Текст книги "Дикая Охота"

Автор книги: Роман Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ОТЕЛЬ «КАЛИФОРНИЯ»

В маленькой ванной комнате было жарко и влажно. Пар осел крупной испариной на небольшом зеркальце над раковиной, и Кобылину приходилось вертеться ужом, чтобы посмотреться в еще чистый краешек зеркальной глади.

Одноразовая пластиковая бритва с тихим хрустом ходила по шее Алексея, срезая отросшую щетину и утопая в пышной, пахнущей ментолом пене. Кося одним глазом в зеркало, охотник еще раз провел бритвой по шее – вверх, вниз, потом довольно ухнул филином. Не отрывая взгляда от своего отражения, Кобылин нашарил за спиной маленькое полотенце для рук, быстрым движением протер запотевшее зеркало и залюбовался собой.

Чистый, оттертый мочалкой до скрипа, согревшийся, отдохнувший, выбритый до синевы. Все это он, охотник, что провел последние пару месяцев в подвалах и на чердаках. Подняв руку, Кобылин провел ладонью по гладким щекам, втирая остатки пены в раскрасневшуюся от жара кожу. Восхитительное ощущение свежести и чистоты, давно забытое и оттого такое притягательно прекрасное, охватило его от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он чувствовал себя полным жизни и энергии, чувствовал себя так, словно заново родился и готовился вступить в прекрасный и полный неведомых чудес новый мир.

Встав к зеркалу боком, Кобылин расправил плечи и скосил глаза. В профиль – даже лучше. Не видно шрамов на груди и синяков на ребрах от дробовика, что вечно норовит впиться в бок. Правда, левым боком лучше не поворачиваться – там, на предплечье, уродливый белый шрам, напоминающий раздавленного паука – проклятая тварюга из подвала торгового центра выдрала из руки кусок мяса. Не большой, скорее маленький след, но даже при всем желании эту дырку нельзя выдать за след от прививки.

С того момента, как Алексей стоял перед зеркалом в ванной в последний раз, прошло года два. И теперь он сам себя не узнавал – худое осунувшееся лицо, расправившиеся плечи, шрамы на потемневшей коже. Пусть нет огромных, как у культуриста, мышц, зато в целом похож на жилистого гимнаста. И никакого намека на животик, что намечался еще год назад. За это время Алексей немного высох, стал поджарым, как дикое животное, вечно находящееся в бегах.

– А ничего, – с одобрением оценил Кобылин сам себя, оборачивая длинное вафельное полотенце вокруг бедер. – Еще годен к строевой.

Он повернулся другим боком, нахмурился при виде синяка на локте, что уже наливался желтизной, и невольно поднял руку, коснувшись отросших волос. Они действительно отросли – стали ниже плеч и порой по-настоящему мешали. Алексей давно собирался постричься, но так и не добрался до парикмахерской, не до того было. Но надежды он не терял – тут, в гостинице, наверняка есть что-то подобное. Какой-нибудь салон, как теперь принято называть такие заведения.

Пригладив волосы ладонью, охотник решительно перекрыл воду в душевой кабине, что хлестала в железный поддон, наполняя ванную комнату горячим паром, и, звонко похлопав себя по щекам, вывалился в узенький коридор одноместного гостиничного номера.

Холодный воздух мгновенно обнял его за обнаженные плечи, неприятно напомнив о загородном приключении. Зябко поежившись, Кобылин пошлепал в комнату, что располагалась сразу у входа.

В маленькой комнатенке мотеля все было очень скромно. Все, кроме названия. Отель «Калифорния» – гласила огромная неоновая вывеска, заметная аж от шоссе, что расположилось неподалеку, незаметно вливаясь в огромную, уже городскую магистраль. Обстановка громкому названию не соответствовала, никакой Калифорнией тут и не пахло. Скромная узкая кровать посреди комнаты, скромное маленькое окошечко, забранное простой шторой, простенький стол на четырех ножках, на нем – дешевый телевизор с торчащей антенной. Он ничего не показывал, лишь трещал и шуршал, но зато сквозь его хрипы порой доносилась музыка какого-то развлекательного канала. Возле стола высился обычный шкаф из ДСП, а рядом примостился одинокий обшарпанный стул, на котором Кобылин разложил грязную одежду.

