Текст книги "Моя до конца (СИ)"
Автор книги: Рошаль Шантье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 14
Сегодня суббота и я, позволив себе поспать подольше, просто отключаю будильник, обязующий подняться с кровати. Так что открываю глаза по своему хотению в начале двенадцатого и без малейшего намека на зазрения совести, с чистой душой плетусь в ванную, чтобы придать себе мало-мальский вид и уже в кухне встречаюсь с Темой.
– Кофе? – спрашивает он, сидя за обеденным столом. Радостно киваю в согласии, когда слышу, – И мне сделай пожалуйста.
Прыскаю этой глупой шутке, но вижу, что Артем серьезно залип в телефоне и вздохнув ставлю на плиту турку. Кофемашиной мы пока еще не обзавелись, но я, честно говоря и не настаиваю. Большую часть времени проводя на работе, где есть все необходимое для душистого напитка в зернах и любого на выбор чая, мне совсем не хочется кофеина вечером. А Артем не любитель горячих напитков, так что занимать и без того небольшое пространство еще одним кухонным агрегатом в принципе без надобности.
Мы завтракаем молча, каждый в своем мире спустя несколько вопросов по работе. И я почему-то лишь сейчас отчетливо ощущаю, насколько мы с Артемом в принципе друг от друга далеки.
То, что считалось разными интересами и воспринималось мною, как норма, теперь остро колет мыслью о несовместимости двоих абсолютно разных людей. В то же время недоумеваю, почему именно сейчас. Раньше мы жили примерно так же, только разве что ехали по ровному асфальту, а в последнее время кочки и ямы встречаются на каждом сантиметре движения. Знаю, что виной этому я, точнее, даже не я, а внезапно возникнувшее в моем сегодня прошлое. Именно поэтому я посильнее, до колючек под ногтями царапаюсь, цепляясь за свой старый привычный мир, который вот-вот, вот сейчас, нет, устоял, значит, через секунду, однако точно превратится в пыль.
О том, что проверку совершает Ветров я так и не сказала, поэтому решаю наконец решить этот вопрос, дабы больше не бороться с собой и собственными чувствами. В конце концов, что я пытаюсь отсрочить? Откладываю мобильник в сторону и выжидающе смотрю на своего парня.
Как начать разговор даже не обдумываю. Это в любом случае кончится не очень хорошо, а я могу только смягчить тот факт, что проверяющий тот самый Макар Ветров. По-другому этого не скажешь.
– Тем, я бы хотела поговорить с тобой, – все-таки озвучиваю, потому что он совсем не замечает меня.
– Арин, я играю, давай позже, а? – отмахивается он, чем снова меня раздражает.
– А тебя не смущает, что ты в последнее время перманентно в своем драконьем измерении? Ты вроде говорил, что тебе дали проект, – глаз я не отвожу, смотрю выжидающе, ожидая ответа и разговора.
Вот тут Артем кладет телефон и впивается в меня взглядом. Выглядит при этом совершенно оскорбленным.
– Что конкретно тебя не устраивает?
– То, что ты всегда в телефоне и не делаешь работу.
– Откуда такая информация? – упирается он, будто мы не в одной фирме работаем.
– Горгона сказала мне вчера. Тебе дали проект на рассмотрение еще четыре дня назад. Не считая сегодня, за четыре дня ты не подал даже ориентировочные расчеты.
Это правда. Мы с Мальцевой пересеклись на кухне, куда я отправилась, чтобы тыкнуть кнопку на кофемашине. Она как раз грела себе блинчики в микроволновой печи, когда, не считая приветствий, Мальцева чуть обеспокоенно спросила не приболел ли Лукашин и если нет, то ей непонятно его наплевательское отношение к работе.
– Я ценный сотрудник, Арина и могу позволить себе задержку, – говорит он и взмахивает рукой в барском жесте.
– А не ты ли совсем еще не давно сидел на этом же месте и причитал, что тебя уволят? – мои глаза рискуют вывалиться наружу, до такой степени я поражена его заявлениям.
А что ты хотела, Ари? С другой стороны, это же я не рассказала ему ни о Воеводине, ни о Ветрове в целях уберечь и не желая проверять на прочность нервы. Вот и пожинаю плоды.
