Текст книги "Меч в рукаве"

Автор книги: Роман Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Поверьте, ребята, я нисколько о вас не забыл, – вновь невозмутимо пояснил Мефодий. – И как только смогу, так немедленно отсюда съеду. Но сейчас вынужден попросить у вас небольшую отсрочку. У меня остались здесь еще кое-какие незавершенные дела.

По Кириллу было заметно, что все идет не так, как он хотел. Жена нарочно провоцирует его на конфликт с братом, брат, хрен его поймет, нарочно или нет, упорствует…

– Дела?! Да какие у тебя вообще могут быть дела на этом свете?! – угрожающе повысил голос Кирилл. – Проблемы у него, видите ли! Улыбка у Моны Лизы не получается или карандаши затупились? Я кто, по-твоему, – коммивояжер с набором кастрюль, которого взял и за дверь выставил? «Зайдите позже, у меня дела!..» Да знаешь, кто ты вообще такой? Знаешь?! Попрошайка парковая!!!

Месяц назад от таких слов все внутри Мефодия заклокотало бы от ярости, но для «высоковольтной» исполнительской нервной системы подобный скачок тестостерона был практически неощутим.

– Твое эмоциональное состояние нестабильно, Кирилл, – произнес Мефодий тоном диспетчера метрополитена, объявляющего: «Следующая станция – «Площадь Маркса»!» – Присядь, успокойся, сделай глубокий вдох… Вы тоже, Раиса Николаевна, присядьте; стоите, будто не у себя дома! Не следует зря перенапрягать свои нервные волокна…

Мефодия ничуть не удивило, что родственники не последовали его заботливому совету. Милое личико Раисы исказила злобная гримаска, а Кириллу под кожу словно хлорофилл впрыснули – такого та стала зеленоватого оттенка. Невозмутимость Мефодия была для них обоих в новинку, и, не зная, как следует на нее адекватно реагировать, нервозная парочка завелась еще сильнее.

– Короче, ты! – прищурившись, проговорил Кирилл. – Ну-ка, быстро сгребай манатки и проваливай на все четыре стороны, а лучше на вокзал и катись назад к отцу, клоун безработный! Пошутили, и хватит! Я в своей квартире еще унижаться перед ним должен!..

– Простите, ребята, но я же ясно сказал: не могу! – вздохнул Мефодий, жалея, что такое эффективное средство для устранения конфликтов, как усмирительный сигнал, являлось для него пока недоступным. – Покидать эту территорию я не имею права. Сожалею, но обсуждению это не подлежит. Уверяю вас, если потерпите еще некоторое время…

– Да он же и правда укуренный! – воскликнула Раиса. Ее прежняя догадка, похоже, только укрепилась, поскольку от несущего белиберду Мефодия не пахло винным перегаром. – Нет, ты только глянь, Кирюша, на его глаза!

Кирилл пристально всмотрелся в услужливо подставленные ему братом глаза с расширенным углом обзора, возможностью многократного увеличения и функцией ночного видения. Потом хмыкнул:

– Ты права, Рая. Это законченный наркоман! Не знаю, где он берет деньги, но видок у него и впрямь как у обдолбанного… Да еще и огрызается, паразит!

– Поди, устроил здесь перевалочную базу или склад, – предположила Раиса. – А за хранение берет товаром. Квартира не его, можно слинять в любой момент… Я по телевизору видела, там один мужик…

Кирилл оставил в покое глаза «обдолбанного» и внимательно осмотрелся по сторонам, будто пытаясь обнаружить на стенах налеты «ангельской пыли»[1]1
  «Ангельская пыль» – кокаин.


[Закрыть] или чего-нибудь подобного.

– Там не ищи – я храню «дурь» в ящике с носками, – непроизвольно съязвил Мефодий – гости его давным-давно не шутили. – Ладно, ребята, не мелите ерунды! Я сроду не был наркоманом и не собираюсь! Я же сказал: максимум через неделю я уйду, и больше вы меня здесь не увидите. Давайте расстанемся друзьями!

