Текст книги "Темный исток. Гробницы пустоты"

Автор книги: Роман Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 2
В некотором роде

Коддас уже вовсю пятился к выходу из рукава, где его невнятное бормотание, состоявшее из одного повторяющегося слова, могли бы расслышать другие жители техносферы. Он не отрывал от меня взгляда и потому не заметил, как к нему подскочил Мекет.

Брат ударил его по руке, заставив выронить бластер, а затем – сама невозмутимость – выхватил собственное оружие и дважды выстрелил ему в сердце.

Коддас, судя по выражению его лица, даже не сообразил, что случилось. Он недоуменно взглянул на свою грудь, из обожженной дыры в которой тихонько поднималась еле-заметная струйка дыма с несколькими капельками крови, после чего закатил глаза и начал заваливаться назад. Аккуратно подхватив убитого под руки, Мекет оттащил его в тень к дальней стене и затолкал между двумя держателями под самым потолком.

– Это еще что за херня только что была? – набросился он на меня, едва все закончилось. Ноздри широко раздувались, глаза сверкали от ярости.

Резко отпрянув назад от столь неожиданного напора, я недоуменно вытаращился в ответ:

– А что мне следовало делать?

– Я ведь сказал, никаких фокусов! А если б здесь еще кто-нибудь оказался? Представляешь, что было бы, узнай коддас, что на борту завелась нечисть?

– Нечисть? – Меня перекосило. – Ты это серьезно?!

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!

Я поверить не мог в то, что слышу.

– То есть тебя только это волнует?! А как насчет тела? Ты только что застрелил человека! Как ты теперь за это оправдываться будешь?

Но для Мекета это было все равно что навозную муху прихлопнуть.

– Ты что смеешься? – фыркнул он. – Здесь всем на это плевать. Тут каждый день по несколько трупов находят и никому дела нет до того, кто их оставил. Но то, о чем я волнуюсь, намного важней всего этого. Я думал, ты понял, когда мы покидали Дей-Прим.

Я, хоть и не хотел, но постарался взглянуть на ситуацию глазами брата.

Не получилось.

Меня все еще беспокоила вероятность собственной смерти и то, как она миновала. Что ни говорите, а чуть не словить носом выстрел, предназначенный для того, чтобы разворотить тебе башку, – удовольствие весьма сомнительное.

В итоге я сказал:

– Мне кажется, ты понятия не имеешь, как все обстоит на самом деле.

– Ты так считаешь?

– Именно. Но я тебя не виню. Ведь даже Тассия признала, что далеко не во всем разобралась.

От упоминания шаманки лицо Мекета свело судорогой.

– Не говори мне об этой старухе, – сказал он, пряча бластер назад в кобуру. Оттолкнулся от стены и поплыл дальше.

– Знаешь, Мекет, а ведь она тебе жизнь спасла, – стараясь не отставать, напомнил я.

Тот тряхнул головой и пониже опустил свою шляпу.

– Я ее об этом не просил.

– Все верно. Зато просил я.

Услышав последнюю фразу, брат резко затормозил руками о переход и снова развернулся лицом, из-за чего я едва не столкнулся с ним лбом. Сощурив карие глаза, он поинтересовался обманчиво мягким тоном:

– И что же она потребовала взамен?

Я сглотнул.

Проще всего было сказать правду. Но признаться в том, что позволил втянуть себя еще глубже в историю с Тенями, у меня язык не повернулся. Внутреннее чутье подсказывало, кое-о-чем Мекету лучше не знать. По крайней мере до тех пор, пока не разрешится более злободневная загадка, связанная с Аргусом и его кровавым побегом из лап вооруженных сил Тетийсской Федерации.

– Я не услышал ответа, – напомнил брат, выждав немного.

– Мы разве не торопимся найти этого Д’юму? – невинно захлопав глазами, осведомился я.

– Зубы мне заговариваешь?

Я был сама искренность:

– Вовсе нет.

Но брат не купился.

– Заговариваешь.

– Вовсе нет. Ты сам всю дорогу талдычил о том, насколько это важно – найти его как можно скорее!

Он усмехнулся.

– Ладно. Но мы еще посмотрим, кто кого.

