Текст книги "Последняя крепость. Том 1"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Антон Корнилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Трясясь и цепляясь за дверной косяк, Барбак высунул голову во двор. Улица, прекрасно просматривающаяся сквозь жиденький плетень, была пуста. Где-то вдалеке скулили собаки – даже они не осмеливались лаять и бросаться на ужасных болотников. А низкорослая Илька, растрепанная и зареванная, бросилась в ноги юноше-болотнику, он шел первым.

– Добрые господа! – захлебывалась Илька. – Пощадите, добрые господа!

Она попыталась ухватить болотника за ногу, но отчего-то у нее это не получилось – и женщина грохнулась в пыль.

– Добрые господа! – завопила она, кидаясь теперь в ноги старику в пугающих шипастых доспехах. – Не губите мужа моего!

Как и юноша, старик неуловимо-ловко избежал того, чтобы бесстрашная от отчаянья крестьянка поймала его за лодыжку.

– Тварь должна быть уничтожена, – строго молвил старый воин, проходя мимо барахтающейся в пыль Ильки.

– Да не тварь он! Ведь не знаете наверняка, добрые господа!

Это восклицание болотники оставили без ответа.

Барбак отпрянул в хижину. И спустя пару ударов сердца порог ее перешагнул юноша. Мельком глянув на старосту, он опустил забрало и обнажил меч. Увидев диковинно искривленный багровый клинок, староста зажмурился.

– Помилуйте, – только и пролепетал Барбак, – старался я… Что уж с этими тупоумными поделаешь…

Когда он открыл глаза, болотника в хижине не было. Болотник прыгнул в погреб.

Он стоял, прижавшись к стене. Он и сам не понял, как это случилось – прямо перед ним оказался закованный в черные доспехи рыцарь. Лицо его было закрыто решеткой забрала, а в руке страшным багровым светом светился изогнутый клинок меча. Откуда взялся этот рыцарь?

Аж успел выкрикнуть:

– Не надо!

Это не возымело никакого действия. Багровый клинок метнулся к нему, и пленник, понимая уже, что сейчас умрет, проорал что-то срывающимся больным голосом.

Клинок замер у его лица. Аж перевел дыхание. Потом заорал снова. Этот безмолвный черный рыцарь пугал его так сильно, что парень даже не отдавал себе отчета в том, что именно орал. Но пронзительные его мольбы неожиданно подействовали. Клинок с лязгом влетел в ножны. Рыцарь одним движением сбросил с правой руки латную перчатку (наверное, она крепилась к основному доспеху каким-то хитрым замком) и вытянул вперед руку. Потом, безошибочно угадав в полутьме местонахождение ужасной раны, вложил в нее беспощадно твердые пальцы.

Такой боли Аж не чувствовал никогда. Глаза его взорвались снопом ярких искр. Ноги подломились, и парень лишился чувств.

Когда Кай выволок наружу крестьянина, шею которого оплетала веревка, Барбак охнул и рванулся к выходу. Но на пороге хижины столкнулся со стариком-болотником, едва не напоровшись на шипы его доспеха. Герб удивленно нахмурился, глядя на Кая.

– Он не может являться Тварью, – ответил Кай на безмолвный вопрос старого рыцаря.

– Он укушен оборотнем, – возразил Герб, – рано или поздно этот человек станет Тварью – обращение неотвратимо.

Кай дернул конец веревки, который держал в руках. Аж, постанывая, открыл глаза. Понемногу парень приходил в себя.

– Тварь – есть нечеловек, вредящий людям, – сказал юноша. – Когда он молил меня о пощаде, он прокричал о том, что на нем нет вины. Он никогда не причинял людям никакого вреда.

– Пока – не причинял, – уточнил Герб. – Но как только взойдет луна…

– Да, – сказал Кай. – Но сейчас он еще остается человеком. На нем еще нет крови, а значит – на нем еще нет вины. Следовательно, он не подпадает под определение Твари. Убив его сейчас, я изменю правилам Кодекса. Не забывай, брат Герб, пока мы не создали новые правила, мы обязаны придерживаться прежних.

– Что ж… – подумав, проговорил Герб, – возможно, ты прав.

Он обернулся к старосте.

– Ступай, – сказал ему старик, – успокой людей. Пусть они расходятся по домам. Хоть это приказание ты способен исполнить?

