Текст книги "Информация"

Автор книги: Роман Сенчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Возле ресторана напротив казино парковался внедорожник «Лендровер». Огромный, напоминающий танк. И как-то странно-неуклюже парковался, не наискосок, как другие машины, а прямо, перегораживая половину проезжей части. Грузовик уже вряд ли бы протиснулся.

К «Лендроверу» подошел охранник и стал что-то говорить водителю. Тот выпрыгнул из кабины, закрыл дверь:

– А мне посрать. – И пискнул сигнализацией.

– Уважаемый, – охранник повысил голос, – нам придется вызвать эвакуатор.

– Иди в жопу.

Я как раз проходил мимо и усмехнулся услышанному: «Нет, это не рай на земле».

– Э! – Охранник преградил дорогу водителю, невысокому, невзрачному мужчине в пестрой рубахе. – Ты кого в жопу послал?

– Тебя, дебилоид. Пройти дай.

– Переставь машину.

– Пройти, говорю, дай!

И тут у меня за спиной хлопнуло. Показалось, что прямо в шаге. Еще не поняв, что это, я дернулся вправо, к стене, согнулся. Просеменил метра два и тогда уже оглянулся.

На асфальте рядом с «Лендровером» лежал охранник, а водила шагал к двери ресторана.

– Стоять! – Из казино выскочил второй охранник, снимая что-то с пояса, наверное, электрошокер.

Водитель остановился и выстрелил во второго. Тот повалился рядом с первым.

Я остолбенел. Удивился, помню, тишине и какому-то спокойствию воздуха, молчанию корчащихся охранников, уверенному и спокойному, будто ничего он не сделал, движению водителя к цели… Может, секунду я простоял, может, минуту. А потом побежал. Но тут же перешел на шаг и изо всех сил постарался принять вид обычного человека, никого не видевшего, ничего не знающего.

На работе я о случившемся, естественно, не рассказал, но вечером крепко выпил. И несколько дней ждал, что меня найдут, станут допрашивать как свидетеля, предъявлять обвинения в недонесении, в неоказании помощи.

Слава богу, не нашли или и не искали.

Нет, одно дело вспоминать любые, даже ничтожные, но составляющие саму жизнь мелочи, а другое – записывать. Как запишешь все, что считаешь нужным записать, и что в итоге получится… Нагромождение мелочей?… Как выразить весь тот клубок мыслей, что постоянно, даже во сне, крутится, мечется под черепом… Распутывание на экране компьютера превратит этот сложный клубок в рядок жалких, рваных ниточек, а их связывание друг с другом окажется пустым и смешным занятием – так же можно склеивать магнитофонную ленту из нескольких кассет, а потом пытаться эту склеенную поделку слушать. Или тут же нажмешь «stop», или всерьез крезанешься.

Тянет выдумывать, сочинять себя и свои мысли такими, какими они и я могли бы быть тогда, три с половиной года назад. Но быстро останавливает вопрос: а зачем тогда я все это пишу?

Да, зачем пишу? Зачем заполняю страницу за страницей в своем ноутбуке наверняка малоинтересной для постороннего человека информацией, углубляюсь в какие-то детали, уточняю, когда выпивал больше, когда меньше, когда радовался чему-то, готов был взлететь от светлых надежд, а когда наоборот…

Действительно, зачем? Наверное, затем, чтобы самому себе показать, как судьба методично долбила меня в эти годы, и даже когда вроде бы преподносила подарки, то лишь затем, чтоб потом заявить, что это не подарки, а замаскированные под них беды и проблемы.

Ну зачем мне встретилась Ангелина? Зачем я два с лишним года жил иллюзией, что мы вполне можем быть вместе? Вот-вот будем. Ведь любовь (обоюдная, как я себя уверял) есть, я не беден, не быдло, и что нам мешает пожениться, ребенка завести. Вокруг вон сотни тысяч женятся, женятся, женятся… Да, что мешает тоже быть вместе, быть парой?

