Текст книги "Берсерки. Трилогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 74 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Олег еще мгновение боролся с бешеным желанием дожать окованный металлом череп до конца, а потом грубо отшвырнул голову Старшего ОУМа и, сцепив дрожащие руки, шмякнулся на откинутую койку.

– Чертов ржавый арифмометр, я же тебя едва не убил.

«Е-7127» медленно поднялся с пола, осторожно совращал головой, а затем взглянул прямо в багровое лицо Олега и повторил:

– Я много слышал о вас, берсерках, но до сих пор не выдавалось случая убедиться в том, что эти слухи – правда. – Он еще раз качнул головой, поморщился и, снова усмехнувшись, но на этот раз совсем по-человечески, закончил: – Теперь, как видишь, убедился.

9

Уимон сидел на коряге и швырял камешки. Они падали в воду с громким плюханьем, отчего по ее поверхности разбегались ровные круги, которые, быстро добежав до берега, возвращались обратно и, встретившись с новыми кругами, образовывали на поверхности воды причудливую вязь, очень схожую с найденными им недавно в сети буквами арабского алфавита. Зашуршала осыпающаяся земля. Уимон поднял голову. По узкой тропинке, которая сбегала к облюбованному им небольшому бочагу, неуклюже цепляясь своими громадными руками за нависающие над тропинкой ветви деревьев, спускался такт. Он был огромен, закован в тускло блестящие доспехи, его череп был увенчан башенками сенсоров и выступами модемных усилителей. Уимону показалось, что в этом уголке, с тихим шелестом камышей, ивовой заповедной тенью, ленивым полетом стрекоз над самой водой, где так и веет покоем и умиротворенностью, такт выглядит особенно чужим. Хотя любой человек с оружием здесь выглядел бы нелепо. Однако Уимон не сделал никакой попытки скрыться, только немного сдвинулся в сторону, давая такту, который уже спустился, возможность пристроить свой защищенный доспехами зад на ту же самую корягу. Что тот и не преминул совершить.

– Привет, Уимон.

– У-гум.

– Грустишь?

Уимон скривился. Тоже, утешитель нашелся. Но на такта его нелюбезность не произвела никакого впечатления. Он слегка отклонился назад, отчего коряга отчаянно заскрипела, сгреб своей ручищей горсть камешков и начал швырять их в воду. Уимон невольно отметил, что камешки такта, несмотря на разницу в форме и весе, один за другим ложатся в одну и ту же точку, скорее всего являющуюся геометрическим центром водоема.

С того дня как они добрались до капонира «Рясниково», Уимон оказался один. Вернее, рядом с ним всегда было много людей, возможно, чуть меньше, чем в рабочих казармах, но куда больше, чем в куклосе или даже в Енде. Да и Олег с товарищами, к которым он так привык за все это время, никуда не исчезли, но… им всем было не до Уимона. Сначала он этого как-то не замечал. Если честно, он не так уж часто вспоминал даже Ольгу. Хотя последние несколько дней были для них обоих настоящим праздником. До того как он встретился с Олегом, «дикие» представлялись ему всего лишь в двух ипостасях: народ Иззекиля и охотники за рабами, подобные тем, что напали на их охотничью экспедицию. И когда спустя столько лет появились банды, нападавшие на рабочие колонны, то они только укрепили его в этом заблуждении. А рассказы Иззекиля о других «диких» он по молодости лет воспринял точно так же, как и легенды о Прежних, мудрых и великих, построивших огромные селения и летавших в облаках, подобно Высшим, то есть как прекрасные и удивительные сказки. Возможно, в том, что его восприятие было именно таким, значительную роль сыграл отец, сильно постаравшийся, чтобы сын не дай бог не слишком увлекся этими бредовыми идеями и не отвратился от Предназначения, но факт остается фактом: он не особо верил, что тот прекрасный и удивительный мир, о котором ему рассказывали сначала Иззекиль, а затем Олег и остальные, действительно где-то и когда-то существовал. И внезапно он столкнулся с ним лицом к лицу.