– Есть и еще кое-что, – добавил Кай, когда Барбак выбежал из хижины. – Посмотри, брат Герб…

Старик присел на одно колено, склонившись над едва шевелящимся Ажем. Сняв перчатку, он ощупал ужасную рану, сочившуюся кровью из разрывов запекшейся корочки обожженной плоти. Аж издал дикий крик и снова потерял сознание. Словно не понимая, какую жуткую боль он причиняет парню, а точнее – не принимая этого во внимание, старик тщательно исследовал рану.

– Странно, – поднявшись, сказал он.

– Да, – кивнул Кай. – Следы от резцов и клыков – практически одинаковые. Ты знаешь об оборотнях больше, чем я, брат Герб…

– Строение пасти оборотня, – покачав головой, проговорил Герб, – такое же, как и строение пасти волка – только много больше. Исключений не существует. А зубы, разорвавшие тело этого крестьянина… они равны по длине и толщине. Как зубцы гребенки.

– На крестьянина напал не оборотень?

– На крестьянина напала другая Тварь. Скорее всего, похожая на громадного волка – оттого-то здешние жители и спутали ее с оборотнем.

Аж пошевелился. Кай достал из поясной сумки крохотный шарик – две скрепленные смолой ореховые скорлупки. Осторожно разъединив их, юноша капнул ярко-красной, как кровь, жидкостью на пересохшие губы парня. Аж тотчас открыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Это придаст тебе силы, – сказал Кай, снова запечатывая орех, – чтобы идти. Мы возьмем тебя с собой. Мы не имеем права оставлять тебя среди людей, пока не узнаем, что за Тварь на тебя напала.

Ночной лес казался теперь Ажу совсем чужим. Хоть ветра не было совсем, парню чудилось, что древесные корявые ветви шевелятся и листва на них шепчет что-то угрожающее. Тьма колыхалась вокруг, будто живой и сильный зверь, ожидающий момента, когда люди заберутся поглубже в его раззявленную пасть – чтобы сомкнуть ужасные челюсти.

Парень тащился вперед – туда, куда увлекала его веревка. В кромешной тьме едва можно было различить силуэты деревьев, и небо было черным и низким, как крышка погреба, в котором совсем недавно нашел себя парень. Эти жуткие рыцари шли впереди, но Аж не видел их. Мало того, он даже не слышал, как лязгали их доспехи, не слышал, как трещали сучья под их ногами. Словно никаких рыцарей и не было. Словно волокла Ажа на веревке – сама тьма. Это странное снадобье, смочившее ему губы, было, видимо, волшебным. Неимоверная усталость и слабость от раны покинули тело. Даже боль чувствовалась приглушенно. Обычной бодрости Аж не ощущал, но ему было ясно – под действием снадобья он сможет держаться на ногах еще очень долго.

А потом на небо выкатилась луна, и все вокруг оказалось забрызганным ее мертвенным светом. Аж моргнул и замер, увидев два клинка, направленных ему в лицо.

– Он остался человеком, – прогудел рыцарь в черных доспехах из-под опущенного забрала.

– Пока, – отозвался рыцарь, на доспешных шипах которого тусклым серебром отливал лунный свет. – Возможно, Тварь, ранившая его, не обладает ядом, способным изменить человека. Возможно, у яда этой Твари другие свойства.

– Возможно, в слюне этой Твари вовсе нет никакого яда, – добавил черный рыцарь.

– Возможно и это, – согласился его товарищ.

Клинки исчезли в ножнах. Аж сглотнул. И тут только осознал, что – спасен! Он не превратился в оборотня! Он не стал кровожадным чудовищем! Значит, он выживет!.. Невольно парень рассмеялся. Ноги его задрожали, и он опустился на землю.

– Оставайся здесь, – сказал ему черный рыцарь.

Оба рыцаря исчезли – бесшумно и молниеносно – прежде чем смысл услышанной Ажем фразы успел проникнуть в его разум. Крестьянин остался один.

Первое время он не испытывал страха. Он вообще не испытывал ничего, кроме громадного облегчения. Потом на дне его сознания, точно слепые рыбы в черном омуте, затолкались смутные мысли: о чем разговаривали между собой эти люди? Чудовище, напавшее на него, выходит, вовсе не оборотень? Тогда что это за монстр?

