Текст книги "Корпорация (СИ)"

Автор книги: Роман Баринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

  – Извини дружище, это не я оставил тебе запись, я только участвовал в этом дерьме. Тебя дезинформировали. Вот он, – он кивнул на Дела, – сказал мне, что если я не сделаю этого, то мой контракт будет аннулирован. Услуга за услугу...

  – Ну вот, видите, – серьёзным тоном перебил его Делаборус, – Теперь вы верите в наши чистые намерения, дружище?

  Похлопав меня по плечу, он уселся напротив на пустое кресло. Взгляд его стал задумчив и серьёзен.

  – Мы не шайка каких-нибудь бандитов, мы серьёзные люди, у нас серьёзные намерения и мы ведем чистую игру. Если бы хотели переправить вас всех туда, – его взгляд поднялся вверх, – мы бы сделали это проще, намного проще. И поверьте, у нас достаточно ресурсов, чтобы силовыми методами провернуть наш коварный план... ха-ха. Но... мы гуманны и у нас даже в мыслях такого не было.

  – Тогда зачем вам всё это? – спросил я.

  – Очень просто. Мы – волшебники и делаем своё волшебство безо всякой корысти. Мы изгоняем из ваших душ недоверие и злобу, ненависть к себе подобным и желчь маразматических капиталистических отношений. Мы – луч света, как сказал один древний писатель. Мы формируем из людей класс порядочных добрых соседей. И поверьте, прежде чем наш взор упал на вас, други мои, – он посмотрел многозначительно на нас с Кнодом, – была проделана колоссальнейшая работа.

  – А тогда на кой все эти записи и этот бред с колонистами? – не выдержал я.

  – Ааа... вот в этом-то вся и фишка! Психология, мой друг, элементарная психология обмана. Не чистая работа, согласен. А кто сказал, что нечистой работой нельзя добиваться чистого результата? Вы должны были почувствовать и отбросить все нелепые сомнения. Ну, вы их отбросили? Пойдем теперь в ваш кабинет, он открыт для вас, – с этими словами он встал, подошёл к двери Йенса и по-хозяйски её распахнул.

  В кабинете всё было увешано белыми шариками с логотипом «Сахара». За столом Йенса, в его кресле было пусто. По бокам от входа стояли улыбающиеся девушка с молодым человеком, которых я уже было упустил из виду, и дружно аплодировали. И какой-то голос ниоткуда, видимо являясь частью представления, произнес: «Добро пожаловать в корпорацию Сахар!».

  – Так, – сказал я, – Подождите, подождите. Я ещё не давал никакого согласия. И почему вы не пригласили сюда Йенса? Он же сидел там, внизу.

  – Ах да, Йенс... – ко мне подошёл помрачневший Дел и заговорщицки прошептал мне, – У нас с вами мало времени. Если вы сейчас откажетесь, будет плохо всем и прежде всего вам и вашим близким. Йенс заложил свою фирму нам, и ты тоже заложник. Твой Кнод заложник, как и все наши клиенты. Теперь ты понял?

  Его серые холодные глаза смотрели так серьезно, а безапелляционный тон, с которым это было сказано таким холодным, что я не выдержал.

  – Пошли вы все в задницу! – сказал я и быстрыми шагами направился к офисной двери.

  Но Крузен не дал мне дойти до выхода. По-кошачьи рванув вперёд меня, он встал между мной и дверью.

  – Сядь и слушай! – неожиданно он повысил голос, – Сядь и слушай, пока ты ещё здесь. Ты отныне – никто, тень. Ты – существо параллельного мира. У тебя в кармане наша флэшка и мы тебя выследили по ней... Да, дружище, вот так. Ты должен был сбежать, но на этот случай у нас был запасной вариант...

  Я схватился за карман, вытащил оттуда флэшку. Флэшка как флэшка, каких миллион, ничего особенного.

  – У меня есть похожая. В той флэшке программка и у нас есть портал. Мои помощники помогают желающим переправиться. Для чего весь этот спектакль, спросите вы? – опять перешел на «вы» Делаборус, – Ответ следующий. Мы просто из человеколюбия или из гуманности, освобождаем место на этой планете. А мы – это МЫ и те, кто послал нас, хотят побыстрее получить дивиденды.