С сомнением оглядев свое барахлишко, больше смахивающее на лохмотья бездомного, Кобылин подошел к кровати, стащил с нее потертое покрывало и накинул на плечи, словно плащ. Втиснув ноги в одноразовые белые шлепанцы с картонной подошвой, он подошел к окну, осторожно отогнул край занавески и выглянул на улицу.

Вечер выдался теплым и темным. Приключение в загородных снегах еще не забылось, и Кобылин до сих пор поражался тому, как за пару недель переменилась погода. Здесь, в городе, уже не осталось и следа от сугробов. Да что там, в последние несколько дней стояла самая настоящая жара – по весенним меркам. Именно это и подвигло Кобылина выползти наконец из норы на чердаке и отправиться искать гостиницу.

Он выбрал эту совершенно случайно, просто ткнув в интернет-карту. Ему понравилось, что гостиница расположена на окраине города, в остатках лесополосы, которую теперь, когда ее обкорнали с двух сторон автомобильные трассы, следовало называть парком. Дом – длинное трехэтажное здание с высокой покатой крышей – действительно располагался в лесу. Но сюда от ближайшей трассы шла широкая асфальтовая дорога, что плавно превращалась в стоянку перед гостиницей. С высоты второго этажа были видны огоньки машин, пролетавших по трассе по направлению к Кольцевой дороге. В общем-то, тут и до жилых массивов рукой подать. Это не центр города, но и не совсем окраина. Так, небольшой оазис меж двух дорог, создающий временную иллюзию уголка природы, стиснутого с двух сторон бетонными массивами домов.

Когда маршрутка подвезла Алексея к дорожке, ведущей к отелю, охотник сразу понял – ему сюда. Это длинное приземистое здание, чем-то неуловимым напоминавшее коровник, сразу ему понравилось. Два крыла, центральный вход, сияющая вывеска, много светящихся окон. И – мало людей. Даже сейчас, поглядывая сверху на широкую стоянку, вытянувшуюся вдоль всего дома, Кобылин видел, что машин на ней не так уж много. Около главного входа – десяток солидных черных катафалков – «Ауди», «Вольво», «Мицубиси»… А подальше, в самом углу жались корейские малолитражки и потрепанный грузовичок – «Газель». Постояльцев тут, видимо, и в самом деле было мало. А вот заглянувших на огонек, чтобы скоротать время в местном кабаке, что в описании именовался рестораном, – достаточно.

Бросив взгляд на стройный ряд деревьев, что окружали отель как естественный забор, Кобылин отпустил штору и вернулся к постели. Там в изголовье стоял пакет с чистой одеждой, купленной на рынке всего пару часов назад. Скинув полотенце, Алексей с наслаждением вытащил из пакета новенькие плавки и натянул на себя. Кожу приятно покалывало после жесткой мочалки, разогретые мышцы томно гудели, предлагая заняться чем-нибудь активным. Кобылин, собиравшийся после ванны залечь спать часиков так на шесть, чувствовал, что сна – ни в одном глазу. Даже немного жаль – такая великолепная возможность выспаться, и на тебе.

Алексей задумчиво почесал кончик носа и легко сделал «мостик», сильно прогнувшись назад и коснувшись руками пола. Потом рывком поднял ноги в воздух и сделал стойку на руках. Отжался пару раз, сохраняя равновесие, постоял на одной руке, потом на другой. Левое плечо отозвалось неприятным приступом тянущей боли, и Алексей вздохнул. Поднявшись на ноги, он задумчиво похлопал по синяку на локте. Все на самом деле не так уж плохо. Просто замечательно. И в зал он вернулся не зря – десяток занятий за прошедшие две недели привели его в себя и выбили из головы лишнюю дурь. Надо было сразу идти в зал – ведь там такие чудесные душевые.

