Текст книги "Ваши мысли (СИ)"
Автор книги: Роман Васин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Никакие доводы, убеждения и взывания к логике разума эффекта не возымели и возможно рухнули бы все их планы, если бы в этот момент в кабинет не вошла директор ЗАГСа. Эта женщина никаких проблем не увидела, и на следующий день им выдали документы о регистрации брака. Вот так вот – организация одна, а подходы разные.
Ну и третья история.
Затеял я дома ремонт. Не совсем чтобы эпохальный, но всё же. И вот в один прекрасный момент мне понадобились небольшие деревянные бруски 20х20 мм. Где их взять? Правильно, в строительном супермаркете. Приезжаю, выбираю наиболее ровные, но появляется небольшая проблемка – длина у брусков три метра. Вызывать грузовую ГАЗель из-за четырёх деревяшек как-то не хочется, поэтому я принимаю Соломоново решение распилить их пополам. Коротыши по полтора метра я могу и в руках донести.
Иду на распиловку, объясняю, что мне нужно распилить эти четыре бруска примерно посередине. Распиловщик мне выписывает квитанцию, с которой я двигаю к кассе. Дальше начинают происходить чудеса. На кассе с меня требуют сорок рублей. (Для ясности ситуации следует пояснить, что распил одного метра длины стоит десять рублей). Суммирую деревяшки и так и эдак, нихрена на сорок не получается. Недоумённо почёсывая затылок, отправляюсь обратно, свято веря, что распиловщик просто всё перепутал. Не тут-то было.
Оказывается, любую длину меньше метра они автоматически округляют до него, родимого. А раз бруска было четыре, соответственно и метров столько же. Нет, по логике вещей всё так и должно быть, десять рублей не такая уж и великая сумма, чтобы её ещё делить, поэтому захожу с другой стороны:
– Я же говорил, возьми все вместе и сделай один рез примерно посередине.
– Не положено.
(Наверное, любимое слово людей этой серии)
После непродолжительных споров я плюнул и пошёл искать менеджера. Менеджер для порядка попытался мне объяснить, что работник поступает правильно, но, видя, что я намерен идти до конца, сдался и мне выписали квитанцию на десять рублей.
Думаете жалко лишних тридцати рублей? Ничерта подобного, принцип.
Думаете, на этом история заканчивается? Ничерта подобного.
Менеджер ушёл по своим делам, а я принялся ждать, когда мне вынесут распиленные бруски. Через несколько минут понимаю, что чтобы сделать один распил требуется гораздо меньше времени. Захожу в цех. Картина маслом – работник всё равно пилит мои бруски по одиночке.
Наверное ещё месяц я улыбался, вспоминая этот случай.
Вот это (ИМХО) и есть люди одной серии. Пример, конечно, не в самой хорошей их ипостаси, но зато очень наглядно. Плохое – оно всегда как-то заметнее.
О старости
Вы задумывались о старости? Не о смерти, её прямой наследнице, а именно о старости. Какими мы будем в преклонном возрасте?
Вот идёт какая-то среднестатистическая старушка. Она мало интересуется проходящими мимо людьми и те отвечают ей тем же. Молчаливое обоюдовежливое неприятие. Она уже не понаслышке знает о старости и смотрит на нас, молодых, свысока своих лет, своего багажа знаний, своих переживаний и достижений. А ещё она нам завидует. Завидует тому, что у нас ещё всё впереди. Мы коммуникабельны и амбициозны, мы можем взбежать на пятый этаж и не запыхаться, и ещё... мы можем уступить ей место в транспорте, а не наоборот. Это общее. Дальше пошли различия, превращающие одних в «божьих одуванчиков», а других в старых грымз. Различия, делающие одну зависть чёрной, а другую белой.
