Текст книги " Любовь за деньги. П… роману с Бузовой"
Автор книги: Роман Третьяков
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Это точно. Когда Май ушел, он уже на новом контракте был?
– Да.
– Ему деньги выплатили?
– Нет.
– А Водонаевой?
– Вроде тоже нет.
– Так что, ты думаешь тебе выплатят?
– Ну, хотелось бы. Опрокинуть меня они не могут, на проекте же Оля осталась, и в любой момент, если мне не выплатят деньги, она уйдет с проекта.
– Хорошо, если так. А если нет?
– Я этот вариант даже не рассматриваю.
– Но на твоем месте я бы не был так самоуверен. Она слишком хорошо там устроилась.
– Пап, я в ней меньше всего сомневаюсь.
– Ну, смотри сам. Тебе виднее. Только будь аккуратнее. Помни, система всегда права, система всегда побеждает. Ты лишь нестабильный элемент в этой огромной машине для выкачивания денег из народа. Да и то даже твою нестабильность система использует себе на благо, показывая тебя. Люди хотят каждый день в 21:00 Романа, с пеной у рта защищающего свою невинную Оленьку! «Д2» – это опиум для современного человека. Посмотри вокруг! Этих людей в нищих российских деревнях надо чем-то занять. Их надо отвлечь от разрухи, от пяти тысяч рублей в месяц. Чтобы они не думали об этом, а только о том, как же сейчас Оленька Бузова будет жить одна без Романа Третьякова!
– Ладно, я учту. Все, пока, пап.
– Пока.
Кошмар!
...
3 октября
По ночам меня мучают кошмары в виде огромных женских срак, стоящих передо мной. Их огромные дыры манят меня. Я смотрю на них и понимаю, что не могу ничего с собой поделать, я хочу их! Мой член не подчиняется мне и предательски встает. Я мучаюсь от стыда, от того, что не контролирую себя. Меня бесит, что желание члена очутиться в сырой, тесной пипке гораздо сильнее моей любви. А каждая жопа предательски шепчет именно те слова, которые колоколом отдаются у меня в голове: «Трахни! Трахни! Залей меня!» И я борюсь с ним, с собственным членом, ради нашей любви, но он оказывается сильнее. Лютая, неистовая похоть оказывается мощнее моей воли и любви к Оле. В душевных муках я вставляю в безликую задницу и чувствую, как медленно начинает течь благодать. Она заливает меня всего, разливаясь по телу. Член, будто хобот, которым я качаю сладкое тепло из стоящей передо мной жопы. Блаженство разливается по каждому нервному окончанию. От радости я свечусь, закатываю глаза, откидываю голову и чувствую, как начинаю парить. И вдруг слышу издалека Олин голос: «Рома! Ром! Рома!» Она ищет меня. Стыд, который уже было улетучился, обратно возвращается! Он заливает краской мне лицо. Совесть во весь голос мне орет: «Она сейчас увидит тебя вот такого: стоящего перед огромной сракой, со спущенными штанами!» Я начинаю дергаться, хочу вырваться, но жопа не отпускает меня. Более того, каждое мое движение доставляет немыслимое удовольствие. Мой стыд быть застигнутым врасплох, любовь и запретный плод в виде роскошной жопы, физическое сопротивление и сладкая похоть слились в единое целое. Я продолжаю вырываться, и каждый мой рывок отдается в голове серьезным оргазмом. Каждое движение сопровождается посторгазменными спазмами мышц и сладкой усталостью. Жопа делала все для того, чтобы я остался в ней. А я, как заевший на одном месте диск, продолжал вырываться, совершая те самые простые движения, слыша приближающийся Олин голос: «Ром, Ром, Рома, ты где? Я сейчас найду тебя, мой маленький засранец!» Мне было стыдно, но наслаждение только усиливалось. Ее голос становился все ближе. Он был повсюду, звучал, как из динамиков, которые окружают меня. Стыд начал в своем росте стремиться к бесконечности, и к нему добавился страх. Я увидел огромное улыбающееся Олино лицо, светившееся радостью. «Котеша, а я тебя нашла!» – Она так сильно обрадовалась, как никогда, но увиденное начало быстро менять выражение ее лица. Слезы брызнули из глаз. Мне стало ее жаль, и боль от увиденного передалась мне. Этой ядерной смеси мой организм не выдержал, эмоция оказалась такой сильной, что стала последней каплей на пути к эякуляции. Мой вулкан начал обильно извергаться! Я смотрел в рыдающее лицо Бузовой глазами, полными сострадания, и ничего не мог с собой поделать. Процесс вступил в необратимую фазу. Держа член двумя руками, я был похож на пожарника, а сперма, как из шланга, бесстыдно поливала похотливую жопу.