Я не стал возражать. Лишь незаметно и с облегчением перевел дух. Полностью расслабиться, правда, не давал труп коддас, оставленный позади. Однако в этом вопросе я в кои-то веки решил положиться на мнение брата. До тех пор, пока он уверен, что контролирует ситуацию, мне не следует дергаться.

И только внутренний голос, подобный негромкому эху, неустанно твердил: одним убийством здесь не обойдется.

Преодолев очередной короткий туннель, мы очутились среди настоящих джунглей посреди космоса. Буйная растительность, призванная снабжать техносферы кислородом, расползлась по периметру пузыря, опутав его прозрачные изогнутые стенки густым ковром зелени. Не доставало только птичек, порхавших от ветки к ветке. Запах тут был поприятнее, да и в целом все выглядело намного более ухоженным. Впрочем, это не лишало меня чувства реальности. Я был уверен: за нами наблюдают. И очень внимательно.

– Д’юма, выходи, – сказал Мекет, остановившись в центре сферы и подняв руки ладонями вперед.

Не зная, стоит ли мне следовать его примеру, я решил не менять положения, на случай, если придется хвататься за бластер.

Впереди раздвинулись ветки деревьев и в прорехе показался длинный ствол лазерного ружья. А следом послышался и голос, низкий и сиплый:

– Динальт, ты что ли?

Несмотря на совершенно недружественный жест, Мекет, в отличие от меня, не выказав и капли напряжения, заговорил весело и бодро, будто к старому другу на огонек заскочил:

– Так точно, Д’юма. Это я.

Небольшая пауза разделила его ответ с очередным вопросом:

– А рядом кто?

После секундной заминки Мекет пояснил:

– Братишка мой. Младший.

Некоторая скованность, прозвучавшая в его словах, а также пристальное внимание, исходящее со стороны зарослей, заставили меня напрячься. И, кажется, не меня одного.

– Вот оно как? – голос Д’юмы, все еще не рискнувшего высунуться из-за кустов, сделался подозрительным. – Не тот ли это парень, что устроил тарарам на Дей-Прим?

Благоразумия ради, я промолчал, позволив объясняться Мекету.

– Слухи о его участии сильно преувеличены, – заметил он.

– Были бы это слухи, – возразил кто-то. По голосу было понятно, что это не Д’юма.

Тогда кто?

Насторожившись еще сильнее, я обратил внимание, что справа и слева, а также сверху, между нестройных зарослей плодоносных кустарников за нами следили сразу несколько пар глаз. И что-то подсказывало, к обычным беженцам и ворюгам их обладатели не относились.

На всякий случай тронув Мекета за плечо, я указал ему на обнаруженную засаду.

– Я знаю, – спокойно кивнул он и снова обратился к той части зарослей, из-за которой выглядывало дуло винтовки: – Мы сюда не на разборки пришли. С кланом Феб я больше дел не имею, а Риомм, сам знаешь, меня вообще не касается. Я тут совершенно по другому вопросу.

– Думаешь, я не знаю, по какому? – Внезапная вспышка раздражительности этого Д’юмы все-таки заставила меня взяться за бластер. – Опусти оружие, малец. Ты и твой братец не в том положении, чтобы затевать перестрелку. Кроме того, я хорошо знаю, что ты и без бластера можешь доставить нам всем неприятностей.

– В таком случае, может вам все же выйти на свет? – предложил я, пальцы с рукояти, однако, не убирая.

Я и сам не ожидал, что он последует совету. Однако же, все именно так и вышло.

Едва я произнес последнюю фразу, торчащая между ветками винтовка исчезла и на ее месте нарисовалась широкая физиономия, а к ней в придачу и тело целиком.

К моему удивлению Д’юма оказался невысоким (не более метра) толстячком, затянутым в рабочий комбинезон грязно-серой расцветки. С длинным курносым носом и заостренными ушами, торчащими выше абсолютно гладкого лба, он напоминал даго-гоблина из старой сказки о потерянной линзе. Только, в отличие от своего сказочного прототипа, никакой доброжелательностью реальный Д’юма не отличался.

– О тебе уже начали шептаться в подворотнях, малыш, – заметил он, хитро прищурившись и неспеша выплывая из тени, отталкиваясь короткими и тонкими ножками. Как только он это сделал, его примеру последовали и те, кто наблюдал за нами из зарослей. Оказалось, что на контрабандиста работал целый отряд суровых боевиков. Как занятно.

