Текст книги "Вещий Авель"

Автор книги: Роман Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

В три с половиной часа пополудни руки женщины, которую он так любил, навсегда закрыли ему глаза. Все преклонили колени. Кто-то тихо рыдал…

В сладостную пору их всепоглощающей любви Александр II был так счастлив, что намеревался даже отказаться от престола и покинуть Россию. Став простым смертным, он мечтал поселиться где-нибудь во Франции, в Ницце, и прожить там в тихом счастье остаток дней своих вместе с женой.

После смерти мужа Екатерина Михайловна исполнила его желание и поселилась в Ницце, увы, без него. Здесь и прожила более тридцати лет всеми почти забытая. Впрочем, нет. Одно время за ней почему-то принялся следить начальник заграничной царской полиции Рачковский. Когда же он стал писать грязнейшие доносы как на нее, так и на ее детей, вмешался Александр III. Как-никак речь шла о его единокровных брате и сестрах. Рачковский получил жесточайший нагоняй и перестал совать свой нос куда не следует. Это не помешало ему позже стать начальником личной охраны царя, сменив на этом посту влиятельного генерала Черевина.

Все годы, что жила за границей Екатерина Михайловна, она молилась за упокой души Александра. И не было дня, чтобы не вспоминала о нем, и ждала лишь часа, когда соединится с ним на небесах.

С особой радостью Екатерина Михайловна восприняла весть о том, что в Петербурге на месте убийства Александра II воздвигнут величественный храм Воскресения на крови. Он стал для нее лично не только данью памяти покойного государя, но, как она хотела думать, символом их трагической любви.

Миротворец

В беседах с Павлом I Авель предсказал, что царю Освободителю, то есть Александру II, наследует сын его, правнук Павла, Александр III – Миротворец. Но царствование его будет недолгим.

Так и случилось. Старший сын Александра II Николай Александрович скончался в Ницце от чахотки в 1865 году. Наследником престола стал второй сын царя, Александр Александрович. Ему и суждено было взойти на престол под именем Александра III.

Молодой царь совсем не походил на своего отца. Его характер и привычки во многом определил воспитатель, профессор-правовед К. П. Победоносцев, доставшийся ему «по наследству» от старшего брата. После его смерти, с 1865 года, оставив университет, где преподавал, этот умный, консервативных взглядов профессор занимал особое место в образовании будущего императора. Отношения между учителем и учеником установились близкие и доверительные.

Младший брат унаследовал от покойного цесаревича Николая не только учителя, но и невесту. Юная принцесса, дочь датского короля Дагмара, обручилась с ним в том же 1865 году и через год стала его женой, приняв имя Марии Федоровны.

Как все династические браки, этот брак был предрешен и продиктован высшими государственными интересами. Поговаривали, что, потеряв первого жениха, принцесса, не желавшая расставаться с мечтой стать российской императрицей, «завлекла в свои сети» нового наследника. Она быстро забыла о своем первом нареченном и всецело сосредоточилась на его брате, несмотря на то что младший явно уступал старшему в красоте и живости характера.

Труднее было молодому Александру. Об этом свидетельствует его дневник. Надо заметить, что Александр Александрович имел характер скрытный и любил больше поверять мысли и чувства бумаге, чем друзьям. У него, тогда еще молодого наследника престола, была особая на то причина – ему приходилось таить свою любовь к княжне Марии Элимовне Мещерской, дочери дипломата и писателя, рано умершего.

От этого юношеского романа остались лишь трогательные письма к княжне да строки из дневника. Он писал: «Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможно, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar, которую я не могу любить и не хочу. Ах, если бы все, об чем я теперь так много думаю, могло бы осуществиться! Я не смею надеяться на Бога в этом деле, но может быть, и удастся. Может быть, оно будет лучше, если я откажусь от престола. Я чувствую себя неспособным быть на этом месте, я слишком мало знаю людей, мне страшно надоедает все, что относится до моего положения. Я не хочу другой жены, как М. Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то все может сделаться и, может быть, я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей».