  – Зачем ты сейчас впариваешь то, над чем мы работали все эти годы, ублюдок, – я сжал кулаки, – Никакого портала нет, это чушь! Рассказывай, что у тебя на уме или...

  – О! Как это по-геройски! Да, это была шутка, наверное, глупая. Но... Не спешите, друг мой, я вам еще не всё поведал. Дело в том, что правила игры сейчас наши и, если вы сейчас выйдете отсюда, вы выйдете в никуда, там будет пустое пространство. Вы там будете никому не нужны, кроме вас. А сейчас... Вас предупредили, и вы можете выйти... Есть второй вариант. Вам озвучить?

  Я кивнул головой, он продолжил:

  – Второй путь такой. Мы вас с Кнодом нанимаем, и вы работаете ровно год до тех пор, пока мы не получим от бывшей компании Йенса ту прибыль, которая позволит нам обнулить долги компании и выйти из всего этого дерьма с прибылью. Вы меня спрашивали, куда пропал ваш шеф? Я вам отвечу. Он сейчас сидит в каре, потом сядет в креслице на той башне, где мы с вами встретились в первый раз и... адиос, он в параллельном мире, на цивилизованной планете. Там много кислорода, жизнь кипит и приносит деньги. Ему там будет хорошо, а здесь его компания вместе с потрохами и долгами.

  – Я вам не верю, – сказал я, – Это всё бред.

  – Я понимаю, в это трудно поверить, но мы ушли очень далеко вперёд по сравнению с вами, – отпарировал Делаборус, – Дело в том, что это коммерция другого масштаба, и она проводится в полной коммерческой тайне. Обо всём этом знают только те, кто совершил с нами сделку без субсидий с нашей стороны. В вашем случае ваш шеф не нашёл достаточно денег на свой билет, ну и... Он сделал то, что сделал. Он продал свою фирму и вас, как работников нашей компании. Да, вы, конечно, можете ничего не делать и послать нас. Но в таком случае сработает третий вариант.

  – Я понял, – произнёс я, – Вы не дали мне выйти пять минут назад, чтобы я не встретился с выходящим Йенсом Бергсоном и не задал бы ему лишних вопросов?

  – Хм, какой догадливый молодой человек! – с восторгом проговорил Дел, – Да, разумеется, я хотел избежать возможных эксцессов. Мало ли, куда вас могло занести. Ваша встреча с Йенсом не входила в наши планы. Потом я дал обещание этим двум, Мальстрёму и Бергсону, что они уедут спокойно. Ну что, будете слушать третий вариант или вы уже догадались, к чему он ведёт?

  – Да, примерно.

  Всё это время Кнод, сидящий отрешённо в своём кресле, не проронил ни слова. Сейчас он, кажется, немного встрепенулся и посмотрел на меня.

  – У нас есть шанс телепортироваться, как он мне сказал, – он кивнул в сторону Крузена, – Конечно, это может быть враньё. Им незачем нас брать. Они нас отымеют и бросят. Мы им нужны, пока приносим доход, а потом. Но... Так хотя бы есть шанс. Неизвестно, сколько Земля ещё протянет.

  – А что мы должны делать? – спросил я.

  – То же, что и раньше, пока не придумаете что-то вроде нашего телепорта, – ответил Дел.

  – Зачем? Он же у вас есть.

  – Затем, что всё в этой жизни нужно завершать, – философски заметил Крузен, – Ну ладно, друзья, вы тут посовещайтесь, а мне пора и честь знать. Ваши контракты на столе, и я жду от вас ежедневных отчётов в письменном виде. А мои помощники, с которыми вы в дальнейшем познакомитесь, будут следить за тем, как вы оба работаете. Начнёте завтра, сегодня все свободны. Ну, всего хорошего.

  Делаборус Крузен, кивнув нам, вышел. Мы распрощались до завтра с нашими «новыми коллегами» и вышли с Кнодом на улицу, сели на лавку. Кнод посмотрел на меня, сжимая в руках пилотку.

  – Ну как тебе расклад? – спросил он.

  – С точки зрения нормального человека?

  – Или ненормального.

  – Энтропия зашкаливает.

