Текст книги "Спасая сердце"

Автор книги: Роксана Спаркл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Роксана Спаркл
Спасая сердце

Человек умирает столько раз, сколько раз теряет близких.

Публий Сир

© Редакция Eksmo Digital (RED)

© jacoblund / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Пролог

Потери. В нашей жизни мы переживаем множество потерь, начиная от банально посеянных ключей до самой страшной потери в жизни – смерти близких. Она испытывает нас на прочность, стараясь причинить как можно больше боли.

К этому невозможно подготовиться. Легче не станет от точной даты смерти близких. Пережить утрату – то же самое, как ломать кости: перелом всю жизнь будет напоминать о себе. Вы больше никогда не встретитесь. Из памяти постепенно исчезают лица, запах дорогих людей, но только не ваши воспоминания. Человек испаряется, он перестает существовать, будто его и не было вовсе. Он продолжает жить только лишь в нашей памяти. Как бы я хотела перестать чувствовать, потерять все воспоминания и стать абсолютно новым человеком!.. Но этому не бывать. Приходится терпеть. Каждый день – терпи, терпи, терпи. Должно стать легче, время все лечит. Но становится только хуже. Время не лечит – оно просто мучительно долго тянется.

Мне не забыть тот роковой день.

Было прохладное апрельское утро. Я собиралась в школу, когда меня отвлек телефонный звонок. И почему я взяла эту чертову трубку? Мужской голос на другом конце телефона попросил позвать кого-то из взрослых, и я побежала будить маму. После пары услышанных фраз по ее щекам покатились слезы, а руки затряслись.

Он разбился! Последние слова, которые я услышала. По сей день они же звучат в моей голове.

Вокруг стоял оглушающий невыносимый шум. Прежде я не сталкивалась со смертью, но в тот момент я как будто повзрослела в одночасье. Отец был всем для меня. Мы были лучшими друзьями. Ты всегда идешь к тому, кто поймет тебя и поддержит. Человек всегда должен чувствовать, что его любят, а тем более семнадцатилетняя девочка, не познавшая настоящей жизни. Мы были лучшими друзьями.

Боль оглушила меня, точно удар тяжелым предметом по голове. Я рухнула на пол, точно фарфоровая кукла, которую выбросила маленькая девочка. Фарфоровая голова разбилась в дребезге на миллион осколков. Лицевая часть где некогда сияла счастливая улыбка куда-то закатилась и теперь ее долго никто не отыщет. Боль оставляет огромное пустое место, которое растет с каждым днем. Она просто есть, и ты живешь с ней. Но, приходя домой, ложась в постель, на тебя накатывает столько разных чувств, накрывая тяжелым одеялом… И нет ничего, кроме тебя и твоей боли. Точнее, только боль, потому что она победила.

Потеря оказалась непосильна для мамы. Она страдала, а бессонные ночи превратились в пытку. Страх и одиночество – вот что ждало ее. Мама и папа были вместе со школы. Я потеряла отца, а мама потеряла любимого – не самый ли это ужас, какой преподносит нам жизнь? Не зря же в клятве говорится «умереть в один день», поскольку это неимоверные страдания – терять любимых. В конце концов, она сдалась: успокоительные таблетки уже не давали должного эффекта, и она приложилась к бутылке. Поначалу она напивалась, чтобы уснуть, но вскоре это превратилось в зависимость. Каждый день меня ожидали все новые компании таких же алкоголиков. В моем лексиконе плотно засело слово, которое я никогда не произносила раньше: «мать». Я пыталась бороться с ней, но все заканчивалось ссорой. Мать обещала бросить пить, но этого не случилось. Боясь лишиться последнего родителя, я дала слово, что не оставлю ее.

Старшая сестра учится в колледже, за сотни километров от дома. И как бы ей ни хотелось остаться с нами, ее жизнь продолжается, а моя нет. Я умерла в тот миг, как узнала об аварии. И умирала каждый день. Не желая никого и ничего, я просто закрылась в своем мире на тысячи замков и не собиралась впускать в него ни единого человека.

