Текст книги "Беда идет по следу"
Автор книги: Росс Макдональд
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Сейчас у него бесполезно что-либо выяснять. Вы не видели мисс Шолто? Молодую даму, которая ужинала с мистером Сваном?
– Нет, сэр. Ее весь вечер не видно. Может, она в саду?
– Давайте в самом деле поищем в саду, – попросила Мери.
Мы вышли через черный ход и с минуту постояли на веранде, давая глазам привыкнуть к темноте. Я положил руку Мери на талию, но она отстранилась.
– Не стоит торопить события, – сказала она серьезно. – Я пришла сюда выпить и потанцевать и вовсе не собиралась заводить шашни.
– Торопить события – удачное выражение. Вселяет надежду на будущее.
– На будущее? Вы слишком спешите. Хотя мне нравится, как вы говорите.
– Слова – мой бизнес.
– В том-то и беда. Одно дело – слова, другое – что там у вас на уме. Многие солдаты вдали от дома перестают быть самими собой. Боже, кажется, я похожа на учительницу воскресной школы?
– Продолжайте, продолжайте. Облагораживающее женское влияние – то, чего мне не хватает.
– Вообще-то это относится ко всем нам. Не только к солдатам. Среди моих знакомых мало кому удалось остаться самим собой.
Странно было слышать подобные речи из уст блондинки, за которой я попытался ухлестнуть, но они задели за живое. После отъезда из Детройта я чувствовал себя потерянным, а уж когда затонул мой корабль, стало паршиво – хуже некуда. Иногда мне казалось, что мы парим в беззвездной ночи, распевая над бездной, и, терзаемые страхами, пытаемся смеясь обмануть себя.
С этой стороны дома веранда была открытой. Я посмотрел вверх на небо, тяжело нависавшее над горами. Зловещие тучи над вершинами на мгновение расступились, давая дорогу луне, которая в свой черед прокладывала путь одной-единственной яркой звезде.
– По-моему, у Эрика и Сью получилось вот что, – сказал я. – Они думали, у них это просто так, пустяки, и оба выпили ужасно горькую микстуру.
– Не знаю, будет ли Сью когда-нибудь снова счастлива, – вздохнула Мери.
Я ее больше не слышал. Что-то возле стены дома привлекло мое внимание, я присмотрелся и узнал в лунном свете Сью Шолто. По-птичьи склонив голову набок и шаловливо высунув язык, она будто ожидала ответа на заданный невидимому собеседнику вопрос. Ноги ее болтались в воздухе на высоте трех ярдов. Желтая веревка, узлом завязанная под ухом, легко удерживала почти невесомое тело. Глаза у Сью были еще больше и темнее, чем при жизни.
Глава 2
Вновь сомкнувшись, облака проглотили луну, точно призрачные великаны, заспешившие на свою зловещую сходку.
Но Мери, проследив за моим взглядом, все-таки успела увидеть то же, что и я.
– Сью убила себя, – выговорила она неестественно высоким голосом. – Я так и думала, что с ней что-то случилось. – Крепко сжав кулаки, она ударяла ими один о другой в бессильном отчаянии. – Я должна была с ней остаться.
– Вы знаете, что там за помещение? Отсюда до нее не добраться.
Я показал вверх, и моя рука сама собой взлетела выше, чем я рассчитывал. Мы снова посмотрели вверх. Теперь, после того как луна спряталась, Сью Шолто превратилась в расплывчатую тень, нависшую над нашими головами. Свет, горевший внизу, позволял разглядеть лишь ее ступни, еле заметно двигавшиеся, когда веревка начинала крутиться. Один чулок протерся на большом пальце, и сквозь дырку поблескивал красный лак.
– Думаю, это дамская комната. Точно не знаю. Кажется, она выходит на эту сторону.
– Оставайтесь тут, а я поднимусь, – сказал я.
Я нашел лейтенанта Сэйво, судового врача, на площадке для танцев. Когда я рассказал ему о том, что видел, бородка у него дернулась и замерла. По лестнице он поднимался впереди меня. Дамская комната, как оказалось, состояла из трех смежных помещений: ярко освещенной туалетной комнаты с зеркалами и туалетным столом, умывальной комнаты, находившейся посередине, и закутка, где не было ничего, кроме двух кресел и кушетки. Во время предыдущей вечеринки доктору Сэйво пришлось отводить сюда одну девушку, и он объяснил, что в маленькую комнатенку обычно отправляли злоупотребивших спиртным, чтобы те проспались.