  – Это всё я придумал, – выдавил он из себя, – Ты сейчас поймешь, зачем это всё.

  – Как я пойму, если вся эта затея бред. Он держит нас за подопытных кроликов. Это издевательство над здравым смыслом. Мы с Йенсом за десять лет так и не приблизились ни на йоту к теоретическим основам, а этот ненормальный хочет получить готовый телепорт через год!

  – Да, это так. Но... Есть одно НО. Выслушай и не перебивай. Помнишь, ты мне о своих опытах рассказывал? Я, в свободное время или от скуки, решил собрать математическую модель твоей теории. Ты года три назад сказал мне, что у вас там всё в тупике, ну, я и взялся. Твоё предположение выстраивало цепочку от двухмерного объекта в простейшей неделимой частице до многомерного в прогрессии возрастания его размеров. В общем, зачем я тебе это пересказывать буду, ты и сам всё это знаешь. Так вот, мне показался интересным вывод, что увеличенный до бесконечности объект вообще не имеет никакой массы, размеров, ни координат, ни систем измерения, ни теорий, которые это описывают. И есть у тебя ещё одна интересная вещица в твоей теории. Это то, что в центре этой цепочки можно создать расслоение пространственно-временных связей за счёт преобразования измерений в вытянутую до бесконечности плоскость и после расслоения потоков добавить туда, в потоки двухмерных измерений, третью константу... Ну как-то так. Не в этом суть. Ты рассказывал, что вы создали у себя в лаборатории что-то наподобие портала со сверхпроводниковыми элементами и научились перемещать через него небольшие предметы. Пока небольшие и пока ненадолго... Так вот, дружище. Я потратил целых три года, чтобы запрограммировать эту систему! – он торжествующе посмотрел на меня.

  – Поздравляю, – сказал я, – Только я удивляюсь твоему терпению. Ты даже словом об этом не обмолвился, несмотря на то, что я постоянно с тобой всем делился.

  – Так зачем тебе сырой продукт. Потом я не люблю, когда судачат о незавершенном, боюсь сглазить. Но это ещё не всё. Это я специально позвонил в этот «Сахар», чтобы взять кредит на дом и рассказал Крузену о моих планах по совместной с тобой работе. Как видишь, он в курсе всего. Но это тайна, это только между нами. Об этом должны знать только трое: ты, я и он.

  Глава 7. Двое за одним столом

  Мы работали с Кнодом Улафсонном за одним столом. За одним грёбанным большим столом, где нам всё равно было тесно. Другой возможности работать на результат у нас не было. Крузен приходил к нам почти каждый вечер, просматривал отчёты о работе и уходил. Деньги нам платили хорошие и мы ни в чём себе не отказывали. Субботу и воскресенье проводили почти всегда вместе. Ссорились иногда по пустякам, мирились и снова ссорились. В основном из-за работы. Но была и другая причина.

  Времени оставалось мало. И кислорода было мало, так мало, что из вентшахт насыщенный воздух вырывался уже каждые две минуты. Пыль, перемешанная с серым снегом хлёстко била в лица нечастым прохожим. Население планеты за последнее десятилетие стало резко сокращаться по сводкам. Только за три последних месяца число мегаполисов, где ещё можно было худо-бедно существовать, сократилось до трёх сотен с небольшим. Города напоминали могильники, где больше половины домов стояли брошенными, часть из них была частично разрушена. Мародёры растаскивали имущество, пытаясь как-то заработать себе на жизнь. Те немногие, что ещё работали в конторах, не верили, что их что-то спасёт. Везде царила анархия. По центральным районам городов ездили редкие патрули и проверяли документы. Если замечали перевозчиков барахла, не останавливали. Слабое правительство, плохо контролирующие муниципалитеты, на которые поделили землю, боялось недовольства одичавших людей.

  Обрывки рекламных плакатов с белоснежными улыбками валялись с кучами мусора. Последний месяц было холодно и от их улыбок не осталось и следа. Ползли слухи, что скоро должен прилететь большой челнок от колонистов и ходили сплетни, что его приземление должно произойти в Сибири или лесах североамериканского континента. Обезумевшие люди уходили в необслуживаемые зоны, шли в экспедиции, закупали на последние деньги провизию, палатки, кислород, уходили и больше не возвращались. Там у них не было работы и денег, и что с ними происходило, никто не знал. Корпорация «Сахар», которая помогала в организации туров, один привлекательнее другого, процветала как никогда. С уличных экранов улыбающиеся девушки томно произносили «с нами ваша жизнь – сахар», под вой ветра проносились грузовые кары, на которых сидели люди в белом и голосили о рекламных акциях.