Мне снился один и тот же кошмар. Как я оказываюсь в пустой машине. Зову на помощь, но меня никто не слышит. Я пытаюсь нажать на тормоз, но ноги не слушаются меня. Автомобиль падает с обрыва и летит в пропасть.

Обычно я просыпаюсь в холодном поту и не вижу окончания этого кошмара. Благодаря ярким картинкам моего разума я плотно подсела на психоанализ. Раз в неделю в течение нескольких месяцев я посещала психотерапевта. По классике мне прописали кучу таблеток: «Ксанакс» и еще несколько популярных препаратов, заканчивающихся на «кс». Депрессия – это самое распространенное заболевание у подростков. Принимая все эти препараты, ты как будто теряешь себя. Нет у меня никакой депрессии, это не лечиться, только если вырвать сердце и стереть память! Препараты вводят в состояние, которого добиваются ярые наркоманы: это овощное состояние абсолютного безразличия. Меня это пугало. Боясь стать зависимой к двадцати годам, я отменила их самостоятельно, как и походы к терапевту. Как говорят наркоманы, «я чиста» почти два месяца. Дайте же мне монетку с номером, я ее заслужила.

Глава 1

Меня зовут Клэр Джексен. Мне семнадцать лет, и я уже ненавижу это утро. Первое утро последнего учебного года пугает. Я давно проснулась и просто лежала, глядя в белый потолок. Противный звук будильника заставляет меня активизироваться. Нужно принять тот факт, что придется выйти на улицу и начать общаться с окружающим миром. Шарю рукой по тумбочке и нахожу ненавистный гаджет. Мгновенно встаю, сладко потягиваясь и разгоняя застоявшуюся кровь за ночь. Я сплю только на правом боку, отчего он у меня словно отваливается каждое утро. Солнце слабо освещает стены моей комнаты, призывая радоваться прекрасному теплому дню. В душе полный мрак и сплошное разочарование от жизни. Лето прошло для меня незамеченным, ведь я просто сидела в своей комнате, изредка выходя на свет белый. Перспектива повеселиться или пойти на пляж меня не особо радовала, да и моя единственная, по совместительству лучшая подруга Джульетт уезжала на все лето в Калифорнию к своей бабушке. Она предлагала мне остаться и пожить вместе с ней, но я не могла больше пользоваться ее гостеприимством. Джулс сделала для меня слишком много, она была мне как сестра.

Узнав о смерти отца, я кинулась из дому и побежала по направлению к дому Джулс. Так я и осталась у нее. Ровно месяц я не могла появляться в своем жилище. Мне было проще все отрицать. В своем сознании я представляла, что отец просто еще не вернулся домой. Хотя мой психиатр говорил, что отрицание – это не решение проблемы.

Я не пошла на похороны. Мне было сложно побороть себя, я не хотела увидеть какую-то куклу вместо моего жизнерадостного папочки. От одной мысли от этого бросает в жуткий холод. Когда папу везли по нашей длинной улице в черном катафалке, я попрощалась с ним сквозь залитое весенним дождем окно. Прислонив к холодному стеклу сухую ладошку, тихо прошептав прощальные слова. Мои воспоминания о том страшном дне провалились в черную дыру, как и я сама. Помню лишь холодное яркое солнце в небе. Но оно вовсе не грело, обжигая кожу ледяными лучами, доходя до сердца, пронзая его насквозь. Холодный желтый диск. Один взгляд на него, и ты лишишься зрения. Как будто сама природа была против меня.

Моя вера ослабла. Я спрашивала себя, почему Господь забрал отца так рано, ведь многие заслуживают смерти гораздо больше. Серийные маньяки, педофилы, насильники. Они живут и радуются этому миру. Правда, не мне судить, кому жить, а кому умирать. На все воля Божья, и каждому уготован свой путь. Я искала ответы в церкви, но и там моя душа не нашла покой. Я просто хотела жить как обычный ребенок. Иметь дружную семью, учиться, влюбляться. Но все померкло, жизнь как будто потеряла краски и оставила лишь темные тона.

