Текст книги "До рассвета (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Тот среагировал с завидной быстротой. Как держал куцего, так и швырнул – прямо на нож головореза. Сам же прыгнул в сторону, увернулся от атаки, поймал Джона за руку и всадил колено в пах. Ударил еще раз, вышиб дух и бросил на пол, как мокрую тряпку.

– Сдохни, гад! – взревел Кол.

Плохая идея: орать при атаке. Чужак обернулся на крик и парировал удар. В его руке откуда-то возник клинок. Искровый. Око сияло каплей крови.

– Помоги! – рыкнул Кол, увертываясь от удара.

Кто – помоги? Инжи не стал спешить. А вот колов дружок выдернул нож из задницы куцего и ринулся в атаку. Резким выпадом чужак заставил Кола отпрыгнуть, получил секунду передышки – и выбросил клинок навстречу дружку. Даже не глядя, просто на звук шагов – хорош! Дружок сам напоролся на лезвие, обмяк и рухнул под сухой щелчок разряда.

– Сука!

Кол осыпал чужака градом ударов, потеснил, прижал к стене. Оба на вдох замерли, приноравливаясь друг к другу, прицеливаясь. Инжи имел время, чтобы выбрать сторону. Будь на чужаке двуцветный плащ, вопроса бы не возникло. Но плащ был вишневым. Помогай слабому, – учил бы Инжи дочку. Если победит сильный – как с ним потом совладаешь?

Парочка метнул нож. Чужак вскрикнул и выронил оружие. Кол сшиб его на пол, свирепо пнул – раз, другой, третий. Присел, замахнулся кинжалом – вспороть горло.

– Стой, Кол, – сказал Инжи. – Не делай этого.

– Кончу гада! – рыкнул Кол.

– Я сказал: не делай.

Инжи уронил ножик из рукава себе в ладонь.

– Почему?!

– Потому, что он – вояка. Погляди на плащ, оружие, гербы. Вояки не ходят поодиночке. Прежде, чем сдохнуть, он должен сказать, где его рота. Ты же не хочешь, чтобы сотня солдат неожиданно ввалилась сюда?

– А, сука, – бросил Кол и спрятал кинжал. Отступив на шаг, с размаху пнул лежащего в голову. Тот отключился.

Очень умно, – язительно подумал Инжи, но предпочел промолчать.

– Плохо, плохо, – бормотал себе под нос плюгавый хозяин трактира.

Вопреки его словам, последствия схватки оказались терпимы. Оба коловых дружка выжили – даже тот, что напоролся на искровый нож. Выжил и куцый брат хозяина. Он истекал кровью и верещал, как свинья. Коль есть силы на крик, то до смерти еще далеко.

– Перевяжите раненых, – распорядился Кол.

Плюгавый и без команды пытался помочь брату, но лучшее, на что хватило его талантов, – это зажимать раненый зад ладонью и бормотать: "Плохо..."

– Чертовы бабы! – взревел Кол. – Возьмите чертовы тряпки и заткните чертовы дырки в шкурах!

Анна Грета с Риной пришли на помощь Баклеру.

– А вы двое – свяжите этого гада!

Двое – Мэтт и муж Анны Греты – уставились на лежащего чужака.

– У нас это, веревок нет... – сказал муж.

– Он похож на офицера, – сказал Мэтт.

– Да хоть на Вильгельма Великого! Свяжи его, балбес!

– Оно, поди, неправильно – вязать офицеров...

Инжи успокоил Мэтта:

– Этот – просто солдат. Офицер – тот, что лежит за дверью.

– Кстати, – бросил Кол Джону, – втащи его в дом. У офицерика найдется что-то ценное.

Джон встал, но тут же застонал от боли в паху, принялся тереть свои причиндалы.

– Сейчас, Кол... Переболит – втащу...

– Бабы, – буркнул Кол.

Наконец, дела пошли на лад. Обоих раненых перевязали, внесли в зал и уложили на одеяла. Чужаку стянули ремнями руки и ноги, отволокли поближе к камину – на свет. Рина хотела обработать его рану, но Кол запретил: смысла возиться с тем, кому так и так конец. Только выдернул метательный нож из тела чужака.

– А ты, старик, снова не спешил помочь, – буркнул Кол, возвращая нож Парочке.

– Я выбирал момент, – сказал Инжи.

– Долго выбирал. Снова лишаю добычи.

Дезертир забрал искровый кинжал чужака, погладил пальцем очи, сунул за пояс – и принялся методично обшаривать лежащего. Вывернул карманы один за другим, порылся за пазухой, ругнулся, выпачкав руку в крови.