Это произошло спустя полторы недели после того, как их команда, закончив сборку атакаторов, тронулась в путь. Тогда они впервые остановились на ночевку в капонире. Как потом узнал Уимон, этот капонир носил название «Медвежья балка». Встреча с обитателями капонира была неожиданна и впечатляюща. Они как раз перевалили седловину и начали спускаться по косогору, как вдруг где-то впереди, за поворотом тропы, послышался какой-то странный звук, чем-то напоминающий грозный клокочущий рык. Только гораздо сильнее и громче. Уимон насторожился. Но остальные продолжали ехать как ни в чем не бывало, только Кормачев, пришпорив своего ездового лося, догнал Олега и, весело оскалившись, проинформировал:

– Дубинский со своими игрушками забавляется.

Олег молча кивнул и тоже чуть прибавил ход. Когда они обогнули скальный выступ, рев ударил по перепонкам всей своей мощью – Уимон даже слегка пригнулся, – а затем из-за поворота дороги вылезло НЕЧТО, которое и было источником этого рева. Удивленный Уимон раскрыл рот. НЕЧТО было высотой приблизительно по макушку его лося, с длинной, толстой трубой, торчащей спереди. Формы его были сильно вытянуты и приплюснуты, от него веяло какой-то грозной мощью и неотвратимостью, как… как… Придумать, как от кого, он так и не успел, потому что НЕЧТО вдруг повело своей трубой, а затем так грохнуло, что лоси присели на задние ноги и шарахнулись в стороны, а Уимона буквально снесло с седла.

Когда он, отплевываясь и сдирая с одежды налипший репейник, выбрался из зарослей, на самом верху этого громогласного чудовища с глухим звуком откинулись две тяжелые металлические створки и из круглого отверстия выгнулась большая голова в странном ребристом шлеме.

– Что, испугались? – Голова усмехнулась, ярко сверкнув белыми зубами на загорелом, да еще и чумазом лице, а затем двинулась вверх, потянув за собой широченные плечи, толстые, длинные руки с пудовыми кулаками, массивный корпус и наконец короткие ноги, обутые в громадных размеров сапоги из грубодубленой лосиной кожи. Обладатель всего этого хозяйства вылез из люка, спрыгнул на землю и вразвалку подошел к Кормачеву.

– Давно ждем. Шифровка о вашем прибытии пришла еще третьего дня, а вы вот что-то припозднились. – Потом повернулся к Олегу и окинул его цепким взглядом своих крупных, глубоко посаженных глаз, снова широко улыбнулся и протянул свою широченную, размером, наверное, в половину седла ладонь:

– Начальник капонира «Медвежья балка» Потомственный полковник Дубинский. Добро пожаловать в наши края.

В этом капонире они провели четыре дня. У Уимона все эти дни вызвали глубокий шок. Он не ожидал встретить ничего подобного. Байкальская база, на которой команда Олега помогала со сборкой атакаторов, была построена в скальном массиве под разгонным блоком транспортного тоннеля. Этот участок прокладывался одним из последних, поэтому после окончания проходки канскеброны, по своему обыкновению, завели один из драй-хондеров, у которого оставался еще довольно приличный ресурс, в скальный массив и бросили, потому что затраты на разборку, извлечение из тоннеля и переброску к новому месту работы столь громоздкой машины оказались бы намного больше, чем сборка нового драй-хондера. Так что землянам оставалось только заглушить сенсоры охранно-контрольного комплекса Байкальской разгонной станции, запустить генератор драй-хондера и спустя полторы недели они имели почти двадцать тысяч квадратных метров отличных тоннелей. Все это было хоть и удивительно, но объяснимо, но вот то, с чем Уимон столкнулся здесь… Все эти шахты, коридоры и хранилища были созданы землянами ДО прихода канскебронов. Как и множество сложных устройств и удивительных машин, подобных тем чудовищам, которые встретились им на лесной просеке. Позже Уимон узнал, что чудовища назывались танками. Значит, то, что все эти годы вбивали ему в голову, а именно, что только Возвышенные способны на созидание, – оказалось не чем иным, как чудовищной ложью? Он все еще не мог заставить себя в это поверить, пристрастно разыскивая изъяны в том, что видел. Но сомнения кончились в тот вечер, когда Олег, разыскав его в танковом парке, приволок в компьютерный центр капонира и, усадив за монитор, набрал какую-то команду, а потом откинулся на спинку и произнес:

