Текст книги "Русские сказки"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Айвен чуть не икнул от неожиданности. Так вот почему ему так не понравились реакции посла! На несколько мгновений в комнате установилась полная тишина, потом Круифф тихо спросил:

– Вы знали это с самого начала?

Юрий кивнул:

– Мы знали о вашем приезде заранее. Информация из Центрального разведуправления поступила дня за три до вашего прибытия.

– И?… – спросил Айвен.

Старший лейтенант пожал плечами:

– Мы решили вам не мешать, – он окинул американца испытующим взглядом, – так как считали, что в данном случае наши интересы совпадают. – Русский замолчал, словно давая Круиффу время, чтобы оценить свою откровенность. Потом, не удержавшись, спросил: – Не поделитесь, что на Голуэе так привлекло ваше внимание?

Круифф инстинктивно поджал губы. Неужели этот русский думает, что… Но тут вдруг сообразил, что в ситуации, в которой они оба оказались, многие правила утратили силу. Конечно, если все случившееся не было какой-то изощренной провокацией русской контрразведки. Впрочем, хотя вероятность такого поворота и не следовало исключать полностью, после всего увиденного она представлялась достаточно малой величиной. К тому же возможно, русский прав. Вполне вероятно, что, в определенных границах, их интересы на Голуэе действительно близки. Во всяком случае, если они знали, кто он на самом деле, то вряд ли его задание представляло для них тайну за семью печатями. Круифф криво усмехнулся:

– Наше управление получило информацию о том, что на Голуэе есть «гипербомба».

На лице русского выразилось удивление. Круифф пояснил:

– Мы называем «гипербомбой» любое устройство, которое может быть применено в военных целях, если уровень используемых в нем технологий способен нанести ущерб безопасности Американской федерации.

Юрий понимающе кивнул.

– Понятно. – Помедлив, он словно нехотя добавил: – У нас тоже появилась информация, что голуэйцы работают над генератором СВП большой мощности, – Он запнулся, в голосе зазвучало напряжение. – Очень большой, около ста гигаглоуб.

Круифф вздрогнул. Генераторов СВП сравнимой мощности во всей известной человечеству части Вселенной насчитывалось всего семь штук. Или восемь, если подтвердится информация о том, что такой генератор запустили индийцы. Но даже самый крупный из них, японский, обладал пиковой мощностью только в пятьдесят два гигаглоуба.

– Этого не может быть! Пилот хмыкнул:

– Может. Наши приборы несколько раз фиксировали всплески мощностью до восьми сотен килоглоуб. И, судя по форме импульса, это было всего лишь калибровкой управляющих контуров.

Круифф потерянно молчал. В комнате повисла напряженная тишина. Айвен покачал головой:

– И все-таки непонятно, как с такой примитивной технологией можно, к примеру, поднять на орбиту детали предускорителя, не говоря о прочем.

Русский ухмыльнулся:

– Они и не стали этого делать.

– Что?!

– Генератор смонтирован на поверхности планеты. – Русский с ухмылкой следил, как меняется в лице американец. – Вернее, под поверхностью, – уточнил он, – Наша лыжная база находится как раз над тоннелем разгонного блока предускорителя.

Айвен побледнел:

– Мой бог, да если они наберут даже десять процентов мощности, то разнесут всю планету.

Юрий досадливо поморщился:

– Если я не ошибаюсь, то наше появление здесь может означать, что они уже сделали это.

Они посидели молча, будто придавленные осознанием столь страшного факта. Наконец пилот деликатно кашлянул и, когда Круифф вновь повернулся к нему, заговорил:

– Ладно, похоже, все это в прошлом, вернее, в будущем, причем достаточно отдаленном. А нам надо определяться с настоящим. У вас есть какие-нибудь предложения?

Айвен упер в пилота внимательный взгляд:

– Как мне кажется, до сего момента вы прекрасно справлялись без моей помощи.