Я едва не начинаю ругать себя, а потом вдруг… останавливаюсь.
Артем мой мужчина, а не сын. И я не обязана его нянчить, собственно, как и сливать информацию с работы. Его разгильдяйство, если уж говорить на чистоту, прослеживалось всегда, но никогда оно не пересекалось с такой вселенской уверенностью в своих возможностях. А ведь на самом деле, его карьера висит на волоске, и он сам должен понимать это! Но делать из этого трагедию нелепо, нужно просто искать запасные варианты!
Тысячи людей меняют место работы кардинально и столько же, если не больше, пробует свою кандидатуру на аналогичной должности другой компании. Нытье никогда не помогало делу, только действия!
– Так не уволили же, – продолжает ценный сотрудник, – потому что я крутой! – и это звучит так, словно у него самый большой мяч во дворе, и это тоже не так.
– Ты на словах крутой, Артем! Приди в себя, наконец! Хватит рисовать себе волшебный мир фантазий, потому что ничего хорошего не происходит! На работе у тебя ж…жесть! И в отношениях не лучше, так что бросай драконов, включайся в реальность и взрослей! Взрослей, Артем, потому что время стажировки, поблажек и моего терпения кончается.
Я уже встала из-за стола и просто кричу. Последнее предложение, в котором путается и работа, и дом становится открытием даже для меня, только все сказанное – откровенно и честно. Надеюсь, хоть это приведет его в чувства. Забираю телефон и направляюсь в комнату, когда на половине пути меня останавливает дверной звонок.
Злая и возмущенная поворотом выходного дня, когда желание только одно – лечь спать. Уверена, что похожа на фурию. Не лучший вид для встречи с соседями или, например, Артеминой мамой, но это они ко мне пришли, а не я к ним. Не глядя в глазок, открываю и…
– Ветров, ты что тут… – возмущаюсь севшим от неожиданности голосом, а потом вдруг, – Ветров… – шепчу абсолютно ошарашенная.
– Если гора не идёт к Магомету, – усмехается он, – знаешь, как говорят?
Его усмешка и решимость должна вызывать еще большую раздраженность, но этого не происходит. Всего на мгновение я забываюсь, но только для того, чтобы опомниться.
– Макар, пожалуйста, уходи, – поворачиваю голову в глубь квартиры, резко обернувшись, от чего полы халата немного расходятся.
– Мы поговорим, Риша, – голос становится абсолютно серьезным, нет больше ни тени усмешки на лице, – А потом я уйду. Может быть, – он громко сглатывает, заметив мою одежду, окидывая взглядом мое тело под тонкой шелковой тканью.
Смотрит так, будто я уже без него, а сама стою перед ним и не могу запахнуть провоцирующую одежду посильнее.
Этот взгляд… Он уже смотрел на меня так и смотрит снова. А я… Слишком слабая, чтобы сопротивляться.
– Не хочу. Я не хочу тебя слушать, – и голос срывается.
А он вдруг подходит ближе, вплотную, кладет руки на мою талию и опаляет дыханием едва прикрытые кружевом плече.
– Макар… – продолжаю опираться. Тщетно…
– Я не уйду, Риша. Либо ты идешь со мной, либо я войду…
И я знаю, что он сделает это. Знаю…
Глава 15
Это звучит, как угроза, а я не могу пошевелиться. Почему этот мужчина действует на меня так? Так было в двадцать один и сейчас ничего не изменилось.
– Арина, кто там? – кричат из глубины квартиры, и я дергаюсь, отшатываясь.
Лицо Макара ожесточается, скулы заостряются, глаза загораются хищным блеском, а взгляд не читаем. Эти перемены мгновенны, и я замечаю их только потому, что хорошо знаю своего Макара из прошлого, а этот сохранил все повадки. А еще мы стоим друг к другу слишком близко. Но он больше не смотрит на меня, он готов и собран, будто готов к обороне крепости. И эта решимость не может не пугать. Нежная, но собственническая хватка на моей талии становится сильнее прежде, чем выпустить из рук.
Артем появляется через несколько секунд и буквально застывает, словно видит перед собой статую, а не человека. Мне показалось или на лице действительно мелькает страх? Однако, видимо, все же совладав с собой, уже через мгновение Артем расплывшись в усмешке притягивает меня к себе за плечо.