Почему одна соседка-старушка зло шипит тебе вслед, а другая при твоём переезде дарит хрустальный набор и плачет? В чём причина, если я относился ко всем одинаково и не бегал кому-то из них в магазин за продуктами? Тяжёлая жизнь? Тоже вроде не сходится. Казалось бы, та, что жила в тылу и войны не видела должна быть добрее, однако именно она едва не плюёт тебе в спину. А та, что не понаслышке знает, что такое смерть товарищей от вражеской пули, не зачерствела, улыбается и приглашает на чай. И к такой хочется ходить! Хочется делать подарки на Новый Год и девятое мая.
Почему кто-то постоянно норовит затеять склоку в очереди, не смотря на то, что им даже не отвечают на выпады. А может наоборот, их это и заводит? Если громче крикнешь и поганей назовёшь тебе больше пенсии дадут?
А ведь если задуматься, то и мы им завидуем! Не всем, конечно, а тем самым «божьим одуванчикам», которые не то что никому зла не делают и не желают, а делают добро. К которым действительно хочется идти в гости и которых с удовольствием примешь у себя.
Как жаль, что таких мало и как хочется в старости быть таким же. Доживём – увидим.
Об армии
Вступление
Об армии снято множество фильмов и написано не меньше книг, баек и историй. Так почему бы и мне не приобщиться. Начну, как это ни странно, с начала.
С чего начинается армия?
С картинки в твоём букваре...
Нет, это несколько из другой оперы. На самом деле армия, конечно, начинается с повестки. C самой обычной, напечатанной на тонкой желтоватой бумаге древнелохматого года выпуска или с виртуальной. К виртуальным повесткам можно отнести следующие случаи: пошёл человек в магазин за хлебушком и... не вернулся. Лишь вечером родители узнают, что он находится на призывном пункте. Или как в моём случае, позвонили и так мило интересуются, закончил ли я обучение в институте?
– Конечно. (А чего скрывать?)
– Так вы подойдите к нам с дипломом, мы данные перепишем. – И словно оправдываясь. – Да вы не волнуйтесь, призыв уже закончен.
Я посмотрел на календарь. Действительно, на дворе двадцать седьмое декабря, через четыре дня новый год. Какой дебил будет заниматься призывной работой и тем более транспортировкой новобранцев? Ну вручат на крайний случай повестку на весну, так я вроде и не скрываюсь и не кошу. Пошёл.
Как же сильно я недооценил Российскую армию и тех, кто в ней служит. Уже через полчаса я стоял с повесткой в руках на завтрашнее число и не знал смеяться мне от нелепости ситуации или плакать, что меня провели как последнего лоха.
Утро двадцать восьмого декабря. Похмелье. Военкомат. Пятеро таких же лохов, для кого «призыв уже закончился». Старенький рюкзачок за плечами. Скупая слеза матери. Автобус до призывного пункта, в который свозят мальчишек со всего края. Кратенький формальный медосмотр. Знакомство. Распитие. Байки. Ожидание дальнейшей судьбы.
Не смотря на ходившие истории о пребывании на призывном пункте по нескольку дней, нас собрали, посадили в небольшой автобус и куда-то повезли. Вот тут уже в полную силу началось потребление спиртосодержащих напитков и выуживание из сумок снеди, заготовленной заботливой мамкой.
Меня не брало, поэтому через час я выпрыгнул из автобуса на лёгкий морозец трезвый, как стёклышко. Чего не скажешь о восемнадцатилетних сопляках, в первый раз по настоящему оторвавшихся от мамкиной юбки. Кого-то от сильной тряски кажется даже вырвало.
– Я шапку забыл! – От скучковавшейся толпы новобранцев отделился щуплого вида паренёк и бросился обратно в автобус.
Это была роковая ошибка. Вслед за вбежавшим пареньком в автобус заглянул какой-то прапор, поцокал языком и выдал:
– Вот ты и будешь здесь убирать за своих товарищей.