– Ай, бросьте, – произнес старший лейтенант. – Я читал ваше досье. У нас с вами несопоставимый уровень. Я всего лишь младший оперсостав, а здесь, похоже, представляется возможность переписать историю этого мира.

Эк загнул. Круифф удивленно посмотрел на собеседника. А ведь у этого молодого человека непомерные амбиции. Если бы они каким-то образом смогли вернуться в свое время, он бы посоветовал начальнику этого старшего лейтенанта отправить его на углубленную психологическую экспертизу. Впрочем, если они не ошибаются, то в ИХ времени вокруг центрального светила этой системы стремительно распространялся чудовищный вихрь СВП-аномалии.

– Послушайте, Юрий, я бы не советовал вам увлекаться подобными идеями. Векторная теория времени Плазова – Майнца, конечно, слишком далека от конкретики, но, если отбросить всяческие бредни о параллельных временных потоках, из нее явственно следует, что глобальные узлы закреплены во времени практически намертво. Так что в данном случае у нас только один выход – попытаться свести факторы нашего влияния на события к минимально возможному уровню. Иначе генеральная воплотившаяся вероятность нас просто сомнет. – Он сделал паузу и веско заключил: – Все, что сейчас происходит на Голуэе, уже произошло, и с этим ничего поделать невозможно.

Пилот немного помолчал, словно раздумывая.

– Что ж, возможно, вы и правы. – Он хитро улыбнулся. – Хотя еще посмотрим, удастся ли вам убедить в этом майора.

Айвен удивленно покосился на лежащую на соседней кровати глыбу мышц:

– И в чем вы предвидите главную трудность? Юрий с деланным равнодушием пожал плечами:

– Просто предки майора были почти полностью уничтожены в мясорубке наподобие той, что набирает сейчас обороты на этой планете… И я знаю его отношение к тому, что здесь творилось в НАШЕ время.

* * *

Через два дня Айвен начал вставать и ходить по комнате. Вообще-то он мог подняться с постели еще в первый день, хотя, честно говоря, чувствовал себя не очень хорошо, да к тому же, по его плану, следовало немного поиграть роль обессиленного больного. До тех пор, пока они не почувствуют себя готовыми покинуть своего гостеприимного хозяина и затеряться на просторах этой обширной страны.

Пока все шло хорошо. Со своими родными странами они более или менее определились. У их хозяина была очень неплохая домашняя библиотека, и пилот, умница, как только очнулся и немного разобрался в обстановке, тут же выпросил разрешение в ней покопаться. Так что с этим проблем не было. Имена себе подобрали тоже, клинику постшоковой амнезии Айвен знал достаточно хорошо, чтобы попытаться поводить за нос местную современную медицину с некоторыми надеждами на успех. Самая большая сложность была с «родным» языком. Оставалось надеяться, что в эти смутные военные времена им удастся достаточно долго избегать встречи со своими мнимыми соотечественниками. Впрочем, на этом опасности не заканчивались. Из той скудной информации, которой они обладали, можно было сделать вывод, что их хозяин принадлежит к сословию потомственной аристократии. А на данном уровне развития цивилизации аристократы, как правило, были людьми достаточно образованными, и в их среде знание одного, а чаще даже нескольких иностранных языков являлось скорее закономерностью, чем исключением. Так что Круифф решил пока особо не форсировать события и попытаться потянуть время хотя бы до того момента, пока не очнется майор. Айвен, вслед за пилотом, с легкостью получил доступ к библиотеке хозяина дома и за пару вечеров с помощью словарей набрал достаточный словарный запас «водного» языка. Что-то около пяти-шести тысяч слов. Вся беда была в том, что Айвен не имел ни малейшего представления ни как звучат эти слова, ни каковы особенности грамматики и строения предложений. Не меньшие трудности были и с профессией. Из специальной литературы в библиотеке хозяина основное место было отведено трудам по финансовому и банковскому делу, в которых Круифф, будучи неплохим специалистом по этому вопросу, разобрался довольно быстро. Но выдать себя за финансиста не представлялось никакой возможности. Ведь знакомство с основами финансового и банковского дела да зачатками экономической науки – это одно, а практика – совсем другое. В любой области деятельности люди вырабатывают определенные навыки взаимоотношений, свой специфический жаргон и иные вещи, облегчающие им взаимопонимание. А поскольку, как Айвен уже успел выяснить, их гостеприимный хозяин являлся одной из крупных финансовых фигур этой страны, шансов на то, что ему удастся хоть сколько-нибудь убедительно выдать себя за специалиста в этой области, у него не было. То же произошло и с другими, более или менее подходящими областями деятельности. Иные были пока недоступны по схожим причинам, другие просто еще не существовали, как, например, прикладная электроника. С той же проблемой столкнулся и Юрий. Несмотря на все его фундаментальные для данного уровня развития науки знания по аэродинамике, метеорологии и динамике газовых сред, отсутствие малейшего представления о конструкции и порядке работы примитивных механических двигателей портило всю обедню. А его боевые навыки, так же как и познания в криптографии и иных сугубо специфических дисциплинах, скорее могли внушить подозрение. Но главное было не в этом. Основная проблема заключалась в майоре. Пилот пришел в себя спустя сутки после того, как их обнаружили и привезли в этот дом.

