Текст книги "Больные вещи (ЛП)"

Автор книги: Рональд Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Квентин плотнее затянул ноздри платком. Он чувствовал, что содержимое его желудка угрожает подняться с помощью существ, которые росли и зарождались в темных уголках его собственного тела. С большим усилием он подавил тошноту, которая грозила одолеть его.

– Брат, я умоляю тебя, скажи мне правду, – сказал он, его гнев превратился в отчаяние. – Возможно, я смогу что-то сделать. Возможно, я смогу обратить вспять это проклятие, которому мы подверглись.

Тревор надменно откинул покрывало. Его лицо представляло собой блестящий красный череп, лишенный волос и ушей. Его губы сгнили, обнажив крепкие белые зубы, которые когда-то очаровывали красавиц сахарного района. Это было правдой... Тревор когда-то был лихим и красивым джентльменом. Но это уже не было очевидным, учитывая его ухудшающееся состояние.

– Хорошо! Если ты хочешь знать, я расскажу тебе! – его налитые кровью глаза сверкали из ямок без век. Несколько бирюзовых мух осмелели и сели на тонкую, как мембрана, плоть его черепа. – Все это было порождено прелюбодеянием, дорогой брат. Развратом и необузданной похотью.

Квентин запнулся.

– Но у нашего отца не было таких наклонностей!

На изуродованном лице Тревора промелькнуло отвращение.

– О, это не он совершил оскорбительный поступок. Скорее, это была наша дорогая, милая мать.

Квентин снова разгневался.

– Ты лжешь!

– Нет, я говорю правду. В это трудно поверить, но тебе придется.

Тревор вытянул ногу и положил ее на пылающие поленья камина. Вскоре зловоние гангрены сменилось запахом прогорклого мяса, прожаренного до костей.

Со страхом, осевшем в его груди тяжелым грузом, Квентин сел на тахту.

– Тогда расскажи мне все, что ты знаешь.

Тревор смотрел на огонь, как будто видел все, что происходило в ходе приливов и отливов пламени.

– Без нашего ведома, у прекрасной и благородной Розалинды Деверо была темная страсть... плотское желание удовольствий, помимо той, что было в ее брачном ложе. Она особенно жаждала внимания рабов-мужчин, с которыми oтец работал от рассвета до рассвета. В частности, особенно занимал ее воображение... сильный молодой самец по имени Джонатан. Ты помнишь его, не так ли? Почти семи футов в высоту, крепкий, как дуб, и черный, как смола. И, грубо говоря, довольно хорошо одарен причиндалами. Именно так, наша мать любила своих любовников из-за табу... таких же крепких и энергичных, как чашка свежезаваренного кофе мамы Софии.

Квентин почувствовал, как мучительная боль захватила центр его мозга. Он громко ахнул и почувствовал, как дискомфорт тянется к голове через узкий канал левого уха. Он протянул руку, когда появился захватчик. Выругавшись, он вытащил уховертку из-под своего уха. Длинные зазубренные клешни заскрежетали, покрытые кровью и мозговым веществом, когда Квентин швырнул ee в пламя очага.

Тревор тихонько усмехнулся и продолжил.

– Ее тайный роман с молодым Джонатаном продолжался несколько месяцев. Я знал об этом, потому что наткнулся на них в лесу к востоку от мельницы сорго. Они лежали на ложе из испанского мха, копошились, как дикие животные, наша святая мать, оседлав его, принимала все, что он мог предложить. Она заметила, что я стою в тени и наблюдаю, но это ее не встревожило. Скорее, это только усилило ее возбуждение. После этого я пообещал хранить ее тайну, зная, как отреагирует наш отец на такую неприличную связь.

– Но он все таки узнал?

