Текст книги "Секрет рисовальщика"

Автор книги: Рольф Майзингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Болеют, что ли? – покосился на нас хозяин дома.

– Так точно, – подмигивая нам, согласился с ним Галкин. – Желудки у них больные.

– Мой отец колдуном был, – рассказывала Полина Сергеевна. Она и Варя, ее двадцатилетняя дочь, вот уже три дня были вынуждены гостить у Катерины Васильевны. – Но колдуном добрым. Никому в помощи не отказывал. Заболевшую скотину лечил. С людей порчу снимал. Уважали его в деревне шибко. К нему даже из города приезжали. – Рассказывая это, женщина беспрестанно теребила белый носовой платок. – Жил он один. Моя мать давно померла. И вот неделю назад нам позвонила Катерина, – она кивнула на хозяйку дома, – и сообщила, что отцу стало плохо. У него в доме телефона-то отродясь не было.

– Вот я и говорю, приезжай, мол, Сергеевна, быстрее, а то отца своего живым, может, и не увидишь больше, – без предупреждения ввязалась в разговор хозяйка.

– Да, – подтвердила Полина Сергеевна и продолжала: – Мы с дочерью вот собрались и приехали.

– А вы, простите, с дочерью в городе живете? – улучив момент, спросил майор Галкин.

– Да, да… – видно ее этот вопрос несколько сбил с толку, и она еще сильнее затеребила платок.

– Вы уж меня простите, Полина Сергеевна, – догадался о своей ошибке майор, – нам все детали важны. Поэтому, если вы не будете возражать, я стану вам по ходу беседы задавать вопросы.

– Нет, нет, что вы, конечно спрашивайте, – снова ухватилась за нить повествования женщина. – Да, мы с дочерью из города приехали. Когда мы в дом зашли и когда я отца своего увидела, сразу поняла, не жилец он больше на этом свете. Он лежал в большой комнате на своей старинной кровати. Его лицо почернело, а сам он как-то вытянулся весь. Мне показалось, длинней стал. И вот еще…

Однако дочь Варя не дала ей договорить:

– Мама, да перестань ты! С кроватью все это тебе просто показалось!

– Простите, – тут же вмешался Галкин, – что произошло с кроватью? – И потом обратился к девушке: – Варя, для нас необходимо знать все детали. Пусть даже самые маленькие или кажущиеся вам невероятными. Только в этом случае можно будет рассчитывать на положительные результаты нашей работы. Продолжайте пожалуйста, Полина Сергеевна. Что же там еще было?

– Понимаете, мне показалось, что его кровать тоже сантиметров на тридцать длиннее стала…

После этих слов в комнате стало тихо.

– Кровать стала длиннее, – повторил ее слова Галкин.

Было заметно, что такого поворота дела он не ожидал.

– Я думаю, что не меньше чем на тридцать сантиметров, – подтвердила женщина.

Варвара хохотнула.

– Тридцать сантиметров, Полина Сергеевна, это немало, – задумчиво произнес майор.

– Я знаю, – согласилась она, – но простите, что же я могу сделать, если мне…

– Нет, нет, – взял себя в руки Галкин, – тридцать сантиметров – это нормально! Продолжайте!

– Нормально, да? – видимо не ожидая такой реакции сконфуженно спросила она. Затем она перевела свой взгляд на остальных, словно искала дополнительной поддержки.

– Это совершенно нормально, Полина Сергеевна! – в первый раз за весь вечер подал голос капитан Стриж. Они с Галкиным обменялись понимающими взглядами.

Женщина пожала плечами и продолжала:

– Как только мой отец увидел Варю, он словно ожил. Его было потухшие глаза засветились радостным блеском, и он поманил мою дочь к себе, но я ее удержала.

– Почему? – поинтересовался Галкин.

– Ну, как же? – удивилась рассказчица. – Я ведь сказала, что он колдуном был. А все колдуны и ведьмы перед смертью стараются обзавестись учениками. Так сказать, заботятся, чтобы их знания не пропали даром. Потому как если они этого не сделают, то их ожидает жуткая, мучительная смерть. А Варенька как никто другой подошла бы на роль его преемницы. Ведь она из его колена и еще совсем молодая.

