Текст книги "Янмэйская охота. Том II"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Нексия прошлась вокруг зала, рассматривая скульптуры. Все они изображали веселье: танцующих людей, объятия влюбленных, музыкантов с лирами и свирелями, играющих детишек. Тут и там сверкали серебристые цветы, золоченые радостные солнца. Даже Иона, несмотря на тоску, не сдержала улыбки. А Нексия почти смеялась, кружась в радужных лучах, как вдруг помрачнела от мысли:

– Почему храмов Вивиан так мало? В Фаунтерре я не знаю ни одного…

Ей ответил священник, появившийся из бокового нефа:

– Дворяне склонны жертвовать на храмы своих Праматерей. А род Вивиан не слишком состоятелен.

– Здравия вам, святой отец! Простите, что…

– Не заметили меня? Так и задумано, – священник усмехнулся, разведя руками. В своих белых одеяниях он напоминал мраморную скульптуру, каких много вокруг. – Служитель Вивиан не должен смущать прихожан своим видом.

Иона поприветствовала его. Нексия призналась, что впервые попала сюда, и священник стал показывать ей церковь. Под его руководством дамы обошли все нефы, любуясь красотами. Иные священники склонны много говорить, нахваливая свою Праматерь в сравнении с остальными. Этот был не таков. Он рассказал лишь, что храм построен недавно, на деньги графа Винсента Шейланда, и теперь Уэймар может похвастаться крупнейшим храмом Вивиан во всех северных землях.

От обилия света и пляшущих фигур Иона все больше улыбалась, и вдруг ощутила смущение.

– Простите, святой отец, мне лучше покинуть вас. Храм навевает веселье, с моей стороны было бы кощунственно поддаться ему. Прошлым вечером случилась трагедия.

Священник одарил ее внимательным взглядом. Иона подумала: сейчас он из вежливости спросит: «Какая трагедия?» – и тем самым допустит огромную бестактность. Но святой отец понял ее состояние и сказал иное:

– Миледи, не смею задерживать вас, если желаете уйти. Но должен заметить, что вы неправы. Нет кощунства в том, чтобы пережить минуту радости в день трагедии. Напротив: радость для того и дана богами, чтобы освещать самые темные дни.

– Разве можно смеяться, когда другого постигло несчастье или смерть?

– Нельзя не смеяться, миледи. Душа человека завяла бы от непрерывного горя, потому лучи веселья то и дело прорываются сквозь печаль, как бы мы ни старались хранить траурный вид.

Иона хотела поспорить, казалось важным оградить свою печаль от нападок, не дать никому развеять ее. Однако пришлось признать, что священник прав. Иона вспомнила многочисленные похороны, какие повидала: на каждых непременно случалась минута, когда все смеялись. Само собою так выходило, будто боги нарочно веселили людей. Кошка задела свечку, и ее хвост задымился, вдова уселась на блюдо с окороком, важный гость начал речь, но забыл, как звали покойника…

– И все же, я бы не хотела, чтобы после моей смерти все веселились до упаду.

– А я бы хотела, – возразила Нексия. – Это лучше, чем плакать навзрыд. Если б можно было умереть как-нибудь так, чтобы всем стало весело – я бы выбрала этот способ.

Иона вспомнила двух всадников графа Майна, которые выехали на ристалище в туман и столкнулись не копьями, а лбами. Против воли она издала смешок, но быстро овладела собою. Сказала строго:

– Святой отец, этот храм выстроен на деньги графа Винсента. Неужели день смерти графа хоть чем-нибудь вас порадовал?

Священник повел бровью:

– Леди Иона, я не хочу прогневить вас своим ответом.

– Однако в этих словах уже половина ответа, так скажите же остальное.

– Ровно в час смерти графа Винсента его сын и ваш муж, лорд Виттор, находился здесь, со мною. Я хорошо это помню: позже адъютант графа примчался прямо сюда, чтобы сообщить о беде. Лорд Виттор вел со мною долгую беседу, и мне памятно ее содержание. Неделею раньше из темницы сбежал кто-то, по всему городу рыскали солдаты в поисках беглеца. Это весьма тревожило добрых горожан: они видели мечи и думали, что грядет война. Я поделился этим с лордом Виттором, а он рассмеялся: «Глупые мещане!» Я ответил милорду: нельзя высмеивать людей за страх перед войною. А он сказал: «Смеюсь не над страхом, а над верой, будто война случается сама собой, внезапно, как гроза». Но прошлая Война за Предметы именно так и случилась, – возразил я. Для нее была лишь одна причина – воля богов. И ваш муж ответил: «Поверьте, волю богов понять несложно».