На тренировках в спортзалах Кобылин обычно играл роль груши для сопящих толстячков, решивших вспомнить молодость, и быкообразной молодежи, возомнившей себя бойцами самых разных стилей. В общем-то, Кобылин так там и тренировался, давно и успешно. И главное – бесплатно, потому как изображал из себя грушу и при том успешно тренировал увертливость. Народ все время менялся, и помнил Алексея только главный организатор, который и сдавал зал в аренду всевозможным кружкам и секциям. А ему было на пришлого доходягу совершенно наплевать. И лишь один старожил Семен – здоровенный увалень лет сорока, напоминавший деревенского кузнеца, – вспомнил Алексея. Это охотнику не понравилось. Внимания к своей персоне он не хотел. А тут еще Семен со своими намеками – подошел после пары раундов и тихонько так осведомился: не ездил ли запропавший мальчик для битья в командировку? При этом слово «командировка» он произнес таким тоном, что Кобылин сразу понял, что Семен имеет в виду вовсе не поездку в Усть-Задрищенск на завод по производству переносных биотуалетов с целью заключения долгосрочных контрактов на поставку этого жизненно важного оборудования в мини-маркеты райцентра. Нет, его тон подразумевал поездку, в которой много стрельбы из автоматического оружия, как минимум один пущенный под откос поезд и пара хороших пожаров. Насторожившийся Кобылин отделался вялым бурчанием о разыгравшихся недугах, а про себя решил, что пора менять не только образ жизни, но и место тренировок. Эти намеки напомнили ему о неприятной истории, когда он притворялся бойцом в зале без правил и был вынужден напиться до зеленых чертей. Тогда его тоже вспомнил кто-то из участников, видимо, приметивший вертлявого дохлячка еще с прошлого года. Тогда Кобылину не составило труда изобразить спившегося спортсмена, а вот сейчас это было сделать намного труднее. Зал придется менять. Слава небесам, сейчас, когда он решил выйти из тени, а Борода успешно потрошил счета бывшей конторы, это было не так уж трудно.

Вспомнив о Григории, Кобылин лишь покачал головой. Борода скрывается где-то у себя на квартире, куда не приглашал никого, даже самого Кобылина, и был занят взломом банковских счетов Олега. Алексей, собственно говоря, и не напрашивался в гости к Грише – дом для любого охотника дело святое. Это не просто место жительства, это убежище, часто тайное, и Алексей прекрасно понимал напарника. С другой стороны, Кобылин никак не мог отделаться от чувства, что уж он-то позвал бы к себе друга, если бы они вдруг поменялись ролями. Хотя бы помыться пригласил.

Вытащив из пакета новые джинсы – дешевенькие, больше напоминавшие синие тряпки, Алексей приложил их к ногам. Вроде и по размеру подходят, и по длине, но выглядят как неладно скроенный мешок. Ну и ладно – лишь бы бегать не мешали. Все это ненадолго – Гриша, как бы там ни было, дело свое знал и не далее как утром позвонил с радостным известием, что ему удалось напасть на след финансов Олега. Обещал, что через день-два у них появятся деньги – и много. Именно поэтому Кобылин и решил устроить себе небольшой праздник, чтобы отметить выход из тени. Все свои накопления он пустил на оплату крохотного номера и новую одежду. И сейчас, наслаждаясь каждой минутой оплаченного отдыха, всей шкурой ощущал – ни одна копейка не потрачена зря.

Женский крик, пронзительный и громкий, вырвал Кобылина из блаженного созерцания новых джинсов и вернул в привычный мир. Это был крик ужаса – не боли, не страдания, не наслаждения – именно звериного панического ужаса, когда страх выплескивается звуковой волной из самого нутра. Алексей слышал достаточно криков, чтобы разбираться в их оттенках. Поэтому он в мгновение ока впрыгнул в джинсы и бросился на голос – босым, с обнаженным торсом, роняя с мокрых волос капли воды.

Выскочив в узкий коридор второго этажа, Алексей сразу увидел кричавшую женщину, чей крик уже перешел в невнятное бульканье. Она стояла довольно далеко, в самом конце коридора, в противоположном крыле, у одной из распахнутых дверей. Кобылину понадобилась всего пара секунд, чтобы бесшумно пролететь по истертой ковровой дорожке в коридоре и встать рядом с женщиной.

