Текст книги "Ночь Стилета-2"

Автор книги: Роман Канушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Но дела получались интересные.

Обычно Кеша Беспалый водил тачку сам. Реже, если Беспалый сильно нагружался, это делал за него водитель. Про этого водилу Бочка слышал много чего странного. Мутного. Двухметровый шкаф, чистый Терминатор по прозвищу Рябой (хотя лицо у него гладкое, видать, эта кличка-погоняло к нему по каким-то другим причинам пристала). Про него говорили, что он не только водила и личный телохранитель Беспалого. Больше. Говорили, что он его молчаливая вечная тень.

Еще говорили, что Рябой никогда не улыбается. В любом случае в тачке с Беспалым или не было никого, или там находился только Рябой. Охрана на большом джипе обычно двигалась следом.

И вот тут-то и начиналось кое-что интересное. «БМВ» Беспалого знало полгорода. Роскошная «750-я» «бэха», как и было отмечено. Но цвет – светло-серый металлик, почти серебро, Коля давно восторгался этой тачкой. Сюда же, в «Поплавок», Кеша Беспалый прибыл без сопровождения джипа охраны и в другой тачке. Нет-нет, это также была «750-я» «бэха», но цвет – темно-синий металлик. А Коля Бочкарев хоть и являлся немного цветоаномалом – у окулиста он не смог «прочитать» книжку с цветовыми узорами полностью, и справку пришлось покупать, – но не настолько, чтобы не отличить светло-серый металлик от темно-синего.

Загнем пальчик – это первое.

Дальше – больше.

Коля с утра немного поколесил за Кешей Беспалым еще по Ростову. Коля, конечно, не Шерлок Холмс и даже не доктор Ватсон, но башка у него варит. Тем более что, когда ты должен выполнить ответственную работу, застраховаться от всяких неожиданностей вовсе не лишне. «750-я» «бэха», светло-серый металлик, остановилась возле казино. И джип с охраной – также. Беспалый вошел внутрь и скорее всего направился в VIP-зал, где он любил погонять шарик рулетки. Там он и оставался, сколько Коля его ни ждал. Потом подошло время ехать сюда.

Теперь загнем второй пальчик.

Коля уверен, что светло-серая, прямо-таки серебряная, «бэха» Кеши Беспалого и огромный черный джип с охраной до сих пор стоят на стоянке возле казино в городе Ростове. Коля мог дать руку на отсечение, что это так, хотя, конечно, ни хрена он давать не будет. Тачка и охрана Кеши Беспалого стоят у казино, хозяин в VIP-зале гоняет шарик. В это же самое время Беспалый, как в детективной книжке, вышел скорее всего через черный ход и на другой, вполне может статься, что и «тайной», тачке добрался аж до самого Батайска. И знает про это лишь Рябой – его молчаливая тень.

И Коля.

И тот, кто прислал Колю сюда.

В этот момент Коля Бочкарев и проговорил «постой-постой». Тот, кто прислал Колю сюда, каким-то образом знал, что сегодня вечером Беспалый окажется именно у этого ресторана.

Загнем третий пальчик.

Перед нами всего лишь навсего ресторан «Поплавок». Зачем Беспалому понадобилось отсекать собственную охрану и людям в Ростове пускать пыль в глаза про казино? Он мог добраться сюда обычным способом. А темно-синяя «бэха» с тонированными стеклами подкатила не к фасадной части «Поплавка», где располагалась стоянка, а, так сказать, к служебной. Здесь были отдельные входы в кабинки для особенных гостей. Кабинки соединялись с общим залом, но закрывались изнутри; при желании даже официанта можно было принимать у двери – от любопытных ты закрыт полностью. Такая кабинка стоила денег. В основном там крутые гуляли или кто с бабой уединиться хотел. А чего, клево так погулять – со своей соской. И на людях, и нет одновременно.

Из темно-синей «бэхи» Кеши Беспалого сначала вышел Рябой, проверил кабинку, вернулся и сделал знак Беспалому. Тот заскочил за дверь мухой. При его-то габаритах и положении проявлять такую проворность – это что-то… Если б Коля не знал, что Беспалый должен быть здесь, он, наверное, даже не успел бы его разглядеть. Зачем Беспалый слинял от своих людей? К чему вся эта траханая конспирация?