Айвену понадобилось еще около трех суток. Майор же до сих пор не очнулся. А это означало, что в случае каких-либо неприятных неожиданностей они полностью лишены свободы маневра. Для того чтобы просто сдвинуть майора с места, требовалось, как минимум, двое крепких мужиков. Не говоря уж о том, чтобы попытаться его куда-либо транспортировать. К тому же подобное несоответствие размеров и массы тела неизбежно привлекло бы излишнее внимание. Сиделка и та все время охала:

– Нет, ну дюже тяжел. Это какая ж баба его выдюжит?

К концу недели, имевшей здесь продолжительность, к удивлению Айвена, как и на Земле, семь дней, в усадьбу начали съезжаться гости. Некоторые из них были пилоту уже знакомы, поскольку присутствовали в доме как раз в тот день, когда Юрий очнулся, и, кроме того, за время, прошедшее после, пилот успел раздобыть массу полезной информации о гостях и домочадцах хозяина. Для человека, обладающего навыками ситуативного допроса, получить необходимую информацию, как правило, не составляет особого труда. Проблемы могут возникнуть только в том случае, если собеседник просто молчит. Но дворовые, конюхи, кузнецы и иная прислуга в разговор вступали охотно. А общие темы во все времена очень похожи. И потому после пары дежурных фраз о том, что «время ноне смутное, тяжкое» либо «молодежь таперя совсем от рук отбилася», разговор шел по накатанной колее. За несколько дней они успели собрать приличное досье на большую часть тех, кто должен был здесь появиться. А появиться должны были многие, поскольку семья их гостеприимного хозяина в ближайшие выходные должна была возвратиться после отдыха на водах.

* * *

Вечером последнего рабочего дня недели, когда в распахнутые ворота усадьбы, замыкавшие длинную, протяженностью около трехсот ярдов, аллею, обсаженную могучими деревьями с аккуратно подстриженными, шарообразными кронами, показались гордые профили ухоженных лошадок первой упряжки, Айвен и Юрий сидели, уютно пристроившись у небольшого оконца на узкой лестнице, ведущей на чердак.

Гости съезжались косяками. Юрий называл тех, кого он успел запомнить с прошлого раза, или высказывал предположение о том, кто это может быть из тех, о ком он разузнал от прислуги. А Айвен, слушая вполуха, пытался хотя бы в общих чертах смоделировать варианты развития сегодняшнего вечера. Во всяком случае, по его прикидкам, существовала очень большая вероятность того, что он в ближайшее время подвергнется дотошным расспросам, мягко завуалированным под светскую болтовню за теплым, дружеским ужином. Однако вопреки его ожиданиям вечер и ночь прошли спокойно.

