Текст книги "Во власти огненного наследства. Часть 2"

Автор книги: Роман Углев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

Сенатор Постумий был человеком волевым и решительным. Его крепкое, несмотря на годы, тело носило на себе шрамы, память о былых сражениях, в которых ему приходилось участвовать в молодости. Сильные руки, большой квадратный подбородок, кучерявые короткие волосы, темно-карие глаза, и необыкновенно спокойный взор, все это вместе сразу производило впечатление смелой и бескомпромиссной натуры. Постумий был весьма влиятельным человеком, хотя и был больше любим простыми людьми, нежели богатыми и именитыми, поскольку любил справедливость, и мог вступиться и за бедного, если находил, что тот прав.

Потеряв в возрасте сорока пяти лет красавицу жену из-за малярии, сенатор решил, что жениться второй раз это роскошь, и поэтому жил вдовцом, воспитывая своих двух уже достаточно взрослых сынов и одну дочь, похожую как две капли воды на мать.

Получив от Дария сообщение о том, что тот хочет с ним увидеться и поговорить на серьезную тему, Постумий ответил согласием, но назначил конкретное время для встречи и предупредил царского племянника, что другого времени у него нет и, если тот не соблаговолит явиться в назначенный срок, в следующий раз они смогут поговорить только через неделю. Получив такой ответ, Дарий постарался быть у дома сенатора заблаговременно, понимая, что тот слов на ветер не бросает.

Итак, в назначенный час он и Эмиль были у ворот Постумия, сообщив через придверника о своем прибытии. Услышав их имена, слуга тут же отворил двери и пригласил гостей внутрь.

Войдя в просторное помещение приемной сенатора, Эмиль и Дарий опустились в удобные добротные дубовые сидения, предложенные им слугой, после чего перед ними поставили небольшой столик с напитками и фруктами по римскому обычаю, и слуга сообщил им, что господин Постумий уже идет.

Взяв в руки бронзовые чаши с приятным в меру прохладным питьевым вином, друзья откинулись на спинки сидений и стали рассматривать помещение приемной, которое было отделано в консервативном римском стиле. Хотя рассматривать-то в общем-то было нечего. Еще два таких же дубовых сидения, напротив, как и те, на которых сидели Эмиль и Дарий, а на ровных, сложенных из больших каменных блоков стенах не было ровным счетом ничего, кроме четырех настенных светильников, по одному с каждой стороны.

Сенатор не заставил себя долго ждать, и вошел в приемную почти сразу после того, как из нее вышел слуга.

Посмотрев на гостей внимательным долгим взглядом, он опустился на одно из сидений и начал разговор, не здороваясь:

– Вас, Дарий, я в последний раз видел на приеме у вашего дяди три года назад. А кто этот приятный молодой человек рядом с вами? Я его не имею чести знать.

– Эмиль, мой управляющий, – ответил Дарий. – Он полностью в курсе того, о чем бы мне хотелось с вами поговорить.

– Понятно. Тогда, ближе к делу. Так, о чем вы хотели со мной поговорить, и почему именно со мной?

Дарий какое-то время помолчал, размышляя, с чего бы начать и понимая, что если он неправильно видит и чувствует Постумия, то он конкретно рискует. Однако отступать было уже некуда.

– Сенатор, я знаю вас, как человека исключительно честного и прямого, и к тому же еще и как настоящего патриота. Как бы вы поступили, если бы узнали, что кто-то из знатных и богатых людей совершает беззаконие, и от этого страдают мирные граждане?

Постумий усмехнулся.

– В этой стране постоянно поступают беззаконно знатные и богатые люди, и от этого страдают мирные граждане. Что именно вы имеете в виду?

– Ну, я не говорю о ежедневном мелком попирании прав бедных богатыми. Я говорю о чем-то гораздо более серьезном, как например, стереть с лица земли поселок или деревню, так, чтобы не осталось в живых ни одного свидетеля, а затем имущество разделить между участниками этой бесчеловечной сделки. Как например, вот здесь…

С этими словами Дарий протянул сенатору копию одного из свитков об Астэр, где были умышленно заменены все имена, включая имя царицы.

