Текст книги "Чужие крылья."

Автор книги: Роман Юров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3.

– Подъем! – Глухой голос из-за двери вырвал их из объятий Морфея. Летчики проснулись и принялись не спеша подниматься. Зашел дневальный, маленький, щуплый солдат в длинной, не по размеру шинели, напустив мороза и без того остывшую комнату. Он внес небольшую коптилку, сделанную из гильзы от БС. Неровное пламя, подсвечивая его лицо снизу, придавало ему какой то демонический вид. – Подъем, товагищи командиры. Машина уже ожидает.– Все быстро оделись и выскочили на улицу. На дворе была зимняя ночь, в просветах плотных облаков светили тусклые звезды. Возможно, погодка днем будет не очень… Раздолбанная жизнью и дорогами полуторка уже ожидала. Виктор запрыгнул в кузов и попытался забиться в середину, где теплее, однако не преуспел. Когда машина тронулась, его ловко оттерли под борт, на ветер.

Минут через десять машина лихо затормозила у КП полка. Комэски убыли получать указания, остальных летчиков прогнали в землянки эскадрилий. Наломав хворосту и растопив печку, пилоты уселись вокруг, закурили. Как обычно началась “травля” баек и анекдотов.

Идиллию прервал вскоре завалившийся в землянку комэска. Разговоры моментально стихли, народ замер в ожидании. Саблин не спешил. Он уселся на “свое” место, щелкнув трофейной зажигалкой, закурил и принялся задумчиво рассматривать летчиков. Сделав несколько затяжек и, видимо, что то для себя решив, принялся излагать.

– Значит тута так. Звонили из дивизии, чайки из восемнадцатого будут по гаубичным -позициям работать, под Самбеком. А мы, силами эскадрильи, должны прикрыть и оказать содействие в штурмовке. Значит так, Саблин, хватит тебе отлёживаться и харч казенный переводить. Тута, сегодня со мной летишь, ты и Шишкин…

– Так точно! – Виктор вздрогнул, услышав свой голос со стороны. Игорь моментально ставший серьёзным, просто кивнул.

– Берем по две полсотки, продолжал Шубин. – Я распорядился, оружейники уже подвешивают. Вылетаем через двадцать минут. Саблин, ты слева, Игорь, тута само собой справа, ну тебе-то не впервой…

– Значит, тута, смотри – Шубин обратился уже к Виктору – держись метрах в ста, делай все как я. Оторвёшься – прибью. Хотя… чего там, тебя тогда немцы сами схарчят. Понял, тута?

Виктор кивнул.

– Ну, раз понял, идите, тута готовиться.

Только в кабине МиГа Виктор осознал, что уже сейчас он летит воевать. Буквально через несколько минут. И его там могут убить. От волнения перехватило дыхание, сердце стучало так, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Моментально пробила испарина. Что бы хоть как то успокоиться Виктор попытался вспомнить по карте маршрут. Получалось плохо.

Потом он долго, вслед за вторым ведомым, выруливал на полосу. Холодный воздух, от работающих винтов, быстро остудил пот, голова прояснилась, но все равно успокоился Виктор только после взлета. В небе переживать стало некогда. Три МиГа рассекая морозный воздух, устремились к низким, зимним облакам.

Виктор знал, что самолеты И-153-” чайки уж очень тихоходны. Знал, что звену МиГов придется ходить змейкой, чтобы чайки не отстали. Впрочем, чаек он видел, всего пару секунд. Быть ведомым в их, трехсамолетном, звене было еще то веселье. Казалось что головы у Шубина и у Игоря словно на шарнирах. Они постоянно ими вертели, оборачивались во все стороны. При этом самолет ведущего постоянно нырял то вверх, то вниз, рыскал по курсу – старался осматривать все небо вокруг. Ведомые повторяли все его маневры. Но это давалось Виктору с большим трудом