– Что же радостного во всем этом?

– То, миледи, что ваш муж оказался прав. В тот вечер я не придал веры его словам. Но он стал графом, и мы вот уже пять лет наблюдаем его успехи. Граф Виттор утвердил мир со всеми соседями, достиг огромных высот в банковском деле, добился процветания для Уэймара и всего графства, сделался советником владыки и вашим мужем. Теперь я знаю, что нами правит человек, который истинно понимает волю богов и потому получает их помощь. Может ли быть более радостное открытие для священника?

Иона не нашла, что возразить. Полюбовавшись еще красотами храма, девушки вернулись в экипаж, и Нексия сказала:

– Странно, что вам требуются уроки любви. Должно быть легко любить вашего мужа, он прекрасный человек.

Северная дрянь, – всплыло в памяти Ионы.

– Он прекрасен, быть может. Но не я.

Стрела – 8

Второе заседание верховного суда Империи Полари

21 мая 1775 г. от Сошествия

Здание Палаты, Фаунтерра

Едва судья Кантор открыл заседание, Ворон Короны схватился с места.

– Как обвинитель, я хочу прокомментировать эксперимент, проведенный советником обвиняемого. С этою целью прошу права задать несколько вопросов свидетелям.

– Суд находит это уместным. Приступайте.

Пресловутые альмерские рыбаки снова занимали свидетельскую скамью. Они выглядели тревожными, но все же более уверенными в себе, чем на прошлом заседании. Очевидно, барон Бонеган устроил им взбучку, а заодно дал посмотреть правильный портрет Адриана – и рыбаки освежили память.

– Свидетели, скажите: какое освещение в вашей церкви в Косом Яру?

– Дык свечи! И несколько лампадок имеется.

– Есть ли искровые светильники?

– Откуда нам такое диво? Нет как нет!

– Верно ли я понимаю, что вы видели портрет владыки только в свете свечей?

– Ну, и при солнце – ежели дело днем, то оно в оконца заглядывает.

– Отличается ли искровый свет здесь, в зале Палаты, от солнечного и от свечного?

– А то! Ясно, отличается. Вон Борода даже слезился с непривычки.

– Ваша честь, я требую повторить проведенный советником опыт опознания, но с поправкою на свет. Предлагаю убрать шторы со всех окон, погасить искровые лампы, а портреты поставить близко к окну – лишь тогда условия опознания будут соответствовать тем, какие имелись утром на реке Бэк. Искра не будет сбивать свидетелей с толку, и они обязательно узнают владыку Адриана.

– Суд одобряет повтор эксперимента.

Франциск-Илиан усмехнулся:

– Помню, сударь Марк, была при моем дворе в Лаэме одна дама. Сгорела до цвета вареной креветки, а уж потом стала носить зонтик от солнца. Очень все над нею потешались…

– Вычеркнуть из протокола эту басню, – приказал судья Кантор. – Приступить к повторному эксперименту.

Трое судебных приставов шустро организовали новый показ портретов. На сей раз рыбаки без колебаний опознали владыку как в военном мундире, так и в светском платье.

– Внести в протокол, что при надлежащем освещении опознание успешно состоялось, – распорядился Кантор. – Советник обвиняемого может продолжить опрос.

Однако Ворон Короны поднял флажок:

– Прошу прощения, ваша честь. Я прошу предоставить обвинению возможность внеочередного опроса свидетелей.

– На каком основании?

– Ваша честь, все действия советника направлены на то, чтобы подорвать доверие высоких лордов к суду. Он совершает выпады, которые, даже будучи отражены, все равно пятнают репутацию суда и обвинителя. Если сейчас мы двинемся дальше, в умах высокого собрания останется убежденность: свидетели врут, они не видели смерть владыки. Все, что будет сказано дальше, потеряет вес. Прошу дать мне возможность прямо сейчас доказать, что свидетели своими глазами видели и шута, и владыку, и удар кинжалом.