– А сейчас ты увидишь кое-что, чего никогда не видел. – И когда на экране возникло изображение удивительного дворца, окруженного каскадом золотых фонтанов, тихо добавил: – Это место называлось Петергоф…

От воспоминаний его оторвал голос такта.

– Знаешь, я, наверное, единственный, кто может понять, как тебе сейчас.

Уимон вскинул голову и уставился на «Е-7127».

– Это почему?

Старший ОУМ повернул голову и уставил на него спокойный и холодный взгляд.

– Потому, что мы с тобой пришли из одного и того же мира. А этот мир для нас абсолютно чужой.

Уимон оторопел:

– Ты что?! Я… а ты же… и вообще, я – землянин!

Тот усмехнулся:

– По большому счету – нет. Ты, как и я, – часть Единения.

Уимон насупился, но в словах «Е-7127» все-таки была своя правда. Слишком уж чуждым казалось все, что окружало его в капонирах, – от вещей до отношений между людьми. Но соглашаться с тактом ему тоже не хотелось. Поэтому он сварливо пробурчал:

– В таком случае мы слишком разные части.

Старший ОУМ подбросил на ладони последний из оставшихся камешков, отправил его вслед за остальными и неожиданно развернулся к Уимону всем телом.

– Неужели ты думаешь, что я вот таким и родился. – Такт указал на плечевые щитки и сенсорные башенки, торчащие из головы. – Или ты считаешь, что куклосы на Земле существенно отличаются от куклосов на какой-то иной планете?

Уимон вздрогнул, а затем потерянно произнес:

– Как… куклосы?

Старший ОУМ тихо ответил:

– Так. Вам еще повезло, потому что на большинстве планет Единения канскеброны сотворили геолого-тектоническую перепланировку. Высшие Контролеры более всего на свете ценят целесообразность и эффективность. А поддержание оптимальных условий существования контролируемого генофонда можно обеспечить и без сохранения природного геоэкологического баланса. – Он поднял новый камешек, подбросил его на ладони и продолжил уже несколько более спокойным тоном: – Я вырос в мире, где основные материки были искусственно опущены на морское дно, а само дно было выровнено драй-хондерами, чтобы обеспечить наилучшие условия созревания слайктара – генетически измененной водоросли, служащей основным сырьем для производства почти сорока процентов конструкционных композитов. Для обитания контролируемого генофонда было отведено около двух десятков островов. Общая численность популяции составляла где-то около восьми миллионов особей. – Он на мгновение замолчал, швырнул камешек, который опять плюхнулся точно в геометрический центр бочага. – Линия разведения, к которой я принадлежу, была признана довольно перспективной, поэтому моя мать была превращена буквально в родильную машину. Сейчас у меня, наверное, порядка восьми десятков братьев и сестер, и большинство из них, без сомнения, было Возвышено, – он усмехнулся, – впрочем, наверное, это хорошо. Потому что участь тех, кто не был Возвышен, – плантации слайктара. А это значит, что им отпущен недолгий срок. Потому что слайктар – традиционный продукт питания лакамов. И канскеброны включили их в технологический цикл, позволяя им поедать старые, поврежденные или больные карты, вычищая их перед новым посевом. А для контроля численности оставили их природных врагов – крайкенов. – Он снова замолчал, а потом закончил почти шепотом: – А тем глубоко наплевать, кого поедать – лакамов или людей. Комбайны идут над дном, глубина моря везде одинакова – от двадцати пяти до тридцати ваших метров, кабины комбайнов открыты, чтобы облегчить вход-выход, поскольку основная задача человека – вовремя заметить, что входной раструб забился скрученными стеблями слайктара, и прочистить его, так что крайкену не составляет особого труда захватить кусок еще живого мяса и выдернуть его из металлического гнезда. Как только человек покидает машину – комбайн останавливается, и, если его нет более получаса, Центральный Контролер высылает экраноплан с заменой. Новый работник может быть спокоен на ближайшие четверо суток. Именно столько требуется крайкену, чтобы переварить массу мяса размером с тело человека и вновь проголодаться…