Утром, часа через полтора после завтрака, их вновь соизволил посетить лично хозяин дома. Он появился на пороге в сопровождении дородного мужчины, на лице которого играла добродушная улыбка, судя по строению лицевых мышц, пребывавшая там почти постоянно.

– Доброе утро, господа, позвольте представить вам господина Пантюше, профессора медицины, известного хирурга и моего доброго знакомого.

Круифф и пилот, коротавшие время на своих кроватях, обложившись подшивками популярных журналов и газет за последний год, изобразили нечто вроде сидячего поклона, причем в соответствии с избранными ролями у Юрия поклон вышел несколько заискивающим, а Айвен и в столь неудобной позе ухитрился изобразить что-то вроде благосклонного приветствия собрата-ученого. Профессор не стал тратить время зря и тут же взял быка за рога:

– Нуте-с, батеньки мои, уж позвольте мне немного вас потревожить.

Осмотр был достаточно тщательным, но, с точки зрения землян, привыкших к несколько иным процедурам медицинского контроля, не более чем поверхностным. К тому же Круифф умудрился изобразить замедленную реакцию зрачка, а пилот проделал то же самое с коленным рефлексом, так что к концу осмотра профессор выглядел немного озабоченным. Впрочем, ненадолго. Когда, сложив свои примитивные инструменты в громоздкую кожаную сумку, он откинулся на спинку стула, его лицо снова приобрело прежнее добродушное выражение.

– Ну что ж, неплохо, очень неплохо. Конечно, реакции пока еще несколько замедленны… Впрочем, чего-либо такого и стоило ожидать, но… – он внимательно посмотрел на Айвена, – вы по-прежнему ничего не помните?

Круифф явственно почувствовал запах жареного. Пожалуй, он несколько недооценил возможности местной медицины. Похоже, профессор применил к нему какой-то из местных тестов, и он где-то прокололся.

– Крайне смутно, профессор. Кое-что начинает проявляться, но я скорее назвал бы это… видениями, а не, воспоминаниями.

– М-гм, ну-ну, очень может быть. – Профессор выглядел несколько озадаченным, и Круифф укрепился в своих подозрениях. Однако мгновение спустя добродушное лицо посетителя озарила привычная улыбка, и он повернулся к хозяину дома: – Паулин, твои гости выглядят явно окрепшими, так что я, пожалуй, пойду, отдам должное запеканке. – И он, в обычном здесь стиле, поклонившись присутствующим, быстрыми шагами вышел из комнаты.

Хозяин проводил его несколько недоуменным взглядом, а потом повернулся к Айвену:

– Еще раз прошу простить за беспокойство, но вчера вечером возвратились с вод мои домашние, и по сему поводу у нас в доме, как вы уже, наверное, заметили, собралось довольно большое общество. Так что я собирался просить вас сегодня, если, конечно, господин Пантюше не сочтет это угрозой вашему здоровью и душевному равновесию, непременно с нами отобедать.

Круифф благодарно поклонился в местной манере. Он был готов к подобному повороту событий еще с вечера.

– Покорно благодарю. Я с удовольствием принял бы ваше предложение, но мой костюм…

– О, какие пустяки, – хозяин дома всплеснул руками, – мы с вам почти одного телосложения, а у меня есть несколько запасных костюмов. Практически новых, ненадеванных. Так что, ежели вы не побрезгуете, я пришлю сиделку с одним, чтобы она вам его подогнала. – Он выжидательно посмотрел на Круиффа и, получив его благосклонный кивок, торопливо добавил: – Конечно, вас больше устроило бы что-нибудь из ателье, но я не был уверен, что вам уже можно…

– Ну что вы, что вы. Мне очень приятно.

