Текст книги "Обрекаю на смерть"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Частная дорога, прямая, как линейка, вела через геометрический лабиринт апельсиновых деревьев. На полпути между шоссе и домом она расширялась перед упаковочными цехами, походившими на амбары. Фрукты на деревьях еще не созрели, и цеха, выкрашенные в красный цвет, были пустыми и казались заброшенными. За ними на пустыре стояли в ряд покосившиеся хибары, тоже пустые, предназначенные для сборщиков фруктов.

Впереди, примерно в миле, сбоку от дороги расположилась усадьба, наполовину скрытая сплетенными верхушками вековых дубов. Ее коричневые кирпичные стены выглядели такими же древними, как и деревья. Большой красный «форд» и патрульная машина шерифа, стоявшие на подъездной гравийной дороге, ведущей к дому, выглядели неуместными, вернее, нарушали атмосферу старины. Когда я припарковался там же, меня больше всего поразили детские качели, подвешенные на новенькой веревке к ветке одного из дубов. Никто и словом не обмолвился о ребенке.

Когда я выключил двигатель «бьюика», воцарилась почти абсолютная тишина. Дом и сад безмолвствовали. На широкой веранде лежали тихие мирные тени. Трудно было поверить в существование обратной стороны открытки.

Тишину прервал звук открываемой раздвижной двери. На веранде появилась блондинка, одетая в черные сатиновые брюки и в белую блузку. Она подошла к краю веранды и, скрестив на груди руки, застыла неподвижно, словно кошка, наблюдая за нашим приближением.

– Зинни, – шепотом сказала Милдред. Она повысила голос: – Зинни? Все в порядке?

– О да, замечательно. Я жду Джерри. Ты случайно не встречала его в городе?

– Я не вижусь с Джерри. И ты это знаешь.

Возле крыльца Милдред остановилась. Между женщинами ощущался барьер враждебности, словно проволочное ограждение под электрическим напряжением. Зинни, которая была по крайней мере лет на десять старше, держалась в напряженной оборонительной позе, отражая взгляд Милдред. Затем она актерским жестом, который, возможно, предназначался мне, уронила руки.

– Я сама его почти не вижу.

Зинни рассмеялась нервным смехом. Смех звучал хрипло и неприятно, как и ее голос. Но на этот недостаток я легко закрыл глаза. Она была красива, и ее зеленые глаза посматривали на меня с интересом. Талию над упругими бедрами, казалось, можно было обхватить ладонями, что и хотелось сделать.

– Кто твой друг? – проворковала она.

Милдред представила меня.

– Теперь еще частный детектив, – сказала Зинни. – Местность уже кишмя кишит полицейскими. Ну ладно, заходите. На солнце – сущее пекло.

Она отворила дверь, пропуская нас вперед. Ее рука поднялась к лицу, где солнце опалило кожу, затем – к гладким волосам. Правая грудь послушно поднялась под белой шелковой блузкой. Хорошая машина, подумалось мне: псевдо-Голливуд, наверняка пустышка, дорогая и не новая, и все же хорошая машина. Зинни перехватила мой взгляд, но не воспротивилась ему. Она пошла, покачивая бедрами, по коридору в большую прохладную гостиную.

– Я все дожидалась повода, чтобы выпить. Милдред, тебе имбирное пиво, я знаю. Кстати, как твоя мама?

– Хорошо, спасибо. – Официальность Милдред вдруг прорвало: – Зинни? Где сейчас Карл?

Зинни подняла плечи. – Чего не знаю того не знаю. О нем ничего не известно с тех пор, как его видел Сэм Йоган. Остервельт послал на поиски нескольких своих помощников. Беда в том, что Карл знает ранчо лучше, чем любой из нас.

– Ты сказала, что они обещали не стрелять.

– Не беспокойся. Они возьмут его без стрельбы. Когда он появится, тогда и ты пригодишься.

– Да. – Милдред, словно чужая, стояла посреди комнаты. – Что мне пока делать?

– А ничего. Расслабься. А лучше выпей, я так выпью. А вы, м-р Арчер?

– Мне, пожалуйста, сухого мартини, если найдется.

– Найдется. Я сама любитель мартини. – Она ослепительно улыбнулась, слишком ослепительно в данных обстоятельствах.