Найдя выключатель, я понял, что на этот раз комната пригодилась для другой цели. Обитая ситцем широкая продавленная кушетка была задвинута под подоконник у единственного окна. Желтая веревка, удерживавшая тело Сью Шолто, обвивала гнутые ореховые ножки. Втащить Сью в открытое окно оказалось делом не сложным. Куда труднее было смотреть на нее при ярком свете люстры. Узел под ухом сыграл свою роль, хотя и был завязан кое-как. От лица, некогда любимого Эриком Сваном, ничего не осталось.
Я пошел в соседнюю комнату за полотенцем, чтобы прикрыть его. Мери, очень бледная, стояла в дверях зала. Она казалась сейчас очень высокой.
– Сью умерла?
– Да. Не входите.
В зале послышались шаги, и за ее плечом вырос Эрик. Он и сам напоминал покойника, только отчего-то таращил глаза, будто позабыл, как ими моргают.
– Что-то случилось со Сью, – пробормотал он. Мери пропустила его, и он нечаянно толкнул меня. Бить его, чтобы вывести из оцепенения, было бессмысленно. – Милая, ты не должна была так поступать, – обратился он к мертвой женщине. – Я бы что-нибудь придумал.
Затем, улегшись на пол рядом с ней, он спрятал лицо в волосах Сью, блестевших на пыльном ковре, словно молодая листва. Мужские слезы скупее женских, но производят жуткое впечатление. Судорожные, полные горечи и ужаса всхлипыванья Эрика вырывались из самых глубин его существа. Я закрыл дверь, чтобы Мери его не видела.
– Где Сью взяла веревку? – спросил я.
– Наверху в каждой комнате есть такие веревки. Смотрите. – Она указала на крюк с накрученной желтой веревкой около окна туалетной комнаты. Я ощутил инстинктивное желание оторвать веревку и сжечь ее.
– Черт подери, зачем это нужно?
– На случай пожара. Иначе отсюда не выбраться.
– А к обеду, полагаю, тут предусмотрительно подают яд, если кто-нибудь, как Сократ, захочет сделать глоток-другой в перерыве между блюдами.
– Вы не могли бы попридержать язык, – устало попросила Мери. – Вы ведь почти не знали Сью. – Она вдруг сникла, будто увядший цветок, и я не знал, как ей помочь.
В комнату вошел старшина берегового патруля с черно-желтой повязкой на рукаве. Следом за ним появилось еще человек пять. Все они не скрывали своего любопытства. Мне на память сразу пришли шакалы, почуявшие запах падали. Среди вошедших оказались миссис Мерривел и распорядитель заведения, переполошившийся и растерянный.
Патрульный, перепуганный молодой человек, обратился ко мне:
– Моя фамилия Бейкер, сэр. Насколько я понял, здесь произошел несчастный случай.
– Пройдем в соседнюю комнату. Тут скопилось слишком много народу.
– При чем тут несчастный случай? – протявкала миссис Мерривел. – Я не верю, что это самоубийство. Этот страшенный негр был наверху в той самой комнате. Я видела, как он выходил оттуда.
– Когда это было? – спросил Бейкер. – И о ком вы, мадам, говорите?
– Об этом чудовище, черном стюарде со сморщенными ушами. Он бы испугал меня до смерти, если бы я не знала, как с черными обходиться. Уверена, он изнасиловал девушку, а потом повесил, чтобы следы замести.
Бейкер взглянул на меня, затем на дверь, которая вела в соседнюю комнату. Я кивнул, и он чуть приоткрыл дверь, чтобы можно было туда проскользнуть. Через минуту дверь распахнулась, и из нее, нетвердо ступая, будто кто-то его подталкивал, вышел Эрик. На сбившихся в кучу людей он взглянул как актер-любитель, впервые появившийся на публике.
Я сказал всем, что желающие могут подождать в зале. Мери тоже ушла со всеми.
– Какое вы имеете право, молодой человек? – взвизгнула миссис Мерривел.