– Друзьями?! – снова повысил голос Кирилл. – Я сейчас тебе устрою «друзьями»! Короче, засекаю три минуты… – Он отогнул манжет пиджака и продемонстрировал Мефодию свои шикарные «Картье». – Три минуты, братец! Ты забираешь всю «дурь», что хранишь на моей хате, все свои кисти, краски, доски и тряпки и валишь отсюда к чертовой матери! Это я с тобой еще по справедливости поступаю. Время пошло!

– Не надо, Кирилл! – сказал Мефодий. – Прошу: не надо! Для твоего же блага!

После таких слов Кирилл вспыхнул и зашипел, как подожженный в стакане бензин.

– Ты мне еще угрожаешь!.. – сорвался он на крик. – Да ты, я смотрю, вообще страх потерял? Все, мое терпение лопнуло!.. – Кирилл шагнул к Мефодию, намереваясь схватить его за грудки и сдернуть с дивана.

– А что это тут за ругань? – послышался из прихожей старческий, но еще довольно бодрый голосок, и в комнату заглянула агент Пелагея. – Кирюха, ты, что ль, расшумелся, аж на площадке стекла дребезжат?

– Уйдите, Прасковья Поликарповна, или как вас там! – рявкнул Кирилл. – Не вмешивайтесь, не ваше это дело!

– Вообще-то Пелагея Прокловна я со дня крещения, – спокойно поправила его старушка. – А ты, милок, на бабушку шуметь не изволь – не дорос еще!

– Не вмешивайтесь, пожалуйста, Пелагея Прокловна, – поддержала мужа Раиса. – Вы ведь даже не понимаете, кто на самом деле ваш сосед и что здесь происходит…

– А вот это ты неправду говоришь! – не согласилась Прокловна и протестующее подняла вверх крючковатый указательный палец. – Очень даже понимаю! Вы, молодые люди, хлопца спровадить надумали, а он не идет, ага? Так и есть! И совершенно правильно делает. А я, как человек, которого вы по возрасту уважать должны, авторитетно заявляю: нельзя ему сейчас отсюда уйти ни в коем случае. Попозже он сам вашу квартирку покинет, а сейчас нельзя! И мой вам совет: слушайтесь бабушку – аккурат в два раза умнее станете…

– Так вы с ним заодно! – заявила Раиса. – Сообщники! Вы, значит, ему траву выращиваете, а он ее употребляет и реализует! Кто бы мог подумать!..

– Слушай, ты, карга старая! – Брызжа слюной, Кирилл развернулся к Прокловне. – Тебе неясно объяснили, что ли: скрипи отсюда суставами, покуда вперед ногами не вынесли!

Однако когда Кирилл уже вытянул руки, дабы вытолкать настырную старушенцию в три шеи, что-то крепко стиснуло его плечи и остановило, будто аркан жеребца. Еще полсекунды назад сидевший на диване Мефодий стоял теперь за его спиной.

– Остынь, брат! – все так же бесстрастно произнес он, не ослабляя хватки. – Последний раз прошу: уйди!.. Несколько дней! Дай мне еще несколько дней, и все…

Но взывать к рассудку Кирилла было уже поздно. Рассудок его помутился окончательно, глаза налились кровавой злобой. Кирилл утробно зарычал и, развернувшись к Мефодию, нанес ему сокрушительный удар в лицо…

…И с хрустом сломал себе лучезапястные кости, угодив кулаком в угол деревянного мольберта – головы Мефодия уже не было на линии его удара.

Кирилл взвыл и схватился за запястье, но атаку не прекратил. Кинувшись на брата с утроенной яростью, он попытался сбить его с ног, как заправский игрок в американский футбол – толчком корпуса. На этот раз Мефодий уворачиваться не стал, хотя мог сделать это до столкновения с Кириллом не единожды. Дождавшись, пока Кирилл подскочит на расстояние вытянутой руки, он коротким толчком ткнул его ладонью в лоб…

Таких сокрушительных оплеух, да еще от родного брата, ранее не выделявшегося крепостью тела, Кирилл еще не получал. Его голова и корпус резко ушли назад, в то время как ноги все еще продолжали движение вперед. Сила инерции перевернула его в воздухе, и обе Кирилловы туфли, слетев со ступней, стукнулись о потолок. Сам же Кирилл, взмыв над протертым паласом, описал в воздухе дугу и совершил жесткую посадку на журнальный столик, превратив тот в обломки.