– Да, через несколько недель, – когда Тревор говорил, в глазах его сияло выражение, похожее на безумие. – Он нашел их, обнаженных и извивающихся, пропитанных потом их страсти, на полу коптильни. Отец сошел с ума от ярости. Он отшвырнул мать в сторону дома, затем, вытащив топор из пня возле поленницы и обезглавил темного любовника своей жены. Он собрал нескольких других рабов, пригрозил им, чтобы они держали все в тайне, и велел им унести тело на болото, чтобы избавиться от него. Он взял голову Джонатана, насадил ее на столб ограды и поджег, чтобы это послужило примером для всех остальных, кто мог бы доставить Розалинде ее постыдное удовольствие.

После этого у семьи Деверо все пошло прахом. Пожилая мать Джонатана горевала несколько дней. Было слышно, как она рыдает по темным берегам болота, ища следы останков своего сына, намереваясь похоронить его с почтением. Но она так и не нашла его. Его обезглавленное тело было хорошо спрятано, несомненно, придавлено камнями и сброшено в зыбучую яму на дальнем берегу протоки. Через неделю она появилась на лужайке перед нашим домом и сделала свое грязное дело в отместку за убийство своего единственного сына.

– Проклятие, – сказал Квентин, поднимая лицо от ладоней.

Тревор кивнул.

– Среди ниггеров она была известна как Моджо Мама. Болотная ведьма, хорошо знающая вуду и черную магию. Все они боялись ее, как и должен был бояться наш отец. Но он просто смеялся и высмеивал ее с верхнего этажа, стоя на балконе, когда она открыла расшитый яркими бусами мешок и начала складывать в пыль у подножия парадных ступеней несколько предметов: куриную ножку, кости опоссума, черную свечу и мелкий белый порошок, который она рассыпала на землю. Затем она произнесла серию заклинаний, которые разрушили бы сдержанность самого отважного человека. Наш отец был глуп. Он проклинал ее с балкона и угрожал убить ее так же, как и Джонатана. Моджо Мама навела костлявый черный палец на него и прокляла его и всех, кто жил и был рожден под крышей дома Деверo в мучительный ад на земле. Потом она подошла к столбу ограды, сняла с его вершины почерневший череп сына и исчезла на болотax.

– Что случилось потом? – спросил Квентин, хотя он мог представить только худшее.

– В течение нескольких дней не происходило вообще ничего, – сказал Тревор. – Отец расхаживал по дому, не обращая внимания на проклятие ведьмы и даже смеясь над обезглавливанием негритянского любовника нашей матери. Потом все началось, – брат замолчал и уставился на него. – Ты помнишь, каким был наш отец? Сильный и крепкий, мускулистый и широкий, как ворота в цветник матери. Но, он начал истощаться. День за днем он терял фунт за фунтом мускулов, пока не стал долговязым. Он велел маме приготовить изобилие еды, но сколько бы он ни ел, он продолжал худеть. Затем его ужас стал еще более унизительным. Его плоть уменьшилась, а кости стали острее и отчетливо выпирали из его кожи. Однажды утром он не спустился к завтраку. Мы поднялись к нему и нашли его лежащим в своей постели. Это был скелет без плоти и внутренностей. Единственное, что осталось – это его глаза, лежащие в сухих впадинах черепа, полные ужаса и раскаяния.

– О, Боже! – воскликнул Квентин. – Прошу тебя... продолжай.

Тревор так и сделал, хотя и без удовольствия.

– После его смерти, примерно во время конфликта в Геттисберге, были обнаружены наши собственные проклятия. Мое разлагающееся состояние, ежемесячное кровотечение бедной Изабеллы и твое собственное неприятное состояние. Однако наша мать, похоже, не пострадала. Она осталась в своей комнате наверху, употребляя бренди и наркотики, ее дверь была постоянно заперта на замок. И так она оставалась, пока проклятие Моджо Мамы наконец не обрушилось на нее глубокой ночью. Но мне не нужно говорить дальше. Ты был здесь, в этом самом доме, во время того ужасного открытия ровно в полночь.

Квентин вздрогнул при этой мысли. Но он не хотел в тот момент останавливаться на смерти матери. Скорее он был намерен найти решение ужасной ситуации, в которой они теперь оказались.