Приснится же такое! Жуть.
Безработица
...
10 октября
Дни за периметром текут неторопливо, я уже прожил их двадцать в Москве. За это время почти ничего не произошло. У меня есть какие-то вялотекущие дела: написать дневник, выложить фотки на , сходить на безрезультатные переговоры или интервью, может быть, радиоэфир или съемки в каких-то низкорейтинговых шоу. Все эти «дела» отнимают время и не приносят денег. Поэтому я часто сижу в Интернете в поисках заработка.
Сегодня слонялся целый день по квартире, словно дрейфующая льдина, между ноутбуком и кухней. Я был в квартире один, или мне так казалось, потому что комната Ульяны до сих пор остается для меня загадкой. Туда всегда закрыты двери. Уходя на работу, Ульяна закрывает свою комнату на ключ, приходя, закрывает ее за собой. Никогда не знаешь дома она или нет. Она странная, но ей можно: она же режиссер!
С самого утра сижу на кухне, пью кофе и пялюсь в окно. Должна прийти Оля, и я сосредоточенно ее жду. Я наблюдаю за таджиками, достраивающими мост через Москву-реку к храму Христа Спасителя, они работают словно муравьи. Сидя дома в теплом свитере, шерстяных носках, попивая кофе, смотреть в окно за работающими людьми которым холодно и серо, особенно хорошо. Вот, наверно, за это и расплачивались буржуи.
После выпитой десятой чашки кофе звонок в дверь все-таки раздался. Это Оля!
– Привет, моя девочка!
– Привет, котешенька. Как ты тут?
– Скучаю.
– И я скучаю.
– Давай свою куртку, я ее повешу. Проходи. Чай будешь?
– Нет.
– Тогда заходи в комнату.
– А что, Ваньки нет?
– Никого нет! Мы одни!
– Можно тут присесть?
– Конечно! Садись, не бойся!
Она осторожно присела на мою кровать.
– Ну как ты тут?
– Я очень соскучился по тебе. Иди ко мне. – Я притянул ее к себе, и мы начали целоваться. – Твои маленькие губешки, носик… Боже, как же я скучаю по тебе! – Руки заскользили по изголодавшимся телам. Мы мягко повалились на диван. – Я так скучаю по тебе! Любимая, наконец-то ты рядом. Мне тут очень тоскливо без тебя. Я как брошенный на улице котенок. Мне одиноко, холодно и так хочется, чтобы кто-то приободрил ласковым словом, погладил, согрел. – Я целовал ее шею, продолжал шептать на ухо приятные фразы, зарываясь носом в волосы. Запах ее пипки уже пробивался через джинсы, я его чувствовал и возбуждался еще сильнее. Она уже была готова к тому, чтобы я вошел в нее. Моя плоть кипела под джинсами, но я не торопился расстаться с одеждой, радуясь каждой секунде нашей встречи, впитывая мгновение, как губка. Я медленно шел к своей цели. Наконец-то столь долгожданное соитие сейчас произойдет!
– Ром, подожди!
– Что такое?
– Я не могу.
– Давай поговорим позже. Я так хочу тебя. – Я принялся целовать ее снова, пока страсть еще не угасла.
– Ром! – Оля выставила вперед руку, отстранив меня.
– В чем дело?
– Мне тут неуютно.
– Что тут неуютного? Да не переживай! Все нормально. Дома никого нет. – Я снова потянулся к ней, но она опять остановила меня:
– Ром, я не могу тут. Я смущаюсь.
– Оль… – я многозначительно вздохнул. – Ты можешь мне объяснить в чем дело?
– Ни в чем. Я же говорю, мне тут некомфортно.
– Мне кажется, причина в другом. Ладно, одевайся, пошли на кухню поговорим. – Вдаваться в причины, почему она снова мне не дает, я не хотел. Правду она все равно не скажет. Оля достаточно быстро оделась и пришла.