Наконец, загибаем четвертый пальчик.

К крутой – цвет темно-синий металлик, если кто забыл, – «бэхе»

Беспалого подкатила скромненькая «шестерка». «Жигули». Ну чего тут сказать, «шаха» – она и есть «шаха». Встала рядышком, чуть ли не бампер в бампер. И из скромной «шестерки» вышел такой серенький, неприметный дяденька с ласковыми внимательными глазками и жиденькими усиками и быстренько юркнул в ту же дверь, за которой десятью минутами раньше скрылся Беспалый. И вот вы можете говорить все, что угодно, но Коля Бочкарев мог с очень большой вероятностью предположить, кем был этот скромный серенький дяденька. Вернее – он это знал.

Ментов Коля Бочкарев чувствовал кожей. Спинным мозгом. И на расстоянии. Пусть они будут хоть в самом что ни на есть гражданском, цивильном.

Сначала Коля подумал, что товарищ ошибся дверью. Странным образом он даже этого желал. Ему почему-то очень вдруг захотелось, чтобы с Беспалым не оказалось все так. В этом было что-то не правильное. Он даже несколько запереживал за Кешу, словно в последние часы собственной жизни Беспалый, грозный Беспалый, совершил что-то очень непристойное. Знаете, когда уважаемого человека «берут» на каком-то говне вроде онанизма. Такое бывает, но это не правильно.

– Постой-постой, – пробубнил Коля.

Одновременно внутри Колиной головы высветилась какая-то фраза, то ли из фильма, то ли еще откуда: «Умри достойно», – но Коля так и не успел понять, что все это значит. Потому что его мозг уже занялся анализом: конечно, этот скромненький серенький дяденька мог оказаться вовсе не опером, а каким-нибудь знакомым или родственником Беспалого. Но к чему вся эта гребаная конспирация?

Опер зашел в кабинку Беспалого, и вот прошло уже больше десяти минут, а его все не выперли оттуда пинком под зад. Следовательно, Коля Бочкарев оказался свидетелем запланированной встречи.

Сердце Коли вдруг учащенно забилось. Словно он подошел к какой-то тайной червивой не правильности, подтачивающей шарниры, на которых крепился мир.

Этого не может быть…

Беспалый до конца доверял лишь своему немому терминатору Рябому. Так говорили люди. Возможно, по этой причине Беспалый отсек даже собственную охрану (мало ли что!), а заодно пустил пыль в глаза ростовской братве с этим казино (действительно: мало ли что!).

А часом, не… В горле Коли Бочкарева вдруг все пересохло.

А часом, не стукачок ли наш великий Кеша Беспалый?

Такого не бывает. Грозные идолы не падают так низко. Случайная встреча, какой-то старый знакомый или родственник… Или «свой опер»… Или…

Но к чему все эти тайны мадридского двора?

Сердце Коли Бочкарева продолжало биться все так же учащенно. Ну и ну:

Беспалый сменил тачку и приехал сюда на запланированную встречу. И никто его здесь не заметил. Будний день, на стоянке, видать, лишь тачки сотрудников. И Коля Бочкарев ничего бы не увидел. И ни о чем не догадался, если бы ему не указали это место заранее.

Ну и ну!

– Постой, – с некоторым содроганием в голосе произнес Коля, – Кеша Беспалый – стукач?

Вот наши четыре загнутых пальчика, вот и все наши вопросы!

Этого не может быть. А если это никакой не опер?

– Черт, ну и нажарили мы грибков, – пробубнил Коля.

Это была еще одна из его фраз – конечно, не такая емкая, как «постой!» или «до хера желающих», и выражала скорее замешательство, но именно поэтому вполне годилась.

Вот и все дела! Вопросов с четырьмя загнутыми пальцами больше не возникало.

Кеша Беспалый – стукач.

Поразительно, Холмс, элементарно, Ватсон, помашем ручкой!..

Великий и ужасный Кеша Беспалый.