– Никогда не любил собирать сплетни, – проговорил я.

Д’юма хрюкнул. Или хихикнул? Разобрать было сложно.

– Охотно верю. Охотно. Только разве не сплетни вас двоих сюда привели?

Пожав плечами, я собрался было возразить, но Мекет опередил меня, вставив:

– В некотором роде.

– В некотором роде? – сквасился Д’юма. – И что это должно означать?

– Только то, что ты и так уже хорошо знаешь, – сказал брат. – Нам нужен инфочип Малыша. И, если ты не против, я бы хотел его получить как можно скорее. Мы очень спешим.

– Так вот в чем причина твоего появления? Любопыственно… – пропел Д’юма, однако, несмотря на свои слова, удивленным совсем не выглядел. – А с чего ты взял, что эта штучка у меня?

– Да брось, старый пройдоха. Всем известно, что у тебя с Желтым Малышом была особая связь. Она доверяла тебе, как никому другому. Оттого и все свои тайны, собранные на том маленьком инфочипе оставила. На хранение, так сказать.

Д’юма почесал третий подбородок пухлой когтистой лапкой и осклабился.

– Какая неоригинальная теория, Мекет. От кого, от кого, а от тебя я ждал чего-то помудренее. Или ты думаешь, будто ты первый, кому такая мысль пришла в голову, а?

Однако братец не смутился.

– До теорий мне дела особого нет, дружище Д’юма. Как, в общем-то, и до тонкостей твоих взаимоотношений с Малышом. Все мы долгое время кормились с одной миски, и каждому есть что порассказать друг о друге. Но мне сейчас не досуг вспоминать о былых чудных временах, поэтому давай ближе к делу. Я знаю, инфочип у тебя, и хотел бы его получить. – Выдержав короткую паузу, Мекет добавил с ухмылочкой: – Если ты не против, конечно.

– Не так быстро, дружище, – последнее слово Д’юма выделил особенно четко. – Я не отрицаю нашу с тобой вовлеченность в прошлые дела. Но ты сам плюнул в миску, о которой так удачно упомянул. Своими постоянными утайками ты испортил жизнь всем, кто по-доброму относился к тебе. А сейчас ждешь, что я пойду тебе навстречу? Ты как чума. Все, к чему ни прикоснешься, так или иначе погибает. Смерть следует за тобой по пятам.

Мекет ненароком оглянулся, но встретил только мой растерянный взгляд. Было видно, что слова Д’юмы его задели. И, чуял я, гораздо глубже, чем он готов был признать.

– Эй! В том, что Малыш убита, моей вины нет!

– Прямой, быть может, и нет, – признал Д’юма. – Но косвенно ты ответственен за это. Не отрицай.

Мекет утомленно вздохнул.

– Если я признаю свою вину, тебе полегчает?

– Да меня, в сущности, не очень-то волнует, признаешь ты свою вину или нет, – сказал Д’юма. – Меня беспокоит, что, даже зная всю правду, ты поступил так, как поступил. Серые Стражи идут за тобой. И мне не нравится, что они могут нагрянуть сюда.

Мекет нарочито громко фыркнул:

– В этот гадюшник? Я тебя умоляю! Только ты можешь цацкаться с коддас. Всем остальным на них уже давно плевать. Кроме того, я слишком хорошо умею заметать следы.

– Ты-то, может, и умеешь, – неохотно согласился Д’юма. – Только рыскают серые по Галактике не ради тебя, а ради твоего, так называемого, братца. – Его тяжелый въедливый взгляд сосредоточился на мне. – И уж поверь, таких как он, они умеют находить.

От последней фразы стало не по себе. Однако я умудрился сохранить внешнее спокойствие, при этом не переставая ощущать, что тот фоновый гул, беспокоивший меня с момента прилета на станцию, сделался громче.

Подплыв к брату поближе, я сообщил ему шепотом:

– У меня нехорошее предчувствие. Давай закругляйся и уходим отсюда.

Д’юма, однако, услышал.

– Тоже брезгуешь людьми, которым некуда податься?

Твердо выдержав его инквизиторский взгляд, я отрицательно качнул головой.