Я захлопнул дверь у нее перед носом. Эрик присел к туалетному столику на обитый дешевым желтым атласом пуф. Он стал изучать в зеркале собственную физиономию со столь неподдельным интересом, будто видел ее впервые.
Бывает, горе проявляет себя необычно, и это, видно, был как раз такой случай. Лицо в зеркале Эрику не понравилось, и он отвернулся.
– Я неважно выгляжу, – сообщил он равнодушно.
– Пожалуй.
– Как ты думаешь, Сэм, почему она это сделала?
– Мне трудно сказать, я ведь ее почти не знал.
– Могла она убить себя из-за того, что любила меня? Я имею в виду, из-за того, что я не мог на ней жениться?
– Могла. Но, если это и так, тебе тут нечем гордиться.
– Ты сегодня только и делаешь, что режешь правду в глаза, – усмехнулся Эрик, и в его тоне послышались робкие нотки обиды.
– Я нашел Сью. Если это ты помог ей оказаться там, где я ее нашел, то ты мне отвратителен. Если нет, то мне жаль тебя. Вообще-то мне тебя в любом случае жаль.
– Завтра я приду в себя, – пообещал Эрик. Он сказал это так, будто знал наверняка, что некоторые картины обладают свойством меркнуть при солнечном свете.
Доктор Сэйво вышел из соседней комнаты вместе с Бейкером, который выглядел сейчас старше на год или два.
– Следов насилия нет, – сказал доктор. – Несколько ссадин на спине, но они могли появиться, когда покойная вылезала из окна. Странно, что никто ничего не услышал и не увидел. Такие случаи почти никогда не обходятся без жесточайших конвульсий.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил доктора Бейкер. – Я должен вызвать гражданскую полицию для освидетельствования трупа. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким. Видел несколько раз избитых парней, но…
– Постарайтесь забыть, – посоветовал Сэйво. – Нас так учили на медицинском факультете.
Из зала донесся шум скандала. Спорили несколько голосов. Открыв дверь, я увидел негра, Гектора Ленда, вокруг которого собралась группа, возглавляемая миссис Мерривел. Ленд стоял прямо под люстрой, и я впервые как следует разглядел его. Уши у него были скрученные и обтрепанные, словно побитые градом бутоны черной розы. Нос широкий и с вмятиной посередине, глаза – жгуче-черные прорези в набрякших мешках.
Одним словом, голова бывшего боксера – мощная и изуродованная, словно некогда ее использовали вместо тарана. И только в его теле отчего-то не ощущалось силы. Плечи поникли, живот вздымался при каждом вдохе. Ленд развел в стороны свои огромные ручищи, и его темно-розовые ладони на свету казались отполированными до блеска. Он напоминал затравленного сворой собак медведя.
– Я ни при чем, – твердил он. – Я даже не знал, что она наверху. Господом клянусь, не знал!
– А чем ты занимался наверху? – сдержанно спросил лейтенант, и лицо у него при этом вытянулось, как морда у гончей.
– Да не был я наверху, сэр. И эту молодую женщину не видел.
– Зато я тебя видела, – не унималась миссис Мерривел. – Я как раз выходила из этой двери. Он убил ее, – повторила она, обращаясь ко всем. – Я уверена, что это он. Видно же, что он виноват, стоит только на него взглянуть.
Ленд посмотрел в потолок, и белки его глаз сверкнули. Потом он огляделся по сторонам и задержал взгляд сперва на мне, затем на Эрике Сване. Белый китель на глазах темнел от пота. Вероятно, он окончательно растерялся, потому что сказал Эрику:
– Я был наверху, мистер Сван, я это признаю…
– Видите? – обрадовалась миссис Мерривел. – Он признает. – Она с торжеством посмотрела на Эрика, будто хотела сказать: «Вы нуждались в уроке по части расовых взаимоотношений, и вы его получили»: – Офицер, – обратилась она к Бейкеру, – я требую, чтобы вы арестовали этого человека!
– Что ты делал наверху? – спросил Эрик.
– Искал чего-нибудь выпить. Я знаю, что это плохо, но я просто выпить искал.
– Не понимаю.
– Искал чью-нибудь бутылку, чтобы отпить из нее. Иногда молодые дамы оставляют тут свои бутылки, вот я и подумал… Только не нашел ничего, а потом услыхал, что кто-то идет. А мисс Шолто я вообще не видел.