Обмен любезностями продлился еще не менее двух минут, после чего господин Максин наконец откланялся. Как только за хозяином закрылась дверь, Круифф повернулся к пилоту. Тот еще какое-то мгновение сидел на кровати с закрытыми глазами, потом рывком вскочил на ноги:

– Хозяин зовет нашу сиделку. Больше ни души ближе сорока шагов.

Круифф кивнул:

– Ну и что ты об этом думаешь? Пилот покачал головой:

– Похоже, мы их недооценили.

– И что теперь?

Юрий улыбнулся:

– Великий Круифф у нас ты.

Айвену было не до шуток.

– Послушайте, молодой человек, последние двадцать лет я был всего лишь жалким кабинетным червем, а сейчас нам требуются способности хорошего полевого агента.

Пилот на мгновение задумался, на его лице продолжала играть улыбка.

– Возможно, вы правы, сэр, но все дело в том, что, что бы я ни придумал, первую скрипку придется играть именно тебе. Поскольку за обеденным столом со всеми этими господами будешь сидеть именно ты. – Он замолчал, прислушиваясь. – У нас больше нет времени. Сюда идет сиделка.

Процесс подгонки костюма неожиданно оказался чрезвычайно трудоемким и, с небольшими перерывами, занял все остававшееся до обеда время.

Наконец Круифф, с которого за это время сошло семь потов, одернул странный кургузый пиджак, сшитый из нескольких слоев различных растительных волокон и, по его мнению, сидевший на нем как на корове седло, примял подбородком стоячий воротник, перетянутый тонким шнурком галстука, нервно оправил толстые мнущиеся брюки и раздраженно покосился на стоящую рядом сиделку. Та, заметив его взгляд, состроила довольную мину и, всплеснув руками, зачастила:

– Нет, ну прямо красавчик писаный, – и принялась оглаживать полы пиджака и расправлять воротник.

Круифф раздраженно фыркнул, собираясь сказать что-то резкое, однако сдержался и, бросив на флегматично развалившегося на кровати пилота напряженный взгляд, еще раз подвигал плечами, пытаясь свыкнуться с непривычными ощущениями, и направился к двери.

Обед был накрыт на первом этаже, в просторном зале с эркером, в большие окна которого меж толстых рам било не по-осеннему яркое солнце. Все, по-видимому, уже собрались, ждали только его.

Спасибо хозяину дома – ритуал представления оказался неожиданно кратким и необременительным. Господин Максин наскоро представил его своей супруге и старшей дочери – юной симпатичной особе, тут же уставившейся на Круиффа любопытными глазами, а потом вывел его к середине зала и громко объявил:

– Господа, это профессор Кройф. О необычных обстоятельствах его появления в моем доме вы все изрядно наслышаны. Прошу простить, но профессор еще не совсем здоров, и потому я не смею излишне утомлять его представлением всех присутствующих. – Он сделал паузу и радушно закончил: – А сейчас – прошу к столу.

Круиффа усадили между хозяйкой и юной леди, которой просто не сиделось на месте от любопытства, так что она с трудом дотерпела до первой перемены. Стоило слуге лишь на мгновение заслонить девицу от бдительного ока маменьки, как она наклонилась к Круиффу и зашептала:

– Скажите, профессор, а вам было страшно лететь на аэроплане?

Айвен чуть не поперхнулся. За те пятнадцать минут, что он провел за выглядевшим так невинно обеденным столом, он уже весь взмок от напряжения – ему и в голову не могло прийти, сколько испытаний поджидало его здесь. На свое счастье, он за свои сорок два года службы успел побывать на приемах в доброй сотне различных особняков, посольств и дворцов, а потому довольно быстро освоился с несколько непривычными столовыми приборами (странная закорючка на спице, поначалу поставившая его в тупик, оказалась ножом для разделки рыбы, а узкий витой хрустальный рожок на ножке был вовсе не предназначен для того, чтобы из него пить, а являлся чем-то вроде личного настольного ароматизатора). Однако, когда Айвен повернул лицо к девушке, на его лице играла легкая светская улыбка. – Нет, эсс, – тут он склонился к ее изящному ушку, – вернее, я никому не признаюсь в этом.