Спустя месяц я все-таки вернулась домой и закрылась в своей комнате. В надежде переждать, думая, что боль внутри меня ослабнет. Мне удалось закончить учебный год, я получила разрешение на свободное посещение. Дома было невыносимо, и я выбрала скучные уроки математики вместо морального разложения среди фото отца и наших общих воспоминаний. Рассчитывая, что одиночество поможет справиться с накатывающей печалью. Чем меньше движений, тем меньше страданий. Но стены давили со страшной силой. Кстати, спокойные дни я могла пересчитать на пальцах одной руки: мать часто устраивала сборища, которые мне приходилось разгонять.

Все мои сверстники ходили на вечеринки, заводили романы, напивались – в общем, вели себя так, как подобает подросткам. Одним словом, жили. Мое пустое лето тянулось нудно и долго. Я забросила всех друзей. Прежней Клэр больше нет. Зачем лишать радости других своим унылым видом? Джулс звонила мне каждый день и писала кучу сообщений. Я просила скидывать мне фото прекрасной Калифорнии, которых она делала ну очень много. Так что я не чувствовала себя абсолютно одинокой.

Джульетт была отличной подругой, она всегда поддерживала меня. После трагедии я не могла спать в одиночестве, меня мучили кошмары. Знаете, такое чувство, когда ты просыпаешься уже усталым?.. Так было и со мной. Мы засыпали под старые шоу из девяностых. И она давала мне поплакать, давала высказаться, когда накатывала волна гигантской печали. Молчала вместе со мной, когда сил уже ни на что не хватало. Я думала об отце, вспоминала свое детство и очень горевала. Когда слезы заканчивались, мое состояние переходило на режим энергосбережения. Я дышала, лежала или даже смотрела что-то по телевизору, но при этом молчала, и Джулс всегда поддерживала мое молчание. Она мне помогла, за что я очень ей благодарна. Моя жизнь не была наполнена смыслом, но все изменилось, когда я встретила его.

Глава 2

Я привела себя в порядок. Просто натянула чистую одежду, что уже хорошо. Никакого праздничного макияжа и нарядных вещей в мои планы не входило. Спускаясь вниз, я уже знала, что меня ждет. Мать стояла у плиты и готовила завтрак с бокалом мартини в руках.

– Доброе утро, – как можно мягче произношу эти слова.

– Оно было бы добрым, если бы не жуткое похмелье. Омлет и тосты на столе, а мне нужно найти что-то покрепче, от этого «лимонада» только изжога разыгралась. Убери все за собой, Клариса, – кинула мне мать и удалилась в глубину гостиной.

Она приготовила завтрак – и на том спасибо. Мать всегда собирала нам обеды (хотя бы это осталось неизменным). С этим у нее было строго. Она баловала нас кулинарными шедеврами. У маминой еды был особый вкус, но всегда такой разный.

Съедаю совсем немного, наливаю кофе в пластиковый стаканчик в дорогу. Когда-нибудь этот напиток высушит меня изнутри. Но без должной чашки кофеина я не могу нормально функционировать. Прибираю стол и мою за собой посуду, иначе мать и по этому поводу рассердится. Как только трезвеет, начинает все мыть, чистить, убирать. Я считаю это пунктиком, хотя трезвой бывает она не так часто. Проходя гостиную, я уже вижу безмятежно храпящее тело с пустым бокалом в руке.

– Опять вырубилась, и так каждое утро. Ну, хотя бы больше не водит компании.

Забираю у нее пустой стакан и ставлю на столешницу рядом с диваном. Бросаю взгляд в зеркало и говорю своему отражению:

– Ну что, Клэр, остался последний рывок, ты справишься.

Поднимаю стакан с кофе, произнося слова, как тост за праздничным столом. Последний год в школе, а после – другой город, другие люди. Я так хочу убраться подальше отсюда. Быстро накидываю сумку на плечо и выхожу на улицу.