Ознакомившись со свитком, Постумий нахмурил брови.

– Насколько я знаю, эта деревня была подвержена нападению неизвестных разбойников?

– Вы совершенно правы, сенатор, но ознакомьтесь так же с этим. – Сказал Дарий, и протянул Постумию еще один свиток с показаниями свидетелей.

– О, я вижу, вы неплохо подготовились! – воскликнул римлянин и, внимательно прочитав все свидетельства, снова вернулся к первому свитку. На этот раз он прочитал его гораздо внимательней, и сказал: – Но, я не знаю никого из перечисленных здесь людей.

– Все имена умышленно заменены, сенатор.

– Зачем? – удивился Постумий.

– Прежде чем я покажу вам подлинник этого и других, подобных этому свитков, я хочу убедиться, что могу заручиться вашей поддержкой. – Ответил Дарий.

– Поясните.

Было видно, что Постумий все еще сомневается.

– Среди участников есть некоторые ваши дальние родственники и довольно-таки близкие знакомые. Возможно даже, друзья.

– Да хоть бы в этом участвовал даже сам ваш дядя, я не оставлю этого дела без основательного разбирательства, если, конечно, вы сможете мне доказать вашу правоту.

– Хвала богам, царь в этом не замешан, но…

С этими словами Дарий протянул Постумию подлинный свиток, в котором были перечислены имена тех, кто получил материальное вознаграждение с разграбленного имущества.

Прочитав список, Постумий присвистнул:

– Вот, это да! Это более чем серьезно. Проконсул Юлий, значит! Хм… А ведь я предполагал, что здесь не все чисто. – Он поднял глаза на Дария. – А кто получил главный куш? Я так понимаю, в этом списке его нет?

– Тот, точнее, та, которая завладела деревней. – Ответил сотник, качая головой.

– Не может быть! – Глаза Постумия широко расширились. – Царица?!

Дарий молча протянул ему еще один пергамент, после чего демонстративно поставил перед патрицием всю корзину с огромным количеством свитков.

– Вы что шутите, Дарий?! – Постумий не мог поверить своим глазам.

– Вот итоговый список. – Ответил сотник и, достав из корзины, протянул сенатору свиток с подведением всех итогов.

– А кто собрал все эти материалы? – спросил тот, но, опустив глаза в корзину, понимающе кивнул: – А-а, мне понятно. Мелькарт?

Дарий молча кивнул.

Какое-то время Постумий внимательно изучал список, а затем поднял на сотника растерянные глаза.

– Да ведь… это же преступление века, Дарий! – воскликнул он.

– Теперь вы понимаете, почему я обратился за помощью именно к вам?

Покачав головой, сенатор задумчиво ответил:

– Мы ввязались в очень опасную игру, офицер.

– Я не ослышался? Вы сказали, «Мы»?

Постумий встал, и Дарий тоже встал к нему навстречу, после чего сенатор положил ему на плечо руку и серьезно сказал:

– Моя совесть не позволит мне оставить вас бороться с этим мракобесием в одиночку, сотник. Поэтому да, вы не ослышались. Я сказал: «Мы».

***

За то короткое время, пока Сиплый бежал на Одноглазую гору, маленькая черная точка посреди открытого моря, в которой разве только он мог разглядеть чье-то судно, превратилась в четкие очертания того, чего он больше всего боялся, римского боевого корабля.

«Сто дохлых акул! – подумал пират, вглядываясь в приближающееся судно. – Они же полностью экипированы!»

Не задумываясь, он рванулся обратно и понесся по узкой тропе ведущей с горы, рискуя сломать себе шею. Он был уже на полпути, когда встретил двух других пиратов, которых капитан послал вместе с ним.

– Ты куда? – спросил его один из них, долговязый Трос.

– Предупредить остальных! Это римляне! – ответил, не останавливаясь, Сиплый.

– Ты уверен? – спросил другой по имени Вихрь, крича ему во след.