Вся эта показушность только раздражает. Это неприятно и липко, особенно если учесть на какой ноте мы расстались на кухне с Артемом и приход Ветрова не повод об этом забыть, даже при желании создать видимость красивой картинки. Именно поэтому аккуратно освобождаюсь из наигранных объятий и опираюсь о стену, в желании поскорее выпроводить гостя. Я не хочу скандала, но, кажется, Лукашин не разделяет мое желание. Почему я не удивлена?
– Макар Ветров, – начинает он с издевкой растягивая слова, – Решил вспомнить прошлое? Так оно в целости и сохранности. Я его оберегаю.
Он бросает на меня скользкий взгляд, а после переводит его на Ветрова, а затем тянет руку к декольте, поправляя кружево халата. Кидаю на Лукашина негодующий взгляд, но тот делает вид, что не заметил. Я знаю, что он делает – метит территорию. Наглядно показывая, что теперь я его. Только это не так. Я принадлежу только себе. И больше никому.
Поворачиваю голову, не желая оставаться в стороне и открываю рот, чтобы одернуть Артема. Конечно, я не собираюсь закрывать ему рот, но смягчить обстановку способно. Вот только не успеваю. Ветров бесится, глаза готовы испепелять и отвечает он куда быстрее собиравшегося с едкими словами Лукашина.
– Я свое прошлое не забывал, – цедит Макар, а я вижу, как сжимаются его кулаки, – А ты, я смотрю, свой шанс использовал с лихвой.
В непонимании смотрю на человека из прошлого. Для него совершенно естественно не то, что не помнить Артема, но и не знать. В университете их пути пересекались разве что в коридоре, когда шли от одной аудитории в другую. Но что-то в этой фразе меня смущает и отчего-то заставляет задуматься и заставлять свой мозг работать в том направлении, которого избегала – мотать пленку памяти назад.
С Артемом мы сошлись спустя долгий период времени после расставания с Макаром, а фраза звучит так, будто он отлично помнит Лукашина. Конечно, Артем любил меня задолго до нашего знакомства с Ветровым, но вряд ли тот догадывался об этом, и между собой мы никогда не обсуждали подобного. Они из разных миров, планет, называйте, как хотите, но я не понимаю, где они могли пересечься. Вращаясь в разных кругах, находясь так далеко друг от друга их интерес мог сходиться разве что… на мне?
Губы Артема претензионное кривятся, а руки он складывает на груди в защитном жесте. Я знаю, он всегда так делает, когда ему не комфортно.
– Я Артем Лукашин. – Громко объявляет он, будто кто-то сейчас должен выйти на сцену. И сейчас я теряюсь, путаясь. Или я ошиблась, и фраза Ветрова была брошена со злости, что на него не похоже, хотя, вряд ли я могу судить, ведь я не знаю, какой он сейчас, а то, что знала тогда было враньем. Но если я права, то сейчас Артем делает все, чтобы я чего-то не узнала, – И я не ты, чтобы упускать возможности. Я учился в одной группе с Ариной, а потом, когда ты ее бросил забрал себе то, что ты не смог оценить.
Эти слова – мерзкие. И звучат они для меня. Как напоминание о том, что было. Будто бы я могла забыть. Хотя, как показывают наши с Ветровым встречи, мне не мешало бы проверить память и попить чего-нибудь. Не знаю, витаминчики, бады, сильное вещество, от которого вообще ничерта не помнишь… А может, мне даже удасться ощипать Лукашина и сварить из него зелье, потому что сейчас я очень-очень зла!
Ветров срывается. Он в два шага прерывает расстояние между ним и Артемом и сильно сжимая горло, прижимает к стене коридора съемной квартиры. Рука Макара, сжимается сильнее. Я понимаю это по хрипам, вырвавшимся изо рта Артема. Лицо его испуганное, глаза ошеломленные.
Я видела его таким. Ветрова. Точно таким же. В кино, когда в студенчестве Миша Латаев пытался облить меня дерьмом. Тогда я думала, что Латаев зло, на деле же, он оказался единственным, кто хоть маломальскими намеками пытался открыть мне глаза на правду.
