Текст книги "Вы хотите стать звездой?"

Автор книги: Роман Трахтенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

В случае невыполнения хотя бы одного из пунктов считается, что принимающая сторона не выполнила свои обязательства. И вследствие этого артист свободен от выполнения своих.

Гонорар не возвращается.

Затраты на райдер иногда могут превышать гонорар артиста в несколько раз.

...Надо вам сказать, что мне и в голову не приходило заказывать определенный автомобиль, президентские апартаменты или блядей. Нормальные люди всегда сами нормально встречают. А к ненормальным я не езжу. Вот и сегодня готов был поехать на практически любой машине, присланной Абрамовичем. Но не было никакой.

– Что же мне делать?

– Садись в автобус к персоналу или к «Дискотеке "Авария"», – предложил сердобольный администратор.

На автобусе с челядью мне не хотелось. А «Дискотека»... «Неужели они тоже летели с нами? Че же я их не узнал-то? – думалось мне. – По телевизору-то я их видел. А вживую всего раз десять, и то на пьяную голову».

И вот тогда мною было принято волевое решение применить правило профессионального тыка. Подойдя к одному прилично одетому джентльмену, поинтересовался, на чем он едет.

– На автобусе. А за вами что, не приехали?

– Нет.

– Попробуйте с «Дискотекой».

– А где они?

– Да вон.

И я помчался в указанном направлении.

– Привет, Ромка, – начали они. – Ты с нами едешь?

– Если можно.

– А что, у других места нет?

– Вроде нет.

– Ну садись.

Проведя полчаса в приятной беседе с интеллигентными людьми, приехал на место выступления. Зайдя в спортивный комплекс «Челси», я успел заметить, что «Валерик» зашел в гримерку с надписью «Меладзе».

«Так вот это кто!» – подумал я. И пошел искать свою грим-уборную. Ее не было. Я обратился к администратору с вопросом, где же мне переодеваться.

– Где хотите. Ведь вы в райдере не указали, что вам нужна отдельная гримерка.

– Так у меня и райдера нет.

– А что же вы тогда от меня хотите?

Решив, что ничего от него уже не хочу, переоделся прямо в коридоре. И пошел остопариться и закусить в специально накрытый для артистов зал. Здесь было все так же богато, как и в зале для гостей, только менее пафосно. Кухня-то одна. Французская... Что в основном зале, что здесь... что в Москве. Поскольку вечера русские – то и поваров-французов, и официантов привезли сюда из очень известного московского ресторана.

– Что делаешь? Пьешь? – поинтересовался администратор.

– А че еще делать?

– Готовиться!

– А где Галкин?

– Зачем тебе Максим? Ты выступаешь один. Блоком на десять минут. Артистов очень много, поэтому все по десять минут, и до свидания.

– Материться можно?

– Ты что, упал? Конечно нет!

– А что же мне тогда делать?

– Что хочешь.

Хмель сняло как рукой. Я стал судорожно соображать, чем же мне удивить достопочтенную публику.

Подумалось так: у меня есть парочка приличных песен, один стишок – это на четыре минуты. А дальше проведу конкурс анекдотов еще на шесть. И все в ажуре.

Минут за десять до своего выхода я переместился в «предбанник» перед сценой, где тусовался Галкин, который вел программу. Мы познакомились, человек он оказался совсем не плохой. Что он подумал про меня, мне неизвестно. А вот про публику сказал, что тяжелая.

... На сцене я понял, насколько он прав. Публика была еще та. В зале полным ходом шла своя жизнь: люди пили, закусывали, о чем-то болтали. Обилие российских звезд отнюдь не приводило их в трепет. А Абрамович, увидев меня, и вовсе решил свалить.

– Роман, куда вы? Останьтесь. Я материться не буду.

– Точно? – строго спросил он.

– Честное слово. Я обещал.

Лучше бы я матерился!