– Цы-ы-ыть!!! А ну-ка, осади! – прикрикнула Прокловна и, несмотря на преклонные годы, шустро прыгнула между Мефодием и его оппонентами – лежащим без сознания Кириллом и испуганно хлопающей ресницами Раисой. – Поаккуратней надобно быть Служителю Господню с рабами его, пусть даже и такими бесстыжими! То ж, поди, не чужой, а все-таки брат твой единокровный!

– Да я не хотел, – пробурчал Мефодий, оправдываясь то ли перед Прокловной, то ли перед Раисой, после чего смущенно убрал набедокурившую ладонь за спину. – Как-то само собой получилось…

– Кирюша! – наконец обрела дар речи Раиса и кинулась к приходящему в себя мужу. – Кирюша, ты живой? – Убедившись, что тот подает признаки жизни, она развернулась к потупившемуся Мефодию и стоящей возле него Прокловне. – Ну вы за это ответите! Не знала я, Ятаганов-младший, что ты такая злопамятная сволочь. Клянусь: завтра же вашему притону конец! Вы у меня сядете как миленькие! Оба! Вставай, Кирюша, пойдем отсюда. Мы им устроим счастливую жизнь… Пойдем, прошу тебя!

Раиса помогла баюкавшему сломанную руку Кириллу сначала сесть, а затем, напялив на него слетевшие туфли, подняться на ноги. После чего заботливо сняла двумя наманикюренными пальчиками с его измятого костюма щепки от разгромленного столика.

Ятаганова-старшего шатало из стороны в сторону, и, не будь рядом верной супруги, он упал бы снова. Глаза его были мутны, взгляд блуждал. Опершись на плечо жены и в то же время стараясь не потерять хотя бы остатки достоинства, Кирилл с трудом сфокусировал глаза на брате и с презрительным шипением выдавил:

– Ну хорошо, братик! Значит, такова твоя благодарность, да? Хорошо, хорошо… Лучше беги, засранец, пока я не вернулся! Беги!

– Я же сказал: не могу, – ответил Мефодий. – И рад бы, но… Мои новые работодатели люди серьезные, и их приказ – это закон. Прости меня, я вообще-то не нарочно…

– Это ты скажешь, когда на коленях передо мной ползать будешь! – бросил Кирилл уже из прихожей. – А серьезных людей ты в своей ничтожной жизни еще не видел! Но обещаю, скоро ты с ними лично познакомишься, только вряд ли останешься доволен! Они натыкают тебя носом в то, кто ты есть на самом деле!

– Живодер! Садист! – фыркала Раиса из-под распухшей, как боксерская перчатка, сломанной руки супруга. – Когда пил, так от каждой мухи шарахался, а как на «дурь» перешел, сразу кулаки зачесались? На родного брата руку поднял! Ненавижу!

– Абсолютно с вами согласен, – отозвался им вслед Мефодий. – Но ничего с собой поделать уже не могу.

– Плохи дела, Мефодьюшко, – мрачно пробормотала Прокловна, когда парочка скрылась с глаз. – Сдается мне, не шутит братишка твой, а Гаврила-батюшка наш с Мигелькой как назло супостата своего ловят. Один Господь ведает, где их, родимых, теперь искать… Эх, чует сердечко – жди беды!..

– Все в порядке, Пелагея Прокловна, – попытался утешить ее Мефодий. – Пошумит, покричит да забудет. Он всегда был вспыльчивый, но быстро отходил.

– Да хоть бы так, – горестно вздохнула агент Пелагея. – Дай-то Боженька…

Однако и без улучшенных познаний в землекоповской психологии можно было догадаться, что Кирилл настроен на возмездие, как никогда ранее.