И кто они такие, эти рыцари? И куда они сейчас подевались?

Аж осторожно огляделся, стараясь не шевелиться, чтобы не издать даже слабого звука. Теперь, когда на небе появилась луна, он разглядел, что находится на поляне, недалеко от жилища Варга. Парень припомнил, как его волокли сюда – веревка то и дело натягивалась, не давая Ажу замедлить ход. Несколько раз те, кто вел парня, меняли направление. Каким образом они ориентировались в темном лесу, в котором, скорее всего, ни разу не были, – оставалось непонятным. Но двигались рыцари быстро, словно точно знали, куда шли.

Парень снова огляделся. И на этот раз заметил, что нижние ветви ближайшего к нему дерева обломаны – и обломаны явно недавно, сломы еще не успели потемнеть. Кустарник, росший по краям поляны, в нескольких местах был помят. Но ведь рыцари передвигались бесшумно, словно не касаясь ни земли, ни ветвей кустарников и деревьев… Аж опустил голову и вздрогнул – прямо рядом с ним на траве темнело большое пятно. Он осторожно протянул руку и сорвал испачканную чем-то травинку. В его пальцах тонко хрустнуло. Травинка была покрыта хрупкой корочкой запекшейся крови. Аж открыл рот – и оглядел поляну снова. Это же то самое место, где на него напало чудовище. И это его, Ажа, кровь на траве…

И тут же неподалеку от полянки треснула сухая ветка. Потом еще одна. И еще… Тихий треск становился ближе – кто-то, крадучись, приближался к парню. Аж зажал себе рот здоровой рукой, чтобы не заорать. Но тотчас сообразил, что идея не привлекать к себе внимание – это сейчас совсем не то, что нужно. Отняв ото рта ладонь, он протяжно завопил.

Шаги стихли. Потом снова возобновились – но теперь они отдалялись.

И вдруг что-то резко свистнуло в том направлении, где раздавался треск. Отчетливо щелкнул удар – и большое тяжелое тело обрушилось на землю.

Аж затаился, он боялся даже дышать.

Впрочем, томиться в неведении ему пришлось недолго. Спустя всего три удара сердца на поляне показался черный рыцарь. Он брел, согнувшись, – тащил за собою нечто темное, косматое и громадное, издали похожее на несуразное чучело медведя. Вслед за черным рыцарем деловито ступал рыцарь в шипастых доспехах. Даже не глядя на окаменевшего от страха Ажа, черный рыцарь опустил на траву поляны свою ношу. Выпрямился и поднял забрало.

Первое, что заметил парень: мечи воинов были вложены в ножны. А второе: то, что они принесли с собой, оказалось тушей какого-то неведомого существа, сплошь покрытого серой шерстью, со вполне человеческими конечностями, но несоразмерно громадной башкой, по-волчьи вытянутой, и с пастью, в которой поблескивали в лунном свете чудовищные зубы, похожие на загнутые костяные пальцы.

Чудовище! То самое чудовище, собиравшее кровавый урожай с окрестных земель.

– Оно… сдохло?.. – прошелестел Аж.

– Вовсе нет, – спокойно ответил черный рыцарь. – Мы не имеем права убивать его.

Аж вытаращил глаза. А то, что случилось потом, он осознал не сразу. Рыцарь в шипастых доспехах наклонился над телом, погрузил обе руки под нижнюю челюсть чудищу и, поставив ногу ему на шею, резким рывком… оторвал от тулова чудовищную башку. Ни капли крови не упало на землю. Черный рыцарь шагнул к своему товарищу, и оба этих странных человека принялись изучать мертво оскаленную голову, передавая ее из рук в руки.

Аж был полужив от ужаса и безумия всего происходящего.

– Довольно интересно, – произнес наконец черный рыцарь. – Очень интересно…

А рыцарь в шипастых доспехах, проведя еще раз пальцами по зубам зверя, добавил:

– Эти штуки могут легко отхватить человеку конечность… – Он глянул в сторону Ажа и закончил: – Тебе повезло…

– Невежды возводят города… – проговорил Гарк.

Острая боль полоснула его горло. От отшатнулся назад, ударился спиной о стену – и схватил себя за горло, инстинктивно ожидая, что сейчас из длинной резаной раны ударит фонтан крови.