Мотор его МиГа то ревел на максимальных оборотах, вгоняя машину в легкую дрожь при поворотах вправо, то затихал на минимальных, когда ведущий поворачивал в его сторону. Постепенно Виктор немного освоился с групповым полетом и даже, расхрабрившись, решил осмотреться и поискать подопечных. Чайки отыскались быстро, они шли внизу слева, выделяясь на общем фоне своим грязно-белым камуфляжем. Под ними проплывала небольшая, засыпанная снегом, деревенька. Он присмотрелся. Сверху были хорошо видны крытые камышом крыши, редкие дымы труб, накатанная дорога и тропинки. Идиллию портили несколько разбитых пепелищ и свежие оспины воронок. Бомбили деревню недавно, снег еще не успел спрятать следы войны. Что за деревня? Кто в ней, наши или немцы? Характерных ориентиров вроде не видно. Внизу только снег, балки и редкие линии посадок. Он полез за картой и машинально глянул вправо. А там, всего в двух десятках метрах на него неумолимо накатывал самолет ведущего. Шубин грозил ему кулаком, широко открывая рот в беззвучных матюгах. Прозевал поворот. Виктор, уходя от столкновения, резко рванул ручку на себя. Сердце словно взбесилось и, несмотря на холод в кабине, его бросило в пот.

Он кое-как снова занял свое место в строю. Смотреть по сторонам уже категорически не хотелось. Ведущий с перекошенным от злости лицом продолжал свою беззвучную критику. “Влетит от него, как вернусь. Главное вернуться, – грустно подумал Виктор – А там пусть”. Метрах в ста справа, скалился в ухмылке Шишкин. Ну да, он, наверное, тоже так поначалу попадал.

Дальше полет шел ровно, МиГи летели под зимними темными облаками, старательно оберегая чаек. Впрочем, оберегали их Шубин с Игорем. Виктор по сторонам больше не смотрел, сосредоточив все внимание на самолете ведущего. Он не видел, как пятерка чаек провалилась ниже влево, строя заход на склон балки. Внизу, среди чахлых кустов, в ломаных зигзагах траншей притаились немцы. Чайки вышли из пикирования, и балку заволокло дымом и снежной пылью. Хорошо накрыли, сегодня у немецких артиллеристов день явно не сложился. Из близлежащей посадки в сторону чаек потянулись тонкие росчерки трассеров – проснулось вражеское ПВО

Шубин не повел звено вслед за чайками, выжидая в стороне. И теперь немедленно пошел в атаку на позиции немецких зенитчиков, сбросив на них бомбы.

Виктор даже не понял что происходит. Он увидел что Шубин начал мелко покачивать крыльями – сигнал “Внимание” а затем, с доворота, ушел в пикирование. Виктор тотчас пошел за ним. Внизу вырастала чахлая посадка, рядом темнели какие-то ямки. Внезапно от крыльев ведущего отделились темные капли и стремительно понеслись вниз. Бомбы! Виктор тотчас нажал кнопку бомбосбрасывателя. Самолет слегка “привспух” освободившись от доброго центнера железа и взрывчатки. Выход, новый разворот и снова пикирование. Теперь ведущий расстреливал что-то на земле из пулеметов. Виктор тоже нажал на гашетки и сразу бросил, увидев, что комэска уже выходит из атаки. Он успел только увидеть, что его трассы ушли куда-то в сторону лесополосы.

Снова начались развороты, змейки и восьмерки над пятеркой штурмовиков. По сторонам Виктор больше не смотрел, сосредоточив все внимание на самолете ведущего, стараясь не упустить ни одного маневра. Получалось не очень, периодически его самолет то проваливался на десяток-другой метров вниз, то поднимался вверх, над звеном. Шубин так же периодически грозил ему кулаком, обещая всяческие кары. Но толи помогли капитановы угрозы, толи по еще какой причине, но к концу полета Виктор уже несколько освоился и уже более уверенно держал строй.

Вот и родной аэродром. Самолет тряхнуло при посадке и он, подпрыгивая на неровностях и гася скорость покатился. Неподалеку от стоянки Виктор притормозил и на крыло, весьма ловко для своей комплекции, запрыгнул Семен Павлович. Дальше он ехал медленно, подчиняясь командам с крыла. Вот и капонир. Торможение, выключить мотор и все. Он вернулся. Живой и здоровой. Война показалась ему какой-то странной…

Виктор вылез из кабины, бросил парашют на крыло и пошел вокруг самолета, разминая ноги по мокрому, непротоптанному снегу. Пока он летал, немного потеплело.

– Как слетали то? Много фашистов убил? – спросил Палыч. Он уже залез под крыло и что то рассматривал.