Судьи совещались недолго.

– Суд дает обвинителю право опроса.

Марк подал сигнал своим помощникам. Агенты протекции расставили вдоль сцены четыре деревянных манекена в гвардейских мундирах.

– Свидетель Борода, будьте добры, сделайте следующее. Возьмите вот это перо, подойдите к первому манекену и покажите, как был нанесен удар. Остальных свидетелей прошу отвернуться и смотреть в другую сторону, для верности закрыв глаза руками.

Трое рыбаков отвернулись, но Борода озадачился:

– Манкен – это что такое?

– Большая деревянная кукла.

– Агась, уразумел.

Борода исполнил требуемое – встал позади манекена и ткнул пером снизу вверх, около поясницы.

– Теперь поверните манекен спиной к залу.

Борода сделал это, и лорды увидели: кончик пера оставил на мундире чернильную точку.

– Вернитесь на свое место. Свидетель Ларсен, сделайте все то же самое со вторым манекеном.

Второй рыбак, а затем и третий, и четвертый поочередно брали перья, подходили к манекенам, тыкали в спины, разворачивали манекены к залу.

– Теперь, господин секретарь Эмбер, я прошу вас: осмотрите спины манекенов и сообщите, что видите.

Передние ряды и без подсказки Эмбера видели результат: на сей раз свидетели не оплошали. Одна точка легла на поясницу, две – дюймом ниже, четвертая – еще ниже и в сторону. Все отметины помещались в участок размером с ладонь.

– Я вижу, что показания свидетелей совпадают с точностью до трех дюймов, – сообщил Эмбер.

Марк подытожил:

– Такая точность совпадения говорит об одном: свидетели определенно видели удар ножом, и хорошо его помнят. Если бы они измыслили свои показания, как думает господин советник, то не сумели бы так точно повторить одинаковое движение и попасть в один и тот же участок тела.

Зал возбужденно загудел. Пророк, однако, сохранил благостный покой:

– Сударь Марк, я и не ставил под сомнение, что кто-то кого-то ударил ножом. Подлунный мир далек от совершенства, ножевые раны в спину, к сожалению, случаются. Мои сомнения были связаны с вопросами: «кто ударил?» и «кого?»

– Я пролью свет и на это, – с улыбкой поклонился Марк. – Внесите реквизит для опознания оружия.

Агенты протекции вынесли на сцену ширму, за которой поставили невидимый для свидетелей столик. На нем расстелили черное сукно и стали раскладывать блестящие предметы – ножи разных размеров и форм. Ворон тем временем обратился к рыбакам:

– Видели ли вы ранее Вечный Эфес – священный кинжал императора?

– Ну дык в декабре ж, когда его величество скончались.

– А до того?

– Откудава? Мы ж в столицу не ездоки.

– Видели ли вы ранее гвардейский искровый кинжал?

– Это значить такой, каким убили владыку? Ну дык тогда и видели!

– А прежде?

Свидетели поразмышляли минуту и ответили вразнобой, но с похожим смыслом:

– Неа, не видели… Вроде, нет… К нам в Косой Яр, бывало, наведывались рыцари, у них и мечи, и ножи… Но, вроде, не искровые. Верно, без искры, обычные были… А с искрой – только тогдась, на вагоне.

Марк удовлетворенно кивнул.

– Ваше величество Минерва, я прошу о помощи.

От неожиданности Мими чуть не поперхнулась кофием.

– Ч-чем могу помочь, сударь?

– Будьте добры, ваше величество, положите Вечный Эфес на столик за ширмой, не показывая его свидетелям.

Она охотно вышла на сцену, заинтригованная и довольная, что смогла поучаствовать в событиях. Вместе с Минервой вышел и капитан Шаттэрхенд – как телохранитель. Мими сняла с пояса Эфес и вместе с ножнами положила на столик, сама же осталась стоять рядом, чтобы хорошенько все увидеть.

– Благодарю, ваше величество. Свидетели, я прошу вас по очереди, один за другим, зайти за ширму. Там вы увидите на столике всевозможные ножи. Выберите из них и отложите влево гвардейский искровый кинжал, каким был убит владыка. Затем выберите и отложите вправо Вечный Эфес императора, ни в коем случае не вынимая его из ножен. Затем вернитесь на место. Приступайте!