– Сделай кальяньчик.
– Хорошо. Как твоя работа в «Утро на ТТТ»?
– Ой, так клево! Мне так все нравится!
– В чем там смысл?
– Короче, там такая фишка клевая. Допустим, у меня есть подруга, она симпатичная, но за собой не ухаживает. – Она быстро переключилась на свою работу и с увлечением начала рассказывать. Будто проблемы в постели и не было. – Так вот, я звоню в «Утро на ТТТ» в рубрику «Полиция моды» и говорю: «Моя подружка симпатичная, но у нее проблемы с парнями, потому что она не ухаживает за собой. Помогите ей, пожалуйста». Мы рассматриваем ее заявление и приезжаем. Врываемся к ней в квартиру – дыщь! Дверь нараспашку. Я стою такая кайфовенькая! Зачитываю ей приговор, обвинение в преступлении против моды! Надеваю наручники, сажаю ее в свою розовую «газель» и везу в салон. Там ее преображают. Ну там красят, причесывают, одевают, и все такое. А потом все собираются и показывают преобразившуюся страшненькую девочку. Все.
– Понятно. Золушка forever. Тебе все нравится?
– Ну классно! Только вот мне там платят всего двенадцать тысяч в месяц. Представляешь как мало?!
– Оль, ну зато ты единственная, кто ведет свою рубрику в передаче, которая не связана с «Д2».
– Ну да. Но все равно, представляешь, стилисту Низаму, который там девочек красит, платят пятьсот евро за съемку! И он еще не очень этим доволен! А мне всего двенадцать тысяч в месяц! И это притом, что смотрят-то люди в основном из-за меня!
– Тебе ТТТ еще помимо этого платит зарплату за «Д2».
– Ну и что?
– Радуйся и этому. Ты ведешь свою маленькую телепередачу! Разве это не здорово?
– Ну да. Но мне все равно обидно, что какому-то вшивому стилисту платят в шесть раз больше, чем мне.
– Ну это, наверно, его единственная работа. А у тебя основная зарплата на «Д2», немного с рубрики, немного с книг, гастроли. В целом получается не плохо. Посчитай.
– Ну да, неплохо. Но я все равно ничего не могу поделать. Мне обидно. А у этого Низама не единственная работа в шоу, он еще в салоне работает.
– Значит, он умеет себя дорого продать, а ты нет.
– А у тебя что с работой? Ты ищешь? Продался кому-нибудь уже?
– Я ищу.
– Ну и что, успешно?
– Пока ничего нет.
– Ну ты же там где-то в радиоэфирах участвовал и еще где-то снимался?
– Оль, ты что, издеваешься?
– Нет, просто спрашиваю, нашел ли ты работу. Я же твоя девушка, и мне важно, как ты себя чувствуешь за периметром, можешь ли зарабатывать.
– За участие в ток-шоу, радиоэфирах, интервью никогда ничего не платят! Тебе хоть раз платили за съемки в другом шоу или за интервью?
– Я не знаю, за нас же всегда продюсер договаривается, может, он деньги себе забирает.
– Хм. Ты чего тупишь-то так? За съемки в шоу телеканалы не платят. Как бы мне этого ни хотелось, но в этом есть логика. Каналам нужны звезды, а звездам каналы.
– Так ты, получается, не работаешь?
– Я работаю над тем, чтобы работать.
– Что это значит?
– Ты думаешь, так все просто, вышел и устроился на канал ведущим?
– Ну да. А что тут сложного?
– Знаешь, когда я был в периметре, мне тоже казалось все очень просто. Мы же такие звезды великие! Вышел из периметра, и на следующий день тебе пришла куча предложений, сиди, выбирай, хочешь в кино – снимайся, хочешь в сериалах, хочешь свадебку проведи.
– А что, не так, да? – Оля очень сильно изумилась.
– Ну конечно, не так. Оль, ты сидишь в периметре три года! Это сильно сказывается на твоих мозгах. Не хочу тебя обидеть, но мне кажется, что ты стала, как бы это помягче сказать… тупее.
– Что ты меня оскорбляешь?!