– Да нормально. Машина-зверь! Все работало хорошо, замечаний к технике нет.

– Хорошо… а дырка в крыле откуда?

– Где?– Действительно, в левом крыле, ближе к законцовке, была небольшая сквозная дырочка. – Блин. Виктор расстроился. – Такая маленькая. А я даже не почувствовал ничего. Да и вроде как не стреляли по мне…

– Ладно, это я сейчас залатаю. Тут работы минут на десять. А ты там аккуратней.– Семен Павлович пригладил прокуренные усы. – Не привози больше. А то такая маленькая, а таких дел наделать может. На этой машине раньше Саша летал, Литвинов. Так вот, ему, тоже при штурмовке, в ногу пуля попала. Ага… аккурат в пятку вошла. Дырочка в кабине была точно такая же, маленькая. Ну, он сел, только вот врачи в госпитале ему ступню-то и отрезали.

– Вот спасибо Семен Павлович, умеете вы настроение поднять.

– Саблин! – У соседнего капонира, дымя самокрутками, уже стояли Шубин с Шишкиным. – Дуй сюда.

–Товарищ капитан, задание выполнено. Разрешите получить замечания?

– Ты чего летун? Ты чего творишь тута? – Негромко, чтобы не слышали обступившие его семерку механики, начал он. – У тебя ручка управления, а не хер, так чего ты ее дрочишь… Ты чего прыгал вверх вниз как заяц в цирке? Чему тебя учили?

– Виноват товарищ капитан. Волновался.

– Волновался тута он! Смотри мне Саблин! Ты же мля, не крестьянин из пополнения, раньше неплохо летал. Еще раз такое повторится – дам рапорт, чтоб тута в пехоту тебя, нахер списали.

Виктор похолодел: – Товарищ капитан, не надо в пехоту. Я после того случая еще в себя толком не пришел, но я быстро освоюсь. Мне бы только потренироваться еще немного…

– Товарищ капитан, – подключился Игорь, – как же можно Саблина в пехоту? Вы видели, как он отбомбился? Он бомбы, аккурат зенитчикам на головы положил. Вы, когда в атаку шли, резкий доворот дали, ну я и отстал немного, видел все хорошо. Ваши бомбы не долетели, а вот саблинские уже среди позиций взрывались. Так они стразу заткнулись, я уже как на полигоне кидал.

– Ну, смотри тута! Комэск видимо немного успокоился – Я тебя, Саблин, предупредил… Смотри … По тренировке я с командиром переговорю, сам знаешь как сейчас с бензином. Ладно! Я в штаб! Игорь, я вроде зажигалку забыл в землянке. Принеси пожалуйста.

Игорь подмигнул Виктору и пошел к землянкам эскадрильи.

– А ты давай, помогай механику дыры заделывать. Чтоб тута не привозил больше. Исполняй…

Палыч Виктора помогать не пустил. Он уже поставил свежую латку и теперь полез осматривать мотор. Оружейники снимали пулеметы для чистки. В кабине возился специалист по приборам. Подъехал заправщик, обдав сизыми клубами выхлопа. Стоянка эскадрильи напоминала разворошенный муравейник, все были при деле, чем-то занимались, куда-то спешили. Виктору не нашлось никакого дела. Он отошел в сторону и обессилено уселся на груду пустых воздушных баллонов. Вылет дался ему тяжело, а нагоняй от капитана еще добавил. Сил не осталось совершенно. Сейчас бы поспать, но идти в темную и прокуренную землянку не хотелось.

“В пехоту мне нельзя, – размышлял он, – там убьют, как пить дать убьют. Домой бы вернуться, но как? Надо до конца войны дожить, только сложно это. В авиации образца сорок первого года жизнь не сахар”. Насколько Виктор помнил, из летного состава начавшего воевать с начала войны, к концу остались в живых единицы. Но уж в пехоте шансов уж точно не будет. Значит лучше летать, ведь он летчик и летать это все что он хоть как то умеет. Это лучше чем бежать на пулеметы.