Вдобавок ко всему прочему, Зинни была еще и экспериментатором. Ее гостиная несла на себе отпечаток деятельности неутомимого экспериментатора, старающегося на отстать от моды. Новая светлая мебель состояла из отдельных секций: беспорядочно расставленных кубов, овалов и дуг. Она не гармонировала с темным дубовым полом и тяжелыми балками потолка. На кирпичных стенах висели современные репродукции в клееных рамках из дуба. На старинном каменном камине стояли в ряд издания клуба любителей книг. На мраморном кофейном столике расплывчатых очертаний находились журналы «Харперз Базар» и «Вог», а также прекрасный серебряный колокольчик старинной работы. Это была комната, в которой беспокойное настоящее боролось со стойким прошлым.

Зинни взяла колокольчик и позвонила. Милдред подскочила от неожиданности. Она сидела в очень напряженной позе на краю секционного дивана. Я подсел к ней, но она, не обратив на меня никакого внимания, повернулась к окну и стала смотреть в сторону рощи.

В комнату вошла крошечная девочка и при виде чужих остановилась возле двери. Судя по светлым волосам и точеным фарфоровым чертам личика, это была дочь Зинни. На ребенке было нарядное светло-голубое платьице с поясом и в тон ему голубая лента в волосах. Она засунула в рот палец. Крохотные ноготки были покрыты красным лаком.

– Я звонила, чтобы пришел Джуан, миленькая, – сказала Зинни.

– Я хочу сама вызвать его, мамочка. Дай мне позвонить в колокольчик.

Хотя ребенку было года три, не больше, говорила она очень отчетливо и чисто. Она рванулась вперед и схватила колокольчик. Зинни разрешила ей позвонить. Колокольчик еще звонил, когда с порога раздался голос филиппинца, одетого в белую куртку:

– Слушаю, миссис.

– Приготовьте коктейль с сухим мартини, Джуан. Ах да, и имбирное пиво для Милдред.

– Я тоже хочу сухого мартини, – сказала маленькая девочка.

– Хорошо, дорогая. – Зинни обратилась к слуге: – Принесите специальный коктейль для Марты.

Он понимающе улыбнулся и исчез.

– Поздоровайся с тетей Милдред, Марта.

– Здравствуйте, тетя Милдред.

– Здравствуй, Марта. Как поживаешь?

– Хорошо. А как дядя Карл?

– Дядя Карл болен, – сказала Милдред ровным голосом.

– А разве дядя Карл не придет? Мамочка сказала, что он придет. Она так сказала по телефону.

– Нет, – вмешалась ее мать. – Ты не поняла, что я сказала, дорогая. Я говорила о другом человеке. Дядя Карл далеко. Он живет далеко отсюда.

– А кто придет, мамочка?

– Много людей. Скоро здесь будет папочка. И д-р Грантленд. И тетя Милдред здесь.

Ребенок посмотрел на нее ясными безмятежными глазами. Девочка сказала: – Не хочу, чтобы папочка приходил. Я не люблю папочку. Хочу, чтобы пришел д-р Грантленд. Он придет и пригласит нас в какое-нибудь интересное место.

– Не «нас», дорогая, а тебя и миссис Хатчинсон. Д-р Грантленд покатает вас на машине, и ты проведешь день с миссис Хатчинсон. А, может, и всю ночь. Разве не здорово?

– Да, – угрюмо ответила девочка. – Это будет здорово.

– Ну-ка, сходи и попроси миссис Хатчинсон покормить тебя.

– Я уже поела. Я все съела. Ты сказала, что мне дадут специальный коктейль.

– На кухне, дорогая. Джуан даст тебе коктейль на кухне.

– Не хочу на кухню. Хочу остаться здесь, с вами.

– Нет, нельзя. – Зинни уже еле сдерживалась. – Будь паинькой и делай, что тебе говорят, а то я все расскажу папочке. Папочке это не понравится.

– Мне все равно. Я хочу остаться здесь и разговаривать с вами.

– В другой раз, Марта. – Зинни поднялась и решительно выдворила девочку из комнаты. Вопли и крики прекратились, когда закрылась дверь.

– Прелестный ребенок.

Милдред повернулась ко мне. – Кого из них вы имеете в виду? Да, Марта хорошенькая. И умненькая. Но то, как Зинни обращается с ней... она обращается с ней, словно с куклой.

