Текст книги "Полосатый катафалк"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Заметила. Это, по-моему, его единственная собственность.

– Инициалы на нем не помните?

– Нет.

– Б.К. Не сходятся с именем Берк Дэмис. С каким именем они сходятся, вот вопрос. Картина может помочь.

– Берите, – решительно сказала она. – И можете не возвращать. Зря я ее повесила. Что толку заниматься самоистязанием. – Она сняла эскиз с гвоздя и вручила мне. Потом, не переставая говорить, стала выводить меня из комнаты, а себя из болевого шока: – Я обожаю, когда меня истязают. Но если тебе так необходима хорошая порка, лучше высечь себя самой. Очень удобно, не надо нанимать специального человека...

– Вы много говорите, Анна.

– Наверное, даже слишком, да?

Но при всей говорливости она оказалась очень услужливой. Дала мне мешочек со стружками, чтобы упаковать картину. Несмотря на мои протесты, вывела на улицу свой «фольксваген» и отвезла меня к дому Уилкинсонов у озера. Был второй час ночи, но Анна сказала, что скорее всего Билл и его жена не спят. Они поздно просыпаются и пьют допоздна.

Машина свернула на аллею, ведущую к их дому. В свете фар «Фольксвагена» я открыл ворота, поверх которых была натянута колючая проволока. Анна коротко просигналила и уехала.

Я подумал, что мы вряд ли когда-нибудь встретимся, – и от этого на душе было грустно.

Глава 12

В доме играла музыка. Старая романтическая мелодия двадцатых годов, приторная, как жасмин. Сад вокруг дома зарос кустами и деревьями. Затем начинался пологий спуск к озеру, поблескивающему вдали.

Я стукнулся лбом о низко висящий фрукт – скорее всего, манго. Над деревьями маленькими гроздьями сверкали звезды, словно экзотические плоды, до которых не дотянуться.

Я постучал в дверь. Заглушая музыку, крикнула женщина:

– Это ты, Билл?!

Я не ответил. Через минуту-другую дверь открылась. На пороге стояла стройная блондинка в чем-то прозрачном. В ее правой руке был револьвер калибра 0,38, нацеленный мне в живот.

– Что вам угодно?

– Немного потолковать. Меня зовут Арчер, я приехал сюда на одну ночь. Я понимаю, что не вовремя, но...

– Вы не сказали, что вам угодно!

– Я частный детектив, расследую преступление...

– У нас не совершалось преступлений, – резко возразила она.

– Преступление произошло на севере, в Штатах.

– Почему вы думаете, что мне что-то об этом известно?

– Просто мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Отступив на шаг, она командирски махнула револьвером.

– Пройдите вон туда, где лампа, я на вас взгляну.

Я оказался в настолько большой комнате, что ее углы скрывала темнота. Из большой стереосистемы у стены ностальгическим каскадом обрушивался Гершвин. Блондинка была сильно и старомодно накрашена. В ее треугольном лице была та самая неподвижность, что часто возникает после пластической операции.

Она посмотрела мне на ноги, затем ее глаза, словно пара прожекторов, взмыли вверх, к моему лицу. Я сразу узнал этот взгляд. Я не раз видел его в старых фильмах, особенно в те годы, когда я был юным завсегдатаем кинотеатров на Лонг-Бич, а она героиней вестернов, строившей глазки лошадям и всадникам.

Я порылся в памяти, пытаясь вспомнить ее экранное имя, но ничего не вышло.

– А вы ничего, – сказала она. – На вас свитер Клода Стэси?

– Он мне его одолжил. Моя одежда промокла.

– Вы друг Клода Стэси?

– Не очень близкий.

– Слава Богу. Вы на него не похожи. Вам нравятся женщины?

– Уберите пушку, и я вам скажу правду, – пообещал я с улыбкой, отнюдь не лишней в данной ситуации.

Она тоже ответила улыбкой – 1929 года рождения, выглядевшей, словно сноска в учебнике истории.

– Пусть вас не пугает револьвер. Я научилась обращаться с оружием, еще когда играла в вестернах. Муж настаивает, чтобы я держала его под рукой, когда остаюсь одна. Собственно, я почти все время одна... – Она положила револьвер на столик у двери, повернувшись ко мне спиной. – Вы так и не ответили на мой вопрос насчет женщин.

– Я люблю самостоятельных женщин. Например, мне нравились вы, причем так долго, что просто стыдно признаться. – Тут я вспомнил ее экранное имя. – Вы ведь Хелен Холмс?

