Текст книги "Планета Вода. Часть I"

Автор книги: Роман Сидоркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ввод

Вода пузырилась от вылетающего из пробоины в воздушной подушке воздуха. Настя, переводя дыхание, гладила одной рукой своего кинуса, произнося успокаивающие слова. Адресованы были слова животному, но на самом деле девушка пыталась вывести себя из первого шока. Что-то было в воде, что-то огромное, несопоставимо огромное относительно всего, что она знала о Земной фауне. На Марсе, кроме модифицированных для фермерских целей морских организмов с Земли, ничего живого не было, насколько было известно земной науке. Но перед тем, как её водолёт потерпел крушение, она заметила что-то белёсое и настолько громадное, что это легко можно принять за айсберг, если бы оно не колыхнулось и молниеносно не разломило рабочее судно. Это… Существо было чудовищной мощи и явно проявило признаки агрессии.

Настя судорожно соображала, что делать. В какой-то момент до неё дошло, что её Персональный Помощник спрашивает её разрешения, чтобы подать сигнал бедствия. Потом он отстал, значит принял решение сам.

Произошедшее шло вразрез со всем, что люди знали об этой планете, начиная с момента обнаружения резервуаров под поверхностью. Нужно постараться оценить обстановку, передать в центр больше деталей, тогда может…

Хлёсткий удар, словно невидимая инерция титанической плети, рассёк ледяную плавучую гору, на которой она сидела вместе с кинусом. Мелкие кусочки льда и водяная пыль взвились в воздух, от треска заломило уши. Небольшой участок льда прямо под ними откололся и вместе с другими такими же начал быстро дрейфовать, покачиваясь от волн. Было страшно.

В ответ из колонии сообщили, что выслали транспорт, выяснять ничего не стали: сигнал бедствия ещё со старых времён трактуется однозначно. Через 10 минут единственный на планете квадролёт на водородной тяге застыл над местом происшествия, и девушку втянули внутрь на тросе. Вслед за ней на борту оказался кинус по кличке Белка. Паника, поднятая страхом неизведанного, что, оказывается, живёт под поверхностью воды, не давала говорить и даже приказывать. Настя только громко кричала, чтобы они скорее летели отсюда. Синие губы тряслись, а глаза всё время скашивались вниз, к покрытой кусками льда бирюзовой водной поверхности.

В тот сол ей повезло трижды: сначала был уничтожен её водолёт, а она выжила, потом могучая волна расщепила огромный айсберг, не задев девушку, и ей попался сообразительный оператор квадролёта, который осознавал, что раз что-то привело обычно спокойную принципала колонии в такое состояние, нужно держаться подальше от этого чего-то. Он отказался от второстепенной задачи: анализа ситуации и повернул к Митро́полису.

Иван

«Ваня, иди сюда! Нам с твоим отцом надо поговорить с тобой!» – донёсся голос матери из прихожей.

В небольшом, тускло освещённом единственной лампой на потолке помещении, по очереди разуваясь из-за недостатка пространства, находилось двое взрослых. Они поженились довольно рано – в 18 лет, оба были сотрудниками городских служб: отец – Тагир работал в департаменте городских коммуникаций, мать – Светлана была психологом. Познакомились ещё в детском саду, но отношения завязались только к 16 годам – когда вместе пошли в пермский колледж. Долгая дружба, возможно, так и закончилась бы ничем после выпуска, если бы не совместный поход на Эльбрус. В том походе произошла локальная катастрофа – оползень щебня, и будущие муж и жена оказались отрезанными от остальной группы и всего мира. Потом они будут вспоминать этот момент как самый романтичный в их жизни. Еды и воды не было, основная часть вещей осталась с группой, так что их жизни висели на волоске. Отец Ивана проявил стоическое мужество: он не только отдал будущей жене свои вещи, чтобы та не мёрзла, но и, почти теряя сознание от холода, смог найти для них укрытие: огромный плоский камень и развести там костёр, собрав тонкий хворост, разбросанный на большой наклонной плоскости. Там они провели несколько суток, прежде чем до них добрались спасатели. По их словам, вся вселенная была настроена на то, чтобы они остались там вдвоём: оползень добрался до шоссе и перекрыл дорогу спасателям, погода была такая, что вертолётам опасно было даже взлетать, а не то что лететь в горы.

