Текст книги "Восьмая горизонталь"

Автор книги: Роман Подольный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Покойный профессор, – прочувствованно говорил он, – прожил долгую жизнь, полную больших и малых событий.

И я понял, закончил Авдюшко, что пора просыпаться. И что давно было пора. С тех пор я всегда с удовольствием проходил те два квартала от дома до общежития. И иногда даже жалел, что их не три.

Может быть, Николай Пантелеймонович сказал бы что-нибудь еще, но тут необычно резким звонком разразился мой телефон.

– Кто же звонит в такую пору в редакцию? – пожал плечами Гриша. А я молча вслушался в трезвон, раньше чем снять трубку. Каждый может угадать по звукам дверного звонка, кто хочет войти или, по меньшей мере, в каком настроении человек, стоящий сейчас перед дверью. А я довольно часто угадываю по телефонным звонкам состояние духа будущего собеседника.

Сейчас мне показалось, что он – кто бы он ни был – должен быть разъярен. Что же, в голосе Трушина действительно звучала ярость. Но торжества в нем было больше. Намного.

– Немедленно приезжай. Пропуск выписан! – прогремел он в трубку и повесил ее.

– Спасибо за сон и рекомендации, Николай Пантелеймонович. Поиграйте теперь без меня. Срочно требуюсь...

Я поехал.

Он сидел в своем кабинете и даже не встал мне навстречу. Он сидел не просто, а раскинувшись в кресле, и стол перед ним был накрыт газетой поверх расставленных по углам стопок книг.

– Подойди, подойди, бандит, – подозвал он меня, сорвал газету, скомкал ее обеими руками, приподнялся, запустил бумажный ком в форточку и повалился обратно в кресло. – Значит, вызов мне послал? Гений, значит? А я, видишь, не хуже тебя сделал. История здесь была... Ну об этом потом. Главное, понять надо было, что запрета тут нет. Сделал я копию. Хоть и путал ты в своем рассказе, детали важнейшие пропускал... Твой слиток – для сравнения – только что у коменданта выцарапал. Трудно было.

Перед ним лежали два очень похожих слитка золота. Он был очень, очень доволен.

– А то, понимаешь, просто уважение к себе потерял, когда взглянул на твой подарочек. Приоритет-то за тобой, но и я не такой идиот, как сам думал. Понял, сукин сын?

Да, сегодня его словарь резко изменился. Но купил он меня здорово. Лучше, чем я его. И я сказал:

– Вот не знал, что в Минералогическом музее есть второй такой образец. А Пашка Жуков, тоже друг, такой розыгрыш испортил!

– Какой Пашка Жуков? – физик выпрямился в своем кресле, вцепившись руками в край стола. – Какой Пашка Жуков? Какой розыгрыш? Второй раз за сутки я чувствую, что схожу с ума... – По мере того как он произносил фразу, голос его становился все тише, и "схожу с ума" я скорее угадал, чем услышал.

– Так ты _сделал_ это золото?! – спросил я.

– Конечно! А ты?

– Я-то? Да взял на время модель слитка – внутри ртуть, потом свинцовая оболочка, сверху золотая фольга. А ты на закон Архимеда почему не проверил?

– Архимеда? Да я ж говорю, не было у меня этого слитка. У коменданта он лежал. И хорошо, что не было. А то бы проверил. – И Илья начал смеяться. И продолжал это делать по крайней мере минуты четыре.

Потом, вытирая глаза, сказал:

– Да ты бы хоть спросил, как я это сделал."

– Чего ж спрашивать, когда уже сделал. Тут как с атомной бомбой – самое трудное выяснить, можно ли это сделать. А дальше уж легко.

– А приоритет-то мой. Но я без тебя никуда. Соавтор. Вот мы и добрались до восьмой горизонтали, Рюрик. Считай, что у нас в кармане все премии мира, старик! К шведскому королю за Нобелевской съездим, представляешь? Не знаю, как тебя, а уж меня-то и в академики выберут, – Илья зажмурился от удовольствия, – впрочем, тебя, наверное, все-таки тоже, – великодушно добавил он. – Весь мир будет наш. Весь мир! Мы на восьмой горизонтали. Мы вышли в ферзи!

Я смотрел на него и радовался. Нельзя было не заразиться этим детским восторгом. Особенно тому, кто год назад переживал тот же восторг, мечтая, хоть и без всяких оснований, о том же будущем. Но мое превращение состоялось раньше, чем я добрался до восьмой горизонтали.

Ах, Илья, Илья! Каждый должен дойти до своей восьмой горизонтали. Только зачем же превращаться на ней именно в ферзя?

Впрочем, я не стал говорить ему всего этого.

А он продолжал, уж чуть смущенно:

– Только как с историками быть? Приравнять их к нам – не по справедливости как будто. А выразить публично благодарность – маловато ведь...

– Ладно, Илья, что зря переживать, – сказал я мягко. – Как-нибудь разберемся.

Почему-то мне было его жаль.

Ладно, ладно. Будет еще время надо всем этим подумать... А теперь хоть минуту отдохнуть.

Я сел в широкое кресло, прикрыл глаза. И, уже засыпая, услышал над собой встревоженный голос Ильи:

– Погоди-ка! Но ведь поток нейтронов смертельно опасен. А старый Ньютон даже не знал, что тут нужна защита. Сам он мог бывать у своей аппаратуры редко. Но люди, которые за нею следили... Они должны были умирать.

СОН ПЯТЫЙ. ПРОЩАЙТЕ, ИСААК ИСААКОВИЧ

– Они должны были умирать, – повторил я негромко и вдруг понял, что произнес эту фразу по-английски. Огляделся.

Я снова был в кабинете Ньютона. Хозяин кабинета стал старше, еще суше сделалось тело, еще морщинистее холодное лицо. На его письменном столе рядом с бумагой лежал огромный том библии в кованном серебром переплете. Усталые маленькие глаза вглядывались в ее строки.

Медленно оторвал старик свой взгляд от книги, медленно поднял его на меня.

– А, это вы, мой ночной гость из страны снов, – медленно произнес хозяин. – Да, они умирали... Болели, тяжело болели и умирали. И когда я понял, почему... Следа не осталось от моей проклятой машины. – Голос старика на секунду прозвучал резко, сильно и звонко, потом снова упал. Теперь вы понимаете, почему я ничего не опубликовал по алхимии? А может быть, – голос стал совсем тихим, я едва разбирал слова, – а может быть, теперь вы поймете и то, почему я стал изучать апокалипсис.

И маленькая костлявая ладонь взметнулась над развернутой книгой и наискось хлестнула по странице.

– Прощайте, Исаак Исаакович!

Илья встревоженно тряс меня за плечо.

– Спасибо, что разбудил. Досидели мы с тобой до утра! Пора в редакцию. Побегу. Пока!