– Конечно, я уверен. За кого ты меня держишь? – Крикнул смотровой, не оборачиваясь.

Переглянувшись, двое пиратов продолжили путь на гору, чтобы самим убедиться в словах смотрового, в то время как тот, не жалея себя и рискуя сломать шею, продолжал нестись как угорелый вниз по крутому спуску.

Через несколько минут он был рядом с селением, и как только оказался в пределах слышимости, стал кричать своим сиплым голосом:

– Римляне! Это римляне! Это боевое судно! Они уже близко!

Народ высыпал из домов к нему навстречу, и посыпались вопросы:

– А ты уверен?

– А сколько их?

– Ты их сам видел?

– А там один корабль или несколько?

– Они уже нашли бухту?

Сиплый попытался ответить на все эти вопросы, но в этот момент к нему подошел атаман Аркуда, сильный и решительный человек и, властно остановив всех, быстро и по -деловому расспросил смотрового о том, что тот видел, после чего, подняв вверх две руки, громко провозгласил:

– Народ, тихо! Без паники! Рано или поздно это должно было произойти. Поэтому, все тихо! Ничего страшного еще не случилось. Они еще даже не нашли бухту, поэтому, не нужно лишних действий. Будем за ними наблюдать и реагировать по обстоятельствам. Нам нужно послать по три человека на все точки наблюдения, чтобы они своевременно сообщали нам обо всех изменениях. Бобр, Кривой и Сота, вы на Южную гряду. Шпала, ты на Восточное весло. Возьми с собой Пепла и Красотку…

Он стал называть поименно тех, кому нужно идти в наблюдатели, отправляя их на разные места, а народ, немного успокоившись, стал ожидать дальнейших распоряжений.

Постояв немного, Сиплый дождался, когда дойдет очередь и до него и, как он и предполагал, его отправили снова на Одноглазую гору, так как оттуда был самый большой обзор.

К тому времени, когда атаман Аркуда закончил с распоряжениями, со смотрового пункта вернулся Вихрь и сообщил, что римский корабль поменял курс и отправился вокруг острова.

– Понятно. Этого следовало ожидать. – Сказал Аркуда и отдал следующий приказ. – Сообщить всем, чтобы по всему острову погасили огонь. Хотя его и не видно снаружи, но все равно нам лучше не рисковать. Надеюсь, что они уберутся восвояси.

Сиплый не стал дожидаться, когда атаман закончит, и отправился на гору, понимая, что там сейчас ему самое место.

***

Звякнули входные колокольчики, что означало, что кто-то только что, либо выехал за ворота, либо въехал внутрь. И́рис подбежала к окну, чтобы это выяснить, и успела увидеть двух стражников из свиты царицы, завершающих эскорт.

«Ага! Астэр куда-то уехала! Прекрасно!»

Она стала поспешно собираться, зная, что за западными воротами ее ждет Эмиль, который, как она понимала, будет ее сопровождать на свидание с ее возлюбленным.

Сердце радостно пело. Она привела себя в порядок, одевшись во все новое, и радостно помчалась на конюшню. Вскочив на Тантума, она подъехала к воротам и, уже выезжая, вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко оглянувшись, она, как и ожидала, увидела завистливые глаза Люциуса, который внимательно смотрел на нее, бесстыдно меряя взглядом. Неожиданно для себя Ирис поняла странное выражение его глаз. Он смотрел с явным подозрением и вопросом. Однако, и это стало для нее уже привычным, она тут же преодолела первичный страх, победно усмехнулась, натянула вожжи и вызывающе посмотрела прямо ему в глаза.

Его даже в пот бросило от неожиданности, и он тут же смущенно опустил голову.

– Что смотришь, Люциус? Нравлюсь? Думаешь, куда это я так вырядилась? На вечеринку еду к царскому племяннику. Должна выглядеть соответственно.

– А чего такая счастливая? – все-таки спросил он в ответ, делая неудачные попытки выдержать ее смелый и открытый взгляд.