Мужество и самоотдача Тагира позволили им продержаться те несколько суток: он даже смог найти воду на сухом участке горы. После спасения он несколько месяцев лежал в больнице с воспалением лёгких и почек. Будущая мать Ивана навещала его каждый день. Она часами находилась около кровати, что-то тихо говорила ему, когда он был без сознания. Потом, когда он чувствовал себя лучше, они подолгу о чём-то разговаривали. Светлана гладила его руку, не смотря ему в глаза.

После свадьбы возникли первые предложения по работе. Закончивший колледж с отличием молодой инженер очень приглянулся мэрии быстро строящегося Владивостока, поэтому Тагир со Светланой отправились на Дальний Восток.

Это были спокойные, не очень амбициозные люди, которые ценили домашний уют и часто ставились своим начальством как образец для подражания.

Их сын был совсем другим.

В школе он часто дрался, учился из рук вон плохо, и, хотя проявлял неожиданный интерес к биологии и экологии, этого практически никто не замечал на фоне общего дурного фона. Во втором классе, после очередной драки, его заперли в кабинете директора, чтобы он не сбежал, и вызвали в школу родителей. Директор сказал, что никогда раньше не применял таких мер к детям, как запирание в своём кабинете, чтобы оставить ребёнка на месте. Ваня посидел один в кабинете минут пятнадцать, а потом разбил окно стулом, спустившись по связанным шторам со второго этажа. В тот день отец впервые ударил его. После выволочки у директора они вернулись домой: процессия из трёх человек молча вошла в квартиру, и, заперев дверь, не дав раскрыть Ване рта, отец дал ему такую мощную оплеуху, что тот отлетел и врезался в стену. Негативное мнение окружающих о его поведении для мальчика было очевидно, однако внутренне он был абсолютно устойчив – он понимал, что совершил что-то неприемлемое для окружающих, но не считал себя злодеем. Их раздражение – это их проблема, его же собственное нутро было абсолютно спокойно и не допускало чужих правил.

В будущем подобные истории неоднократно повторялись, но не оставили в его собственной осознаваемой биографии такого следа. Тот удар он запомнил крепко, может быть даже потому, что потом мама обняла его и долго плакала. В том моменте присутствовала настоящая драма, в последующих – лишь рутина.

Внутренне Ваня ощущал себя очень свободным – он не нарушал школьные правила нарочно, а лишь хотел испытывать эмоции, быть настоящим, а не делать вид, что ему есть дело до чьих-то там установлений. Он был очень свободным ребёнком: это состояние внутренней свободы, оставалось в нём твёрдым, несмотря на ползучее «правильное», исходящее «от любви» воздействие общественной среды.

Учителя отмечали в нём «высокую сознательность» и «цепкий ум», однако пророчили плохое будущее из-за его неспособности контролировать себя и нежелания подчиняться дисциплине.

Он любил быть в центре внимания, рано заинтересовался девушками и любил задирать парней – обычное поведение подростка, если бы не постоянные и часто брутальные нарушения общественных норм. Выкрикивания слов наподобие «писька» или «жопа» прямо на уроке – самое мелкое из того, что он делал.

Как раз из-за одного такого поступка лица только что вошедших родителей были так серьёзны: директор школы в очередной раз вызывал их на ковёр.

«Ваня, иди сюда! Нам с твоим отцом надо поговорить с тобой!»

Он уже знал, за что его будут ругать сейчас. А вот чего он знать не мог – это то, что за этим последует. Событие, которое перевернёт всю его жизнь. Но тогда оно покажется ему самым жутким из наказаний.

Отец с матерью, не переодевшись в домашнее, сидели на кухонном диване и с неподвижными, скорбными лицами смотрели на него.

– Зачем ты сломал нос Косте? – без предисловий спросил отец.