– Дядя мертвый? – подала голос малютка Джи. Она пряталась за спинкой кресла, опасливо выглядывала, блестя глазищами.

– Нет, девочка, живой, – Инжи погладил ее по затылку. То ли слова, то ли ласка придали крохе уверенности. Она спросила смелее:

– Дядя солдат?

– Сама что ль не видишь?! – напустилась Анна Грета. – Меч, гербы, красный плащ – конечно, солдат!

– Искровик импреатора, – уточнил раненый дружок.

– Очень плохо... Не нужно было... – проблеял плюгавый, качая головой, как болванчик.

– Лучше бы вы это, не трогали солдат, – поддакнул муж Анны Греты. – Тем более – императорских.

Кол огрызнулся:

– Да не солдат он уже! Что солдату делать посреди Альмеры, когда война в Южном Пути?! Вы же слыхали: мятежник всыпал перцу искровикам. Вот эти двое и сбежали!

– Просто дезертиры... – сказал ростовщик, пытаясь успокоить себя этим вот "просто". – Все равно опасненько...

– А по-моему, очень даже ничего!

Кол подбросил на ладони кошелек пленника – приятный увесистый звон. Развязал тесемки, высыпал монеты – несколько эфесов серебром. Все, даже раненые, прилипли глазами к деньгам. Оба дружка потребовали сейчас же разделить добычу. Анна Грета потребовала все себе, раз уж в прошлый раз ее обделили. Кол огрызнулся: молчи, баба, пока цела. И на своих прикрикнул: ты, колотый, радуйся, что жив; а ты, битое яйцо, коль очухался, иди во двор и притащи чертов труп офицера! У него в карманах еще поболе найдется! Раненый притих, побитый без особого желания побрел к выходу.

Инжи склонился над пленником.

– Гляди-ка, кроха, – сказал он малютке Джи, как сказал бы дочке. – Странный это солдат, а странности всегда нужно подмечать. Все, что нашлось у него, – оружие да кошель с монетами. А где медальончик – подарочек любимой? Где оберег на счастье, щепотка зелья от дурной крови? Где мамкино письмецо, иконка Заступницы, дорожная грамота с подписью полковника? Где фляга с косухой, наконец?.. Воины таскают в карманах кучу вещей – мало ли, что пригодится. А у этого – лишь монеты да оружие.

– Он пират?.. – с надеждой спросила Джи.

– Он оставил барахло в седельных сумках, – фыркнул Кол. – Эй, Джон, проверь лошадок!

Побитый дружок Джон долго не отвечал – только веяло холодом от раскрытой двери, да шаркали шаги по крыльцу. Наконец, раздался голос:

– Кол, послушай... Труп исчез.

– Как исчез?

– Нет его. Ни на крыльце, ни рядом.

– Я всадил болт меж его ребер! По-твоему, он мог встать и уйти?!

– Тьма знает... Может, кольчуга спасла...

– От арбалетного болта?! Баран, найди труп, пока я не разозлился! Глянь под крыльцом – вдруг туда заполз.

Кто-то сказал:

– Послушайте меня...

Голос – грубый, слегка охрипший – шел от самого пола. Пленник лежал с открытыми глазами.

– Ах, очнулся! – Кол подсел к нему. – Тогда говори: ты дезертир? Из какого полка? Сколько вас – двое? Есть что ценное, кроме оружья да монет?

Пленник ухмыльнулся – снисходительно, насмешливо, будто это не он лежал связанный, и не у него из-под ключицы толчками выплевывалась кровь.

– Глупые вопросы, бандит.

Кол наступил каблуком ему на рану.

– Глупые, говоришь?

Пленник скрипнул зубами, но не застонал. Ухмылка стала кривой, но не исчезла.

– Вопросы тупого барана.

– Тупого, говоришь?

Кол занес сапог над лицом пленника. Тот все еще ухмылялся. Инжи крепко не нравилась эта ухмылка.

– Погоди, Кол.

Парочка отодвинул бандита и присел возле пленника:

– Будь другом, скажи: какой вопрос – не глупый?

Пленник хрипло хохотнул:

– Куда бежать.

– От кого бежать? Твой напарник мертв, а ты ранен и связан...

– Совсем не мертв. Сейчас он скачет к нашим. За пару часов вернется. Если вы не кретины, то бросите все – трактир, фургон, припасы, – прыгнете на коней и помчитесь, что есть духу. А заботить вас должно одно: в какую сторону скакать, чтоб не навстречу нашим? Развяжите меня – отвечу.

Кол загоготал. Раненый дружок заржал в унисон. Анна Грета издевательски фыркнула.

