Текст книги "Надменный герцог"

Автор книги: Рона Рэндалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 16

Я обрадовалась, что пора идти в классную комнату – обедать с Пенелопой и Мод Уэйт. Пенелопа держалась немного вызывающе, так как все утро безуспешно пыталась нарисовать акварелью викторианскую вазу, веер и тускло-коричневую шаль, которую гувернантка неуклюже расстелила в качестве фона. Мне стало жаль несчастную девочку.

– Пенелопа, может быть, ты хочешь покататься верхом или половить рыбу? А пообедать можно в парке или у реки.

– Боюсь, милочка Пенелопа не заслуживает ни того ни другого. – Мод Уэйт поджала губы. – Милая девочка сегодня немножечко капризничала и не слушалась.

Пенелопа бросила на меня озорной взгляд и, еле сдерживая смех, выложила передо мной лист со своим рисунком.

– Посмотрите и восхититесь! – беззаботно заявила она. – Ну как вам нравится моя мазня, мисс Пенроуз?

– Вот именно – «мазня». – Я вернула ей акварель. – Мисс Уэйт, почему вы не проводите уроки рисования в парке? Погода чудесная.

– Сейчас слишком холодно, чтобы сидеть на улице.

– Нет, если одеться соответствующим образом.

– Мисс Пенроуз, позвольте мне самой решать, где и как проводить свои уроки.

– Конечно, мисс Уэйт.

– Вы – сторонница нетрадиционных методов обучения, а у меня совсем другие подходы.

– А мне нравится, как учит мисс Пенроуз, – объявила Пенелопа. – С ней весело.

– Уроки не должны проходить весело, – мрачно возразила гувернантка.

– Почему? – удивилась я. – Когда учишься с удовольствием, узнаешь куда больше и учишься быстрее.

– Вы хотите сказать, что милочке Пенелопе не по душе мои уроки?

– Конечно, Уэйти, вы и сама прекрасно знаете, что я терпеть не могу ваши уроки, – парировала Пенелопа.

Мод Уэйт достала свой вечный платок и принялась промокать глаза, громко всхлипывая. Пенелопа испустила глубокий вздох и произнесла:

– Ну ладно… Извините! Вот видите, я извинилась. Неужели вам не стало лучше?

Обед нам принесла Полли. Она радостно улыбнулась нам всем и, убирая со стола жуткий рисунок Пенелопы, с восхищением воскликнула:

– Ах, мисс Пенелопа, неужели это вы нарисовали? Какая прелесть!

Она не шутила. Даже Пенелопу проняло. Алиса учила ее издеваться над Полли, но теперь девочка переспросила почти застенчиво:

– Неужели тебе правда нравится?

– Ах, мисс Пенелопа, еще, как! Я бы никогда не сумела изобразить все так красиво. Вы не хотите поместить его в рамку?

Пенелопа хихикнула:

– В таком случае, Полли, дарю его тебе!

– Ах, мисс! Вы, наверное, шутите!

– Нет, Полли, я серьезно. Если нравится, забирай.

– Нравится? – Щеки девушки, и без того румяные, зарделись от удовольствия. – Да у меня в жизни не было такой красоты! Я повешу его над кроватью, и все остальные служанки лопнут от зависти!

– Только не Алиса, – неожиданно заметила Пенелопа. – Она будет смеяться.

– Пусть ее смеется, мисс. Я не возражаю.

Полли накрывала на стол, то и дело поглядывая на мазню Пенелопы, как будто это был действительно самый прекрасный подарок в ее жизни. Когда она ушла, унося свое сокровище, Пенелопа вдруг затихла. Обед прошел почти в полном молчании. Я была рада, потому что не слышала блеяния мисс Уэйт.

Пенелопа решила пойти ловить рыбу. Взяв корзинку с едой, мы зашагали к реке. Сойдя с тропинки в траву, мы подняли юбки.

– По тропинке идти спокойнее, – заметила я.

– Зато не так весело. И потом, вы, слава богу, не степенная дама.

Я рассмеялась.

– А жаль!

– Почему?

– Потому что я – гувернантка.

– Вы не похожи на гувернантку, если не считать того коричневого платья. Почему вы его носите?

– Оно тебе не нравится?

– Нет. Оно… – Девочка долго подбирала слова и, наконец, с жаром воскликнула: – В нем вы не похожи на себя!

– Я решила, что оно лучше всего подходит к моему положению.