Девушка прыснула в кулачок, но, поймав укоризненный взгляд матери, посерьезнела и склонилась к тарелке. Однако выдержала она недолго:

– А куда вы летели?

– Извините, эсс, это секрет.

Девушка разочарованно поджала губки, но своих попыток не оставила. Как оказалось, это было только разминкой. Спустя час, когда подали десерт, разговор за столом сделался общим. И Круифф, на которого один за другим посыпались вопросы, почувствовал себя как угорь на сковородке. Но самое серьезное началось немного позже, когда дамы покинули обеденный зал.

Сначала ничто не предвещало грозы. После ухода женщин слуги внесли маринованную баранину и салатницы с монсокским салатом, который из-за обилия чеснока считался чисто мужским блюдом и, кроме того, хорошей закуской. Поэтому следом на столе появились и запотевшие бутылки с прозрачной жидкостью, явно имевшей своей основой продукт глубокой перегонки, а мужчины пересели поближе друг к другу. После каждой рюмки разговор становился заметно громче, так что, когда этот военный задал свой вопрос, Круифф не сразу понял, что он обращается именно к нему. Но над столом тут же повисла полная тишина. И новый вопрос прозвучал неестественно громко:

– Не правда ли, господа, амнезия господина профессора имеет чрезвычайно избирательный характер?

На взгляд Круиффа, это могло быть принято и за комплимент. Поскольку подразумевалось, что его сверстанные на живую нитку манеры приняты обществом и у окружающих, во всяком случае у большинства, остался только один невыясненный вопрос. И все же на выпад следовало как-то отреагировать.

Айвен медленно опустил руки на стол и, разогнув пальцы, выпустил нож и вилку. Потом вытащил салфетку из-под тесного воротника узкой, жесткой, словно панцирь, рубашки, которая, ко всему прочему, в отличие от тех, к которым он привык, совершенно безобразно аккумулировала весь пот, выступающий на теле, и распространяла его по еще вроде бы сухим местам, и старательно вытер губы. Небрежно бросив салфетку на стол, Айвен поднял глаза на задавшего вопрос:

– Прошу прощения, господин…

– Барон Эксгольм, полковник Генерального штаба, к вашим услугам.

– Благодарю вас. Значит, вы подозреваете, что я, специально, по каким-то одному мне известным причинам, симулирую потерю памяти? – Произнеся последнее слово, Круифф резко вскинул глаза и упер в саркастически улыбающегося полковника свои сузившиеся зрачки.

Навыки психопрессинга, как, впрочем, и защиты от него, слушатели академии Бюро стратегической информации должны были усвоить еще к концу первого семестра. А последующая служба предоставила массу возможностей для их шлифовки. Улыбка сползла с лица полковника, как банановая кожура. Его губы беззвучно шевелились, словно пытаясь что-то сказать, кадык судорожно дергался. Айвен отвел глаза. В комнате воцарилась напряженная тишина. С легкой улыбкой Айвен обвел присутствующих лукавым взглядом:

– В таком случае я должен сказать вам следующее – вы… правы.

Над столом пронесся изумленный вздох. Щеки полковника залило лихорадочным румянцем. Подавшись вперед, он хрипло проговорил:

– И как вы это объясните? Круифф, откинувшись на спинку стула, отрицательно покачал головой:

– Да никак. Этого я делать не собираюсь.

– Делать чего?

– Объяснять.

Барон Эксгольм, усилием воли взяв себя в руки, саркастически улыбнулся:

– Ну, это зря. Возможно, вы забыли, что идет война и…

Круифф не дал ему договорить. С коротким смешком он махнул рукой:

– Бросьте, полковник. Не стоит меня пугать. Не думаю, чтобы вы так плохо разбирались в людях, чтобы не понять – со мной это не пройдет. – Он посмотрел долгим взглядом на барона. – Я вовсе не собирался вас раздражать своим… упрямством. Просто я НЕ МОГУ ничего рассказать.