Но Инжи не чувствовал веселья.

– Кто такие "ваши"? Имперская гвардия?

– Развяжите меня. Дайте уйти и сами бегите. Каждая минута на счету, дурачье!

– Возможно, мы последуем совету, но только после того, как ты скажешь: кого нам бояться?

Пленник оскалился:

– Смерти.

– Ну, хватит! – не выдержал Кол. – Никто никуда не скачет! Твой дружок давно сдох! Джон, ты нашел труп?.. Джо-он!

Снаружи не донеслось ни звука.

– Джо-он?.. – повторил Кол.

Ответом раздался глухой стук – в ставень окна, выходящего на задний двор. Рина вздрогнула от неожиданности, крошка юркнула за кресло.

– Джон, какого черта ты там делаешь!

Кол поднял фрамугу и распахнул ставни. Морозная ночь ворвалась в комнату, затрепетал огонь в камине.

– Ты где, яйцо битое?!

Что-то длинное, влажное влетело в окно и ляпнуло Кола прямо по лбу. Он отшатнулся, и второй предмет залетел в комнату, шлепнулся на пол. Женщины завизжали, плюгавый посинел и зажал рот ладонью. То была человеческая рука, отрубленная у локтя. Настолько свежая, что пальцы еще дергались в судороге.

В следующий миг Инжи сидел за креслом, рядом с Крохой, но, в отличие от нее, сжимал арбалет, взводя тетиву. Все прятались по углам, выпучив глаза от ужаса. Кол с ножом наготове глядел в черную дыру окна, не решаясь высунуть руку и захлопнуть ставни.

– Дай мне болт, – прошипел Инжи.

Кол бросил ему подсумок, Парочка вложил болт в паз, прицелился в окно.

– Закрывай.

Дезертир осторожно шагнул к проему. Рванулся – захлопнул ставень. Рванулся – второй. Задвинул шпингалеты, грохнул фрамугой. Выдохнул. Сделал шаг – и чуть не поскользнулся, наступив на руку Джона.

– Чертова тьма!..

Плюгавого хозяина трактира громко, муторно вырвало. Едкий запах блевотины отрезвил людей и развеял панику. Все понемногу приходили в себя.

– Он это... не поскакал за подмогой, – сказал муж Анны Греты. – Значит, бояться нечего...

– Он всего один! – воскликнула Анна Грета. – Парни, вас тут семеро. Выйдите и прикончите его!

Мужчины переглянулись.

– Убейте! – повторила ростовщица.

– Не хочу... – пролепетал муж.

Хозяин трактира сглотнул, вытирая губы.

– Они придут. Он не поехал за подмогой потому, что они придут сами.

– Кто – они?

– Эти...

Плюгавый взял кувшин. Налил воды, шумно выпил, плеснул себе на лицо. Упал в кресло и, глядя в пол, заговорил.

Эти люди останавливались здесь в конце лета. Их было три десятка, они носили мундиры имперской алой гвардии и самое отменное оружие, какое когда-либо видел хозяин трактира. Тогда, как и сейчас, они прислали вперед себя двоих. Передали хозяину десять эфесов, чтобы тот разогнал остальных постояльцев и ждал. Он так и сделал. Отряд занял весь трактир на одни-единственные сутки и заплатил еще тридцать золотых монет – больше, чем хозяин зарабатывал за год. "У тебя хорошо. Мы еще вернемся", – сказали ему, уезжая.

А в декабре – неделю назад – прискакал посыльный, сунул плюгавому письмо. "Будем через неделю", – значилось в записке. Кроме нее в конверте лежал вексель на десять эфесов – один из трех, что теперь у дезертиров. Неделя миновала, и явились эти двое – убедиться, что трактир пуст. Если все пойдет, как тогда, в августе, то к рассвету прибудет весь отряд.

– Уходите отсюда, – закончил плюгавый, – спасайтесь, пока не поздно.

И обернулся к пленнику:

– Ты же видел, что мы с братом не при чем? Мы вас не трогали, это все – они! А у нас не было выбора, они заставили...

Пока хозяин говорил, в пленнике произошли перемены. Во-первых, рана перестала кровоточить. Сама собой, без повязок. Во-вторых, что было не менее странно, вся бравада чужака улетучилась. Прежде – одинокий, истекающий кровью – он веселился. Теперь его друг оказался жив, а рана закрылась – но пленник был мрачен, как ворон.

– Тебя не пощадят, – сказал он хозяину трактира. – Никого не пощадят. У вас один шанс: убейте Льда и бегите.