Спустя несколько дней новая запись: «В Лицее встретился с М. Э., которая шла к себе. Я ей сказал, что постараюсь после зайти к ней. Но она сказала, что это, может быть, не удастся и лучше теперь проститься. Я совершенно был согласен, и мы зашли в одну маленькую комнату. Там она бросилась ко мне на шею, и долго целовались мы с нею прямо в губы, крепко обняв друг друга. Она мне сказала, что единственного человека, которого она любила в своей жизни, это меня…»

Свадьба Александра и Марией Федоровной состоялась в 1866 году. И вскоре наследник понял, что влюблен в молодую жену, в свою очаровательную Минни, как он ее называл, и счастлив будет иметь от нее детей. И они появились – красивые и здоровые, четыре мальчика и две девочки. Жизнь потекла своим чередом, безоблачная и беззаботная. До того дня, пока террорист-народоволец не метнул бомбу в карету Александра II и не грянул взрыв на набережной Невы. Настал черед ему занять российский престол.

На другой день после убийства отца Александр Александрович, теперь уже Александр III, выступил с заявлением. Обращаясь к членам Государственного совета и высшим чинам двора, он сказал: «Я принимаю венец с решимостью. Буду пытаться следовать отцу моему и закончить дело, начатое им».

Как и предсказывал Авель, новому царю удастся «осадить крамолу».Он жестоко расправился с убийцами отца народовольцами Перовской, Желябовым, Кибальчичем, Михайловым и Гельфман. Многие были отправлены на каторгу или сосланы. Произошли, естественно, перемены и в окружении царя. Самыми близкими ему людьми становятся двое – уже известный нам К. П. Победоносцев, назначенный обер-прокурором Синода, и генерал П. А. Черевин. С этим придворным, верным начальником своей охраны, царь проводил часы досуга, играл в шахматы, рыбачил и охотился, вместе они выпивали, чем в конце концов Александр III расстроил свое здоровье.

Иметь надежного телохранителя, начальника охраны царю было просто необходимо. Все вокруг страшились революционного подполья, терактов и убийств. Неудивительно, что царь стал мнительным и подозрительным. Он хорошо помнил о том, как погиб его отец от рук врагов, как «свои» убили и его прапрадеда Павла I. К последнему он питал особую привязанность.

Александр III часто наведывался в кабинет Павла в Гатчинском дворце, где все сохранялось так, как было при его жизни. На стене висел портрет императора в облачении гроссмейстера Мальтийского ордена, писанный во весь рост, работы Тончи. На столике лежало Священное Писание. Здесь Александр III любил молиться.

Да и жить император предпочитал не в роскошных апартаментах Гатчинского дворца, а в комнатках с низкими потолками, предназначавшихся в свое время для гостей, если не для прислуги. Здесь обитал и Павел I. В этом укрепленном средневековом замке Александр III чувствовал себя спокойнее, чем в других царских дворцах.

Что касается государственных дел и состава правительства, то в этом новый царь руководствовался советами все того же Победоносцева. Сам царь, неплохо разбиравшийся в людях, сетовал на недостаток личностей честных, правдивых и светлых, считал, что они «огромная редкость». «А пожалуй, и есть, – иронизировал он, – да из ложного стыда скрываются».

Авантюристов же при дворе хватало. Чего стоил один только Н. М. Баранов, петербургский градоначальник. Хитрец и пройдоха, он решил сыграть на страхе царя перед революционерами и изобразить себя в роли его спасителя и охранителя. Он врал, без стеснения выдумывал якобы существующие заговоры, доносил о злоумышленниках и бомбистах, будто бы скрывающихся в Зимнем дворце, на подступах к Гатчине и в других местах роющих подкопы, закладывающих мины и готовящих покушения. Иначе говоря, силился изобразить бдительного борца с крамолой. Но был разоблачен, укрепив царя во мнении, что мало кому можно доверять.

Отсюда и ужесточенные меры по охране порядка, которые Александр ввел сразу же после того, как занял престол. В марте 1881 года была создана так называемая «Священная дружина» – добровольная тайная организация по защите царя, некий карающий орган. Во главе ее стоял великий князь Владимир Александрович.

Дружина имела список лиц, подлежащих уничтожению, куда заносились не только русские, но и европейские деятели, главным образом революционеры. Она создала целую сеть шпионов и провокаторов. Одним из способов уничтожения нежелательных элементов был наем специальных, как мы сегодня сказали бы, киллеров, вызывавших на дуэль намеченные жертвы. С кодексом дворянской чести это плохо согласовывалось, но зато было безопасно.