– Откуда вы так осведомлены? – поторопился с вопросом Стриж.

– Так он уже пытался в свое время сделать это со мной, – как что-то само собой разумеющееся сообщила Полина Сергеевна, – Я тогда не намного старше Вари была. Хорошо еще, что моя бабка за меня вступилась.

– Подождите, – решил разобраться во всем поподробнее Галкин. – Значит, ваш отец уже однажды был при смерти?

– Да нет. Просто он стал нашептывать мне странные заклинания. Показывал и объяснял всякие корешки и травы.

– Хорошо, хорошо, – остановил ее майор. – Продолжайте рассказывать, что случилось дальше в тот день, когда вы приехали из города.

– Вот я и говорю, что Вареньку я к нему даже и на шаг не подпустила. Вы бы только слышали, как он ругаться начал. Я такого вообще не припомню, чтобы он на меня хоть когда-нибудь голос повысил, а здесь такая мать-перемать пошла, что нам пришлось срочно дверь в его комнату закрыть. А под вечер вообще что-то непонятное твориться стало. Будто вся нечистая сила к нам на огонек слетелась и такие пакости устраивать начала… Ну, в общем, и двери во всем доме хлопали, и свет гас, и вилки с ножами по комнатам летали.

– Классический полтергейст, – заключил Дятлов.

Но Галкин строго посмотрел на него, и тот замолк.

– А что было слышно из комнаты вашего отца?

– Поначалу немного. Стонал он громко. А часам к двенадцати и там чертовщина началась. И поросячье хрюканье оттуда доносилось, и бычье мычанье, и собачий лай. А потом Варя ко мне подходит и говорит, что мол, в голове голос деда слышит. И просит он ее, чтобы она к нему пришла. Что подарочек у него для Вари есть. И что, в конце концов, она обязана исполнить его последнее желание.

– Какое же это было желание, Варя? – моментом переключился на девушку майор.

– Воды он просил, – ответила та. – Хотел, чтобы я ему воды колодезной принесла.

– Ишь ты, хитрец какой, – вставила хозяйка дома, – она ему водицы, а он ее в ведьмицы.

– Что же дальше?

Варя ненадолго задумалась.

– А потом угрожать стал.

– Угрожать?

– Да. Говорил, что если ему не помогу, будет ко мне после смерти наведываться.

– Господи! – почти прокричала Полина Сергеевна. – Что же ты мне, Варюшка, этого раньше-то не сказала?

– Мама, да откуда же я могла знать, что так оно и будет?

Галкин со Стрижом переглянулись.

– Ну, вот мы и подошли к главному, – успокаивающим голосом произнес майор. – С этого места я попрошу вас рассказывать очень подробно. Не пропускать никаких мелочей. Итак, что произошло потом?

– Часа в два ночи голос деда в моей голове замолчал, – как ни в чем не бывало поведала Варя, – да и во всем доме сразу как-то тихо стало.

– Правильно, – перехватила эстафету ее мать, – все успокоилось. Прямо вот так сразу.

– А что же вы?

– Я потихоньку к двери в его комнату подошла и слушаю… А там все тихо.

– Вы стали заходить к нему?

– Ой, что вы! Я после всего, что там было, ни за какие коврижки бы туда не зашла. Да еще чтобы ночью? Ни-ни!

Мы ждали продолжения истории.

– Утром пошли в сельский совет, а потом к Сметаниным. Их сын – Сережа, сторожем на кладбище работает. Ну и за дополнительную плату с похоронами помогает. Он и еще несколько мужиков, вон и Николай тоже, – при этом она кивнула на безмолвно сидящего хозяина дома, – пошли к отцу в дом. Сережа нам и сообщил, что отец умер и уже окоченеть успел. А еще…

– А еще? – тут же подхватил Галкин.

– Сказал, что запах там плохой был. Словно покойник уже несколько суток там лежал. Да вон Николай подтвердить может.

Все взглянули на Николая.

– Что говорить, – смущаясь всеобщего внимания, пробурчал тот, – воняло там и вправду страшно. Будто из скотомогильника на живодерне.

– Так, – остановил их прения Галкин, – с этим мы выяснили. Что же было дальше?