Мефодий понял, что, сам того не желая, очутился в безвыходном положении (впрочем, когда это он добровольно влипал во что-либо подобное?). Брат его – человек без четких моральных принципов, характером вспыльчивый и обидчивый – был оскорблен. Оскорблен при любимой женщине и при посторонних в лице добропорядочной пенсионерки Пелагеи Прокловны. В том, что он наверняка попытается ответить обидчику тем же (какая разница, что тот лишь защищался?), можно быть уверенным на сто процентов. И не важно, кем является его обидчик, незнакомым или ближайшим родственником, – для такой личности, как Кирилл, это не имело принципиального значения.

С другой стороны, у Мефодия имелся приказ смотрителя. Приказ без пояснений, а значит, и выполняться он должен точно так же – вопреки любым, даже непредвиденным, обстоятельствам; и пусть даже дом развалится на части, Мефодий обязан быть либо на его руинах, либо под ними, но не где-нибудь еще. Столкновение оскорбленной гордости и служебного долга порождало форсмажор, и Мефодий предчувствовал, что грядет нечто весьма неприятное.

После обеда опять явилась Прокловна и сообщила, что уезжает в один из райцентров проведать своего друга– агента, который, по слухам, еще в тысяча семисотом году переходил Альпы с Александром Суворовым. Старичок тот имел собственные каналы связи, и, возможно, через него было более вероятно «достучаться до Небес».

– Ты только, Мефодьюшко, до завтра продержись без кровопролития, – слезно умоляла Прокловна, раскладывая на столе очередную порцию казенного пайка, – а я в лепешку расшибусь, но приведу сюда кого-нибудь из покровителей наших. Пущай спасают тебя, горемычного, от братоубийства…

«Юпитер лично прибыл на место гибели своего бывшего подручного. Ему не составило труда отыскать планету, на которой все это время скрывался опальный оружейник – слишком нереальным голубым светом сияла ее искусственно усовершенствованная атмосфера на безжизненном фоне космоса.

Юпитер облетел планету вокруг, но не выявил даже намека на местонахождение похищенного Усилителя. Однако не настолько он был глуп, чтобы очертя голову врываться на поверхность голубого шара и устраивать на нем повальный обыск. Слишком хорошо знал он натуру бывшего сподвижника, потому был уверен – тот непременно подстроил внизу какую-нибудь ловушку…

И он оказался совершенно прав! Первая же посланная на Землю разведгруппа Сатиров канула бесследно (разумеется, землекоп, мы четко следовали Последнему Приказу и не могли позволить им свободно разгуливать по планете). Не вернулись и три последующие группы, с какого бы полюса они ни проникали.

Только сейчас Юпитер обратил внимание, что, оказывается, эта планета уже заселена, причем заселена неизвестными жизненными формами (преимущественно тобой, землекоп). Несмотря на их примитивность, все вместе они казались таким отлаженным механизмом обороны, что брать скрывающую Усилитель планету штурмом Юпитер счел абсолютно недопустимым.

Как дальновидный стратег, Юпитер не расходовал зря жизни собственных солдат, пока оставались в запасе варианты решения проблемы гораздо меньшими потерями. А Усилитель, посчитал он, эти прикованные к планете материальные существа все равно никуда не денут, поэтому времени еще предостаточно. К тому же в качестве ценного приложения к Усилителю имелась целая атмосфера чистейшего кислородного коктейля; уж в чем, в чем, но в атмосферах покойный калека-ученый разбирался, как никто другой. И было Юпитеру до боли обидно, что какие-то хлипкие двуногие купаются в ней и даже не подозревают, насколько драгоценно то, чем они владеют.

Пока владеют…

Юпитеру некогда было заниматься только этой проблемой – присутствия повелителя требовали другие ответственные участки фронтов, – потому он перепоручил ее своему ближайшему помощнику Нептуну.

Опасаясь доверять столь ответственное поручение кому-то еще, Нептун взялся за него лично и начал со сбора информации об интересующем его объекте. Выяснив, что те формы жизни, которые следует считать разумными, предпочитают обитать на суше, Нептун проник на Землю и скрылся в толще Мирового океана (как небожитель он чувствовал себя вольготно практически в любой среде). Из-под воды он и стал предпринимать свои дальнейшие вылазки на поверхность.