В конце концов Александр III понял опасность такой организации, взявшей на себя функции карательного органа, но действовавшей вне закона и по-своему подрывавшей авторитет власти, ее монополию на репрессии. Это не значило, что царь намеревался проводить либеральную политику. Наоборот, вскоре он показал, что избирает жесткий путь на укрепление самодержавия.

Как бы подтверждая свой новый курс, он назначил министром внутренних дел графа Д. А. Толстого, известного своим обскурантизмом. Это означало разрыв с политикой преобразований отца и укрепление неограниченной монархии.

Казалось, что с народовольцами, провозгласившими террор своим принципом, покончено. Последняя из них, Вера Фигнер, схвачена и приговорена к вечной каторге.

Поэтому, когда в октябре 1888 года царь вместе с семьей отправлялся на поезде с юга домой в столицу, он не думал о возможной катастрофе. И не внял предупреждению путейца Витте, кричавшего перед отъездом коменданту поезда, что подаст в отставку, но не позволит царскому эшелону идти быстрее курьерского.

У станции Борки Курско-Азовской железной дороги локомотив и вагоны сошли с рельсов, произошло страшное крушение. Царская семья уцелела чудом. Вернее, благодаря богатырской силе своего главы – императора Александра III. Могучими руками он поднял железную крышу искореженного вагона и вытащил родных.

Потом в царском манифесте это событие назовут знаком Божьего благодарения. «Неисповедимыми путями Божественного Промысла совершилось над нами чудо милости Божьей, – возвещал царь народу. – Там, где не было никакой надежды на спасение человеческое, Господу Богу угодно было дивным образом сохранить жизнь мне, императрице, цесаревичу, всем детям моим». О ранениях, полученных царскими детьми, из которых особенно пострадала Ксения, оставшаяся горбатенькой, в манифесте не упоминалось.

Стоя среди хаоса обломков, самодержец России вспомнил имя того путейца, который предупреждал, что путь небезопасен, и оказался прав. Так, благодаря случаю, Сергей Юльевич Витте оказался приближенным к царю. С тех пор и пошла в гору карьера одного из крупнейших государственных деятелей России конца XIX – начала XX века.

Родился Сергей Юльевич Витте в 1849 году в Тифлисе в состоятельной семье. В 1870 году окончил математический факультет Новороссийского университета. Служил в управлении юго-западных железных дорог. Был умен, энергичен, самолюбив. Одной из самых удивительных черт этого человека была способность быстро становиться профессионалом практически в любой области государственной деятельности. Так, не имея железнодорожного образования, он сумел поставить строительство и эксплуатацию железных дорог в России на небывалую высоту. Не будучи финансистом, провел крупнейшую финансовую реформу. Не будучи дипломатом, сумел после русско-японской войны заключить выгодный для России Портсмутский мир.

В 1889 году, вскоре после катастрофы в Борках, Витте становится директором департамента железнодорожных дел, а в 1892 году – министром финансов.

Следует заметить, что Александру III досталась очень расстроенная казна. Годовой дефицит 1880 года составлял сорок четыре с половиной миллиона рублей. Надо было думать об увеличении доходов, но что именно делать – царь не знал. Пока министром финансов не сделался Витте.

Финансовая система России середины прошлого века строилась на серебряных деньгах. На них свободно обменивались ходившие параллельно кредитные билеты. Иными словами, кредитный рубль был равен серебряному. Однако расходы, связанные с ведением Крымской (1853–1856) и русско-турецкой (1877–1878) войн заставили правительство выпустить значительное количество кредитных рублей без их серебряного обеспечения. Это привело к тому, что в 1859 году кредитный рубль потерял 20 процентов, а к 1880 году – 33 процента своей стоимости в серебре. Размен на серебро прекратился, и оно стало уплывать за границу. Серебряный рубль перестал быть основой монетной системы. Счет велся на кредитные рубли и на ходившие золотые монеты – империал (пятнадцать кредитных рублей) и полуимпериал (семь с половиной кредитных рублей).