– Нет. Хотя меня и выводит из себя вся эта вонь и грязища. Но дело в другом.

– И в чем же? – Он не выглядел заинтересованным, лишь пренебрежительно выпятил нижнюю губу.

Поразмыслив немного над тем, стоит ли выкладывать все свои мысли, я переглянулся с Мекетом. Но тот никак не прореагировал. Тогда я пришел к выводу, что молчать особого смысла нет, и сказал:

– Помимо этих бедняг, здесь есть кто-то еще. Кто-то гораздо опаснее, чем все ваши бойцы вместе взятые.

Мое предсказание позабавило Д’юму.

– Что, правда? – хрюкнул он. – Неужели настолько все страшно? И когда нам ждать нападения?

Стало понятным, что мои слова не восприняли всерьез. Окружавшие нас люди Д’юмы о чем-то переговаривались на незнакомом языке, но даже не пытались скрыть насмешливости своего тона. Они посчитали мое предупреждение вздором и попыткой запугать? Что ж, пусть так и будет. Никого переубеждать я был не намерен.

– А будущее ты умеешь предсказывать? – между делом бросил кто-то.

Это разозлило меня. Обведя скалящиеся лица убийственным взглядом, я процедил:

– Еще бы. Гадаю по внутренностям обнаглевших ублюдков.

Все ухмылки с лиц боевиков Д’юмы будто ветром сдуло. Они напряглись и покрепче сжали свои карабины. Казалось, сейчас что-то будет…

Но неожиданно громкий гортанный смех Д’юмы разорвал повисшую тишину.

– А ты забавный малыш. И, похоже, тебя лучше не злить, – проговорил он, отсмеявшись. Его парни расслабились. – Узнается динальтская порода. – Тут контрабандист перевел взгляд на Мекета и, слегка кивнув, добавил: – Вы и правда стали отличной командой, Мекет. Мое уважение.

– Спасибо, – в ответ кивнул тот. – Это что-нибудь меняет?

Д’юма ненадолго задумался.

– Думаю, да, – наконец сказал он. – Милости прошу в мою палатку. Временное пристанище в чрезвычайные дни. Там-то мы все как следует и обсудим, согласны? В конце концов, где это видано, чтобы гостей, пусть даже и незваных, держали на пороге, не предложив им разделить трапезу?

Идея отведать что-либо в этом гадюшнике мне не понравилась сразу же, и я поспешил вежливо, но твердо возразить:

– Благодарю, мы не голодны.

Окатив меня самым серьезным и пристальным взглядом, Д’юма веско сообщил:

– Отказа я не приму.

Глава 3
Доверие должно быть обоюдным

– Почему вы сидите в этих трущобах? Что вами движет? – поинтересовался я, когда, четверть часа спустя, мы (я, мой брат и сам Д’юма) зависли над круглой крышкой стола, привинченной к полу палатки тросом. Хозяин угощал травяным чаем, подававшимся в прозрачных пластиковых шарах. Чтобы не порхать по неопределенной траектории, приходилось упираться коленями в специальный обруч под столом. Посасывая через трубочку терпкий горячий напиток листьев ламма, выращенного в здешнем гидропонном саду, я ощущал себя аборигеном, что несколько нервировало. В конце концов, мы же сюда не чаи распивать явились. Но, стоило признать, подобного угощения прежде пробовать не доводилось.

– Что движет, спрашиваешь? – пробормотал Д’юма, задумавшись. – Оглянись, малыш. По-твоему, что движет коддас, обитающих здесь? Любовь к экстриму?

– Им деваться отсюда некуда, – качнул головой я. Слишком сильно хлебнул чаю и обжег небо. – Но не вам, Д’юма.

Несмотря ни на что, по обстановке внутри палатки, пусть и весьма скромной, было видно, что ее используют в качестве постоянного жилища уже довольно долго. Пара инфопадов, торчали в специальных держалках, рядом стопочка голокниг, а на крючке – вещмешок с травами и необходимыми вещами, для готовки, ну и спальное место. Как-то не похоже все это было на бродягу, о котором мне рассказывал Мекет.

– Я лишь стараюсь помогать бедным коддас по мере сил. Только и всего, – ответил он. На мой вкус не вполне убедительно.