“Только нужно сейчас полетать побольше. Тело то все помнит, это я головой туплю. А чтобы выжить, нужно летать хорошо. И знать, что делать и как. Блин, в голове каша какая то. Хрен его знает что делать, летел как кутенок. А вот комэска глазастый, как он про пробоину узнал? С таким наверно не пропадешь.. Это у него уже пять сбитых. Хороший летчик, сильный. Возможно, он станет известным Героем Советского Союза. Шубин. Что-то не помню такого. Вот Покрышкина помню, Кожедуба тоже, еще про Федорова что-то по телевизору говорили. Кое что видел на форумах, приятели обсуждали. Ладно, сейчас это не важно, лучше пойду, послушаю, чего там ребята заливают”…

Вылет комполка разрешил. Видимо благодаря Шубинову красноречию нашлись и излишки бензина и моторесурс. Вечером Виктор вновь поднялся в воздух, на отработку пилотажа. Сперва сделал несколько виражей, стараясь выполнять их как можно большей перегрузкой, потом приступил к петлям. Ощущение, что летишь верхом на неуправляемом птеродактиле, пропало. С каждой выполненной фигурой пилотажа, с каждой секундой в небе машина становилась все более послушной его воле. Полет начал доставлять удовольствие. Разрешенные полчаса пролетели очень быстро. Посадив машину, Виктор немного посидел в кабине, отдыхая. Сидеть было неприятно, начинало подмораживать, и мокрая от напряжения одежда неприятно липла к телу. Все силы ушли на полет. Палыч обошел самолет и пошел за стремянкой, ему нужно все осмотреть пока не стемнело. Подъехал знакомый бензовоз, вокруг была уже привычная Виктору суета. Заканчивался второй день его войны.

На следующий день, как обычно затемно, прибыли на аэродром, комэски ушли а оставшийся народ забился в землянку. К утру сильно потеплело и земля под ногами раскисла. Виктору внутрь лезть не хотелось, талая вода залила весь пол, летчики пытались раскочегарить печку, но отсутствие сухих дров и нежелание идти за хворостом делали их попытки тщетными. Он с Игорем остался снаружи, у входа. Было шумно, техники суетились вокруг самолетов, прогревали моторы, аэродром готовился к очередному боевому дню.

– Слушай, ведь у тебя уже двое сбитых. Расскажи, как ты их сбил.

Про “своих” Игорь мог рассказывать часами, не отвлекаясь на такие мелочи как обед и сон. Вот и сейчас он сразу оживился, выбросил бычок и, жестикулируя, принялся за рассказ

– Девятнадцатого ноября над Ростовом патрулировали пятеркой. Шубин вел, я справа, как обычно, а слева тогда Литвин летал.. ну который Сашка Литвинов.. И еще Лахно Вася и Беридзе Вахтанг. С ними должен был Нифонт лететь, но у него одна нога шасси не убиралась, он сел. На трех с половиной мы ходили. А тут юнкерсов девятка идет, чуть пониже. Я их первый увидал, ну ты же знаешь, как я вижу. Ну вот. А они нас не видели, мы со стороны солнца были, ну мы и атаковали сходу. У нас РС были подвешены, так мы ими как дали! Немцы сразу зассали, развернулись и драпать, бомбы поскидывали. Ну, еще бы, там все в разрывах было…

Жестикулируя руками, с грязными, обкусанными ногтями Игорь показывал, как строился заход, элементы боя. При этом, вспоминая короткие моменты своего триумфа, он довольно щурил зеленые глаза, напоминая при этом здоровенного, рыжего кота.

– Ну вот. Я точно видел, как мой снаряд попал. Ракурс неважный был, где то две четверти, но я точно попал. Юнкерс такой еще полосатый был, как тигр, там еще что-то нарисовано было у кабины… В общем, попал я, рвануло у него в фюзеляже, в районе крыла, так он сразу загорелся. Вот знаешь, как спичка загорается? Пых… и такой комок огня вниз полетел. Красиво так… Так вот, мы РС врезали, потом с пулеметов добавили, немцы разворачиваются. Мы их на скорости проскочили и в разворот. Думаю, сейчас как вмажем еще… Но в это время нас мессера упали. Я когда осматривался… а Лахно с Вахтангом они после разворота сзади шли и чуть выше, вижу, МиГ Лахно горит и пара мессеров на нас сзади заходит. Прохлопали в общем. Командир их увидал и вниз полупетлей, мы с Литвином за ним, мессера проскочили и ушли наверх. Их-то всего двое было. Они еще одну атаку сделали и ушли.