Среди рыбаков возникло нешуточное замешательство: они видели, что за ширму зашла императрица, и не видели, чтобы выходила. Значит, ее величество все еще там! Придется стоять прямо рядом с нею!

Пошептавшись, рыбаки вытолкнули первым Бороду. Тот ссутулился, на фут убавил в росте, и тревожно, как многажды битый ребенок, подкрался к ширме. Сунулся туда, ожидаемо узрел владычицу – и согнулся в поклоне так, что едва не стукнул лбом об пол.

– Прошу вас, встаньте и осмотрите кинжалы, – вежливо сказала Мими. От ее слов, обращенных прямиком к нему, Борода смутился еще больше и разогнуться не смог.

– Я отойду, чтобы вам не мешать, – решила Мими и сделала несколько шагов в сторону.

Борода разогнулся наполовину и такой, полусогбенный, подкрался к столику. Когда он, наконец, сумел оторвать взгляд от Мими и обратить его к оружию, то увидел ножи прямо у кончика своего носа. Рыбак довольно быстро опознал гвардейский кинжал:

– Искровый – вроде, вот этоть…

– Отложите его влево, – попросила Мими.

Борода потянулся к ножу, как тут увидел Вечный Эфес.

– Матушки святые! Это ж Предмет! Он жеж вечный!..

– Отложите его вправо.

– Как?.. Ваше величество, я не могу!.. Как я отложу? Руками, чтоль?..

Возможное прикосновение к легендарному Эфесу Династии так пугало Бороду, что он заложил обе руки за спину и сжал их в замок.

– Никак не могу, ваше величество! Он жеж святой, а я простой!

– Позвольте, я помогу вам, – Мими подошла к столику, повергнув Бороду в трепет. – Укажите, который из ножей – Вечный Эфес, и я сама отложу его.

Рыбак не смог указать, ибо держал руки за спиной и не смел их выпростать. Тогда Мими стала по очереди касаться разных ножей:

– Это Эфес? Или это? Или это?

Борода испуганно кивнул, Минерва отложила нож в сторону – то действительно был Вечный Эфес.

– А гвардейский искровый нож – этот? Или этот? Или…

– Вот ентот, ваше величество.

Она отложила и его.

– Благодарю, вы можете идти.

Чтобы уйти восвояси, Бороде пришлось бы повернуться спиной к Минерве, а этого он не мог. Рыбак стал осторожно пятиться, при каждом шаге отбивая поклон. Врезался задом в ширму, чуть не опрокинул ее, почти грохнулся сам, но был в последний миг пойман Шаттэрхендом и отправлен на скамью свидетелей.

– Кажись, сдюжил… – выдохнул он и бессильно ляпнулся на место возле товарищей.

За ним последовали Ларсен, Смит и Джейкоб. Видя на примере Бороды, что вполне возможно зайти за ширму и вернуться живым, они робели чуть меньше. Правда, Ларсен уронил искровый кинжал себе на ногу, а Смит забыл, что надо делать, и принялся молиться. Но с помощью Минервы все недоразумения уладились и опознание было произведено. Трое рыбаков (за вычетом Джейкоба) верно указали искровый кинжал гвардейского образца, и все четверо безошибочно признали Вечный Эфес Династии.

– Премного благодарю за помощь, ваше величество! – Провозгласил Марк. – Не поможете ли мне также подвести итог данного опыта?

– С великим удовольствием! – Просияла Мими. – Обожаю подводить итоги.

– Считаете ли вы опознание успешно состоявшимся?

– Конечно, сударь. Лишь один свидетель ошибся только в одном ноже, да и то лишь потому, что я его отвлекала своим присутствием.

– По-вашему, что следует из данного успешного опознания?

– Мы убедились, что рыбаки говорят правду на счет оружия. Они действительно видели Вечный Эфес на поясе Адриана и искровый кинжал – в руках Менсона.

– При всем уважении, ваше величество, – вмешался Франциск-Илиан, – они видели Эфес на чьем-то поясе и искровый нож у кого-то в руке. Не доказано, что действующими лицами были Адриан и Менсон.