  Основная наша проблема по «перетаскиванию» объектов через портал оставалась нерешённой. Никак не удавалось подобрать «среду» для телепортации. Поток расслаиваемой материи в камере легко телепортировал крошечные предметы. Они исчезали на миг и вновь появлялись после отключения гравитационного излучателя.

  – Поздравляю, Кнод, – обратился я к моему другу, – Сегодня уже полгода как мы с тобой владельцы фирмы под названием Кама сутра. Мы имеем её, а Крузен имеет нас. Ещё полгода и последний челнок помашет нам ручкой.

  – Я думаю, Рон, лучше заниматься Камасутрой, чем дожидаться непонятно чего. У нас с тобой может быть липовый договор на эти билеты до рая. Вполне возможно, что никакого челнока и колонистов попросту не существует.

  – А откуда тогда взялись эти ублюдки из Сахара? – возразил я.

  – Наверное, из тех, кто пропадает в лесах Сибири и Канады. Они там отсиживаются, шьют себе костюмчики и приходят к нам пудрить мозги.

  – Может быть ты и прав, но откуда у них тогда столько денег и барахла? Зарплату они нам неплохую платят.

  – Да, немного не сходится, – Кнод в задумчивости почесал бороду, – Как не сходится и вся наша теория с опытами. Не могу понять причины, по которой программа выдаёт ошибку. Все данные верны, но при загрузке команд возникает непредвиденный сбой. И сбой возникает тогда, когда происходит считывание и преобразование геометрии объекта. Во время поляризации пространства расслоение происходит в незначительном диапазоне и это свойство, будь оно не ладно, не даёт нам расширить размеры объектов.

  – Может быть на этой маленькой геометрии заканчиваются известные нам законы физики? – предположил я, – Ведь тот мальчуган, которого нам приводили... Я тебе не рассказывал?

  – Нет.

  – Так вот. Это было лет пять назад. В лесу, где-то в районе бывшего русского города Архангельска нашли мальчугана, который перемещался в пространстве силой воли. Такие случаи и раньше были, но этот был особенным. Он ещё умел перемещаться во времени. Попал он к нам из-за того, что папа попросил его сходить в город за припасами, вот он и сходил. Его задержал наш городской патруль, потому что при нём не было документов и привели к нам, надеясь получить подтверждение его рассказу. Он у нас посидел минут десять и пропал. Вот так. Только его и видели. Но он успел рассказать, что он видел Вторую мировую... В общем врал он или нет, нам не известно, но вот посмотри.

  И я вытащил парабеллум, заряженный пятью патронами.

  – Посмотри за что его задержали. Это парабеллум немецкого офицера времён Второй мировой. Он пытался ограбить с помощью этого магазин. Тогда возникло подозрение, что он тырит оружие и вооружает им отщепенцев из лесов. Хотя, это просто подозрение. Эта пукалка конечно ничто по сравнению с современным оружием. Нам его оставил патруль за ненадобностью, так как мальчишка всё равно исчез. А теперь у нас обеденный перерыв и, если хочешь, я могу рассказать любопытную историю о том, как этот парабеллум к нему попал, с его слов, конечно.

  – Хорошо, расскажи.

  Глава 8. Рассказ мальчишки (от первого лица)