Со слов Полины Сергеевны, похоронили колдуна уже на следующий день. Из-за смрада, стоящего в доме, поминок там проводить не стали. Да и без этого вряд ли кто-то пошел в дом умершего колдуна. Помогла опять же Катерина Васильевна. Она договорилась с председателем сельсовета, и на это мероприятие семье покойника выделили помещение в сельском клубе. Первую ночь Полина Сергеевна с дочерью провели спокойно. А на следующую случилось вот что. В тот день женщины разбирали вещи в шкафу, комоде, на полках и этажерках. Они и не заметили, как засиделись допоздна. Когда время перевалило за полночь, где-то перед домом громко завыла и тут же заскулила собака. Обе женщины как по команде вздрогнули. В эту самую минуту закрытая на крючок входная дверь распахнулась, и в дом вошел мертвый колдун…

Голос Полины Сергеевны задрожал так сильно, что она даже прекратила рассказ. В эти минуты на женщин было страшно смотреть. Они словно бы заново переживали кошмар той памятной ночи. Остальные сидели не двигаясь, чтобы ненароком не напугать их еще больше. Продолжать взялась Варя:

– Вы понимаете, мы в первые мгновения словно окаменели. А когда он стал к нам приближаться, кинулись в другую комнату. Там мама открыла окно, и мы выбрались на улицу. С тех пор мы здесь.

– Как он выглядел? – задал вопрос капитан Стриж.

– Будто и не умирал вовсе, – тут же ответила девушка, – вот только этот ужасный запах разложения…

– Я так понимаю, что в тот дом вы больше не заходили, – предположил Галкин.

Полина Сергеевна быстро замотала головой.

– Я там на следующий день снова была, – не глядя на мать, сказала Варя.

– Да как же это, Варюшка? Когда ты успела? – на глазах побледнела женщина.

– Когда в магазин ходила, мама. На обратном пути я туда зашла.

– И что же? – Майор весь подался вперед.

– А ничего. В доме было пусто. Только все ящики из комода были вынуты и на полу валялись.

– Хм, – задумчиво произнес Галкин, – Я надеюсь, что вы, Полина Сергеевна, и вы, Варя, понимаете, что мы здесь не для того, чтобы устраивать охоту на ведьм.

После всего услышанного я с трудом сдержал улыбку. Она была бы здесь совершенно не кстати. Однако игра слов понравилась мне.

– То есть, – продолжал майор, – мы не можем, да и не хотим обещать, что после нашего посещения здесь все станет на свои места. Наша задача заключается в том, чтобы изучить природу этого – не спорю – странного и чрезвычайно редкого явления. Но, повторяю, изгонять нечистую силу не входит в наши обязанности.

– Что же нам делать? – растеряно спросила женщина.

– Давайте так, Полина Сергеевна, мы сегодня отправимся на место… происшествия и посмотрим на все, так сказать, собственными глазами. А дальше… Короче, дальше будем думать.

Около одиннадцати вечера мы снова оказались на улице. Было тихо. А из черноты ночного неба одна за одной возникали редкие снежинки. Они не торопясь опускались к земле, тонким слоем покрывая обтянутую брезентом аппаратуру. Мне на плечо опустилась чья-то рука. Я обернулся и встретился глазами с майором Галкиным.

– Готов? – негромко спросил он.

– К чему, товарищ майор?

– Будь предельно внимательным. Постарайся запомнить все. А… зарисовывать будешь после, – ушел от ответа Галкин.

Глава 2

В доме было темно, холодно и очень тихо. Кто-то из наших щелкнул выключателем. Стало светло, но уюта не прибавилось.

– Устанавливайте аппаратуру! – скомандовал Галкин.

– Странно, – произнес капитан Стриж, – в доме отсутствуют всякие звуки. Словно со смертью колдуна внутренняя жизнь этого человеческого жилища тут же остановилась.

– Простите, товарищ капитан, – отреагировал я, – что вы имеете в виду под внутренней жизнью дома?

Стриж улыбнулся:

– А ты вот прислушайся… Ни тебе мышиной возни под печкой, ни сверчка. Даже часов не слышно. Разве это не странно?