Он уселся за столик, а я объявил первую песню, которую тут же и спел. Обычно она пользуется успехом, но сегодня пошла как-то вяло. Вторую решил не исполнять. Юмористический стишок был прочитан при гробовой тишине. «Меня не слышат – это минус. Но и не гонят – это плюс!» – попытался я сам себя взбодрить и перешел к заключительной части Марлезонского балета – конкурсу анекдотов.

– Ну, кто хочет со мной сразиться? Можно даже на деньги. Минимальная ставка – сто долларов.

У людей, по всей видимости, не было денег... только фунты. Тишина.

– Ну смелее!

И здесь одна добрая душа в женском обличье поднимает руку, я подхожу. Дама рассказывает какую-то

полную хрень. Потом вторая – то же самое. Третья... Наконец, я обращаюсь с призывом к мужчинам посоревноваться: «Есть ли в зале мужчины, ибо дамы, как вы только что убедились, не компетентны в этом вопросе?» И тут вижу поднятую вверх мужскую руку. Подхожу, прошу представиться. Зал смеется.

– Гена, – отвечает джентльмен, – а вас как?

Тут я с ужасом понимаю, что это Хазанов, которого я просто не узнал и, стало быть, нажил себе злейшего врага.

– Роман, – потупив взор, ответил я.

– Очень приятно, чем занимаетесь?

– Да, собственно говоря, тем же, чем и вы.

– А-а-а, вы тоже в гостях?

– Нет... Я... это... работаю. Не желаете ли анекдот рассказать?

– Желаю.

– Итак, господа и дамы! Битва титанов!

– Второго не вижу, – ехидно замечает он.

– Это же вы, Геннадий Викторович, – парирую я, четко понимая, что теперь мне точно кранты.

– Итак, встречаются Галкин с... Как, извините, ваша фамилия?

– Трахтенберг.

– Встречаются Галкин с Трахтенбергом, встречаются... Прошу!

– Что-то я про себя анекдотов не слышал. По-моему, их вообще нет.

– А про меня есть... Так что? Не знаете?

– Нет.

– Встречаются-встречаются... А пожениться никак не могут.

Я перевожу взгляд на Галкина. Он сидит за столиком в зале и смеется. То есть в его лице поддержки я не найду.

– Геннадий Викторович, а при чем здесь я-то? За Галкина не отвечаю, но я не такой. Вы просто решили меня развести.

– Ну хорошо, другой анекдот. Сын вернулся из Оксфорда, подходит к отцу и говорит... Знаете?

– Пока нет.

– Да вы не пока не знаете, вы вообще ничего не знаете.

– Геннадий Викторович, вы продолжайте. Не отвлекайтесь.

– Так вот. Сын говорит: «Папа, я закончил Оксфорд, что дальше?»... Роман, вы знаете, что дальше?

– Пока нет. Продолжайте.

– Продолжаю: «Сынок, ты теперь не просто мой сын, а и компаньон. Тебе принадлежит пятьдесят процентов всех моих акций. Какие у тебя мысли на этот счет?..» Роман, какие у вас мысли на этот счет?

К своему ужасу, я понимаю, что анекдота не знаю. Пытаюсь спасти ситуацию:

– Осталась последняя фраза?

– Последняя-последняя, не волнуйтесь. Вам сейчас лучше переживать о том, что вам делать дальше. Ибо как артист – вы...

– Геннадий Викторович, давайте лучше закончим анекдот.

– Не закончим, а закончу. Вы же его не знаете?

– Не знаю.

– А что вы вообще знаете?

– Итак! «...Какие мысли у тебя на этот счет»?

– Это вы о чем?

– Я про анекдот.

– А, так вы его точно не знаете?

– Не знаю, не знаю.

– А зачем вы тогда вообще вышли на сцену? Кто вас вообще приглашал?

– Итак! «...Какие мысли у тебя на этот счет»?

– Папа, купи мою долю! – победоносно завершает он. И увидев у меня на груди звезду Давида, усыпанную бриллиантами, спрашивает: «Это у вас что такое?»

– Магендовид.