Такт замолчал. Уимон некоторое время сидел, оглушенный его рассказом, а потом протянул руку и, робко коснувшись руки «Е-7127», тихонько произнес:

– Неужели ничего нельзя сделать?

Старший ОУМ каменно дернул головой:

– А зачем? Все довольно разумно. Крайкены отлично справляются с контролем уровня обеих популяций – и лакамов, и Низших, а что до остального… – он криво усмехнулся и ернически произнес, довольно точно скопировав голос Вопрошающего: – Сдерживайте эмоции!..

Вечером Уимон разыскал Олега. Тот стоял в кругу офицеров в ребристых шлемах водителей танков рядом с фрагментом транспортного контейнера и что-то неторопливо им объяснял. Но, заметив Уимона, прервал свою речь и, коротко извинившись, подошел к нему.

– Что случилось?

Уимон, у которого внезапно испарилась вся его храбрость, облизал пересохшие губы и заговорил, но совсем не тем решительным тоном, который он так долго репетировал:

– Вы собираетесь штурмовать Разрушитель?

Олег молча рассматривал его, а потом задал вопрос, но не тот, которого Уимон ждал и боялся:

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Уимон попытался припомнить хотя бы один из того сонма аргументов, которые он заготовил, но все они почему-то напрочь выскочили из головы, поэтому он только растерянно пожал плечами и произнес:

– Просто… я должен пойти с вами.

Олег снова помолчал, а потом заговорил терпеливым, наставительным тоном, каким взрослые разговаривают с больным ребенком:

– Ты нам очень нужен, Уимон. Только… немного позже. У тебя есть уникальная способность заставлять всякие электронные устройства выполнять твои желания. Причем безо всяких дополнительных посредников в виде пультов, программ или головных устройств. Только ты пока еще не умеешь эту свою способность контролировать. Я не знаю, откуда это у тебя, но оно в тебе есть, это точно. ПОСЛЕ того как мы вышвырнем канскебронов, нам еще предстоит разобраться с тем наследством, что останется после них. И вот тут-то твоя способность окажется просто незаменимой. Так что…

И тут Уимон сделал то, о чем раньше он не мог даже подумать. Он ПРЕРВАЛ Олега.

– Ну как ты не понимаешь, – Уимон запнулся, изо всех сил стараясь, чтобы слезы обиды, так и рвущиеся наружу, не прозвучали в его голосе, – вы же без меня просто не справитесь!

А затем произошло то, от чего Уимон опешил. Олег замер на полуслове с открытым ртом, потом медленно провел рукой по лицу, будто стирая налипшую паутину, УЛЫБНУЛСЯ (!!!) и тихо произнес:

– Ты прав.

Уимон несколько мгновений ошеломленно пялился на него, а затем, поняв только, что Олег согласился, и испугавшись, что он передумает, торопливо кивнул и порскнул обратно к двери.