– Он сказал, что вы дураки! Я ведь не мог просто не реагировать на это! – выкрикнул он вызывающе.

– Я не говорил этого. Я спросил почему ты поступил именно так? Есть много способов ответить на оскорбления.

– Ну, так получилось.

– Тебе уже 14, – сказал Тагир – ты не маленький ребёнок, чтобы попадать в такие ситуации. Мы с матерью устали постоянно краснеть и просить за тебя прощения. То, что этот мальчик оскорбил твоих родителей – не повод делать так, чтобы твои родители потом виновато стояли перед его родителями, обещая заплатить за лечение. Необходимо давать сдачу, но твой метод просто глуп. Такое поведение недопустимо для взрослого парня. Мы устали, Иван. Тебе нужно научиться отвечать за свои поступки, и раз обычные методы на тебя не действуют, мы с матерью решили пойти другим путём. По окончании 7-го класса ты поедешь на космодром на всё лето – будешь подметать там территорию. Может, тебе доверят что-то ещё за примерное поведение.

У Вани отвисла челюсть.

– Но мне только 14, я не могу…

– Можешь. По федеральной программе «Подготовка волонтёров и формирование гражданского актива молодёжи России» любой гражданин, начиная с твоего возраста, может стать частью команды, обслуживающей космодром и не только. Мы с матерью выбрали космодром. Это не близко, но это ближайшее место, где можно подметать двор, чувствуя причастность к великому, – саркастическая улыбка отца не оставила ему пространства для возражений – космонавтов из вас не сделают, но в будущем у тебя будут определённые преференции на госслужбе.

– Это эксплуатация детского труда! – выкрикнул Ваня услышанную в Интернете фразу, хотя понимал, что это ему не поможет – И я не пойду на госслужбу!

– Это приведёт тебя в чувство. А если и это не поможет, тогда ты съедешь от нас и будешь самостоятельно зарабатывать себе на жизнь.

Мать тяжело посмотрела на мужа, но смолчала.

– Ты поедешь на этот космодром. Я договорился с региональным начальником Организации Волонтёров, тебя примут в отряд помощников космической программы.

– Я не хочу! И ехать не хочу, и унылым чиновником становиться не хочу, который деньги понемногу ворует! И тупой работой не хочу заниматься, хоть это и космодром!

– Иван, следи за языком, – предупредительно сказала Света.

Она посмотрела на мужа, ожидая вспышки гнева, но тот заговорил, как будто ничего не слышал.

– Будешь делать, что скажут. Эта работа для тебя тупая? А ты считаешь, тебя на Марс пора отправлять? Туда таких не возьмут, там, – он указал глазами наверх – требуются алмазная дисциплина и целеустремлённость, – он сделал многозначительную паузу.

– Я понял. Я – говно и моё место возле параши.

Ваня ждал, что отец стукнет кулаком по столу, но и в этот раз его ожидания не оправдались – опять не последовало никакой реакции.

Вообще, разговаривать в таком тоне с родителями Иван себе никогда не позволял – то, что творилось в квартире его родителей в тот день, стояло совершенно особняком от всего, к чему он привык. Он и сам не ожидал, что произнесёт эти слова. Он был по-настоящему взбешён. При этом причин такого бешенства не разглядеть было даже самому остроумному психологу. Таков характер у парня, как говорили в старину: «крутой».

В младенчестве, при первых признаках несоответствия жизни его ожиданиям, Ваня начинал злиться и кричать, а когда подрос, стал активно противодействовать неправильному ходу вещей. Например, с самого раннего возраста, буквально ещё когда он только начинал говорить, Ване очень не нравился мусор на улицах. Он всё время указывал пальцем на валяющиеся бумажки и бутылки и подавал окружающим знаки своего недовольства. «Это плохо», – говорила его мама, но ничего не делала, чтобы устранить источник его раздражения. Такие вещи застревали занозами в юной душе Ивана и, когда он уже был в предшкольном возрасте, он по-своему стал разбираться с такими проблемами. Очень запомнился ему один случай.