– Я пойду к Моджо Маме и поговорю с ней. Я постараюсь убедить ее, что мы просто дети фамилии Деверo, не имели никакого отношения к убийству ее сына. Хочешь поехать со мной?

Тревор горько рассмеялся.

– Ты с ума сошел? Как только я покину пределы этого дома болотные звери – кабаны и канюки, аллигаторы и гарцы – разорвут мою разлагающуюся тушу, прежде чем я проеду четверть мили. Это будет для меня верная смерть!

Квентин знал, что его брат был прав. Отвести его на болото – все равно что звонить в колокольчик для каждого голодного существа к югу от тростника. Он встал и подошел к боковому столику. Открыв верхний ящик, он достал револьвер "Кольт ВМС", который он снял с тела мертвого янки после битвы на реке Камни. Он проверил барабан пистолета 36-го калибра. Он был набит порохом и свинцом и заправлен капсюлями.

– Тогда я пойду один, – смело сказал он, собираясь с духом. – Мы должны избавиться от этого безбожного проклятия!

Тревор вздохнул.

– Единственное облегчение, которое мы найдем, дорогой брат – это крепкая хватка Смерти. Я неустанно молюсь, чтобы она пришла поскорее.

Квентин проигнорировал мрачное настроение своего брата и смиренно покачал головой, когда Тревор снова повернулся к огню. Если его брат не желал вразумлять старую ведьму, тогда Квентин должен был пойти без него. Выйдя из гостиной, он обернулся и обнаружил, что Тревор сунул голову в прыгающую стену пламени. Он не умер, но закричал, когда мясо его лица и языка превратилось в живой, дышащий пепел.

* * *

Дневной свет сменился сумерками, когда Квентин Деверо ехал по узкой тропинке через самое сердце болота. Его лошадь – выдержавшая голгофские атаки, пушечные выстрелы и крики умирающих солдат – норовила скрыться среди густых зарослей и заболоченных кипарисовых колонн, покрытых вязким серым мхом. Протока тоже была полна незнакомых звуков. Крики гагар, шорох невидимых существ в кустах и отдаленный рев аллигаторов, ищущих себе пару... или неосторожную еду.

Когда Квентин ехал по тропе, он вспомнил ночь смерти своей матери. Вечер был влажным и настолько знойный, что приходилось открывать почти все окна в доме. Тем не менее, не было ни бриза, ни потока зловонного воздуха. Как будто ветер выжидательно ждал, когда произойдет какое-то ужасное событие, прежде чем осмелится взъерошить лоскут занавески или охладить влажную от жары кожу одинокого жителя.

Квентин лежал в постели, весь в поту, не в силах заснуть. Тревор и Изабелла рано легли спать, разбираясь со своими личными частями проклятия Деверо. Квентин чувствовал, как черви, жуки и бог знает, что еще, копошатся в его кишках. Они массово двигались сквозь влажную, теплую тьму его внутренностей, ища единственный луч света, который мог бы указать направление во внешний мир. Но в ту ночь луны не было. Стояла кромешная тьма, и его внутренним мучителям не везло.

Ближе к полуночи он услышал звуки, эхом доносящиеся из западного крыла особняка, где находилась спальня его матери. Это не были приступы кошмара или слезливое горе, которое вдова могла бы выразить по поводу потери мужа. Нет, это были тихие стоны и мурлыкающие вздохи; такие, которые предполагали страстное соитие. Сначала он подумал, что Розалинда доставляет себе удовольствие. Когда она много пила, она баловалась этим и с большим энтузиазмом. Но нет, Квентин также мог различить скрип каркаса кровати, как если бы он был испытан большим весом. Он перевернулся на подушке, намереваясь изгнать из ушей постыдные звуки, когда они из удовольствия превратились в боль. Его мать начала кричать, взывая о пощаде, умоляя нападавшего остановиться. Но скрип кровати продолжался. Богато украшенное изголовье кровати снова и снова ударялось о стену позади нее, разрывая тонкие французские обои и разбивая штукатурку в пыль.