Но всего-то несколько капель просочилось между его пальцами. Сумасшедший садовник, разинув рот, отшвырнул от себя кривой нож с окрашенным кровью клинком.

– А посвященные обрушивают царства, – громким шепотом закончил он начатую стариком фразу.

Долго, очень долго эти двое смотрели друг другу в глаза. И в сцепившихся взглядах их пульсировали, загораясь и угасая, то надежда, то отчаяние, то страх, то радость, то долгожданное облегчение, то враждебное недоверие.

– Кто ты? – наконец первым нарушил молчание лысый садовник. – Откуда ты знаешь тайные слова? Ты… ты ведь не простой бродяга, верно?

– Более важно, кто ты, – отняв руки от горла и рассматривая окровавленные ладони, проговорил старик. – И откуда ты знаешь тайные слова. Я уже говорил тебе свое имя, а ты так и не назвался. Ала Прекрасная! Ты едва не убил меня.

– Моя рука дрогнула, когда ты сказал… то, что сказал, – признался садовник. – Прости…

В глазах его снова сверкнула подозрительность. Со змеиным проворством он метнулся к своему ножу, схватил его.

– Они могли узнать тайные слова, – прошипел он, угрожая ножом старику. – Они могли послать тебя ко мне… Я так и знал, что они никогда не оставят меня в покое!

– Кто ты такой, чтобы они интересовались твоей персоной? – повысил голос Гарк. Судя по всему, он отлично понимал, о ком говорит лысый садовник. – Назови мне свое имя! И убери нож! Видно, боги смилостивились и помогли мне в моих безнадежных поисках. Если ты хранишь тайные слова еще с тех времен, когда все начиналось… какая глупость умереть вот так – от руки соратника.

Садовник опустил нож. Но клинок все равно смотрел в сторону Гарка.

– Не делай резких движений, – посоветовал он. – Что же, я назову тебе свое имя. В конце концов, если ты послан ими, это ничего не изменит. Но если вдруг… – Лысый не договорил. – Мое имя, – сказал он, – Клут.

– Ты – Клут? – поразился Гарк. – Но… ты же сам говорил мне, что Клут – мертв. По крайней мере, я понял это из твоей речи.

– Я не лгал, – оскалился садовник. – Клут-историк действительно умер. Клут – уважаемый ученый муж – мертв. Несчастья, непонимание и позор убили его. А ничтожный садовый слуга, чье имя никого особо не интересует… и которого по случайности зовут тоже Клут… еще поживет… Поживет еще… Досточтимый Варкус оказался настолько добр, что приютил у себя бедолагу, чей разум когда-то вмещал в себя знаний больше, чем иная библиотека, а теперь пуст, как гнилой орех… Досточтимый Варкус дал несчастному место садовника в своем доме, но избегает встречаться с ним лицом к лицу. Хотя первое время пытался снадобьями и магией вернуть прежнего Клута… Но нет, еще никому не удавалось вернуться из Темного мира, вместилища почивших душ и обиталища демонов. Клут-ученый мертв. Остался только Клут-садовник, Полоумный Клут, как некоторые зовут его в этом городе… А что ты знаешь о Клуте-ученом, бродяга?

– О, многое! – чуть улыбнулся Гарк. – Когда над Шестью Королевствами взошла Алая Звезда, когда те, кто правил, были низвергнуты, когда воцарилась новая власть – нам казалось, что великая победа уже одержана. Что до наступления Царства Человека остается совсем немного. Мы ошибались. Но немногие из нас поняли это вовремя. Сам Константин – Тот, О Ком Рассказывают Легенды – до последнего отказывался признавать, что поражение неизбежно… А Клут был одним из тех, кто, воодушевленный временными успехами, поспешил донести до людей – Истину.