– Вы меня помните? – Она вспыхнула холодным и ярким светом. – Я думала, меня уже все забыли.

– Я был вашим горячим поклонником, – сказал я, надеясь, что это не перебор.

– Какая прелесть! – Обхватив себя за плечи, она подпрыгнула, оторвавшись обеими ногами от пола на несколько дюймов. – За это я разрешаю вам сесть. Сейчас я приготовлю вам выпить и расскажу обо всем, что вас интересует. Только не о себе. Какую отраву предпочитаете?

– Джин с тоником, раз вы так любезны.

– Джин с тоником один раз! – пропела она и поглядела в потолок, где меж деревянных перекрытий висела золотая люстра, словно трофей в логове варваров. Комната, забитая мебелью разных эпох и стран, вообще смахивала на аукцион. У дальней стены помещался затейливый резной работы бар, полный бутылок, а перед ним стояло полдюжины табуреток, обитых кожей.

– Сядьте у бара. Там уютнее.

Я сел и стал смотреть, как она делает мне коктейль. Себе она сочинила что-то из гренадина и текильи, посыпав края стакана солью. Она так и осталась у бара, облокотившись на стойку и выставив бюст, словно барменша, решившая соблазнить клиента.

– Не буду ходить вокруг да около. Меня интересует Берк Дэмис. Вы ведь его знаете, миссис Уилкинсон?

– Слегка. Это приятель моего мужа, бывший приятель.

– Почему бывший?

– Незадолго до отъезда мистера Дэмиса они поругались.

– Из-за чего?

– Вы задаете нескромные вопросы.

– Мне некогда проявлять мою обычную деликатность.

– Это, наверное, что-то потрясающее!

– Еще бы. Так из-за чего же у них вышел сыр-бор?

– Из-за меня, если вы так любопытны. Из-за бедной старенькой меня. – Она поморгала длинными ресницами. – Признаться, я испугалась, что они друг друга поубивают. Но Билл ограничился тем, что сжег картину. И тем самым насолил нам обоим. – Она воздела руку вверх, словно свидетель на суде. – Только не спрашивайте почему. Просто так. Биллу порой наш брак доставляет большие мучения.

– Он сжег «Портрет незнакомки»?

– Да, и этого я ему еще не простила, – сообщила она, явно гордясь собой. – Сломал раму, порвал холст, бросил и то и другое в камин и поджег. Порой он способен на отчаянные поступки.

Она прихлебывала из стакана, слизывая соль бледным острым языком, напоминая кошку, не домашнюю кошку, а крупное дикое животное, способное напасть на человека. Ее яркие губы, казалось, смаковали только что описанную ею сцену.

– Дэмис знал об этом?

– Я рассказала ему. Представляете, он заплакал.

– С чего бы это?

– Он сказал, что это его лучшая работа. Мне она тоже понравилась.

– Он вроде бы пытался ее выкупить?

– Да, но я не собиралась с ней расставаться. – За накрашенными веками настороженно поблескивали глаза. – С кем вы уже успели поговорить?

– Кое с кем из местных.

– С Клодом Стэси?

– С ним как раз не успел.

– Почему вас интересует эта картина?

– Меня интересует все, связанное с Дэмисом.

– Вы упомянули о каком-то преступлении там, в Штатах. Почему вы не хотите о нем рассказать? Я, между прочим, ничего от вас не скрывала.

Я рассказал ей все, что случилось с Квинси Ральфом Симпсоном. Она была разочарована, будто ждала чего-то более жуткого.

– Первый раз слышу, – протянула она. – Но о Симпсоне мне вам нечего рассказать.

– Тогда давайте вернемся к картине. Дэмис называл ее портретом. Он не говорил, кто эта женщина?

– Никогда! – отрезала она.

– У вас нет никаких идей на этот счет?

Хелен Уилкинсон пожала плечами и скорчила гримасу, отчего уголки рта опустились.

– У вас должны были быть причины для того, чтобы купить картину и не желать с ней расстаться. У вашего мужа должна была быть причина ее сжечь.

– Я не знаю, кто эта женщина, – с нажимом произнесла она.

– А по-моему, знаете.

– Как вам угодно. Вы начинаете мне надоедать. Уже поздно, а у меня болит голова. – Она провела рукой по лбу. – Почему бы вам не допить стакан и не оставить меня в покое.

Я поставил стакан на стойку, разделявшую нас.