Милдред хотела что-то добавить, но вернулась Зинни и следом за ней слуга с напитками. Я торопливо выпил свой бокал и съел луковку вместо ленча.

– Выпейте еще, м-р Арчер. – От коктейля напряжение Зинни улеглось, и она оживилась. – У нас еще осталось в шейкере, вот и поделимся. Если только не переубедим Милдред с ее высокими принципами.

– Ты знаешь, как я к этому отношусь, – Милдред ухватилась за бокал с имбирным пивом, словно обороняясь. – Я вижу, в этой комнате сделан ремонт?

Я сказал: – Мне хватит и одного, спасибо. А вот чего бы я хотел, если не возражаете, поговорить с человеком, который видел вашего свояка. С Сэмом... как его звали?

– Сэм Йоган. Конечно, можете поговорить с Сэмом, если хотите.

– Он где-нибудь поблизости?

– Наверное. Пойдемте, я помогу разыскать его. Ты идешь, Милдред?

– Я, пожалуй, останусь, – сказала Милдред. – Если Карл придет в дом, я хочу быть здесь, чтобы встретиться с ним.

– А ты разве не боишься?

– Нет, не боюсь. Я люблю своего мужа. Разумеется, тебе трудно это понять.

Скрытая враждебность время от времени все-таки прорывалась наружу.

– Ну а я боюсь, – ответила Зинни. – Почему, как ты думаешь, я отсылаю Марту в город? Да я и сама бы уехала.

– С д-ром Грантлендом?

Зинни промолчала. Она резко встала и бросила взгляд в мою сторону. Я последовал за ней через столовую, отделанную пластиком, хромом и кафелем.

Мывший в раковине посуду слуга обернулся:

– Слушаю, миссис?

– Ты не видел Сэма?

– Он разговаривал с полицейским, когда я его видел.

– Знаю. А где он теперь?

– Может, у себя, а, может, в оранжерее – понятия не имею. – Слуга пожал плечами. – Какое мне дело до Сэма Йогана.

– Это я тоже знаю.

Зинни торопливо прошла через подсобку к задней двери. Как только мы вышли, из-за груды дубовых бревен высунулась голова молодого человека в ковбойской шляпе. Он вышел из своего укрытия, вкладывая револьвер в кобуру. Это был помощник шерифа, и он сразу напустил на себя важный вид.

– На вашем месте я бы оставался в доме, миссис Холлман. Тогда нам будет легче охранять вас. – Он вопросительно взглянул на меня.

– М-р Арчер – частный детектив.

На лице молодого помощника промелькнуло раздражение, словно мое присутствие грозило испортить игру. Я надеялся, что так оно и случится. Вокруг было слишком много оружия.

– Есть какие-нибудь признаки Карла Холлмана? – спросил я.

– Шериф в курсе того, что вы здесь?

– В курсе. – Адресуясь как бы к Зинни, я спросил: – Разве вы не сказали, что стрельбы не будет? Что люди шерифа возьмут вашего свояка, не причинив ему вреда?

– Да. Шериф Остервельт пообещал сделать все от него зависящее.

– Мы ничего не можем гарантировать, – произнес молодой помощник. Даже говоря с нами, он прочесывал глазами тенистую глубину заднего двора, внимательно вглядываясь в пространство между деревьями. – Нам предстоит схватка с опасным человеком. Вчера он дал деру из охраняемой больницы, украл машину, чтобы бежать дальше, и, вероятно, похитил револьвер, который держит при себе.

– Откуда вам известно, что он угнал машину?

– Мы нашли ее, брошенную на проселочной дороге недалеко отсюда, у шоссе. Как раз там, где на него наткнулся старик-япошка.

– Зеленый «форд» с откидным верхом?

– Ага. Тоже видели?

– Это моя машина.

– Шутите? Как же случилось, что он украл вашу машину?

– Не совсем украл. Я его не виню. Вы уж не перестарайтесь при встрече с ним.

Лицо помощника шерифа окаменело. – У меня приказ.

– И какой же?

– На огонь отвечать огнем. Мы и так даем ему послабление. Обычно с психами, представляющими опасность для окружающих, не церемонятся, мистер.

В его словах была доля правды: я вот церемонился и поплатился за это. Но ведь не стрелять же было в него тогда.

– Карла считают не способным на убийство.