Его вычислили. Этот заказ – не просто разборки. Коля Бочкарев вдруг ощутил прилив какого-то нового, незнакомого чувства. Он вдруг на мгновение увидел себя в зеркале с пистолетом в руках.

– Ба-м-м-с…

– Клоц…

Беспалого вычислили. И это не просто разборки. Братва, серьезная братва решила сегодня казнить стукача. И кто-то вспомнил о Коле: мол, есть один скромный, простой пацанчик, но работает – мало не покажется! Грамотно, четко и не оставляя следов.

Коля приподнял свои солнечные очки и через зеркало заднего обзора вгляделся в непроницаемую темноту собственных глаз. Это совсем другой расклад.

Колю признали, и он занял свою нишу. И подвинуть его оттуда будет очень сложно.

А если кто решит попробовать…

– До хера желающих, – жестко выговорил Коля и сплюнул в окно, где начинали сгущаться сумерки. И тут же почувствовал себя спокойно и даже некоторым образом снисходительно к этим абстрактным «желающим», которых так «до хера» и которые лезут из всех щелей, мешая Коле нормально жить.

– А паренек-то наш – стукачок, – ухмыльнулся Бочка. Грозного идола больше не существовало. Коля почувствовал прилив эйфории. Он потянулся, выпрямив руки и ноги. За окнами угнанной им «восьмерки» дул приятный теплый ветерок.

И с востока наваливалась на донские степи Тьма.

Коля продолжал ждать.

* * *

Тьма навалилась с востока, заставляя закат окраситься кровавым огнем.

Последний закат Кеши Беспалого.

И не только его.

Чуть более чем через девять месяцев стареющий подполковник Прима из Батайского отделения внутренних дел так же будет вглядываться в эту сгущающуюся за окнами Тьму. Но настроение его будет резко отличаться от опрометчивой беззаботности Коли Бочкарева. Валентин Михайлович Прима будет чувствовать опустошающую ватную слабость в районе собственного желудка и бороться со смутным ощущением, что он стоит у какой-то невидимой черты, очень плохой черты, переступать которую ему вовсе бы не следовало. А события будут развиваться. И в один из дней на стол Примы лягут два рисунка, выполненные городским дурачком Алексашкой, и некий странный факс. Вот тогда уже и появятся бешеные звери, выползшие из этой Тьмы, звери, превратившие ту самую невидимую плохую черту во все более сжимающийся круг Безумия.

Но это произойдет более чем через девять месяцев, когда шедевр-кошмар Санчеса, его «метафизический ребенок», уже родится и когда уже сложно будет что-либо изменить. А пока еще Санчес даже не предполагал, что ему придется оказаться в маленьком городке Батайске, и страшные сны еще не мучили Валентина Михайловича Приму. Пока они еще бродили где-то далеко. Только невидимые силовые линии уже тянулись к одной точке, подталкивая ни о чем не догадывающихся участников предстоящих событий друг к другу. И с востока на донские степи наваливалась непроницаемая Тьма.

* * *

Приближающаяся ночь радовала Колю Бочкарева. Он наблюдал за дверями кабинки, где скрылся Кеша Беспалый, и продолжал ждать. Коля полагал, что ночь – его время. И себя он, возможно, и не без основания, считал одним из самых свирепых хищников, владеющих этой ночью. Естественно, он об этом не кричал на каждом углу, но любому человеку с не до конца отшибленными мозгами это и так ясно.

Наблюдение за наблюдающим.

За Колиной спиной располагался въезд на автомобильную стоянку, чуть правее – металлическая будка с охранником. В ней какой-то лох – Коля видел это в зеркале заднего обзора – с упоением читал книжку, видимо, приличный боевичок.

В натуре лох, мимо него пару раз на стоянку заехали тачки, а он даже бровью не повел. Утрамбуют его хозяева за такую работу. А вот от глаз Коли Бочкарева ничего не ускользнет.

Только что дверь в кабинку открылась. Коля почувствовал охватившее его возбуждение, обычно сопровождающееся тем, что у него холодели пальцы рук.