– Извините, если проявил излишнее любопытство. Я не хотел...

– Не хотели? – Она залпом допила свой стакан и вышла из-за стойки, облизывая губы. – Идемте, я вас провожу.

Вечеринка окончилась внезапно. Нехотя я поплелся за ней к дверям.

– Я еще хотел спросить вас о Гарриет Блекуэлл. Ведь Дэмис познакомился с ней в вашем доме...

– Ну и что? – сказала она, распахивая входную дверь. – Ступайте.

Дверь захлопнулась. Во дворе я еще раз стукнулся о чертов фрукт. Я сорвал его – действительно манго! – и прихватил с собой в качестве сувенира.

Обратно я шел долго, но с удовольствием. Среди прочего прогулка давала мне время поразмыслить о Хелен Уилкинсон. Наш непрочный контакт, возникший на почве свитера Клода Стэси и того, что я вспомнил ее экранное имя, рухнул при попытке установить, чей был портрет. Я не сомневался, что Хелен знала, кто эта женщина и в каких отношениях она с Дэмисом.

Интересно, а в каких отношениях состояла с Дэмисом Хелен?

Со стороны городка показалась автомашина с зажженными фарами. Жукообразный «порше» мчался на большой скорости, виляя из стороны в сторону. Мне пришлось отскочить в кювет, чтобы не угодить под колеса. Когда машина поравнялась со мной, я увидел бледное лицо длинноволосого водителя. Я запустил в лихача манго.

Часы на башне отбили две четверти – стало быть, половина третьего. Я подошел к отелю. В комнатке за конторкой на кушетке, накрытой мохеровым пледом, спал Клод Стэси. Это была кушетка с высоким изголовьем, какой пользуются для сеансов психоанализа. Стэси спал, скрючившись, как зародыш. Я потряс его за плечо. Он скорчил гримасу и зафыркал, словно огромное пожилое дитя, недовольное, что его родили.

– Что такое?

– Встретил вашу знакомую Хелен Уилкинсон. Она упоминала вас.

– Правда? – Он вынул из кармана расческу и провел по редеющим волосам. – Надеюсь, в положительном смысле?

– Разумеется, – соврал я.

Он грелся в лучах несуществующего комплимента.

– Мы с Хелен прекрасно ладим. Не будь Билла, я бы подумал, не предложить ли ей руку и сердце. – Он подумал об этом сейчас. – Она снималась в кино и кое-что скопила. Но меня не интересуют ее деньги. Я и сам когда-то играл...

– Как Билл Уилкинсон зарабатывает на жизнь?

– А никак. Ему лет на двадцать меньше, чем Хелен, – сообщил он в виде объяснения. – Никогда этого не скажешь. Она чудесно сохранилась. А Билл вот сильно сдал. Раньше это был античный бог, честное слово.

– Вы давно знакомы?

– Порядком. Через него я и познакомился с Хелен. Он женился на ней года два назад, когда родители перестали высылать ему деньги. Не то чтобы на ней он женился из-за денег, но что он женился на деньгах, уж это точно! – Стэси захихикал. – Билла бесит, когда Хелен даже смотрит на другого мужчину.

– А это случается?

– Боюсь, что да. Когда-то она меня самого волновала. – Он тщеславно усмехнулся. – Конечно, я не возжелаю жены ближнего своего. Билл это знает. Мы с ним старые приятели.

– Сегодня вы его видели?

– Нет. Он вроде бы поехал на вечеринку в Гвадалахару. У него неплохие связи. Его родители большие люди в Техасе.

– Он водит «порше»?

– Если это можно назвать вождением. Из-за этого ему и пришлось уехать из Техаса.

– Готов поверить. Он чуть не сшиб меня на шоссе.

– Бедняга Билл. Рано или поздно он окажется в кювете со сломанной шеей. А я тогда, глядишь, женюсь на Хелен. – Произнес он это без воодушевления. – Мне нужно выпить, старина. Не составите компанию?

– Придется. Похоже, пьянка – любимый спорт местных жителей.

Он пристально посмотрел на меня, чтобы удостоверяться, что я не обвиняю его в пьянстве. Я улыбнулся. Он пожал плечами и вытащил из-под кушетки бутылку рома «баккарди». Из шкафчика он достал бумажные стаканчики и плеснул в них рома. Я разбавил свой ром водой из бутылки, что стояла в том же шкафчике.

– Салют! – сказал он. – Если не секрет, как вы попали в дом к Хелен Уилкинсон?