Тревор и Изабелла присоединились к нему в коридоре. При свете свечей они побежали по коридору наверх, к западному крылу. Крик неизмеримой муки разнесся по всему дому, но затих, когда они подошли к двери спальни Розалинды. Они обнаружили, что дверь заперта, и заперта изнутри. Им потребовалось несколько минут, чтобы найти что-то тяжелое и достаточно прочное, чтобы выбить дубовую дверь из рамы, но в конце концов им это удалось.

Когда они вошли в комнату со свечами перед собой, они сделали открытие, которое будет преследовать их всю оставшуюся жизнь. Их любимая мать безвольно лежала на залитой кровью постели. Она была обнажена; ее некогда красивое лицо теперь исказилось от ужаса и агонии. Ее бледный живот лопнул от промежности до грудины, как будто ее раскололи изнутри.

Они бросились к открытому окну и увидели огромную фигуру, темную и блестящую от пота, бегущую через лужайку к черному простору болота. Трое подумали, что отсутствие ночного света играет с их глазами шутку. У убегающего нападавшего, казалось, ничего не было выше его широких мускулистых плеч.

С той ночи Квентин и его брат c сестрой пережили нелегкий момент, и их отдельные доли Проклятия Деверо, казалось, становились сильнее и безжалостнее. Теперь, отправляясь в болото с миссией, Квентин надеялся положить конец их беде раз и навсегда.

Тропинка постепенно расширялась, переходя в поляну, и внезапно он обнаружил себя перед лачугой Моджо Мамы из брезентa и гудрона. На покосившемся крыльце строения росли листья сушеных трав и болотных растений – очевидно, ингредиенты для различных снадобий и припарок, которые она готовила. Дубленые шкуры кроликов, опоссумов и енотов висели, растянувшись, вдоль внешних стен старой хижины, вместе с шкурами тварей, которых он не мог идентифицировать.

Он остановил лошадь и спрыгнул с седла.

– Выходи сюда, старуха! – потребовал он. – Я здесь, чтобы поговорить с тобой!

На мгновение ему показалось, что ее там нет. Затем дверь на кожаных петлях и из обветренных досок распахнулась, и появилась она.

– Мне кажется, или я чувствую в воздухе запах Деверо?

Моджо Мама была далека от внушительной фигуры, которую он ожидал увидеть. Она была маленькой и хрупкой, не выше пяти футов ростом, одетая в рваную одежду и темно-синюю бандану на макушке. Она была старой – по крайней мере, за восемьдесят – покрытой морщинами, как кора древнего дерева. Только ее глаза выглядели яркими и молодыми, когда она смотрела на него, мерцая одновременно злостью и весельем.

– Я пришел чтобы... – начал Квентин.

– Умолять меня о пощаде? – перебила она. – Если это так, тебе лучше вернуться домой к своим страданиям. Проклятие, которое я наложила на дом Деверo, останется... Навсегда!

Заявление старухи взбесило Квентина. Он двинулся вперед, его руки сжались в кулаки.

– А теперь послушай, ведьма! Разве мы не можем договориться, чтобы разрешить эту твою проклятую обиду?

Моджо Мама засмеялась, обнажив беззубые десны, синие, как хвост сцинка^[10].

– Сделка? Неужели твой вспыльчивый отец-дурак предоставил моему бедному Джонатану такой выбор, когда он застал его с твоей шлюхой матерью? Проявил ли он сострадание перед тем, как взмахнул топором и срубил голову моего сына с его плеч? – она указала на край двора своим длинным пальцем. Деревянное надгробие стояло в траве под плакучей ивой. – Все, что он оставил мне, чтобы предать земле, лежит там, отрезанное и сожженное, в земле.

Квентин попытался успокоиться и урезонить ее.

– Обещаю, я помогу тебе найти останки твоего сына, если только ты...

Моджо Мама ухмыльнулась и лениво потрогала высушенную куриную ножку, которая висела на шнурке из зубов аллигатора на ее тощей шее.

– О, останки моего любимого Джонатана где-то здесь... прячутся и наблюдают.