«Товарищи» и я в том числе, ещё долго ржали над неудачником, удаляясь в сторону строений. Казарма, куда нас завели, оказалась необитаема и неотапливаема. Кроме железных кроватей и ошарашенных таким «гостеприимством» пацанов в ней ничего и никого не было. Даже матрацев. Так мы и уснули, не раздеваясь.
Первое, что сделали утром двое сержантов, приставленных к нам в качестве наблюдателей, это опросили новобранцев на предмет денег. Естественно на бухло. Народ зашуршал. Причины отказываться от возможно последней попойки я не видел, а потому отдал полтинник – всё, что брал с собой. Один из сержантов умчался до ближайшей точки, а по нашу душу пришли разнарядки. После завтрака без дела не остался никто. Кому-то выпало грести выпавший ночью снег, кому-то помогать в столовой, а мне и ещё двум таким же «везунчикам» – перебирать картошку на овощехранилище. А в кавычках, потому что когда мы освободились, все уже успели не только выпить купленные сержантом пиво с водкой, но и пообедать. Нам естественно никто выпивку оставлять и не подумал. В большой семье, как говорится...
После обеда отвели на аэродром, при котором и находилась эта воинская часть, и посадили в транспортный самолёт. Часа полтора тряски в бесконечном шуме и холоде и мы приземлились. Кажется это был Омск. Нас вывели из самолёта, но лишь для того, чтобы мы окончательно околели на продуваемом всеми ветрами аэродроме. Минут сорок мы, пританцовывая от холода, прождали, как оказалось, пополнения. Снова в самолёт и взлёт.
Ребята, влившиеся в нашу компанию, не сразу поняли, куда попали. Они, принявшие, как и мы вчера, на грудь дозу спиртного веселились и смеялись, недоумённо глядя на наши хмурые физиономии. Минут через двадцать безбожной тряски и гула смех начал стихать, а вскоре прекратился совсем. Каждый сосредоточился на борьбе со своими фобиями и желудком. Побороли не все. Пока приземлились под Новосибирском, двое успели показать нам, как много они выпили и чем при этом закусывали.
КМБ. Эти три буквы не имеют никакого смысла для тех, кто не служил, и о многом говорят для прошедших армейскую школу. Курс молодого бойца, так это переводится. Сразу после аэродрома нас отправили на склад, выдали обмундирование и увезли в одиноко стоящую казарму, где мы и проходили этот самый курс.
Начался он с бани, которой и тёплой-то язык не поворачивается назвать, и переодевания в выданную форму. Ну а дальше понеслось: «рота, подъём», не успел одеться – «рота, отбой» и снова подъём. После третьего раза тело становится потным, одежда липнет и получается ещё хуже, чем в первый раз. Затем заправка постели... по нитке, чтобы полосочки на одеялах всех кроватей были на одной линии. Думается мне, что всё это сделано не для достижения какой-то там эстетики (врядли это слово вообще в армии знают), а для того, чтобы солдат без дела не маялся.
Через три дня наступил Новый Год. То, что армия выделяет средства для организации праздничного стола, для меня стало приятной неожиданностью. (А то думал, дали автомат и крутись, как хочешь :) ). В общем, нам разрешили даже посидеть до двенадцати, нарушая тем самым свои собственные уставы.
Утро первого января началось необычно. Может, его кто-то сдал, а может сержанты сами прошерстили все кровати пока мы завтракали в столовой, но у одного из бойцов в наволочке вместе с подушкой обнаружился целый склад вчерашних печенюшек. Для меня, а возможно и для сержантов, так и осталось загадкой, зачем он это сделал. Бедолага что-то нёс о том, что заботился о нас, что боялся что утром нам больше ничего не дадут, а тут он такой щедрый достаёт из... Ага, как из штанов. Я бы такое точно жрать не стал. Кончилось всё тем, что мы как люди ели за общим столом, а он, сидя на кровати, давился своими закромами. Благими намерениями...