– А-а-а, вот на него мы и играли.

Бурные овации в зале. Люди следят, кто же все-таки кого. А чего тут следить-то? Я не просто проиграл. Я раздавлен и убит. Не просто сбит с коня, но еще и засыпан землей. Это провал. У меня их не было.

Но теперь зато – есть. Остается только повернуться к публике и попытаться хоть как-то сгладить ситуацию.

– Ну что ж. Я так всегда и думал: для того чтобы стать чище, не нужно часто мыться. Достаточно просто обосрать соседа. С вами был Роман Трахтенберг. Пока.

Ухожу со сцены под вялые хлопки и бодрое вступление Сердючки. Нервно закуриваю, тут же из зала подходит один из гостей и говорит: «Роман, мы вас очень любим. Не расстраивайтесь. А что вы такого сделали Хазанову? Бабу, что ли, у него увели?»

– Да вы что? Я с ним даже не знаком.

– А чего же он так?

– Не знаю.

– Не расстраивайтесь. В этом случае он просто мудак.

Я пошел в накрытый зал, шлепнул триста граммов вискаря. И, не переодеваясь, как был в концертном костюме, вышел на улицу под проливной дождь. Поймал такси и отправился в отель. На душе было погано.

...Назад летели той же компанией». Смотреть артистам в глаза было стыдно. Спасибо Катюшке Лель и Меладзе – единственные, кто поддержали меня. Посоветовали не брать в голову. А я не мог выбросить это из башки, сидел и думал, как же так?

Я на его шутках воспитывался, заучивал его монологи. Это человек – эпоха, время которой, к сожалению, ушло. На последних хазановских концертах я не улыбнулся ни разу. Он – пародия на молодого самого себя. В свое время про него складывали анекдоты и небылицы. Он и сейчас легенда, которой, к сожалению, я не являюсь.

Поразило не то, что он меня обосрал. Хотя и это поразило: мы с ним не были соперниками по площадке. Но он решил показать ху из ху. И сделал это зло и некрасиво. После этого везде он рассказывает про меня, что «люди без образования заполонили российскую эстраду...». Так у меня же есть образование. Я пришел к ним в гости. Играл по их правилам, а он меня обгадил. Будь он не артистом, а просто бизнесменом, все бы тогда порадовались, что он не только богатый, но и умный, а Трахтенберг, дескать, пытался жопу пальцем напугать. Но здесь была другая ситуация – артист обосрал артиста, что непозволительно. Я сам могу задирать кого угодно, если он на сцене и я на сцене. Но зрителям не отдам на растерзание даже своего потенциального конкурента.

ДОНЕЦК, ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МЕСТНОГО АВТОРИТЕТА

...Едва выйдя на сцену, я понял – напряг. Почувствовать его может только профессионал и сразу, буквально через две-три минуты, сказать, хорошая будет программа или нет. Сегодня энергетика была на редкость плохой, а публика не очень свободной. И поскольку они реагировали на меня напряженно, то и я соответственно приготовился держать удар.

Еще бы, моя обычная программа тут не пойдет. Ведь она настроена против женщин, а в зале их всего две и обе жены: одна хозяина, другая сына. Зато полно мужиков, которые конечно же не позволят себе в данной ситуации шутить над бабами, тем более пошлить и уж, не дай бог, употреблять ненормативную лексику. Я, конечно, легко обойдусь и без мата, но в такой ситуации даже очень хорошая шутка заставит мужчину удержать громкий смех в горле. И что тут рассказывать – абсолютно непонятно. И я предложил выпить, заодно сказав какой-то тост. Потом снова замолчал и взял мхатовскую паузу до тех пор, пока ее можно держать.