– Он… то есть я… Я не был настолько глуп, чтобы обнажить людям Истину целиком. Я только хотел подготовить их. Когда в Талане после нескольких дней кровавой неразберихи прочно утвердились у власти маги Сферы Огня, на ученом собрании я сделал доклад… основной мыслью которого было то, что разделение магии на Сферы: Огня, Смерти, Бури и Жизни – искусственно. И утверждение того, что человеческий разум не способен вместить в себя знания всех четырех Сфер, – ложь. Ведь Константин, Великий Константин – сумел освоить все Сферы магии! Разделением магии на Сферы мы обязаны – им. Они сделали это. И сделали для того, чтобы закрыть от людей возможность изучения всей области магии. Для того, чтобы люди никогда не смогли постичь общей картины мироздания… Я хотел, чтобы люди задумались над тем, к какой же все-таки цели ведет нас всех Константин. К моему изумлению, даже самые ученейшие, самые мудрейшие мужи не поняли, о чем я говорю. А потом… когда рвущиеся к власти правители стали меняться так же часто, как ночь сменяет день, те, кто поддерживал меня, один за другим стали исчезать…

– Исчез и сам Клут, – закончил Гарк.

– Да…

– Ты прячешься здесь от них, – медленно сказал старик. – Скажи… Ты… остался один? Больше никто не выжил… из Круга Истины?

Последняя фраза снова тряхнула садовника – и снова зажгла в его глазах огоньки недоверия.

– Ты хочешь знать, как отыскать других спасшихся? – недобро усмехнулся он. – Так знай: не осталось никого! Совсем никого! Круга Истины в Крафии больше не существует.

– Ты лжешь, – уверенно сказал старик.

Кривой нож снова заплясал в опасной близости от горла Гарка. Но на этот раз он не отпрянул и не поднял рук, чтобы защититься. Напротив, расправил плечи, высоко вскинул голову. Сановная властность, давно и тщательно скрываемая, распрямилась в нем.

– Я должен знать это, – ответил он, прямо и гордо глядя на того, кого когда-то звали Клутом. – Если я этого не узнаю – значит, напрасен был мой долгий путь сюда, в Крафию. Значит, напрасна была вся наша борьба. Значит… напрасна была вся моя жизнь… Или отвечай мне. Или убей меня прямо сейчас.

– Послушай, Гарк… – начал было Клут.

– Меня зовут не Гарк, – прервал его старик. – Как ты скрываешься под маской полубезумного садовника, так и я вынужден таиться под личиной бродяги. Мое настоящее имя – Гархаллокс.

Клут уронил нож.

– Гархаллокс… Ты – Гархаллокс?! Ты… Указавший Путь?.. – пролепетал он. – Ты Архимаг Дарбионской Сферы Жизни? Ты член Совета Ордена Королевских Магов? Ты тот, кто вместе с Константином основал Круг Истины? Ты тот, кто стоял у самых истоков нашего великого дела? Ты выжил? Это невероятно!

– Я выжил. Когда они сокрушили Константина, я находился в Дарбионе. Еще до битвы в Предгорье Серых Камней Огров я понимал, что Константин обречен. Потому что никакое поистине великое дело не по силам одиночке. Как бы силен этот одиночка ни был. А Тот, О Ком Рассказывают Легенды видел в людях, до последнего вздоха верных ему, только ярмарочных марионеток, послушных его воле…

– Константин и вправду был самым могущественным магом, какие только рождались на землях Шести Королевств. Он был первым и единственным, кто познал все четыре Сферы магии. Ему и вправду не было равных…

– В его невероятной силе пряталось черное зерно его поражения. Невозможно построить Царство Человека, свободного от их влияния, – на человеческих же костях…

Они замолчали. Потом Клут протянул руку и дотронулся до рукава пропыленного рубища Гархаллокса, очень осторожно дотронулся, словно боялся, что Гархаллокс – мираж, плод его истерзанного разума, и может раствориться в затхлом воздухе подземной каморки в любой в момент.