Со второго числа начались пробежки на свежем воздухе в качестве зарядки. Надо сказать, что воздух был настолько свеж, что по утрам температура опускалась до минус тридцати. А ведь я врачам говорил, что у меня лёгкие слабые, справки приносил, что каждый год болею, и уже успел три раза перенести воспаление лёгких. Не поверили. В результате после первой же утренней пробежки я к обеду уже слёг с температурой. Здравствуй госпиталь.
Госпиталь
Поездка в госпиталь оказалась одним сплошным плюсом. Во-первых, естественно, я поправил своё здоровье. Во-вторых, я избежал той муштры, что всегда присутствует на КМБ, но оказывается в дальнейшем абсолютно ненужной. Ну и, в-третьих, я на этой поездке ещё и денег срубил, что позволило мне наиболее комфортно скоротать время в этом скучном учреждении.
Но обо всём по порядку. Пока отцы-командиры разбирались с моими документами, а может и просто вели светскую беседу, я разговорился с водилой. Парень дослуживал последние месяцы и имел виды на мой бушлат – новенький и практически не юзанный. Сошлись на небольшой сумме (в связи с инфляцией нет смысла называть цену, так как она сейчас не просто небольшая, а смехотворно малая) и обменялись. Надо сказать, что и его бушлат старым не был. Да и грязным его назвать язык не повернулся. Так, может чуть-чуть запачканный. В общем, стороны остались довольны состоявшимися переговорами, и вскоре машина выдвинулась по маршруту казарма-госпиталь.
Путь оказался тернист и извилист. Сперва местная санчасть, где врачи с умным видом меня послушали и сказали:
– Дааа, есть какие-то хрипы, и температура опять же... (стоило шесть лет торчать в институте, чтобы вынести такое сложное умозаключение?)
Меня повезли в городскую поликлинику, где сделали рентгеновский снимок и подтвердили тот диагноз, который я себе уже давно поставил – воспаление. И только после этого отвезли в военный госпиталь.
Оформление документов, переодевание, палата.
Надо признать, что госпиталь я себе представлял иначе. Думал, это просто вычурные военные его так кличут, наподобие морского слэнга. Думал, обыкновенная больница, ан нет, та же армия, только хромая и кашляющая. Лучшие солдаты России, мля...
В столовую строем, на входе в отделение дневальный из болезных, и даже снег чистить во дворе и то солдатики. А как же моё воспаление лёгких? А вот так. Это называется трудотерапия. Замечательный военно-медицинский термин, означающий сдохни или выздоровей. А что, выздоровел же!
Но я не об этом. Как влиться в коллектив отдельно взятой палаты, состоящей из девятнадцатилетних пацанов, уже год отслуживших и сами знаете, как относящихся к новобранцам. Их называют «молодой», «стажер», «дух» (возможно как-то ещё, страна ведь большая) и... в общем, это тот редкий случай, когда телевизор если и привирает, то самую малость.
Палата о восьми койках, но рассчитана явно на меньшее количество. Окна завешаны одеялами. За бортом минус тридцать пять по Цельсию. Внутри терпимо, из магнитофона льётся какая-то попса. Рядом с магнитофоном молоденький парнишка гламурного (но не пидорастического) вида что-то рисует в блокноте. Один. Так, уже хорошо. Здороваюсь, прохожу к своей кровати, чувствуя на себе оценивающий взгляд. Здесь нет ремней, воротничков и подворотничков, поэтому я могу быть и «духом» и «дедом». Или кем-то посередине. Нет, всё конечно выяснится рано или поздно, но сейчас мой возраст работает на меня. Я старше его года на четыре, а потому он относит меня к категории «дедов», а потому здоровается в ответ и представляется. Юра.
Тоже называюсь и подсаживаюсь ближе:
– Что рисуешь?
– Хочу розу нарисовать. – Недовольно стирает очередной вариант. – Умеешь?
– Давай попробую. – Не очень представляю, зачем парню в блокноте цветок, но решаю помочь.