– Что ж здесь странного? – отозвался я. – Мышей нет. Сверчок замерз, поди, в доме-то уже, наверное, сколько дней не топили. А часы просто стали.

Сказав это, я приблизился к настенным ходикам и подтянул провисшую почти до пола цепочку, с увесистой гирькой на конце. И… часы пошли.

Все, как по команде, почему-то сначала уставились на ходики, а потом на меня. Словно я совершил некое святотатство. В возникшей паузе отчетливо слышался механический отсчет времени. Но не прошло и пяти минут, как часы сами по себе остановились. Я уже было снова занес руку, чтобы потянуть за цепочку, но голос майора меня остановил:

– Отставить! – громко произнес Галкин.

Я недоуменно посмотрел на майора.

– Капитан Стриж, рядовой Майзингер, – глядя мне прямо в глаза выговорил тот, – следуйте за мной! Остальным даю десять минут на проверку приборов.

– Это, видимо, та самая кровать и есть, – кивнул капитану Галкин, когда мы переступили порог соседней комнаты.

– Похоже на то, – согласился Стриж, остановившись в двух шагах от старинной металлической кровати.

Я стоял несколько в стороне от моих начальников и с интересом наблюдал за их несложными действиями. Оба присели на корточки и теперь рассматривали что-то на полу. Потом они переглянулись. Стриж расположил большой палец руки у основания кроватной ножки, и оттопырив указательный, что-то быстро измерил.

– Ну, скажем, не тридцать… – вновь посмотрев друг другу в глаза, в один голос проговорили майор и капитан, – но…

Они поднялись и стали обходить комнату по периметру. В то же время внимательно изучая все попадающиеся им на глаза предметы. В комнату заглянул старший прапорщик Щеглицкий.

– Товарищ майор, у нас все готово, – сообщил он.

– Передай Журавлеву, пусть он вместе с Синицыным прозондирует остальные помещения! – рассматривая книги колдуна, отозвался Галкин. И тут же снова обратился к капитану:

– Смотри-ка, колдун-колдун, а вон и Ленина, и Маркса почитывал.

– А может он эти книги так, для отвода глаз в доме держал, – предположил его собеседник.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес майор.

Стриж быстро отложил какие-то просмоленные метелки и приблизился к Галкину.

– Что-то нашел? – негромко спросил он майора. Для меня такое панибратское отношение капитана лишь подтверждало мои догадки, что они не только сотрудники, но еще и хорошие друзья.

– Ты посмотри, – тот протянул капитану старую толстую книгу в черном поблескивающем переплете, – если я не ошибаюсь, это оригинальное издание «Молота ведьм». Или что-то в этом роде.

В этот момент из книги выпал какой-то плоский предмет. Майор наклонился и поднял его.

– Сушеная лягушачья лапка в виде закладки… Очень оригинально! – улыбнулся он.

– Только вот лапка-то тоже не простая, – осмотрел предмет Стриж.

– Майзингер, – поманил меня пальцем майор, – ну-ка поди сюда.

Я подошел.

– Ты у своего отца в кабинете биологии среди препаратов что-нибудь подобное видел?

То, что я сейчас держал на ладони, несомненно являлось лягушачьей лапкой. Но лапкой необычной. Вместо положенных у лягушки четырех пальцев на этой без труда угадывались шесть. Однако подивиться этому чуду у меня не хватило времени. Из соседней комнаты донеслось приглушенно: «Идет!» И в этот самый момент мне стало не по себе. Галкин и Стриж проскользнули мимо. Я понимал, что мне необходимо последовать за ними, но не мог. Ноги словно приросли к половицам. Я так и остался стоять посередине комнаты, спиной к дверному проему, с шестипалой лягушачьей лапкой в руке. Ничего более нелепого, наверное, нельзя себе было и представить. На входе громко хлопнула дверь, и сразу все стихло. Мне показалось, что в доме я остался совершенно один. Но уже в следующую минуту скрипнули половицы. В груди защемило. А скрип стал приближаться. Я по-прежнему не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. От сознания совершенной беспомощности мне сделалось так жутко, что перед глазами все поплыло. К тому же я вдруг совершенно четко ощутил, что вокруг меня происходит нечто невероятное. Тяжелые шаги замерли на пороге комнаты, послышался отчетливый скрежет зубов и какое-то отвратительное поскуливание. Так выражают свое неудовольствие больничным обедом парализованные старостью или прикованные к кровати смертельной болезнью люди. В моей голове зазвучали неизвестно откуда взявшиеся слова: «В дом вошел мертвый колдун…» В нос ударил тошнотворный запах трупа, словно я оказался в морге. Мысли в голове спутались, животный страх заколотил тело, и я не мог сойти с места. А в следующую минуту краем глаза я уловил движение. С невероятными усилиями сдвинув голову с мертвой точки я взглянул в том направлении. Но лучше бы я этого не делал… У кровати стоял высокий старик с серым лицом. Его худые длинные руки мелко тряслись. И с посиневших, скрюченных пальцев на пол сыпались мерзлые комочки земли. То ли от невыносимой вони, распространившейся по комнате, то ли от всего увиденного и переживаемого, в моих глазах потемнело, и я потерял сознание.