– Чистый альтруизм?

– А почему нет? Почему всегда надо ждать, что кто-то возьмет, да и сделает что-нибудь хорошее? Почему нельзя сделать это что-нибудь самому? Ты, пока добирался ко мне, приметил кого-нибудь конкретного, среди всей серой массы бездомных, ютящихся в латанных-перелатанных палатках?

Я промолчал. И не потому, что ответ мой был отрицательным.

Но Д’юма расценил это по-своему.

– А все оттого, что нищета – она безлика, – вымолвил он, утерев пухлые губы рукавом. – Особенно нищета коддас. Ты видишь, в какой обстановке им приходится существовать? Когда-то Кодда Секундус была провинцией Риомма, питавшей их и без того жирную империю своей плазмой. Это был ценный мир. До того, как произошла катастрофа, разорвавшая его на куски. Единственное, о чем позаботился Риомм, это предоставил горстке выживших вот это скопище техносфер. Временное сооружение, как говорилось. Поэтому-то проектировщики даже не удосужившись снабдить его генератором гравитации и путной защитой от космической радиации. Думаешь, кто-то подумал о том, чем коддас питаться и как вообще выживать в этом загоне?

– Я не знаю.

– Разумеется, – кивнул контрабандист, стукнув кулачком по столешнице. – Ведь об этом не упоминалось в официальных сводках. Да и неофициальных – тоже, насколько я знаю. И никто не пытался спорить. Потому что все понимают: спорить с Риоммом опасно. Сенату плевать абсолютно на все, кроме того, что может представлять угрозу их власти. А коддас остается только нищенствовать и молиться.

– И кому же они молятся? – вставил Мекет, впервые за время скромной трапезы открыв рот не для того, чтобы отпить чаю.

– Всем богам, которых знают, – заявил Д’юма с убийственной серьезностью, – потому что больше им не на кого рассчитывать.

– Не на кого, кроме тебя, очевидно, – заметил брат.

Отпустив шарик с чаем, Д’юма уставился на него.

– Ты пытаешься мне польстить или нагрубить, Мекет?

На что Мекет ответил с не самой искренней улыбкой:

– Полагаю, всего понемногу. – Перехватив в воздухе едва не сбежавший от хозяина чай, он вернул его Д’юме со словами: – За всей этой высокопарной болтовней об угнетенных беженцах, мы упустили из виду настоящую причину нашего появления. Меня не интересует твоя мечта о светлом будущем для коддас. Как, впрочем, и революционные идейки, с которыми ты столько носишься. Но не думай, будто я позволю завербовать Риши в эту унылую конторку.

Поперхнувшись чаем, Д’юма закашлялся.

– С чего ты взял, что он вообще мне нужен? – поинтересовался контрабандист, пытаясь утереть выступившие на глазах слезы и не смотреть в мою сторону.

– Кончай ломать комедию, – бросил Мекет.

Д’юма сразу как будто сник, чем удивил меня сверх всякой меры. Я и не подозревал, что у Мекета на него такое влияние. Или это очередная игра?

– А чего это ты за него решаешь? – внезапно спросил контрабандист, указывая на меня пухлым пальцем. – Что, если он сам решится?..

– Не решится, – убежденно отрезал брат.

– На что не решусь?

– На священный поход Д’юмы против Риомма, который он уже затевает черт-его-знает-сколько лет, – без капли энтузиазма пояснил Мекет. – Ему, видите ли, претит отношение властей к положению коддас в этом секторе, и он не придумал ничего лучше, чем заявить об этой вопиющей несправедливости всей Галактике. Притом самыми радикальными методами.

– По-моему, это не очень законно, – скептически глянув на пухлого контрабандиста, заметил я.

В ответ Д’юма презрительно фыркнул.

– А то, что тут происходит, очень похоже на законность? Вся эта мерзость, которая превращает и без того уже пострадавший народ в ничтожных животных? Покинув станцию, первое, что ты сделаешь, это отправишь свои провонявшие шмотки в утиль и примешь душ. Этим же бедолагам такой роскоши не видать, как своих ушей! Я уже не говорю о нормальном сне при стандартной гравитации и горячей полноценной еде. Об этом тут и мечтать забыли. И если парочке лоснящихся от морепродуктов политиканам придется немножко понервничать из-за того, что я и мои люди попробуют сделать что-нибудь шумное, что ж, я считаю, не велика беда. Потерпят. Как все мы терпим.