– Вам мешает присяга?

– Нет. Слово честного человека. О присяге скорее уместно говорить моему спутнику, но… я не вправе говорить за него. Вам придется подождать, пока он очнется. Полковник с сомнением покачал головой и, стараясь не встречаться взглядом с Круиффом, пробормотал:

– В таком случае бьюсь об заклад, что вам довольно скоро придется давать объяснения во Втором департаменте Генерального штаба.

За столом снова воцарилось молчание. Его нарушил Круифф, негромко спросив:

– Правильно ли я понял из ваших слов, что и вы, полковник, имеете отношение к Генеральному штабу?

Тот молча кивнул. Круифф, не говоря больше ни слова, скользнул взглядом по напряженным лицам сидевших за столом. Решив наконец, что обстановка созрела, он проговорил, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно:

– Господа, поскольку успешный исход той, смею заверить, чрезвычайно важной миссии, в которой я имею честь принимать участие, в настоящий момент оказался под угрозой, и именно из-за особо секретного ее характера, могу ли я обратиться к вам с предложением?

Ответом ему было молчание, которое явно можно было рассматривать как знак согласия.

– Я бы хотел предложить вам выбрать из своей среды достойное лицо, которому я мог бы предоставить доказательства абсолютной лояльности нашей миссии по отношению к вашей стране.

– А почему не всем? – скептически проворчал полковник.

Айвен непреклонно покачал головой:

– Нет. Миссия должна оставаться максимально секретной.

Некоторое время все молчали, раздумывая, потом заговорил хозяин дома:

– Поскольку, господин профессор, вы сами предложили это, мы готовы подчиниться вашему выбору.

Круифф ответил универсальным полупоклоном, что, как показала реакция присутствующих, считалось здесь вещью совершенно естественной.

– Ну что ж, раз уж этот разговор начал барон Эксгольм и, как я считаю, его невозможно заподозрить в излишней ко мне доверчивости, пусть это будет он.

Судя по живой, хотя и сдержанной, реакции присутствующих, это был правильный ход. Однако справиться со скептицизмом полковника, помноженным к тому же на уязвленное самолюбие, было не так-то просто.

– И какие же доказательства вы можете представить? Ведь, насколько я наслышан, вас со товарищи нашли в лесу абсолютно голыми и без единого клочка бумаги.

Айвен многозначительно улыбнулся:

– Как мне кажется, это уже только мои проблемы. Главное, чтобы вы сочли эти доказательства достаточно убедительными.

Господин Максин тут же воспользовался моментом, чтобы разрядить напряженную обстановку:

– Действительно, господа, давайте пока отложим эту тему. Я предлагаю перейти в курительную.

Когда все поднялись из-за стола, полковник оказался рядом с Круиффом:

– Ну, и когда же вы собираетесь представить мне эти доказательства?

Круифф повел глазами по сторонам и, убедившись, что, несмотря на всеобщий интерес к ним обоим, рядом нет никого, кто мог бы расслышать их разговор, сказал:

– Немедленно если вы согласитесь подняться в мою комнату.

Способностям пилота в области психопринуждения он доверял больше, чем своим собственным.

* * *

Двигатель кашлянул, выплюнул мутную, сизую струйку дыма и зарокотал на малых оборотах, сотрясая машину мелкой дрожью. Пилот еще несколько мгновений вслушивался, потом разогнулся и уже привычным движением вытер руки изрядно замасленной ветошью. Похоже, этот вонючий, неуклюжий и нелепый механизм под названием двигатель внутреннего сгорания наконец-то ему покорился. За спиной послышался голос старшего механика:

– Завел, значит…

Юрий повернулся и, мгновенно натянув на лицо выражение искренней радости с оттенком подобострастия, бодро ответил:

– А как же, Прон Акиевич. Я ж обещал. Старший механик обошел машину кругом и заглянул под задранный капот с другой стороны:

– А это что?