Я взглянул на Зинни, ища поддержки. Она промолчала, даже не посмотрев в мою сторону. Ее хорошенькая головка была повернута вбок – она напряженно прислушивалась. Помощник шерифа сказал:

– Об этом вам следует сообщить шерифу.

– Он ведь не угрожал Йогану, так?

– Может, и нет. Они с япошкой старые приятели. А, может, и угрожал, да япошка промолчал. Все, что нам известно, так это то, что у него револьвер, и он умеет им пользоваться.

– Я хотел бы поговорить с Йоганом.

– Если надеетесь, что это принесет вам пользу – пожалуйста. В последний раз я видел Сэма в его бараке.

Помощник указал рукой в сторону дубов, за которыми виднелась старая глинобитная постройка, стоявшая на краю апельсиновой рощи. Вдруг за нашей спиной около дома раздался шум подъезжающей машины.

– Извините, м-р Кармайкл, – сказала Зинни. – Это, должно быть, мой муж.

Она быстрым шагом зашла за угол дома и исчезла из вида. Кармайкл выхватил револьвер и поспешил следом. Я пошел за ними, огибая оранжерею, примыкавшую к стене здания.

На подъездной дорожке за «бьюиком» с откидным верхом остановился серебристо-серый «ягуар». Зинни, бегущая через лужайку к спортивному автомобилю, выглядела на фоне высокого неба, словно маленькая черно-бело-золотая марионетка, которую вели за ниточки по зеленому сукну.

Вышедший из машины мужчина крупного телосложения сделал жест рукой, чтобы та не бежала. Она оглянулась на меня и помощника шерифа, слегка запнулась и приняла деланно равнодушный вид.

Глава 10

Одежда водителя «ягуара» гармонировала с цветом автомобиля. Он был одет в серые фланелевые брюки, серые замшевые туфли, серую шелковую рубашку, серый галстук с металлическим отливом. Его лицо, покрытое загаром, словно отполированное вручную дерево, составляло разительный контраст с цветовой гаммой одежды. Даже с такого расстояния я видел, что он использовал свое лицо, как актер. Учитывал ракурсы, перспективу и то, как в улыбке ослепительно блестели его белые зубы. Он одарил Зинни широкой улыбкой.

Я сказал помощнику шерифа: – Это вроде не Джерри Холлман.

– Не-а. Докторишка из города.

– Грантленд?

– Кажется, его так зовут. – Он покосился на меня. – Вы в сыске по какой части? По разводам?

– Все помаленьку.

– А, кстати, кто из семьи нанял вас?

Мне не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я придал лицу загадочное выражение и отошел. Д-р Грантленд и Зинни поднялись по крыльцу. Проходя в дверь, Зинни посмотрела ему в глаза. Она придвинулась к нему и коснулась его руки грудью. Той же рукой он обнял ее за плечи, отвернул от себя и подтолкнул в дом.

Стараясь не производить шума, я поднялся на веранду и подошел к раздвижной двери. Голос с осторожными модуляциями говорил:

– Ты ведешь себя опрометчиво. Не нужно привлекать к себе внимание.

– Нужно. Я хочу, чтобы все знали.

– Включая Джерри?

– Особенно Джерри. – Зинни нелогично добавила: – Его все равно нет дома.

– Скоро появится. Я обогнал его при выезде из города. Ты бы только видела, каким взглядом он меня проводил.

– Он не выносит, когда его обгоняют.

– Нет, в его глазах было нечто большее. Ты уверена, что не рассказала ему о нас?

– Клянусь.

– В таком случае, откуда это стремление, чтобы все знали?

– Я ничего не имела в виду. Только то, что люблю тебя.

– Тихо. Об этом молчок. Ты можешь все расстроить, а я только что практически уладил наше дело.

– Расскажи.

– Потом. Или, может быть, вообще не расскажу. Дело на мази, вот и все, что тебе следует знать. В любом случае все утрясется, если ты постараешься вести себя как разумный человек.

– Ты только скажи мне, что надо делать, и я сделаю.

– Ты должна помнить, кто ты и кто я. Я думаю о Марте. И тебе бы следовало.

– Да. Иногда я про нее забываю, когда я с тобой. Спасибо, что ты напомнил, Чарли.

– Не Чарли. Доктор. Зови меня доктором.