Он и несколько его ровесников крутились на дворовой небольшой карусели. Одна девочка ела конфеты и бросала фантики от них на землю, Ваня сначала словами пытался заставить её собрать уже брошенные и перестать бросать новые, но потом ему пришлось слезть с карусели и подобрать их самому. Другие дети тоже стали бросать бумажки, чтобы посмотреть, как этот мальчик убирает за ними. Тогда было разбито несколько носов и пролито много невинных детских слезинок из глаз глупых мальчиков. Девочки остались невредимыми, но их глаза внимательно провожали ведомого отцом за руку Ваню, пока он не скрылся из вида: мало ли что.

Его деятельная экстраверсия, идеализм и какая-то сверхъестественная любовь к природе удивляли, даже шокировали и школьных учителей. Правда, из-за девиантности и резкого поведения эти огромные достоинства Вани, которые следовало бы оценить и развивать, оставались в тени.

«Люди глядят на наличие перьев», – Ване очень нравились слова этой песни, в раннем возрасте он думал, что она написана, хотя и давно, но точно про него.

– Так что, Ваня, готовься к интересным и незабываемым каникулам, – шутливым тоном сказал его отец, видимо, вспомнив походную молодость и что он не всегда был унылым чиновником с неподвижным лицом.

Родители встали из-за стола и прошли мимо него обратно в прихожую, чтобы сменить одежду на домашнюю. Проходя, мать мягко положила руку на плечо своего сына. Если бы он знал, чего ей стоило не менять выражения лица во время этого разговора и даже просто молчать, он бы никогда не допустил тех мыслей, которые тогда возникли в его голове. Но тогда он слишком плохо знал жизнь и совершенно не понимал, что такое взрослое мышление. Именно в этот момент в нём зародилась идея об уходе из дома и полной эмансипации.

Им нужны причины

В студию вечерних новостей вошёл полный человек с живыми глазами и ярким, будто из сказок, румянцем на щеках. Его звали Игорь Седерский – недавно назначенный на пост главы Департамента Содействия Переселенцам и Адаптации (ДСПА) управленец из команды президента. Создание этой структуры внутри правительства было неожиданностью. Это всколыхнуло не только российскую общественность, поэтому новоиспечённый глава Департамента был обязан предстать перед камерами, чтобы познакомить общество с собой и объяснить причину создания этой структуры. Напротив сидел ведущий спецвыпуска вечерних новостей Батор Бадмаев.

– Здравствуйте, Игорь.

– Здравствуйте.

Руководитель был весел, его глаза блестели. Очевидно, что ему не терпелось начать разговор.

– Расскажите мне и зрителям, причины выделения отдельным Федеральным Законом под ваше ведомство огромного бюджета.

– Я думаю, вы всё верно поняли, Батор. И наши зрители также наверняка всё понимают. Создание ДСПА означает, что техническая база для внеземного поселения готова, дан старт отбору колонистов на Марс.

– Очень рад это слышать, – сказал ведущий – расскажите поподробнее об отборе. Кого и по каким критериям будут отбирать, известен ли уже финальный срок?

– Называть сроки пока рано, – Седерский махнул рукой – а по поводу параметров людей, тут всё довольно очевидно. Нужны лучшие.

– Пожалуйста, расскажите подробнее. Этот вопрос волнует всё население Земли.

– Это, конечно же, отменное здоровье. В первую очередь люди должны обладать таким здоровьем, которое позволит им пережить перелёт в невесомости, а затем адаптироваться к новым условиям постоянного проживания. Не секрет, что длительное нахождение вне Земли сильно сказывается на состоянии организма человека, всех его функций, в том числе способности к репродукции.

– Хотите сказать, что часть колонистов во время перелёта может лишиться способности оставить на Марсе потомство?

– Нет. Перелёт гораздо короче, чем космонавты проводят на борту орбитальных станций Земли. Я говорю скорее о длительном проживании на Марсе. Там не невесомость, но гравитация этой планеты составляет всего лишь 38 процентов от земной. Мы не можем предсказать все изменения в организмах колонистов, поэтому будем отбирать людей с выдающимся здоровьем. Дети на Марсе – один из важнейших факторов успеха колонизации, а способность оставлять детей также входит в показатель здоровья.