– Зайди сюда, Ленд, – позвал доктор Сэйво из комнаты позади меня. – Один вопрос я могу решить наверняка. Попросите всех остальных покинуть помещение.
– Я бы на вашем месте не оставался с ним наедине, – посоветовал управляющий. – Не хотелось бы, чтобы стряслось что-нибудь еще.
– Вы бы не остались? – переспросил Сэйво, с шумом захлопывая дверь туалетной комнаты.
Мери стояла позади миссис Мерривел. Она выглядела совсем усталой и измученной. Я подошел к ней.
– Скажите, как интересно! – хмыкнула миссис Мерривел. – Искал бутылку!
– У Сью была с собой бутылка, – произнесла Мери и прикусила губу, словно тут же пожалела о своих словах.
«Еще один кусок падали для шакалов», – подумал я.
– Ну, возможно, и была, – обрадовалась миссис Мерривел. – Возможно, она и парня туда к себе зазвала. Трудно сказать, что придет в голову негритянским заступницам.
«И миссис Мерривел», – сказал я себе.
Эрик взглянул на нее с недоверием, но промолчал. Мери вцепилась в мою руку до того крепко, что мне стало больно, а затем прижалась ко мне.
Впервые в жизни я так ясно понял то, что знал Данте: ад в значительной части состоит из пустословья.
Доктор Сэйво открыл дверь и, обращаясь к миссис Мерривел, коротко доложил:
– То, что вы предполагаете, исключено. Вас интересуют физиологические подробности?
– Разумеется нет, – ответила миссис Мерривел. Задрав кверху нос, она недовольно засопела. – Но, я полагаю, дисциплинарные меры должны быть приняты. В любом случае он пришел сюда, чтобы совершить кражу.
– О нем позаботятся, – заверил ее Эрик, – не волнуйтесь.
Разжав пальцы, Мери сказала:
– Я ужасно устала. Как вы думаете, мне можно теперь уехать домой?
– Насколько я понимаю, нам придется дождаться гражданскую полицию. Без нас им не обойтись.
– Потому что мы нашли Сью?
– Да, и потом, уже комендантский час. Чтоб попасть назад в Перл, необходимо получить пропуск.
– Вам его выдаст полиция.
– Странно, что они так долго. – Я поискал глазами Бейкера, но тот исчез. На втором этаже почти никого не осталось. Правда, когда я заглянул в туалетную комнату, Гектор Ленд все еще был там. Присев на желтый пуф, он свесил вытянутые руки между неловко растопыренными коленями. Живыми на его окаменевшем лице оставались только глаза. Стоя около двери смежной комнаты, Эрик смотрел на Ленда, но не видел его.
– Что стряслось с Бейкером? – спросил я. – Он вызвал полицию?
– Да. Они должны сейчас приехать.
Мери села в кресло у окна, а я примостился на подлокотнике между нею и крюком с веревкой. Голову она откинула на спинку, и ее стройная белая шея выглядела ужасно незащищенной. Все замолчали, как показалось, надолго. Возможно, прошло минут пять, но каждая из пяти пробивала себе дорогу сквозь камень.
Наконец на лестнице и в зале раздались шаги. В комнате появился Бейкер с сержантом местной полиции в оливковой форме и мужчиной в сером гражданском костюме. Гражданского он представил как детектива Крэма. Крэм рывком снял шляпу. Он был среднего роста и среднего возраста, выражение лица детектива мгновенно менялось, становясь вместо улыбчивого серьезным, при этом циничное любопытство не покидало его ни на минуту. Рот у Крэма был тонкий, большой и хищный, будто у акулы. В голубом галстуке-бабочке и полосатой шелковой рубашке он выглядел до того элегантным, что казался ненастоящим.
– Итак, – начал он, – здесь произошел несчастный случай. Я хочу сам все увидеть.
Сэйво повел его в среднюю комнату. Когда детектив вернулся, выражение лица и голос у него нисколько не изменились.
– Это вы ее обнаружили? – спросил он, указывая на меня.
Я подтвердил.
– Расскажите, как это было.
Я рассказал.
– Значит, юная леди была с вами на заднем крыльце. Хорошо. Я не буду спрашивать, что вы там делали.