– Счастливая, что тебя там не будет. Посиди взаперти с мое, и сразу поймешь, как это радостно, обрести свободу.

Она пришпорила Тантума и, оставив смущенного царского сына позади, выехала за ворота, где ее уже ждал одетый в форму римского легионера Эмиль на своем жеребце.

Какое-то время Люциус еще смотрел ей вслед, досадно покусывая губы, а затем, решительно махнув рукой, побежал на конюшню и, оседлав коня, отправился вслед за ней.

Стоя в дверях, конюх проводил его взглядом, пока тот не скрылся за воротами, и хмыкнув, покачал головой.

– Что, Нинс, хмыкаешь? Царев сын за ней, небось, поехал? – спросил его другой конюх, оторвавшись от своих дел.

– Как пить дать, за ней, – ответил Нинс.

– А ведь раньше, помнишь, как он лошадей боялся? А теперь, гляди, не боится больше.

– Так ведь… любовь! – снова покачал головой Нинс.

– Вот то-то и оно, что любовь, – в тон ему ответил второй конюх и снова занялся своими делами.

***

Первое время Атэс занимался с упоением. Предоставленные тренировочные приспособления были достойны восхищения, и он, переходя от одного к другому, не замечал, как летело время. С некоторыми из них ему пришлось серьезно попотеть, чтобы найти и отработать удары, отражающие их неожиданные выпады.

Однако не в его характере было, просто научиться отражать удар. Понимая, что, пропустив выпад от устройства, он может пропустить подобный и от человека, Атэс, научившись блокировать эти выпады, стал искать, а как он может нанести подобный удар в бою.

Искренне восхищаясь конструктором всех этих механизмов, он работал и работал, соскучившись по хорошей тренировке. Одни устройства наносили удары преимущественно сверху, другие снизу, и это было хорошо, потому что на них можно было отточить блокирующее движение или выпад до автоматизма.

Другие поражали своим разнообразием, и чем больше было приложено силы в отражении того или иного выпада, тем сильнее был вращающий момент устройства, и тем мощнее наносился механизмом следующий удар.

Увлекшись занятием, Атэс не заметил, как с внутренней стороны в зал вошел низенький старикашка и, остановившись, стал наблюдать за тренирующимся парнем.

По нему было видно, что молодой человек вызывает у него восхищение, и в какой-то момент он даже воскликнул, не удержав свои чувства.

– Ух, ты, как хорошо!

Услышав возглас, Атэс обернулся. Увидев старика, он ощутил легкое раздражение, что его прервали, но ничего не сказал, а лишь снова повернулся к механизму, намереваясь продолжить. Но старик, видимо, и сам был заинтересован в разговоре, поэтому он спросил:

– Позвольте, молодой человек, если я не ошибаюсь, то вы и есть тот самый учитель Шалу, о котором мне говорил офицер Дарий?

– Да, это я, вы не ошиблись. – Ответил он, не особо желая разговаривать.

– Что ж, тогда мое сердце спокойно.

– Что вы имеете в виду?

– Видя, как мастерски вы обращаетесь с моими механизмами, я спокоен, что они попали в хорошие руки, и будут служить своей цели.

– Вы сказали: моими?

– Да, совершенно верно.

– Но ведь, насколько я слышал, хозяин этого помещения умер?

– Да, к великому сожалению, мой младший брат, патриций Понтеус, скоропостижно скончался, так и не дождавшись открытия своей школы. Это была мечта всей его жизни. А я, поскольку никогда не был наделен его хваткой в торговом предпринимательстве, помогал ему тем, в чем силен, придумыванием и сбором всех этих механизмов.

– То есть, вы конструктор?

– Да. Хотя, конечно, не всех. Некоторые были позаимствованы в других школах.

Атэс почувствовал, как его раздражение моментально улетучилось, и он исполнился глубоким уважением к старику.

– Должен признать, что вы гений. Это потрясающие приспособления. Как вас зовут, почтенный старец?

– Авитус. Всего лишь Авитус. Рад, господин Шалу, что сумел вам угодить. Особенно после того, как за вами понаблюдал. Со своей стороны, не могу не отметить, что я еще никогда не видел воина с таким уровнем подготовки.