– На самом деле это так. Ты думаешь, что все, кто тебя видит по телевизору, готовы любые деньги платить, лишь бы на тебя живьем посмотреть или услышать твои вшивенькие песенки? Ты думаешь, что тебя рвать телеканалы будут? Думаешь, предложения будут сыпаться, как из рога изобилия? Оль, открою тебе тайну, ты будешь никому не нужна, и работу надо будет искать.
– Почему?
– Потому что так устроен этот мир. И еще у меня одна новость есть не очень приятная.
– Какая?
– Денег, которые мне должны выплатить за участие в шоу, до сих пор нет на карте.
– Но они же обещали выплатить?
– Обещали.
– И Германовский обещал, я помню.
– Он много чего всем обещает. А тебе выплатили?
– Да, все нормально, как и говорили, десятого сентября все выплатили.
– Ну вот так, видишь. Когда меня убирали с проекта, сказали, что все выплатят до десятого сентября. Десятого, естественно, денег на карте не было. Я позвонил в холдинг, мне сказали, что деньги на карту не перечислили, потому что сумма большая, и ее надо было мне заранее заказать. Бред какой-то! Но успокоили и сказали, что десятого октября их точно выплатят.
– А сколько тебе должны?
– Около двух с половиной миллионов. Понимаешь, это все деньги, которые я заработал за три года! И если они сейчас не выплатят, я не знаю, что буду делать. Сегодня как раз десятое октября, я проверил карту, она пустая. Я позвонил в холдинг, и мне сказали, что решение по выплате моих денег еще не принято. Я поинтересовался, когда оно будет принято. Сказали, что до конца октября постараются принять. Вот так.
– А ты продюсеру звонил?
– Сегодня не стал. У меня и так голова раскалывается от разных вариантов. Завтра буду звонить.
– А что делать, если их не выплатят?
– Будем думать. Видишь, контракт составлен таким образом, что эти деньги могут не выплатить по любому поводу. Вот они этим и пользуются. Не хотят и не платят.
– А как же быть? Если бы тебе выплатили, мы бы вместе смогли купить квартиру хоть где-нибудь. И уже не быть в подвешенном состоянии.
– Я думаю, что они этого как раз и не хотят. Если бы у тебя была квартира, ты бы уже давно оттуда ушла, ну или серьезно об этом задумалась. А так, пока идти некуда, сидишь на «Д2». Они этим и пользуются.
– Так неприятно! А как же сделать, чтобы нам деньги выплатили?
– Видишь в чем дело, мне деньги не выплатили сегодня, а завтра могут не выплатить тебе. И никакой управы на них нет. Найдут на тебя ролик в Интернете с Гиви или как его там?
– Гога.
– Ну вот, нашли ролик, где ты с Гогой пьяненькая едешь, и решили, что это очень вредит имиджу телепроекта и каналу в целом. В преддверии парламентских выборов или в связи с войной в Ираке надо бы тебя убрать с проекта и, более того, оставить без денег. Придумают что угодно и так, что ты себя еще виноватой будешь чувствовать.
– А что делать?
– Нужен рычаг.
– И что это может быть?
– Думаю, придется их немного пошантажировать.
– Для шантажа нужно захватить что-то ценное и просить выкуп!
– У нас иная ситуация: они владеют чем-то ценным и не хотят терять, соответственно готовы за это платить.
– Ты намекаешь на то, что мне придется уйти с проекта?
– Какая ты умная?! А так удачно косишь под тупую.
– Мама говорит, что умная женщина никогда не покажет, что она умная. К тому же, когда речь заходит о бабках, любая блондинка становится во сто крат умнее брюнетки.
– Ну вот, это тот редкий случай, когда я с твоей мамой согласен. Ты права, рычаг у нас только один – ты. Точнее, твое пребывание там. Потерять тебя после ухода Водонаевой, Мая, меня будет сложно для шоу. Поэтому если ты будешь бунтовать и собирать вещи, то все может получиться.
– Ну это и так понятно.
– Тут главное – выставить адекватные условия, на которые они смогут пойти без проблем. Важно не переоценить свою значимость для шоу.
– Иначе что?
– Иначе придется реально уйти.
– Я не хочу. Я хотела бы, чтобы ты туда вернулся! Обратно! Чтобы все стало, как раньше. Я уже привыкла к камерам, к вниманию, мне это нравится.