Гнев молодого человека снова вспыхнул.

– Тебе лучше не играть со мной в игры, сука, или я...

С сияющими глазами, Моджо Мама подняла левую руку, ее темные пальцы скривились к ночному небу.

– Или ты что, молодой Деверo?

Без предупреждения Квентина пронзила ужасная боль. Это была агония, непохожая на ту, которую он когда-либо испытывал раньше. Что-то длинное и извилистое начало подниматься из глубин его живота, заполняя горло и пробиваясь ему в рот. Квентин упал на колени, и его вырвало. В ужасе он смотрел, как голова змеи скользнула из его губ. Через некоторое время змея полностью выползла из его рта и упала на землю. Это была медноголовая змея, около двух футов длиной. Она зашипела на него, обнажая ядовитые клыки, затем ускользнула в темноту болота.

– Xочешь, чтобы я вызвала другую? – жестоко спросила она. – Может быть, гремучку или кобру? У тебя их больше, чем ты можешь себе представить.

Квентин с трудом поднялся на ноги, его горло кровоточило.

– Почему ты нас так мучаешь? Мы не имеем ничего общего с грехами наших родителей. Почему ты не оставишь нас в покое?

– Потому что вы – Деверo, – твердо сказала она. – И пока я дышу, вы познаете ужасы Cатаны в ваших собственных предательских телах.

– Тогда я отправлю тебя в ад! – заявил Квентин.

В гневе он вытащил из-под пиджака револьвер и нажал на курок.

Ведьма просто стояла, пока он извергал содержимое пистолета 36-го калибра ей в грудь. Она колебалась на ногах в течение долгой секунды, улыбаясь ему, изрыгая кровь и истерзанные пулями ткани изо рта. Затем она упала на доски крыльца, чтобы больше никогда не двигаться.

Значит, так тому и быть, – сказал он себе с удовлетворением. – Если ведьма мертва, проклятия больше не будет.

Квентин Деверо влез в стремя седла своей лошади и вскочил в седло. Он в последний раз взглянул на израненную фигуру Моджо Мамы, затем, нахмурившись, направился обратно к тропе, ведущей к заливу.

Прошел час. Еще один. Квентин начал понимать, что каким-то образом свернул не туда. Он заблудился в опасной темноте болота, не имея ни малейшего представления о том, где находится. Плантация Деверo находилась к северу, но он больше не мог различить, в каком направлении ему ехать. Бледный шар полной луны висел над головой, видимый сквозь испанский мох и корявые ветви кипарисов, но каким-то образом казалось, что он смещается наугад, не помогая ему ориентироваться.

Проезжая через высокие заросли дикого тростника, он вдруг услышал позади себя какой-то звук. Это был шорох босых ног в кустах, крадущихся, как кошка. Но он знал, что его преследует не кошка. Его размеры были огромны, когда он пробирался сквозь заросли бамбука. И это было еще не все, что он услышал. Вместе со звуком шагов послышался странный свистящий звук... словно воздух проник в узкое влажное отверстие.

Квентин погнал коня вперед. Мерин стал пугливым в темноте, не видя, куда идет. Тростник становился все гуще, давя на тропу, как противоположные стены, затрудняя ориентацию. Молодой человек напряг слух в поисках звука. Он был рад обнаружить, что больше не слышит звука шагов... а также влажного хрипа, сопровождавшего их.

– Давай покинем это проклятое место и вернемся домой, – успокаивающе сказал он своей лошади.

Его глаза вглядывались в темноту, пытаясь оценить окружающую обстановку в бледном свете луны.

Внезапно на них напали. Из тростника высунулись две темные руки. Сильные руки, мозолистые от изнурительной работы под хлыстом надсмотрщика, схватили мерина за горло. Мощный рывок сломал коню шею. Его глаза закатились на затылок, и он упал на бок, придавив Квентина Деверo.

Напуганный, он изо всех сил пытался освободиться. Он отчаянно огляделся, но руки демона в тростнике исчезли.