Атэс смущенно опустил голову.

– Надеюсь, что сумею оправдать вашу высокую оценку.

– О, несомненно! Если я хотя бы что-то понимаю в боевом искусстве, то ваша школа будет очень известна. Вам стоит только начать. Позвольте, я вам кое-что покажу.

Авитус подошел к одному из механизмов и стал рассказывать Атэсу, как можно запустить его другим способом. Оказалось, что таких мелочей на каждом приспособлении несколько. Увлеченно разбирая каждое из них, Авитус и Атэс не заметили, как пролетело время. Оторвал их от этого занятия вновь прибывший Дарий, который, увидев, как увлеченно идет обучение Атэса, радостно поприветствовал Авитуса и сказал:

– Я, вообще-то за вами, Шалу. Все уже готово.

Вспомнив, что у него сегодня свидание с любимой, Атэс тут же отвлекся и, поблагодарив старика, отправился вслед за Дарием, а Авитус проводил их до дверей, по ходу рассказывая Дарию, что учитель Шалу – это лучший воин из всех, кого он до сих пор встречал.

У выхода Атэс переоделся в римского легионера, после чего они вышли наружу и, оседлав двух приготовленных скакунов, отправились в путь. Вскоре стало понятно, что они едут куда-то не туда, поэтому Атэс спросил:

– Судя по всему, мы едем не ко дворцу. Или я чего-то не знаю?

– Нет, ты совершенно прав, не ко дворцу. На этот раз едем ко мне. И́рис тоже вскоре будет там.

– Ух-ты! А это безопасно?

– Думаю, более чем. Даже если за ней и будет шпион, он ни за что не посмеет проникнуть в дом. А за тобой, и тем более в форме римского офицера, давно уже никто не следит. Так что, в моем саду вам будет очень даже комфортно. Да и потом, Астэр сегодня на жертвоприношении в Панеморте.

Услышав об этом, Атэс сразу же поник головой. Заметив это, Дарий с участием сказал:

– Да, брось ты, брат. Чему быть, тому не миновать. Прекрати себя в этом винить. Ты здесь не причем.

Атэс промолчал, и до конца пути не проронил ни слова.

Когда они подъехали, он слегка повеселел и, окинув дом Дария взглядом, сказал:

– Достаточно скромно для царского племянника.

– Мне хватает. Лишняя роскошь ни к чему, тем более, для военного человека.

– А где твой Эмиль? Он же всегда и везде с тобой?

– Я его отправил проводить сюда Ирис. Для обеспечения необходимой безопасности. Она, конечно, девчонка не промах, в обиду себя не даст, но все-таки, невеста наследника престола, как-никак.

– Никак не могу привыкнуть к этой мысли.

– К какой? Что ты принц? Как ты и просил, дядя пока ничего не знает. Но я с ним все-таки уже провел подготовительную беседу.

– Да, и что ты ему сказал?

– Пока только в общих чертах, что мы тебя повстречали и, что, возможно, ты его сын?

У Атэса защемило в груди, и внезапно охрипшим голосом он спросил:

– И что он ответил?

– О-о! – Дарий усмехнулся. – В двух словах не расскажешь. Скажем так, я его таким еще никогда не видел.

Атэс хотел было расспросить его подробней, как именно отреагировал царь, но старший брат кивнул ему, мол: «потом поговорим», и, открыв калитку, вошел во двор и жестом показал, чтобы он следовал за ним.

***

Выглянув через занавеску, Астэр какое-то время смотрела на широкие спины стражников. Обычно эти сильные мужские спины, и спокойная равномерная поступь их лошадей придавали ей уверенности, но в этот раз это ни к чему не привело. Она чувствовала себя все так же одиноко, неуверенно и неуютно.

Стиснув зубы, она задернула занавесь и, уткнувшись лицом в ладони, постаралась забыться.