– Мы искали Сью, – твердо сказала Мери.
– Вашу подругу?
– Мы вместе работали.
– Работали с ней на радио? Есть предположение, почему она совершила самоубийство?
– Мы не были настолько близкими подругами, чтобы делиться секретами.
– Может, ей нельзя было с вами делиться?
– Не знаю, – ответила Мери.
– Кто был здесь с ней? – Крэм указал большим пальцем на дверь у себя за спиной. Его взгляд остановился на Эрике. – Вы?
– Да.
– Ссора?
– Да.
– Как долго вы были знакомы?
– Примерно год.
– Близко, не так ли?
Горе заставило Эрика позабыть об условностях. От пережитого потрясения он стал не просто откровенен, но по-детски наивен.
– Мы любили друг друга, – признался он.
– Бог ты мой, так почему не поженились? – простодушно поинтересовался Крэм. – Теперь-то эта девушка уже не нужна никому.
– Я женат.
– Понимаю. Мои поздравления. А теперь вы, конечно, попросите меня по возможности замять всю эту темную историю.
– Пока я вас ни о чем не просил, а теперь попросил бы пойти к чертовой матери.
– Конечно, конечно. Взаимодействие – наше единственное оружие. А это что? – Он посмотрел на Ленда, который сидел на прежнем месте и озирался по сторонам, будто ожидал внезапного нападения.
– Гектор Ленд, сэр. Я стюард на судне мистера Свана.
– Вы – судовладелец? – спросил Крэм у Эрика. – А как он сюда попал?
– Приехал, чтобы подавать ужин.
– Одна из женщин обвинила его в убийстве, – сказал Сэйво. – В изнасиловании и убийстве. Но он не виноват.
– Откуда вы знаете?
– Я врач.
– А я полицейский, однако во многом не уверен.
– Я осмотрел обоих. – Сэйво покосился на Мери.
– Понимаю. Вон там – ее туфли?
– Я могу взглянуть, – предложила Мери.
– Принесите их, – обратился Крэм к сержанту. – Вон они, в ногах кушетки, у окна.
Это были черные лодочки примерно четвертого размера. Взглянув на туфли, Мери подтвердила, что они принадлежали Сью.
– Она была без них, когда вы ее нашли?
– Да, – кивнул я. – В одних чулках.
– Насколько я понимаю, она сняла туфли, чтобы вылезти в окно, – предположил Крэм. – Ну что ж, увижу вас всех на дознании.
– Когда? – спросил я.
– Завтра… А что?
– Я ожидаю транспорта на материк. Не исключено, что он придет завтра. Как вы думаете, смогу я подписать свои показания, если дознание еще не начнется?
– Не можете ждать? А я почем знаю? Все мною помыкают. Самое глупое, что я сделал в своей жизни, – снял военную форму.
– Вы служили в пехоте? – решил уточнить я. – Поэтому не любите флот?
– Армию я тоже не любил. Я побывал на последней войне. Вы меня понимаете?
– По-моему, вам надо выспаться, инспектор. Почему бы вам не поехать домой и не поспать?
– Не могу спать. Скажите, доктор, – обратился он к Сэйво, – что мне делать, если я не могу уснуть?
– Пейте виски, – посоветовал Сэйво. – Нервы успокоятся, если станете напиваться раз в несколько дней.
– Напиться я тоже не могу. С утра до ночи вприпрыжку. И потом, если бутылка виски стоит двадцать пять долларов, то при чем тут я с моим жалованьем?
– Вы бы не могли куда-нибудь прыгнуть и достать нам пропуска? Или они уже лежат в вашей сумке для детенышей?
– В смысле как у кенгуру, поняли, сержант? – спросил Крэм.
– Нет, сэр.
– Что-нибудь придумаем. Я могу довезти вас до верфи. А там уж вы сами.
– А как насчет мисс Томпсон?
– Живет в городе?
– Да, – подтвердила Мери. – Совсем недалеко отсюда.
– Мы вас подкинем. А вы останетесь здесь, – велел он сержанту. – За покойной скоро приедут.
Когда мы спустились вниз, о вечеринке напоминали лишь переполненные окурками пепельницы, опустошенные или отдававшие кислым стаканы с остатками виски да разбросанные в беспорядке стулья, только что покинутые парочками. Тишина и пустота воцарились там, где недавно было людно, шумно и весело. Все уехали домой, остался один Джин Халфорд, который стоял в зале и разговаривал с управляющим.