– Да, доктор. – Сказанное ею слово прозвучало эротически. – Один поцелуй, доктор. Мы так давно не виделись.

Видя, что его урок усвоен, доктор стал более податливым. – Если вы настаиваете, миссис Холлман.

Она застонала. Я прошел в угол веранды, ощущая себя немного задетым, ибо оживление Зинни, оказывается, предназначалось не мне. Я закурил утешительную сигарету.

Возле дома раздался переливчатый детский смех. Я наклонился над перилами, заглядывая за угол. Милдред и ее племянница перебрасывались теннисным мячиком. Марта ловить еще не умела. Милдред посылала ей мячик по земле, и девчушка кидалась за ним, как заправский игрок в бейсбол. Впервые за время нашего знакомства Милдред выглядела раскрепощенной.

За ними наблюдала седовласая женщина в цветастом платье, сидевшая в шезлонге в тени. Она воскликнула:

– Марта! Тебе нельзя переутомляться. И, смотри, не запачкай платье.

Милдред повернулась к пожилой женщине: – Пусть запачкает, если ей нравится.

Но игра была уже испорчена. Улыбнувшись хитренькой улыбкой, ребенок поднял мячик и забросил его за забор, окружавший лужайку. Мячик, подпрыгивая, исчез среди апельсиновых деревьев.

Женщина в шезлонге вновь повысила голос: – Вот видишь, что ты натворила, проказница – из-за тебя потерялся мячик.

– Проказница, – пронзительным голосом повторила девчушка и начала распевать: – Марта – проказница, Марта – проказница.

– А вот и нет, ты хорошая девочка, – сказала Милдред. – А мячик не потерялся. Я найду его.

Она направилась к калитке. Я открыл было рот, чтобы предостеречь ее не заходить в рощу. Но меня отвлекло происходящее за моей спиной на подъездной дорожке. Под колесами затормозившего автомобиля захрустел гравий. Я обернулся и увидел новый «кадиллак» сиреневого цвета с золотистой отделкой.

Вышедший из-за руля мужчина был одет в твидовый костюм. Его волосы и глаза обладали тем же оттенком, что и у Карла, но он выглядел старше, тучнее и короче. Его лицо раскраснелось от негодования, тогда как лицо Карла покрывала больничная бледность.

Зинни вышла на веранду встретить его. К сожалению, ее губная помада была смазана. Глаза лихорадочно блестели.

– Джерри, слава Богу, что ты приехал! – Драматическая нотка прозвучала фальшиво, и она понизила голос: – Я так волновалась, чуть не заболела. Где ты пропадал весь день?

Тяжело ступая, он поднялся на крыльцо и оказался с ней лицом к лицу. На каблуках Зинни была выше его. – И совсем не весь день. Я ездил в клинику повидать Брокли. Кто-то ведь должен был устроить ему заслуженную выволочку. Я высказал все, что думаю о порядках в больнице.

– Стоило ли тратить время, дорогой?

– Во всяком случае, я выговорился. Эти чертовы врачи! Получают деньги и... – Он большим пальцем ткнул в сторону автомобиля Грантленда: – Кстати, о врачах. Что он тут делает? Кто-нибудь заболел?

– Я полагала, ты знаешь. Я говорю о Карле. Разве Ости не остановил тебя на дороге и не рассказал?

– Машину его я видел, а самого – нет. А что с Карлом?

– Он на ранчо. У него оружие. – Увидев волнение на лице мужа, Зинни повторила: – Я полагала, ты знаешь. Мне казалось, ты потому и не едешь, что боишься Карла.

– Я его не боюсь, – сказал он, повысив голос.

– Боялся – в тот день, когда его увезли. И должен бояться после всего того, что он тебе наговорил. – Она добавила с неосознанной жестокостью, а, может, и не совсем неосознанной: – Я думаю, он хочет убить тебя, Джерри.

Он схватился руками за живот, словно она нанесла ему в это место удар. Руки его сжались в кулаки.

– Тебе бы хотелось этого, верно? Тебе и Чарли Грантленду?

Раздался шум раздвигаемой двери. Появился Грантленд, словно по вызову. Он произнес с наигранной веселостью: – Кажется, мне послышалось, что здесь склоняют мое имя. Как поживаете, м-р Холлман?

