опустевший дом в Меловке уже после университета, когда поступил на службу и стал жить в родном городе. А теперь вот, раз – и Верхний Кодд. Хм, быстро у меня прошёл этот процесс…