– Не переживай и не торопись. Терпение и время – наше самое главное оружие. Даже если так получится, что мы их пережмем и тебе придется оттуда уйти, мы просто-напросто станем жить обычной жизнью в Москве.
– Но я не хочу!
– Ну надо будет потерпеть. Пройдет немного времени. Жить пока будем тут. А потом, как только у шоу начнут падать рейтинги, или просто оно станет пресным, а без тебя, я думаю, оно именно таким и станет, нам позвонят и попросят вернуться.
– А если не позвонят?
– А если не позвонят, тогда позвоним мы. Думаю, нам не откажут. И, как все, вернемся во второй раз! Придется сделать трагическое лицо, сказать какую-нибудь чушь про то, что это наш дом, что мы сильно скучали, жизни без «Д2» не существует.
– Так страшненько.
– Запомни, мы не нападаем и не просим лишнего. Мы хотим взять лишь то, что нам обещали. Нас обманули. Кинули, а это людей расстраивает.
– Ну ладно. Я готова. Давай только, перед тем как все это затевать, ты позвонишь Германовскому, может быть, все выяснится и не придется ничего такого делать.
– Ну это понятно. Только вот что-то мне подсказывает, что по-хорошему мы не разойдемся.
– Котешь, мне тут водитель уже названивает. Я ему сказала, что через два часа уже буду. Давай я поеду, а завтра сразу после разговора с продюсером ты меня наберешь?
– Ладно.
– Ну давай, приятно тебе тут оставаться. Я поехала. Целую тебя.
– И я. Пока.
Разговор с продюсером
...
12 октября
День не заладился с утра. Серое небо свинцом висело над кремлевскими звездами. Серые здания, старый каменный мост – все это отдавало депрессией. Но я бодрюсь: пишу гадости ублюдкам с форума на нашем сайте, общаюсь по аське с разработчиком о запуске нового раздела. Это будет страница, где все желающие будут выкладывать карикатуры на героев «Д2». У меня уже есть пара забавных работ: Надя Ермакова в образе Марфушеньки-душеньки, Бузова с сиськами Водонаевой (ее мечта) и еще несколько жестких приколов на тему педерастии Калганова.
Мне нравится наш сайт. Он детсадовский немного, эти ярко-зеленые, розовые рамки вокруг блоков с новостями, анонсами событий. Сначала я сопротивлялся, а теперь даже проникся к нему симпатией. Это в духе наших отношений. Я запустил его 25 мая. Сейчас, к октябрю, на него ежедневно заходит порядка семи тысяч человек. Считаю, это неплохо, но может быть больше. Основная его изюминка, что в режиме on-line выкладываются новости с поляны в Сеть, а телезритель может на эти события посмотреть только через шесть дней в эфире. Таким образом, всем, кто смотрит «Д2», я оказываю неоценимую услугу – рассказываю заранее, что случится. Продюсер считает, что я таким образом подогреваю интерес к просмотру серий. Мой бизнес не мешает им, а наоборот, поэтому мне еще ничего не поломали. Иначе сайту и недели не дали бы просуществовать. Холдинг очень ревностно относится к любому стороннему заработку и всеми силами старается его пресечь. Их можно понять: пока герои зависимы от шоу, они не разбегутся.
Звонить Германовскому пока не решаюсь. Собираюсь с мыслями. Разговор предстоит непростой. Но чего тянуть? Надо звонить. Я готов. Волнуюсь. Набираю номер. Гудки. Снял трубку:
– Да.
– Але, Николай Алексеевич?
– Да, Роман, привет.
– Я вот что хотел спросить.
– Слушаю.
– Я по поводу денег.
– Да.
– Когда вы меня уходили, мы договорились, что 10 сентября я получу свои накопленные на депозите деньги. Тогда же вы поставили условие, что деньги мы свои получим только в случае, если я ухожу, а Оля остается. Мы свою часть договора выполнили.
– Роман, я понимаю, о чем ты. Но мы Ольге все выплатили.
– Ольге выплатили. А мне?
– С тобой произошла неувязка. – Повисла пауза. – Я долго бился над тем, чтобы выполнить свое обещание, но руководство настояло на своем решении, и они имеют на это право. Выплаты по твоему депозиту не будет.
– Как? – Я был шокирован.