Но тревога оказалась преждевременной. Это был пока лишь терминатор Рябой. Он быстро сел в «750-ю» «бэху». В принципе Коля был готов к любому повороту событий, но Рябой эффектно, с прокруткой и визгом (эх, тачка-ласточка!), рванул с места – лох в будке на секундочку оторвался от своего занятия, чтоб посмотреть, что это там творится у задней стороны ресторана, – потом «бэха» чуть притормозила у трассы и повернула в сторону Батайска.

– Постой, – проговорил Коля. Несмотря на затемненные стекла, Коля видел, что Рябой уехал один. Кеша Беспалый оставался в ресторане. Со своим ментом. Поэтому пока туда заходить не следует. Что ж, Коле не в падлу и еще подождать. Он бросил взгляд на зеркало заднего обзора – лох в будке, потревоженный рванувшей с места «бэхой», не вернулся к своему чтению и сейчас смотрел на Колину «восьмерку».

– Ну что, тебе очень интересно? – проговорил Коля и мысленно добавил:

«Давай лучше читай свой боевичок. Скоро здесь действительно будет интересно. Но тебе, от греха подальше, лучше на меня сейчас не пялиться. А то знаешь, как бывает – когда каток проходит, он трамбует все, что попало».

Когда стрелки наручных Колиных часов показали десять минут девятого, Коля снова ощутил охватывающее его беспокойство. «Бэха» с Рябым вернулась.

Рябой сгонял до Батайска и обратно. Но теперь появился сюрприз – в машине на заднем сиденье находился еще кто-то. Коля смог различить лишь темный силуэт.

Что-то во всем этом было неприятное. Вся эта суета лишь могла усложнить дело.

Коля отодвинул водительское сиденье до отказа – на полу под сиденьем лежал укороченный «АК-74» с металлическим складывающимся прикладом. Коля заблаговременно извлек его из сумки и спрятал под сиденьем. Хороший автомат.

Таких стволов после этой заварухи в Чечне поступало валом. Коля подумал, что как все-таки классно получилось, что он не пожадничал. С утра он собирался пристегнуть полупустой магазин, в чем тоже имелся свой резон. В таком деле все равно больше двенадцати – пятнадцати патронов отстрелять не удастся. А дальше либо дело сделано, либо нет, но в любом случае – уноси ноги. А патроны стоят денег. Но все же Коля передумал и дополнил магазин до отказа – тридцать патронов. Калибр 5,45. Теперь, наблюдая за всей этой суетой – трое в тачке Беспалого с Рябым и с этим неизвестным, только что прибывшим из Батайска, да еще мент… хотя мента валить нельзя, валить мента – самое последнее дело, – наблюдая за всей этой суетой, Коля думал: хорошо, что он не пожадничал. И в общем-то пока все складывалось вполне удачно. Коля передернул затвор, досылая патрон в патронник; он сделал это нерезко, чтобы не шуметь характерным лязгом-клацаньем. Несмотря на то что в салоне «восьмерки» Dj Грув продолжал производить электронные звуки, вряд ли стоило рисковать, привлекая к себе ненужное внимание.

Сердце Бочки бешено колотилось, хотя теперь он об этом, наверное, и не знал, пальцы его стали совсем холодными. Такими же, как вороненая сталь автомата Калашникова. Он приоткрыл свою дверцу. Так же нерезко и бесшумно.

Бочка ждал. Пока все складывалось вполне удачно. Вполне.

Наблюдение за наблюдающим.

Был такой старый анекдот. Месье хочет заняться с девочкой любовью?

Сто франков. А, месье желает через замочную скважину наблюдать за занимающимися любовью? Двести франков… Что, месье хочет поглядеть на того, кто будет наблюдать за занимающимися любовью? О! Это будет стоить дорого. Наблюдать за наблюдающим? Четыреста франков!

Самая высокая такса предполагала и высший класс – наблюдение за наблюдающим.

«Лох» в будке вовсе не забавлялся сейчас чтением боевика-детектива.

Наблюдая за угнанной Колей Бочкаревым «восьмеркой», «лох» ухмыльнулся. Он знал этот старый анекдот. Кровавые всполохи падающего за горизонт светила холодным огнем отразились в его глазах. Этому человеку нравилось любоваться закатами.