  Пошёл я как-то за грибами с отцом. Только дошли мы до грибной поляны, где боровики стайками повылазили, как подул резкий ветер и ясное чистое небо стало вдруг чёрным от туч. Мы с отцом спрятались за большой разлапистой елью от дождя, но дождь всё не шёл. Вдруг я почувствовал на спине легкое тепло и как будто даже небольшое жжение. Обернувшись, я застыл от ужаса. На уровне лица и груди висел огромный светящийся шар на таком расстоянии, что я мог к нему прикоснуться вытянутой рукой. Когда-то мы проходили в школе виды молний и больше всего мне запомнилась шаровая. Я и сейчас думал, что это она. Из того урока я помнил, что нельзя совершать никаких движений и так, застыв, наблюдал, что произойдёт дальше. Отец тоже стоял рядом, прошептав «не шевелись, стой». Шар, повисев и покачавшись немного передо мной, резко полетел ко мне и... прошел через меня так, что я даже не успел моргнуть от неожиданности. Но его прикосновение не было мне неприятным, скорее наоборот. Я почувствовал, как стал невесомым и тело наполнилось внутренней силой и видел, как части моего тела становились полупрозрачными. Шар висел в воздухе в районе грудной клетки, и в его сиянии не было ничего странного. Всё это длилось секунды две, не больше. За это время, пребывая в состоянии невесомости, тело внезапно исчезло, но моё сознание на миг увидело, как обезумевший отец протянул ко мне руки, пытаясь спасти.

   Очнулся я в какой-то яме, стоял дикий гул машин, вокруг рвались бомбы или снаряды. Мимо проехало два танка с крестами, за которыми бежали солдаты в касках и сине-зеленой форме с карабинами наперевес. Один из них, с пистолетом, видимо старший по чину, подбежал ко мне и схватил за шиворот. Мой смарт, чудом не вывалившийся из кармана, запикал на незнакомую речь и включил синхронный перевод с немецкого. Офицер мне кричал:

  – Что ты здесь шляешься, дерьмо?! И откуда ты здесь?! Тебя только что здесь не было!

  Мой переводчик повысил голос, перебивая шум:

  – Я из Архангельска! Пятьдесят второй муниципалитет!

  – Какой в задницу Архангельск! Оставайся здесь. Эй, Ганс, – крикнул он одному из своих солдат, – Живей сюда! Отведи его к штурмбанфюреру Крайнеру и поживее, только...

  В этот момент подбежавший рядовой и сам офицер взлетели вверх от разрыва и, унесённый взрывной волной, я упал недалеко от них. В голове сильно шумело, глаза мои закрылись. Пролежав неизвестное количество времени, я очнулся. Грохот боя ушёл вдаль, к лесу, а рядом лежал тот офицер с открытыми глазами. Он был мёртв. Встав и подойдя к нему, заметил торчавшую рукоятку пистолета из кома земли. Достав пистолет, разглядел его. Он приятно лежал в руке, хотя и был достаточно тяжёл. Шатаясь, пошёл с пистолетом в руках к небольшой рощице на пригорке, что лежала справа от меня и была вдали от сражения.

  Пройдя несколько десятков медленных шагов, я услышал за спиной крик по-немецки:

  – Стоять! Брось оружие, подними руки!

  Обернувшись, увидел подходящих ко мне трёх солдат. Один из них держал карабин, направленный в мою сторону, остальные держали автоматы наперевес. Мне показалось, что тот с карабином сейчас будет стрелять. Расстояние до них было около двухсот метров, и я понял, что сейчас нужно бежать. Но вдруг... я услышал голос внутри меня:

  – Стой и расслабься. Никуда не беги, у тебя нет шансов. Просто стой и делай так, как я тебе скажу. Прежде всего выдохни, задержи дыхание и сконцентрируйся. Так, молодец... Теперь медленно выдыхай и постепенно концентрируй внимание на какой-нибудь точке, можешь на том рыжем немце в пилотке, который так размашисто идёт к тебе первый. Смотри на его лицо, потом на подбородок. Видишь, там на подбородке родинка... Отлично! Теперь, когда выдохнул, резко вдохни и быстро сомкни руки перед грудью как будто молишься и силой воображения заставь себя исчезнуть. Когда получится, силой воображения двигайся вон к той роще. Только ты очень этого должен захотеть, иначе он выстрелит в тебя и конец. Просто поверь в себя, а я сделаю остальное. Ну, давай!