– Нет! – вскричал муж-ростовщик. – Нет-нет-нет! Может, хозяева и провинились перед вами, но мы-то причем? Мы с женой просто заехали на ночлег! Никого не грабили, никому не вредили! Мы ничего не знаем!..

Пленник поманил его пальцем и тихо шепнул:

– Выйди во двор, дружок. Расскажи это Льду.

Кол грохнул кулаком по столу:

– Прикончим его!

Он прошелся по трактиру, собирая все оружие. Два арбалета с болтами, десяток кинжалов, два топора, меч, копье, булаву, щит. Бранью и пинками поставил на ноги всех мужчин, кроме пленника, – даже двух раненых. Раздал амуницию: себе – топор, щит и трофейный искровый кинжал; Инжи – меч и пару ножей; копье – ростовщику, топор – плюгавому Баклеру, булаву – здоровяку Мэтту, арбалеты – раненым. Инжи отложил меч и взял взамен еще пару кинжалов. Ростовщик с ужасом уставился на копье, будто ему дали в руки змею. Мэтт заартачился:

– Я не стану биться за вас.

– Почему это? – грозно вскинулся Кол.

Крестьянин набычился, прикрыл собой Рину, перехватил булаву поудобней.

– Вы хотели нас ограбить. Я сразу не понял, но потом взял в толк. Вы трое всех нас сюда заманили, чтобы раздеть до нитки. Начали с хозяев, а потом и наша очередь пришла бы.

– С чего ты взял? Ты бредишь, парень!

– Я тоже вижу, – сказала Рина из-за спины любимого. – Вы плохие люди, грабители, разбойники. Вы напали на солдат – теперь сами выпутывайтесь!

Кол подмигнул Мэтту.

– Раз не хочешь биться, то ты и не очень-то нужен, верно?

– Совсем не нужен, – кивнул дружок Кола, нацеливая арбалет.

Мэтт стоял, как был, только еще ниже наклонил голову, выставив широкий лоб.

– Кретины! – кашлянул пленник. – Дверь не заперта! Затеете драку – Лед войдет и порешит всех. Он же слышит, что здесь творится!

Кол с дружком убавили пылу. Пленник обратился к Мэтту:

– Ты, парень, любишь свою бабенку? Сильно любишь, да? Хочешь увидеть, что с ней будет утром, когда придут наши?.. Нет? Тогда закрой пасть и дерись!

Мэтт потратил минуту, чтобы осознать ситуацию. Наконец, сообразил. Кивнул головой и пошел к двери.

Двое раненых встали у парадных окон, взведя арбалеты. Остальные четверо построились у выхода: Кол с Мэттом впереди, Инжи с ростовщиком – сзади. Анна Грета и Рина зажгли несколько факелов и расположились у окон.

– Готовы, парни?

Никто не был готов. Повисло хмурое молчание.

– Тьма вас сожри! Он один, раненый в пузо! Нас – семеро! Мы выйдем и выпустим его потроха! Да или нет?

– Да... Да...

– Заколем, как свинью! Увидим цвет его кишок! Это он, сука, должен нас бояться! Да или нет?!

– Да.

– Не слышу!

– Даааа!

– Тогда марш!

Кол стукнул по щиту.

Раненые распахнули ставни и присели, положив арбалеты на подоконники. Женщины швырнули в двор факела. Мэтт распахнул дверь и ринулся наружу. С ним – Кол, следом – Инжи и муж Анны Греты. Четверка высыпала на крыльцо и остановилась, оглядывая двор.

Два факела погасли в снегу, другие два еще горели. Багряный свет плясал на борту фургона, на кладке колодца, поленнице у сарая. Отражался в глазищах все еще запряженных лошадей, озарял кусок подъездной дороги, но до ворот не доставал. Ворота, частокол, собачья будка, конюшня терялись во мраке. Освещалось лишь пятно земли между крыльцом, сараем и фургоном. В пределах этого пятна врага не было.

– У него есть арбалет?.. – прошептал ростовщик.

– Нету, – рыкнул Кол.

– Точно?

– Точно нет, баран! Наступаем! Обходим фургон – заглядываем внутрь. Обходим сарай – заглядываем внутрь. Держимся вместе. Только высунется – порвем!

Прислушиваясь к каждом шороху, они спустились с крыльца. За их спинами хозяин трактира занял позицию в дверях, держа топор наготове. Вместе с двумя арбалетчиками он должен был остановить врага, если тот сунется в трактир.

Четверка сошла с крыльца и приблизилась к фургону. Прикрываясь щитом, Кол выглянул: за фургоном никого. Дал знак ростовщику, и тот копьем откинул полог. Кол вскинул топор, Мэтт – булаву. Внутри тоже никого, лишь тени пляшут по матерчатым бортам.