Мир катился к своему закату. Если бы Коле Бочкареву повезло чуть больше и он хотя бы узнал о существовании этого человека, ему бы никогда не пришло в голову называть его лохом. И тогда может статься, что для Коли действительно все складывалось бы вполне удачно. Хотя вряд ли: тот, кого Коля в действительности считал лохом, также находился сейчас в будке – чуть придушенный охранник автостоянки лежал сейчас под столом с компрессом хлороформа на лице. Но с ним проблем не будет – нельзя лишать жизни просто так, без необходимости.

Третий, неожиданный пассажир «БМВ» также привлек внимание человека в будке. Правда, различить что-либо было сложно – тонированные стекла и сгустившиеся сумерки делали свое дело. Рябой вышел из машины и быстро скрылся за дверями кабинки. Тот, за кем Рябой отъезжал в Батайск, остался ждать в салоне автомобиля. Что здесь за свистопляска происходит?

На коленях человека в будке покоился вовсе не крутой «боевичок» (увы, Коля, но это так), а автоматический крупнокалиберный пистолет «ланд» с длинным цилиндром-глушителем на стволе. Оружие было переведено в режим одиночного ведения огня, хотя и одиночными скорострельность у «ланда» являлась более чем достаточной. Это вообще было очень хорошее и дорогое оружие, и человеку в будке скорее всего не хотелось с ним расставаться. Но так уж устроена наша жизнь, что всегда с чем-то приходится расставаться. Обычно с тем, к чему только-только начинаешь привыкать. А иногда – и вот такое, как правило, случается неожиданно – с тем, к чему и привыкнуть-то невозможно. Ведь невозможно же привыкнуть к собственной жизни. Тем более к такому нелепому, несостоятельному и непостижимому факту, что ни с того ни с сего с ней приходится расставаться. Не когда-нибудь, а прямо сейчас. Уже совсем скоро.

* * *

Стемнело очень быстро. Стрелки наручных Колиных часов показали двадцать пять минут девятого, а над рестораном «Поплавок» сгустился непроницаемый черный бархат настоящей южной ночи.

Коля очень рассчитывал на то, что мент отвалит первым. Или хотя бы что они не попрут все скопом. Мент, конечно, не адвокат. Адвокат вообще по всем понятиям личность неприкосновенная, но и мента без надобности валить нельзя.

Так оно и случилось. В восемь двадцать пять дверь кабинки приоткрылась и неприметный серенький дяденька быстро юркнул в свою «шестерочку», ставшую в этой ночи такой же серой, и не мешкая отчалил. Помашем ручкой – гуд бай, пока-пока.

Колина рука легла на рычаг переключения скоростей. Дверца с его стороны была приоткрыта, «АК-74» лежал на коленях – все придется делать очень быстро. И пока обстоятельства складываются хорошо. Просто отлично. Возможно, Коле даже удастся вести огонь прямо из машины. Хотя, конечно, нет, ведь ты же профессионал. Так шмаляют только лохи. Надо будет выйти и убедиться, что дело сделано. «БМВ», почти слившаяся с темнотой, оказалась единственной тачкой, припаркованной с этой стороны ресторана. Если не считать Колиной «восьмерки», но Коля припарковался почти что у автостоянки. Свет от огней с фасадной части ресторана сюда практически не доходил.

Коля уже знал траекторию своего движения, он знал, где ему притормозить и по какой дорожке, ведущей к трассе, ему отваливать. Коля все рассчитал заранее, и наступившая ночь играла ему на руку.

Бочка, не отрывая взгляда, следил за дверцей в кабинку: ну где ты, Беспалый, где?.. Его сердце лихорадочно колотилось, какой-то странный привкус сладковатой болью растекался по рту, а пальцы рук чуть ли не начали коченеть.

Коля превратился в сжатую пружину, его лицо побледнело, а губы расползлись в каком-то гротескном квазиподобии улыбки. Сейчас, уже совсем скоро, дикий впрыск адреналина взорвет эту пружину. Трое, их трое, что может несколько усложнить дело, да не очень. По всей видимости, Беспалый окажется прилично поднабравшимся, вялым, с ним проблем не будет, а Рябого Коля вальнет первым.