Между тем открытие золотых россыпей в Калифорнии, Австралии и Африке и успехи отечественной золотопромышленности значительно увеличили запасы золота в стране. Это создало условия для перехода к золотому монометаллизму. То есть к системе, при которой мерилом ценности признается какой-нибудь один благородный металл.

Витте принял за основу монетной системы золотой рубль, который как отдельная монета не существовал. Стоимость империала он приравнял к пятнадцати серебряным рублям, полуимпериала – к семи с половиной. Кроме того, он выпустил в обращение десяти– и пятирублевые золотые монеты. Реформа была связана с изъятием прежних кредитных билетов и обменом их на звонкую монету.

Впрочем, это было завершено уже при следующем царе, в 1897–1900 годах. Тогда реформа была доведена до конца, и новые бумажные деньги, выпущенные тогда же, обеспечивались не серебром, а золотом. В результате финансовой реформы Витте русский рубль стал едва ли не самой уважаемой валютой в мире!

Что касается отношения Витте к монарху, то он его уважал и находил у него «громадный, выдающийся ум сердца».

Если в области экономики, железнодорожного строительства Россия при Александре III шла вперед, ти во многом другом Александр поворачивал вспять. Он ограничил деятельность судебных учреждений, хотя полностью отменить судебную реформу 1864 года не успел. Это не мешало ему считать свое правление просвещенным и гуманным. За 1883–1890 годы царские суды вынесли 58 смертных приговоров, из которых только 12 были приведены в исполнение. Зато царь открыл в 1884 году «государеву тюрьму» – Шлиссельбургскую крепость, где содержались особо опасные преступники, в том числе и политические.

Иногда царь проявлял великодушие и миловал убийц. Так, он «простил» корнета Бартенева, убившего актрису Висновскую. При этом Александр руководствовался не материалами дела, а своим настроением и личным впечатлением. Его тронула история русского офицера, дворянина, полюбившего актрису Варшавского драматического театра.

Жениться на ней офицер не решался – все-таки полька, католичка, женщина достаточно легкого поведения. Но и забыть ее не мог. Дело слушалось в 1891 году в Варшавском окружном суде. С блестящей речью в защиту обвиняемого выступил знаменитый адвокат Плевако. Возможно, именно эта речь произвела впечатление на Александра, и он одним взмахом пера изменил приговор суда. Вместо восьми лет каторги Бартенева лишь разжаловали в солдаты. Царь не задумывался над тем, что грубо нарушает юридические нормы. (И. А. Бунин использовал этот случай в рассказе «Дело корнета Елагина».)

Александру, видимо, казалось, что таким образом он разрешает сложную проблему взаимодействия «человеческого» и «государственного» в монархе. Однако он мог быть и непреклонным. Когда его племянник великий князь Николай Николаевич решил жениться на неродовитой, да к тому же разведенной дворянке, Александр воспротивился, поскольку это нанесло бы ущерб царской фамилии. Точно так же он запретил брак великого князя Михаила Михайловича, так как его избранница не отвечала династическим требованиям. После того как великий князь ослушался, он был отлучен от царской семьи и лишен всех должностей и званий.

Царь любил проводить время в кругу семьи, вечерами бывал в театре вместе с супругой, присутствовал на домашних концертах, участвовал в любительских спектаклях. Можно сказать, вел патриархальную, размеренную жизнь. Но это не уберегло его от болезни почек – нефрита.

В октябре 1894 года Александр находился в крымской Ливадии. Здесь он перенес грипп, который дал осложнение на почки. Для него это было смерти подобно. И она наступила 20 октября. Ему не было еще пятидесяти лет.

Венец терновый

С того дня, как Авель по просьбе Павла I предсказал «судьбу державы российской» вплоть до правнука его, то есть Николая II, и пророчество было вложено в конверт и запечатано, оно хранилось в небольшом зале Гатчинского дворца. Никто не смел нарушить завещание Павла I, написавшего на конверте: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины».

В зале дворца, где хранился документ, посередине на возвышении стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках с кольцами был протянут толстый красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ. Всем было известно, что в этом ларце хранится предсказание дому Романовых, сделанное вещим Авелем. Знали и о том, что вскрыть и прочесть его можно будет только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины императора Павла I. Притом только тот сможет это сделать, кто в тот год будет занимать царский престол в России.