– Вам нужно носить красивые платья, потому что вы красивая. Мистер Дюваль так считает. Я знаю. Я вижу, как он на вас смотрит.

– Он мне льстит.

– Нет, это правда. Я не удивлюсь, если и мой опекун тоже так считает!

Зато удивлюсь я, думала я, идя следом за девочкой, которая высоко подняла длинную юбку. Какая бессмысленная одежда для нашей экспедиции! Почему девочкам нельзя носить брюки или бриджи, как мальчикам, если того требует случай?

Не успели мы сойти с тропинки, как из замка следом за нами выехала карета. Правил ею герцог, а рядом с ним сидела леди Хит. Теперь она улыбалась – видимо, все страхи остались позади. Скоро карета нагнала нас. Герцог остановил лошадей и крикнул:

– Куда вы собрались?

– Ловить рыбу! – крикнула в ответ Пенелопа, с гордостью поднимая удочку.

– Кто же научил тебя ловить рыбу? – весело поинтересовался герцог.

– Мисс Пенроуз, конечно!

– Ловить рыбу? – взвизгнула его спутница. – Какое неженское занятие!

Внезапно я вспомнила, что на мне грубые башмаки и толстый непромокаемый плащ. Я выглядела неуклюже и непривлекательно. Вскинув вверх подбородок, я ответила:

– Зато полезно для здоровья.

Увидев на лице Квинсфорда знакомую насмешливую улыбку, я быстро отвернулась.

– Пойдем, Пенелопа.

Девочка побежала за мной, попрощавшись с опекуном. На бегу она оборачивалась и махала рукой. Против воли я тоже оглянулась и увидела, как герцог приветственно поднял хлыст, однако я не поняла, дружеский его жест или же насмешливый.

Глава 17

В ту ночь мне не спалось, хотя на прогулке мы надышались свежим воздухом. Проворочавшись без сна, я зажгла свечу и раскрыла книгу. Она оказалась скучной, и я решила сходить в библиотеку выбрать книгу поинтереснее. Набросив поверх ночной сорочки тонкий халат, я открыла дверь и прислушалась. В пустом коридоре было темно, если не считать отблеска света масляной лампы в отдалении.

Я спустилась в длинную галерею. Босым ногам было холодно на каменных плитах, и я заспешила вниз. И здесь я вдруг осознала, что стою в тонком неглиже, с распущенными по плечам волосами. Ну и опозорюсь же я, если кто-нибудь застанет меня в таком виде! Впрочем, похоже, что в замке все спят.

Я тихо вошла в библиотеку. На столике я увидела лампу и коробку спичек. Задернув шторы, я повернулась к стеллажам.

Прошло минут десять, и я, к ужасу своему, услышала голоса и звук приближающихся шагов. Оставалось только одно – спрятаться. Будь я одета надлежащим образом, я извинилась бы и вышла, но я не могла допустить, чтобы меня застали в таком виде! Я нырнула за длинные шторы и застыла, стараясь не дышать.

Дверь открылась. Я услышала голос Гарри, а потом женский голос. Однако он принадлежал не леди Хит, а его матери. Дверь закрылась, и я услышала, как герцогиня сказала:

– Наконец-то мы можем поговорить без помех.

– О чем, мама?

– Ты прекрасно понимаешь о чем, как понимаешь и то, зачем я приехала к тебе.

– Я рад, что ты приехала. Ты так редко посещаешь замок, и уже очень давно мы с тобой не ужинали вместе. Сядь у камина. – Очевидно, он придвинул матери кресло ближе к огню. – Так тебе удобно?

Судя по всему, герцогиня села спиной ко мне, а ее сын сел лицом к ней – и к моему укрытию. Сердце мое тревожно забилось.

– Хочешь вина, мама?

– Нет, спасибо. Не пытайся оттянуть разговор, Гарри.

– Я просто забочусь о твоем удобстве.

– Можешь забыть о моем удобстве, особенно после того, как сегодня привез ко мне ту особу.

– Ты имеешь в виду леди Хит?

– Конечно. Кого же еще? Зачем ты привез ее ко мне?

– Потому что до вечера не было обратного поезда в Лондон, а в поздний час леди нельзя путешествовать одной. Оставаться же здесь было бы неразумно, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Когда она приехала?

– Утром. Мы пообедали, а затем я злоупотребил твоим гостеприимством.