– Ты ведешь очень опасные разговоры, Д’юма, – сказал Мекет недовольным тоном. – Как только Серые Стражи пронюхают об этом, они даже в тонкости вдаваться не будут, а просто разберут весь этот балаган по винтикам. Надеюсь, ты хотя бы знаешь, где и когда открываешь рот?

– Тебе-то что, Мекет? – проворчал Д’юма. – Ты к Риомму привязан так же, как небесный прыгун к земле. Сегодня ты здесь, завтра – там. На одном месте не удержишь. К тому же, я не заметил, чтобы ты переживал о законности, когда прожаривал местному воришке кишки. – И прибавил ответ на невысказанный вопрос: – У меня здесь достаточно серьезная репутация, чтобы заранее узнавать о каждом чихе. Пусть даже чихотой заходится истинный лейр.

– Я уже сказал, что я не лейр.

Но на мои слова никто не обратил внимания.

– Поэтому ты так страстно заинтересовался Мозголомом? – поинтересовался у Д’юмы Мекет. – Увидел что-то, что пришлось тебе по душе?

– Да брось, Мекет, – плотоядная улыбка расцвела на физиономии контрабандиста, – ты прекрасно знаешь, что я не питаю слабости к смазливым молоденьким мальчикам, пусть даже с таким экстравагантным прозвищем.

– Только к их экстравагантным способностям, – вставил Мекет. – Ты прав, я очень хорошо тебя знаю. И потому моим ответом будет «нет». Ты понятия не имеешь, с чем пытаешься связаться.

В ответ Д’юма продемонстрировал мелкие заостренные зубки.

– А мне кажется, имею. Я, знаешь ли, с Желтым Малышом делил не только постель…

Невольно представив себе этот неординарный дуэт, я чудом удержался от того, чтобы брезгливо поморщиться. Вышло бы не очень красиво. Внимательные глазки Д’юмы в этот момент как раз пристально за мной наблюдали.

– А можно без подробностей? – попросил Мекет.

– Извольте, – миниатюрный герой-любовник снова осклабился и спрятался за чайным шаром. – Все это я говорю лишь к тому, что и мне ведомы кое-какие из ваших общих тайн.

– Так это ты даешь пищу тем слухам, что распускают пираты? – Мекет звучал чуть ли не обиженно. – Им всего-то пришлось искать новый притон, вместо разнесенного Дей-Прим.

– Слегка приукрашиваю, – скромно потупился контрабандист. – Да и то лишь для того, чтоб у определенных людей не сложилась истинная картина событий. А сказки ведь все любят. Особенно такие, в которые трудней всего верится.

Под его изучающим взглядом я снова ощутил ту неловкость и дискомфорт, что донимали меня при первой встрече. Я нутром чуял, Д’юма что-то замыслил, притом с явным замахом на мое непременное участие. Стоило ли добавлять, насколько мне это не льстило?

Решив несколько изменить русло беседы, я поинтересовался:

– Что это, кстати, за инфочип, о котором вы столько болтаете?

– Кое для кого это почти такая же мифическая вещь, как Игла Дживана, – усмехаясь, проговорил Д’юма. – В кругах контрабандистов и инфоброкеров нет тех, кто не мечтал бы обладать ею. Это чип, на котором собраны все данные обо всех сделках и операциях, что провернула Желтый Малыш за свою насыщенную событиями жизнь. И их участниках, разумеется.

Сразу же вспомнилась интересная специфика занятий Желтого Малыша. Если подумать, то у этой экстравагантной дамочки могла набраться целая пропасть компромата практически на каждого более-менее влиятельного человека в Галактике, ибо все они проходили через нее. И Мекет, как известно, исключением не был. Что, само собой, породило закономерный вопрос: хотел ли он выудить из инфочипа информацию о ком-то конкретном или же надеялся стереть из памяти все упоминания о себе? Сейчас, когда Желтый Малыш официально числится среди погибших на станции Дей-Прим, спрос на эту штучку с данными должен был взлететь до неимоверных высот. В особенности среди тех, кто мог возжелать расквитаться с Мекетом за все былые обиды. В уме сразу же всплыло звучное имя клана Феб и лицо их очередного главаря Наро’Тика Треззлы…

– Что ты надеешься выудить из этого инфочипа? – напрямик обратился я к брату.