Очнулся я в больничной палате. На давно не беленых стенах красовались оттрафареченные зеленкой зверюшки. Густо пахло лекарствами и накрахмаленным бельем, а в окно улыбалось морозное утро. Дверь отворилась, и в палату вошел средних лет мужчина в накинутом на плечи белом халате.

– Ну, что, молодой человек, выспались? – обратился он ко мне.

– Так мне все это приснилось? – вопросом на вопрос отреагировал я.

– И что же вам снилось? – взглянул на меня своими хитрыми глазами вошедший.

Я промолчал.

Он быстро проверил мой пульс, заглянул мне в глаза и почему-то внимательно осмотрел кончики моих пальцев.

– Ну, что я могу сказать? – почесал он свою гладко выбритую щеку. – Если у вас и был шок, то на ваше здоровье это не оказало никакого отрицательного влияния.

– А!? – подивился я.

– Отдыхайте! – посоветовал он мне и исчез за дверью.

Я задумался. Просто так смириться с мыслью, что все мне только приснилось, я не мог. Да и не хотел. Уж слишком реальными были картины, раз за разом оживающие в моем сознании. Я попытался поточнее вспомнить то, что видел, прежде чем отключился. Перед внутренним взором встало лицо старика. И весь я мгновенно покрылся гусиной кожей. Неужели я вправду стал свидетелем появления мертвеца? Да и был ли тот высокий старик колдуном? Ведь Вариного деда я никогда не видел. Может, это был просто какой-то старик, с чего я взял, что он покойник?

Я откинулся на подушке и стал размышлять. В мои рассуждения потихоньку закрадывалось сомнение, уж не разыграли ли меня мои новые товарищи. Ведь после крика «Идет!» Галкин со Стрижом быстро ретировались. И с тех пор я никого из нашей группы больше не видел. Неужели и вправду разыграли? Однако и это предположение я тут же поставил под сомнение. Я просто не мог себе представить, чтобы группа военных, во главе с майором, планирует такую крупномасштабную операцию с привлечением гражданского населения и самой современной техники только для того, чтобы покуражиться над новичком. Над простым солдатом, роль которого в их группе, скорее всего, даже не заслуживает упоминания о ней. К тому же, чем можно было бы объяснить то, что я в течение определенного времени был попросту обездвижен? Я ведь определенно испытал на себе воздействие какой-то силы. Не знаю, потусторонней или нет, но уж посторонней точно. И этот отвратительный трупный запах. Мне даже показалось, что я его снова почувствовал. Я поднялся с кровати и подошел к окну. За стеклом кружили снежинки. Я прислонился лбом к холодной прозрачной поверхности и закрыл глаза. Где-то на уровне моей шеи в оконной раме находилась щель. Я отчетливо ощущал пробивающийся снаружи холодок. В дверь постучали. Я быстро вернулся к кровати. Из-за приоткрывшейся двери показалось Варино лицо.

– Можно? – улыбнулась девушка.

Я кивнул.

Варя замерла в нескольких шагах от кровати и сообщила:

– Я тебе пирожков с картошкой принесла. Ты любишь пирожки с картошкой?

– Люблю. – Я смотрел на нее и чувствовал себя очень неловко. Подружки у меня никогда не было, и я понятия не имел, как вести себя один на один с девушкой.