– Да блин. А как же это вы их так?

– Хрен его знает. Они тоже вроде как от солнца зашли. Мы, юнкерсов, без прикрытия увидали и элероны развесили. Командир потом на разборе вставил, все на юнкерса горящего пялились… по сторонам никто не смотрел, вот так вот.

Наши техники потом ездили на место. Говорят, немец еще в воздухе сгорел. Калинин, хуторок такой есть под Ростовом, так юнкерса, рядом с этим хутором по всему полю кусками раскидало, ничего не осталось. Один только немец успел выпрыгнуть, но у него парашют сгорел, он разбился. Остальные в самолете погорели… А Вася Лахно с самолетом упал. Там, рядом речка есть, Мертвый Донец так он прямо на берег упал. Хотели достать и похоронить, но там одни крылья остались, фюзеляж с мотором на несколько метров в землю ушел, яму водой залило.

Игорь печально вздохнул и полез в портсигар за новой папиросой.

Один МиГ из соседней стоянки внезапно порулил на старт. Уже немного рассвело, и Виктор разглядел на хвосте истребителя желтую четверку.

– А кто это? Чего он один полетел?

– Это майор Никифоров, командир первой эскадрильи. Это его четверка. Наверное, на разведку погоды полетел. Погода-то, видишь какая? Полеты могут отменить. Но это он как слетает – узнаем.

МиГ очень долго разгонялся и затем с трудом оторвался от полосы, Виктор увидел, как от колес отлетали комья грязи.

– Во! Видал, как взлетел? Два “экспертных” специалиста внимательно наблюдали за взлетом.

– По грязи сложно машину удержать. Но Никифоров то ас. Они как-то с Шубиным договорились и провели воздушный бой прямо над аэродромом. Так весь полк головы вверх позадирал. Даже Мартынов из своего блиндажа вылез. Как они дрались! Я так не скоро научусь. И ведь побил он нашего комэска. Тот, правда, потом рассказывал, что у него двигатель в бою не вытягивал. На старшего техника долго орал. Но тут сам понимаешь… – Игорь хитро подмигнул.

– Так вот, а второго я недавно сбил, шесть дней прошло. Мы тогда в районе Троицкого на штурмовку летали звеном. Петров вел, я с Литвином ведомые были. А Литвин он на немцев злой был. Как начнет штурмовать, так пока все до железки не выстрелит, не уходит. А тут один заход сделали, а Литвин чего-то в сторону отваливает и домой. Мы догнали, а он белый весь, в ручку вцепился. Тут мессера появились, две пары. Я их издалека увидал и мы чуть в сторону отошли и выше поднялись. Они нас не видели, сразу на Литвина кинулись. Они ниже шли, мы на них хорошо сумели разогнаться и атаковали замыкающую пару. Немцы нас прошляпили. Я, сперва, думал вслед за Петровым ведущего бить, а потом гляжу до ведомого уже метров сто, где то три четверти ракурс был. Я прицелился и тут вижу, через прицел уже, как он голову в мою сторону поворачивает. – Игорь злорадно ухмыльнулся.

–Так у него натурально, глаза квадратные стали, ей богу. А я как дал из пулеметов, почти в упор. Он только дернуться успел. Всю кабину мессеру разворотил. Я его проскочил, а Петрова немец увидал и увернулся, тут еще их первая пара боевым разворотом развернулась и на нас. Как мой сбитый падал толком и не смотрел. Только когда кинулся к Петрову, увидал, как он уже на снегу валялся, разбитый. Но немцы нам потом дали жару. Втроем как насели, думал, сожрут. Как мы с ним крутились! Я тогда весь БК расстрелял. Минут двадцать нас гоняли. У меня в машине двадцать семь дыр насчитали, в левом баке две сквозные, бронеспинка помята. У Петрова в парашюте пуля застряла и прицел разбили. Отмахались. Как сам не помню. Когда сели, я из кабины вылезти не мог. А Саше Литвинову тогда в ногу пуля попала, когда из атаки выходил, вот он и ушел. Он сел и сознание потерял. Не знаю, как дотянул, там весь пол кабины был кровью залит. Палыч твой драил. Его перевязали и в госпиталь, а там ступню отрезали. Мы с Вахтангом ездили позавчера проведать. Он серый весь. Злой. Как без ступни летать то? Врачей материт. Его дальше эвакуировать будут. Отлетался, а жалко, летчик хороший и как политрук неплохой был.