Ей было лет тридцать, не больше. Мешковатый серый костюм, больше напоминающий робу, табличка на правом нагрудном кармане, длинные волосы, собранные в длинный аккуратный хвост, острые скулы, черные глаза… Горничная. Вернее, обслуживающий персонал. Никаких там белых передников и кружевных воротничков, как у горничных из заграничных киношек про гостиницы. Стоит у стены, зажимая обеими руками рот, пытаясь удержать то ли крик, то ли тошноту. Лицо белое, как простыня, плечи дрожат, но она не в силах отвести взгляд от того, что скрывалось там, внутри номера.

Кобылин бочком придвинулся к распахнутой двери, прижимаясь голой спиной к холодной стене. Быстро заглянул в номер и тут же отдернул голову, не дожидаясь неприятностей. И лишь потом, потом, медленно выдохнув, снова заглянул в распахнутую дверь.

Крохотный номер очень напоминал его собственное обиталище. Короткий коридорчик с дверью, ведущей в совмещенный санузел, упирался в дверь единственной комнаты. Она была распахнута, и сквозь проем была видна половина кровати и стол, на котором горела круглая лампа с бежевым абажуром. На кровати лежало взбитое одеяло, а из него высовывались обнаженные ноги. Длинные женские ноги, чуть полноватые, затянутые в сеточку дешевых броских чулок. Лампа на столе светила желтым масляным светом, и в его лучах пятна крови, заливавшие скомканное одеяло, казались черными. Их было много, слишком много. Край постели у ног был весь залит черной вязкой жижей, а на полу, у ножки кровати, собралась целая лужа. И в ней виднелся смазанный след ботинка. Большого, грубого мужского ботинка.

Заслышав топот, Кобылин обернулся и увидел грузного мужика в черной форме охранника, тяжело бегущего по дорожке. Его круглое рыхлое лицо налилось кровью до самых корней поседевших волос, бежать ему было тяжело, но охранник спешил изо всех сил, смешно подскакивая на бегу и хватаясь за пояс, на котором висела резиновая дубинка. Алексей, поймав его взгляд, тут же отчаянно замахал ему рукой, подзывая к себе и тыча пальцем в открытую дверь. Охранник, которому на вид было уже за полтинник, запыхтел, пытаясь хоть немного отдышаться.

Сам Алексей и не думал заходить в номер – так и стоял у косяка, осторожно поглядывая внутрь. Во-первых, он не знал, сбежал ли убийца или все еще внутри. Очень может быть, что сидит в углу, сжимая окровавленный нож, и тупо смотрит перед собой. А во-вторых, Кобылин не собирался оставлять свои отпечатки на месте преступления. В том, что в номере произошло убийство, Алексей ни секунды не сомневался, на несчастный случай это никак не тянуло. И он совершенно не желал иметь беседу с правоохранительными органами.

Под ложечкой неприятно закололо, когда Кобылин понял, что прекрасный вечер, что он предвкушал, безнадежно испорчен. Нужно было немедленно собирать вещи и сниматься с якоря – тогда, быть может, менты не найдут странного свидетеля. Следом пришла виноватая мысль о том, что случилась беда, а он беспокоится о собственном комфорте.

Когда над плечом засопел запыхавшийся охранник, Кобылин резко обернулся.

– Там, – возбужденно бросил он, размахивая руками и правдоподобно изображая испуг, – там труп!

Пожилой охранник тут же расправил плечи, приосанился и одной рукой отодвинул Кобылина в сторону, а потом, бросив быстрый взгляд на девчонку, отвернувшуюся к стене коридора и содрогавшуюся в беззвучных рыданиях, шагнул в распахнутую дверь.