– Не могу сказать, что рада ей, как, впрочем, и большинству твоих знакомых.

– Прискорбно слышать, но спасибо за то, что ты это скрыла, по крайней мере, от нее. Ты радушно приняла ее, мама, и я очень тебе благодарен.

– А что мне оставалось делать? Неучтиво отказывать кому-либо в убежище. Но утром она уедет?

– Как можно раньше. Ей важно успеть домой до возвращения мужа из Девона.

– Поскольку на сегодняшнюю ночь я предоставила ей приют, могу я спросить, зачем она приехала?

Помолчав с секунду, герцог ответил:

– У нее неприятности.

– И видимо, они связаны с тобой? – Помолчав немного, герцогиня продолжила: – Гарри, я никогда не вмешивалась в твои дела, хотя не всегда их одобряла, но не считаешь ли ты, что сейчас лучше довериться мне?

– Мне не хочется беспокоить тебя.

– Я уже обеспокоена! Неужели ты вообразил, будто я не знаю, что происходит за стенами Вдовьего дома? Трудно ожидать, что мужчина твоего возраста будет жить монахом, но почему, о почему ты всегда выбираешь не тех женщин?

– Возможно, потому, что мне еще не встретилась та, которая нужна, – ответил он.

– Тебе давно уже пора остепениться. Неужели ты ни разу об этом не думал?

– Думал, и очень часто. Иначе бы уже давно заключил «пристойный» брак и произвел на свет несчастного потомка, чтобы он взвалил на свои плечи это бремя.

– Бремя! Неужели ты считаешь свое наследство бременем?!

– Боюсь, что так, мама. Возможно, не в наше время, но для будущих поколений поместье станет бременем, если только мой сын или его сыновья не изобретут какой-то новый способ содержать его.

– И потому ты утешаешься с женщинами вроде леди Хит?

– Не осуждай ее. С таким стариком, как Юстас, ее жизнь – сущий ад.

– Она добровольно вышла замуж за его титул. Или за его деньги. А теперь, судя по всему, она боится, что лишится и того и другого.

– Этого не произойдет. Юстас ни за что не допустит, чтобы его считали рогоносцем. По крайней мере, публично. Но как вышло, что мы обсуждаем Хитов? Мне казалось, ты озабочена моей женитьбой!

– Тебе непременно нужно жениться! Что произойдет с Фэрмайлом, если ты умрешь холостяком? Кто унаследует его?

– Наверное, Пенелопа, бедное дитя.

– Никогда! Уж не хочешь ли ты сказать, что завещал замок незаконнорожденному ребенку? Если так, твои кузены оспорят завещание и будут правы.

– Ты не можешь ни смотреть на нее, ни слышать ее голос, да, мама? – медленно спросил герцог.

– Прошу тебя… я не хочу говорить о ней.

– А может, ты хотела бы, чтобы я поступил как другие – повернулся спиной к ребенку, рожденному вне брака? – Он резко отодвинул стул и сердито продолжил: – В жилах Пенелопы течет наша кровь, что бессмысленно отрицать! А сейчас давай сменим тему. Я предпочитаю обсуждать не бедную Пенелопу, а бедную Джозефину.

– Ничего себе – бедную! Она богатая, бессовестная эгоистка. Ее муж по возрасту годится ей в отцы, и все же она стала его женой! Бедный глупец, и чем она его вознаградила? Надеюсь, ты не воображаешь, будто ты ее первый любовник? Или последний?

– Нет, не воображаю, – со вздохом ответил ее сын.

– А может, ты думаешь, что станешь ее последним любовником?

– Едва ли, если только Юстас не увезет ее в родовое поместье в Эксетере. Он уже распорядился подготовить для них загородный дом. Там она будет жить со своим престарелым тюремщиком, лишенная всякого общения. Для бедняжки такая жизнь все равно что похороны заживо.

– Послушай, Гарри… Ты хочешь помочь Джозефине?

– Разумеется. Я отвечаю за то положение, в каком она сейчас находится.

Герцогиня фыркнула:

– Если бы ей не подвернулся ты, она подцепила бы кого-нибудь другого. Осмелюсь предположить, если бедный старый Юстас заключит ее под стражу, она скоро утешится в объятиях какого-нибудь пригожего фермера в стогу сена… Но ты можешь полностью успокоить подозрения ее мужа, если женишься сам. Только и всего.