– Я заблаговременно покинул Дарбион, – продолжал Гархаллокс. – Со мной ушли те, кто остался мне верен. Я знал, что для них я слишком опасен. Они непременно будут охотиться за мной, а тогда под угрозой окажутся все, кто будет рядом. Поэтому я убедил соратников, что продолжу свой путь в одиночестве. Я никому не сказал, куда иду. Честно признаться, тогда и сам не совсем четко представлял, куда направлюсь и что буду делать. Мне казалось: все кончено. Константин повержен. Круг Истины разорван. А человечество, имевшее шанс рано или поздно узнать правду, снова раболепно прославляет своих незримых пастырей. Я сменил имя. Я – один из самых могущественных магов Шести Королевств – заклялся применять магию. Чтобы не облегчать им задачу найти меня, я блуждал по Гаэлону потерянно и бессмысленно. Я постоянно терзался мыслью: что же делать? Неужели все кончено бесповоротно?.. Что могу я – один? Что может жалкая горстка людей, знающих о них – Истину? На смену горечи и тоске неизбежно пришло отчаянье. Во мне не осталось желаний. Даже желания умереть. Таким я пришел в Крафию, край, осененный милостью Безмолвного Сафа. Королевство, где более всего почитается тяга к познаниям, где поклоняются искусству, где боготворят магию… Я думал, что здесь, в Крафии, все совсем по-другому, чем в прочих королевствах. Я думал найти здесь… если не единомышленников и соратников, то – по крайней мере – людей подобного моему склада ума…

Клут улыбнулся, издав горлом похожий на смех булькающий звук. Заметив это, Гархаллокс прервал свою речь.

– А еще принято верить, – сказал Клут, – что именно Крафия является прародителем человеческой мудрости. Крафия – средоточие мудрости Шести Королевств.

– Разве это не так? – удивленно поднял седые брови бывший архимаг Сферы Жизни.

– Люди – везде люди, – ответил бывший ученый муж. – В Крафии они ничем не лучше и ничем не хуже, чем где бы то ни было.

– Что ты хочешь этим сказать?

Клут снова улыбнулся.

– Я уже рассказал тебе о Варкусе, – проговорил он. – Поверь мне, Указавший Путь, почти все мудрецы и ученые Крафии – более или менее варкусы. Пища, питающая их умы, давно пережевана предыдущими поколениями.

– В любом деле есть профаны и просвещенные.

– Когда я имел неосторожность прочитать свой доклад, я получил возможность отделить одних от других, – сказал Клут.

– И просвещенные…

– И просвещенные, кои подняли головы, когда Алая Звезда взошла на небо Шести Королевств, вышли под свет этой звезды. Все, кто алкал Истины, явили себя. Надо ли напоминать тебе, что с ними стало? Подумай, Указавший Путь, тысячелетия стояло королевство Крафия. Почему же они не трогали нас? Потому что Варкус и подобные ему – неопасны для них. Ты думаешь, они, тысячелетиями неусыпно контролируя прочие королевства, по какой-то причине выпустили Крафию из виду? Здесь все как везде. Только… оболочка немного другая…

– Если ты прав, – резко подался к своему собеседнику Гархаллокс, – почему же они теперь вознамерились уничтожить Крафию?!

Глаза Клута утратили блеск – точно пыль легла на них.

– Еще вчера я считал, что слухи о страшном оружии князей Линдерштерна – всего лишь слухи, – сказал он. – Но сегодня весь город гудит о сожженных негасимым огнем пограничных заставах… Говорят, только магия способна противостоять этому оружию. Но после Смуты в королевстве осталось так мало магов…

– И магия… – сказал Гархаллокс.

– Что?

– И магия тоже… не способна… Они даровали Линдерштерну смертельную мощь.

Клут часто-часто заморгал. Он смотрел на старика и словно не видел его, погрузившись в свои мысли.

– Когда я понял, кто руками линдерштернских князей стремится стереть с лица земли Крафию, – заговорил снова Гархаллокс, и голос его зазвучал живо и горячо, – я сызнова обрел смысл существования. Если Крафии уготована такая печальная участь, значит – Крафия тревожит их. Значит, они полагают ее опасной. Или стали полагать после всего того, что случилось… А чего более всего они не терпят в людях? Страсти к познаниям, ибо она всегда приводит к открытию Истины. Вот для чего боги оставили мне жизнь – так подумал я. Постараться спасти хоть немного из того, что они так страстно хотят уничтожить! – Гархаллокс говорил уже очень громко, но, видно, сам не отдавал себе в этом отчета.

– Говорю тебе, и в Крафии все так, как и в прочих королевствах, – ответил Клут. – Те ученые мужи, те маги, кто начинает кое-что понимать, бесследно и незаметно исчезают. Остаются не представляющие для них опасности. Историки, множащие никому не нужные сведения. Математики, ведущие нехитрые расчеты теми же способами, какие были в ходу у многих предыдущих поколений. Маги, ни один из которых не способен за всю свою жизнь создать нового заклинания. И другие… Здесь нечего спасать.