Немного занимался живописью, а потому выходит, на мой взгляд, довольно прилично, но Юра критично мотает головой. Ну, нет, так нет.
Через время народ начинает подтягиваться, но заветный вопрос «сколько ты отслужил» никто не решается задать, из чего я делаю вывод, что старослужащих среди них нет. Выясняю, где у них тут можно разжиться продуктами и делаю вылазку. Трачу половину полученной за бушлат суммы на кофе и шоколад, без которых как нарк без героина, и на печенюшки с чаем и сигаретами. Я вообще-то не курю, но это и не мне.
Вернулся в палату. Моё появление в обществе приколюшек и сигарет приняли на ура. Вливание в коллектив состоялось. Дальше потянулись скучные однообразные будни, когда сдача анализов сменяется завтраком, завтраки уколами, уколы сном, трудотерапией, обедом и снова сном.
Однообразный ход истории нарушился лишь однажды, когда наша гоп-компания решила выпить. Оказывается, даже режимное положение не являлось препятствием, когда надо что-то достать. Везде где надо оказались нужные люди и связи, и вот, скинувшись утром, мы в обед уже прятали бутылку с мутноватой жидкостью – его величество «сэм». Прятали, чтобы потом, после вечернего построения, продегустировать.
И вот он, час "Х", когда все врачи-капитаны да майоры разошлись, и на посту осталась лишь дежурная. Понеслось. Весело и шумно, как это всегда бывает в таких случаях.
Отбой. Разошлись по палатам. Тут-то и началось:
– Ой, мне плохо.
– Терпи...
– Постарайся заснуть...
– Попей воды...
– Ой, мне хуже... вертолёты...
И дальше в том же духе. Пытаемся заснуть, но буквально через пять минут раздаётся звук опорожняющегося желудка. Всё, приехали. Тряпки в туалете, туалет в другом конце коридора, а посередине пост дежурной. Но выхода нет, ушёл. Правда, вышел он из палаты один, а вернулся в компании мечущей молнии дежурной и нелепо смотрящейся в данный момент тряпкой в руке.
– Кто ещё пил? – Несмотря на висевший в воздухе стойкий сивушный аромат все отрицательно покачали головами. Ещё бы.
В палате, помимо меня и спалившегося паренька пили ещё трое. Началась тотальная проверка, для чего предусмотрительная дежурная даже захватила с собой стакан, в который мы должны были дышать. Первый пошёл – мимо, второй – мимо. Моя очередь. Делаю хитрый манёвр, издавая звук выдыхания, но на самом деле вдыхая. Пронесло, дежурная нюхает стакан и переходит к следующему. Сколько потом ни пытался на трезвую голову проделать такой фокус, не получилось.
В результате оказалось, что в нашей палате, кроме пойманного с поличным, не пил никто. А того паренька на следующий день попёрли из госпиталя. Уже в обед за ним приехали из части и забрали. А служил он... в спецназе. Сочувствую...
Изнутри
А вот и сама армия. Служба в роте охраны, в которую я был зачислен 'стрелком-пулемётчиком', подразумевала уставное отношение к оружию, а так же моральной стойкости. Если перевести на офицерский язык, то эта ахинея означало одно: 'надо подождать немного и посмотреть на сопляка, а то вдруг он сразу стрелять начнёт'. Вполне понимаю их страх – дураков в стране как... дорог, которые они строят и по ним же и ездят.
В общем, оружие я получил только спустя полгода. Если ты, уважаемый читатель, сейчас думаешь, что мне выдали тот самый пулемёт, что был записан в военном билете, то нет в тебе даже толики фантазии и воображения. Получил я в своё распоряжение обычный АК-47, что в простонародье кличут 'калашом', а иногда и более пренебрежительно – 'весло'. Никаких модернизаций, коротких стволов и натовского патрона. Обычный надёжный агрегат с деревянным прикладом, который так любят и боятся во всём мире. А злосчастный пулемёт я за время службы так и не увидел.
