Текст книги "Коллекция профессора Стаха"

Автор книги: Ростислав Самбук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Иду, – ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, – уже спускаюсь…

Они вместе поехали в общество «Авангард», и через несколько минут Козюренко держал в руках папку с делом Климунды.

– Климунда Спиридон Иванович… – прочитал громко и поднял глаза на Шульгу… – Видите, его зовут не Семёном!

– Молодёжь… – заискивающе сказал заведующий отделом кадров. – Имя, мол, у него несовременное… Хе… Хе… Взял и перекрестился на Сеню…

– Нам сказали, что он в отпуске? – спросил Козюренко.

– Да, отдыхает.

– И где?

– Говорил, что собирается на Чёрное море. Минутку, надо спросить Таню. Кажется, получила от него открытку…

– Давайте сюда вашу Таню! – оживился Козюренко.

Таня Войнарук удивилась, когда её начали расспрашивать о Климунде. Кому какое дело, с кем она переписывается? Покраснела, и Козюренко понял, что Климунда ей не безразличен. Он объяснил девушке, что Семена Климунду спешно разыскивает какой-то родственник. Таню это удовлетворило, и она принесла открытку, полученную от Спиридона: высотные дома на фоне синего моря и реликтовые пицундские сосны…

Климунда сообщал, что отдыхает хорошо и собирается пробыть в Пицунде до начала сентября.

А ещё через час Балабан, перед которым разложили десяток фотографий разных мужчин уверенно ткнул пальцем в карточку, на которой был Климунда. Узнали его также Зоя, Клара и Роберт. У Зои даже просветлело лицо.

– Адрес его… Можно адрес? – спросила она нерешительно.

Козюренко только переглянулся с Шульгой.

– Сами ещё не знаем, – ответил он. – Но скоро узнаем. Непременно.

Когда свидетелей отпустили, Козюренко позвонил и попросил заказать два билета на самолёт до Адлера.

– На завтра, на утренний, – приказал он. – Обязательно на утренний, ибо дело срочное!

В Адлере Козюренко и Шульгу встретил капитан Саная. Они сразу двинулись в Пицунду.

– Райский уголок, – сказал, широко улыбаясь, Саная, будто сам был причастен к его созданию. – В Пицунде нет гагринской влажности. Там тучи лежат в горах прямо над городом, а тут, смотрите, простор!

Действительно, мыс вдавался глубоко в море, горы отступили, надвигаясь на берег небольшими холмами, только с противоположной, гудаутской стороны залива.

С моря веяло прохладой. Козюренко и Шульге захотелось искупаться. Они с завистью смотрели на тех, что плескались в море. Но должны были сразу же приступить к работе.

Козюренко провёл небольшое совещание с работниками пицундской милиции, они получили фотографии Спиридона Климунды и приказ немедленно задержать преступника. На то, что Климунда прописался, было мало надежды, и действительно, паспортный отдел сообщил, что такой фамилии в их списках нет. Участковые инспекторы и несколько оперативных работников уже начали незаметно «прочёсывать» курортников в сёлах Алахадзе и Лидзава.

– И все-таки быть около моря и не искупаться – грех! – поддался искушению Козюренко – Даже исполняя служебные обязанности!

Они долго плавали в теплом и удивительно прозрачном море. Потом обедали – милицейская машина повезла их на птицефабрику, где в рабочей столовой делали таких цыплят табака, каких, по мнению начальника райотдела милиции, не съесть нигде, даже в лучших тбилисских ресторанах.

Цыплята и правда были вкусные, и к ним пошла бутылка «Гурджаани».

– Хорошая работа, – заметил Козюренко. – Едим райскую птицу и пьём чудесное вино. Ну что ж, и работникам милиции выпадают светлые дни…

Вечером они навестили бар на верхнем этаже комфортабельного четырнадцатиэтажного пансионата. Тут было весело и шумно. Это настроение передалось и работникам милиции. Козюренко даже пригласил потанцевать молодую женщину, сидевшую за соседним столом.

А в полночь он уже слушал донесения оперативных работников милиции и давал им задания на завтра.