Но тут Винокур (тот самый, и ждущий своего выхода), сидящий за столом с гостями, неожиданно подал голос: «Рома, а чего ты молчишь?..» Ну, думаю, он начал, а че дальше скажет, не ясно. И я – поскольку не мог больше молчать – снова предложил всем выпить. В принципе, когда не знаю что делать, всегда предлагаю выпить. Ну а потом напиваешься до такого состояния, когда уже все равно что будет дальше и проблема снята. Моя, надо заметить, проблема, а у них бедствие – пьяный Трахтенберг. Хотя, конечно, хочется, чтобы и дальше эти заказчики тебя приглашали на свои вечеринки, но раз не срастается...

И тут Винокур вновь начал разговор: «А вот скажи, ты знаешь анекдот про...».

– Да, знаю, естественно!

– Ну рассказывай!

Я рассказал, на минуту овладев вниманием зала, но вскоре снова замолчал, поскольку говорить-то все еще было не о чем; решил по-тихому смыться к барной стойке.

– А знаешь анекдот про ...? – снова завопил Винокур.

– Знаю! И все знают, что анекдоты рассказываю я.

– Слушай, а че ты все уходишь. Давай общаться.

– Ну давай...

Дав мне возможность рассказать пару хороших анекдотов, Винокур отправился выступать сам, а я как за спасением рванул к бару. Пока я тусовался там, восполняя израсходованное организмом в битве алкогольное топливо и заправляя «полный бак», он рассказал пару монологов, где матюги подразумевались, хотя их вроде и не было. Как мне кажется, он первый в тот вечер произнес слово «жопа», но поскольку неприличное слово произнес приличный человек, имеющий на себе печать столпа шоу-бизнеса, все отнеслись к этому с юмором. Ведь он был звездой, когда еще и понятия такого не было, и потому «свой человек» почти для каждой компании. Что он ни сделает – все рады. Вот и сегодня гости расслабились и развеселились. После чего я понял, что моя программа спасена. Мне оставалось только подхватить начатое им веселье как олимпийский огонь, что намного проще, чем зажечь.

И я до сих пор очень благодарен Владимиру Натановичу и очень уважаю его за то, что не дал мне утонуть в трудной ситуации. Каждый, попадая в незнакомую компанию, обычно тушуется; здесь все друг друга знают; выжрали друг с другом ни один эшелон водки и поимели союзно немало баб. С ними незнакомому человеку сойтись сразу сложно. Тем более что публика бывает разной. И не всегда тусовки хороши. Но Винокур – звезда, которой многое позволено, к тому же он уже сидел среди них и уже выпивал с ними, когда я появился. Он, находясь там, изнутри, сидя за столами, мог влиять на ситуацию, что и сделал, видя, как тонет другой, пусть и менее именитый артист.

Точно так же я помогал ведущим, находясь на вечеринке в качестве гостя, или там, где заказчиками были мои старые знакомые. Почему не помочь, когда что-то происходит с той же певицей, о которой рассказывал в самом начале этой главы. Она ведь все делает неправильно из-за зажима. Я могу ей подсказать, что не так, потому что давно знаю заказчика и что ему нужно, и что его гости – хорошие ребята. Она же, видя их впервые, еще не знает, как и что. С какого края к ним подойти? Как за дело браться? И хоть, с одной стороны, мы конкуренты, с другой – мы все из одного цеха. И когда ведущий приходит на заказник – пусть он трижды звезда – ему тяжело. А если он видит среди братвы меня, то поинтересуется, а что за публика; а как лучше себя вести; кого можно трогать; кого категорически нельзя. Я всегда в таких случаях консультирую, надеясь, что в будущем точно так же помогут и мне.

* * *

Потопить можно любую звезду, особенно находясь в качестве гостя. Ты уже часть коллектива и в курсе вещей, о которых здесь знают все, кроме артиста. Стоит отпустить какую-нибудь шуточку, рассмешившую зал, как он решит, что все смеются над ним. И это вырубит его сразу же и полностью. Как-то смотрел передачу «Однажды вечером», которую вели Рост и Нагиев. Они пригласили к себе Фоменко и стали на него нападать. Он молчал, терпя мелкие подколки. В самый ответственный момент, когда в сотый раз услышал вопрос «А как вы думаете, Николай...», он распахнул рот с видом напряженно думающего дурака; практически уронил нижнюю челюсть на грудь. Зал в ту же секунду лег от смеха, а оба ведущих испытали шок. Ведь их буквально «съели».