Колесницу на этот раз трясло как-то особенно сильно, а колеса скрипели нарочито громко и раздражающе. Запах лошадиного пота был необычно резким, а дорога особенно долгой и утомительной. Все, буквально все раздражало Астэр, и ей хотелось рвать и метать.

Наконец, когда она в очередной раз приоткрыла занавески своей крытой колесницы, вдали забрезжили очертания холмов, за которыми, как она знала, находился поселок Литтос, вслед за которым должна была быть деревня Аскулетта, а за ней Эллинистский городок Панеморт и храм Аида.

Астэр вздохнула с облегчением, хотя по внутреннему ощущению никакого облегчения не наступило.

Однако на этом конец ее напастям не наступил. Колесницу внезапно затрясло, затем резко повело вбок, рвануло вправо, и вдруг накренило влево так, что царица чуть не вылетела в окно. она завизжала от неожиданности, и колесница тут же остановилась.

Выглянув, царица обнаружила, что левое переднее колесо соскочило со своей оси, и двое стражников пытаются исправить ситуацию.

– Проклятие! Что вы себе позволяете?! Что здесь происходит?! – потребовала она отчета.

Стражники тут же вытянулись по струнке, и старший из них доложил:

– Соскочило с оси переднее колесо, госпожа. Мы его исправляем.

– Я вижу, что соскочило колесо, дурни! Почему оно соскочило!?

– Износился клин, госпожа, – снова доложил старший. – Мы сейчас все исправим.

– Злыдни! – стиснув зубы, только и сказала она, желая сойти с колесницы, забрать плеть у возницы и высечь каждого из них, но сдерживая это желание, понимая, что это может только еще больше затянуть и так затянувшуюся ситуацию.

Задернув занавески, Астэр забралась с ногами на покосившееся сиденье, сложила руки перед собой, и стиснув зубы, стала ждать.

Вскоре колесо снова одели на ось, и колесница выровнялась. Еще через какое-то время клин, судя по звукам и тряске, был поставлен на место, и они снова тронулись в путь. Теперь все стало еще более невыносимо раздражающим.

До конца дороги Астэр больше не слезала с сиденья и не выглядывала наружу, пока колесница не остановилась окончательно.

***

Ах, как же она была хороша! Ее волосы, спадающие свободными локонами на плечи, казалось, сводили с ума! Ее взгляд, открытый, любящий, сияющий от счастья, смотрел на него с такой надеждой, с такой любовью и преданностью, с таким принятием! А ее губы! На ее пухлых губах играла самая удивительная и восхитительная улыбка, которую он только мог представить! Ее можно было разглядывать и разглядывать, и казалось, взор никогда не будет насыщен ее красотой!

Атэс, замерев и затаив дыхание, неотрывно смотрел, как И́рис, выйдя из внутренних дверей дома, медленно ступает по садовой дорожке, идя к нему навстречу. Он порывисто сделал лишь один шаг по направлению к ней, и она, не выдержав, сорвалась с места, побежала к нему навстречу и, прыгнув ему на шею, стала целовать его.

– Милый, милый Сахир! Милый Сахир! Я не могу без тебя, милый мой! Как я скучаю по тебе! – причитала она в паузах между поцелуями.

Наконец, вдоволь насладившись вкусом его губ, она отпустила его и, жадно глядя ему в глаза, спросила:

– Ну, как ты, родной? Чем ты порадуешь свою невесту?

Он усмехнулся:

– Дарий открыл для меня школу боевых искусств. Я теперь буду тренировать его головорезов.

– О! Теперь ты не один будешь таким крутым? У тебя появятся такие же, как и ты, крутые? Надеюсь, от этого станет меньше беспорядков?

– Вряд ли… разве только, в тех местах, где случайно окажутся эти самые, крутые…

– Да-ну, брось. Я же знаю, какой ты учитель. Ты точно добьешься успеха в этой сфере.

– Откуда ты знаешь?

– По-другому просто не может быть! Я просто знаю, вот и все! Потому что ты – самый лучший.

– Ладно-ладно, твои слова да Богу в уши.