Мало кто в зале видел, как в этот миг Ворон Короны подмигнул Минерве, передав ей слово. Владычица сказала, своею персоной усилив весомость аргумента:

– Боюсь, ваше величество, что теперь это доказано. Пускай рыбаки затруднились узнать Адриана в лицо, но они видели человека в генеральском мундире и с Вечным Эфесом на поясе. Кто это мог быть, кроме Адриана? Если бы Адриан погиб при крушении, а некто снял с него мундир и Эфес и надел на себя – как он успел бы за считанные минуты после катастрофы?

Франциск-Илиан приподнял бровь:

– Питает ли ваше величество столь же твердую уверенность в личности убийцы? Считаете ли вы, что именно лорд Менсон был на крыше вагона?

– Боюсь, что да. Там был человек в шутовской одежде и с искровым кинжалом в руке. Существует объяснение, зачем шуту брать оружие гвардейца: чтобы убить владыку. Но я не вижу объяснения, зачем гвардейцу наряжаться шутом! И даже если причина найдется – снова-таки сработает время. За несколько минут никак не успеть поменяться одеждой – особенно с человеком, который противится этому.

Франциск-Илиан не сводил с Мими острого, испытующего взгляда:

– И ваше величество знает причину, по которой лорд Менсон убил владыку?

– Нет, ваше величество. А разве я должна? Обязанность суда и следствия – установить все факты. Я лишь сделала логический вывод.

– Вы лишь назвали дворянина убийцей. Слово правителя имеет особый вес. Только что вы заклеймили лорда Менсона, поставили на нем печать, которую не смоет даже оправдание в суде. Сама императрица считает его злодеем – кто же он тогда, как не злодей?

Мими замялась, и председатель вскричал, спасая ее:

– Советник не смеет допрашивать императрицу!

– Обвинитель задал ее величеству несколько вопросов, со всею очевидностью взывая к ее авторитету. Теперь я имею аналогичное право. Итак, ваше величество готовы от своего имени, со всем весом своего слова назвать лорда Менсона убийцей? Поставите ли свою честь на это?

– Я ручаюсь за свои выводы.

– Выводы – абстракция, ваше величество. Перед вами стоит живой человек. Вы уверены, что он совершил убийство? Зачем он это сделал?

Пауза тянулась слишком долго. Когда молчание стало почти уже неприличным, Мими выдавила:

– Свидетели говорили о… его нездоровой страсти… к мужчинам.

В наступившую тишь ворвался окрик Менсона:

– Эх, кицка! Как же мало ума! Совсем ничего!

Мими залилась краской, а Ворон Короны громко хлопнул в ладоши:

– Внесите эту реплику в протокол, как и мою. Обвиняемый оскорбляет действующую владычицу Полари, как прежде – покойного владыку Телуриана. Очевидно, уважение к Короне никоим образом не ограничивает его слова и действия.

– Ты на что намекаешь, Ворон? – рявкнул Менсон. – Думаешь, я мог бы убить Минерву?

– Вы смеялись над братом. Вы убили бы брата, если б вам не помешали. Теперь смеетесь над Минервой. Вывод напрашивается, не так ли?

– Вывод тот, что ты – болван! Минерва – хорррошая! Адриан был хоррроший!

– А владыка Телуриан?

– Напыщенный зануда! Случайно родился первым, боги ошиблись!

– Ошиблись ли боги, когда наделили властью Минерву?

– Я не о том! Ты все выкррручиваешь!

– За вами замечено две привычки: смеяться над императорами, убивать императоров. Если б вы с Минервою оказались вдвоем на крыше вагона, и в вашей руке был бы нож, – что бы вы сделали?

– Она хорррошая, ее не за что!

– Она виновна в том же, в чем и Телуриан, и Адриан: заняла трон, который вы желали себе. Так объясните ваш критерий, лорд Менсон: какой владыка заслуживает жизни, а какой – смерти? По какому принципу выбираете? Зануд – на Звезду. Мужчин – на Звезду. А девушек? А девушек с чувством юмора?

Резкий звон прервал атаку Ворона.

– Суд призывает обвинителя к порядку. Допрос обвиняемого в данный момент не предусмотрен.

– Виноват, ваша честь, – Марк с улыбкой поклонился. – Я счел нужным защитить ее величество от насмешек обвиняемого.