'Часовой должен бдительно...' – Когда-то я всё это знал. Устав касательно караульной службы мы были обязаны выучить наизусть и выдавать без запинки даже во сне. Нам даже иногда выделяли время, чтобы мы его учили. Естественно этого времени нам не хватало и естественно приходилось доучивать урывками в редкие свободные минутки. Или делать вид, что доучиваем, а самим в это время дремать одним глазом. Как говорил один сослуживец: 'Спатьспатьспатьспатьспать!'. Именно так, без пробелов. Потому как времени на сон было еще меньше чем на зубрёжку устава. Кто знает, может быть именно поэтому служба в армии кажется такой бесконечно долгой. Ведь всем известно, что она идёт лишь тогда, когда солдат спит. А он, как я писал выше, почти и не спит.
Но не всё так мрачно. Солдат ведь существо изобретательное, а российский солдат – тем более. Поэтому (чего уж греха таить), спали мы на посту. Конечно, сейчас «знающие» люди, которые что-то где-то когда-то слышали или читали мне начнут возражать, мол часовой обязан каждые двадцать минут отзваниваться в караулку и докладывать о состоянии вверенного для охраны объекта. Возразят и будут правы... В теории.
А на практике от этого наверняка нужного дела нас отучили сами отцы-командиры. Ох уж эта практика – критерий истины. Кажется, после третьего ночного доклада меня капитан послал так далеко и так надёжно, что о докладах я забыл до конца службы. Так что спалось на вышке часового вполне себе сносно. Один был минус – нужно было вовремя проснуться.
Обычно отдыхающий с караулки звонил и предупреждал, что смена вышла, но надеяться на это стопроцентно было нельзя. Бывало, что и связь не работала. Огрести можно было по полной. Но ничего, организм, благодарный за лишние минуты сна просыпался вовремя. Впрочем, этих кратких ночных дрём было тоже недостаточно. Часть у нас была небольшая и после отбытия 'дедов' на гражданку, от роты охраны остался пшик да маленько. Вместо положенных 'сутки-трое' мы торчали на жаре и ветре с точностью до наоборот. То есть, трое суток мы несли караульную службу по установленному графику (двое часов на посту с автоматом, два часа в караулке на связи, два часа отдыха) и лишь сутки мы проводили в казарме. Мир свёлся к крохотному пятачку, состоящему из замкнутого небольшого помещения караулки, трёхсотметровой тропинке и склада за колючей проволокой с двумя вышками, соединёнными между собой помостом с металлическими глухими перилами.
С таким графиком службы спать хотелось постоянно. Спать хотелось даже больше, чем есть. Поэтому не мудрено, что однажды, проходя по помосту между вышками в дневное время суток – я заснул. Если бы мне кто-то до армии сказал, что можно заснуть днём на ходу, я бы не поверил. Рассмеялся. Возможно обидел бы человека, назвав лжецом. Но я прекрасно помню, что было тем жарким июльским днём. Себе я верю.
Очнулся я, лишь упёршись касковым лбом в крупную металлическую сетку, которая арочным сводом нависала над помостом, связывая перила в единую конструкцию. Вот где тоже небо в клеточку. Но это лирика. Несколько кругов бегом вокруг склада придали организму необходимый тонус, чтобы дотянуть до смены.
А чтобы жизнь мёдом не казалась, нашу службу однажды решил проверить особист. Мне так кажется, что это был единственный в части человек, который всё делал по уставу. Не скажу что это плохо, устав как бы и придуман для того, чтобы нормализовать армейскую жизнь, исключить дедовщину и всё такое прочее, но зачастую благими намерениями... Дальше продолжать? Так вот, картина маслом. Лето. Ночь. Небо затянуто тучами и темнота вокруг стоит такая, что кажется осязаемой. Звонок. С караулки сослуживец предупреждает, что к складам с проверкой отправились лейтенант с особистом. Стою, жду, судорожно пытаясь вспомнить, как в таких случаях должен поступить караульный. Кажется, вспоминаю. Слышу шуршание гравия в темноте за периметром.