– Вижу, мама, ты уже все обдумала, – сухо заметил ее сын. – Полагаю, ты и невесту мне присмотрела?

– Да.

Он расхохотался.

– Кто же она такая? Попробуем угадать. Дурнушка дочь герцога Корнфорта? Леди Марта Хант, которая постоянно глупо улыбается? А может, достопочтенная Елена Дейвенпорт – крепкая, как лошадь, да и с виду на нее похожая… Ты давно уже познакомила меня с ними со всеми. Которую же ты, наконец, выбрала?

– Ни одну из них, – спокойно ответила герцогиня.

– Кто же тогда? Я сгораю от нетерпения.

– Она совсем не знатна, хотя я взяла на себя труд и исследовала ее родословную. Все ее предки в высшей степени почтенные люди. А остальное… Она умна, бесстрашна и красива. И потом, она мне нравится.

– Милая мама, не держи меня в неведении. Где можно найти такое создание?

– Здесь, в замке. Я имею в виду Оливию Пенроуз.

Ноги у меня сделались ватными. Я тихо сползла на пол, прижав руку ко рту, чтобы не вскрикнуть. В комнате за шторами было тихо; внезапно в камине затрещал уголек.

– Ты шутишь? – недоверчиво спросил герцог.

– Нисколько. В чем дело? Неужели ты ее не разглядел хорошенько?

– Я очень хорошо разглядел ее. Как разглядел бы и любой другой мужчина.

– Тогда признай, что в отношении нее я права!

– Я признаю, она умна, красива, и у нее есть характер. Она продемонстрировала его при первой же нашей встрече.

– У нее есть кое-что еще, – как бы нехотя сказала герцогиня. – Она привязана к Пенелопе. Более того, девочка отвечает ей взаимностью. Я сама видела: она ищет у мисс Пенроуз защиты.

Ее сын ничего не ответил. Мне стало очень страшно и вдруг очень захотелось увидеть его лицо. Голова у меня кружилась, отчасти из-за того, что мне долго пришлось стоять неподвижно, а отчасти от потрясения.

– Итак, Гарри… Что скажешь?

– Она не захочет выйти за меня.

– Вздор! Любая девушка запрыгает от радости, узнав, что ей предстоит стать женой герцога Квинсфорда.

– Любая, но не Оливия.

– Значит, ты зовешь ее по имени?

– Только не в ее присутствии. Она бы мне не позволила.

– Охотно верю. Она хорошо воспитана. Возможно, чуточку революционерка, но она перерастет свои заблуждения. Ее можно перевоспитать.

– Даже не думай! Ничто не изменит эту бунтарку-златовласку. Да, на поверхности она послушна и благонравна, но внутри – огонь!

– Значит, она должна тебе нравиться. Ты любишь страстных женщин.

– Неужели тебе не приходит в голову, что я сам могу не нравиться страстной молодой женщине?

– Она у тебя в услужении и не имеет права любить или не любить тебя.

– Мне кажется, мы обсуждали ее в качестве моей жены, а не служанки.

Герцогиня встала, ее юбки зашуршали.

– Обдумай мое предложение, Гарри! Девушка получит от вашего союза все: богатство, знатность, положение в обществе. Что есть у нее сейчас? Ничего, кроме жалованья гувернантки да крыши над головой.

– Еще у нее есть красота, ум и независимый характер.

– Женщинам нельзя быть независимыми. Это им не идет.

Герцог принужденно рассмеялся.

Они направились к двери. Сердце у меня стучало громко, как барабан! Я дрожала с головы до ног, лицо у меня горело, тело же было холодным как лед.

– Я серьезно, Гарри, – заявила герцогиня на пороге. – Она молодая, здоровая и хорошего рода.

– Ты как будто обсуждаешь племенные качества кобылы.

– Не груби, пожалуйста.

– Извини.

Еще несколько шагов к двери. Я услышала шорох ее юбок, когда она повернулась.

– Если ты умен, сын мой, ты серьезно обдумаешь мое предложение и будешь действовать быстро. Весть о твоей свадьбе подавит все нежелательные сплетни. – Дверь открылась, но герцогиня остановилась на пороге. – Гарри, брак по расчету – самое лучшее, что только может быть.

– Почему ты решила, что я вступлю в брак по расчету?

– Жениться тебя обязывает долг. Все твои предки поступали так. И если ты возьмешь в жены эту девушку, ты сделаешь правильный выбор. По-моему, она восхитительна.