Конечно, по-хорошему, в «солянке» он не должен так поступать, но ведь там-то был не просто концерт. Это была дуэль. А значит, можно. Мне самому пришлось точно так же однажды убрать Таню Лазареву, когда она и Белоголовцев, пародировавший Познера, вдвоем стали наседать на меня во время телеинтервью. Я понял, что молчать нельзя, – затопчут. Здесь дуэль. Кто-то должен выйти победителем. И если бы они обосрали певца, то и фиг с ним, певец не разговорник. Я должен был прекратить этот «затопт»: ведь мне потом дальше работать, и если меня зароют на моем же поле – это станет началом большого конца. Взвесив все шансы, прикинул, что победить их двоих не получится. И пусть я один сильнее каждого из них, но их двое, и две головы против одной – это перебор. Потому решил вырубить «слабое звено», т. е. Таню; и на очередной ее вопрос ответил вопросом: «Танечка, а ты знаешь, почему у женщины в голове на одну извилину больше, чем у лошади?»

– Нет!

– Чтобы, когда она пол моет, не пила из ведра!

Таня «умерла». Теперь ей как-то шутить в мою сторону стало боязливенько. А Белоголовцев тут же понял, что они имеют дело с волком в овечьей шкуре. И как только он на этого вервольфа прыгнет, его порвут. Поэтому лучше с ним дружить и вообще превратить Трахтенберга из соперника в напарника, а Таню выключить совсем. И время от времени, когда она пыталась как-то парировать, он поворачивался к ней и говорил: «Танечка, не волнуйся! Ты не лошадь». Когда же она и вовсе решила молчать, он не забывал о ней и время от времени напоминал, что она точно не лошадь. Чем подливал масла в огонь. Передача получилась изумительная, никто никого не затоптал.

Но повторюсь: если бы мы оба были на заказнике, я бы ему помог, и думаю, что и он бы помог мне. И даже Татьяна мне бы помогла. И я ей. Но у дуэли одни правила, у работы – другие.

Так мне помогала Ксюша Собчак, когда я вел вечеринку на яхте в Средиземном море для очень непростой аудитории. Вышел работать, понял, что провалом здесь, конечно, даже и не пахнет, однако, как я ни крутись, в зале все равно может остаться некий напряг и официоз, который порой никак не переломить. Связан он, возможно, не с промахами ведущего, а только со сложными отношениями внутри самих гостей. Они все к тому же сегодня хотели остаться приличными, меня просили без мата, и я начал торжественно: «Здравствуйте, дамы и господа...»

– Рома, ты неправильно приветствуешь! – неожиданно подняла голос сидящая в первом ряду Ксюха Собчак.

– А как надо? – поинтересовался я.

– Надо так: начинаем очередную вечеринку из цикла: «Денег до х...я точка ру».

В зале захохотали. Ее выходка моментально сняла официоз, тем более что перешли на мат... Ей можно было материться, ведь она гость – как правило, она почетный гость на многих тусовках – а гостям закон не писан. Ксюха помогала мне еще в Питере, и совершенно бескорыстно; знакомила с полезными людьми, притаскивала на мои Выступления нужные тусовки. То есть нужные мне, а я, может, и не был им особенно необходим. Но она умеет делать какое-то место модным. А то что про нее постоянно пишут гадости... мне кажется, ей на это плевать. Она человек свободный и образованный. Рок-н-ролльщица, по своей сути. Когда она присутствует на вечеринке, мне работать всегда легче.

Вот в тот вечер я перепил. Да так, что в один момент, произнося тост и поднеся ко рту рюмку, понял, что сейчас блевану. Бежать в туалет мне показалось далековато, и я отошел к борту. Предварительно огляделся, не увидев никого, решил, что и меня никто не видит. Облегчил желудок прямо за борт, после чего тут же вернулся и, как ни в чем не бывало, продолжил... Так я отходил несколько раз; все разы был твердо уверен, что не пойман и что все прошло чудесно.