Вскрыть ларец и узнать, что в нем хранится вот уже целых сто лет, выпало на долю царствующего в тот год Николая II.

11 марта, в столетнюю годовщину смерти Павла I, состоялась заупокойная панихида. Петропавловский собор был полон молящихся. «Не только сверкало здесь шитье мундиров, присутствовали не только сановные лица, – писал очевидец. – Тут были во множестве и мужицкие сермяги, и простые платки, а гробница императора Павла Петровича была вся в свечах и живых цветах. Эти свечи, эти цветы были от верующих в чудесную помощь и предстательство почившего царя за потомков своих и весь народ русский». Сбылось предсказание вещего Авеля, что народ будет особо чтить память царя-мученика и притекать будет к гробнице его, прося заступничества, прося о смягчении сердец неправедных и жестоких.

Утром того дня царь и царица были очень оживленны и веселы, вспоминала приближенная царицы. Им предстояло вскрыть вековую тайну, и это почему-то их забавляло. К поездке в Гатчину они готовились, как к праздничной интересной прогулке, обещавшей доставить незаурядное развлечение. «Поехали они веселы, но возвратились задумчивые и печальные».

…Царь вскрыл заветный ларец, извлек бумагу, в нем хранящуюся, и несколько раз прочел предсказание вещего Авеля о том, что ждет его и Россию в будущем. Он побледнел, когда узнал свою терновую судьбу, узнал, что недаром родился в день Иова Многострадального и что много придется ему вынести – и кровавые войны, и смуту, и великие потрясения государства российского. Его сердце чуяло и тот проклятый черный год, когда он будет обманут, предан и оставлен всеми.

В ушах звучали прочитанные вещие слова: «На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, мировая… Накануне победы рухнет трон царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власти, и наступит воистину казнь египетская…»

О том, что прочел в бумаге, хранящейся в ларце, Николай никому ничего не сказал. Только однажды, лет восемь спустя, у него состоялся разговор с П. А. Столыпиным, о чем вспоминал французский посол М. Палеолог. На предложение председателя правительства провести важную меру внутренней политики царь, задумчиво выслушав его, скептически махнул рукой, как бы говоря: «Это ли или что другое, не все равно?!» После чего произнес с глубокой грустью:

– Мне, Петр Аркадьевич, не удается ничего из того, что я предпринимаю.

Столыпин было запротестовал, но царь у него спросил:

– Читали ли вы Жития святых?

– Да, по крайней мере частью, так как, если не ошибаюсь, этот труд содержит около двадцати томов.

– Знаете ли вы также, когда день моего рождения?

– Разве я мог бы его не знать? 6 мая.

– А какого святого праздник в этот день?

– Простите, Государь, не помню!

– Иова Многострадального.

– Слава Богу! Царствование вашего величества завершается со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием.

– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания. Но я не получу моей награды здесь, на земле. Сколько раз применял я к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне».

Этопридет к нему июльской ночью 1918 года. Он будет расстрелян вместе с женой и детьми в подвале дома купца Ипатьева в Екатеринбурге, где находился под арестом после отречения. Его главный палач, фельдшер-недоучка большевик Юровский, назначенный комендантом дома, где содержались арестованные, как сумасшедший палил в царя из своего пистолета, который, кстати говоря, много лет спустя будет подарен Н. С. Хрущеву потомком одного из участников преступления.

Жестокое и бессмысленное убийство было совершено с одобрения московского В Ц И К и лично Ленина и Свердлова. Сегодня это несомненно. Документальные источники свидетельствуют, что Николай II и его семья были казнены по решению Уральского областного Совета. В протоколе № 1 заседания В ЦИК от 18 июля 1918 года записано:

«Слушали: Сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга). Постановлено: Президиум В ЦИК признает решение Уральского областного Совета – правильным…»

Как писал В. П. Милютин, в то время нарком земледелия РСФСР, в тот же день, 18 июля 1918 года, в Кремле поздно вечером проходило очередное заседание С НК под председательством В. И. Ленина. «Во время доклада товарища Семашко… в зал заседаний вошел Я. М. Свердлов. Он сел на стул сзади Владимира Ильича. Семашко закончил свой доклад. Свердлов подошел, наклонился к Ильичу и что-то сказал.