Тот, третий, в «бэхе», Бочку вообще не беспокоит. Видать, просто чмо какое-то (а стоит признать, что армейский жаргон, к примеру, емкое словечко «чмо», порой оказывается весьма точным), коли его даже в ресторан не пригласили. Бочка неожиданно тяжело сглотнул, его горло совсем пересохло. Где ты, Беспалый, где?..

Коля следил за дверцей в кабинку, и его темные зрачки контролировали весь сектор, прилегающий к ресторану. Мало ли что, нам не надо никаких неожиданностей, и от взгляда Коли Бочкарева никогда ничего не ускользало. И возможно, в этот вечер Коле просто не очень повезло. А возможно, он вбил себе в голову, что ему не стоит обращать внимания на всяких лохов. Можно допустить и иные причины, например, то, что лох обладал некоторыми качествами, о которых Коля, в силу обстоятельств, ничего не знал. Так или иначе, но профессиональный киллер Николай Бочкарев не заметил за своей спиной, там, где в будке охранника лох почитывал крутой боевичок, никакого движения. А стоит признаться, для Коли это оказалось единственным стоящим, на что сегодня следовало обратить внимание.

Наверное, самым важным в его жизни.

Потом дверца в кабинку начала открываться, и все дальнейшее произошло очень быстро.

На ступеньках появился Рябой. Он бросил взгляд на автостоянку, на Колину «восьмерку», на каких-то гуляк, шумно вываливающихся из своей тачки на дальнем конце стоянки, освещенной фонарями фасадной части ресторана. Рябой повернул голову направо, где на траву из окон ресторана падал размазанный свет, налево, где его взгляд встретился с непроницаемой тьмой, затем, чуть склонив голову, быстро осмотрел «бэху». Пассажира на заднем сиденье он не удостоил даже жестом. Вроде бы все было нормально. Рябой еще несколько помедлил, затем отступил на шаг в проем двери, чуть откинул голову и повернул ее назад. Кивнул: все в порядке.

Сейчас они начнут движение.

– Ждать, – сказал себе Бочка. Мышцы его лица непроизвольно сократились.

Именно в это мгновение из-за облака выползла луна. Рябой быстро двинулся к «БМВ» и распахнул переднюю пассажирскую дверцу. Обернулся к ресторану. В проеме двери появился Беспалый, чуть качнулся – видать, ему действительно удалось прилично поднабраться. Вышел, вот он стоит в бледном лунном свете.

– Жда-а-ать, – с каким-то неожиданным стоном выдавил из себя Бочка.

Его пальцы судорожно заколошматили по ручке переключения скоростей, словно это были сухие костяшки. Коля с силой сжал правую руку.

Рябой бросил вокруг еще один быстрый взгляд. Затем, кивнув Беспалому, направился вокруг капота к дверце водителя. Беспалый взялся за косяк дверцы, словно в замедленной съемке Коля видел, как он заносит ногу для первого шага.

«Сейчас! – вспышкой пронеслось в мозгу Коли. – Пора!»

Беспалый отступил на лесенку, вдохнув вечернего воздуха, сделал шаг, еще шаг… Потом Бочка увидел, как окурок полетел на землю. В принципе расчет Коли оказался верен: к тому моменту, как все начнется, Беспалый окажется на полдороге от дверей в кабинку ресторана до дверцы собственного автомобиля. Ни туда ни сюда, голубок, вот как бывает.

Только момент этот уже наступил. Сейчас.

– Сейчас, мать твою, сейчас! – свирепо прошептали Колины обескровленные губы. Бочка врубил дальний свет, и одновременно ручка переключения скоростей покинула «нейтральную».

«Восьмерка» с визгом рванула с места. Пружина начала разжиматься.