...Через год ко мне как-то подбежал один гражданин с криком: «Ромка, привет!» Видя, что его не узнают, стал напоминать, что познакомились мы на Средиземном море. «Ну это было, когда ты еще прямо с яхты в море блевал!» Через полгода встретил компанию с той же злополучной яхты, которую так же не мог вспомнить, зато они напомнили мне: «Ну это было в тот вечер, когда ты...» Черт, оказывается, все видели, как между тостами я отбегал к бортику. Я забыл, а они помнят.

ЗАКРЫТАЯ ВЕЧЕРИНКА КРУПНЫХ БИЗНЕСМЕНОВ

– Сколько у нас вокруг красивых теток, – стоя на сцене, замечаю по ходу дела.

Еще бы не заметить; по залу, как по подиуму, фланируют тощие длинноногие вешалки, потягивая дорогие халявные коктейли. Из трубочек, чтоб помаду не размазать и товарный вид не потерять.

– Вспомнился анекдот в тему: «И создал Бог женщину. И посмотрел Он на нее... И посмотрел Он на нее... И посмотрел... И подумал: "А-а-а! Х...йня... Накрасится!"»

– Сам ты х...йня! – вдруг взвизгнул чей-то противный козлетон. Мне, к сожалению, не видно, кто из телок перебрал и срывает мое великолепное выступление.

– Пожалуйста, не напаивайте ваших женщин, ибо... – обращаюсь я к залу, но не успеваю закончить свою философскую тираду, как та же самая клоунесса вновь пищит: «Сам ты пьяный. Вали со сцены!»

Кретинской критики в свой адрес я не выношу. И поэтому перед тем, как уничтожить эту «критикессу», надо спуститься в зал и спросить у заказчика, что это за баба хочет быть главнее всех.

Женщины – вообще особые создания. Они с детства приучены быть в центре внимания. «А сейчас Анечка встанет на стул и прочитает всем стишок», или «Посмотрите, какие у Катеньки бантики!», или «Танечка у нас самая красивая!» И Машенька-Катенька, вырастая, никак не может взять в толк, почему компания уделяет основное внимание не Ей, а кому-то другому. Конечно, до поры до времени она держит себя в руках, но стоит чуток перебрать... К сожалению, Машеньки давно выросли и никого уже не умиляет их поведение. Жены миллионеров не могут вынести, что на вечеринке поют известные певицы. Они выскакивают на сцену, отбирают у охреневших от неожиданности и такой наглости певичек микрофоны и начинают петь сами, будучи на все триста процентов уверенные, что делают это в четыреста миллионов раз лучше. Ведь где-то там, в своей еще доисторической реальности – они звезды. А в объективной реальности всем приходится терпеть их кошачьи вопли. И, конечно же, ничем не лучше любовницы миллионеров, а тем более их случайные подруги. Даже еще хуже. Ведь жены хотя бы знают, сколько стоят артисты, и уважают деньги, которые муж выкинул на пьянку. А любовницы не знают и не хотят ничего понимать. Сколько подобных созданий я перевидал у себя в клубе, когда один и тот же чувак приходит каждую пятницу с новой бабой. «Счастливица» тащит букет, усаживается за столик, понимая, что может заказать самую дорогую выпивку. После выпитого ее, естественно, торкает, что именно она здесь королева! И деточка принимается гнуть свои когтистые пальцы, пускать сопли пузырями и перекрикивать ведущего, то есть меня, мешая получать удовольствие всем остальным, заплатившим деньги за вход. Причем ей и в голову не может прийти, что публика пришла сюда слушать вовсе не ее комментарии на мой счет. При этом она даже не замечает кислых физиономий официанток, которые четко знают, что к следующей пятнице – к банному дню – ее сменят на другую королеву... Впрочем, я думаю, что к представителям этой диаспоры не следует относиться серьезно. Нужно только совершенно точно знать, кто же здесь все-таки главный, и... главенствовать!