– Товарищи, Свердлов просит слова для сообщения, – объявил Ленин.

– Я должен сказать, – начал Свердлов обычным своим ровным тоном, – получено сообщение, что в Екатеринбурге по постановлению областного Совета расстрелян Николай… Николай хотел бежать. Чехословаки подступали. Президиум ЦИК постановил: одобрить.

Молчание всех…»

Подлинник протокола подписан В. И. Лениным.

О последних днях и часах жизни Николая II – Иова Многострадального – сегодня известно по многим книгам, исследованиям и статьям.

До самого последнего трагического дня императрица вела дневник, который был не так давно найден. Это документ поразительной эмоциональной и обличительной силы.

Незадолго до расстрела, точнее говоря, 4 июля, в доме Ипатьева, где содержалась царская семья, произошло событие. Получил отставку комендант, слесарь Авдеев. Его пьяные похождения и систематическое воровство царского имущества вызвали тревогу в Москве.

Царица записала в тот день: «Очень жарко: 21,5 градуса в комнате уже в 9 часов утра. Во время обеда пришел X. (видимо, председатель местного Совета. – Р. Б.) и с ним еще несколько человек. Авдеев смещен, и вместо него у нас теперь новый начальник охраны (первый раз он пришел осмотреть ногу Бэби, а второй раз – нашу комнату. С ним был молодой помощник). В отличие от своего отвратительного вульгарного предшественника этот кажется хорошо воспитанным. Всех стражников из внутренней охраны также услали. (Вероятно, открылось, что они крали наши вещи из сарая.) Эти двое потребовали предъявить им наши украшения, и молодой переписал их все. Украшения у нас забрали. (Куда их собираются поместить, на какое время и почему? Неизвестно.) Мне оставили лишь два браслета дяди Лео, которые я не смогла снять, как, впрочем, не смогла снять и обручальное кольцо Николая».

На следующий день, 5 июля, императрица пишет: «День провела как обычно. Приходил комендант с нашими украшениями, запечатал их и оставил у нас на столе. Теперь каждый день он будет приходить и проверять, не вскрыли ли мы пакет».

В субботу, 6 июля, отметив, что она играла в карты с Бэби и доктором Боткиным, Александра уточняет, что снова приходил комендант и на этот раз принес украденные ранее часы Николая, которые он нашел в одной из комнат, в кожаном футляре, как они и были. «Зовут коменданта Юровский», – заключает она без комментариев.

Яков Юровский, в прошлом фотограф, во время войны служивший санитаром, в революцию сделался областным комиссаром юстиции. Ему в это время было около сорока лет, и он казался любезным, скромным и образованным человеком. Проявляя вежливость по отношению к царской семье, Юровский в то же время очень строго относился к соблюдению безопасности. Он постепенно удалил всех авдеевских солдафонов, а на их место поставил отряд из десяти латышских стрелков, безмолвных, как истуканы. Их разместили на первом этаже здания. Монахинь, приносивших продукты, часовые перестали пропускать, а услуги доброго доктора Деревенкова больше уже не рассматривались как необходимые.

Там, на воле, «друзья» обеспокоены сменой охраны дома Ипатьева. «Смена охранников и коменданта помешала написать вам, – жалуется анонимный корреспондент Николая II в своем четвертом и последнем письме ему, словно не обращая внимания на предыдущие указания царя об отказе бежать и надежде на освобождение силой. – Знаете ли вы, по какой причине это было сделано? Отвечаем на ваши вопросы. Мы – группа офицеров русской армии, не забывших сознания долга перед царем и Отечеством. Не сообщаем вам более подробной информации по причинам, которые вы поймете, но ваши спасшиеся друзья Д. (Деревенков? – Р. Б.)и Ч. (возможно, бывший камердинер царя Чемодуров, находившийся в это время в тюремной больнице Екатеринбурга. – Р. Б.)нас знают. Час освобождения близится, и дни узурпаторов сочтены.

Славянские армии движутся к Екатеринбургу. Они уже в нескольких верстах от города. Наступает критический момент, и не надо бояться кровопролития. Не забывайте, что в последний момент большевики будут готовы к любым преступлениям. Этот момент настал. Нужно действовать. Будьте уверены: пулемет на втором этаже не представляет опасности. Что касается коменданта, то мы сумеем его убрать. Ждите свистка в полночь. Это будет сигналом». Подпись: офицер.