Больше двух лет я жил в этой уверенности – что вот-вот. Я пытался сделать это реальностью, но попытки кончались неудачами. Странными неудачами, оставляющими надежду, что завтра, или послезавтра, или через месяц все наконец-то случится… Лучше бы она сразу сказала: «Нет, с тобой я не хочу иметь ничего общего. Прости и прощай». Я бы понял, попереживал бы, конечно, пострадал и стал бы жить без нее, искать другую любовь. Но она играла, то встречаясь со мной, то на месяцы теряясь, а время шло, и на многие знаки будущей катастрофы я почти не обращал внимания. Когда полюбишь кого-то, все остальное становится не очень важно…

А зачем я пустил Максима? Да, друг, земляк, одноклассник, поручитель перед банком; да, с ним было легче, но его присутствие, ежевечерние пьянки, вылазки в ночную Москву притупляли мысли, лишали сил и энергии. Дни текли, текли, стирались… Нередко мне хватало поговорить с ним о любви к Ангелине (я их, кстати, познакомил), даже не поговорить хватало, а выплеснуть на него свои эмоции, и я на какое-то время успокаивался. А жизнь тем временем затягивала очередной узел, который вскоре уже невозможно было развязать и не получалось потом разрубить.

Точно не знаю, пересказывал ли Максим мои речи Лиане (у них, как у «цивилизованных людей», остались вполне человеческие отношения) или даже Наталье, с которой они наверняка продолжали общаться хотя бы как друзья юности и земляки, но так или иначе моя бывшая жена о многом узнавала. Узнавала и стопроцентно злилась. Она-то была уверена, что я после развода с ней сопьюсь и сдохну, а я не просто жил, но и неплохо зарабатывал, смел любить другую женщину…

И в ноябре две тысячи шестого года – шибанула. Подала в суд на раздел имущества.

Поначалу это у меня в голове даже как-то не укладывалось. Прочитал бумагу и пожал плечами: «Забирай шторы, дура. Три рюмки из шести». А потом ошпарило: «А ведь квартира-то куплена, когда мы официально женаты были! И машина…»

Дома я был один в тот момент, – Максим уехал с проверкой в Новосибирск. Поговорить, посоветоваться было не с кем, и я пережил жуткие часы. Конечно, несравнимые с теми, когда очнулся на обочине трассы обобранным и полузамерзшим, а потом боролся за свою ногу, но все равно… Жуткие часы, когда ты чувствуешь, что тебя потрошат…

Достал из холодильника бутылку (а что еще оставалось?), выпил. Не дождавшись хоть еле ощутимого успокоения, выпил еще, еще… А потом пришла мысль.

Набрал номер Ивана. Я давно ему не звонил – после покупки «Селики» надобность в его колесах у меня отпала. Но иногда встречались, общались, хотя и без большого увлечения.

– Привет, – поздоровался таким тоном, чтобы он сразу понял, что звоню по важному делу. – Извини, что так поздно. – Было уже за полночь.

– Здорово…

– Слушай, Иван, у меня тут большие проблемы возникнуть могут. Пока все говорить не могу, важно твое принципиальное согласие фиктивно купить или не купить мою машину.

– Зачем? – зевнул он. – Сбил, что ли, кого?

– Да ну, ты что! – Меня невесело рассмешил этот вопрос. – Думаешь, я бы тебя подставить решил?

– Да всяко бывает…

Делать было нечего, я рассказал о том, что жена решила претендовать на половину моей собственности.

– Ладно, давай переоформим, – легко согласился он. – Я завтра свободен… Мы тут, кстати, с Олегычем все-таки репетировать стали.

– С каким Олегычем? Что репетировать? – не сообразил я – мозги были заняты другим.

– Ну, с писателем. Весной еще, помнишь, группу собрать решили. Собрали вот, репетируем. Музыканты ничего подобрались.

– Понятно… До завтра. Это надо быстро сделать.

Хорошо, что Иван упомянул про Свечина. На его имя я решил перевести свои банковские сбережения. Звонок ему отложил до утра…

«Селику» формально продал Ивану, деньги перевел на Свечина (конечно, и тому, и другому пришлось заплатить по паре тысяч – «за потерянное время»). В кармане теперь лежали доверенности. Но главная проблема осталась – квартира.

Я посоветовался насчет иска бывшей жены с юристом нашего агентства. Он и изучать документы особо не стал, закивал сочувствующе:

– М-да, по закону в течение трех лет она имеет полное право отсудить пятьдесят процентов нажитого в браке.