...Кстати, пора заканчивать лирическое отступление. Вечеринка-то в разгаре, и я, объявив перекурчик, слезаю с подмостков и иду разыскивать пьющего где– то хозяина. В итоге выясняется, что мешающая мне зараза всего-навсего нанятая модель из агентства, где их оптом закупают для закрытых вечеринок. Тьфу ты, хотел сказать, приглашают на пати. Делают это достаточно известные люди, которые не шастают по клубам. Ну не хотят они, чтобы их видели пьяными в обществе и чтобы про них потом ходили какие-то ненужные слухи. Поступают по-умному: нажираются там, где никто их не видит. А чтобы не скучать – для тусовки нанимается безликий контингент, который не будет потом болтать. Да, впрочем, в силу ограниченности кругозора, даже и не поймет, к кому попал. Одним словом, вызываются модельки. Это легко: звонок в агентство, и пожалуйста вам штук пятьдесят тушек, по две сотни долларов за каждую. А то и по сотне. Девчушка из них получит половину, ведь агентству нужно зарабатывать, а из сотни телок только одна-две станут более-менее популярными и принесут какие– то дивиденды, если их продадут за границу. Остальные будут тусить здесь, «отдыхая» за три копейки на вечеринках, где дело манекенщиц – быть манекенами. Ходи себе красиво по углам, хочешь – ешь, хочешь – пей, только платье казенное не запачкай. Модели нужны для домашности и ощущения пафосной тусовки. Безусловно, будет неуютно, если они станут напряженно жаться по углам, и именно поэтому, и даже ТОЛЬКО поэтому хозяева ведут себя с ними на равных. Типа, давайте веселиться, девчонки. Ура! И тут у прошмоделек срывает крышу!.. «Модель для сборки», попав в высшее общество и увидев, что к ней относятся как к равной, расправляет острые плечики, гордо сортирует прыщики, выставляет грудь (одну, потом другую) и начинает думать о себе в третьем лице. Она, как сестры Золушки на балу, считает знаки внимания принца. «Принц улыбнулся мне два раза», «А мне сказал "проходите-проходите, здесь дует"», «Не вставайте, не вставайте (заходя в женский туалет)». Такие знаки внимания почему-то говорят им, что принц уже в кармане! Но у девочек неправильная оценка происходящего. Хозяин дома всего лишь представил ее проходящему мимо гостю как свою подругу (как-то надо было представить), и она уже верит, что стала подругой, т. е. почти любовницей или, что практически одно и то же, – любимой супругой. И вот мысленно водрузив себе на голову корону, поверив, что уже с сегодняшнего вечера она станет хозяйкой милого особнячка, она начинает всех остальных считать за быдло. А тот, кого она таковым считает, может быть по рангу выше именинника, например быть его начальником. Он может выглядеть непрезентабельно, только ему все равно – он же начальник. А если девушка еще и выпила, так и вовсе принимается хамить. Хозяин сказал ей несколько приятных слов, и после этого она начинает хамить всем и каждому. К сожалению, надежда девочки, что ее перепутают с кем-то важным, никогда не сбывается.

...Поднявшись на сцену, вновь обращаюсь к залу: «Итак, у всех налито?»

– Да вали отсюда, тебе же сказали! – опять пищит голос.

– Пошла на х... !!! – наконец-то спокойно могу это сказать. Ну зачем хамить артисту, чье присутствие стоит десять тысяч долларов, а твое – только пятьдесят.

...Только мне с высоты сцены видно, что к красавице направились двое охранников. Подхваченная под руки амбалами, она еще не понимает, что происходит и почему ее выкидывают за дверь. Почему хозяин, который только что представлял ее всем как свою новую подругу, равнодушно отвернулся и с кем-то пьет. Ему хочется избежать скандала, большинство богатеев почти всегда ведут себя прилично. Даже если не нравится, вежливо похлопают и скажут: «Ну, достаточно». И только бабенка, которую взяли в аренду на вечер, будет орать с места дурным голосом, комментируя выступление не понравившегося ей артиста... К счастью, модели напиваются не часто. Знают свои грехи и не теряют бдительности, опасаясь за товарный вид.