«– Мы уже обо всём договорились, Макар, – после явных сомнений все-таки решается Миша, – можешь больше не продолжать…
– Еще слово и я тебе язык вырву. Брат. – Голос Ветрова четкий и отрывистый. А выражение лица… Я уже видела такое однажды. В тот вечер, когда он по счастливой случайности оказался рядом и спас меня от белобрысого Виктора Журавского. Жуткого анонима, как оказалось.
– Из-за нее что ли? Все стало серьезно? – и если на слова Макар зло выдохнул, то когда уголок Латаевского рта пополз вверх, вероятно, сдержаться не смог.
Я даже среагировать не успела. Макар схватил Мишу рукой за горло и удерживая, пихнул к стене, сильно сжав.
– Я сказал. Закрой. Свой. Рот, – практически рычал он.»
Настоящим злом был Ветров.
– С ума сошел?! Отпусти его, Макар! – запоздало бросаюсь к ним я. Ветров переводит на меня охваченный яростью взгляд, но руку не отпускает. – Пожалуйста, Макар. Отпусти его, – пробую еще раз спокойнее, коснувшись плеча. Так всегда делает Тая, в желании успокоить мужа.
Макар не отводит от меня глаз. В них плещется слишком многое, чтобы пытаться разгадать хоть одну-единственную эмоцию. Голубые океаны, вместившие в себя слишком многое, чтобы иметь возможность доплыть до глубины, а когда ты от этой глубины сбегаешь это в принципе становится невозможным. О том, что он отпустил Артема мне говорит громкий кашель последнего и я разорвав наш зрительный контакт, склоняюсь над Артемом.
– Пошел вон из моего дома! – ревет Лукашин, а Ветров мазнув по мне равнодушными взглядом выходит за дверь, тихо её прикрыв.
И больше всего я сейчас желаю, чтобы Макар не подумал, что я считаю его не правым. Артем провоцировал и допросился. Конечно, Ветрову не стоило приходить, мой отказ знаменовал лишь отказ…
Он прав. Нам нужен этот разговор. Нужен. Во избежания вот таких ситуаций. Если это поможет, хорошо. Я его выслушаю.
Глава 16
– Да как ты могла не рассказать, что именно он меня проверяет?! Он меня посадит, Арина! Твой съехавший с катушек бывший засунет меня за решетку, хотя сам тот еще уголовник!
– Артем, что ты несешь? – устало приложив пальцы к пульсирующим вискам, я кривлюсь на последней фразе.
– А ты что, не видела, что он меня чуть не задушил?! Ему место в тюрьме, Арина!
Частота его крика зашкаливает и мне давно хочется выпить воды и прилечь. Вместо этого я отпаиваю пострадавшего чаем и возродившиеся мелкие частицы жалости к Артему с каждым его словом снова сменяет раздражительность.
– Он не посадит тебя, если ты не напортачил. А ты же не напортачил, так ведь? – я опускаю ладони на колени, чтобы выразительно посмотреть на него, приподняв бровь.
– Хватит обвинять меня. Как он это делает?! Как он снова сделал так, что ты вцепилась в этого Ветрова, а? Он же тебя до сих пор любит! – лицо Лукашина дергается, словно от удара, однако продолжает сыпать никому не приносящие радости предположения, – Пойдешь к нему да? Побежишь?! – Он говорит быстро, кричит, эмоционально размахивая руками. Артем сильно нервничает; сильнее, чем в обычных наших ссорах и я не пытаюсь переубедить его или успокоить. На сей раз в его глазах что-то меняется и он, резко выдохнув, начинает уже совершенно в другом тоне, – И вообще, у меня болит горло, если ты не заметила, так что налей еще чайку и не мучай меня своими глупостями.
Если он снова собирался надавить на вину или жалость, то очень зря. Меня не смутить подобным, поэтому я даже с места не двигаюсь. Ничем нельзя оправдать весь тот фарс, который он пускал пыль в глаза Макару. Даже если не брать чувства моего бывшего, то существуют еще и мои собственные.