– Сарай.

Держась группой, они двинулись к сараю. На удивление, четверка вполне терпимо держала строй, только Мэтта заносило вправо, а ростовщик норовил уколоть копьем задницу Кола. Дико озираясь, пересекли дорогу, проверили поленницу, заглянули за сарай. Никого.

Распахнули дверь и озадаченно застыли. В сарае царила непроглядная тьма.

– Неси факел.

– Кто?

– Да ты неси, ты! Шустро!

Согнувшись чуть не до земли, ростовщик сбегал за факелом, принес, сунул в двери сарая. Все пригляделись, прислушались: ни тени, ни звука.

– Может, он того... совсем сбежал?.. – предположил Мэтт.

– Может. Крышу проверь.

– Что проверить?

– Крышу сарая! Лезь на поленницу и глянь!

Мэтт полез. Инжи держал наготове пару метательных ножей, муж Анны Греты выставлял копье, а Кол оглядывался по сторонам. Было тихо. Ни звука, кроме шороха ног о поленья.

– Тихо как... – прошептал ростовщик. – Аж говорить страшно...

– Так и заткнись!

Парочке тоже не нравилась тишина. Он не мог понять, в чем опасность, но чувствовал: так не должно быть.

– Я залез, – шепнул сверху Мэтт.

– Глянь на крышу.

– Просто глянуть?

– Нет, башку булавой прикрой! Баран...

Мэтт грозно поднял булаву, из-под руки зыркнул на крышу.

– Никого... вроде...

Пригляделся.

– Точно никого.

– Слезай.

И снова тишина. Только Мэтт сопит, да громко дышит ростовщик. Да у ворот звякнула цепью собака... Вдруг Парочка понял, что не так. Собака не лает! Должна бы – но нет!

Он не успел ничего сказать. Раздался звук, от которого кровь застыла в жилах. Истошно, кошмарно заржала лошадь.

– Конюшня! – заорал Кол.

Он ринулся туда. Мэтт сиганул с поленницы и побежал следом, а Инжи – за ним, забыв о собаке. А ростовщик вопил: "Куда?.. Куда?!", а лошадь все ржала, надрываясь от ужаса, и остальные вторили ей. Упряжная пара рванула с места, дернув фургон. Инжи едва не попал под колеса, отпрыгнул, налетел на Мэтта.

– Конюшня горит!..

Верно: в щелях плясали огоньки, отовсюду валил дым.

– Он там! Хочет сжечь лошадей, чтобы мы не сбежали!

Кол первым подлетел к дверям конюшни. Ему хватило ума откинуть засов и сразу прыгнуть в сторону. Створка распахнулась под ударом копыта. Обезумевшие кони вырвались во двор, понеслись, не разбирая дороги. У одного пылала грива – он унесся во мрак, заходясь воплем от ужаса...

Но Кол сумел сохранить хладнокровие среди этого хаоса. Едва последняя лошадь умчалась из конюшни, он поднял щит и встал перед дверью.

– Теперь выйдет этот гад – или сгорит заживо! Мэтт, ко мне!

Крестьянин встал возле дезертира. Им в лица дышало пламя, бушующее в конюшне. У врага не оставалось иного пути, кроме как выйти им навстречу.

– Что тут случилось?! – испуганно спросил кто-то.

Парочка оглянулся, ожидая увидеть мужа Анны Греты. Но то был плюгавый хозяин трактира.

– О, боги! Кони живы?!

– Да живы, но почему ты здесь? Ты должен стеречь вход!

Возможно, плюгавый смог бы объяснить свой поступок, но не успел. От колодца отделилась тень, за секунду преодолела десять футов и встала в полный рост за спиной хозяина.

– Обернись!.. – крикнул Инжи.

– Куда?.. – удивился хозяин.

Враг дал ему целый лишний вдох – видимо, счел это забавным. Хозяин трактира разглядел лицо Инжи, прочел испуг в его глазах. Наконец, понял, и начал оборачиваться... Вот тогда острие меча выросло из его груди. Исчезло, выросло снова. Исчезло. Плюгавый рухнул на колени. Враг – черный силуэт в отблесках пламени – занес клинок и одним ударом снес голову хозяина.

Прежде, чем тело упало на землю, Парочка метнул нож. И второй. И третий.

Враг отбил мечом первый и второй. Ножи искрами разлетелись в стороны. Отшатнулся от третьего. Бросил руку на пояс...

Инжи прыгнул в сторону, и кинжал свистнул у самой щеки.

Нога подвернулась, он едва устоял. Враг зашагал к нему, небрежным движеньем поднимая меч.