К сожалению, ничего радостного Козюренко не услышал – на след Климунды пока что никто не напал.

– Ну, хорошо, – резюмировал следователь. – Должен же он есть и пить, как думаете?

– Ещё бы! – поддержал его Шульга.

– Утром следует взять под контроль все рестораны, столовые, шашлычные, кафе. Также базары. Я уж не говорю о магазинах и киосках…

– Может столоваться у хозяйки, – вставил кто-то.

– Не исключено. Но ведь днём должен появиться на пляже. – Шульга вспомнил вчерашние слова Козюренко и добавил: – Быть у моря и не искупаться – грех. Правда, Роман Панасович?

Козюренко едва заметно подмигнул ему.

На ночлег их устроили в доме одного из работников милиции недалеко от древнего храма. Козюренко попросил постелить на открытой веранде, – долго не мог заснуть, слушал шум ветра в верхушках сосен, смотрел на звёздное небо и вдруг увидел движущуюся звёздочку. Обрадовался, как мальчишка, – ведь раньше никогда не видел спутников. Хотел показать майору, но Шульга прозаично храпел, свесив с постели голую ногу.

Спал Козюренко мало и встал очень рано. Собрался тихонько, чтобы не разбудить Шульгу, и пошёл купаться. Заплыл далеко и долго лежал, раскинув руки, наблюдая, как из-за деревьев поднимается солнце.

Шульга ждал его чисто выбритый, и Козюренко заторопился. Хозяйка принесла на завтрак огромную сковороду яичницы, зажаренной на сале. Они ели её с помидорами, приправляя аджикой, от которой жгло в горле.

Когда Козюренко и Шульга вышли из дому, на центральной улице посёлка было уже многолюдно. Они смешались с красочной толпой отдыхающих, спешивших на пляж.

Вдруг следователь замедлил шаги и спрятался за спину Шульги. Майор удивлённо обернулся. Но Козюренко легонько подтолкнул его: мол, не оглядывайся.

– Видите, вон там, впереди… низенький такой, в цветастой рубашке с чемоданом? Это сам Омельян Иванович Иваницкий. Я говорил вам о нем… Думаю, приехал он сюда не зря. Я сейчас отстану, а вы займитесь им, не спускайте с него глаз. Я пришлю помощь…

Козюренко направился в комнату милиции, а Шульга обогнал Иваницкого, только разок посмотрел цепким взглядом, словно сфотографировал, и сразу отстал.

Иваницкий свернул к почте и стал в очередь у окошечка, где выдавали корреспонденцию до востребования. Шульга сделал вид, что пишет письмо. Иваницкий должен был ждать минут десять, и майор, чтобы не терять времени, и правда принялся писать письмо жене. Представил, как она обрадуется, неожиданно получив открытку с роскошным видом Пицунды. Писал, время от времени поглядывая на Иваницкого – не разговаривает ли с кем-нибудь…

Вскоре на почте появился капитан Саная. Он сел на свободный стул рядом. Санаю звали Капитоном. Это звучало несколько забавно – капитан Капитон. И было предметом шуток в милицейской среде. Но Саная – весёлый и доброжелательный человек – в ответ вполне серьёзно заявлял, что ему очень повезло: скоро начальство поймёт всю нелепость ситуации и присвоит ему звание майора.

Саная нагнулся к Шульге, и тот глазами показал ему на Иваницкого. Капитан сообщил, что на улице на всякий случай стоит оперативная машина – новенькая белая «Волга» с мощным форсированным мотором, от неё не сбежать самому виртуозному водителю.

Саная занял удобную позицию возле двери. Шульга дописал письмо и бросил его в ящик, когда наконец Иваницкий подал в окошечко свой документ. Девушка быстро перебрала толстую пачку корреспонденции и проворно вытащила из неё письмо. Иваницкий разорвал конверт, пробежал глазами написанное. Вышел на улицу, купил несколько газет и сел на скамейку возле киоска с сувенирами. Он читал, а Козюренко, сидевший в другой оперативной машине, мог спокойно следить за ним.