Нептун сразу же заметил, что для комфортного пребывания в обществе аборигенов необходимо соблюдать множество немаловажных условий (попробуй-ка, землекоп, скопировать поведение близкой тебе по обличью обезьяны и посмотри, примет ли она тебя за своего). Люди быстро начинали обращать внимание на странно ведущего себя субъекта, хотя внешне тот ничем от них не отличался. Постепенно шпиона окружал фон эмоциональной нестабильности, а попросту – повышенный интерес, испуг либо паника. Следуя этому четкому ориентиру, мы начали охоту на прибывающих «нелегалов», целью которых стал поиск спрятанного Усилителя.

Безусловно, дальновидный Хозяин предвидел подобное. Тайна местонахождения Усилителя, землекоп, не доверена даже Исполнителям; владеют ею только смотрители. Небожители не могут выпытать наш секрет, даже захватив кого-либо из нас в плен, – наш мозг самоликвидируется при малейшей опасности быть подвергнутым чужеродному сканированию.

В схватках с «нелегалами» мы стали нести первые потери. До этого момента слово «потери» было для нас в диковинку – кто мог противостоять нам в пределах Земли? Но с появлением на планете небожителей, которые, само собой, выказывали недовольство, когда их объявляли персонами нон-грата, наши стройные ряды принялись медленно, но верно редеть. Не спасала ситуацию и наша система самовоспроизводства. В отличие от твоей, землекоп, в нашей четко прописаны нормы предельно допустимого количества особей по отношению к прочему населению планеты.

Но самый страшный удар получили мы не от Юпитера, а от его извечного конкурента.

Для Кроноса не осталась незамеченной странная суета, происходящая в глубине ничем не примечательной галактики. И хоть Кронос и был пожилым, рассудок старика оставался на редкость светлым, поэтому для него не составило труда связать два обстоятельства: место гибели высокопоставленного юпитерианца и последовавшую за этим нездоровую активность в том же районе. Стало ясно: погибший оружейник нес с собой некий ценный артефакт, который оказался в дальнейшем утерян. Кронос снова отправил в Солнечную систему Гипериона, но снабдил его уже не одним, а несколькими легионами Циклопов и Бриареев.

Массированная атака Гипериона оттеснила с земной орбиты Нептуна и его жалкую кучку Сатиров, а затем из наиболее безопасного сектора – Южного полюса – Циклопы и Бриареи хлынули на поверхность нашей планеты…

Все твои россказни, землекоп, о небесных войнах ангелов падших и непадших были срисованы именно с этой битвы, хотя наблюдать ты ее мог разве что с очень большого расстояния. И скажем прямо: тогда мы были в шаге от того, чтобы призвать на помощь и тебя.

Ничего более сокрушительного на Земле ни до, ни после того момента не происходило. Циклопы и Бриареи имели с Титанами мало родства, потому обретали в нашем гравитационном поле ужасные материальные формы: первые перевоплощались в верзил с единственным во весь лоб глазом; вторые отрастили на своих горбатых туловищах по две дополнительных пары верхних конечностей, а при дыхании выделяли горючий газ.

Думая, что юпитерианцы обратились в бегство и путь свободен, Гиперион получил сюрприз, когда столкнулся с нами и Исполнителями. Наши силы были стянуты со всей планеты и тоже выглядели весьма грозно. Небожители, какими бы непобедимыми они нам до этого ни казались, все-таки оказались уязвимы для наших слэйеров. Исполнители ринулись в бой на поверхности, мы же, смотрители, умеющие левитировать, прикрывали их с воздуха, поражая гравиударами тех агрессоров, кто атаковал нас сверху.

Битва продлилась около двух недель. Получившие заряд дополнительной энергии от нашей атмосферы, небожители теснили нас по всем направлениям. Но нам удавалось ценой неимоверных усилий сдерживать агрессора в границах заснеженного континента.