Юрист был тот же, что помогал мне с приобретением квартиры. «Ну и какого хера, – захотелось мне заорать, – ты тогда не обратил на это мое внимание?! Знал же, что я с женой разбежался!» Промолчал, конечно. По всем раскладам я сам был виноват. Лоханулся. Заторопился, решил Наталье, себе, всему свету доказать, что могу вот так запросто, буднично купить жилье в Москве. А об остальном забыл, просто не стал замечать. Мелочи, мол. И вот поплатился.

Грызло желание позвонить Наталье. Крутило, толкало достать мобильник и набрать номер. Я не находил себе места – сидел на работе и ничего не соображал, дома бродил из комнаты в комнату, как привидение, или, точнее, как пациент психбольницы. А в голове набухал ком мыслей.

…Если она написала такое заявление, значит, жизнь с новым мужем складывается не очень… И вышла ли она замуж официально? Мне как-то и дела до этого не было, пока не получил бумагу… Может, отказаться от ипотеки?… Нет, глупо… А если присудят отдать ей полквартиры?… Вот сука!.. Надо, надо узнать, как она живет… С какой вообще стати она решила оттяпать мое?! Мое, на мои деньги купленное… Сука, гнида… Надо выпить… Надо спать, уснуть, завтра на работу… Может быть, это знак какой-то… Может, намекает, что возможно соединение… Нет, бред… Надо глотнуть, а то башка лопнет… Адвоката нанимать, это какие расходы… Нужен хороший адвокат, чтоб такую бурю поднял… Нет, суд должен сам разобраться, решить, что квартира моя, на мои деньги, что эта тварь тут вообще ни при чем… Да уж, формально – при чем… Блядь, как же я лоханулся…

Я думал, что это самая большая неприятность, какая только могла произойти в плане квартиры. Проценты я исправно выплачивал, никаких претензий ко мне со стороны банка не было. Но буквально через неполный месяц после сюрприза со стороны бывшей жены – еще первое заседание не успело состояться, – случилось новое, еще более меня возмутившее.

Жена сирийца (тоже бывшая к этому времени), вернувшись с ребенком из Сирии, решила, что ее в свое время обделили, и предъявила претензии на мою квартиру. Дескать, сделка была оформлена с нарушениями, и она о продаже ничего толком не знала.

Опять же, первой моей реакцией была усмешка. Я был уверен, что никаких шансов у нее нет. Но оказалось, что оригинал ее доверенности на продажу квартиры не могут отыскать (заверенных копий – несколько, но необходим был оригинал), и дело медленно, натужно, но все-таки завертелось.

Я вспоминал эту гадину – она улыбалась до ушей, когда я осматривал комнаты, объясняла, какие хорошие обои поклеены, какой новый шкаф мне останется; она желала мне счастливо здесь жить; она извинялась, что не успела вынести к контейнерам поломанные игрушки… И вот теперь развелась со своим арабом, одумалась… Что ж это такое!

Новый год я встречал в отвратительном настроении. Да в отчаянии просто-напросто. И следующий год не предвещал ничего хорошего.

– С одной стороны, торопиться мне некуда, – говорил я Ивану; он теперь часто бывал у меня – приезжал на метро, чтобы можно было пить. – Однозначного решения суд не вынесет ни по тому делу, ни по другому. По крайней мере, быстро… У меня адвокат хороший, не то что этот наш юрист-лошок в агентстве. Свинья, столько всяких нюансов пропустил.

– А ты платил ему? – спросил Иван.

– Да нет. Так, показал, попросил…

– Поэтому и пропустил.

– Ну, блин, тебя послушать, так за каждый пук надо башли выкладывать.

– А что, не так? – Иван нагловато смотрел на меня; в последнее время он вообще стал вести себя со мной бесцеремонно, слабинку, что ли, почувствовал, почувствовал, что я от него завишу.

– Да, в принципе так, – пришлось согласиться. – Но это неправильно.

– Хе-хе. Неправильно, что деньги придумали.

– Ладно, давай хлопнем. – Я наполнил рюмки и, выпив, продолжал – нужно было выговориться: – Да, я не тороплюсь. Это наверняка будет тянуться два-три года. И не факт, что им что-то перепадет. Но сама мысль убивает, что квартира под судом, что Наталья мало что трахалась с кем-то, когда я деньги зарабатывал, так теперь претензии предъявила. Возьми и отдай ей половину квартиры. А она к ней никаким боком…

– Кстати, – вошел в столовую Максим (он по-прежнему обитал у меня, правда, часто уезжал в командировки), – ты здесь прописался уже?