Инжи взвесил на ладони четвертый нож – последний. Взмахнул рукой – обманка! Враг вскинул меч для защиты, Инжи метнул нож левой, снизу, от колена, целя под нижний краг кольчуги.

Враг споткнулся, ухватил рукоять кинжала, засевшего в бедре.

– Ааааа! Сдохни, сука!

Мэтт и Кол налетели на него с дикими воплями. Атаковали с двух сторон, обрушили град ударов булавы, топора, щита. Он попятился, согнулся, неуклюже поднял меч, спасая голову. Получил свирепый удар, упал в снег.

Инжи позволил себе выдохнуть, усмехнулся в усы. Хорош был боец, да отвоевал свое. Как там его звали – Лед?..

Кол нагнулся над врагом, чтобы взмахом топора довершить дело. Но вдруг как-то странно дернулся, выронил оружие. Неуклюже побрел в сторону, шатаясь на каждом шагу. Руки он прижимал к животу.

– Ой... – сказал Кол. – Ой...

Заметив Инжи, Кол двинулся к нему. Парочка попятился.

– Ой... Мама... Ой.

Дезертир разжал ладони. Внутренности высыпались из распоротого брюха.

Не зрелище привело Парочку в ужас – человечьей требухой Инжи Прайса не напугать. Скорость – вот что было жутко. Он даже не заметил удара, вспоровшего Колу живот! Смотрел прямо туда – и не заметил! Боги, никто не может так быстро!..

Парочка побежал. У конюшни еще длилась схватка. Мэтт замахнулся булавой, лежащий враг пнул его по коленям, отбросил, встал. Пошел на крестьянина, тесня назад – прямо в бушующее пламя. Но Парочке не было дела. Он мчался к спасительным дверям трактира, моля богов дать ему добежать до цели. На подъездной дороге поскользнулся, упал в пятно теплого и мягкого чего-то... Каша из плоти, ткани, костей. Все, что конские копыта оставили от мужа Анны Греты. Парочка завопил, оттолкнулся, взрыл ногами кровавый снег. Взбежал на крыльцо, спотыкаясь о каждую ступень, влетел в дом, захлопнул дверь, навалился всем телом. Задвинул щеколду – и сполз на пол.

– Что там? Что там?! – закричала Рина, тормоша его за плечи.

– Всем конец.

– Что с Мэттом? Скажи, где Мэтт?!

– Ты глухая, что ли? – подтащив Рину к себе, Инжи проорал ей на ухо: – Всееем конееец!

Крестьянка потемнела лицом, отпрянула, задохнулась. Лишь тогда Инжи заметил, что Рина в прихожей одна.

– Где арбалетчики? Почему не стреляли?

Рина не ответила. За секунду Инжи сам понял. Из-за шторы, отделяющей зал, донеслись весьма выразительные звуки: удары ног о человеческую плоть.

* * *

Одного дружка Кола звали Джоном. Имени второго Парочка не запомнил и все не удосуживался спросить. Теперь, очевидно, можно было уже не заботиться об этом. Второй дружок Кола лежал перед камином, его лицо имело цвет сливы, зрачки закатились, а огромный язык – размером с кулак – вывалился изо рта.

Куцый брат хозяина и ростовщица Анна Грета занимались избиением пленника. Били самозабвенно, вкладывая душу в каждый удар. Били носками и каблуками, подпрыгивали от усердия. Охаживали по ребрам, животу, голове; по скрещенным рукам, которыми пленник прикрывал лицо. С размаху лупили прикладами арбалетов. Переводили дух, утирали пот со лба – и возвращались к делу. Их лица румянились, глаза горели. Видимо, ни куцему, ни Анне Грете прежде не доводилось вымещать чувства насилием – и новое занятие пришлось обоим по душе.

Крошка Джи вжималась в половицу за креслом, белая от ужаса.

Заложив пальцы в рот, Парочка пронзительно свистнул. Когда экзекуторы заметили его, спросил:

– Какого черта вы делаете?

– Он убил того парня! – куцый ткнул в колова дружка.

– Как убил?

– Застонал, будто подыхает. Тот пошел посмотреть – а этот гад накинул ремень ему на шею и задушил!

– И вы решили запинать его до смерти?

– Он – это – заслужил! – раздельно произнесла Анна Грета, при каждом слове опуская каблук на ребра пленника.

– Пусть подохнет, гад! – куцый огрел его прикладом.

– Вы должны были стоять с арбалетами у окон и стрелять во Льда, если тот появится. Представь себе, он таки появился.

– Брат пошел к вам на помощь! – огрызнулся куцый. – Уж впятером вы как-нибудь...