«Е-7127» в тот вечер он так и не разыскал, как и в последующую неделю. Хотя пытался. Он догадывался, что о присутствии такта в капонире знали все, но говорить об этом вслух было не принято из-за какого-то странного понятия, которое обозначалось словом «секретность». Он долго пытался разобраться с этим загадочным словом, но затем бросил эту затею. Так и не поняв до конца, как это может быть: «секретно» – это то, о чем знают только очень немногие, в то же время о Старшем ОУМе знали все, и это тоже было «секретно». На следующий день после их разговора Олег зашел за Уимоном в компьютерный центр. Он был не один. Рядом с ним был высокий военный с несколько сумрачным лицом.

– Пошли.

Уимон, который при появлении Олега оторвался от монитора, на котором блистали парки и интерьеры Версаля, опасливо покосился на военного и спросил:

– Куда?

– Если ты собираешься идти с нами, то тебе придется кое-чему научиться. Хотя времени на это остается очень мало.

Уимон кивнул и отключил компьютер.

– Куда идти?

Олег повернулся к военному.

– Это – Капитан Наумов. Когда-то он учил меня самого. Иди с ним.

После этого разговора у Уимона осталось очень мало времени на розыски «Е-7127». Но вот думать ему никто не мешал. И каждый вечер он долго не мог заснуть, размышляя над тем, что мог бы чувствовать он сам, оказавшись Возвышенным после всего того, что испытал Старший ОУМ. В его голове выстраивались параллели с собственной судьбой. Ведь хотя Уимон и не был Возвышен, он тоже потерял и отца, и всех своих родных, и это также произошло из-за той жизни, на которую их обрекли канскеброны.

Такта он вновь встретил только через полтора месяца. Когда однажды вечером, еле живой после тренировки, добрался до компьютерного центра. Прошлое Земли стало для него настоящим наркотиком, и он с жадностью поглощал все: музейные программы, книги, фильмы, музыку и живопись, традиционные ремесла и народные традиции. Удивительно, что после стольких лет оккупации все это еще оставалось доступным. Капитан Наумов рассказывал, что в первые годы после атаки, когда уже была создана сеть сателлитов планетарной обороны, канскеброны регулярно обрушивали на планету мощнейшие электромагнитные импульсы, стараясь стереть всю имеющуюся информацию со всех носителей. Они прекрасно знали, какие носители использовались людьми Земли и как их уничтожить. Вот только они даже не догадывались, что аппаратура, используемая военными, их хранилища и сети имели специальную защиту.

Компьютерный центр стал для Уимона настоящим сказочным дворцом. И он проводил там все свободное время. Но такта он там ни разу не встретил. Поэтому, увидя склоненную над монитором массивную фигуру того, кого он так долго искал, Уимон даже сначала не поверил этому. А потом бросился к нему. «Е-7127» почувствовал его приближение и, оторвавшись от монитора, на котором мерцал какой-то текст, набранный на незнакомом Уимону языке очень красивыми крупными буквами с рисованными заставками и виньетками по верху и низу страницы, и повернулся к Уимону.

– А, это ты, привет.

– Я тебя искал, – выпалил Уимон и осекся, не зная, что говорить дальше. Сказать надо было слишком много, но все приготовленные слова как-то внезапно напрочь вылетели из его головы. Такт молча смотрел на него, ожидая продолжения, а затем, очевидно поняв его затруднения, хитро прищурился и, заговорщицки подмигнув, заявил:

– Знаешь, я решил взять себе имя.

Уимон облегченно рассмеялся. Старший ОУМ был прав. Они действительно понимали друг друга лучше, чем кого-либо еще. И, поняв, что теперь не надо никаких слов, Уимон вдруг совершенно неожиданно, тем жестом, который он часто видел у Олега и остальных, но которым никогда не пользовался сам, протянул такту раскрытую ладонь и спросил:

– Ну, какое же теперь у тебя имя?

Такт внимательно посмотрел на протянутую руку, а потом осторожно взял ее своей ручищей и слегка сжал.