– Нет. Там прописан, дома.

Максим удивленно выпучил глаза:

– Ты что?! Срочно нужно здесь прописываться. У тебя будет единственное жилье – в плане, что некуда выезжать. А иначе арестуют квартиру, тебя выкинут, может, сунут тысяч тридцать грина.

– Понял, понял, – закивал я. – Действительно… Спасибо, Макс.

Иван усмехнулся:

– А говоришь, адвокат хороший. Гнать такого надо.

– Посмотрим… Я с ним еще не вдавался в детали…

Но на адвоката я разозлился. Впрочем, радость, что Максим подсказал такой верный ход, сейчас была сильнее злости. Да и не хватало ее на все накаты судьбы.

Еще выпили. Пожевали закуску. Было все-таки тяжело. И водка не особенно торкала.

– Мы тут репетицию записали, – нарушил довольно долгое молчание Иван. – Неплохо получилось. Хотите послушать? – Вынул из кармана цифровой диктофон.

Макс заинтересовался:

– Что за репетиция?

– Группы нашей. У нас ведь группа с Олегом Свечиным. Когда-то обсуждали с тобой вместе.

– А, да, вспоминаю.

– Вот первый плод, так сказать. Включить?

Я промолчал – мне было не до какой-то записи. А Максим, наверно, со скуки сказал:

– Включай, заценим.

Иван потыкал кнопочки, раздался суженный крошечным динамиком грохот, треск, жужжание. И сквозь них стал пробиваться слабый и бесцветный голос вокалиста, кажется, Свечина, которому помогал немного более живой басок Ивана.

– Ни слова не разобрать, – сказал я; поднялся, пошел в туалет.

Когда вернулся, какофония звучала тише, зато Иван с Максимом разговаривали предельно возбужденно.

– Да это ясно! – тряс головой Максим. – Музыка стала пресной вообще. Слушать нечего.

– Вот-вот, – поддерживал Иван. – Я не утверждаю, что мы какое-то новое слово скажем, но по крайней мере – пытаемся смысл придать. Выразить. Это, – кивнул на скрипящий, хрипящий диктофончик, – не показатель. Качество, конечно, нулевое. Студия нужна. Но все же что-то и в таком виде чувствуется. И – тексты.

– Да, – поддержал Макс, – я слышу кое-что. Панк-рок такой…

– Социальный, – значительно добавил Иван и подпел диктофончику: – Русский сидит у разбитого корыта, а россияне на Канарах отдыхают!.. Думаем, где бы записаться теперь по-нормальному, концерт дать.

– Вам продюсер нужен, – высказал мысль Макс; я смотрел на них, как на начинающих артистов, разыгрывающих сценку.

– Продюсер, это конечно. Но где найти… Не пойдешь ведь к Пригожину или Матвиенко с этим. «Вот, послушайте. Помогите».

– На хрен их! Попсари. – Макс деловито наполнил рюмки. – У меня связи есть, я могу помочь. Запись вполне реально устроить.

– Максим, тебе не кажется, что ты то же самое Ивану уже говорил с полгода назад? – не выдержал я. – К тому же где у тебя связи? Ты к музыке вроде никакого отношения не имеешь…

– Как это – никакого?! А Лиане кто запись устраивал? В одной из крутейших студий.

– Ну дак за такие бабки, какие она выложила, можно и в Лондоне записаться.

– Не всё деньги решают. Хорошая студия под все подряд подписываться не будет. Даже если это выгодный проект. Тут связи нужны, личные отношения. – Макс проглотил водку и грустно выдохнул: – Жалко, конечно, Лиану… Талантливый человек, цель в жизни есть… Она ведь с детства поет, пробивается. И не может никак… А безголосых всяких раскручивают пачками…

– Ну а ты-то чего со своими связями ее не раскрутил? – подколол я. – Ты ведь на роль продюсера претендуешь.

– Да ни на что я не претендую. Болтовня это просто пьяная… – Макс что-то резко раскис. – Давайте Лианку послушаем.

Косясь на продолжающий хоть и тихо, но раздражающе хрипеть и потрескивать диктофон, я сказал, что не против. Иван тоже согласился – «никогда не слышал» – и выключил свою запись.

– А как называется? – спросил Макс.

– Что?