– Я сейчас с тобой, Артем, но хватит выставлять себя жертвой, – говорю прямо и холодно. Таким тоном мой брат выставляет своих барышень вон, – Я стояла рядом, когда ты провоцировал Ветрова и все слышала. Он не больной на голову, чтобы кидаться на людей. И не нужно быть гением для понимания, что он ответит на такое.
На самом деле они должны были поменяться местами. По логике вещей это Ветров должен был провоцировать, а Артем, как рыцарь круглого стола, подаривший даме цветок на скаку и вернувший эту самую даму из башни вступился бы за мою честь. Или за свою, уж как посмотреть. Я никогда в этом никому не признаюсь, потому что должна быть на стороне своего мужчины, но лающей собакой в моих глазах сейчас выглядит именно теперешний, а бывший сильным степным волком, который своего не отдаст и горло перегрызет, если надо.
Вам известно, как волки выбирают себе вожака. Не выбирают, ага. Бьются на смерть. Вот Ветров похож на того, кто способен на смерть. Только уже не надо.
– Значит теперь ты его защищаешь?! – снова взрывается Лукашин, а я внутренне ощетиниваюсь, готовясь к… какому там по счету раунду?
– Я его не…
– Защищаешь, Арина! Выгораживаешь! Ты все еще любишь его, да? – он вскочил на ноги и ходит из угла в угол, а потом хватается за голову, – Это же я утешал тебя, служил жилеткой, пока ты разбитая и немощная отходила от тех недоотношений! Он унизил тебя, а я все это время был рядом с тобой! Я!
– Хватит! – хлопаю ладонью по столу. Да так, что та начинает саднить, – Не смей так со мной говорить! Я никогда не требовала твоего внимания, ты сам так хотел! И именно ты ходил за мной кругами! И я никогда не была немощной. Разбитой – да, но я всегда была в себе, Артем.
Если бы мой голос мог стать предметом, это был бы тот самый айсберг, из-за которого потерпел крушение «Титаник», настолько ледяным он сейчас был. Стена между нами двумя, которой не суждено никогда пасть только уплотнялась. Я чувствовала это, я знала.
Раздраженная, доведенная до ярости в который раз готовая была послать к чертовой бабушке сидящего напротив мужчину и кажется, он увидел это.
– Ладно, я перегнул, – он снова садится за стол и примирительно протягивает ко мне руки, – давай не будем ругаться из-за него. Ветров того не стоит. Но пусть он знает, что ты моя! Моя, понятно? – а потом вдруг добавляет неуверенно, – Ты же моя, да, Арина?
От этой фразы кожу словно ударяет током.
«Я люблю тебя, моя любимая. Люблю. Только ты, слышишь? Это все по-настоящему. Запомни, моя любимая девочка. Только ты. Моя… Моя…»
Мурашки волнами покрывает скрытое под халатом тело. Пять лет прошло…
Вздыхаю, опустив голову на руки. Это вообще закончится?
– Я съезжу в гости к Тае, ладно? – я устало поднимаюсь со стула, так и не дождавшись ответа.
И только потом осознав, что сама я не ответила тоже.
«Мы шли с ним по заснеженному густым снегом проспекту. Я держала в руках пластиковый стаканчик с остывшим чаем и вполуха слушала собеседника. Думала о приближающемуся старте нового проекта, который мне обещали показать перед тем, как отдать знающему бизнесс-аналитику.
Было очень волнительно, что мои расчеты будут слишком отличаться от расчетов ведущего профессионала. Их потом сравнят и оценят мой уровень. Я долго была на подхвате у Сорокина и совсем не хотела проворонить такую возможность. Если она появилась, значит видят потенциал, ведь так? Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.
– Так что скажешь, Арина? – Артем развернул меня к себе и доверчиво заглянул в глаза. Иногда мне казалось, что ради меня он на все способен. Захочу, и со скалы сиганет, и звезду притащит, – Давай попробуем встречаться, а?
Он любил меня с первого курса. Это правда. Об этом знали буквально все от студентов до преподавателей.
– Но я не люблю тебя, Артем.
Я оставалась с ним предельно честной. Всегда. Нам было интересно вместе, одна профессия на двоих, одни знакомые. Но как по мне, он был через чур зациклен на неудачах и опасался их, словно они там, за углом спрятались. И мне, легкой на подъем, хотелось его растормошить. Мы только лишь гуляли вместе. И все. Ничего больше. Так было для меня, Артем Лукашин всегда хотел большего.