* * *

Когда раздался лязг автоматной очереди, охранник на дверях в ресторан «Поплавок» рассказывал своему молодому напарнику, насколько удачным оказалось пари, заключенное ими со сменщиками. Работали они сутки через двое, выходит, тремя сменами, а пари забили на месяц. В чью смену случится меньше всего эксцессов. Вообще-то охранники были веселые ребята, и поспорить, естественно на деньги, им только давай. Рубились на всем, что можно, от игры на бильярде до отборочных туров на предстоящий чемпионат мира по футболу. Такой самодельный домашний тотализатор в рамках обслуживающего персонала в отдельно взятом ресторане. Сейчас месяц подходил к концу, и за их смены не случилось ни одного происшествия. Никаких разборок, драк, попыток «соскочить» не расплатившись – и это не просто везение. Да чего там говорить, любому ясно, что их смену уважали особенно, ведь все зависит от того, как себя сразу поставишь. Опять же приятно: на этом пари они прилично «бабулек» срубят. А у тех, что с утра сменились, тоже гаврики-гаврилы, так у них вообще ночью чуть ли не драка была. Пьяный дебош. Не умеют люди работать, такое надо пресекать в зародыше. На улицу, ребята, за автостоянку – и там хоть бошки друг другу поотшибайте, а здесь, братки, надо вести себя прилично. Это приличное заведение. Тем более слух дошел, что у хозяев батайских возникли какие-то проблемы и заведение вот-вот Кеше Беспалому перейдет. А охранникам в принципе до левой пятки, кто хозяин. И директор, и персонал – народ обученный, никто их снимать не будет, а с другой стороны, Беспалый здесь вообще наведет стопудовый порядок. И любой прежде пять раз подумает, что лучше – вести себя прилично или чтоб его через пять минут утрамбовали. А чего, по-другому с нашим народом нельзя. Не получается по-другому. У нас тут не Европы… И слава Богу, что так! А пари мы и так выигрываем; кстати, получается, что обуваем обе смены сразу. Ты посчитай, сколько на брата-то выходит? По-моему, очень неплохо!

Охранники весело подморгнули друг другу и ударили по рукам. Да, действительно, здорово получалось.

Лязг автоматной очереди, приглушенный корпусом здания, обрушил эти радужные планы. Оба охранника на мгновение уставились друг на друга – это что, на самом деле происходит то, о чем они подумали? Это что за дерьмо?

– Бл… – тихо проговорил охранник помоложе, – это в зале? Музыка? А?

Музыка в зале была. Умпса-умпса. В ней применялись различные шумовые эффекты, в том числе и имитация выстрелов. Только это были вовсе не эффекты.

Никто ничего не имитировал, все происходило на самом деле. Словно в подтверждение, автоматный лязг повторился. Эхо от него сухим треском отозвалось в зарослях высокой травы, смешиваясь с хлопками одиночных выстрелов.

– Какой, на хер, в зале! За рестораном шмаляют, у кабинок. Бл…, валят кого-то, – отозвался второй охранник. Они еще какое-то время смотрели в глаза друг другу.

– Так ведь… – вымолвил охранник помоложе… – Ну пошли, – его глаза округлились, – скорее!

– Стой, ты куда, в обход бежать собрался?! Давай через зал. Здесь Митрича ставим, а сами через кухню, через черный ход.

– Понял. Пошли.

– И спокойней, не суетись так. Чтоб без паники! – Они уже быстро продвигались к залу, кивнув Митричу, чтоб стал на двери, – клиенты, видать, ничего и не слышали, а если и слышали – видать, не приняли ничего всерьез.

Пусть так и остается. Это самое главное.

Они уже свернули к кухне. Оба были вооружены фирменными пятизарядными помповыми дробовиками «ремингтон» двенадцатого калибра – пробьет стену и оставит дыру с кулак. Митрич был ментом, работа по договору. В принципе с порядком в «Поплавке» все было чики-чики.

Они шли быстро, но не бежали. Грянул еще выстрел, одиночный, и вроде бы все стихло. К этому же месту за рестораном уже спешили любопытные – с автостоянки также были слышны выстрелы, но охранники были ребята тертые. Они знали свою работу и знали, что надо делать. Лишь у самой двери, у черного хода, выводящего прямо к задней стороне здания, к кабинкам, охранник постарше произнес:

– Слышь, братишка, зря не высовывайся. Там скорее всего люди серьезные.

Тот кивнул. Охранник постарше остался доволен. Все же авторитет его был все еще непререкаем.

– Резко распахиваем дверь, я – сразу под козырек. Ты меня прикрываешь. Скорее всего тот из кабинок выходил, кого валили. Возможно, шел к стоянке. Значит, киллер, если еще не соскочил, может быть справа. Главное, не попасть под перекрестный огонь.