– Я ужасно огорчился, когда услышал, – сказал мне Халфорд.
– Мы все огорчились. Где вы ночуете?
– Должен был переночевать в городе, но теперь не знаю, как добраться, не уехал на автобусе, потому что дожидался вас.
Любопытство, волнение и жалость промелькнули в его темно-зеленых глазах.
– Ну так какого дьявола раздумывать, едемте с нами, – сердито буркнул Крэм. – В машине уместятся семеро, а утром я вступлю в общество автолюбителей. Моя фамилия Крэм. Детектив Крэм.
– А моя – Халфорд. Вы расследуете убийство?
– Пока не знаю.
– Счастливый вы человек, мистер Крэм. Можете так спокойно относиться к подобным кошмарам.
– Я хотел сказать, что пока не знаю, убийство ли это, – огрызнулся Крэм. – А вы знаете?
– Кончая жизнь самоубийством, женщины обычно предпочитают другие способы, – уверенно заявил Халфорд. – Если, разумеется, у них нет особой причины для того, чтобы безобразно выглядеть после смерти. – Он злобно взглянул на Эрика и тут же отвел глаза. – Любовь не сильнее смерти, в отличие от тщеславия.
Эрику было не до обид, и он не слушал Халфорда. Его светлые глаза застыли, словно камни; ослепший от отчаянья и жалости, он не видел перед собой никого, кроме Сью.
– Попридержите язык, – пригрозил я Халфорду, – или я его вырву.
Он рассмеялся беззаботно и мерзко.
Глава 3
Проснувшись, я посмотрел на часы, они показывали пять. С минуту я лежал, ощущая внутри пустоту и с напряжением ожидая, когда зазвонит штабной колокол. Затем я понял, не испытав и малейшего облегчения, что нахожусь на верхней койке в Эриковой каюте на эсминце в Перл-Харбор, по которой теперь ни один враг долго-долго не нанесет удара. И все равно я не мог расслабиться. Есть вещи, поражающие воображение куда больше, чем самолеты камикадзе, вот они-то и не давали мне всю ночь покоя.
В каюте горел свет, я придвинулся к краю койки и свесился вниз. Эрик сидел на металлическом стуле, около металлического стола, широко расставив ноги на металлическом полу. Он не разделся, и по его окаменевшей сутулой спине можно было понять, что он сидит тут давно и ужасно устал.
Голос его, впрочем, прозвучал как ни в чем не бывало, когда, услышав, что я зашевелился, он повернулся и сказал:
– Спи, Сэм, еще совсем рано. Тебя беспокоит свет?
– Нет, меня беспокоишь ты. Почему бы тебе не отдохнуть?
– Я попробовал, но не смог заснуть.
Эрик встал и зажег сигарету, быстро и уверенно. В его лихорадочных движениях ощущалась энергия человека, который не просто смирился с бессонницей, но воспринимает ее как нечто само собой разумеющееся. Я наблюдал за ним с ощущением, что сон – это чудо, которое ежедневно случается с теми, кто в него верит: с идиотами, детьми или пьяными до беспамятства. И я понял, что больше и мне не уснуть.
– Кухулин из Ольстера, измученный ранами и утомленный сраженьями, – сказал я, – не отдыхал, как простые смертные. Он находил место, где мог упражняться, сколько хватало сил.
– Ему это помогало? – спросил Эрик. На его лице промелькнуло жалкое подобие улыбки.
– В конце концов он рехнулся.
Я свесил ноги с койки и спрыгнул вниз. Эрик подвинул мне стул и протянул сигарету.
– Если ты беспокоишься обо мне, то напрасно, – сказал он. – Я неисправимый эгоист и слишком практичен, чтобы не то что свихнуться, а даже сделать вид, что свихнулся.
– Мне показалось, что притворяться ты наконец научился. Но, если ты полагаешь, что я вырвался из объятий Морфея, чтобы обсудить твою персону, ты ошибаешься. Лучше я тебе еще что-нибудь расскажу про Кухулина. Стиви Смит сочинил про него забавный стишок…
– Не отвлекай меня. Я думал о том, что случилось со Сью.