Я стояла и смотрела на него лишь пожав плечами, мол, извини, от меня это не зависит.
– Это ничего. Ничего. Ты разлюбишь его и полюбишь меня. А если нет, то моей любви нам на двоих хватит»
Глава 17
Не скажу, что хотела обманывать Артема, но похоже, это уже вошло в привычку. Я не поехала к Тае. Просто набрала удаленный когда-то номер телефона. Думала, давно забыла, как и его владельца, но тот, неожиданно возник перед глазами, как и сам…
– Это Арина Туманова, – сейчас я абсолютно уверенна в том, что делаю. Времени на размышления хватило. Я металась, уговаривала себя, что это лишнее, что это шаг назад тогда, когда я так стремлюсь вперед. Тщетно. На деле же только тянула кота за интересные места и наконец психанула. Хватит уже! – я готова встретиться. Где скажешь.
– Жду тебя, Риша. Адрес тот же.
На углу, перед его домом обнаружилась небольшая французская пекарня с уютной террасой на четыре столика. Один из этих ажурных деревянных столов, окрашенных в белый, я и занимаю. Я не пойду к нему домой. Никогда в жизни! Оповестив Ветрова сообщением о месте встречи, просто жду.
Он появляется спустя десять минут от силы. Чеканит уверенным шагом, на глазах солнцезащитные очки, белая футболка и черная косуха на распашку. Красив как черт, уверен, как сам дьявол. Макар Ветров. Раньше мне казалось, что само его имя кричит об успехе – сильное, независимое, волевое. Как его обладатель. Сейчас мне тоже так кажется, потому что он подтвердил мою веру в него делом.
– Хочешь говорить здесь? – он опускается в плетеное кресло и снимает очки, отложив их в сторону.
– А тебе тут не нравится? – это искреннее непонимание. Неплохое место. Не ресторан, конечно…
– Мне все здесь нравится. Именно отсюда я нес тебе выпечку, пока ты спала в наше первое утро, – он усмехается себе, погруженный в воспоминания. Видно, что сегодняшний день тоже задел его и заставил вернуться назад. Только ли сегодняшний, если он так навязчив? Но я тоже помню, – Несся, как сумасшедший, а оказалось, что еще закрыто. У входа тогда ждал, пока откроются. Боялся, что ты проснешься… – он проводит пятерней по волосам, глядя куда-то в сторону, а потом смотрит на меня в упор, – Так что, здесь все прекрасно, Риша. Особенно ты, – говорит. Но его взгляд кричит о большем… Не хочу разбирать, пусть и точно знаю, что не утратила таланта считывать его эмоции. Но только не сейчас.
– Все для тебя, моя любимая, – он садится на кровать, широко улыбаясь, ставит между нами поднос, а я от его слов зависаю, но это только внешне. Внутри все бурлит, сердце трепещет и эти перемены во мне… мне они нравятся!
Я была такая юная, из меня лилась жизнь, азарт, задор и он… Я помню и другое. То, перед чем меркнет остальное.
– В наше первое и последнее утро по известным нам обоим причинам, Ветров. Если хочешь поведать нюансы, я готова услышать, – я одергиваю прежде всего себя. Сейчас я, как никогда, чувствую необходимость сохранять рассудок. Я помню всё. Должна помнить.
– Хорошо. В конце концов, за этим мы и встретились. Но сначала я хочу кофе, ты будешь? – он встает, и заметив мой удивленный взгляд поясняет, – Здесь самообслуживание. Заведение держит хозяин.
– Да… – уточнить не успеваю, потому что Ветров отворачивается и идет внутрь пекарни.
Наверное, мне станет легче, когда я узнаю, как было на самом деле. В конце концов, какие-то моменты, вопросы, действия так и остались не отвеченными. Можно сколько угодно самообманываться, убеждая, что забыла, но я ведь то, что я возвращаюсь к ним в попытке нащупать ответы не приводит ни к чему хорошему. И если это поможет отпустить ситуацию и двигаться дальше, ладно, я готова посвятить полчаса своей жизни на прошлое. Мы просто все обсудим и закроем нашу общую страницу, а затем я разорву этот блокнот прошлого и выкину в ближайшую урну.