С некоторым усилием Квентину удалось выбраться из-под веса мертвого животного. Но что-то было не так с его ногой. Он взвизгнул, пытаясь встать. Квентин посмотрел вниз и увидел ужасного вида рану. Из его штанов, чуть ниже колена, торчал oсколок кости.

Он несколько раз пытался идти, но каждый раз падал.

– Господи, помоги мне! – закричал он, стиснув зубы от агонии, которая пульсировала в его раздробленной большеберцовой кости. – Пожалуйста, избавь меня от этого ада.

Медленно он начал ползти на четвереньках по грязной тропинке между высокими стеблями сахарного тростника. Он двигался медленно и мучительно, дюйм за дюймом. Неожиданно болотная гадюка скользнула перед ним, едва ли не в футе от его носа. Он чуть не закричал, но знал, что не посмеет. Это только предупредит о его местонахождении диких существ и аллигаторов, которые охотятся в темноте в поисках беспомощного куска мяса, такого как он.

Он прополз всего несколько ярдов, когда услышал, как что-то вылетело из-под тростника. Он перевернулся на спину и нашел то, что убило его лошадь, стоявшее на тропе в восьми футах от него.

Это было обезглавленное тело Джонатана. Он стоял абсолютно голый, его черная кожа блестела от пота и мокрого песка. Уродливая дыра в его шее, разрезанная чуть выше гортани, шипела и хрипела, когда его легкие надувались и сдувались без помощи мозговых импульсов, необходимых для этой функции.

– Нет! – крикнул Квентин. – Господи Иисусе, нет! Это невозможно!

Но он знал, что магия вуду Моджо Мамы сделало это возможным. Из любви и мести она сотворила заклинание и превратила захороненные останки своего единственного сына в живого, дышащего зомби. В ужасе он смотрел, как к нему направился обезглавленный труп. Его огромные темные руки сердито сжимались и разжимались, готовые схватить убийцу женщины, которая когда-то его родила.

Квентин взвыл и попытался отползти. Он выбросил револьвер из куртки, потому что в спешке не взял с собой порох и пули для перезарядки. Самый молодой из Деверo преодолел всего несколько футов, прежде чем руки грубо схватили его. Он плакал, ожидая, когда сильные пальцы сомкнутся вокруг его глотки, ожидая быстрого поворота, который мог бы сломать его шею и отправить по спирали в темную бездну смерти.

Но этого не произошло. Нет, произошло нечто гораздо более ужасающее. Он почувствовал, как мускулистые руки твари обнимают его, уводя с тропы. Квентин закрыл глаза от отвращения, когда тот почти нежно прижал его к своей широкой груди. Он изо всех сил пытался вырваться, но у него не было шансов сделать это.

– Прошу, оставь меня в покое, – умолял Квентин, когда Джонатан направился через тростник с ним на буксире. Он тащил его дальше, в протоку, пока они не достигли широкой поляны среди полумесяца древних болотных дубов. Там зомби сделал несколько шагов вперед... и затонул... возвращаясь в трясину зыбучих песков, в которую он был заключен после своей безвременной смерти.

Квентин кричал, пока зыбучие пески медленно не засосали их обоих вниз. Но когда они ушли под воду, он понял, что задыхается не так, как следовало бы. Проклятие Деверo не закончилось с расстрелом Моджо Mамы. Онo продолжалoсь, еще более ужаснoe, чем прежде.

Погружаясь до мутного дна болота, Квентин Деверо знал, что проведет вечность в состоянии невыносимых мук и унижения, не в силах умереть, пойманный в ловушку неподатливыми руками жертвы необузданной ревности и ярости своего отца.

Пока он висел там, между жизнью и смертью, он чувствовал, как существа внутри него паникуют и бросаются в бой. Змея против жабы, скорпион против паука, гнездо шершней против вторгшейся армии разъяренных красных муравьев. Все слилось в нем, кусая, жаля, принося агонию и безграничный страх... Но, увы, не обещая конца.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Итак... почему именно я написал эти чертовы "Больные Вещи"?

Дело было так...