– Роланд. Здесь, на этой планете, когда-то жил такой парень, который очень любил ввязываться во всякие неприятности. Мне кажется, что мы с ним очень похожи.

Часть IV
Мятеж

1

Планетарный Контролер чувствовал, что что-то идет не так. Он не знал, насколько стоит доверять подобным ощущениям, поскольку все они основывались отнюдь не на объективных данных или результатах качественных, скрупулезных исследований, а на неких странных импульсах, возникающих в его истощенной человеческой составляющей. И именно поэтому он пока не предпринимал никаких особых мер даже для того, чтобы выяснить, ЧТО же идет не так. Вернее, основной причиной того, что он не предпринимал этих усилий, была такая постыдная уступка своей ослабленной человеческой составляющей, как чувство страха.

Он знал, что вот уже на протяжении нескольких лет на шестьдесят этажей ниже в специально оборудованном зале сидит Измененный такого же класса и с точно таким же венцом модема на голове в готовности при малейшем сбое перехватить управление планетой. И Планетарному Контролеру временами казалось, что его дублер уже устал ждать. Это было объяснимо. С того момента, когда он сам запустил программу полного дублирования Планетарного Контроля, которая и привела к появлению дублирующего центра и самого дублера, прошло уже более десяти лет. А ведь даже тогда, десять лет назад, основные тесты показывали, что его человеческая составляющая продержится не более года. Почему он все еще продолжал не только существовать, но и исполнять свои функции, было непонятно даже ему самому. Так что тестово-кодовые таблицы, которые за последнее время стали приходить на его модем из дублирующей системы намного чаще, чем обычно, кроме сухих колонок цифр доносили до него и явное ощущение нетерпения, испытываемого молодым Измененным, который уже несколько лет назад был готов взять на себя управление всей системой Планетарного Контроля, но до сих пор так и не имел возможности это сделать. Впрочем, судя по результатам последних тестов, ждать ему осталось недолго. После того как Планетарный Контролер неожиданно для всех продержался целых десять лет, он избегал делать какие-то временные прикидки, но то, что его человеческая составляющая находится на пределе, было ясно. Сбой мог произойти в любую минуту. И Планетарный Контролер счел бы это высшим счастьем. Но если перехват контроля произойдет, когда его человеческая составляющая все еще будет способна функционировать, для него остается только одно – окончательное отключение.

То, что он продолжал функционировать, в немалой степени было заслугой чрезвычайно сложного медицинского комплекса, к которому он последние четыре года был подключен постоянно. Но если данная особь, исполняющая функции Планетарного Контролера, утратит свою функциональную значимость, то новый Планетарный Контролер, естественно, не станет использовать столь уникальный набор медицинского оборудования для поддержания его функционирования. Глупо тратить время, энергию и возможности уникальной аппаратуры для поддержания холостого функционирования столь истощенного оконечного механизма. Он и сам бы принял то же решение. Впрочем, самого окончательного отключения он совершенно не боялся. Для Измененного его уровня ответственности психологическая готовность к окончательному отключению – непременное требование. Без такой готовности, подтвержденной многочисленными регулярно повторяющимися тестами, он никогда не получил бы возможности подняться до нынешнего статуса.