– Хорошо, – согласился я. – Мы поговорим о Сью Шолто. А потом, через пару дней или пару недель, перейдем к твоей жене.
– Моя жена тут совершенно ни при чем, – ответил он монотонно, будто повторяя заклинание, – Надеюсь, Господь не позволит ей узнать о случившемся.
– И тем не менее она узнает. Ты сам ей расскажешь, Эрик. У тебя, парень, такой характер, что ты обязательно попросишь ее тебя утешить. А она – из тех женщин, что непременно утешат. Именно поэтому ты на ней женился и никогда не бросишь.
– Не брошу? – переспросил он печально. – Если бы я только мог предположить, что Сью натворит такое…
– Итак, ты все разложил по полочкам. Она себя убила, потому что не могла заполучить тебя. Знаешь, твоя теория построена главным образом на тщеславии. Ты чувствуешь, что виноват в случившемся несчастье, и, не зная его истинных причин, приходишь к заключению, что Сью убила себя из-за тебя. Если ты чувствуешь себя виноватым, значит, виноват.
– У тебя прекрасные намерения. Столь благие, что ими вполне можно вымостить дорогу в ад. Но факты нельзя изменить с помощью слов.
– Какие факты? Ты не знаешь, совершила ли Сью самоубийство. Возможно, ее убили. Халфорд уверен, что убили.
– Убили? Зачем кому-то понадобилось убивать Сью?
– Не знаю. Детектив Крэм тоже не знает. А ты знаешь?
– Совершенно неправдоподобная идея.
Эрик приучил себя к мысли, что Сью покончила с собой, и предположение о возможном убийстве застало его врасплох, еще раз больно ударив по незащищенному месту.
– Убийство всегда неправдоподобно, – сказал я. – Потому оно и является преступлением, которое карается смертью. Но такое случается. Может, случилось и прошлой ночью.
– Ты же не поверил чепухе про Гектора Ленда? Собачья чушь. Ленд чудак, но преступление на сексуальной почве – такое на него не похоже.
– Это не преступление на сексуальной почве. У Сэйво есть доказательства. А почему Ленд – чудак?
– Мне не так много о нем известно. Хочу разузнать побольше. Раз или два он не подчинился старшему по званию, побывал у Капитанской мачты, получал наряды вне очереди и тому подобное. Судя по отдельным высказываниям, у него здорово развито расовое чувство. Не могу сказать, что для него типичны какие-то революционные или разрушительные идеи, но он будоражит других стюардов. Мне кажется, Ленд один из главарей у черных ребят, любителей азартных игр.
– Играют не только черные. Не встречал ни одного военного моряка, который бы не играл. Да и просто военного или просто моряка.
– Знаю. Но приходится следить, чтобы они не зарывались. Надо за многим следить, даже если и не мечтаешь в точности следовать уставу военно-морского флота. Устав запрещает азартные игры на американских военных кораблях, что в нашей интерпретации означает, что играть можно, но не слишком часто, причем в специально отведенных местах и только в отведенное для этого время. Я собираюсь выяснить, чем занимался Гектор Ленд до того, как ступил на борт нашего судна.
Чьи-то шлепанцы застучали по проходу, и за серым противопожарным занавесом, закрывавшим люк, промелькнула тень. Снаружи в питьевом бачке зажурчала вода, затем занавес отодвинулся в сторону, и вместо него в люк просунулась лохматая светловолосая голова. У владельца головы оказалась квадратная физиономия с маленькими веселыми глазками.
– Привет, Эрик, – по-техасски тягуче протянула голова, а волосатая рука вытерла влажный рот. – Что так рано, замучило похмелье?
– Страдал всю ночь. Ты не знаком с Уиллом, Сэм? Он у нас главный связист. Младший лейтенант Дрейк, лейтенант Уолсон.
– Рад познакомиться с вами, Дрейк. Главный связист, главный цензор, ответственный за связи с общественностью, мастер на все руки и всеобщий козел отпущения. В свободное время не дежурю по палубе, и потому все остальные офицеры ворчат. Вчера вот не смог погулять на вечеринке, так как капитану понадобилось отправить сообщение. Теперь ему приспичило отправить еще одно сообщение, будто нельзя подождать до Диего…
– Значит, решено? – спросил Эрик. – Идем получать предписание в Сан-Диего?