Снег, нагретый нашей и небожителей кровью, таял на глазах. Лед крошился от тяжелой поступи Циклопов и испарялся от огненного дыхания Бриареев. Погибая, небожители вспыхивали ярким пламенем, испепелявшим тех из нас, кто не успевал вовремя ретироваться…

Мы потеряли больше половины Исполнителей и немало смотрителей и потеряли бы, наверное, всех до одного, не ввяжись в битву третья сторона – на помощь Нептуну подоспело подкрепление. Юпитер не мог допустить, чтобы планета с Усилителем попала в руки Кроноса.

Битва переместилась в околоземное пространство и ближний Космос. Забегая вперед, скажем, что и там она ни для кого не увенчалась успехом. Стороны выдохлись и разошлись, но с тех пор оба повелителя держали друг друга в этой галактике под неусыпным контролем, больше не позволяя друг другу совершать такие наглые акции.

Мы зализывали раны и готовились к повторению атаки, хотя прекрасно понимали, что второго удара нам точно не пережить. Срочно собрался Совет смотрителей, и Глава Совета смотритель Джейкоб – лучший из лучших человеческих вариантов-четыре – выслушивал любые предложения о том, как не допустить срыва исполнения Последнего Приказа Хозяина.

Каждый член Совета имел свое мнение, но все они сводились к одному: нам катастрофически недостает живой силы. В ее нехватку упиралась любая из предложенных стратегий дальнейшего построения эффективной обороны.

И без того не отличающийся кротким нравом, теперь Сатана и вовсе был зол, вступая в пререкания с каждым высказывающимся. На предложение Джейкоба выступить самому он угрюмо произнес:

«Вы знаете мою точку зрения. Я предлагаю выставить в качестве первой линии обороны этого зажравшегося хозяйского фаворита, а то он только и делает, что отбирает у самого себя сектора и размножается быстрее одноклеточных. Все равно, когда нас скоро передавят до единого, дольше двух дней ему не протянуть. Так что какая разница – сейчас или потом… Однако чую: вы предпочтете, чтобы землекоп, как и прежде, ни о чем не догадывался! Эй, очнитесь – Хозяина больше нет! Зачем нам вообще сдался этот никчемный вариант-два? Не пора ли наконец позаботиться о себе?»

Все возмущенно зашумели, но смотритель Джейкоб вдруг оживился и одобрительно кивнул:

«Сатана в чем-то прав. Все вы помните Последний Приказ: «любой ценой, любыми средствами…» Землекоп не будет больше оставаться в стороне! В бой мы его, конечно, не погоним, но тем не менее помочь он нам сможет. И я как смотритель над смотрителями и Глава Совета беру на себя ответственность за то, что собираюсь предпринять…»

Ты уже знаешь, землекоп, что мы, смотрители, досконально разбираемся в анатомии всех трех видов Человека. При обращении землекопов в агенты нам уже приходилось вмешиваться в деятельность их головного мозга и уничтожать неработающие кодировки, так что все коды Хозяина для адаптации исполнительского мыслительного процессора к организму землекопа мы знали наизусть. Все, кроме одного…

Альфа-кодировка продолжала и продолжает оставаться для нас тайной за семью печатями. Это основная преграда к доступу в землекоповский мозг. Она отвечает за сдерживание полной мощности, ключ от которой Хозяин не доверил даже Джейкобу. Но как и ее менее сложные аналоги, она также подвержена угрозе спонтанного деблокирования.

В земной истории известны случаи, когда под воздействием сильного стресса землекоп проделывает такие вещи, какие в обыденной жизни ему не доступны. Доведенные до отчаяния матери отрывают от земли автомобили, под которыми оказываются придавленными их дети, при этом не обращая внимания на свои рвущиеся связки и ломающиеся от колоссальной нагрузки кости. Убегающий от медведя охотник стрелой взмывает на голое дерево, обгоняя даже природных «верхолазов» – белок и горностаев. Очкастый клерк при виде того, как четверо пьяных дегенератов избивают и насилуют его жену, превращается в безумного берсерка и голыми руками расправляется с обидчиками, причем кое-кого из них не спасает и реанимационная бригада. Якобы внезапно озаренные своими эпохальными законами Архимед, Ньютон и Менделеев на самом деле пробили их через альфа-кодировку физической болью: первый ошпарился кипятком в ванне, второму на голову упало нечто явно более тяжелое, нежели яблоко, третий во сне упал с кровати, хотя так никогда никому в этом и не признался.