Кобылин мягко отступил на шаг и поднял руки, готовясь перехватить убийцу, если тот надумает завалить охранника и бежать. Краем уха он уловил новый звук и оглянулся. По коридору к номеру спешили еще двое: высокая стройная девица в черной узкой юбке и белой блузке с широким вырезом и крепкий коротко стриженный парень в черной кожаной куртке. Девушка, чьи белые волосы были затянуты в длинный конский хвост, выглядела бледной, но очень решительной. Сжатые в узкую полоску губы, сжатые кулачки, ноги в черных узких туфельках на низких каблуках с силой топчут ковровую дорожку. Это не девушка, это – администратор. Местный топ-менеджмент, если так можно выразиться. А парень с перекошенным лицом – местный громила, просто шестерка, присматривающий за заведением.

Кобылин отступил еще на шаг, освобождая подход к номеру, и встал рядом с горничной. И тут же заметил, как приоткрылась дверь одного из номеров. Из щели выглянуло девичье личико, изуродованное тонной косметики, и на Кобылина глянули два озорных глаза. Их взгляд скользнул по обнаженному торсу охотника и задержался на мускулистой груди.

Алексей тут же отвернулся – из номера донеслось странное бульканье. Он уже собрался посмотреть, что там стряслось, но в тот же момент из двери вывалился пожилой охранник, прижимавший ладонь ко рту.

– Что? – рявкнул Кобылин, хватая охранника за плечо. – Что там?

– Люська, – выдавил тот, оторвав ладонь от губ, и тут же согнулся пополам.

Охранника вырвало прямо на ковер, под ноги подскочившей администраторши, что с возмущенным воплем шарахнулась в сторону. А крепкий парень, что пришел с ней, наоборот, рванулся вперед, отпихнув старика, и ворвался в номер. Кобылин отшатнулся к стене, охранник упал на четвереньки и снова утробно застонал, извергая остатки ужина. Из номера донесся пронзительный вопль шестерки, что перерос в неразборчивый поток матерщины.

– Что случилось? – требовательно спросила администраторша, которой на вид едва ли можно было дать лет двадцать пять. – Ну?

Охранник не ответил – он был слишком занят. Кобылин же, поймав суровый взгляд холодных синих глаз, невольно покачал головой. Девчонка, побледневшая так, что на носу высыпали веснушки, обернулась к горничной.

– Джуна! Джун! – позвала она, хватая девушку за рукав форменного платья. – Что стряслось?

Та снова разрыдалась в голос, обхватила свою начальницу руками, уткнулась лицом в широкий накрахмаленный воротник блузки и заревела белугой, в полный голос. Администраторша с тревогой глянула на Кобылина и что-то зашептала на ухо горничной, пытаясь успокоить ее. Алексей снова покачал головой, развернулся и пошел прочь.

Здесь он ничем не мог помочь, решил охотник, перешагивая через охранника, все еще стоявшего на четвереньках. Это не его профиль – ловить преступников и утешать свидетелей. Этого он не умеет. И потому ему пора покинуть сцену и уйти в тень, пока здесь не появились новые действующие лица. Поэтому Кобылин шел все быстрее, а вслед ему неслись матерщина и сдавленный женский вой.

Последние несколько метров он практически пробежал. И лишь нырнув в дверь своего номера, перевел дух и вздохнул свободнее. Плохо, решил Алексей. Ночевка испорчена, деньги потрачены, есть шанс, что его будет разыскивать милиция, а результатов – ноль. Медленно прикрыв за собой дверь, Кобылин подошел к своей постели – точно такой, как у жертвы, – и окинул долгим взором разбросанную одежду. Потом раскрыл еще один пакет и принялся одеваться.

Он не спешил, но и не медлил. Быстро и ловко переоделся в чистое, собрал старую одежду и аккуратно разложил по двум пакетам. Тут ничего оставлять нельзя – унесет с собой и выбросит где-нибудь у помойки. Упаковав старые вещи, Кобылин, успевший натянуть клетчатую байковую рубашку и теплые носки, принялся быстро, но аккуратно собирать остальное.