– Я присяду? – кивнула она на стул.

– О да, конечно! – вышел я из оцепенения.

– Майор Галкин разрешил мне тебя навестить.

– А где же он сам? – поинтересовался я.

– Они еще проводят какие-то исследования в доме деда. Собирались заглянуть к тебе попозже.

– Послушай, – я сел на кровати, по-узбекски поджав под себя ноги, – у меня к тебе очень серьезный вопрос… Понимаешь, это для меня очень важно. Ты только будь со мной, пожалуйста, откровенна!

От такого предисловия глаза Вари полезли на лоб.

– Это что-то личного характера? – сконфуженно улыбнулась она.

– Я должен знать… Мне необходимо быть уверенным… – я замялся, потому что никак не мог найти подходящего слова, – что вы меня не разыграли.

Варвара уставилась на меня ничего не понимающими глазами.

– Ну, в смысле, твой дедушка там… Колдун, мертвец и все такое…

Варины брови сошлись над переносицей.

– А-а-а, давай сюда пирожок! – испугавшись, что оскорбляю ее недоверием, махнул рукой я.

Варя вдруг весело рассмеялась. Она развернула целлофан и извлекла оттуда выпечку. Не глядя ей в глаза я принял из ее рук еще теплый пирожок и зло впился в него зубами. Вкус у него был замечательный.

– Слава, тебя ведь, кажется, так зовут? – серьезным тоном поинтересовалась она. Я согласно кивнул. – Тебе не нужно стесняться того, что ты от ужаса упал в обморок. Ведь ничего подобного с тобой еще не происходило. Поэтому ты успокойся, пожалуйста, и кушай мои пирожки. Галкин сказал, что все уладится. И я твоему майору верю.

– Он не мой!

– Что? – не поняла Варя.

– Я говорю, майор не мой.

– А-а, – печально улыбнулась девушка. – Знаешь, мой дедушка ведь и вправду хорошим человеком был. Так что можешь себе представить, какой для меня это шок. Думаешь, я из всего, что произошло, хоть что-то поняла? Ни-ни! С тех пор, как я его после похорон увидела, мне вообще не верится, что он мертв. Живет себе где-нибудь… между небом и землей.

– А что же остальные? – не унимался я.

– Что?

– Ну а они как на это отреагировали? – При этом я внимательно наблюдал за ее реакцией.

– Откуда же мне это знать? Они появились у нас только под утро. Тебя к тому времени уже давно в больницу отправили. Но вот что интересно… – Я взглянул на Варю. – …у одного из ваших, по-моему он прапорщик, во всяком случае, к нему так обращались, после вчерашней ночи правое веко стало дергаться.

– Это нервный тик, что ли?

– Угу.

И в этот момент меня посетила занятная мысль. Ведь я сейчас очень просто мог проверить правоту ее слов.

– У тебя бумаги и ручки не найдется? – обратился я к Варе.

– Нет, а тебе зачем?

– Хочу тебе кое-что показать.

Варя поднялась, положила пирожки на стул и скрылась за дверью. Через минуты три девушка вновь появилась. В руках она держала неровно оторванный тетрадный лист и огрызок химического карандаша.

– Это все, что я смогла добыть, – виновато улыбнулась Варя.

– Классно! Давай сюда!

Я ловко набросал три профиля. Моего деда по отцовской линии, профиль нашего соседа по даче и лицо высокого старика, который не выходил у меня из головы со вчерашнего вечера. После этого я протянул листок Варе. Мое сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

– Узнаешь здесь кого-нибудь? – впился я в ее лицо взглядом.

Варя внимательно посмотрела на наброски и прикрыла рот ладонью. Потом она подняла на меня глаза. Они блестели от слез.

– Дед ничуть не изменился, – прошептала она и протянула мне листок обратно.

– И который из них твой дед? – все еще не веря в происходящее, спросил я.

– Этот… – указала Варя на портрет высокого старика.