– Почему тогда Крафия поставлена ими на край гибели?

– Чтобы уничтожить почву, на которой может вырасти нечто, действительно угрожающее установившемуся порядку, – быстро ответил Клут.

– Значит, они уничтожат тысячи людей только… из предусмотрительности? Или?..

Гархаллокс смотрел на Клута, ожидая, что тот продолжит его фразу. Клут утвердительно кивнул.

– Прочитав тот доклад, – тихо проговорил он, – я открыл миру часть того, что знали только посвященные из Круга Истины. Этим я приговорил себя. И этим привлек внимание…

Он замолчал, кусая губы. Видно, то, чего он сейчас не решался сказать, очень редко говорилось вслух.

– Никого из Круга Истины не осталось в Крафии, – медленно произнес Клут. – Я не лгу, Указавший Путь; как это ни горько, но это правда. Но… Но на почве, которую они жаждут выжечь своим негасимым пламенем, все же выросло кое-что. Давно. Еще раньше, чем появился Круг Истины. Долгие годы потаенного существования воспитали в них предусмотрительность, которая и помешала им не открыть себя Кругу.

– О чем ты говоришь?!

– Поймешь… Позднее.

– Делая шаг, делай и второй, Клут! Скажи мне!

– Я и так произнес слишком много. Но только потому, что ты – это ты. Ты сам все увидишь, Указавший Путь.

– Увижу – что?

– Кого. Хранителей.

– Хранителей? Каких Хранителей? Я никогда не слышал, чтобы кого-то называли так…

Клут улыбнулся ему. И сейчас, глядя в его ясные глаза, бывший архимаг поразился горькому умению ученого представлять из себя безумного. Клут молчал. Гархаллокс понял, что он не скажет больше ничего. По крайней мере, сейчас.

– Значит, все-таки у нас есть надежда? – спросил бывший архимаг.

Клут ответил ему тем, что выразительно опустил и поднял веки. Видимо, это означало – да.

– Так вышло, – сказал он еще, – я никак не могу стать Хранителем. Но ты, Указавший Путь, кажется, годишься…

ГЛАВА 6

Узкая и крутая лестница с выщербленными ступенями вела с нижнего яруса дворца в тюремные подвалы. Его величество король Гаэлона Эрл Победитель спускался туда, сопровождаемый только посыльным из свиты первого королевского министра Гавэна. Король никогда раньше не бывал в этих подвалах и без провожатого вряд ли нашел бы дорогу, тем более что посыльный вел его дальними коридорами, в которые даже случайно не забредал никто из вельмож. Посыльный бодро бежал впереди, освещая путь факелом. Но то и дело останавливался, чтобы подождать Эрла.

Король двигался медленно, беспрестанно болезненно морщился, будто каждый шаг давался ему с трудом. Хотя… впрочем, так оно и происходило. Ворот его мантии был высоко поднят – Эрл еще и придерживал его рукой, словно пытаясь скрыть свое лицо, серое и исхудавшее. Над воротником лихорадочно блестели в окаймлении гноящихся век глаза короля. А губы Эрл держал плотно сжатыми, ибо знал – открой он рот, и все, оказавшиеся в тот момент в радиусе нескольких шагов, задохнутся от жуткого гнилостного зловония.

Впрочем, смрадное дыхание и все более расползающаяся по телу чудовищная язва не так угнетали короля, как появившееся два дня назад ощущение того, что тело его все меньше и меньше принадлежит ему. Мышцы, ранее налитые юной силой, сейчас старчески одряхлели. В голове постоянно кружилась черная муть, путавшая мысли. Тело словно неотвратимо умирало, упрямо не желая отпускать из своего плена душу.

Вчерашний день король провел в своих покоях, ни разу не поднявшись с постели. Несмотря на все предосторожности, по двору уже поползли слухи о неожиданно приключившейся с его величеством хвори. Об этом не замедлил доложить тот же Гавэн, присовокупив к своему докладу еще и туманные известия о том, что его люди уже вышли на кое-какой след. И, возможно, очень скоро будет что противопоставить страшному недугу.