В начале 90-х случилось странное. Те, кто тогда писал в жанре ужасов, старались превзойти друг друга. Они хотели, чтобы их художественная литература была на "острие". Они хотели, так сказать, выйти за рамки возможного.

Другими словами, они сделали все возможное, чтобы вызвать у читателей недоумение.

Во многом это было связано с движением Сплаттерпанк, зародившимся в конце 80-х – начале 90-х годов. Писатели ужасов, такие как Джон Скипп и Крейг Спектор, Дэвид Дж. Шоу и другие, показали, что в то время экстремальная мрачная фантастика была ценным товаром. И, поскольку он был настолько популярен, большинство авторов ужасов и триллеров бросились на подножку кровавой резни для поездки.

Я был одним из них... по крайней мере, какое-то время. В то время в жанре царила атмосфера жесткой конкуренции. Большинство небольших журналов – и даже некоторые крупные издательства хотели шокирующей, интуитивной фантастики, а не жуткой атмосферной прозы. Поэтому все старались придумать самые душераздирающие и отвратительные истории ужаса, которые только могли извлечь из своего воображения. Я помню, как получал письма с отказом от издателей, в которых говорилось, что мои рассказы не были "достаточно кровавыми" или "не имели шокирующей ценности". Это еще больше разожгло мою решимость. Я был связан и полон решимости написать то, чего, казалось, жаждал каждый, поэтому я вызывал в воображении все ужасные и кровавые образы, которые возникали у меня в голове. Честно говоря, некоторые из тех историй, которые я написал, должны были остаться в грязи, и грязЬ этой выгребной ямы заблуждающегося вдохновения никогда не должна была быть изложена на печатных страницах.

Приведу пример. Однажды я написал особенно отвратительную историю под названием "Месть Кецалькоатля", намереваясь отправить ее в "New Blood Magazine", который в то время специализировался на экстремальной фантастике ужасов. Мелкие детали этой истории ускользают от меня, но я помню, что главный герой рассердил кого-то во время поездки в Мехико и был проклят довольно неприятным случаем дизентерии. Рассказ закончился тем, что крылатый змей вырвался из задницы главного героя, волоча за собой его внутренности. Очаровательно, правда? Лучше радуйтесь, что не оказались на его месте.

Мой темный тур ужасов "за гранью" был недолгим, продолжаясь около шести месяцев или около того. Потом я снова стал писать то, что люди любили читать у меня: рассказы о домашних ужасах, происходящих на американском Юге. Не то, чтобы моя писательская карьера пострадала от моего набега на висцеральную литературу; я просто немного съеживаюсь, когда натыкаюсь на одну из тех старых историй, которые пересекли черту и зашли слишком далеко.

В сборник, который вы только что прочитали, вошли семь примеров того периода. Первый, "Дневник", был опубликован в выпуске "Cemetery Dance" еще в 1990 году. Ричард Чизмар написал об этой истории: «Дневник» – необычная история, немного более мерзкая, чем обычная работа Рональда... Что, может быть, и легкомысленнo. Еще пара рассказов – «Новоселье» и «Старый Харкер», опубликованные в «Eldritch Tales» и «New Blood» соответственно, но здесь они были представлены в их более отвратительных формах, без цензуры.

Три другие истории – "Массовый призыв", "Булавки и иголки" и "Похищение" – ранее не публиковались. Трио, вероятно, томилось бы в темноте картотеки, если бы несколько друзей не уговорили меня вывести их на открытое пространство. И, кстати... если вы, прочитав "Похищение", полагаете, что маленький Бадди был собакой... ВЫ НЕПРАВЫ!

Вы не поверите, у скольких людей такое впечатление. Прочтите еще раз и поищите подсказки, спрятанные повсюду. Тогда вы поймете истинную личность Бадди.

Из всей этой компании самой странной была "Моджо Мама". Также ранее не публиковавшийся, я написал её еще в 1992 году, потерял все следы во время моего десятилетнего перерыва от ужасов, а затем решил полностью переписать для включения в этот сборник. И я счастлив сказать – по крайней мере, на мой взгляд, – что она оказалась в десять раз хуже и отвратительнее, чем могла бы быть оригинальная версия..