От обеда я отказался. Домашние пирожки сделали свое дело, и я был сыт. Варя давно ушла, и я от нечего делать изрисовал всю тетрадную страницу. Теперь на ней красовались Галкин со Стрижом, измеряющие царапины на деревянном полу. А также мертвый колдун, рассматривающий меня немигающими, подернутыми мутной пленкой глазами. Часов в шесть вечера ко мне ввалились сразу все мои товарищи по вчерашнему приключению, и в палате стало тесно. Они весело галдели и довольно улыбались.

– Ну что, герой нашего времени, – обратился ко мне майор Галкин, – уже пришел в себя?

– Давно, – коротко ответил я.

– Поди сердишься на нас, что, мол, оставили тебя одного наедине с выходцем с того света, да? – Однако он сам и не дал мне ответить: – Не смогли мы этому воспрепятствовать, понимаешь. Не получилось! Сами стояли, как вкопанные. Как говорится, ни вздохнуть, ни бзднуть.

– Видно, этот феномен какое-то поле вокруг себя имеет, – предположил Стриж. – Или это явление так сильно на человеческую психику давит, что у контактера все пробки вышибает.

Я, откровенно говоря, с трудом понимал, о чем речь.

– Ладно, – махнул рукой Галкин, – так оно или не так, будем позже разбираться. Наша техника, в отличие от нас, хорошую работу сделала. Будет что в качестве отчета предоставить. А вы, рядовой Майзингер, давайте-ка одевайтесь! Хватит от работы отлынивать!

Мужики загоготали.

– А что же колдун? Он все еще там? – быстро натягивая штаны, поинтересовался я.

– Смотря что ты понимаешь под словом «там», – внимательно рассматривая мои рисунки, пробурчал майор и тут же добавил: – Ну-ка взгляните на эти художества, парни! Вот вам и «фотоматериал»! – И потом обращаясь ко мне: – Молодец, со своей задачей справился на четверку!

– Почему же только на четверку, товарищ майор? – подражая его шутливому тону, поинтересовался я.

– Пятерка была бы, если бы ты мертвеца скрутил и нам, так сказать, оригинал предоставил. А не какие-то там «веселые картинки», – откровенно довольный моей работой, пояснил Галкин. На выходе из палаты он еще и дружески похлопал меня по спине.

Я помогал Вороняну чистить картошку. За самодельной ширмой из старой скатерти успокаивающе гудел сепаратор. Там работала Варя. Катерина Васильевна тяжко вздыхала и бесперестанно поглядывала на замерзшие окна.

– Что это с ней? – тихо спросил я армянина.

– Да муж ее, Николай, куда-то с утра запропастился, – ухмыльнулся тот.

– Не переживай, Катерина, – раздался из комнаты голос Вариной матери.

– Как же мне не переживать-то, Полинушка? – заохала хозяйка. – Ведь, поди, опять со своими дружками надрался. Еще замерзнет где-нибудь, пьянь.

Воронян заговорщицки подмигнул мне. Я не разделял интересов сержанта относительно чужих семейных проблем, а потому решил поменять тему:

– Слушай, Воронян, а что Галкин теперь собирается делать?

– Что собирается делать Галкин, знает только Галкин. Что же касается сегодняшней ночи, то наши надеются проследить путь колдуна от кладбища и до дома.

– Они его что, действительно поймать хотят?

– Зачем? – удивился Воронян.

– Откуда мне знать зачем? Я вообще не понимаю, зачем все это! – разозлился я.

Воронян лишь пожал плечами.

Когда с чисткой картошки было покончено и на плите удобно устроились две здоровые кастрюли с каким-то одному Вороняну известным варевом, сержант подсел ко мне.

– Два года назад мы работали в Таджикистане, – как обычно без предисловия начал рассказывать он. – Задание у нас было тоже… не из легких. Однажды, из-за какой-то загадочной болезни, у нас буквально за ночь вышли из строя пять человек. Галкин, Стриж и я оказались единственными, кого она не тронула. Операция стояла под угрозой. До ближайшей больницы несколько дней пути. Вызвали вертолет. Галкин и Стриж улетели с остальными. Майор по своим делам, а капитан сопровождал больных. И я уже неделю сидел один с этой аппаратурой, когда ко мне прибыли старейшины из ближайшего селения. Просили помочь. Пропал мальчик-пастух, внук одного из местных баши. Пропал на озере. Он единственный гонял туда своих баранов. Другие, как я позже узнал, обходили те места стороной. Надо сказать, что озеро Друн-Куль одно из самых таинственных озер Шох-дары. С этим озером связаны разные легенды и вообще, там как будто бы происходят странные вещи…