– Группа ваша.

– «Плохая примета». Я придумал!

– Неплохо… Нет, Вань, я не отказываюсь, что-нибудь будем думать. – Он нашел в стопке дисков на столе сидишку с песнями своей бывшей жены, вставил в проигрыватель.

Полилась джазовая мелодия, и в нужном месте вступил густой, сочный голос Лианы. Она пела по-английски песню собственного сочинения (как и все остальные на диске), но очень напоминавшую какой-то джазовый стандарт Гершвина или, может, Армстронга. В общем, качественное, но вторичное…

Послушали молча, а потом я ляпнул:

– Слушай, Макс, возвращался бы к ней. Ведь любите же друг друга.

Он надулся, мотнул головой:

– Нет.

– Ну, бывают моменты, что люди надоедают… Пожили отдельно, а потом снова…

Я заговаривал об этом с ним и раньше, и не только потому, что об этом просил Руслан. Мне самому было обидно, что друзья, у которых так хорошо поначалу все складывалось, повторяли схему жизни большинства – обожание, секс по пять раз в сутки, свадьба, ликование, год-два-три плотного существования вместе, а потом разбег.

– Все, закрыли тему, – перебил меня Максим. – У нас нормальные отношения, мы благодарны друг другу, но решили, что жить вместе не будем. Иначе можно дойти до ненависти.

– А какая у вас квартира была? – спросил Иван.

– Три комнаты. Она и осталась. Лианке принадлежит.

– И вас двое всего?

– Да. Ребенка, к счастью, не успели заделать.

– Ну, в трешке можно и по целым суткам друг друга не видеть. Иногда сходиться для траха, а потом – опять…

– Нет, с Лианой так не получится, – вздохнул Макс. – Она очень эмоциональная, ей нужно постоянно делиться идеями, чтобы с ней разговаривали… Она нашла себе такого мальчика, поселила у себя и счастлива.

– Прямо поселила? – удивился я.

– Ну да…

– А вы с ней как вообще, спокойно общаетесь? – продолжал расспрашивать Иван.

– Я говорю: у нас нормальные отношения… Кстати, я тебе рассказывал, – обратился Макс ко мне, – как ее этот мальчик сломал?

– Вроде нет. Не помню.

Иван, наверное, чтоб опыта набраться, как-то по детски попросил:

– Расскажи, Максим. Расскажи-и.

– Ходил, в общем, за ней несколько месяцев. Мы еще вместе жили… А он моложе Лианки лет на пять… Цветы ей дарил, слова говорил ласковые. Она сначала и внимания на него не обращала, а однажды поехала в гости… Прошлой зимой… Сидят с подругой, болтают…

Мне захотелось уточнить, что это за подруга (у Лианки их немного в Москве), но не стал. Какая разница теперь, по большому-то счету?

– …Потом случайно к окну, а он там стоит, во дворе. А холодно было… Через полчаса снова смотрит – он на том же месте. И до поздней ночи ее ждал… Короче, наболталась с подругой, заказала такси, вышла на улицу. Он там, зубами стучит. Она мимо проходит, а он тихо: «Я люблю тебя, не могу без тебя». Ну и Лианка, вместо того чтоб домой ехать, поехала к нему и мне изменила… С тех пор стала с ним встречаться.

– М-да, романтическая история, – саркастически покривился я, а Иван завистливо покачал головой:

– Ему было куда везти, а мне – некуда. При матушке в соседней комнате я не могу телку трахать… А вот ты почему один все, – недоуменно посмотрел он на меня, – не могу понять.

– Ну вот научи, как мне Ангелину завоевать. Она мне очень нужна, особенно теперь.

Вместо Ивана ответил Максим:

– Например, так же, как этот Лианкин мальчик. Самый действенный способ.

– Мне о таком способе уже говорили. Нет, это не то. И вряд ли Лианка его уважать будет после таких его унижений. Стоять у дверей, как псу…

– Не знаю. Всегда так было.

– Всяко было, – засмеялся Иван и стал разливать водку. – Блин, что-то вы раздраконили меня своими рассказами, песнями. Очень, кстати, сексуальный у нее голос…

– Не всегда, – хмыкнул Макс. – Когда она звала из туалета: «Макси-им, принеси прокладку, у меня менструация», – было не очень…

– Наверно… Но девочку мне очень захотелось. Даже пусть с менструацией… У меня давно не было.