Наконец они вышли. Слава богу, мне оставалось лишь подождать, пока уедет герцогиня, а герцог поднимется к себе.

Мои босые ноги закоченели, тело онемело, голова кружилась. Словно сквозь вату, я услышала, как грохочут колеса экипажа по брусчатке. Потом в холле послышались шаги герцога. Сейчас он поднимется к себе в комнату, и я спасена.

Я ошибалась. Он направился прямиком в библиотеку, закрыл за собой дверь, подошел к моему укрытию и раздвинул шторы. Отвесив мне шутливый поклон, он произнес:

– Можете выходить, мисс Пенроуз!

Глава 18

Я попыталась встать, но ноги не слушались меня. Он быстро подхватил меня на руки и понес к камину. Сквозь тонкую ночную сорочку я ощущала тепло и силу, исходящие от него, но находилась словно в беспамятстве. Между толстыми шторами и окном было очень холодно.

Усадив меня в кресло, он подошел к столу и плеснул в бокал бренди.

– Выпейте! – приказал он. – Медленно, маленькими глотками.

Затем он опустился передо мной на колени и принялся растирать мне ноги. Я откинулась на высокую спинку кресла. Постепенно жар от камина и тепло его рук сделали свое дело, ноги вновь обрели чувствительность.

– Да, – сказал он, ставя мои ноги на скамеечку и взяв меня за руку, – вы долго мерзли за шторами. – Теперь он растирал мне руку. Я чувствовала, как постепенно теплеют и приобретают подвижность пальцы. – Другую! – велел он, и я послушно поставила на столик бокал и протянула ему другую руку. – Вам лучше? – спросил он.

– Да, спасибо, сэр. Но… я хотела бы пойти спать…

– Подождите. Вы не допили бренди, а я настаиваю, чтобы вы выпили все до дна. – Он подбросил полено в камин и смерил меня суровым взглядом. – Глупышка, вы рисковали простудиться до смерти, лишь бы вас не застали полуодетой!

От его слов мне стало еще больше не по себе. Я плотнее запахнула на груди тонкий халат.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – отважилась я спросить.

– В следующий раз, когда вздумаете прятаться, не роняйте книгу и не придерживайте шторы. В этой комнате нет сквозняков, а шторы тяжелые и не качаются от ветра. Когда я вошел, то заметил и то и другое, но не сразу сообразил, кто прячется за шторами.

– Как же вы догадались, что там я?

– Простая дедукция. Кто пользуется библиотекой, кроме меня? Дюваль, вы и Пенелопа. Дювалю нет причин прятаться, и потом, я знаю, что он сейчас в кабинете, разбирает документы. Пенелопа должна давно уже спать, кроме того, уверен, ей в голову не придет ночью рыться в поисках книги. Остаетесь вы. Так вот… я подумал: зачем вам прятаться за шторами? Скрывать вам нечего: вы получили разрешение брать книги в библиотеке. Я не людоед и не съел бы вас.

– Иногда вы бываете тираном, сэр. Вы сами так говорили.

– Когда?

– Во время нашей с вами последней беседы.

Он рассмеялся.

– Я отлично помню ту беседу, но сейчас нам предстоит гораздо более интересный разговор. В конце концов, он касается нашего общего будущего, не так ли?

Сердце снова отчаянно забилось, кровь бросилась мне в лицо. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я подняла бокал и отпила глоток бренди.

– Вы слышали мой разговор с матерью, так что мне нет нужды повторять его суть.

Я встала и поставила стакан на каминную полку.

– Извините, сэр, но я хочу спать.

Он преградил мне дорогу:

– Погодите. Я хочу поговорить с вами, Оливия.

Он легко и свободно назвал меня по имени, и мне стало приятно.

– Нам нечего обсуждать, сэр. Извините за то, что я так глупо вела себя. Если бы я оделась, прежде чем спуститься в библиотеку, мне не пришлось бы прятаться. Больше такого не повторится.

– Я рад, что вы не оделись. – Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня. – Не уклоняйтесь от темы. Вы понимаете, о чем я говорю. Итак… вы выйдете за меня замуж, Оливия?

У меня отнялся язык. В горле пересохло. Наконец мне удалось выговорить:

– Разумеется нет!

– Я говорю серьезно. Я согласен с матерью: брак будет выгоден нам обоим.

– Я не собираюсь выходить замуж ради выгоды!