– Ух-ты, какая хорошая поговорка! Надо будет ее запомнить.

Они еще какое-то время разговаривали о том о сем, когда Ирис вдруг спросила:

– Как, стати, дела у этого парня?

– Какого?

– Ну, этого, сумасшедшего Фэта, которого поменяли на тебя?

Атэс тут же помрачнел и опустил голову.

– Астэр сегодня ночью принесет его в жертву Аиду.

– Ах вот куда она уехала? И зачем ей этот несчастный?

– Зачем?! Смеешься? Она же меня поехала в жертву приносить.

– Ах, да, точно! Я и забыла. И что? Из-за этого ты так загрустил?

– Загрустил, потому что невинный человек сейчас будет вынужден из-за меня пострадать. Он же не виноват, что безумен.

– Как знать, как знать? Мой отец всегда говорил, что разум, это чуть ли не самое ценное, что есть у человека и, если Бог отнимает разум, значит, есть за что. Лично я во всем этом вижу Его удивительное провидение.

– Не знаю. Дарий тоже мне привел кучу аргументов, почему я не должен по этому поводу переживать, но… знаешь, если во всем остальном у него получалось донести до меня свою точку зрения, то в этом как-то неубедительно.

– А хочешь я попробую на тебе кое-что, что всегда работало со мной?

– М-м, не уверен…

– Давай-давай, не упрямься. Вот увидишь, все сразу пройдет.

Она потянула его за руку к удобной садовой скамейке. Он нехотя повиновался.

– Что нужно делать?

– Ничего… сейчас увидишь. Вот… сядь здесь. – Она почти насильно усадила его на скамейку. – Вот так. Отлично. Теперь…

Она положила руку к нему на сердце.

– Что нужно делать?

– Ничего, подожди.

Он положил свою руку поверх ее руки.

– Вот так?

– Да, вот так. Очень хорошо. Молодец. Теперь, прислушайся.

– Прислушаться к чему?

– К тому, что происходит внутри.

– А-а… – Он попробовал сосредоточиться на своих внутренних ощущениях, но у него никак не получалось.

– Не получается! – Обиженно сказал он.

– Ничего страшного. Сейчас получится. Ага… Теперь скажи: «Господь все усмотрит».

Он послушно повторил.

– Еще раз скажи.

– Зачем?

– Просто. Ну, скажи, тебе, что трудно?

– Нет. Господь все усмотрит.

– Еще раз скажи.

– Господь все усмотрит.

– Во-от, так… Теперь давай на нашем языке: «Адонай ирэ».

– «Адонай ирэ»…

– Хорошо…

От ее руки исходило тепло и нежность. Ему это напомнило руку его приемной матери Арины.

– Теперь закрой глаза и прислушайся, – шепотом сказала она.

– К тому, что в сердце?

– Да-да. К тому, что в сердце.

Он замолчал и снова попробовал сосредоточиться. Вначале ничего не происходило, но через какое-то время, как ни странно, от ее руки пошла еще более сильная приятная теплая волна, и его существо вдруг действительно заполнило состояние внутреннего покоя. Он глубоко-глубоко вздохнул и… расслабился.

«Будь, что будет… – подумал он. – Господь усмотрит. Он всемогущий».

Через какое-то время Ирис убрала руку и присела перед ним на корточки

– Теперь открой глаза и посмотри на меня.

Он посмотрел.

О, эти ее глаза! Два огромных изумруда так и светились любовью и преданностью, волнуя его до глубины души.

– Помогло? – Она была просто счастлива, видеть, что ему стало легче.

– Похоже, что да. – Он улыбнулся ей в ответ.

– Вот видишь! Я же говорила!

– Мне кажется, что, это просто, потому что я тебя люблю, поэтому, работает, все что угодно.

– Нет-нет, вот увидишь. Я здесь не причем. Сегодня что-то обязательно произойдет, и Господь в отношении этого несчастного Фэта что-то устроит.

– Поживем-увидим. – Усмехнулся он, но в этот момент в сад выглянул Эмиль и пригласил их на ужин.