– Взял и пришел.

– Прямо ни с того ни с сего?

– Я частный детектив.

Он выпрямился. Ром стал переливаться через край стакана. Какие старые грехи вызвали у него такую реакцию?

– Я думал, вы турист, – насупившись, сказал он.

– Нет, я детектив и приехал сюда, чтобы понять, кто такой человек, именующий себя Берком Дэмисом. Он провел у вас несколько дней?

– Одну ночь. Значит, все это правда. А мне не верилось. Такой приятный молодой человек!

– Не верилось во что?

– В то, что он убил свою жену. Вы ведь из-за этого пожаловали, не так ли?

Ром с водой помог мне найти верный тон.

– Слухами земля полнится. Где вы об этом слышали?

– То здесь, то там. Похоже, все началось с того, что Билл поделился с кем-то из «Уголка» о своем нежелании донести на Дэмиса как на «нежелательного иностранца». – Клод Стэси знал толк в слухах. Похоже, он собирал их, как другие коллекционируют афоризмы, картины, женщин. – Правительство взялось за иностранцев. Чуть что, их хватают и высылают за границу. Словно мокроспинников из Штатов.

– Уилкинсон донес на Дэмиса?

– Думаю, что нет, хотя и угрожал. Может, потому-то Дэмис так поспешно и смотал удочки. Значит, закон гонится за ним по пятам?

– Не совсем по пятам. Любопытный стух. Что именно говорили о Дэмисе?

– Только то, что Дэмис не его настоящее имя и что он разыскивается за убийство жены.

– Откуда известно, что это не его настоящее имя?

– Понятия не имею. Бродит такой слух... Я пытался расспросить Билла и Хелен, но они как воды в рот набрали.

– Думаете, они знают кое-что еще?

– Уверен.

– С чего?

– Я сам задавал этот вопрос, и не раз. Я знаю, что в мае они выезжали в Штаты и провели неделю в Калифорнии. Тогда-то и произошло убийство. Может, они узнали об этом из газет. Но если они про это знали, непонятно, почему они так подружились с этим типом. Их ведь водой было не разлить, пока Билл не разозлился на Дэмиса. Хелен им очень интересовалась.

– Но у Дэмиса была своя девушка. Или две. А может, и три.

Клод Стэси снисходительно улыбнулся:

– Для Хелен это не помеха.

– А вы знали девушку, с которой уехал Дэмис? Гарриет Блекуэлл?

– Однажды видел в гостях.

– Где с ней познакомился Дэмис?

– В доме Хелен. Она сказала, что Дэмис просил ее позвать Гарриет.

– Дэмис просил позвать Гарриет?

– Да.

– Он хотел с ней познакомиться?

– Наверное. Мне об этом известно понаслышке.

Разговор стал меня утомлять. У Стэси было такое выражение, словно он питался кусочками сплетен. Возможно, и я был предназначен на съедение.

Он подлил себе еще «баккарди», предложив и мне. Я вежливо отказался. Если я хотел вернуться в Калифорнию завтра утром – и, похоже, теперь это было просто необходимо, – мне предстояло еще здесь побегать.

– Скажите, мистер Стэси, в городке есть такси? – Есть тут один, но вам придется потрудиться, чтобы разбудить его в три утра. А что вы хотите?

– Мне надо еще раз к Уилкинсонам, а пешком идти не хочется.

– Я сам вас отвезу.

– Вы очень гостеприимны.

– Что вы! Вы меня заинтриговали. Я отвезу вас при условии, что вы не расскажете Биллу или Хелен, что я к этому имею отношение. Я дорожу знакомством с ними.

– Договорились.

Он подъехал к дверям отеля в старом «форде» и мы вскоре оказались на шоссе, что вело вокруг озера.

В темноте надрывались петухи. Стэси высадил меня у поворота к дому Уилкинсонов, и дальше я пошел пешком.

Уилкинсоны скандалили так громко, что было слышно издалека. Я стоял у дверей и слушал.

Она назвала его алкоголиком. Он заявил, что она не смеет так разговаривать с ковбоем. Она возразила, что одной шляпы, чтобы быть ковбоем, мало и что он такой же ковбой, как она Дочь Американской Революции[21]21
  «Дочери Американской Революции» – организация, созданная в Америке в конце XIX в. Ее членами являются потомки участников Войны за независимость США 1775 – 1783 гг. В задачи организации "ходит патриотическая пропаганда, изучение истории США, благотворительная деятельность.