Охранник помоложе снова кивнул. Они действительно неплохо сработались. И его напарник проговорил:

– Пошли.

Их сразу же ослепил свет автомобильных фар. Охранник постарше юркнул за укрытие козырька, чувствуя, какими влажными, липкими стали его руки, сжимающие ружье. Молодой пацан остался у распахнутой двери. Прямо на него падал свет. Дальний врубили, падлы. Лишь бы он не лез, пацан, он же сейчас как на ладони. Охранник сглотнул, потер пересохшими губами друг о дружку – чего они ждут, чего не уезжают, тачка не заглушена, или… Он обернулся к распахнутой двери, – охранник помоложе держал ружье перед собой, как в фильмах-боевиках, глаза его были очень темными. И в них горел огонь. Темный огонь. Мальчишка, пацан. Нравился ему этот пацан. Только спокойней, спокойней, без глупостей. А теперь смотри на меня. Очень хорошо.

Охранник постарше молчаливыми знаками указал своему напарнику, что собирается выходить из-под козырька. Чтобы тот взял под прицел сектор вокруг тачки, освещающей их фарами. Напарник его понял, напарник кивнул. В этом круге света теперь стояла тишина, лишь мерный шум работающего двигателя.

Охранник постарше, несмотря на свои 106 килограммов веса и 189 сантиметров роста, оказался очень быстрым. От козырька он кинулся к припаркованной здесь «БМВ», темно-синий металлик. Дальний свет на мгновение ослепил его, охранник пригнулся, укрываясь за распахнутой дверцей. Никаких выстрелов. Вечер был далеко не жаркий, все же конец сентября, но капельки пота выступили на лбу охранника. Ничего не происходило. Их по-прежнему освещали фары автомобиля с незаглушенным двигателем. Скорее всего «Жигули». На мгновение охраннику показалось, что сзади происходит какое-то движение, холодный ветерок коснулся его спины, чуть качнулись густые заросли кустарника… И, о черт, какой же он дурак! Его просто выманили из укрытия, а теперь убийца подойдет сзади и хладнокровно снесет ему полчерепа одним лишь выстрелом. Чувствуя, как на спине зашевелились крохотные волоски, охранник, не меняя сидячего положения, молниеносно обернулся, готовый выпустить все пять зарядов крупной дроби в эту надвигающуюся тьму. Его руки задрожали, и холод, могильный холод омыл его внутренности, но… скорее всего просто показалось, нервы стали никуда, может быть, кошка, а может, ветерок… Охранник глубоко выдохнул, затем сплюнул, к нему возвращалось спокойствие, и он сумел унять дрожь в руках. Чуть продвинулся вперед, выглянул из-за багажника «БМВ». Все тихо. Теперь уже свет фар не ослеплял его. Тачка – точно «жигуль». «Восьмерка» или «девятка».

– Андрюха, – хриплым голосом позвал он напарника, – выходим. Тут, похоже, три… – он сглотнул, – трое…

– Вижу, – отозвался охранник помоложе. – Три «двухсотых», – произнес он на удивление спокойным и ровным голосом. Эта спокойная будничность даже несколько напугала его старшего товарища. Да не очень. По сравнению с тем, что им пришлось сейчас увидеть, многое другое выглядело уже вовсе не страшным.

Охранник помладше прошел Чечню. Слава Богу, вернулся живым и здоровым, только вот в глазах его иногда было что-то. «Двухсотыми» – «груз двести» – называли погибших. Трупы. «Груз двести» – труповозка. Тут они и лежали, трое… Молодой охранник снова оказался на войне. И, увидев три бездыханных тела – а то, что это были именно «двухсотые», не вызывало никаких сомнений, кровищи-то вокруг было достаточно, это все можно разглядеть в свете фар, но у каждого из них в голове имелось минимум по одному смертельному ранению, – увидев три трупа, охранник произнес первое, что пришло ему в голову.

В его молодую белобрысую голову, где все еще шла та война и где, быть может, она не закончится никогда. «Груз двести»…

Но это было еще не все.