Из-за угла вынырнула светлая машина с шашечками. Она затормозила напротив киоска. Какой-то молодой мужчина с бородкой выглянул из окна, махнул рукой, и Иваницкий сразу же встал…

Полковник удобнее уселся в кресле. Итак, Климунда отрастил бородку, а борода и чёрные очки неузнаваемо меняют человека, Не потому ли они так долго разыскивают Климунду? А может, он бывает в Пицунде только наездами, как вот сейчас?

Тем временем Иваницкий сел в машину. Сели в белую новенькую «Волгу» и Шульга с Санаей. Козюренко нагнулся к микрофону и спросил:

– Это Климунда, майор? Я отсюда не рассмотрел…

– Он, Роман Панасович. Что прикажете?

– Надо проследить, что будут делать?.. Если брать сейчас, можем потерять иконы, понятно?

– Понятно!

– Ни пуха ни пера…

Такси с Иваницким и Климундой свернуло на дорогу, ведущую в глубину мыса, в село Лидзава. Таксист был опытен и знал цену времени, мчался быстро, не обращая внимания на знаки.

– Вот сукин сын, – только ахал Саная, – сегодня же позвоню в автоинспекцию, лихач паршивый!

– Все они из одного теста сделаны… – спокойно резюмировал Шульга. – Таксист – всегда таксист!

– Я ему покажу – всегда таксист! – произнёс Саная так, что майор понял – покажет!..

Они шли следом за таксистом на некотором расстоянии, иногда отставая для приличия, как выразился их водитель, хорошо разбиравшийся в правилах игры, – преследовал уже не одного преступника. Проскочили по узким улицам селения и выехали на прямую, ведущую к рыбозаводу.

– Куда же это они? – удивлялся Саная. – Дальше горы, ну, студенческие лагеря в ущельях, больше некуда…

На площади перед рыбозаводом прилепилось несколько домиков: столовая, магазин, рядом небольшой базарчик. Тут же автобусная остановка. Таксист остановился у базарчика в тени огромного инжира. Сначала вылез Иваницкий, за ним – Климунда.

Клац… клац… – сфотографировал этот торжественный момент Саная. Он уже вышел из машины и толкался возле рядов с помидорами, грушами и сливами. Весело торговался и буквально наступал на пятки Климунде и Иваницкому.

Омельян купил слив, завернул в газету и положил в дипломат. Климунда дал ему какую-то бумажку. Они перебросились несколькими словами, и Спиридон сел в такси, а Иваницкий пошёл в село.

Саная вскочил в «Волгу» и доложил Козюренко по рации:

– Климунда что-то передал Иваницкому… Не успел рассмотреть, какую-то бумажку.

– Вас понял. Преследуйте Климунду. Не спешите брать. Установите, где живёт. Возможно, прячет иконы на квартире. Сейчас подключим к преследованию ещё одну машину. Не мозольте глаза Климунде: меняйтесь… Иваницкого беру на себя. – Козюренко помолчал и попросил совсем другим тоном: – Помните, Яков Павлович, этот мерзавец может быть вооружён…

– В курсе… – уверенно ответил Шульга. – Счастливо вам!

– Теперь не упустим! – весело засмеялся Козюренко.

Таксист, пугая полудиких свиней, промчался по длиннющей улице села Алахадзе и свернул по направлению к Гудауте.

– Гудаута, Новый Афон, Сухуми… – начал перечислять Саная. – А может, он остановится в Эшере? – толкнул Шульгу локтем. – Ты был когда-нибудь в Эшере?

– Где уж нам!

– О-о, ты не знаешь Эшеры! – оживился Саная, – Я тебя, миленький, приглашаю. Поймаем этого негодяя и отпразднуем. Понимаешь, ресторан прямо под открытым небом в ущелье. Форель тут плавает, лови и жарь, под белое вино – лучше не придумаешь…

– Форели я ещё не ел, – признался Шульга.

– Завтра – в Эшеру! – категорично произнёс Саная. – Вот скоро будем проезжать мимо, увидишь.