– Суд учтет крамольный выпад обвиняемого при вынесении вердикта. Сейчас суд требует прекратить перепалку.

– Всенепременно, – кивнул Ворон и подал руку Минерве, чтобы помочь ей сойти со сцены.

Менсон сидел красный, как рак. Франциск-Илиан что-то шепнул ему – возможно, пытаясь успокоить. Шут зло оттолкнул пророка.

– Я сказала неправильно?.. – Шепотом спросила Мими у Эрвина. – В чем ошиблась? Как было нужно?

– Вы все сделали верно. По меньшей мере, благодаря вам я сделал два ценных наблюдения.

– Каких же?..

– Потерпите до перерыва. Сейчас – слушайте.

Эрвин кивнул в сторону сцены, где, действительно, происходило кое-что интересное. Ворон Короны произносил сокрушительную речь. Подводя итоги своих экспериментов, он почти в точности повторял слова Минервы: хотя рыбаки и не узнали Менсона в лицо, но все прочие их показания можно объяснить лишь одним способом – именно шут заколол владыку. Если представить на месте убийцы кого-либо другого, обстоятельства убийства становятся абсурдны и необъяснимы. Зал с одобрением слушал Ворона. Тот, вдохновленный вниманием, оживленно жестикулировал. Рукав камзола задрался, обнажив часть предплечья Марка. Франциск-Илиан как будто слушал речь, но на самом деле – пристально разглядывал руку обвинителя.

Едва Ворон умолк и отзвучали одобрительные овации, пророк заговорил:

– Позвольте спросить, господин обвинитель: откуда у вас шрам на руке?

– Это не относится к делу, ваше величество, – Ворон одернул рукав.

– Он похож на сильный ожог, либо на след еще худшего ранения. Боги не дали мне лекарского опыта, но мне думается, такой шрам сложно получить случайно.

– Это не относится к делу, – на сей раз произнес судья Кантор. – Суд призывает советника соблюдать порядок и следовать процедуре.

Не уделив Кантору и капли внимания, пророк устремил взгляд на Минерву:

– А вашему величеству известно, как появился шрам на руке человека, представляющего в суде ваши интересы?

– Это не относится к делу, – сухо отрезала Минерва, все еще злая и смущенная.

– Ваше величество знает происхождение шрама и ручается, что он никак не связан с делом? В таком случае, простите за беспокойство.

Франциск-Илиан поклонился с видом смирения. Мими вытерпела секунд десять, затем глубоко вздохнула и обратилась к Марку:

– Сударь, если вас не затруднит, ответьте советнику.

– Ваше величество, я предпочел бы этого не делать.

Повисла короткая пауза, смущение Минервы быстро улетучилось.

– Сударь, я не ослышалась? Вы только что отказали моей просьбе?

– Я лишь имел в виду, ваше величество, что сейчас не время и не место…

– Я не забуду, сударь, а непременно спрошу вас после суда, и вы обязательно ответите. Разговор состоится с тою лишь разницей, что тогда я буду зла.

Марк глянул на Эрвина и, не найдя поддержки, выдавил:

– Я получил рану в замке Первой Зимы. Меня пытали люди герцога Ориджина.

По залу пронесся шорох голосов.

– Почему они пытали вас? – осведомилась Минерва.

– Я… ваше величество, они нашли у меня яд.

– Вы приехали в Первую Зиму с пузырьком яда в кармане? Собирались кого-то отравить?

– Не собирался, но… я имел такой приказ, ваше величество.

– От кого?

– От владыки Адриана.

– И кто был вашей целью?

– Герцог Эрвин Ориджин.

Голоса сделались громче. Минерва оглянулась, заставив лордов утихнуть.

– Владыка послал вас убить герцога Эрвина?

– Да, ваше величество. Чтобы подавить мятеж в зародыше.

– Но вы решили не исполнять его приказ?

– Я… не думал, что мне представится возможность.

– А если бы представилась, то?..

– Ваше величество, ситуация была неясная. Я хотел сперва поговорить с герцогом, разобраться во всем, а уж потом принимать какие-либо решения.

– Но в ходе разговора герцог заподозрил вас и обыскал, и обнаружил яд?

– Да, ваше величество.

– И бросил в пыточную камеру, где вы и получили шрам?

– Да, ваше величество.