– Похоже на то, но в военно-морском флоте нельзя ничего знать наверняка. Не распространяйся особенно, а то многие огорчатся.
:– Вчера вечером вы не слишком много потеряли, – утешил я Уолсона. Начали за здравие, кончили за упокой.
– Слышал. Эрику не позавидуешь. Что-нибудь прояснилось? Мне показалось, вы упомянули Ленда, перед тем как я заглянул.
– Я должен навести о нем справки, – объяснил Эрик. – Его видели, когда он выходил из комнаты, где… где это случилось. Я был убежден, что это самоубийство, но теперь засомневался.
– Ты был знаком с этой девушкой? – Шустрые глазки Уолсона засветились любопытством.
– Она была моей подругой, – холодно ответил Эрик.
Соваться в чужие дела на корабле еще опаснее, чем на берегу: больше рискуешь заполучить врагов. Уолсон переменил тему:
– Будешь проверять Ленда, спроси, где он берет деньги, которые отсылает домой. Он отправил жене около пятисот долларов за последние два месяца…
– Правда? – Эрик встал. – У тебя есть запись?
– Естественно. Мы регистрируем все вложения, если они попадаются в письмах, подвергающихся цензуре, чтобы снять с себя ответственность.
– Я бы хотел просмотреть твою регистрационную книгу. Чтобы скопить пятьсот долларов, Ленду, с его жалованьем, понадобится по меньшей мере год.
– Зачем откладывать? Пошли со мной, только оденусь.
Через несколько минут мы, поднявшись следом за Уилсоном по трем лестницам, оказались в комнате связистов.
Там он протянул нам судовую книгу в матерчатом переплете.
– Записи найдешь сам, – сказал он Эрику. – Меня снова вызывает капитан.
Уолсон заспешил в каюту капитана, а мы с Эриком занялись книгой. Он находил нужную графу, а я записывал цифры на клочке бумаги. За двадцать минут мы выяснили, что в письмах Гектора Ленда к миссис Гектор Ленд в Детройт имелось шесть денежных вложений. Все записи были сделаны в последние три месяца и все датированы. Сумма каждый раз равнялась примерно ста долларам и в общей сложности составила шестьсот двадцать долларов.
– Ленд не мог выкроить эти деньги из своего заработка, – сказал Эрик, – у него есть другой источник дохода.
– Игра?
– Возможно. Но тогда ему должно было дьявольски везти.
– Он мог получить всю сумму разом, с блеском выиграв одну партию в кости, а потом отсылать деньги постепенно, чтобы не вызвать подозрений.
– Верно. Даты совпадают с нашими заходами в порт. За последние три месяца мы регулярно бывали в Перл. Каждые две недели проводили там дня три-четыре. Конечно, Ленду приходилось посылать деньги оттуда, потому что отправлять письма с моря невозможно. Не представляю, откуда у него этакие деньжищи?
– А где Ленд сейчас?
– Думаю, на своем месте. До следующей Капитанской мачты он будет на корабле, а потом, может быть, отправится на губу.
– За что?
– Он же признался, что вошел в комнату, чтобы украсть виски. Если он больше ни в чем не виноват, то все равно будет наказан и знает об этом.
– Едва ли мы сейчас выудим что-нибудь из Ленда, – сказал я, – вчера он до смерти перепугался. Но поговорить стоит.
– Я тоже так думаю.
Ленда мы нашли в офицерской столовой, где он помогал другим стюардам накрывать столы к завтраку. Он старался на нас не смотреть и продолжал работать, как будто нас не было. Работал он быстро и ловко, и до того тщательно разглаживал скатерти и раскладывал ножи, вилки и ложки, что можно было подумать, он решил посвятить этому мирному и уютному занятию остаток своей жизни. Когда Эрик окликнул его по имени, он выпрямился и произнес: «Да, сэр», так и не взглянув на нас.
В светлом металлическом помещении изуродованное черное лицо Ленда и его мощный торс казались чужеродными, точно вырванное с корнем лесное дерево, принесенное бурей в совершенно неподходящее место.
– Подойди сюда и присядь на минуту, – приказал ему Эрик. – Надо поговорить.
Ленд тут же подошел к нам и, после того как мы сели, устроился на краешке стула.