Вот только ощущение такое ядовитое, будто я сама себя убеждаю… И нервничаю почему-то ужасно. То и дело тереблю свой кулон в виде сердца.
– Твой карамельный латте, Арина, – он ставит на стол две чашки дымящего напитка, а я удивленно вскидываю глаза. Серьезно?
– Мой любимый кофе, – шепчу, взволнованно заправляя за ухо прядь волос. Макар не отвечает, однако и без того ясно, что это не совпадение.
В юности я предпочитала его и сейчас тоже. Даже в общей кухне офиса стоит бутылка этого сиропа на столе и одна запасная в закромах, а я считаю своей миссией внимательно следить за тем, чтобы он вдруг неожиданно не закончился и пополняю запасы.
Сидящий напротив меня такой знакомый и одновременно далекий от жгучей обиды мужчина делает глоток и повернув голову, наблюдает за немногочисленными прохожими. Я тоже не знаю с чего начать, потому молчу.
– Я очень тебя любил, Риша, – признается, после повисшей между нами паузы.
Я сглатываю, понимая, что вот сейчас… И его слова находят отклик в моей душе. Вся спесь разом исчезла, будто ее и не было никогда. Глаза находят занятный деревянный узор на столе, рука сама заправляет вмиг ставшую раздражать прядь волос, а сама я снова превратилась в хрупкую Арину Туманову, от которой так быстро бежала вперед. Почему сейчас? Почему с ним? И никогда-никогда с Артемом?
– Я тебя тоже любила. Ты ведь знаешь… Только… – Макар, за что? – вдруг вскидываю голову и понимаю, что этот вопрос, который столько лет меня мучил, вырвался сам. – Я просто никак не могу понять почему? Да, я была дерзкой, прямолинейной даже стервозной, но никогда не была злой. Я не заслужила такого! Да никто такого не заслужил.
– Я не сразу влюбился в тебя. Знаю, что был последним кретином, но я был слишком молод. В то время вседозволенность затмевала разум и популярность открывала еще больший полет для фантазии. Я сейчас буду откровенен, Арина. Потому что тогда не был. Но я хочу, чтобы ты знала: я не горжусь тем, что совершил.
– Мы встретились, чтобы обсудить все предельно честно. Я выслушаю тебя, Макар, – обещаю ему, мысленно сцепив зубы. Сомневаюсь, что мне понравится рассказ.
– Мне показал тебя Миша. Я несколько раз видел тебя, но не знал. Он предложил, а я согласился, – он качает головой, и я понимаю, что ему стыдно. Сглатываю и обнимаю руками чашку, чтобы… не знаю почему.
– Миша хотел поспорить на Тасю Аланьеву, да? Вот только препода испугался.
«– А я буду крутым бизнес-аналитиком!
– Как Аланьев, чтоли? У них, кстати, с твоей подружкой серьезно?» …
– Так они поженились? Я рад, – усмехается он, отвлекшись, а потом кивает в подтверждение, – Да.
– А ведь слухи о ваших спорах ходили, Ветров. Только ты так воодушевленно убеждал, что ты другой, а я как идиотка верила!
«– Говорят, – продолжаю, идя рядом с ним по аллее, – что ты с Мишкой поспорил на одну журналистку на втором курсе. Да так, что она потом перевелась в другой университет, – лучше знать от первоисточника, верно? А у меня как раз появилась такая возможность.
– А это серьезное обвинение, – он хмурится, – ты не думала, что будь это правдой на меня бы девчонки так не вешались?
– Я думаю, что им не важно правда это или нет. Если девочки рассматривают подобное как правду, то считают ту девушку дурой, а вас, мужчин, альфа-самцами. Ты знал, что по статистике женщин осуждают и обвиняют в большинстве своем именно женщины? Плюс, девчонки любят плохих парней и очень хотят стать той самой Бель, которая исправит Чудовище, – я даже указательный палец выставила в учении, – И это, не говоря о том, что у них мозгов, как у ракушки.»
А оказалась, что у меня самой, как у ракушки…