Так что все дело было не в окончательном отключении. Он просто слишком привязался к этой планете. И чувствовал ее как никто другой. Вот и это ощущение опасности возникло отнюдь не потому, что какой-то из ежедневных докладов или какая-то из ежемесячных аналитических сводок вдруг обозначили скрытую угрозу, а потому, что он ЧУВСТВОВАЛ: что-то идет не так. А принятие решения на расходование информационных, материальных, энергетических и иных ресурсов без наличия достоверного фактологического обоснования этого решения, несомненно, было бы расценено его молодым и нетерпеливым дублером как достаточное подтверждение недопустимого снижения уровня компетентности. И он тут же инициировал бы процедуру передачи контрольных функций. Поэтому, несмотря на то что это ощущение с каждым днем становилось все сильнее, Планетарный Контролер медлил. У него и без того было довольно много проблем. Драй-хондеры, приспособленные к работе в водной среде, наконец-то закончили ремонт свода поврежденного участка транспортного тоннеля, и пора было приступать к осушению. Первый производственный комплекс вышел на семидесятипроцентную мощность, а на втором подходил к концу нулевой цикл. Так что необходимо было спланировать переброску строительных бригад к новому месту работы и закончить комплектование первого комплекса постоянным персоналом. А кроме того, необходимо было согласовать с Сетевыми Контролерами Единения номенклатуру продукции, принятой к производству. Так что он был очень занят…

А когда выдавалась свободная минутка, в мозгу вновь возникали тестово-кодовые таблицы. Настырный дублер не давал ни малейшей передышки. Когда тревога Планетарного Контролера наконец достигла такого уровня, что он вызвал Старшего Аналитика, тот, войдя в его апартаменты, удивился тому, что это существо с мутным взглядом и воспаленной, желто-пурпурной кожей, туго обтягивающей остро выступающие скулы, не просто все еще живо, но и продолжает исполнять обязанности Планетарного Контролера. Однако выказывать удивление было бы непростительной уступкой своей человеческой составляющей. Старший Аналитик только недавно был прислан из Ядра Единения, где проходил очередную модернизацию, а до того он всю свою жизнь (естественно, после Возвышения) провел в одном из старых миров Единения с давно устоявшейся структурой. И до сих пор не мог привыкнуть к некоторым странноватым порядкам, царящим в структурах Планетарного Контроля этой планеты. Вот, например, почему Планетарному Контролеру стукнуло в голову распорядиться, чтобы Старший Аналитик прибыл к нему лично? Будто уровень модемной связи его чем-то не устраивал.

Личное общение началось с неожиданности, если не сказать с несуразности. Планетарный Контролер почему-то предпочел обратиться к подчиненному через речевой аппарат человеческой составляющей.

– Я хочу поставить вам специальную задачу… – Планетарный Контролер осекся и некоторое время, тяжело дыша, разевал рот. Видно, его человеческая составляющая была столь изношена, что даже незначительная нагрузка вызывала серьезные сбои.

Старший Аналитик отметил это про себя, невольно припомнив цветущий вид молодого дублера, к которому он регулярно захаживал. Он был достаточно опытен, чтобы знать, что среди функционеров, имеющих в своей основе человеческий материал, принято время от времени в пределах своего статуса прибегать к личному общению. А пока молодой Измененный еще не перешел в статус Планетарного Контролера, статус Старшего Аналитика был едва ли не выше, чем у того.

Планетарный Контролер наконец сумел отдышаться и вновь обратил свой мутноватый взор на Старшего Аналитика.

– Я хочу, чтобы вы провели корреляцию по данным третьего уровня срочности на предмет обнаружения статистических аномалий… – Планетарный Контролер вновь оборвал мысль и тяжело задышал, насыщая кислородом свои истощенные ткани.

Старший Аналитик почувствовал легкое беспокойство. Задача была поставлена достаточно ясно, но вот ее цель представлялась весьма туманной. С чего бы Планетарному Контролеру вдруг интересоваться данными столь низкого уровня срочности? Ведь даже ему, Старшему Аналитику, при проведении обширных узконаправленных исследований вполне достаточно данных второго уровня, а тут… Он бы еще затребовал обработку первичных данных сенсорных комплексов…

Планетарный Контролер справился с функциями своей человеческой составляющей и продолжил:

– Если данные третьего уровня не позволят выявить наличие аномалий, вы должны продолжить работу с первичными данными сенсорных комплексов… – Он запнулся, как будто собирался сказать что-то еще, но не смог и, по-видимому поняв, что следующая попытка воспользоваться функциями своей человеческой составляющей может оказаться последней, отказался от продолжения и скинул через модем сигнал окончания разговора. Старший Аналитик дал подтверждение и покинул апартаменты Планетарного Контролера.