Как ни странно, у меня остались теплые воспоминания о том периоде моей писательской карьеры. Это было время, когда я расправил крылья и сломал границы того, что я тогда считал "приемлемой" фантастикой. В архивах Рона Келли рассказы, из которых состоит этот сборник, считаются моими "больными вещами"... рассказами, которые крутят ваши внутренности и заставляют кричать: Мама!!!

Рональд Келли

Браш-Крик, Теннесси

Декабрь 2008 г.

Перевод: Грициан Андреев

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR «EXTREME HORROR» 18+

https://vk.com/club149945915

или на сайте:

«Экстремальное Чтиво»

http://extremereading.ru

Примечания

1

"Золотое правило нравственности" – общее этическое правило, которое можно сформулировать так: не делайте другим то, что вы не желаете для себя, и поступайте с другими так, как хотели бы, чтобы с вами поступили. Золотое правило нравственности издревле известно в религиозных и философских учениях Востока и Запада, лежит в основе многих мировых религий: авраамических, дхармических, конфуцианства и античной философии и является основополагающим мировым этическим принципом. 2

презрительное прозвище вьетнамцев. 3

Боггарт – это существо в английском фольклоре, либо домашний дух, либо злой гений, населяющий поля, болота или другие топографические объекты. Домашняя форма приводит к тому, что вред и вещи исчезают, молоко скисает, а собаки хромают. Боггартам, населяющим болота или норы в земле, часто приписывают более серьезные злодеяния, такие как похищение детей и каннибализм. 4

Партия Доннера (иногда называемая партией Доннера–Рида) была группой американских пионеров, которые мигрировали в Калифорнию в обозе со Среднего Запада. Задержавшись из-за ряда неудач, они провели зиму 1846-1847 годов в заснеженных горах Сьерра-Невады. Некоторые из переселенцев прибегали к каннибализму, чтобы выжить, поедая тела тех, кто умер от голода, болезней и сильного холода. 5

сильный возбудитель. 6

"U-Haul" – американская компания по аренде подвижного оборудования и складских помещений, базирующаяся в Финиксе, штат Аризона, и действующая с 1945 года. Компания была основана Леонардом Шоеном в Риджфилде, штат Вашингтон, который начал ее в гараже, принадлежащем семье его жены, и расширил ее за счет франчайзинга с бензоколонками. 7

"Gunsmoke" – американский радио– и телевизионный вестерн-драматический сериал, созданный режиссером Норманом Макдоннеллом и писателем Джоном Местоном. Эти истории происходят в Додж-Сити, штат Канзас, во время заселения Американского Запада. Главный герой – маршал полиции Мэтт Диллон, которого играют Уильям Конрад по радио и Джеймс Арнесс по телевидению. Когда телесериал транслировался в Соединенном Королевстве, он первоначально назывался "Закон Пистолета", а позже вернулся к "Дымку из Cтвола". Телесериал шел 20 сезонов с 1955 по 1975 год и длился 635 эпизодов. 8

Чарльз Джозеф Уитмен (1941 – 1966) – американский массовый убийца, известный также как "Техасский снайпер", 1 августа 1966 года забаррикадировался на самом верху 28-этажной башни Техасского университета и в течение 96 минут стрелял из "Remington Model 700" по людям на улице. В ходе обстрела Уитменом было убито 16 и ранено 32 человека. Это случилось вскоре после того, как Уитмен убил свою жену и мать в их домах. Двое полицейских г. Остин сержант Рамиро Мартинес и патрульный Хьюстон Маккой поднялись наверх здания и застрелили Уитмена. 9

Ботанический сад – (фр. яз) 10

Сцинки – это ящерицы, принадлежащие к семейству Scincidae, семейству инфраотряда Scincomorpha. С более чем 1500 описанными видами в 100 различных таксономических родах семейство Scincidae является одним из самых разнообразных семейств ящериц.