Джерри Холлман проигнорировал его. Он обратился к жене: – Я задал тебе простой вопрос. Что он здесь делает?

– Я дам простой ответ. У меня не было надежного человека под рукой, чтобы со спокойным сердцем отправить Марту в город. Поэтому я попросила д-ра Грантленда отвезти ее. Марта к нему привыкла.

Грантленд приблизился и встал за ее спиной. Она обернулась и мимолетно улыбнулась ему. Размазанная помада придала улыбке двойной смысл. Из этой троицы она и Грантленд являли собой органичную пару, – муж же стоял особняком. Словно не в состоянии вынести этого одиночества, он развернулся на каблуках, спустился с крыльца, выпрямив спину, и прошел в оранжерею.

Грантленд достал из нагрудного кармана серый носовой платок и вытер Зинни рот. Она подалась к нему навстречу.

– Не надо, – сказал он раздраженно. – Он уже в курсе. Ты ему наверняка рассказала.

– Я попросила его дать развод – ты знаешь – а он не круглый дурак. Ах, какое это имеет значение? – Она приняла фальшиво-самоуверенный или непринужденный вид женщины, совершившей прелюбодеяние и отмахнувшейся от прежней жизни с необычайной легкостью. – Может, Карл убьет его.

– Замолчи, Зинни! Даже в мыслях не...!

Его голос прервался. Он встретил меня взглядом и осекся. Затем повернулся на цыпочках, словно танцор. Под загаром проступил румянец. Выглядел он словно больной желтухой старик с глазами-буравчиками, однако доктор взял себя в руки и улыбнулся кривой, но самоуверенной улыбкой. При виде того, как выражение лица человека меняется так быстро и столь радикально, мне стало не по себе.

Я выбросил окурок сигареты, которую, казалось, курил уже целую вечность, и ответил ему улыбкой. Изнутри она ощущалась словно резиновая маска, а получилась застывшая гримаса. Джерри Холлман снял с меня ощущение неловкости, если я вообще в состоянии испытывать это чувство. Он торопливо вышел из оранжереи, держа в руках садовые ножницы. На его лице застыло сумрачное, отрешенное выражение.

Зинни увидела его и прижалась к стене. – Чарли! Берегись!

Грантленд обернулся в сторону Джерри, поднимавшегося по лестнице. Коротенький стареющий мужчина, который не выносил одиночества. В его глазах застыло выражение безысходного отчаяния. Он держал садовые ножницы обеими руками, и их лезвия блестели на солнце, словно двойной кинжал.

– Да-да, Чарли! – произнес он. – Берегись! Думаешь, удастся заполучить мою жену, а также мою дочку. Ничего не выйдет!

– У меня не было таких намерений, – произнес Грантленд с запинкой. – Мне позвонила миссис Холлман...

– Нечего прикидываться – «миссис Холлман». В городе ты ее не так называешь. Верно? – Джерри Холлман, стоявший на верхней ступеньке крыльца, широко расставив ноги, щелкнул садовыми ножницами. – Пошел вон, паршивая свинья! Если хочешь быть и дальше человеком, убирайся из моих владений и не приближайся к ним. Это касается и моей жены.

Грантленд натянул на лицо старческую маску. Он отодвинулся назад от угрожающих лезвий и, ища поддержки, взглянул на Зинни. Та стояла неподвижно, словно барельеф, прислонившись к стене, и в тени ее лицо казалось зеленым. Она попыталась разжать губы, и ей удалось сказать:

– Прекрати, Джерри. Ты ведешь себя глупо.

Джерри Холлман находился в таком взвинченном состоянии, что мог сорваться в любую секунду и совершить убийство. Настала пора остановить его. Отодвинув Грантленда плечом, я подошел к Холлману и велел положить ножницы на пол.

– Вы с кем разговариваете? – прошипел он.

– Вы м-р Джерри Холлман, не так ли? Я слышал, что вы человек разумный.

Он смотрел на меня набычившись. Белки его глаз были желтоватого оттенка из-за какого-то внутреннего недуга, – что-то с пищеварением или с совестью. В глубине зрачков появился проблеск некоего переживания. Испуг и стыд, так мне показалось. Его глаза выражали мучительный внутренний конфликт. Спустившись по ступенькам, он вернулся в оранжерею, со стуком захлопнув за собой дверь. Никто за ним не пошел.