– Стой, кто идёт? – Всё по уставу.
– Начальник караула и майор имярек. (прости, майор, не помню твоей фамилии) – Раздаётся из темноты.
– Начальник караула ко мне, остальные на месте! – Направляю автомат в темноту по направлению голоса и снимаю с предохранителя.
В свет надвратных фонарей входит начальник караула. Вроде бы и лицо не зелёного оттенка, вроде бы и глаза не расширены, а я нутром чую – боится. Я не осуждаю военного, даже сочувствую. Оказаться на прицеле по сути малознакомого человека это не хрустящие рогалики в магазине воровать. Вдруг я сейчас затвор передёрну и поминай как звали? В общем, всё тогда закончилось хорошо. Запустил начальника караула, а после и особиста с лицом, тоже далёким от безмятежного.
А вообще ситуация сложилась странная. Впрочем, с армейской логикой, где квадратное катают, а круглое носят, вполне себе обычная ситуация. Речь идёт о фонарях, висящих по периметру ограждения вокруг охраняемого склада. Ночью они освещали метра на два снаружи периметра и на столько же внутри. То есть кто-то, расположенный пусть в десяти метрах за колючкой будет прекрасно видеть часового внутри освещённой территории, а тот в свою очередь будет лишь тщетно вглядываться в темноту ночи.
Кто мешал столбы освещения вынести метров на пятнадцать за периметр, чтобы склад оставался в темноте, а освещалась лишь приграничная зона?
Ещё одна проверка была предпринята днём лично командиром роты охраны. Пока я шёл с тыльной стороны склада в калиточку просочился вышеуказанный капитан и юркнул за опору вышки. Благо его последний манёвр я уже заметил, выходя из-за склада. Заметил и узнал, что тоже немаловажно! Вот только что делать дальше? Что в таких случаях говорит устав? Попытка найти в памяти какой-нибудь подходящий случай успеха не принесла. Не доходя метров семь до вышки, я остановился:
– Товарищ капитан, я Вас видел. – Совершенно не по-уставному буркнул я.
Капитан вышел. Вот где страха не было совершенно. Сплошное разочарование от... От чего? Что он хотел сделать? В общем, оставил я его без развлечения, судя по всему. Странного такого развлечения, в результате которого можно и пулю словить. А что, случаи всякие бывают. Вдруг бы я с испугу, не разбирая, кто есть 'ХУ' полоснул бы очередью. Правда для этого мне нужно было бы сдёрнуть автомат с плеча, снять с предохранителя, передёрнуть затвор. Да, долго, но у страха глаза велики, а адреналин подстёгивает реакции будь здоров.
Этот случай тоже заставил меня задуматься. Если какой-нибудь тать выскочил из-за угла склада и побежал ко мне даже с ножом, успел бы я проделать все вышеописанные манипуляции с автоматом? Не факт, совсем даже не факт.
Как хорошо, что в нашем медвежьем углу татей не водилось. Вот медведи, те да. Один особо голодный даже пробрался ночью на приармейский фермерский участок и задрал телёнка. Нам даже приказали усилить бдительность, что мы и делали каждую ночь, ловя каждый шорох и готовясь всадить очередь в голодную тушку бурого хозяина леса.
На третий день его всё же застрелили где-то в соседней части. Так и прошла большая часть армейской службы – на вышке под палящими лучами солнца, дождём и снегом. Типа: что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мой автомат со мной.
А потом однажды пришёл указ о расформировании части и всё оружие, хранящееся на складе (о боже, это секретная информация) вывезли. Охранять стало нечего. Зато прибавилось работы типа: отнеси, погрузи, перетащи. Впрочем, мне было уже всё равно, я демобилизовался!
Васин Р.В. «Ваши мысли»
7