[Закрыть].

Он назвал ее сексуальной маньячкой. Она ответила, что если он будет много себе позволять, то она выставит его на улицу, где он будет просить милостыню. Он сказал, что будет только рад, ибо жизнь с ней – мука адова.

Затем перепалка стала стихать, и я опять услышал вопли петухов. Собрав все силы в кулак, я постучал им в дверь.

На этот раз мне открыл Билл Уилкинсон. Крупный мужчина лет тридцати, он выглядел гораздо старше. Его мексиканская одежда и прическа придавали ему устрашающий вид. Он был пропитан алкоголем – красные глазки, перегар, заплетающийся язык.

– Я вас не знаю. Ух-ходите!

– Минуточку. Я частный детектив, прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы разобраться, кто такой Берк Дэмис. Вы ведь дружили?

– Брехня! Он приехал, чтобы погулять за чужой счет. Но он меня рассердил, и я его вытурил – вот и все. – У него была противная, гнусавая манера говорить. В его красных глазках светилось кое-что посильнее обычного опьянения – может, безумие.

– Чем же не угодил вам Берк Дэмис?

– Он втерся ко мне в доверие, чтобы приударить за моей женой. Этого я не потерпел.

Он сделал рубящее движение рукой, задел дверной косяк и сунул ребро ладони в рот.

– По слухам, он убил свою жену.

– Это не слух... Весной мы были в Сан-Франциско, и я читал об этом в газете. Убитая женщина и так далее. Писали, что он ее задушил. Но мы не знали, что он за птица. Поняли, когда увидели картину, которую он написал.

– Портрет его жены?

– Именно Хелен сразу узнала бедняжку. Этот змей задушил ее своими собственными руками.

Уилкинсон замахал руками, словно ему приснился плохой сон, где то ли его душили, то ли он сам кого-то душил. Откуда-то из глубины дома раздался голос жены:

– Кто там, Билл? С кем ты разговариваешь?

– С человеком из Лос-Анджелеса. Утверждает, что он детектив.

– Не говори ему ничего! – крикнула она и бросилась к нам.

– Хочу – говорю, хочу – молчу, – изрек Билл с видом надутого ребенка. – Я занес Дэмиса в черный список.

– Не лезь не в свое дело.

– Ты сама меня в это впутала. Если б ты его не шантажировала...

– Замолчи, болван.

Они глядели друг на друга с такой яростью, что между ними возникло нечто вроде разреженного пространства. Он был в два раза больше и значительно моложе ее, она лучше контролировала себя. Ее гладкое блестящее лицо не выражало никаких эмоций.

– Послушай, Билл. Этот человек был здесь час назад. Я попросила его покинуть наш дом.

– Почему?

– Он ко мне приставал.

Он медленно повернулся ко мне:

– Это правда?

– Не верьте ей.

– Теперь он называет меня лгуньей. – Ее белое треугольное лицо было на уровне его плеча. – И ты спустишь ему такое?

Билл замахнулся на меня и сделал выпад. Увернувшись от его кулака, я двинул его по корпусу. Он осел, схватившись за живот. Я пожалел, что ударил его. Он рыгнул.

– Ах ты, мерзавец! – сказала женщина. Она схватила со столика револьвер и выстрелила в меня.

Пуля задела свободно висевший край свитера Стэси. Я ринулся наутек.

Глава 13

Утром Стэси отвез меня в аэропорт. Он наотрез отказался взять с меня деньги за ночлег и сквозную дырку в свитере. Он сказал, что заполучил отменную историю.

Зато он попросил меня, если выдастся свободная минута, позвонить его приятелю, владельцу маленького отеля в Лагуна-Бич, и передать, что Клод в порядке и не обижается.

В самолете я продремал большую часть полета до Лос-Анджелеса. Мы приземлились в начале второго. Было жарко, жарче, чем в Мексике. Город был накрыт смогом, как скороварка крышкой.

Я зашел в телефон-автомат и позвонил по нескольким номерам. У полковника Блекуэлла не было никаких новостей о Гарриет. Он считал, что она с Дэмисом поехала на озеро Тахо. Там, на территории штата Невада, был его охотничий домик.

Все его тревожные вопросы я прервал обещанием навестить его и все рассказать. Затем я позвонил в Рино Арни Уолтерсу. Он возглавлял частное детективное агентство, работавшее в этой части Невады. Трубку сняла его жена и помощница Анри. Филлис Уолтерс говорила официальным голосом бывшего сотрудника полиции, но и он не мог скрыть бьющей через край женственности.