– Ничем не могу помочь, это решение руководства.
– Но почему?
– Они посчитали, что ты своим поведением очень серьезно подорвал их деловую репутацию. Они были настроены наложить на тебя дополнительные штрафы. Ты знаешь, согласно контракту они имеют на это право. Но мне удалось убедить их в том, что в отношении тебя не стоит предпринимать такие меры.
– Николай Алексеевич, я подорвал репутацию холдинга? Вы что, шутите?
– Нет, я вполне серьезно.
– Я подорвал репутацию видеороликом в Интернете?
– Ты там куришь траву!
– Николай Алексеевич, я курю там трубку! Делаю одну затяжку, и все!
– Эту историю ты прибереги для родителей. Они в нее поверят. Мне ее можешь не рассказывать. Я бы сам охотно поверил в нее, но…
– Видео запах не передает! Доказать, что именно я там курю, невозможно!
– Как видишь, руководству доказывать не надо.
– Но почему именно я опозорил?! Почему Руслан, прилетая на гастроли, выходя из самолета, первым делом во все горло орет: есть тут у кого-нибудь накуриться, – это нормально! Он не позорит холдинг! Почему, когда Степа, выходя на сцену со стаканом вискаря, перед детьми в первом ряду глотает его, во время песни лапает девочку, выбежавшую к нему, задирает ей юбку и орет: «Покажи сиськи, сука!» – он остается для ТТТ нормальным персонажем?! Почему кому-то можно раздевать в клубе б…дей, на глазах у аудитории с камерами и фотоаппаратами, имитировать жесткий секс, и это нормально?! Да примеров куча! Рассел ходит в периметре угашеным! К нему в предбанник бегают накуриваться ваши операторы, и он тоже вполне нормален для проекта!
– Роман, не будь таким наивным. Твоя проблема в том, что видео с тобой плавает в Сети, а Меньщикова нет. Я тебе уже говорил и даже пример приводил: все дают в рот своим секретаршам, но только Клинтон на этом попался. От всех, кто был в этой теме замешан, мы избавились.
– Да я это уже слышал! Только вот Рассела вернули обратно, Чуева тоже.
– Не переживай ты так. И тебя вернем.
– Я сейчас не об этом.
– Если тебя так интересуют Андрей и Руслан, то с ними есть особая договоренность. Если кто-то из них будет пойман на этой теме по любому признаку, будь то запах, цвет глаз или поведение, они тут же без каких-либо обсуждений удаляются с проекта.
– Мне, если честно, все равно, какая договоренность есть с ними. Я говорю о том, что система свою немилость реализует избирательно.
– Роман, ты ошибаешься, если думаешь, что именно по отношению к тебе есть негатив. Мы делаем один большой бизнес, и я стараюсь быть одинаков в решении проблем каждого. Стечение обстоятельств, а это, я повторяю, интересы холдинга, твое видео в Интернете, смена власти в стране оказались не в твою пользу.
– Николай Алексеевич, мы с вами сидели в беседке 24 августа и обо всем договаривались.
– Я еще раз повторяю, решение принято руководством холдинга. И я бессилен что-либо изменить.
– Б…дь… – тихо, чтобы он не услышал, сказал я себе под нос. – Николай Алексеевич, мне нужны мои деньги!
– Я тебя прекрасно понимаю, но решение по выплате твоих денег уже принято.
– Я буду тогда разговаривать непосредственно с руководством.
– Хм. О-кей. Разговаривай.
– А кто там занимается такими вопросами?
– Всеми финансовыми вопросами занимается Владимир Попов.
– Я могу с ним встретиться и поговорить?
– Ну конечно. Я думаю, даже будет лучше, если именно ты встретишься с ним и объяснишь ему то, что сейчас мне сказал по телефону.
– О-кей. Я позвоню ему. До свидания.
– Удачи.
Меня трясло! Сидеть три года ради того, чтобы выйти и остаться без денег, ради которых сидел! Пи…ец! Нельзя так поступать с людьми! Отчаяние – вещь страшная! Доведенный до отчаяния человек перестает бояться!