Пилот смущенно потупился:

– Да это так, придумка одна, чтоб искра ровнее была.

Старший механик куснул ус и задумчиво покачал головой:

– Ну-ну, посмотрим на твою придумку, – после чего повернулся и величественно проследовал в свою каморку, притулившуюся к стене в дальнем конце гаража.

Юрий проводил его взглядом, стер с лица подобострастную улыбочку и, сунув ветошь в наколенный карман своего засаленного комбинезона, снова нырнул под левый капот старого авто.

Они с американцем покинули поместье господина Максина три месяца назад. На следующий день после званого обеда. В тот знаменательный вечер он провел лишь самую поверхностную обработку полковника Эксгольма, поскольку резкое изменение его позиции от полного неприятия до абсолютного доверия выглядело бы слишком подозрительно. Поэтому после краткой беседы, основным достоинством которой было не содержание, а сочетание инфразвуковых ритмов, полковник вызвался прислать за ними на следующий день авто, чтобы отправиться туда, где они смогут представить достаточно убедительные доказательства.

Все прошло по плану. От получасового разговора в Отдельном кабинете роскошного ресторана у полковника осталось только ощущение того, что предъявленные доказательства связаны с тайнами короны, да еще смущение от собственной забывчивости, явившейся, очевидно, следствием глубокого впечатления, произведенного тем, что ему было предъявлено.

Барон Эксгольм оказался ценным приобретением.

Он был выходцем из небольшой, но довольно сплоченной общины северных приморцев, из-за своей малочисленности уже давно тесно связанных родственными узами. Большинство представителей этой общины, несмотря на иноземные корни, служили престолу суверена уже на протяжении многих поколений, а потому барон имел весьма обширные связи во всех сферах общества. Благодаря этим связям им обоим удалось почти мгновенно найти работу. Юрия устроили шофером в гараж штаба военного округа, а Круиффу, как представителю науки, была предложена должность консультанта при городской телефонной компании. Это назначение открывало чрезвычайно широкие возможности и при надлежащем их использовании могло помочь им не только быстро и естественно вписаться в здешнее общество, но и занять в нем достойное место. Однако американец был больше занят подготовкой надежного пути ухода за границу. Поскольку состояние дел здесь приобретало все более зловещий оборот. Заводы стояли, рынки пустели, железнодорожный транспорт ходил с перебоями. Полицейского можно было отыскать только на нескольких центральных улицах, да и то с большим трудом. На рабочих, да и на мещанских, окраинах появились группы вооруженных людей, называвших себя «народными патрулями» и подчинявшихся, впрочем зачастую чисто номинально, так называемым Комитетам действия. Военные патрули пока еще появлялись время от времени на центральных вокзалах, но на дезертиров уже никто не обращал внимания. Резервные части, стоявшие лагерями верстах в десяти от города, постоянно митинговали, то поддерживая, то отвергая своих командиров. Зато появилось дикое количество неизвестно кем издававшихся газет, бульварных листков и прокламаций. Деньги стремительно обесценивались, и крестьяне, пока что еще появлявшиеся на рынках, все чаще не соглашались брать деньги за товары, а настаивали на обмене. Эта страна неукротимо катилась в пропасть. Но… они были прикованы к ней. Пока не очнется майор.

* * *

В этот вечер Юри (он взял себе этот созвучный своему настоящему имени псевдоним, так как среди людей избранной им национальности его новое имя изредка встречалось) подзадержался на работе. Сегодня у него было приподнятое настроение, поскольку, после двухнедельных усилий, ему удалось-таки вдохнуть жизнь в старенький «ролкс», а это означало, что он начал потихоньку осваиваться со здешними примитивными средствами передвижения. Иной раз дивясь тому, как можно было усложнить такие простые вещи.