Эти новости не обнадежили короля. Проклятая позорная болезнь ослабила не только его тело, но и дух. Выплывая время от времени из дурнотного сна, он начинал осознавать, что жить ему осталось немного. Не дождется он, пока Гавэн завершит поиски путей к спасительному исцелению… И единственные, кто могут ему помочь, – это эльфы. Но обратиться к ним – значило стать презренным в их глазах. Дети Высокого Народа, мудрые и прекрасные, так далеко отстояли от человеческой подлой и грязной жизни, что даже и думать о снискании помощи с их стороны было для короля нестерпимо стыдно. Эльфы сражались на его стороне в войне против Константина, они гибли, жертвуя драгоценными своими жизнями во имя избавления людей от беззаконной и жестокой власти ужасного мага-узурпатора. Эльфы остановили свой выбор именно на нем, на нем одном, на Эрле, тем самым выделив его, подняв над остальным человечеством. И что получилось? Тот, кому суждено было стать величайшим правителем величайшей Империи за всю историю человечества, – оказался добычей собственной глупости, рабом низменной страсти… Одним неразумным поступком перечеркнув все, что было достигнуто им самим и эльфами, вложившими в него немалые силы. Разве Высокий Народ – узнай он о том, в какую мерзость Эрл вляпался, – посчитает его достойным чести стать властелином Империи людей?!

Наконец, натужно заскрипев, отворились перед королем и его провожатым массивные двери подвала. Стража, подчиняясь знаку посыльного, низко склонила головы – и не поднимала их, пока Эрл не прошел в темный и низкий коридор. В коридоре было полно охраны – больше, как показалось королю, чем было необходимо.

Пройдя по коридору и преодолев еще несколько пролетов ведущей вниз лестницы, Эрл переступил порог комнаты с низким потолком, тесно уставленной жуткими конструкциями, предназначенными для того, чтобы освежать память и развязывать языки упрямцам и молчунам. Король остановился на пороге пыточной комнаты и напряг мутнеющее зрение, чтобы оглядеться.

Здесь сильно пахло подземной сыростью, мокрым железом и еще чем-то кислым, неприятным. Горели укрепленные на стенах факелы, и в их свете он увидел большую группу людей: первый королевский министр господин Гавэн, несколько человек из его свиты – и еще два министра, наиболее приближенные Гавэну. Эрл заметил, как, кланяясь при его появлении, эти двое испуганно переглянулись. Заметил и вспомнил, что еще вчера приказал повернуть к стене все зеркала в своей опочивальне – кого угодно испугало бы измученное лицо юного короля.

«Эти-то почему здесь? – со злобой подумал Эрл, бредя меж пыточных орудий к людям. – Хотя… все равно от людей ничего утаить невозможно…»

– Зачем ты посылал за мной, первый министр? – стараясь, чтобы его голос звучал тверже, осведомился король. – Тебе разве не известно о том, что мне нездоровится? Я мог бы выслушать тебя в своих покоях.

– Ваше величество! – шагнул к нему Гавэн. – Прошу простить меня, но… ваше присутствие здесь было необходимо. Я послал за вами, но…

Гавэн выглядел несколько растерянным. Люди его свиты застыли, опустив головы и не поднимая взгляда на короля.

Первый королевский министр махнул рукой. Придворные расступились. На стене, у которой стоял Гавэн, на массивном, вделанном в камень металлическом кресте висел полностью обнаженный человек. Тело его было оплетено сложной системой цепей и колодок – такого типа кандалы использовались для удержания магов и колдунов. Пленить мага – штука сложная. Ведь для опытного чародея не составляет никакого труда прочесть заклинание и произвести пассы, превращающие самые надежные кандалы в труху. А суть предназначения этих кандалов заключалась в том, чтобы удерживаемый не мог пошевелить ни одним из членов своего тела и не произнес ни слова. Широкие обручи стискивали плечевые, локтевые и запястные суставы, пальцы были помещены в тесные железные колодки. Прикованные к нижней вертикальной части креста ноги оказались обездвижены таким же образом, даже на пальцах помещались тяжелые колодки. Кованые пояс, ошейник и тяжелый перехлест цепи, проходящий через грудную клетку, предохраняли от движений корпус человека. На лице прикованного чернела диковинная конструкция, слегка напоминающая намордник для боевых псов. Четыре пары клиньев держали челюсти в полуоткрытом положении, вытащенный изо рта язык был насажен на длинные шипы.