 Да и фигуру опять же надо беречь. А если выставят за дверь, то и денег, пожалуй, не заплатят. Если бы не эти объективные обстоятельства, моделюги бы пили и их бы выкидывали с тусовок гораздо чаще. Ведь вписаться в абсолютно чужую компанию не так просто, как кажется. Вот я, в силу профессии, работаю на пьянках, смотрю всем в глаза, и для меня все равны. Но я никогда не обольщаюсь насчет того, что меня считают другом. Я – обслуга, и мое фамильярное поведение – только стиль работы, и надо знать, кто я и кто они. Нужно понимать, что в момент, когда перегибаешь палку, тебе вежливо укажут на дверь. И могут даже не объяснить, почему. Сделают это через охрану (как Макаревич указал на дверь Подгородецкому через администратора), что еще обидней. Я через все это уже прошел, так сказать, научен горьким опытом. Но у девочки еще все впереди, и пока она верит, что если ее представляют подругой, то так оно и есть. Наивная.

* * *

Мало быть красивой, худой и молодой. Чтобы покорить мужчину, надо быть необычной. И эта необычность должна так ложиться под него, как до нее никто и никогда в его жизни. Герлица должна стать половинкой своего принца. Если расклад был правильный, то в этом случае неважно молодая или старая, богатая или бедная. Но это бывает редко. А попытки развести мужика, как лапшу «Доширак», за три минуты обычно заканчиваются ничем. Тем более такого, который сам разведет, кого хочешь.

Мне однажды рассказывал один небедный заказчик о том, как развлекается. Иногда на пьянках видишь жриц платной любви. Знаешь, конечно, что можно ей просто дать двести долларов и все срастется. Но это слишком банально. Другое дело, если ее разыграть, так чтобы она купилась и повелась. Всегда ведь интересно обмануть обманщика, выиграть в карты у шулера и развести проститутку на то, чтобы дала бесплатно. И вот ты подходишь к ней, знакомишься, заказываешь ей шампанское за шестьсот долларов. Она думает, что сейчас позовут домой, но ты назначаешь ей свидание на следующий вечер. Приходишь на него с розами, ведешь в театр, потом привозишь в свой роскошный дом и ночью, разумеется, получаешь лучший секс в своей жизни. Женщина готова на проявления высоких чувств, когда есть перспектива, когда думает, что ты на крючке, и ей надо лишь закрепить результат, а потом подсекать. Девушка будет показывать, какая она замечательная. Будет стараться, чтобы ты почувствовал, что лучше ее нет никого на свете белом. Конечно, она не стала бы так стараться за деньги. Чего ради пытаться расшибать себе лоб? Ради разовой акции?! Она показывает все, на что способна, а внутри тащится от мысли, как ей подвезло с придурком. «Девки, не поверите! Сам попал в руки». А САМ между тем тоже внутренне стебался над ней всю дорогу и тащился, предвкушая развязку. Дура-то на самом деле она. Ведь утром он дает ей двести долларов и нежно прощается, типа, спасибо, до свидания, все было очень хорошо. И девушка остается в полном недоумении: «Как же так, все было на мази. Манька, ты же меня знаешь, он был практически в моих руках!.. А, если понял, кто я, то все равно – как можно так глумиться над ЧЕЛОВЕКОМ?!!!» Только тут еще вопрос, кто над кем издевается. Все-таки мужчина, как существо разумное, отдавал себе отчет, что ему сорок пять, у него огромный живот и он не может возбуждать желания у молодой красивой девочки. А девочка нагло лжет ему о своей любви и ждет, что ей поверят. Правильный подход – дать наутро денег и отправить восвояси.