  При вдохе я почувствовал прилив сил, тот, который был во мне, когда я исчез от отца. Я понял, что у меня должно получится. Опять на миг, как тогда, появился невесомый шар, выросший из моей груди. Рыжий немец вскинул винтовку, но не успел выстрелить. Я на миг увидел открытый от удивления рот и его родинку на подбородке. Я очень хотел жить и у меня получилось. На миг, видимо, исчезнув, я стоял в этой рощице. По полю бегали ополоумевшие немцы, смешно махали руками, и мне стало весело. Я смеялся до тех пор, пока не услышал шорох в кустах и чей-то слабый стон. Я замер. Кто-то тихо сказал: «Эй!»

  Присмотревшись, я увидел, как дрогнул куст в молодом березняке и из него показалась рука. Я включил переводчик. Говорили по-русски:

  – Эй, братишка! Помоги, я ранен.

  Обойдя кусты, я увидел солдата с испачканной кровью гимнастеркой у которой был оторван рукав. Этим рукавом была перевязана нога выше колена, живот его был перемотан окровавленными бинтами. Он тихо стонал.

  – Сестричку, санитарку не видел? Она наших пошла искать... Я тут уже сутки почти. Не дошла, видать...

  Я наклонился к нему, он говорил слишком тихо, почти шёпотом. Его блуждающий взгляд говорил о том, что он был в полубреде, на грани истощения. Мой переводчик ответил моим голосом:

  – Нет, не видел. Тебе помочь?

  – Ты кто, малец? – его глаза вдруг прояснились и обожгли меня суровым взглядом. Его рыжий хохолок затрясся, – Партизан? Что ты тут делаешь в районе боевых действий?

  – Я пошёл грибы с отцом собирать и заблудился, – синхронно моим голосом заговорил переводчик.

  – Русский значит. Наш. А немцы далеко?

  – Они дальше пошли. Туда наступают, – я махнул рукой в сторону.

  – Ты комсомолец?

  Переводчик на секунду задумался и порекомендовал ответить «да», что я и сделал.

  – Видно, не жилец я... Хорошо, что у тебя парабеллум. Слушай меня. Вот мои документы, – он протянул мне две маленькие книжки, – Передай их первому нашему командиру. Скажи, что лейтенант Кошелев погиб смертью храбрых. Дай мне пистолет, слышишь... Дай, чтобы не мучился! Потом заберёшь.

  – Вам не нужен пистолет. Возможно, я помогу, – с этими словами я достал из моего пояса аптечку и вколол ему в ногу ампулу зет ноль восемь.

  Он закрыл глаза. Минуту лежал неподвижно. Потом, открыв глаза и посмотрев на меня, сказал ровным нормальным голосом:

  – Это невозможно. У меня ничего не болит.

  Вскочив, он посмотрел на меня с недоверием.

  – Как тебе удалось? Ты кто, знахарь? Что ты мне вколол, твою мать?!

  – Вам нужно успокоиться, – сказал я, – Вам нужно успокоиться и полежать на траве, чтобы полностью прийти в себя. Ваш организм ещё не успел адаптироваться. Я не знахарь. Эту вакцину нам прислал... – переводчик подсказал «райком партии для помощи раненым красноармейцам. А ты – юннат, изучающий медицину для помощи фронту».

  -... Ладно, полежу, как скажешь. Спасибо тебе, браток. Только говоришь ты как-то странно, слова вроде правильные говоришь, а рот невпопад открываешь... Чудно.

  Минуты две он лежал с открытыми газами, слушая пение птиц и грохот дальнего боя. Потом привстал, оперся локтем о землю и, смотря куда-то вдаль, сказал:

  – Меня Иваном зовут, Иван Самарин. До войны на физтехе учился. Не могу до сих пор понять, как тебе это удалось, что бы ты не говорил... И вообще, ты странный. Как тебя зовут?

  Я не успел ответить. Где-то рядом хрустнула ветка, голос по-немецки произнес: «Ганс, возьми левее, там кажется кто-то есть». Мы замерли и прижались, спрятавшись в высокой траве и прикрывшись густыми кустами. Они прошли где-то рядом, в двух шагах от нас. Я почувствовал, как пахнут их начищенные сапоги, увидел рукоять гранаты, торчавшей из сапога остановившегося немца. Постояв, эти двое направились дальше. Соседние кусты раздвинулись и из них высыпало несколько немецких солдат. Густой куст чудесным образом послужил нам убежищем.