Солнце поднялось высоко над горизонтом, заливая маленькую улицу ярким светом, накладывая на окружающий мир естественные фильтры. Преображая серую улицу, в яркую, еще зеленую аллею с густо заросшими деревьями. Я давно не выходила из своей темной берлоги так рано. На улице слишком ярко, надеваю темные очки и начинаю пешую прогулку до школы. Летом я частенько ходила пешком, засекая время. Вот насколько мне было нечем себя занять. Примерно через двадцать две минуты я буду у цели. Раньше я любила утренние прогулки, они помогали мне думать. Одно я знала совершенно точно: выпускной меня мало волновал, и как бы мне ни хотелось свалить отсюда, я не могу оставить мать. Остались лишь мечты, что скоро все это закончится. И сколько бы я ни просила свое отражение о терпении, я знала, что застряла здесь. Я не подала заявку не в один из университетов, даже в местные. Буду работать и пытаться вытащить мать из этого состояния. Эти мысли угнетали меня, но это правильно. Я люблю ее, хотя от прежней матери почти ничего не осталось.

Воздух был наполнен влагой, а горячий кофе с молоком сглаживал утреннюю прохладу. Хорошо, что я надела джинсовую куртку, ибо могла замерзнуть. Грею руки о горячий пластик и делаю очередной глоток. Я не хотела ехать общественным транспортом, и, как я уже говорила, я люблю ходить, но не бегать. Бег – это плохо, у меня слишком слабая дыхалка, я умираю на первых же минутах. Наверно, поэтому учитель физкультуры гоняла меня больше остальных.

– Привет, я так скучала по тебе, – Джулс накинулась на меня со спины, сжав в крепких объятиях. Я испуганно подпрыгиваю, роняя книги на пол.

– Я думала, ты не успеешь к началу занятий, – сидя на корточках, я собираю свои принадлежности, открываю шкафчик и убираю ненужные внутрь.

– Это был сюрприз, ты рада?

– На самом деле очень. Меня начало затягивать в пучину моего грустного существования.

– Я прилетела еще вчера утром, но не успела зайти к тебе. Разбирала чемоданы и все такое. Ну а теперь я здесь и не дам печали поглотить тебя, – она взмахнула своими длинными черными волосами с синими прядями, которые за лето выросли до лопаток.

– Итак, мы сегодня идем на вечеринку к Робину Вессону. Его вечеринки самые сумасшедшие. Их обсуждают даже в соседних школах. Говорят, на прошлой такой тусовке Джинна Джонсон лишилась девственности прямо в туалетной комнате. Кто был ее парнем, история умалчивает. Мило, не правда ли? – ироничный голос Джулс не особо вдохновляет.

– Пожалуй, я лучше останусь дома, посмотрю сериал и закажу пиццу. Сборище ходячих тестостеронов и разбросанных использованных презервативов не для меня. Честно признаться, не думаю, что уже готова к вечеринкам.

Хотя раньше я была самой первой тусовщицей школы, без меня не обходилась не одна вечеринка. Теперь же все изменилось.

– Никто не заставляет тебя делать что-то противозаконное или что-то сексуального характера. Просто повеселимся. Прошло почти полгода, Клэр. Отец не хотел, чтобы ты забросила свою жизнь.

После упоминания об отце улыбка с лица совсем пропала. Как я могу веселиться, когда в жизни полный бардак? Отец всегда говорил, что нужно брать от жизни все и даже больше. Но его слова больше не действительны, ведь носителя этих слов уже нет в живых.

– И к тому же, мне нужен друг, который будет отгонять от меня этого настырного Марка. Он распускает руки, а мне это не нравится.

Слова Джулс вытаскивают меня из грустных мыслей и даже немного веселят.

– Джулетт, вы уже переспали с Марком и не раз, он имеет право на распускание рук.

– И что, что мы переспали? Это не значит, что для всех мы пара и должны ходить за ручки. Ты будешь моим щитом, чтобы я не сорвалась. Чмоки, мне пора. Марк должен отдать мне свои старые конспекты. Я заеду за тобой в шесть, будь готова и надень что-нибудь сексуальное, – Джулетт изображает руками сексуальный силуэт и растворяется в толпе школьников.

– Ну я же еще не согласилась! – кричу ей вслед, но мои слова дошли только до ее затылка.

Как она это делает?.. Ей единственной удается вывести меня из транса. Десять лет дружбы не прошли даром. Она пытается вытащить меня из моего состояния. Хоть она и старается, я уверена, что в глубине души она знает, что прежняя Клэр пропала навсегда. Я люблю свою подругу. Она всегда веселая, никогда не унывает и всегда находит нужные слова. Мне бы пора начать жить дальше, но прошло еще слишком мало времени. Но мне не отвертеться и придется идти на эту дурацкую тусовку, иначе Джулетт спустит на меня всех собак.