– Кое-что надеюсь, – туманно откликнулся он, скомкав пластиковый шарик и отправив его в свободный полет. – Но тебе не стоит об этом беспокоиться. А ты, Д’юма, лучше назови свою цену, и я выкуплю чип у тебя.

– Ты, видно, и впрямь располагаешь солидной суммой, раз так спокойно позволяешь мне ставить условия, – заметил Д’юма, хитро прищурившись и потерев округлый подбородок. – Или этот инфочип тебе и вправду очень нужен…

– Мои финансы – мое личное дело.

– Ты абсолютно прав, дружище. Кроме того, чип все равно не продается, так что и говорить об этом нечего.

– Что значит не продается? – удивление брата было неподдельным. Он-то, видимо, рассчитывал, что уговорить Д’юму окажется несложно.

– Уж и не знаю, как прозрачней выразиться. Нет значит нет, Мекет. – Улыбка контрабандиста из ехидной превратилась в загадочную. Поковырявшись кончиком кривого ногтя в зубах, он проговорил: – Впрочем, всегда есть возможность договориться.

Мекету тон Д’юмы не понравился и это было видно по тому, как заходили желваки на его скулах.

– Слушаю твое предложение, – процедил брат сквозь зубы.

Д’юма расцвел и довольно быстро затарахтел:

– Я хочу, чтобы ты отправился в систему Боиджия и достал кое-что оттуда для меня. Вещь небольшая и с ее поисками особых трудностей не будет. Однако же, она весьма ценна и достаточно хорошо охраняется, чтобы ее невозможно было забрать так просто. Выкупить ее тоже невозможно. Только выкрасть.

– Боиджия? – Я чуть не поперхнулся чаем. Неужели я не ослышался? Но потом до меня дошел основной смысл его слов, и вся заинтересованность мигом отошла на задний план. – Не буду я ничего красть. В жизни не брал чужого и впредь не собираюсь. Мекет, скажи ему!

Но Мекет, почему-то, не спешил возражать карлику.

– Что за вещь? – спросил он, нахмурившись.

– Образец растения.

– Тебе что, зелени здесь не хватает? – брат ткнул пальцем в сторону выхода из палатки.

– Это непростое растение, Мекет, – откликнулся Д’юма. – Это минн.

– Не слыхал о таком.

Зато я слыхал. Вернее, читал о нем, когда, по своему обыкновению, штудировал заметки Батула Аверре о лейрах. Там говорилось и об этом удивительном растении, которое служило племенам аборигенов, обитавшим на Боиджии, способом не только выживать среди смертоносной флоры и фауны планеты джунглей, но даже противостоять Теням лейров, что в разы удивительней. В заметках намекалось, что к созданию минна приложили руку некие могущественные сущности, некогда царствовавшие во Вселенной. И теперь это самое растение стало необходимым Д’юме. Притом настолько, что ради него он готов был распрощаться с легендарным инфочипом, продав который сам мог бы оснастить целую армию наемников и устроить переворот, о котором мечтал. Интересно, почему?

– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил я.

– А ты знаком с минном, верно, малыш? – ничуть не удивившись этому факту, проговорил Д’юма. – Оно и понятно. Такие, как ты просто обязаны знать о нем.

– Такие, как я?

– Люди, обладающие необычными способностями.

Очередное упоминание моих «необычных способностей» заставило меня вспыхнуть. Как могут они рассуждать о вещах, которых даже не понимают?! И как может Мекет делать вид, будто такие разговоры в порядке вещей?!

Ценою неимоверных усилий взяв себя в руки, я постарался улыбнуться Д’юме и вежливо ответить ему.

– Если вы думаете, что я добровольно соглашусь сунуться к тамошним аборигенам, только ради того, чтобы добыть вам комнатный кустик, то вы еще более отбитый на голову фанатик, чем мой брат, Д’юма. Кроме того, всем известно, как ревностно махди оберегают свою территорию от незваных гостей. Многие, кто рискнул отправиться в чащу, назад уже не возвращались.