Голова молотила, как швейная машинка, выдавая сотни комбинаций матерных слов, которые я бы мог сейчас употребить в разговоре. Сука! Б…дь! Ведь и орать нельзя! Материться нельзя! Нельзя сказать продюсеру: «Да пошли вы на х…й, пидарасы! Ненавижу, суки! Вы меня кинули! Вы, как всегда, наобещали горы и не х…я не сделали!» Б…дь, как же хотелось все это проорать в трубку! Но я ничего этого не скажу! Иначе не видать мне моих денежек вообще! И это бесит меня еще сильнее! Мне противно чувствовать себя на крючке! Я беспомощен! Я лошара! Меня в сотый раз развели, и я все это схавал! Идиот!
Мне ничего не остается, как ходить по комнате и орать во все горло. А что я еще могу сделать? В суд на них подать? Смешно! Они раздавят меня, как блоху. Хотя может получиться весело. Суд они, конечно, выиграют, но повеселюсь я на славу! Прессы назову, устрою шоу похлеще, чем «Д2». Можно представить жирные заголовки в Сети: «Организаторы реалити-шоу обворовали участника!», «Новая форма рабства – реалити!» Будет весело.
Можно еще проще сделать. Писать все эти переговоры на диктофон и, если что, выложить у себя все на сайте. Хороший продукт получится, интересный. У сайта посещаемость будет бешеная. Рекламу буду продавать дорого. Или просто вести дневничок такой правдивый, в котором все по чесноку. Тоже вариант. Только опять-таки в любом из этих вариантов денег мне заработанных не видать. Расстрою я их этим окончательно.
Переговоры с большим руководством
...
16 октября
Ровно в 10:30 я поднялся на седьмой этаж бизнесцентра на Трифоновской. Тут расположен офис нашей медиакомпании. Меня уже ждала секретарша. Она вежливо проводила в зал для переговоров, предложила чай или кофе. Я попросил зеленый чай.
Сидя в узкой переговорной со стеклянными стенами, я смотрел на муравьиную возню работников офиса и прокручивал аргументы, приготовленные вчера вечером: «Германовский не сдержал обещание», «Мы одно целое, поэтому все, что касается меня, напрямую касается Оли», «Компания не выполняет взятые на себя обязательства»… Я размышлял, прикидывая возможные варианты развития разговора, как в дверях появился высокий молодой человек в голубой рубашке. По всей видимости, тот самый Владимир. Его лицо растянулось в приветственной улыбке, я встал с кресла и протянул руку:
– Здравствуйте, Владимир.
– Здравствуйте, Роман. – У него было монументальное лицо, будто высеченное из камня и насаженное на каркас с голубой рубашкой и серым галстуком. Он мне напомнил эдакого офисного стахановца. Да, Германовский не зря пожелал мне удачи, знал, к кому отправляет. У этого монстра яйца в Пасху не выпросишь!
– Рассказывайте, – присев, сразу приступил к делу Владимир.
– Мне бы хотелось больше послушать вас. Ведь дело в том, что контракт я выполнил на все сто, не обманув компанию ни разу, не нарушив ни один из пунктов договора, и, если честно, мне неясно, почему не выплачивают заработанные деньги.
– Во-первых, Роман, вы нарушили пункт 1.7 этого договора, в котором точно сказано: участник не допускает распространения информации, порочащей честь, достоинство или деловую репутацию продюсера, его представителей, вещателей, а также спонсоров программы.
– Простите, а как я нарушил?
– В Интернете появился видеоролик, о котором вы, надеюсь, проинформированы, который и послужил нарушением обязательств с вашей стороны. Этот ролик серьезно подорвал репутацию компании в глазах наших компаньонов, и именно поэтому мы приняли решение о штрафе.
– Вы смотрели этот ролик? – едва сдерживая свой гнев, произнес я.
– Нет.
– Жаль. Так вот, я не думаю, что курение мною трубки может как-то серьезно подорвать честь и репутацию компании. Более того, если вы на досуге посмотрите видеоролик, то обратите внимание, что там есть подпись ДК «Нижневартовск», также вам не составит труда спросить у вашего коллеги Вадима Гобика, который отвечает за гастрольный график, когда мы были на гастролях в Нижневартовске, и он вам скажет, что было это в 2005 году, а обязательства по контракту я взял на себя с 1 сентября 2006 года, так что за этот видеоролик я не могу нести ответственность по контракту.
– Но деловая репутация компании была подорвана.