Но его предвидению не суждено было сбыться. Вскоре за развилкой дорог, одна из которых шла на озеро Рица, таксист взял вправо – тут начиналась извилистая горная дорога, ведущая на Золотой берег…

– И зачем он попёр сюда? – удивился Саная. – Если на Золотой берег, лучше ехать дальше по шоссе, потом – направо. Здесь же не дорога, а сплошные повороты…

Они пропустили впереди себя другую оперативную машину и отстали на полкилометра, чтобы не вызвать подозрения у Климунды. Минули поворот к Мюсерскому ущелью, поднялись ещё выше в горы и вдруг выскочили на открытое место. Казалось, шоссе обрывается прямо в море, безграничное сине-золотистое море. А сбоку на крутых зелёных склонах прилепились домики, чуть дальше сползавшие к морю, стоявшие в зелени садов у самого берега глубокой бухты.

Это и был Золотой берег…

Климунда вышел из такси на краю села. Оперативная машина проехала ещё метров сто и свернула на крутую боковую улочку. А в село уже въезжала белая «Волга». Шульга видел, как Климунда толкнул ногой калитку усадьбы у самого берега.

Майор остановился за деревьями и ждал, что будет дальше.

Климунда, взяв на веранде полотенце, начал спускаться по выдолбленным в земле ступенькам к морю.

На пляже стояла маленькая палатка, рядом, в саду, – большая, оранжевая. Людей было немного. Надо было действовать немедленно. Майор сделал знак оперативникам, приехавшим в «Волге», обыскать комнату, а сам с Санаей и ещё с одним милиционером спустился вслед за Климундой.

Тот уже был в море. Плавал далеко, рассекая воду, как дельфин. К берегу возвращался медленно, наслаждаясь водой и солнцем. Вылез, снял купальную шапочку, растёрся пушистым полотенцем.

Два грузина, а с ними ещё один, в дешёвенькой полосатой рубашке, шли по пляжу у самой кромки прибоя. Они оживлённо разговаривали о чем-то, и Климунда уступил дорогу. Вдруг почувствовал, что его схватили за руки. Ещё ничего не понимая, рванулся, но эти двое держали крепко.

– Спокойно, – произнёс ровным тоном Шульга, – спокойно, Спиридон Климунда, без эксцессов. Твоя песенка уже спета.

Преступника, голого, в мокрых плавках, повели к милицейской машине.

…Иваницкий съел дешёвенький обед в рабочей столовой, сел в автобус, который шёл в Гагру. Спустился по лестнице у вокзала и направился в камеру хранения. Получил огромный чемодан, должно быть тяжёлый, потому что вызвал носильщика. Тот погрузил чемодан на тележку и покатил к выходу. Иваницкий двинулся за ним.

– Минуточку, Омельян Иванович! – неожиданно прозвучало у него за спиной.

Оглянулся и, увидев Козюренко, побелел как полотно, непроизвольно прижав дипломат к груди. Но тут же овладел собой, заставил себя даже улыбнуться.

– Добрый день, – ответил он. – Вот так встреча! Отдыхать приехали?

– Не совсем… – Козюренко дал знак оперативнику, и тот задержал носильщика. – Чемодан ваш, Омельян Иванович?

Иваницкий уже все понял.

– Нет, не мой… – пробормотал он, охваченный ужасом. – Это меня попросили…

Он не знал, что сказать, а следователь насмешливо смотрел на него. Протянул руку.

– Ключи, – приказал он, – ключи, которые вы взяли у Климунды.

– Я не знаю никакого Климунды! – закричал Иваницкий.

– Не надо шуметь, Омельян Иванович! – жёстко сказал Козюренко. Сделал знак оперативнику, тот взял Иваницкого за локоть.

– Идёмте! – приказал он.

– Но ведь… – запнулся Иваницкий. – Вот ключи, прошу вас. Я только обещал продать иконы… Да, только продать, а это не преступление…

– Хватит, Иваницкий, вы же умный человек и, надеюсь, поняли все.

Козюренко двинулся к выходу. Иваницкий, опустив голову, поплёлся за ним.