  Подождав ещё некоторое время, мы поднялись и пошли в ту сторону, откуда вышли немцы. Выйдя на вскопанное снарядами поле, мы остановились. Иван, посмотрев на меня внимательно, спросил:

  – Ну а тебя то как звать?

  – Я Савелий. Савелий Густавссон.

  – Еврей что ли?

  – Нет, у нас нет евреев, есть поморы и финны, – ответил я.

  – Ну-ну, давай! Где это у вас? У немцев? Так ты, сука, шпион! – он взял меня за грудки и начал трясти с силой, – Говори гад, зачем меня спас? Чтобы своим сдать? Опыты тут со мной производишь разные, ампулки вон у тебя на пояске, вид какой-то щегольской! Говори, ну!

  – Пусти, дурак. Надо же мне было тебя спасать, – я схватил его руки своими, – Пожалел идиота! Надо было бросить тебя и дальше идти!

  – Да, блин! Прости, браток, у меня с головой что-то. Немцам бы ты меня мог тогда сдать, в лесу. Так кто же ты?

  И я ему всё рассказал. Рассказал, что я из будущего, что у нас нет евреев и остатки объединённой человеческой расы борются за выживание, умирают тысячами от нехватки кислорода и загрязнённой атмосферы. Он выслушал меня со странной улыбкой и сказал:

  – Ты знаешь, я когда-то студентом мечтал попасть в будущее, даже теория своя была, сумасшедшая, правда. Я тогда считал и сейчас считаю, что нас с тобой разделяет не так много. Всего лишь отрезок пространственного коллапса... Но... Как ты это делаешь?

  – Не знаю. Наверное, всё это из-за этой шаровой молнии, что напала на нас с отцом в лесу. С тех пор какой-то голос внутри постоянно меня учит как это делать.

  – А ну-ка, покажи!

  И я показал.

  Глава 9. Опыт

  – Этого мальчишку к нам привели тогда, когда Йенс, я и наша компания были в зачатке научных идей и поэтому полны энтузиазма, – продолжал я, – Мы даже думали, что наши биополя можно как-то увязать с переходом в возможное пограничное состояние гравитационных волн. Наделали мы тогда шуму в научном мире. Потом всё затихло, мы сделали аппарат, который назвали гравиофазитроном и на этом все наши достижения закончились. Какая-то невидимая сила положила всему конец.

  После этого разговора прошло около полугода. Наши эксперименты должны были скоро подойти к концу. Тогда я предложил Кноду начать заново и ввести в нашу теорию новую составляющую, определив её как биогравитационную силу, разложив её на несколько составляющих. Одним из её составляющих мной был придуман вектор биорезонансной индукции, возникающей в гравитационном поле. Кнод, после долгих дней затворничества, написал программу по вводу в резонансное поле этой составляющей. Расслоённый «пирог» пространственной структуры должен был подхватить смоделированный компьютером случайный биоэнергетический фактор, который смог бы повлиять на перемещение средних размеров биомассы в параллельные пучки гравитационного поля.

  Всё было готово к нашему опыту. Фойе перед залом, забитое репортёрами, учёными и просто праздной публикой, ломилось от желающих присутствовать на опыте века. Примчался запыхавшийся Делаборус Крузен. Он ворвался в гудящую толпу как метеорит.

  – Так, господа, а сейчас занимаем места в зрительном зале! – он был оживлён и весел больше обычного.

  Усевшись вместе с приглашёнными лицами, он изобразил будничную улыбку. Мы с Кнодом включили камеру и запустили плазменный реактор. Кнод вывел добровольца, которого привел патруль из мест не столь отдалённых. Его можно было понять, так как многие из них предпочитали умереть, чем ждать конца света в своей камере. Он встал в узком просвете коридора, в дальнем конце которого вырывалось пламя. По бокам коридора, в магниторезонансных камерах, идущих по стенам вдоль него, был пущен электромагнитный импульс и камера слегка загудела от напряжения. По тончайшим сверхпроводникам шёл ток.

  На фоне вошедшего в камеру человека заиграло сияние, потом оно собралось в правильную форму шара и направилось сторону испытуемого. Короткий миг... И он пропал! В зале повисла тишина и кто-то выдохнул «Ух!». Половина зрителей вскочило со своих мест. Крузен подбежал к установке.