– Хорошо, даже если так, скажите, пожалуйста, видео, появившееся в Интернете год назад, где снят мой секс с Берковой, не порочит мою честь и достоинство? Не порочит порнушка честь компании? – Я уже давил на него.
– Вы знаете, я занимаюсь только финансовой составляющей, не вникая в творческие стороны съемочного процесса.
– Еще нюанс: после ухода мою вторую половину, оставшуюся там по просьбе продюсера, обливают грязью и клевещут на нее, приписывая ей отношения с каким-то азербайджанцем и еще прочими сомнительными элементами.
– Еще раз повторяю, что творческая сторона съемочного процесса меня не интересует. По этому вопросу обращайтесь к продюсерам.
– С продюсером мы уже говорили, и, что удивительно, он ссылается в решении не платить на вас.
– Такого быть не может! Наше сотрудничество построено таким образом, что все решения по выплатам мы получаем от продюсера. Наша задача – лишь реализовать его решение. Мы давно работаем со всеми продюсерами, и у нас нет причин не доверять им.
Его спокойный тон, лощеная внешность, наглаженная голубая рубашка, маникюр на руках меня просто бесит. Этот парень как бронепоезд – мне не удается его ни разжалобить, ни взбесить. Я старался не показывать своего отношения к нему, но ничего не получалось, я напоминал кипящий чайник.
– Ух ты! Как интересно! Оказывается, что продюсеру принадлежит эта чудесная затея! Вас не понять! Господин Германовский говорит, что все вопросы по выплатам принимает руководство, а руководство в лице вас говорит, что Германовский все решает.
– Я уже рассказал, что всеми вопросами по «Д2» занимается Германовский.
– То, что вы будете мной в пинг-понг играть, я уже понял. Правду не найти, но как же быть с депозитом? Когда мы подписывали этот контракт, вот тут на этом месте в этой переговорке сидел я, а на вот этом месте сидела одна очень крикливая дама и убеждала меня в том, что этот контракт и деньги, обещанные по нему, существуют для того, чтобы после проекта у участников было гарантированное будущее. Так что получается, все эти слова – чепуха? А контракт – просто пыль?
– Он стал таковым после того, как вы его нарушили.
– Это весьма сомнительный момент.
– Для нас – нет.
– Простите, а почему?
– Компании пришлось в отношении вас принять некоторые меры на период предвыборной гонки. Как только, Роман, договорные отношения между вами и продакшеном возобновятся, будут выплачены все деньги.
– Что за бред? Почему я работаю сегодня, а деньги должен получать через год, и то только при условии заключения нового контракта? Вам не кажется это унизительно?
– Вы сами подписали такой контракт, а потом еще и нарушили.
– Да сколько можно повторять, что нарушение спорное и было сделано до того, как мы подписали этот строгий договор! Вы понимаете, что это бред?! Может, сейчас пороемся в моей биографии, найдем двойку по поведению в школе и посчитаем, что это порочит честь и достоинство канала?
– Вы, Роман, передергиваете.
– Вы, Владимир, вынуждаете меня это делать! Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, но упорно делаете вид, что не понимаете. Возвращаясь к контракту, когда я его подписывал, вокруг меня сидели десять человек и откровенно давили, объясняя, в чем его прелести. Я только сейчас понимаю, в чем его прелести. Но я по-прежнему не пойму, почему такая богатая компания, как вы, не может удовлетворить мою простую просьбу и наделить меня и мою девушку уверенностью в завтрашнем дне? Почему? Ведь это так просто! Тем более что Николай Алексеевич пригрозил мне тем, что в случае если мы уйдем вместе, то никакой депозит выплачиваться не будет, если я ухожу один, деньги выплачиваются обоим.
– Что? Я не слышал этих подробностей.
– Так вот, я вам их рассказываю. 24 августа подходит ко мне Германовский вместе с шеф-редактором и говорит: «Роман, так, мол, и так, ты сегодня уходишь по такой-то причине. Мы договорились с руководством и пришли к выводу, что деньги, накопившиеся у тебя на депозите, тебе выплатят, но только в том случае, если Ольга останется на проекте. «А если она пожелает уйти вслед за мной?» Он ответил: «Депозит вы теряете». Так вот, его просьбу мы выполнили, а про свою он забыл.