Проглотив оскорбление, Д’юма сказал:

– Я все понимаю, Риши. Будь задача легко выполнимой, я бы не стал ждать ветра от солнца и сам бы давно все организовал. – Его лицо исказилось ухмылкой. – Но так удачно вышло, что вам вдруг понадобилась моя помощь. Так почему бы мне этим не воспользоваться?

Я повернулся к Мекету, в надежде услышать от него вразумительный ответ. Но тот только поднял ладонь, призывая меня не горячиться.

– Спокойно, Мозголом. Я разберусь. – Посмотрев в лицо Д’юме, он проговорил: – Ты не сказал, что собираешься делать с этим минном.

– Конечно не сказал, – фыркнул тот. – Но ведь и я не выпытываю, зачем тебе понадобился инфочип. Хотя прекрасно осознаю его ценность.

Тут я не смолчал:

– Раз речь зашла о противостоянии Риомму, логично предположить, что вы собираетесь использовать растение в целях развития своей революции или как там вы это называете… Минн очень специфичен, а главное – смертелен для всех, кроме махди. Его свойства, в теории, могли бы помочь вам противостоять лейрам, но лейров больше нет. Зато есть Серые Стражи, чьи смертоносные умения так же в чем-то зависят от Теней. Стало быть, от них-то вы и планируете избавиться. Что ж, очень амбициозно, только вряд ли потянет на звание «Идеи Года».

– Неплохо, мой юный друг. Неплохо. – Д’юма и впрямь казался впечатленным этой тирадой. – Однако же ты далековато забрался от истины. Минн мне нужен вовсе не затем, чтоб устроить геноцид серым. Да и тебе тогда пришлось бы туго, не так ли?

– Кто знает, – пожал плечами я, изо всех сил стараясь ничем не выдать заинтересованности в полете на планету. Боиджия по праву считалась одним из любопытнейших миров в Галактике. А если учесть ее роль во всеобщей галактической истории и минувших Войнах лейров, так и того больше! Тем не менее, я понимал, что мне следует соблюдать максимум осторожности и не позволять Д’юме играть на этих слабостях. – Следуя вашей логике, мне на Боиджию и соваться-то нельзя. Тем не менее, именно туда вы меня и стремитесь отправить.

– Да брось, – отмахнулся Д’юма. – Времена, когда там было опасно давно прошли. С тех пор, как главная цель всей жизни махди оказалась уничтожена, их раса практически вымерла. Вслед за теми же лейрами. И поделом, смею добавить. Ибо более отмороженных головорезов я в своей жизни не встречал.

– Вы видели махди? Живьем? – с сомнением переспросил я.

– Не совсем чтоб уж живьем… – слегка смутился Д’юма. – Зато я хорошо знал тех, кто с ними сталкивался. Вот уж наслушался я от них, – уф! Всем сказкам сказки, а поди ж ты, случились на самом деле!

От подобного признания у меня рот сам собой открылся. И как этот тип вообще может считать себя серьезным человеком (или к какой расе он там относился)?

– Переслушать столько небылиц! И как вам это удалось?

– Сарказм тут вовсе ни к чему, малыш, – заявил контрабандист, явно обидевшись.

Но меня это не волновало.

– Не надо звать меня малышом.

– Да все, что попросишь, только добудь мне этот минн!

– Один инфочип за один росток минна, верно? – вставил Мекет, должно быть, надеясь заставить меня наконец заткнуться.

– Верно, – кивнул Д’юма. – Только росток этот должен быть живым. Всяких засушенных веников из сувенирных лавок мне не надо. С тех пор, как махди повымирали, обнаружить минн стало крайне проблематичным делом. В естественной среде, насколько мне известно, его уже давно нет. А все, что осталось – лишь несколько экспериментальных образцов в имперских лабораториях в Мероэ. Так что вам даже в лес соваться не придется. Только навестить планетарную столицу и вывезти оттуда росток. Для сверхсущества проще некуда, согласитесь?

– Впервые в жизни мужик требует от меня цветы., – мрачно пробормотал Мекет. – Надеюсь, он же последний… Ладно, чтоб тебя, я готов за это взяться. Но лишь при одном условии.