– А я слышал, что без ног летают.

– Да ну? Как ты педали будешь чувствовать? Брехня!

– Да нет же. Я читал, где то, что у англичан, одному летчику обе ноги оторвало, до войны еще. Так он протезы так освоил, что сейчас летает и немцев сбивает. Точно! Фамилию вот не помню, толи Бардер, толи Джонсон.

– Ну, дела. Надо Сашке будет написать, может тоже… А где читал? Вложили бы вырезку в письмо.

– Да не помню я. Я как головой приложился, хожу и охреневаю.

– Так врачу скажи. Может, какие таблетки есть, выпьешь и все как рукой снимет.

– Да ну его, затаскают по госпиталям. Еще не дай бог спишут. Нафиг. Вот сейчас начал летать и хорошо, а голова.. голова пройдет.

Из низких облаков укрывавших аэродром внезапно вывалился МиГ и начал сходу заходить на посадку.

– Как бы не скапотировал. Вон как развезло. Однако посадка прошла успешно. МиГ обдав друзей ветром от винта зарулил на свое место.

Наконец остальным летчикам надоело сидеть в полутьме и они выбрались на свежий воздух. Обсуждали перспективы на текущий день. Нифонтов с Беридзе вяло спорили со старшим лейтенантом Петровым на тему отмены полетов на сегодня, приводя в качестве доказательств примеры из своей практики. Подошел Шубин, послушал обрывок спора, зевнул:

– Вот что, орлы. Погода дрянь, сами видите. Никифоров летал, еле вернулся. Синоптик тоже ничего не обещает. Летать нельзя, но нужно. Звонили из штаба армии, срочно требуется разведка перемещений противника по дорогам. Выполнять будет наша эскадрилья, я полечу, но нужен ведомый. Есть добровольцы?

– Я! – Я! – Я! Виктор, успел раньше Игоря и Вахтанга. Он сам от себя не ожидал такой прыти. Да и минуту назад у нео даже мыслей не было о возможности полета по такой погоде.

– Саблин!? Что же, хорошо. Вот товарищи летчики, берите пример. – Шубин чего-то развеселился. Остальные летчики удивленно посматривали на Виктора.– Слушай тута. На разбеге будь особенно внимателен. Грязь! Машину может, тута в сторону вести гораздо сильнее. Смотри по скорости, лучше больше разгонись. И еще, жалюзи тута открывай после отрыва. Забьешь грязью – сорвешь задание. По полету.. держись слева, если в облака зайдем прижимайся ближе ко мне. Главное не потеряйся. Вылет через полчаса… тута чего еще? Возьмем РС, я уже дал указание, может, чего на дороге встретим. Значит, иди готовься, изучай маршрут, ориентиры…

Этот вылет Виктор напомни надолго. Машина набирала скорость медленно, словно нехотя. Только у края полосы Виктору удалось ее оторвать. Двигатель едва не перегрелся, однако обошлось. Он пристроился к ведущему и полетел в свой первый боевой вылет на разведку.

Полет проходил на малых высотах. Темные, тяжелые тучи прижимали к земле, не давали самолета подняться выше. Сегодня лететь было проще – вчерашний полет и тренировка не прошли даром, Виктор уже прочно удерживался на своем месте чуть сзади и немного выше ведущего и даже пытался осматриваться, но быстро выдохся. От постоянных маневров и верчения головой устала шея и руки. Самолет ведущего мелькал на фоне земли. Оттепель сверху была видна особенно хорошо. Дороги сразу почернели, на полях, кое-где появились черные проплешины. Впрочем, Виктору уследить за этим было сложно, на бреющем полете пейзаж сливался в одну грязную белую массу.