– Можно проститутку заказать, – спокойно сказал Максим и вопросительно посмотрел на меня.

Я возмутился:

– Не можно! Не хочу загаживать свою квартиру.

– Да ладно, все цивилизованно будет, – стал наседать Максим. – Помнишь, как раньше? Закажем, повеселимся. Скучно же. Завтра воскресенье к тому же.

В девяностые мы часто покупали проституток, устраивали буйные ночки (я, правда, редко с кем-нибудь совокуплялся, было противно, зато разговаривал откровенно, приучаясь быть с девушками поразвязанней), а потом у нас появились постоянные подруги, и о проститутках вспоминалось только во время командировок. Да и не то чтобы вспоминалось – они сами стучали в двери гостиничных номеров и предлагали услуги за копеечное по московским расценкам вознаграждение.

– Давай, действительно, – подключился и Иван. – Очень хочется.

Ожесточенно сопротивляться было глупо, и я пожал плечами:

– Хотите – вызывайте. Я не участвую.

Максим бодро заглотнул водку, сел за мой ноутбук. (Свой держал на работе.)

– Только вирусов не вздумай нацеплять, – сказал я, направляясь в спальню.

Лежал на широкой кровати, пытался думать об Ангелине – может, действительно все-таки так прижать своим вниманием, чтобы некуда ей было деваться, кроме как соединиться со мной… Но можно вызвать обратную реакцию – испугается и вообще перестанет общаться.

Да, пытался думать о ней, что-то решить, но, как обычно, в голову лезло совершенно сейчас ненужное. О квартире, о Наталье, о необходимости срочной поездки домой («нет, мой дом теперь здесь!»)… Очереди в паспортном столе, встречи с людьми из прошлого, разговоры с истомившейся одиночеством матерью, от которой я давно отвык…

Сунулся Максим:

– Ни фига не получается. Почти нет выезжающих, а с двумя вообще никто не согласен.

– Ничем не могу помочь. Езжайте в апартаменты.

– Мы решили за уличной. Ванька знает неподалеку точку. Сгоняем?

– Делайте что хотите, – я отвернулся, – ключ у тебя есть.

– А ты нам потом кровать-то уступишь? Там на диване неудобно…

– Да. Отстань.

Было грустно и тошно, хотя появления проститутки на самом деле я ожидал почти с радостью. Новый человек, оживление, приколы… А дальше? Завтра, через месяц, через год?… Вот больше года прошло с тех пор, как я лежал в «Медицине» и обещал себе начать жить по-настоящему. И что? С одной стороны, множество событий произошло, много чего я сделал важного, для обычных людей грандиозного. Одна покупка квартиры чего стоит… Но… Хм… Но вот на нее набросились две охреневшие девки. И вполне могут поотхватывать немаленькие куски. Впрочем, есть шанс, если правильно защищаться, эти куски спасти. И значит, я должен жить следующие месяцы, а может, и годы, в состоянии войны. Каждое мгновение помнить, что квартира под судом, а значит, ничем другим всерьез не заниматься. И если с Ангелиной получится, как я приведу ее сюда? «Вот, – скажу, – мы будем здесь жить. Просторно, чисто. Будь хозяйкой, выбирай комнату для кабинета. Только, знаешь, я сужусь из-за нее с бывшей женой и с женой бывшего хозяина». Так, что ли? Ч-черт…

А Макс… Долго он еще рассчитывает у меня торчать? Каждый вечер бухает, занимает мой ноутбук, тащит шляться по Москве… Сколько я дел из-за него просрал, сколько денег упустил. Постоянно нахожусь в одури какой-то…

Иногда из этих невеселых размышлений я перемещался в некий цветастый и ласковый туннельчик, начинал скользить по нему, понимал, что засыпаю, радовался, но понимание этого выдергивало меня оттуда, и темные, надоевшие, колючие, но недодуманные мысли наваливались опять, опутывали, душили, кололи. И хотелось вскочить, бегать из комнаты в комнату, воткнуться взглядом в телевизор.

Скребанул в замке ключ, провернулся два раза с раздражающим хрустом.

– Проходи, – сладенький голос Макса, – чувствуй себя в эту ночь как дома.

Я поднялся, вышел из спальной.