Я слушал не перебивая, и Воронян продолжал:

– Поиски пропавшего ребенка никак не входили в мои планы. Но это Памир, – если тебя о чем-то просят – отказывать нельзя. На Друн-Куле я был впервые. Озеро это просто огромно. Но подобраться к нему практически невозможно из-за крутизны скал, опоясывающих его и подступающих к самой воде. Только в одном месте я заметил узкую полоску песка и какое-то полуразвалившееся сооружение на ней. Собственно говоря, это место казалось мне единственым, где бы мог находится мальчишка. Он мог, к примеру, сорваться с одной из скал и что-нибудь себе повредить. В таком случае он вполне мог укрыться в этих руинах от непогоды, ожидая подмоги.

Уже темнело, и я решил спускаться на берег, как только взойдет солнце. Вот ты, конечно же, подумал, что Воронян испугался наступающей ночи. Нет, я просто не хотел разделить судьбу мальчишки. Ведь в темноте спускаться по невидимому и абсолютно неизведанному маршруту – большой риск, а с переломанной шеей я был бы ему плохой помощью. Как я уснул – не помню. Знаю, что проснулся я от страха. От панического страха, который испытал впервые. Мне известны такие места в горах, где на человека вдруг набегает волна паники. Я бывал в долинах, где средь бела дня, когда над головой вовсю светит солнце, становится вдруг жутко. Казалось бы, без причины. Старики говорят, в таких местах открываются двери в иной мир. Не знаю… но в ту ночь я проснулся именно от жуткого страха, – сержант в упор посмотрел на меня и упавшим голосом закончил: – и проснулся не у себя в палатке…

– А где? – тут же спросил я.

– Я лежал там внизу, в развалинах, – эти слова были сказаны сержантом совершенно спокойно, словно отсутствие палатки было самым чудесным во всех его похождениях. – Сооружение было явно древним. Остатки толстых стен и довольно высокий купол, пробитый в нескольких местах. В эти своеобразные окна хорошо было видно звездное небо. Звезды в горах вообще очень крупные и близкие. Кажется, протяни руку, и ты коснешься этих сияющих голубым шариков. Страх сковал меня так, что я не мог пошевелится. И я чувствовал, что я здесь не один, – Воронян судорожно сглотнул и продолжил свое повествование: – Этот мальчик-пастух появился в проеме… я узнал его по описанию старейшин. Он двигался на меня, но его ноги…!!! Он не касался ногами земли…!!! И эти глаза… без зрачков, закатившиеся глаза мертвеца. Я, наверное, застонал, потому что он остановился, вернее сказать, завис в воздухе в метре от меня. С явным усилием двигая посиневшими губами он произнес: «Зачем ты нарушил покой Зура? Гриды не простят тебе!» Его какой-то скрипуче-ломкий голос, на каждом слове меняющийся, на последнем перешел вовсе на крик. Не человеческий, скорее птичий. Так кричат беркуты в киргизских степях. Волна ледяного холода обожгла мое нутро, грозясь навечно приковать меня к этому проклятому месту. Знаешь, я не оскверняю свой язык непристойными словами. Но в тот момент, отчаянно ругаясь и крича, я вырвался из плена страха и бросился прочь. Жуткий хохот несся мне вслед, смешиваясь с топотом тысяч ног и копыт. Этот дикий грохот преследовал меня по пятам, пока, достигнув первых камней, я, собрав все свои силы, не подпрыгнул, не ухватился за выступ нависающей скалы. Я поднялся на добрых семь метров по этой почти отвесной стене, без снаряжения, без страховки. Страх подгонял меня, и я уже был близок к цели, спасительный край скалы находился в метре вверху. В этот момент другой голос настиг меня, голос ребенка: «Пусть меня никто не ищет!!!» И снова дикий хохот. Я нащупал край, резко подтянулся и… чуть не умер от страха. Там, наверху, где я ожидал обрести спасение от всех пережитых кошмаров, в десяти сантиметрах от моего лица стояли… ноги!