Редко случалось, чтобы прошедший спонтанную деблокировку индивидуум смог и далее без проблем существовать со своими новыми возможностями. В четырех случаях из пяти он либо сходил с ума, либо заболевал тяжелейшими недугами, либо кончал жизнь самоубийством, не в силах выдержать перенапряжение нервной системы, ставшее куда выше заложенных Хозяином номинальных трех процентов.

Однако оставшийся один из пяти являлся поистине драгоценной находкой. Его нервная система, выдержавшая начальный, самый мощный, скачок напряжения, в дальнейшем могла функционировать практически без сбоев. Этот фактор уже вплотную приближал данного представителя варианта-два к варианту-три.

Все работающие в секторах Исполнители и прикрепленные к ним агентурные сети были мобилизованы Джейкобом на поиски подобных уникумов, благо отыскать таких среди прочих землекопов проблем не составляло. Люди с неординарными способностями быстро покрывали себя славой и как следствие этого оперативно отслеживались нашими агентами. Удаление деформированной альфа-кодировки было нам уже по плечу – поврежденной она становилась не мудренее следовавших за ней «бета», «гамма» и прочих.

Саму процедуру деблокирования мы, смотрители, разрабатывали до мельчайших нюансов, поскольку жаль было из-за собственной спешки терять столь ценный для всего Человечества материал. И чтобы хоть как-то романтизировать для тебя, любителя красивых слов, процесс ковыряния в твоем мозгу, Джейкоб распорядился со дня начала деблокировок именовать этот процесс горделиво и возвышенно – Просвещение! Ну а дабы отличать переведенных в вариант-три землекопов от «коренных» Исполнителей, их было решено называть соответствующе – Просвещенный Исполнитель… и далее по категории опытности: новобранец, прошедший испытательный срок проверенный и, наконец, опытный мастер.

С тех пор Сатана несколько поумерил свою неприязнь к тебе: как-никак его идея пусть и не так, как ему хотелось, но все же получила поддержку и была частично реализована.

«И все равно, – по привычке продолжал ворчать он, – чтобы в своей лаборатории я ни одного мерзкого Просвещенного не наблюдал, а иначе сварю его в котле с кипящим люциферрумом…»

Просвещенные Исполнители – как мужского, так и женского пола – получались весьма оригинальными вариантами-три. И хоть подобное утверждение будет недостаточно скромным, но, похоже, что нам, смотрителям, удалось-таки добиться того, чего так хотел видеть в варианте-два наш Хозяин.

Просвещенные совмещали в себе признаки обоих вариантов. В отличие от сдержанных «коренных», они сохранили чувствительность землекопа, но контролировали ее на настоящем исполнительском уровне – полностью и жестко. Такая многоликая натура попутно наделяла их живыми и ироничными характерами, причем объектами своей иронии Просвещенные выбирали абсолютно всех – от рядового землекопа до самого Главы Совета Джейкоба. Будь мы, конечно, землекопами, то наверняка бы обижались, но даже Джейкоб впоследствии махнул на Просвещенных рукой – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы само на горшок просилось.

Сначала тоненькая струйка, а затем и довольно энергичный ручеек Просвещенных стал подпитывать наш чересчур обмелевший за последнее время водоем. Наши ряды становились с каждым годом все плотнее и плотнее, что не могло не радовать.

Между тем противостоящие друг другу в околоземном пространстве силы вошли в относительный баланс. Юпитер стянул к Солнечной системе крупную группировку под командованием Нептуна, основной целью которой стал поиск сокрытого Хозяином Усилителя. Вскоре Кронос тоже узнал об истинной цели поисков конкурента, однако, наученный провалом своей лобовой атаки, перешел на схожую стратегию и стал засылать к нам собственных резидентов-искателей. Так что повторения Антарктической битвы никто из них больше не допускал, реализуя по отношению друг к другу политику жесткого взаимосдерживания.