На этот раз ответа не было. Было ли письмо перехвачено латышскими охранниками в момент, когда его пытались переправить царю через нового посредника? Был ли открыт заговор? Или же (если все письма «офицера» все-таки были провокацией большевиков, призванной оправдать будущее преступление) царь разоблачил провокацию большевиков?

Протокол исполнительного комитета местного Совета, заседавшего 18 июля, на следующий день после казни Романовых, похоже, подтверждает первую версию. «Был раскрыт, – говорится в этом документе, – новый контрреволюционный заговор с целью вырвать из рук советской власти коронованного палача… Документальные свидетельства заговора отправлены в Москву специальным курьером». Не вызывает сомнений, что речь здесь идет о письмах, найденных в архивах. Заметки Александры от 11 июля подтверждают, что планы офицера русской армии были, по всей видимости, раскрыты.

«Четверг, 11 июля. Комендант Зубр (этим именем Александра отныне называла Юровского. – Р. Б.)настоял, что он хочет видеть нас всех к 10 часам, однако нам пришлось ждать около двадцати минут, пока он завтракал и ел сыр. В 10 час. 30 мин. появились рабочие, которые закрыли единственное наше открытое окно железной решеткой. Несомненно, они боятся, что мы можем выбраться через окно или войдем в контакт с часовыми».

Мирный период в отношениях пленников с Юровским закончился. Отныне осталась только ненависть жертв к своему палачу.

Стремление Юровского изолировать Романовых совпало с усилением внешней опасности. Около 12 июля военная обстановка вокруг Екатеринбурга становится резко напряженной. Уже в течение нескольких дней к Екатеринбургу движется контрреволюционная армия – белая армия адмирала Колчака.

«Мы постоянно слышим, – записала Александра 12 июля, – как мимо нас проходит артиллерия, пехота, а два раза слышали кавалерию».

Перед лицом этой угрозы местный военный комиссар Голощекин отправляется в Москву, требуя приказа Ленина (с которым был знаком по ссылке) относительно царской семьи. Согласно заявлению Троцкого, который впоследствии передал свой разговор со Свердловым, именно в этот момент было принято решение о ее уничтожении. «Ильич сказал, что мы не должны оставлять белым живое знамя, особенно в данных обстоятельствах», – говорил ему Свердлов.

«Суббота, 13-е. Прекрасное утро. День провела, как и вчера, не вставая с постели, – стоит пошевелиться, начинает болеть спина. Остальные два раза выходили гулять. Днем со мной сидела Анастасия. Говорят, что Нагорный и Седнев высланы правительством и нам их больше не вернут. В 6 с половиной часов Бэби первый раз после Тобольска принял ванну. Ему удалось самому зайти и выйти из нее. Он сам забирается в постель и сам спускается с нее. Но пока может только неподвижно стоять на ногах. В 9 час. 45 мин. я снова в постели. Идет дождь. Ночью слышала три револьверных выстрела».

Как могла Александра вообразить невообразимое? Нагорный, бравый матрос и доверенный друг царевича Алексея, уже никогда не придет. Он был расстрелян через короткое время после их прибытия в Екатеринбург. И собственная их судьба уже почти решена.

Исполнительный комитет городского Совета несколько дней назад принял решение – перед лицом белой угрозы немедленно казнить всех Романовых. Организация убийства была поручена испытанному революционеру, рабочему с соседнего Верхисетского завода Петру Ермакову. Впрочем, было решено подождать возвращения из Москвы военного комиссара Голощекина.

«Воскресенье, 14 июля. Прекрасное летнее утро. Почти не спала из-за болей в спине и ногах. В 10 час. 30 мин. большая радость – во второй раз пришел молодой священник.

11 час. 30 мин – 12 час. Все вышли погулять. Со мной осталась Ольга. Я снова весь день не вставала с постели. Днем со мной сидела Татьяна, читала Евангелие.

4 час. 30 мин. Чай. Остаток дня проговорили и раскладывали пасьянсы. Вечером немного поиграли в безик. В большой комнате постелили огромный соломенный матрас, чтобы мне было менее мучительно сидеть.