Девушка, коренастенькая, на лицо симпатичная, с прямыми темно-русыми, чуть ниже плеч, волосами, уставилась на меня с недоумением и испугом. Оглянулась на Максима:

– Вы же говорили, что двое.

– Это наш друг, он не участвует. Проходи вот сюда, раздевайся.

– Только не совсем, – попытался пошутить Иван. – Совсем – потом. Сейчас выпить надо.

У него был такой вид, будто он впервые оказался в ситуации, когда доступная девушка рядом, и секс наверняка случится… Не исключаю, что это действительно было у него впервые…

Я закрылся в ванной, освежил лицо холодной водой. Почистил зубы. Опьянения почти не чувствовалось, но давила тяжесть. Эту тяжесть водкой очень трудно размыть, вообще с ней очень сложно бороться.

Макс, Иван и девушка сидели за столом. Перед ними водка, куски копченой колбасы на тарелке… Я присоединился к компании.

– Как тебя зовут? – спросил девушку.

– Марьяна.

– А по-настоящему?

– Марина.

– Неплохо… Ну, пейте, Марина, и приступайте. – Разлил водку по рюмкам.

– А запить можно чем-нибудь? – спросила она.

– Водой из-под крана.

– Ну хорош злиться! – возмутился Максим и повернулся к Марине-Марьяне: – У нашего друга проблемы, не обращай внимания.

«Действительно, что-то перебарщиваю». И я уже мягче произнес:

– К сожалению, запить нечем. Мои глупые друзья ничего не купили… Вода есть в чайнике. Принести?

– Если можно.

В общем, хоть и с проволочками, выпили, пожевали колбасы. Девушка только запила и оценивающим взглядом осмотрела Ивана с Максом. По всему было видно, что она готова к работе. А парни что-то тянули…

– Откуда ты? – спросил я, чтоб оживить пустое сидение.

– Из Рязанской области.

– А откуда именно? – оживился Иван.

– Город такой есть – Шацк. Не знаете?

– Слышал название, но не бывал. Это далеко от Рязани?

– Далеко… Юго-восток области. И железной дороги нет…

– Так, – Макс плеснул еще по рюмкам, – давайте по капле… Ты нас, Марин, извини, одичали мы без женского общества.

Она открыто, искренне, как обычная девчонка, улыбнулась. Приняла рюмку. Сказала тост:

– За вас, парни!

Сначала с ней ушел Иван и вскоре вернулся, раскрасневшийся и довольный.

– Клё-овая! – засипел. – Прется вообще! – Торопливо заглотнул водку.

Макс повел ее в ванную:

– Хочу в джакузи.

– Только я волосы не буду мочить, ладно? – попросила девушка.

– Сбежать думаешь?

– Нет, просто…

– Пойдем, пойдем, там разберемся.

– Да-а, классно, – выдохнул Иван, когда они закрылись и зашумела вода. – Всю ночь буду.

Я засмеялся:

– Дава-ай! Редко с девушками доводится?

– Ну, в общем, не часто… А где? Дома матушка с братом, к себе они не особо зовут… Была бы своя квартира…

– Да, это я от тебя уже слышал раз пятьдесят… И, как понимаю, планов никаких?

– А какие планы? – Иван глянул злобновато. – От тебя планов жду. Ты прошлой зимой много говорил, что скоро замутим.

– Не получается. Видишь, новые геморрои обрушились.

Иван выпил, покивал:

– Да-а… Я твою жену не знаю… Так, видел пару раз, поэтому выводов делать не могу… Но судя по этому иску – стервоза та еще. Одно дело, если бы ты ее бросил, а то ведь наоборот. И еще полквартиры! Беспредел конкретный… На такое посмотришь, и вообще с бабами связываться не хочется. Только вот так, – он кивнул в сторону ванной, – чик-пык, и пошла на хуй.

– Ты ж только что с ней всю ночь собирался.

– Ну да, сегодня я оторвусь! Шесть палок, как минимум.

– Удачи.

– С одной стороны, телочки – это чудо, – стал Иван философствовать. – У меня такие бывали…

«Проститутки», – мысленно добавил я.

– …Одна все шептала: «Сделай мне больно, сделай мне больно». А я не знаю, как ей больно сделать. Такая красивая, гладенькая вся. Грудь сжал, она задышала так, застонала. Хотел сильнее надавить, но побоялся… Красивая девушка… Алена…

– Вот и женился бы.