При подлете к линии фронта облачность стала более редкой. Самолеты подпрыгнули выше и Виктор успел немного осмотреться. Сверху фронт казался нестрашным. Тонкие линии траншей и очень много черных, маленьких, оспин от воронок. А вот и деревня Успенская. Виктор опознал ее по характерному ориентиру – водонапорной башне, здесь начинался их разведывательный маршрут. Ведущий, оставив дорогу по левому крылу, жестами приказал подойти ближе. “Ну да, – подумал Виктор, ему же так удобнее. И на дорогу смотрит и за мной. Ловко. Надо запомнить”. Однако дорога была пустой. Дальше облака снова стали низкие и плотные. Пара истребителей снова прижалась к земле. Виктор потерял ориентировку, постоянные маневры ведущего не давали времени сосредоточится, а малая высота полета не давала уцепиться глазом хоть за какой ни будь ориентир. Внизу мелькала белая земля, какие-то деревеньки, дороги, промелькнула небольшая автоколонна, затем промелькнула железнодорожная станция и снова начался однообразный белый пейзаж. Он успевал следить только за температурой воды и масла. Ну и за ведущим конечно, на остальное не хватало времени. Облачность снова поднялась. Внезапно Шубин начал покачивать крыльями, а затем начал резко снижаться – увидел подходящую цель для атаки и начал строить заход. Впереди, по дороге от линии фронта двигался небольшой, с десяток подвод, обоз. Крошечные, с высоты полета лошади тащили такие же фургоны и телеги.

Виктор пошел за ведущим. Выбрав свою цель, фургон со светлым, выгоревшим верхом, запряженным парой лошадей. Первый РС рванул с перелетом, метрах в тридцати от повозки. От взрыва лошади понесли. Второй тоже лег с перелетом, зато третий попал точно между фургоном и лошадьми. Дистанция до цели была уже совсем маленькой и Виктор сразу потянул ручку, избегая встречи с землей. Он успел только увидеть вспышку беззвучного взрыва и какой-то бурый дым, секунда, и эта картина смерти скрылась под капотом.

Разворот и новый заход. Обоза уже не было. Несколько подвод удирали по полю, хорошо выделяясь на фоне снега, носились одиночные кони. На дороге разгорался фургон, Виктор увидел, как рядом с перевернутой телегой бьются в агонии лошади. Теперь он выбрал своей целью, бричку, запряженную вороной лошадью. Она неслась в сторону небольшой рощицы, видимо надеясь спастись за деревьями. Виктор выстрелил по ним РС, а потом добавил из пулеметов. Возница, увидев валящийся на него с неба самолет, моментально вывалился на снег и тем самым избежал смерти. Светлые трассеры шкасов на долю секунды задержались на бричке, а затем уперлись в лошадь. Та рухнула словно подрубленная, бричка закувыркалась, раскидывая по снегу свой груз.

Новой атаки Шубин делать не стал – полетели домой. Погода портилась на глазах. Облака прижимали все ниже и ниже, ближе к линии фронта попали под слабый дождь, пришлось прижаться к ведущему чуть ли не вплотную. Оторваться в таких условиях – верная смерть. Однако обошлось, вышли точно к аэродрому. На посадке самолет вел себя немного странно, очень неохотно опускал нос, по полосе его водило словно на коньках. Все же подмокший аэродром это не шутки. Однако обошлось. Снова Палыч на крыле показывает куда рулить, вот и своя стоянка, тормоза, зажигание. Можно расслабится. От вылета у Виктора было какое то странное впечатление. Что то мешало, с одной стороны он хорошо отлетал в очень сложном вылете, но с другой стороны ощущался какой то дискомфорт. Перед глазами вставала картинка падающих на снег лошадей. “Война войной, а животинку жалко”.

Он вылез, показал Палычу большой палец – мол, все в порядке. Показался Шубин в окружении летчиков. Он им что-то весело рассказывал.

– Ну Витька молодец. Хорошо держался. Как мы немчуру причесали?! Там обозники обосрались, небось. Тока ты, тута, низковато выходишь. Решил немцев винтом порубать?

Летчики засмеялись. Виктор тоже улыбнулся, идея рубить врагов винтом показалась забавной.

– Да нет, тащ капитан. Я наверняка хотел, РС летят хрен куда, зато я как врезал, так все в клочки.

– Ты смотри тута. А то тебе как врежут… в упор или сам, немного не рассчитаешь и привет, полон рот земли. Аккуратнее надо, повыше выводи. Но вообще молодец. Хорошо слетали! Ладно, я в штаб. Вы тута ждите пока.