В коридоре слышались голоса – они то приближались, то отдалялись, но никто так и не постучал в его дверь. Администрации отеля, было, судя по всему, немного не до того. А милиция еще не приехала – и слава богу. Алексей, запихивающий в рюкзак скомканный свитер, и не собирался дожидаться ее. Забирая из ванной шампунь и бритву, Кобылин невольно прислушался к голосам, гудевшим далеко за стеной. Слов было не разобрать, но там явно шел спор. И Алексей даже догадывался, какой. Он прекрасно представлял, что случилось – догадался, когда охранник опознал жертву. Кто-то из постояльцев прирезал местную проститутку, одну из тех, что работали в этом отеле. И теперь местная братва, что должна была пасти своих курочек, а вместо этого расслаблялась в баре, паникует и ссорится с администрацией, что требует немедленно вызвать ментов. А братве надо и баб остальных убрать, и себя показать – поди, уже объявили охоту на клиента и мечутся по коридорам, пытаясь найти того, кто снял себе на ночь смазливую бабенку в баре. Хотят выслужиться перед своими буграми, или как там нынче они называются.

Кобылин не желал иметь дела ни с ментами, ни с буграми. Поэтому он быстро и аккуратно собрал вещи в новый рюкзак. Забрал все – даже использованные полотенца и одноразовые тапочки. И зубную щетку и пасту – все, чего он касался и мог унести с собой. Он даже протер выключатели, столешницу, спинки кровати – все, что мог вспомнить. Конечно, где-то остались отпечатки, но вряд ли их будут искать лишь для того, чтобы установить свидетеля.

Когда все вещи были собраны, Алексей закинул рюкзак на плечо, взял в левую руку оба пакета с грязными вещами, перекинул через нее же новую куртку, а потом нашарил в кармане старый носовой платок. Достав его, охотник приложил его к выключателю на стене, так, чтобы не оставить отпечатков, и щелкнул клавишей, выключая свет. А потом, в полной темноте, безошибочно двинулся к двери. За ручку тоже взялся сквозь платок, чувствуя себя конченым параноиком. Распахнув дверь, Кобылин быстро вышел в коридор, захлопнул за собой дверь и остановился.

Его уже ждали.

* * *

В коридоре, неподалеку от номера, стояли два весьма занимательных типа и тихо переговаривались. В одном из них Кобылин сразу узнал шестерку, который одним из первых прибежал на место преступления. Его худое лицо со следами заживших нарывов было весьма запоминающимся. Алексей не удивился бы, если бы кличкой этого парня было что-то вроде «рябой». А вот рядом с ним стоял совсем другой персонаж – этот был лет сорока, с короткими черными волосами, в которых поблескивала седина. Невысокий, плотный, чернявый. Он был похож на армянина, хотя стопроцентной гарантии Кобылин бы не дал – может, он из других южных краев. Одет он был забавно – приличный бежевый двубортный пиджак, брюки ему в пару, но на теле вместо белой рубашки – черная футболка с таким растянутым воротом, что из него виднелись черные заросли волос с груди. В руках он сжимал четки, но не круглые, а длинную полоску плоских квадратиков, похоже, сделанных из кости. Босс задумчиво теребил пальцами квадратики и едва заметно кивал, вслушиваясь в жаркий шепот своего подопечного. Тот, склонившись к уху старшего товарища, о чем-то вещал, постреливая масляными глазками в сторону лестниц, расположившихся ровно посреди коридора, деля здание на правое и левое крыло.

Армянин первым заметил Кобылина, выходящего из номера, и чуть отстранился от рябого, пытаясь рассмотреть гостя. Алексей, ничуть не смущаясь пристального взгляда, тщательно вытер ручку номера и спрятал носовой платок в карман. Потом он повернулся и спокойно пошел по коридору прямо на парочку, поджидавшую его у лестниц. Когда до них оставалась пара шагов, старший подал голос:

– Уважаемый, – сказал он, и в голосе его звучала легкая насмешка, – куда торопишься?

Рябой тут же шагнул в сторону, перегораживая проход охотнику. Стал ровно, расправив плечи и выпятив грудь, полагая, что так он выглядит более грозно. Кобылин смерил сопляка взглядом. Тот был выше на полголовы и тяжелее килограмм на десять, но Алексей знал, что без проблем смахнет этого типа с дороги. Вот только шума ему не хотелось. Его и так тут было предостаточно.