– Ага, а где жить?

– Ну, как-нибудь разместились бы… И каждую ночь давил бы ей грудь.

– А потом развод, и полквартиры – ей. – Иван поежился. – Нет!..

– Никакой ей полквартиры. Это ведь не имущество, нажитое в браке. По новому жилищному кодексу ты можешь бывшую жену спокойно на улицу выкинуть. Если сама не валит – приглашаешь милицию, приставов.

– В натуре? – Он недоверчиво смотрел на меня. – Если так, то надо подумать…

Иван напоминал мне сейчас четырнадцатилетнего подросточка, тянуло над ним пошутить, постебаться. Но останавливала мысль: «А что я сам-то знаю в жизни, о жизни? Что знаю о, как выражается Иван, «телках»?» Были у меня две подруги, одна из которых, Наталья, стала женой и оказалась такой вот… Были десятка три случайных, в основном проститутки. Одни равнодушные, другие, что называется, добросовестно исполняющие партнерские обязанности. Были и две-три страстные, от которых не хотелось отлипать. И казалось, если такая останется с тобой, тебе всегда будет хорошо. На работу будешь идти с радостью, зная, что вечером тебя ждет час блаженства… Но, скорее всего, с их стороны эта страсть была лишь способом затащить меня дальше. Сколько случаев – женятся на страстных, вроде бы безумно влюбленных, а дальше – полный звиздок. Они вытягивают из муженька все, что только возможно. И никакие жилищные кодексы не помогут… Да, примеров полно.

Несмотря на боевой настрой, Иван с Максом спеклись очень быстро. Свалились рядом на кровати, засопели. Макс напоследок пробормотал мне: «Не отпускай… Утром продолжим».

Марина-Марьяна оделась, села за стол, явно не зная, что ей делать.

Я был, конечно, пьяноватым, но взвинченным, – спать не хотелось. Включил диск с «Мельницей», поднял бутылку.

– Выпьешь?

– Да, чуть-чуть.

Налил, выпили.

– Ты сама откуда? – спросил.

– Я уже говорила. Из Рязанской области.

– А, да… А парень у тебя… как?…

Она отвела взгляд, улыбнулась одной стороной губ:

– Был. Ждала его из армии честно, а он вернулся и пить начал. Только этим и занимается…

– В Чечне был?

– Да нет. Почему в Чечне?… Под Вологдой. Сержант.

– А почему пьет? – Мне стала действительно интересна ее история; она отвечала хоть и кратко, но, кажется, правдиво.

– А что, говорит, делать… Попытался на работу устроиться, не смог… Я потерпела и сюда уехала. Живем в нормальной квартире, по три девушки в комнате. Дружные.

– Случаи были какие-нибудь?

– В каком смысле? – Марина-Марьяна посмотрела мне в глаза, и я убедился, что она, по крайней мере внешне, не какая-нибудь прожженная блядь, а обычная, вполне милая девушка. И мне пришлось приложить усилие, чтоб уточнить:

– Ну, с клиентами? Такое, о чем в газетах пишут, по телевизору… Переплеты, короче, субботники…

– Да нет. Чаще наоборот.

– Что – наоборот?

– Примерно как вот сегодня. Или еще хуже. Ну, то есть не хуже… – Она смущенно как-то усмехнулась. – В общем, сначала напьются, а потом любви начинают хотеть. И уже ничего не могут. Падают, хлюпают.

– Тебе, наверное, лучше. Меньше работы.

– Но не очень это приятно.

Я наполнил рюмки по новой. Вспомнил, что там у меня в холодильнике.

– Бутерброд с икрой хочешь?

– Честно говоря, проголодалась.

Принес икру в стеклянной баночке, сливочное масло, батон.

– Делай. Не стесняйся.

– А если откровенно, – сказала Марина-Марьяна, когда мы выпили и она съела свой бутерброд, – то я приехала, чтобы жизнь устроить. Глупо это, конечно, звучит от такой, но – так… Первое время этим зарабатывать, денег подкопить, снять квартиру отдельную, устроиться на работу. Официанткой или еще куда… У меня только аттестат девятилетки… Ну и парня найти хорошего. Простого, настоящего… Знаешь… Ничего, что я разговорилась? Просто редко с мужчиной, который от тебя секса не хочет, общаться приходится.