– Но вы не исключаете такой возможности?

– Это космос, – директор департамента развёл руками.

– Что ещё, помимо здоровья? – осведомился ведущий.

– Я не буду утомлять зрителей, перечисляя все критерии, могу вас заверить только, что все они касаются состояния тела и ума человека.

– Вы сейчас упомянули состояние ума. Что под этим подразумевается?

– Люди должны быть дисциплинированными. То место, куда они направляются, станет новым домом для них и их детей только в том случае, если они будут много и с предельной самоотдачей выполнять те функции, которые на них возложены. В противном случае не будет ничего.

– Люди должны быть дисциплинированными и умными – это понятно. Это касается любой работы вообще, но в чём специфика конкретной отрасли? Я имею ввиду, какими специфическими чертами должны обладать будущие колонисты для того, чтобы быть отобранными?

– Ну вы же понимаете, Батор, в данном случае речь идёт о государственных деньгах, а тот, кто платит, тот и назначает критерии и за ним последнее слово. Частные лица не смогут сами финансировать свою подготовку, этим занимается государство.

– Игорь, вы так говорите, как будто государственные деньги – это собственность такого субъекта, как государство, но вы ведь прекрасно понимаете, что речь идёт о деньгах людей, которые просто изымаются в виде налогов для решения задач в интересах всей нации. То есть это деньги людей.

– Да, я понимаю это.

– Тогда, пожалуйста, объясните на что расходуются наши деньги и кого за них будут отправлять в столь далёкое путешествие без перспективы вернуться назад, на Землю.

– Конечно. Помимо здоровья и отменных интеллектуальных данных, кандидаты должны обладать способностью уживаться друг с другом.

– Вы говорите о специальных навыках решения конфликтных ситуаций?

– Нет, я говорю о врождённых чертах и гормональном балансе.

– Серьёзно? Речь о генах? – ведущий посмотрел в камеру.

– Да. Мы не можем рисковать и посылать на Марс агрессивных людей.

– Раз мы заговорили о генетике, расскажите о группах, которые точно не попадут на Марс. С учётом необходимости рожать детей, вы не пустите туда гомосексуалов?

– К сожалению, в таких вопросах приходится опускаться до примитивного биологизма. Мы придерживаемся линии, что мужчины и женщины на Марсе должны будут делать детей, поэтому гомосексуалы будут жёстко отсеиваться на самых ранних стадиях.

– Многих консерваторов в России это обрадует.

– Здесь дело исключительно в биологии. Когда речь идёт о выживании, необходимо жертвовать некоторыми ментальными конструкциями.

– Объясните, что вы имели ввиду, когда сказали про гормоны и характер, – попросил ведущий и сделал такой вид, словно приготовился выслушивать оскорбления в свой адрес, заранее давая понять, что считает себя выше того, кто будет его оскорблять.

За поведением молодого директора и его визави в лице ведущего программы внимательно наблюдало несколько человек в Большом Кремлёвском дворце.

– Ни для кого не секрет, что темперамент – это врождённое свойство человека. Нужно пояснить, что под темпераментом подразумевают не то, что мы делаем, а то, как мы это делаем. Есть люди, которые просто вызывают в других раздражение, из которого могут возникать конфликты. В ограниченном пространстве они будут быстро перерастать в насилие. Мы такого не можем допустить на Марсе.

– А скажите, каким способом определяют склонность людей к насилию и агрессии?

– Это генетика, Батор. Есть маркеры, но это любой школьник знает, не буду утомлять вас подробностями.

– Просто для ясности: вы же понимаете, что не даёте шанса людям, которые могли бы принести огромную пользу обществу, которое будет формироваться прямо на наших глазах? У человека есть воля, чтобы управлять собой, а вы говорите, что раз ты по такому-то генетическому маркеру склонен к агрессии, то дорога для твоего будущего закрыта.