– Ухожу, – кратко бросил он, переводя взгляд на старшего, что задумчиво посматривал на карман джинсов, куда Кобылин спрятал носовой платок.

– Зачем так скоро? – сказал он. – Подожди немного, надо тут чуточку разобраться.

Кобылин хмуро глянул на армянина. Того взгляд охотника совершенно не впечатлил. В отличие от сопляка он, по-видимому, повидал достаточно грозных рож.

– Не хочу дожидаться дежурную группу, – сказал Кобылин.

– А, – задумчиво протянул старший и щелкнул четками. – Боишься, да?

Алексей прикрыл глаза, пытаясь подавить раздражение. Он теряет время на глупые разговоры. Но и затевать свару из пустого желания доказать, что он сильнее и быстрее и никто не смеет ему указывать что делать… Это так по-детски. Это поступок подростка. Его вежливо спрашивают. Нужно вежливо отвечать. Так будет быстрее и тише. Его цель – побыстрее убраться отсюда, а не доказывать местной шпане, что он весь такой из себя крутой, как вареные яйца.

– Нужно было перекантоваться ночку в тихом месте, – сказал Кобылин и открыл глаза. – Но здесь стало слишком шумно.

Армянин заглянул ему в глаза, бесцеремонно разглядывая лицо собеседника, словно пытаясь прочитать на нем чужие мысли. Алексей спокойно выдержал этот взгляд – до оборотня, а уж тем более до упыря этому престарелому хулигану было как до Китая раком.

– Иди с миром, уважаемый, – выдохнул наконец армянин и звонко щелкнул четками. – Сейчас тут будет совсем шумно.

Кобылин коротко кивнул и сделал шаг вперед. Рябой недовольно отодвинулся с его дороги и прошипел:

– Вано, ты что, я же говорил, этот хмырь терся у номера Люськи…

– Цыц, – буркнул армянин, когда охотник уже миновал собеседников. – Заткнись, Штырь. Не он это, Джуна все верно сказала.

– Вано, я…

Кобылин передернул плечами и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в жаркий шепот за спиной. Местная крыша, конечно, на ушах стоит, им теперь терок хватит на всю ночь. И это еще один повод как можно скорее убраться отсюда.

Дробно стуча по ступенькам тяжелыми шнурованными ботинками, Алексей спустился по лестнице на первый этаж и, пройдя закуток с одинокой дверью неработающего лифта, вышел в холл. Большой зал раскинулся точно посреди первого этажа, на котором, в отличие от остальных, не было номеров. Прямо в центре виднелась огромная раздвижная дверь из двух стеклянных створок, ведущая в предбанник, что выходил на улицу; напротив нее, у стены, разместилась блестящая полированная стойка администратора, за которой почему-то было пусто. Справа виднелся темный провал двери – там располагался местный бар, он же ресторан, он же казино, он же черт знает что еще. Из двустворчатых дверей была открыта только одна. За ней было темно, и лишь иногда в темноте мелькали огоньки иллюминации. Внутри играла ритмичная музыка, но отсюда Кобылину были слышны лишь барабаны, гулко стучавшие в пустом зале. С другой стороны в крыле первого этажа виднелись закрытые двустворчатые двери – близнецы тех, что вели в бар. Что за ними скрывалось, Кобылин не знал и знать не хотел.

В холле не было ни души, и это весьма обрадовало охотника. Он быстрым шагом пересек холл, пройдя мимо мягких диванов с непременными кадками фикусов, и подошел к раздвижной двери. Сквозь нее был виден небольшой тамбур с урной – место для курения. А дальше – еще одна раздвижная дверь из мутного, почти непрозрачного стекла. Но даже сквозь нее было видно, что на улице уже стемнело и ночь подбирается к входу в отель.

У двери Алексей привычно замер на секунду, дожидаясь, когда сработают фотоэлементы. Дверь не открылась. Помедлив секунду, Алексей протянул руку, помахал перед створками. Ничего.

– Вот зараза, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Проклятые администраторы закрыли дверь. Ну конечно, чтобы никто не сбежал. Отключили мотор, или что там за фиговина управляет этой дверью?