Ну что ж, бывший землекоп, а ныне Просвещенный Исполнитель Мефодий, теперь ты видишь, как на самом деле обстоят дела в окружающем тебя мире. Так что добро пожаловать на передний край обороны, и да не дрогнут в ответственный момент твои верные слэйеры! И самое главное – пусть удача никогда не оставляет тебя!..»

Ожидание грядущего «братского возмездия» окончилось в семь часов вечера, когда усталые соседи Мефодия начали возвращаться с работы. Мефодий не мог видеть (окна квартиры выходили на другую сторону), но прекрасно слышал, как к подъезду подкатили два автомобиля с форсированными двигателями, и, после того, как отхлопали дверцы, до ушей новобранца долетел голос Кирилла:

– Ты понял, Васек, попросил по-человечески, а он как накинулся на меня… Руку сломал! Да обкурился, видать: энергия как из быка племенного прет…

– Знакомая картинка, – ответил неизвестный Васек, который, судя по всему, и был тем самым «разрешителем насущных проблем». – Наркоманы – они такие: с виду дохлые, а как дозу заглотят, паровоз с места столкнут.

– Ты только, Васек, квартиру не погроми, – предупредил Кирилл. – Я вообще-то ремонт планирую, но все равно поаккуратнее. И желательно без лишнего шума.

– Не бойся, Кирюха! – обнадежил Кирилла Васек. – Мы не таких упертых в консервные банки закатывали!

– Но без членовредительства! – вновь предупредил Кирилл. – Брат все-таки, что я родителям скажу?.. Так, по шее дайте для приличия, и хорош…

– Насчет того, чтобы без тяжких телесных, – не гарантирую, – ответил Васек. – Как твой брательник себя поставит, так с ним и потолкуем…

В голове Мефодия появилось предупреждение об опасности четвертой степени – угрозе реальной, но не смертельной. Анализ окружающей обстановки и боеспособности противника занял три секунды, и, пока в кровь поступала дополнительная порция адреналина, сценарий построения обороны был готов.

Мефодий счел, что хлипкая дверь квартиры все равно не удержит друзей Кирилла, а потому отпер замок и встал в узеньком коридорчике, ведущем на кухню.

Дабы показать упрямому квартиросъемщику серьезность своих намерений, дверь «гости» открыли ногами. Вломившийся первым бритый наголо крепыш не стал тратить времени на лишние церемонии и сразу объяснил Мефодию суть своего визита:

– Ну как, сам съедешь или помочь?

За лысым порог переступили еще трое его габаритных приятелей.

– Езжайте домой, ребята, – вежливо проговорил Мефодий. – Время к ночи, люди отдыхают. Мой брат разгневан и не отдает себе отчета в своих действиях. Завтра он остынет, и мы с ним спокойно во всем разберемся…

Лысый ответил, что на все вышесказанное Мефодием ему наплевать, чему Мефодий ничуть не удивился. Парни тоже выполняли приказ и предложения о перемирии обязаны были игнорировать.

– Что ж, – обреченно вздохнул Мефодий, – надеюсь, что ваш труд хотя бы хорошо оплачивается. Лично я бы на такой работе долго не выдержал…

В общем, как ни старался Мефодий сберечь старенькую квартирную дверь, все равно ей суждено было покинуть свои косяки именно сегодня, правда, вылетела она не внутрь квартиры, как ожидалось вначале, а на лестничную клетку. И не успела еще дверь громыхнуть о подъездный кафель, как за ней последовал лысый, который попытался вытолкнуть из квартиры упрямого квартиросъемщика.

Первую в своей жизни рукопашную схватку с превосходящими силами противника Мефодий выиграл по всем правилам античной битвы при Фермопилах. Тогда, в четыреста восьмидесятом году до нашей эры, триста отважных спартанцев под предводительством царя Леонида в течение нескольких дней удерживали штурмующие их орды персидского завоевателя Ксеркса. А удалось им это лишь благодаря выгодному тактическому расположению (правда, конец героев все равно оказался плачевным, но это уже отношения к делу не имеет). Узкий межскальный Фермопильский проход изображали стены коридора, в которых более одного человека поместиться просто не могло. Так что Мефодию только и оставалось, что устранять противников в порядке очередности их нападения.