– Любой гражданин России может проявить себя в массе сфер, которые востребованы обществом. Любой. Этот вопрос не обсуждается. Но мы говорим о триллионах рублей, затраченных государством на строительство марсианской инфраструктуры…

– То, что вы описываете, похоже на искусственный генетический отбор. Вы будете посылать туда исключительно людей с правильной генетикой?

Седерский нахмурился. Он предполагал, что разговор затронет эту тему, но надеялся избежать подробного обсуждения.

– Это может выглядеть так, но уверяю, мы проводим тщательнейший отбор лишь для того, чтобы сохранить новое человечество от гибели на почве бытовых конфликтов. Только ради этого. Я понимаю, что это может выглядеть как дискриминация, но ничего не может быть важнее безопасности людей и успеха проекта в целом. Это слишком важно для человечества.

– Ловко выкручивается, – сказал одобрительный голос.

У хозяина голоса были зачёсанные назад седые волосы, он сидел на дорогом тканом кресле в Кремлёвском кабинете.

– Не зря свой пост занимает. Он у нас тоже отбор прошёл, – сказал второй голос с лёгкой усмешкой.

Зашторенные окна и неяркий свет в сочетании с довольно прохладным воздухом, выходящим из медных решёток вентиляции, создавал наэлектризованную атмосферу покоя могущественнейших людей планеты после изнуряющего рабочего дня.

– Позвольте ещё вопрос, Игорь.

– Да, конечно.

– А есть ли какой-то расовый или этнический критерий в вашем ведомстве, который косвенно или прямо регламентирует отбор поселенцев? Вот я, например, по культурному и политическому контурам принадлежу к русской нации, но по этническому происхождению я бурят. Известно ведь, что в России есть этносы, пользующиеся крайне дурной славой. Результат ли это локальной культуры или генетики – вопрос открытый, но факт есть факт. Исходя из вашего тезиса о бесконфликтности кандидатов, вы можете ответить, является ли отношение к этническим группам внутри русской нации значимым критерием отбора?

– Простите за тон, Батор, но это смешно. Исходя из критерия бесконфликтности, можно сделать единственный вывод: мы отбираем людей, которые не поставят под угрозу всю колонию своим поведением и больше ничего. Только индивидуальный подход к отбору кандидатов для исторической миссии – заселения Марса на постоянной основе может дать нужные плоды. Никаких этнических или расовых барьеров.

– Хорошо. И последний вопрос на эту тему. Как вы считаете, отправка столь беззубых людей в дикие места, где нет вообще ничего, кроме сброшенной с орбиты техногенной платформы, хорошая идея?

– Я считаю, что разум и воля приведут человека к тем горизонтам, о которых даже мы сегодня не можем помыслить.

– И тем не менее? Смелость города берёт, а она невозможна без стремления к риску, которое в свою очередь сопряжено со взрывоопасностью человеческого характера. Не считаете ли вы, что отобранные вами люди не будут достаточно пассионарны, чтобы закрепиться на новой не просто территории, а планете? В конце концов, любое свободное проживание так или иначе связано с чувством принадлежности, я бы даже сказал – собственности и связанной с этим ответственности за то, что человек может назвать «своим». Ваш подход, как по мне, может отправить в невообразимо дикие места таких людей, которые будут исследовать, передавать данные на Землю, что-то там строить, но не закрепятся там по-настоящему, так что ни они, ни их потомки не смогут назвать то место своим домом.

– Те объекты инфраструктуры, которые, как вы выразились, сброшены с орбиты, могут поддерживать жизнь в автономном состоянии достаточное время для того, чтобы в случае аварий межпланетный транспорт успел доставить всё необходимое для устранения неполадки.

– Вы считаете, что отправляете на Марс беззубых людей или нет?

– Нет, я так не считаю.

– Спасибо, у нас в гостях был директор ДСПА Игорь Седерский…

Настя приказала своему Персональному Помощнику выключить эту старую запись, стена погасла.

«Объекты инфраструктуры», – произнесла она. Почему-то её резануло, что место, где она живёт, назвали «объектом инфраструктуры».