  – Спокойно, сейчас я всё выясню, – он прямыми быстрыми шагами приблизился к нам, – Что всё это значит, Рон и Кнод, вы сделали это? Эксперимент удался? Где этот человек?

  Кнод подошел ко мне и обнял меня своими огромными руками. Потом он поднялся на небольшую кафедру и произнёс.

  – Дамы и господа, эксперимент по телепортации человека, который был продолжением работы нашей компании и который мы с коллегой Рональдом Дориным готовили одиннадцать месяцев, удачно завершён, – в зале раздались аплодисменты, – Но это только начало! Мы только пробили временную завесу, но нам ещё предстоит научиться управлять этим достижением и заставить их служить человечеству. А сейчас о ходе эксперимента и о его результатах расскажет глава нашей фирмы. Прошу, Рональд. Поаплодируем ему, господа!

  Я пошел к своему пьедесталу, но дорогу мне внезапно перегородил молодой человек до этого скромно сидевший в ветровке с нахлобученным капюшоном в заднем ряду в темных очках. Он уступил мне дорогу и тихо произнёс: «Как всё закончите, выходите к скамейке. Есть разговор, это важно». На груди его красовался потрепанный бейджик с именем Ролсвуда Ирвина, младшего научного сотрудника из нашего второго офиса. «Видимо, новенький», – подумал я и прошёл дальше между рядами кресел. Взойдя на кафедру, я начал свою речь. Сказал, как мы славно поработали, как мало у нас было времени, какие мы молодцы и всё в таком духе. После этого описал суть эксперимента, ответил на несколько вопросов коллег и в конце выразил уверенность, что с нашим испытуемом всё в полном порядке. Потом предположил, что в следующих экспериментах мы его должны непременно найти, но этим уже займутся другие, так как наш контракт заканчивается.

  После моей речи на кафедру выбежал сияющий Делаборус. Он нам долго аплодировал и после аплодисментов начал свою речь:

  – Дамы и господа! Друзья мои! Сегодня, наконец, свершилось чудо! Да, научное чудо! В весьма короткие сроки мы открыли то, что лелеяло всё человечество долгие годы. Мы наметили дорожку туда, где ещё недавно чёрной стеной стояли сплошные дебри! И мы влезли в них, мы прорубили через стену первобытного хищного и злобного леса пока ещё слабую, еле видимую, но такую долгожданную тропинку к светлым просторам новой цивилизации! Это открытие сделает человечество ещё сильнее и ещё защищённее перед лицом новых вызовов времени. А теперь я хочу вручить нашим коллегам и их семьям, как мы и договаривались, билеты на кресло в телепортационной ложе. Кто займёт их место после их отбытия, я ещё не решил. Но!.. У меня есть для них новое предложение, и мы не будем забегать вперёд. В любом случае мы будем дальше, с ними или без них, вести свои разработки. Я думаю, что сейчас я отвечу на вопросы нашей обожаемой прессы, только не долго, я вас прошу. Ну, а после этого немного покутим. Внизу, на втором этаже, нас ждёт фуршет. Для пресс конференции, Рональд Дорин, выйдите, пожалуйста, перед публикой. Она вас ещё не отпускала.

  После стандартных уточняющих вопросов о ходе эксперимента интересный вопрос задала пожилая журналистка из Второй телевизионной корпорации:

  – Элизабет Нолунд, вторая телекомпания. Как вы считаете, Рональд, это открытие сможет стать новым оружием массового поражения? Ведь вы улетите, а те, кто останутся после вас, могут использовать ваше открытие против человечества.

  – Да, мадам, я как-то не предусмотрел такой вариант, хотя, наверное, догадывался о возможных последствиях. Согласитесь, это вечный спор о добре и зле научных открытий. Ваш вопрос, скорее, риторический. Но, тем не менее, я постараюсь на него ответить. Когда мы всё это затевали десять лет назад, я ловил себя на этой мысли. А что, если какой-то злодей посмеет прибрать к рукам наше творение и использует его против человечества? Да, это возможно. Но этот злодей сидит внутри нас, вот в этом мозгу, который всё и создаёт. Ножом можно резать как помидоры к вашему столу, так и людей, смотря, в чьих руках нож.