Пока лифт спускался на уровень Аналитического отдела, Старший Аналитик еще раз припомнил все произошедшее в апартаментах Планетарного Контролера и наконец нашел объяснение тому, почему тот выбрал столь экзотический способ общения. Похоже, Планетарный Контролер достаточно ясно представлял себе, как его странное поручение может быть воспринято тестовой программой, и потому постарался, чтобы информация о нем оказалась не зафиксирована в электронном виде. А это становилось возможным только в том случае, если для передачи распоряжения он воспользуется речевым аппаратом своей человеческой составляющей. Еще год назад, когда он находился в Ядре, Старший Аналитик счел бы подобное поведение предосудительным, сейчас же он с каким-то несколько извращенным удовольствием, что также было отступлением, почувствовал приступ злорадства. Пожалуй, при сегодняшнем посещении молодого Измененного стоит намекнуть тому, каким образом не мешало бы сконфигурировать тестовую программу.

И тогда это странноватое поручение может стать последним «прости» этого едва функционирующего механизма, который по какому-то недоразумению все еще находился в статусе Планетарного Контролера.

Корреляция по данным третьего уровня срочности выявила несколько статистических аномалий, но столь низкого уровня, что все они находились в пределах статистических ошибок. В принципе дальнейшие исследования можно было считать бесперспективными. Любой Измененный, имеющий хоть какое-то отношение к системному анализу, знал, что, чем меньше выборка, тем больше вероятность статистических аномалий. Так что распоряжение Планетарного Контролера не имело особого смысла. Если, конечно, он не искал некую нить, ухватившись за которую собирался вытащить на свет нечто, пока еще скрытое и непонятное. На то он и Планетарный Контролер, чтобы вовремя замечать отклонения и своевременно на них реагировать.

Когда он запросил канал для доклада о первоначальных результатах, то, как он и ожидал, Планетарный Контролер вновь приказал ему лично прибыть в свои апартаменты. На этот раз посещение оказалось даже менее продолжительным, чем в первый раз. Планетарный Контролер молча выслушал доклад и, кивнув, так же молча передал ему короткую распечатку с очень странным набором параметров – от частоты поселений неконтролируемого генофонда в отдельных регионах, далеко выходящих за границы зоны комфортного проживания, до расчета геометрического центра зоны аномально высокой частоты аварий и сбоев охранно-контрольного оборудования в первой промышленной зоне. А затем все тем же сухим, надтреснутым голосом приказал провести корреляцию полученных результатов по этому набору параметров. Прибыв к себе, Старший Аналитик долго сидел, рассматривая полученную распечатку и пытаясь понять, почему Планетарного Контролера заинтересовал столь странный набор параметров и с какого бока они касаются обнаруженных статистических аномалий. Все это выглядело полным абсурдом, и, по-видимому, это понимал и сам Планетарный Контролер. Избранный им странный способ отдачи распоряжений можно было объяснить только тем, что он опасался оставлять слишком много следов от своих необычных распоряжений в Планетарной сети. И только это осознанное опасение удерживало Старшего Аналитика от того, чтобы лично инициировать процесс передачи контроля. Да еще достаточно большой опыт работы в контрольных структурах Единения, который подсказывал ему, что, если он это сделает, новый Планетарный Контролер несомненно сделает вывод из того, что рядом с ним будет функционировать юнит высшего планетарного статуса, который уже однажды инициировал процесс передачи контроля от одного Планетарного Контролера другому. И те личные перспективы, которые вырисовывались в связи с этим выводом нового Планетарного Контролера, ему не очень нравились. А затем ему пришло в голову, что этот вопрос можно было бы решить и ко всеобщему удовлетворению…