Осекся. Заметил, наконец, что Инжи вернулся один, а Рина плачет навзрыд.

– Что случилось?

– Твой брат на Звезде, – сказал Парочка. – Там же, где и муж Анны Греты.

– Как – на Звезде?..

Они уставились на Инжи, забыв про избиение.

– Так, – отрезал Парочка.

До смерти хотелось пить. Он открыл бар, взял ханти – самое крепкое пойло, что здесь имелось, – налил в стакан. Опустился в кресло, сделал большой глоток. Люди по-прежнему таращились на него.

– Ну, чего смотрите? Я неясно выразился? Все померли. Так яснее?

Куцый ляпнулся задницей на пол, обхватил голову руками и завыл. Анна Грета зло прошипела:

– Вы впятером не смогли?!

– Выйди и сама попробуй, коль такая умная... – Инжи хлебнул еще.

– Не мужики, а тряпки!

– Ты, смотрю, не больно убиваешься по мужу.

– Не твое дело, старый козел!

Парочка потерял к ней интерес. Придвинулся к пленнику, что корчился на ковре. Ему крепко досталось: лицо разбито в кровь, руки опухли от синяков, ножевая рана вновь открылась.

– Хочешь?.. – Инжи показал стакан.

– Угу.

Он приподнял голову пленника и помог выпить.

– Зачем ты убил его?

– Хотел забрать нож, что у него на поясе.

– Резонно, – согласился Инжи и взял себе кинжал мертвеца. – Ты думал, мы убьем Льда?

– Вы?.. Льда?.. – беззубая усмешка пленника была весьма красноречива.

– Тогда зачем ты рисковал? Мог просто подождать, пока Лед разделается с нами и освободит тебя.

– Ты не понимаешь...

– Объясни, я уж постараюсь понять.

– Зачем оно тебе?

– Хотя бы затем, чтоб не помирать в неведении.

– Думаешь, лучше сдохнуть умным, чем дураком? – ухмыльнулся пленник.

– Обидно быть мертвым, согласись. А уж мертвым дураком – вдвойне обидно.

Пленник хмыкнул.

– Дай еще.

Парочка влил в него несколько глотков.

На крыльце за входной дверью послышались шаги. Шорох, скрип, стук. Все оцепенели, с дрожью ожидая продолжения. Инжи вознес себе хвалу за то, что задвинул засов. И хозяевам трактира – что снабдили решетками окна первого этажа.

Звуки утихли. Лед оставил дверь в покое.

Анна Грета подошла к Инжи, уперла руки в бока.

– Чего расселся, старик? Ишь, сопли развел! Давай думай: что нам делать?

– Я должен думать? – уточнил Инжи.

– А кто? Ты остался один здоровый мужчина!

Отчего-то Парочке стало весело. Он подмигнул пленнику:

– Слышишь: дамочка желает знать, что нам делать.

– Гы-гы. Мой совет ей не понравится.

– Мой тоже.

Анна Грета рассвирепела:

– Идите в задницу, козлы душные! Хотите – подыхайте! Но от меня не дождетесь!

Она схватила за плечи Рину, стала тормошить, тормошить до тех пор, пока крестьянка не подняла голову.

– Ты женщина или нет? Кончай рюмсать! Мы должны спастись! Мужики пускай все передохнут, а мы найдем выход!

Пленник глядел с мрачным любопытством: какой еще выход? Парочка тоже заинтересовался: какой?

Анна Грета заметалась взглядом по залу, дверям, окнам, потолку. Остановилась на пленнике.

– Значит, так. У нас есть он – заложник. И деньги есть. Запрем двери и ставни, все замуруем, чтобы мышь не пролезла. Все ценное стащим сюда. Дождемся утра. Как придут они – кем бы они ни были – предложим обмен! Этот парень плюс деньги – за нашу свободу!

Рина смотрела тупо, ничего не видя от горя. Анна Грета вздернула ее на ноги.

– Только послушай! Мы – бабы – ни в чем не виноваты! Хотят мстить – пускай мстят мужикам. А мы невинные, и у нас заложник! Отдадим ихнего парня – и пойдем себе! Главное – не попасться этому Льду. Он совсем свихнутый. А придет их командир – с ним договоримся!

– Договоритесь? – хохотнул пленник.

– Заткнись! Заткнись, урод!

Пленник умолк. Анна Грета ухватила Рину за руку и поволокла наверх. Зачем?.. Баррикадировать окна, наверное. Зачем еще?..

– Мама... – шепнула крошка Джи. – Мне страшно!

– Сиди и терпи! Не до тебя сейчас.