Теперь летчики обступили Виктора, расспрашивая про подробности вылета. В землянку уже никто не шел. Воды в ней уже было по щиколотку. Расположились на самолетных чехлах, травили анекдоты, вспоминали истории из жизни. Вскоре появился Шубин.

– Все ребята, шабаш. Наши погодные оракулы предсказывают потепление. Если за сегодня никакой команды на перелет не получим – застрянем тут надолго. Аэродром раскиснет, будем, тута долго сидеть.

Сидели до вечера, там же, на чехлах и пообедали. Команда на перебазирование не поступила.

Целую неделю истребительный полк был прикован к земле. Аэродромы раскисли, превратив боевых летчиков в заложников погоды. Жизнь Виктора за это время потихоньку налаживалась. Он хорошо “вписался” в коллектив полка, привык к режиму. Стараясь допускать поменьше проколов, говорил мало, больше слушал бывалых летчиков. Единственно, что сильно мучило – информационный голод. Привыкнув в будущем к непрерывному потоку информации из интернета, телевизора и массы печатных изданий, здесь он словно попал в вакуум. Читать было решительно нечего. Попадавшие в полк газеты прочитывались в течение часа, все остальное, от скуки “добивал” различными руководствами по эксплуатации, наставлениями и уставами. Это вызывало искреннее недоумение Шишкина, однако Игорь пока от вопросов воздерживался.

В это, нелетное время, каждый в полку занимался кто чем мог. Валера Нифонтов либо пропадал где-то у своей Вальки, либо слонялся по расположению, узнавая новости. Петров оказался заядлым шахматистом. Высокий, ростом с Виктора, худощавый, он часто сидел, сгорбившись за доской, двигая фигуры, почесывая кончик носа в задумчивости. Играл он хорошо, обыгрывая всех в полку, а поскольку достойных противников было немного, то обычно он играл сам с собой. Несмотря большой налет, летчиком он был средним, хотя и имел на счету сбитого мессера. А еще, он был заместителем командира эскадрильи. В чем заключались его обязанности, для Виктора оставалось загадкой. Шубин во все дела эскадрильи вникал сам, руководил жестко, хоть и несколько хамовато, однако свое дело он знал туго.

Шишкин же, в свободные минуты писал письма своей девушке – Нине. Он с ней познакомился на танцах, в августе, когда полк проходил переформирование в Подмосковье. С тех пор он регулярно, 2-3 раза в неделю, писал ей письма, мусоля карандаш, высовывая от напряжения кончик языка и постоянно шмыгая носом. Она отвечала ему куда реже, однако для него это был праздник, как конфеты для дошкольника. Он по-детски радовался, перечитывая ее письма по несколько раз: сперва быстро, затем куда медленнее, вдумчиво и наконец, едва ли не по слогам, шевеля губами и обдумывая каждую фразу. После ее писем, обычно язвительный Игорь затихал не день-другой, становился более покладистым.

А вот Вахтанг и Виктор предпочитали спорт. В свободное время, когда не было полетов, подтягивались на турнике, отжимались и особенно много внимания уделяли упражнениям на развитие мышц живота. Эта мания началась после того как Виктор озвучил услышанную где-то фразу: – “Хочешь, чтобы не зашли в хвост-качай пресс”. Эта фраза была тщательно осмыслена присутствующими летчиками и признана идеологически правильной. Так что качали они пресс на пару. Впрочем, остальные летчики полка к спорту относились положительно, частенько составляя компанию…

…Подмораживать начало еще с вечера. Летчики засуетились и стали посматривать в небо. Однако небо было чистое, мороз только усиливался. На другой день снова поехали на аэродром затемно, как обычно. К рассвету определились с задачами.

– Орлы, значит так, тута, быстро перерисуйте линию боевого соприкосновения. Сегодня снова прикрываем железнодорожную станцию Миллерово. Там пополнение разгружаться будет, начальство сказало, чтоб ни одна бомба не упала. Сейчас вылетает старший лейтенант Петров с лейтенантами Беридзе и Нифонтовым. Вылет через 15 минут. Я вылетаю через полтора часа, пойду с Шишкиным и Саблиным. Высота – четыре тысячи метров.