Кобылин обернулся, окинул взглядом пустой зал, бормоча под нос ругательства. Никого. А даже если бы за стойкой и высилась та суровая блондинка с симпатичными веснушками, то что? Вряд ли бы она открыла дверь постояльцу, что пытается сбежать с места преступления.

Подняв руку, Алексей приложил ладонь к холодному стеклу, надавил. Дверь даже не шевельнулась. Бросив пакеты на пол, Кобылин приложил к дверям обе ладони, потянул их в разные стороны, пытаясь вручную раздвинуть створки. Как бы не так – те даже не шелохнулись, словно были сделаны из чугуна. Ругнувшись, Алексей запустил руку в карман, вытащил нож и раскрыл лезвие. Возможно, если удастся втиснуть нож между створками и немного надавить, то…

Наверху, прямо над головой охотника, раздался громкий топот. Потом кто-то гортанно закричал – видимо, пытался о чем-то предупредить, но слов было не разобрать. Потом снова раздался топот и глухой стук, словно упало что-то тяжелое. И снова крики – теперь уже два голоса, следом – третий.

Отчаянно выругавшись, Кобылин налег на дверь плечом и попытался всунуть лезвие ножа в узкую щель между створками. Надо было убираться отсюда, и как можно быстрее. Вот только еще разборок ему не хватало… Лезвие ножа скользнуло вниз, чуть не отхватив охотнику палец, и тот сдавленно охнул. Потом приник к двери и, не веря своим глазам, поскреб лезвием по узкой полосе между створок. Вернее, по темной полоске, которая ни в коей мере не являлась щелью.

Не обращая внимания на шум над головой, Кобылин, сосредоточенно сопя, обследовал всю дверь сверху донизу и выпрямился, обреченно опустив руки. Никакой щели между створок не было. Это была цельная монолитная плита, походившая на раздвижную дверь лишь внешним видом. Но Алексей прекрасно помнил, как раздвигались эти стекляшки, когда он заходил внутрь этого отеля. А теперь…

Отойдя на шаг, Кобылин с разбегу бросился на дверь, ударил в нее ногой и сдавленно охнул. Он словно ударил по кирпичной стене. Створки, что должны были заходить ходуном, даже не качнулись. Поднявшись с колен, охотник приник к стеклу, пытаясь рассмотреть, что творится на улице. То, что там происходило, ему совсем не понравилось. Чернильная темнота накатывала волнами в коридорчик, где обычно курили сотрудники отеля. Она уже наполовину заполнила пустое пространство, и урну для окурков было едва видно. И еще – от стекла шел холод. Настоящий жестокий холод.

– Так, – протянул Кобылин, отступая на шаг.

Это не было похоже на разборки. Это не было похоже на убийство какой-то ночной бабочки в полупустом отеле. Это… это было похоже на работу.

Словно опровергая его слова, над головой бухнул выстрел, потом второй, а следом раздался пронзительный женский визг и хор мужских голосов.

Кобылин развернулся, отшвырнул в сторону пакеты с грязной одеждой и побрел к лестнице, нашаривая в рюкзаке рукоять дробовика, спрятанного за подкладку.

– Это судьба, – обреченно пробормотал он, поднимаясь на первую ступеньку.

* * *

Когда Кобылин добрался до площадки третьего этажа, на него снизошло знакомое спокойствие. В нем была некоторая доля обреченности, а то и фатализма. Алексей смирился с тем, что вокруг него происходит то, что он считает работой. Всю предыдущую жизнь он не видел и не замечал ничего странного, и вот в какой-то момент словно повернулся выключатель. Один щелчок – и на бывшего алкоголика обрушился невероятный поток запредельного. Кобылин иногда чувствовал себя магнитом, что притягивает неприятности с изнанки реального мира. А иногда – просто инструментом вроде тяпки, которую невидимый хозяин достает из темного чулана исключительно ради одного дела – прополки сада от сорняков. Но сейчас… Сейчас он думал только о том, как скорее добраться до людей. Тяпке пора было браться за работу.