– Мама, где папа!

– Он тебе не папа. Я тебе не мама.

Обе женщины исчезли. Крошка осталась среди трех мужчин. Все моргала, моргала, силясь выбрать: разрыдаться или стерпеть?.. Парочка подозвал ее и обнял. Сказал то, что сказал бы дочке:

– Все будет хорошо.

"Ни черта не будет хорошо", – мог бы ответить пленник, но почему-то смолчал. Долго смотрел на Инжи, утешающего девчушку. Потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Инжи Прайс, – ответил Инжи. – А прозвище мое – Парочка. Иные обижаются на прозвище, но я свое люблю.

– Я – Ребро, – сказал пленник. – Зачем ты здесь, Парочка?

– Да вроде, затем же, что и остальные.

– Ты не такой, как они. Они – сброд, мусор. А в тебе есть опыт. Мог бы быть с нами, сложись судьба иначе.

– Сказать тебе правду?

– Мы оба подохнем на рассвете. Чего уж темнить-то?

– А поверишь?

– Поверю.

– Из-за нее, – Инжи погладил девчушку по волосам.

– Такой, как ты, готов помереть из-за чужой дочки?

– Я не думал, что помру. Просто видел, что этот, – указал на мертвого дезертира, – и остальные двое... Они хотели всех прикончить. Я остался с ними, чтобы защитить ее. А дальше покатилось...

Пленник долго молчал.

– Хорошо тебе.

– Что помру?

– Что помрешь ради малой дитяти. Хоть что-то светлое напоследок.

Парочка хмыкнул. Лично он не замечал в себе ничего светлого – ни проблеска. Вот если б родил дочь, если б успел – тогда осталось бы от него что-нибудь...

– А ты? – спросил Инжи.

– Что – я?

– Ты-то ради чего?

Пленник покосился на куцего. Тот тупо качал головой, как деревянный болванчик, и без конца шмыгал носом, однако слышал разговор.

– Ладно, – кивнул Парочка. – Скажи другое: что за парень этот Лед?

– Лучший из нас, – ответил Ребро. – Точнее, второй после командира.

– А вы кто такие?

Ребро промолчал.

– Если он ворвется сюда, то прикончит тебя?

– Да.

– Почему?

– Он скажет командиру, что я хотел сбежать. Но на самом деле Лед просто презирает слабых. Там, откуда он, слабость не прощают.

– Разве ты слаб?

– Вы взяли меня.

– Вчетвером, из засады.

Ребро пожал плечами.

На втором этаже скрипели доски, что-то стучало, хлопало. Женщины всерьез занялись барикадированьем окон. Совершенно бесполезное дело, но на душе спокойнее, когда делаешь хоть что-то, а не сидишь и ждешь худшего. Парочка подумал: не найти ли и себе занятие? Как тут услышал особенный стук – не со второго этажа, а из глубины первого. Прислушался: точно, первый этаж, ритмичные удары железа по дереву. Инжи растормошил куцего, спросил:

– Где это?

Брат хозяина прислушался.

– Черный ход... Святые боги! Он рубит дверь!

Инжи схватился, машинально поправил ножи.

– Нужно подпереть ее! – визжал куцый. – Задвинуть чем-нибудь, чтоб не ворвался!

Инжи недолго поразмыслил. Взял куцего за подбородок и поднял на ноги.

– Так иди и подопри ее. Задвинь чем-нибудь, чтобы Лед не ворвался.

Глаза куцего полезли из орбит:

– Почему я?!

– Потому, что ты знаешь дом. И потому, что пленника нельзя оставить одного.

– Я... я боюсь... не пойду!

– И еще потому, – вкрадчиво добавил Инжи, – что я прирежу тебя, если останешься.

Он развернул куцего и пнул в коридор. Тот побежал, вопя на ходу: "Бабы, на помощь! Сзади дверь ломают!" Заскрипели шаги по лестнице, взвились голоса женщин.

Удары с черного хода звучали ритмично, размеренно. Лед никуда не торопился.

– Наслаждается делом, – отметил Инжи.

Присел рядом с пленником. Поймал за шкирки малютку, рванувшуюся было на голос Анны Греты. Погладил по головке:

– Не бойся, малютка. У нас все будет хорошо. Дядя Ребро нам поможет.

Он вперил в пленника долгий выжидающий взгляд.

– Развяжи меня, – попросил Ребро.

– Не знаю, сможешь ли ты убить Льда... – с сомнением протянул Инжи. – Но ты можешь попытаться. В этом твой последний шанс. А мы с крохой можем сбежать – в этом наш шанс. Поможем друг другу?