– Значит, вы не только бунтарка, но еще и романтик? Будьте благоразумны, Оливия. Ради чего женщина выходит замуж, как не ради выгоды?

– Ради любви! – вскричала я.

– Только в романах.

– Нет, не только. Мои родители женились по любви.

– Им повезло, и вам тоже. Однако мудрее быть практичной, а вы должны признать, что предложение моей матушки в высшей степени практично.

– С вашей точки зрения – да. Женившись, вы избавитесь от неприятностей.

– Вы удивитесь, когда узнаете, из скольких неприятностей мне удалось выпутаться самостоятельно, – несколько язвительно парировал он.

С первой нашей встречи я поняла, что герцог не из тех, кто пасует перед трудностями. Значит, он делает мне предложение, чтобы спасти свою любовницу. Легче мне не стало.

Вдруг он спросил:

– Может быть, вы любите другого?

Я покачала головой.

– Тогда подумайте, Оливия. Из меня выйдет неплохой муж. Я буду хорошо с вами обращаться. Даже буду потакать вам.

– Того же вы ждете от меня? Вы хотите, чтобы я сквозь пальцы смотрела на ваши похождения?

– Чего же еще ждать в браке по расчету? Вы поймете, что в нашем кругу в большинстве семей царит та же взаимная терпимость.

Мне показалось, что в его голосе промелькнула досада, но когда я подняла на него глаза, то увидела, что лицо его непроницаемо.

– Не могу поверить в то, что вы говорите серьезно, сэр.

– Когда прошу вашей руки? И тем не менее, я серьезен. Вы станете герцогиней Квинсфордской, вашему положению невозможно будет не позавидовать.

– Сэр, я уже слышала, как ваша матушка перечисляла все выгоды моего положения.

– Значит, мне не нужно повторяться; остается лишь добавить, что во мне вы найдете нетребовательного мужа. Вы понимаете, что я имею в виду? Вам будет предоставлена полная свобода.

Я слишком хорошо понимала, что он имеет в виду! С болью в сердце я ответила:

– Я никогда не рассматривала брак как состояние полной свободы.

– Сейчас я не стану настаивать на ответе, – заявил герцог. – Вы дадите мне его завтра.

– Я уже ответила вам.

– А я пока что не принял ваш ответ.

Он раскрыл большие двойные двери. Я пошла за ним, но, когда уже собралась переступить через порог, он подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице.

– Пол каменный, – заметил он, – а у вас босые ноги. Никогда больше не совершайте такой глупости, не ходите по лестнице босиком.

Он нес меня легко, как пушинку. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки я чувствовала его сильные руки. Мне стало жарко. Лишь огромным усилием воли удалось мне не положить голову ему на плечо.

Я ожидала, что в галерее он поставит меня на пол и попрощается, однако он как ни в чем не бывало понес меня дальше.

– Прошу вас, сэр, поставьте меня! – Он как будто не услышал моих слов. – Ваша светлость, нет никакой необходимости…

– Тише. И бога ради, прекратите называть меня «ваша светлость». Я это ненавижу.

Я беспомощно повторила:

– Сэр, пожалуйста…

– Отныне обращение «сэр» тоже под запретом!

Я сдалась. Бессознательно голова моя упала ему на плечо.

– Устали? – ласково спросил он.

– Да. Очень.

– Ничего удивительного. Ночные похождения дают о себе знать.

Я поняла, что он подтрунивает надо мной, и подняла голову, однако в темноте не видела его лица.

– Пожалуйста, отпустите меня!

– Отпущу. У вашей двери.

– Если нас увидит кто-нибудь из слуг…

– Вы будете полностью скомпрометированы, и тогда вам не останется ничего другого, кроме как выйти за меня замуж.

Как будто я хотела чего-то другого! Но… каково быть женой человека, который не хочет близости со мной?

Он сдержал слово и поставил меня на пол у моей двери. Затем пожелал мне спокойной ночи и ушел.

– Я не буду предъявлять к вам никаких требований, – повторил он, вероятно желая меня успокоить.

В ту ночь я почти не спала. Меня мучили тоска, желание, неверие и уныние. Что же мне делать? Рано или поздно я покину замок: Пенелопа вырастет, и нужда во мне отпадет. И тогда… я больше его не увижу.

Эта мысль была более нестерпимой, чем мысль о жизни с ним без любви.

Наш союз не будет целиком без любви. По крайней мере, с одной стороны.