Мими обернулась к Эрвину. Он кивком подтвердил истинность сказанных слов.

– Что ж, сударь, это лишний раз доказывает милосердие герцога. Редкий лорд Полари оставил бы вас в живых. Однако… – она повернулась к пророку, – ваше величество, история любопытна, но я все еще не понимаю, как она относится к делу.

Южный король огладил бороду.

– Ваше величество, протекция сейчас подчиняется лорду-канцлеру, а не вам?

– Мне хватает забот и без протекции. Я благодарна лорду-канцлеру за то, что он взял часть на себя.

– Выходит, это герцог Ориджин назначил Марка и главою протекции, и обвинителем в суде.

– Так и было. Я лишь одобрила выбор.

– Задумайтесь, владычица: Марк собирался убить герцога Ориджина, а тот отдал его на пытки. Но всего полугодом спустя меж ними сложилось такое доверие, что герцог сделал Марка своей правой рукою на важнейшем судебном процессе. На чем строится такое доверие?

Мими умолкла в замешательстве. Франциск-Илиан сказал:

– В те былые годы, которые я отдал власти и двору, я пришел бы к однозначному выводу: Марк боится герцога. Страх заставляет Ворона безоговорочно выполнять приказы, исходящие от лорда-канцлера. В те годы, когда не чуждался дворцовых интриг, я бы задался вопросом: какой приказ отдал герцог Марку, назначая его обвинителем на процесс? Велено ли ему любой ценою уложить лорда Менсона на плаху?

– Я готов дать вам ответ, господин советник, – голос Ворона прозвучал вполне твердо.

Франциск-Илиан повернулся к нему.

– Прискорбно число тех тайн мироздания, что сокрыты от меня… Но человеческая ложь слишком проста и груба, чтобы составлять тайну. Помните об этом, когда начнете говорить.

Не моргнув глазом, Ворон сказал:

– Герцог Ориджин приказал мне добиться справедливости. Я должен дать лорду Менсону возможность оправдаться, если ему будет что сказать в свое оправдание.

Глаза пророка широко раскрылись. Кажется, впервые за весь процесс он услышал что-то действительно неожиданное. Марк продолжил с заметным удовольствием:

– Скажу больше, ваше величество. Я вышел на процесс с изрядными сомнениями в виновности Менсона. На первом заседании я боялся раскрыть рот, чтобы ненароком не потопить невинного бедолагу. Но в ходе слушаний сомнения пропали. Теперь я верю, что шут убил владыку, и вовсе не приказ лорда-канцлера укрепил мою веру, а поведение самого шута!

– Довольно! – Рыкнул председатель Кантор. – Наше терпение исчерпано. Суд делает предупреждение советнику за посторонние беседы и попытки манипуляции ее величеством. Суд делает предупреждение обвинителю за попытку вынести вердикт вместо суда. Не вынуждайте суд принимать крайние меры.

Пикировка прекратилась, Франциск-Илиан и Марк принесли судьям извинения. Кантор выразил удовлетворение.

– Желает ли господин советник возобновить опрос этих свидетелей?

– Я выяснил все, что требовалось. Благодарю, ваша честь.

– Право опроса свидетелей переходит к обвинителю.

Марк развел руками:

– Данные свидетели высказали все важное для сути дела.

– Свидетели могут быть свободны, – объявил Кантор. – Свидетелям рекомендуется остаться в Фаунтерре до окончания слушания.

Как и прежде, рыбаки почитали Минерву окончательной властью и не двинулись с места без ее позволения. Когда владычица подтвердила слова судьи, четверо альмерцев поклонились до земли, пожелали здравия ее величеству и всем их светлостям лордам, после чего покинули зал. Кантор объявил перерыв.

Прежде, чем Мими успела спросить Эрвина о его догадках, он ускользнул со своего места. Разыскал Деда, не без труда нашел уединенное место для разговора.

– Милорд, эти двое начали удивлять меня – Менсон и шиммериец. Все характерные для них причуды все равно не объясняют их поведения. Что вы о них думаете?