– Как дела, Арчи? Где шастаешь?

– По всей карте. Вчера побывал в Мексике.

– Неплохо. Арни сейчас нет. Ты по делу или просто так?

– По делу и срочному. Не запишешь?

– Давай валяй.

Я продиктовал описания Гарриет и Дэмиса и попросил проверить, нет ли их в районе Тахо и Рино, обратив особое внимание на охотничий домик Блекуэлла, а также церкви, где происходят бракосочетания. Я попросил Арни и его ребят задержать Дэмиса, если наткнутся на него – одного или с девушкой.

– Но ты же знаешь, мы не имеем права задерживать...

– Зато вы можете сдать его ближайшему полицейскому. Он в розыске по подозрению в убийстве.

– Кого же он убил?

– Похоже, жену. Надеюсь сегодня узнать подробности. А пока передай Арни, что этот человек может быть опасен.

– Будет сделано.

– Умница. Я тебе позже перезвоню, Филлис.

Я позвонил фотографу, у которого оставил кассету со снимками картины Дэмиса. Слайды были готовы. Затем я позвонил критику и искусствоведу Мэнни Мейеру. Он сказал, что будет дома через час и посмотрит на вещдоки. Я забрал слайды в Санта-Монике и поехал к Мэнни Мейеру.

Мейер жил на горе в одном из новых многоквартирных домов. Окна одной из комнат выходили на кампус Калифорнийского университета. Это была комната человека, ничем, кроме искусства, не интересующегося. Водопады книг переливались с полок на стулья, пол и даже рояль. Стены были заклеены репродукциями с картин XIX века и современными оригиналами. Войти в эту комнату было все равно, что оказаться в голове Мэнни Мейера.

Это был маленький человечек в мятом замшевом пиджаке. За очками были обманчиво сонные глаза. Он глядел на меня с тихим спокойствием, словно я являл собой материал для художника.

– Присаживайся, Лью! – Он показал рукой на заваленные книгами стулья. Я остался стоять.

– Значит, хочешь, чтобы я определил автора? Это не всегда легко. Знаешь, сколько в стране художников? Бьюсь об заклад, в радиусе мили их отыщется полтысячи, а может, и тысяча. – Он улыбнулся. – И все как один гении.

– Этот гений написал автопортрет, что может облегчить задачу.

– Если я его встречал.

Вынув из мешочка картину, я протянул ее Мейеру. Он подержал ее в руках, вглядываясь в нее так, как иные из нас смотрят на себя в зеркало, пытаясь различить симптомы опасной болезни.

– Кажется, я действительно видел его работы. Дай-ка теперь взглянуть на слайды.

Я вытащил их из конверта. Он по очереди посмотрел их на свет.

– Да, я его знаю. У него свой оригинальный стиль, хотя есть изменения в худшую сторону. И не удивительно. – Когда он обернулся ко мне, в его глазах была печаль. – Его зовут Брюс Кэмпион. Я видел несколько его работ на выставке молодых художников в Сан-Франциско в прошлом году, Кроме того, однажды я коротко виделся с ним. Говорят, у него потом были неприятности. Его разыскивает полиция по подозрению в убийстве жены. Об этом писали сан-францисские газеты.

– Я не читаю сан-францисские газеты.

– И напрасно. Ты бы сэкономил время и силы. – Он сложил эскиз и слайды и вернул их мне. – Ты идешь по горячему следу?

– Напротив, след сильно остыл.

– Слава Богу. Кэмпион – хороший художник.

– Насколько хороший?

– Настолько, что меня не волнует, как он обошелся с женой, – мягко сказал Мэнни. – Ты живешь в мире контрастов, где только два цвета, черный и белый. Я же вижу множество оттенков, и система наказания преступников, принятая у нас, мне ненавистна. Зуб за зуб. Око за око. Это же закон первобытных племен. Проявляй мы последовательность, то вообще остались бы без глаз и зубов. Надеюсь, он обведет вас вокруг пальца и снова займется живописью.

– Есть опасность, что он еще кого-то убьет?

– Сомневаюсь. Насколько я понимаю, убийцы принадлежат к той категории преступников, кто редко повторяет преступление. Ну а теперь извини, мне надо писать о выставке.

Мэнни Мейер попрощался со мной с кроткой улыбкой. Он не верил в зло. Отец его погиб в Бухенвальде, а сын не верил в зло.