Дед сказал:

– Я могу думать, к примеру, что у пророка слишком отросла борода. Пожалуй, именно она придает ему излишнего комизма. У кого борода бела и длиною больше фута, тот понимает, что видом стал похож на доброго волшебника из сказки, и становится склонен к шуточкам да фокусам. Укоротить ее вполовину – станет король похож на короля, сразу властности прибавится. А укоротить на три четверти, оставить бородку в пару дюймов, какая вместится под забрало – тут и суровость придет, и воинская честь.

– Благодарствую, милорд, – кивнул Эрвин. – Если надумаю завести бороду, всесторонне учту ваш совет. Но вот что я хотел сказать…

– Вам бы стоило начать, милорд, именно с того, что хотели сказать – дабы собеседник знал желанный для вас ход беседы.

– Я уже понял свою оплошность. Итак, о Менсоне с пророком. Они ведут себя странно, как для обвиняемого с советником. Конечно, я не был на месте обвиняемого, но имею одну догадку: кажется, главная цель обвиняемого – оправдаться. Это согласуется с вашим судейским опытом?

Дед поразмыслил:

– Видел я одного ответчика, он то падал в обморок, то просил передышки, то отсрочки, то поспать – словом, ставил целью затянуть процесс. Позже оказалось, он позвал на помощь своего дядю-богача, вот и тянул время, пока тот приедет в город и подкупит обвинителя. Другой ответчик взял за цель блистать красноречием. Не так ему важно было, что именно говорить, а важна красота и сила слова. Лишь потом я понял: в зале сидела его любимая, он при ней хотел выглядеть умником… Но если брать в большом числе, то да, милорд, по большинству ответчики желают оправдаться.

– А эти двое – как будто, нет! Менсон не сказал ни одной фразы, которая служила бы его оправданию. Да и само обвинение его не сильно тревожит. Он злится лишь тогда, как речь заходит о мужеложестве. Пока об убийстве – смеется и шутит. Советник же вовсе ведет странную игру: то и дело взывает к Минерве, но невозможно понять, чего от нее хочет. Просил помиловать, она отказала – он не расстроился. Просил распустить суд, она снова отказала – он доволен. Давил, чтобы назвала Менсона убийцей, она назвала – он, как будто, разочарован. К чему он стремится – вы понимаете?

– Милорд, я знаю историю, весьма подходящую к случаю. Но не расстроит ли вас ответ посредством истории?

– Почему вы об этом спросили? Обычно ведь не спрашиваете.

– Мы в здании Палаты, милорд.

– Ах, да, верно! Как я не подумал… Что ж, я готов и в Палате выслушать вашу притчу.

– Однажды Джек-Плотник ходил по базару и хотел купить мышей. Подошел к одному торговцу, тот ему: «Джек, купи кота! Отличный кот – хвост трубой, глаз фонарем, коготь бритвой, а мурлычет так, что в доме покой и дети спят». Джек в ответ: «Кот у меня имеется, а вот мышей нету. Мне бы мышей купить». Двинулся дальше. Второй торговец говорит ему: «Джек, купи собаку! Пес что надо: скажешь сидеть – сидит, скажешь спать – спит, скажешь лаять – стекла звенят. Бросишь палку – принесет. Бросишь коромысло – принесет. Дашь коромысло с двумя ведрами – и то несет, только надо слева чуток помочь. Купи пса, отличный пес!» Джек в ответ: «Есть у меня пес. Вот мышей бы купить…» Подошел к третьему торговцу, тот ему – козу: «Купи козу, Джек! Уж на что прекрасная – глаза выплачешь от счастья! Вот послушай…» Джек оборвал на полуслове: «Есть у меня коза, мне бы мышей!..» Торговец ему: «Я так и знал, что пригодятся! Нарочно для тебя припас десяток мышек». Джек: «Хорошие?» Торговец: «А то!» Джек: «Скребут?» Торговец: «За ночь половицу насквозь!» Джек: «Пищат?» Торговец: «Пищат так, что и глухой не уснет!» Джек: «Зерно жрут?» Торговец: «Зерно жрут, хлеб жрут, сыр жрут, мясо, картошку, яйца – все жрут. Вчерась моего петуха загрызли и сожрали – потому продаю. Иначе б себе оставил». Ну, Джек раскошелился, уплатил как надо и понес мышей домой. Торговец ему вслед: «А зачем они тебе?» Джек отвечает: «Выпущу дома, кота проверю. Если переловит – знать, не зря сметану ест».