Звенит школьный звонок и зовет на первый урок в этом семестре. Покрепче прижимаю учебники к груди, наполняю легкие воздухом и шумно выдыхаю, таща свою задницу на урок обществознания.

Глава 3

Укладываю свои вьющиеся от природы волосы, просто вытягиваю стайлером, пытаясь убрать львиный объем. Многие девушки мечтают о таких волосах, добиваясь желаемого объема укладками и начесами волос от корней; я же, напротив, хочу послушные прямые пряди. Бесит, что от дождя или повышенной влажности в воздухе они крутятся в спирали. Кто-то считает это милым, но не я. Стараюсь максимально четко прорисовать ровные стрелки по случаю первой вечеринки в этом году. Надеваю новое бежевое платье, хотя основные цвета моего гардероба темные (как и моя жизнь в целом). Бывают просветы, и это тот самый случай. Все-таки вечеринка, как-никак. В жару в темном особо не походишь. На этот случай есть пара платьев и светлых маек. Смотрю в каждый зеленый глаз и проверяю ровность стрелок еще раз. Накладываю прозрачный блеск на губы. Теперь точно я полностью собрана. Сижу на кровати при полном параде и жду самого непунктуального человека в мире. Как же я не люблю ждать, а еще больше я ненавижу опаздывать…

Звук автомобильного гудка заставляет подпрыгнуть на месте. Это Джульетт подкатила, ровно в семь с опозданием на целый час. Быстрым шагом спускаюсь вниз, но меня тормозит мать.

– Эй, куда это ты нарядилась? – она подходит ко мне и заправляет волосы за ухо, как она этот делала в детстве. Уже изрядно надравшись, она еле держит стакан в руках.

– Джулс вытащила меня на вечеринку, я не особо хочу идти.

– Джулс вернулась? Так здорово. Это же твой выпускной год, ты теперь старшеклассница и должна веселиться. Отец понял бы, если ты переживаешь на этот счет. Твоя жизнь продолжается, не забывай об этом.

Она опрокидывает стакан залпом и удаляется на кухню, а я стою с минуту в раздумьях. Хоть она и пьяница, ее советы все равно важны для меня. Все-таки она моя мать. Я не перестаю надеяться на чудо, которое вернет мне мою маму-трезвенницу.

Вздрагиваю от автомобильного гудка. Быстро накидываю любимый черный пиджак с золотыми пуговицами и быстро удаляюсь на улицу. Ночь выдалась по-летнему теплой и спокойной. Лето еще не торопится покидать наш городок, чему я несказанно рада. Открываю дверь машины и смотрю на нее тяжелым взглядом.

– Что? – говорит она. – Только неудачники приезжают вовремя. Эй, почему ты не на каблуках? Мы же договорились.

– Мы ни о чем не договаривались, и я ненавижу каблуки, ты же знаешь. Я и так не хотела идти на вечеринку.

Смотрю на свои тощие ноги в любимых белых конверсах. Я не особо высокая, но и в каблуках не так уж и нуждаюсь.

– И все равно ты выглядишь великолепно, даже без каблуков. Я рада, что ты будешь со мной этим вечером.

Пристегиваю ремень безопасности, Джулс быстро трогается с места, как будто удирает от погони. Я знаю, как важно для нее, что мы вместе идем на вечеринку, как в старые добрые времена. Ведь это огромный прогресс.

В ее глазах лучится азарт в предвкушении этой ночи. Зашли внутрь – громкая музыка сразу же оглушает меня. В доме душно, и он просто битком. Проходим в самую большую гостиную, где танцует весь основной народ из отдыхающих, и нас останавливает чуть ли не каждый: нам все жутко рады. Люди здороваются со мной, многие обнимают, зовут к себе в компанию. Такая теплая встреча значительно поднимает настроение.

Я не хотела видеть сочувствующие взгляды или слушать перешептывание в стиле «Она сидела взаперти и тронулась умом» или «Бедняжка Клэр, ее посадили на антидепрессанты, не снаркоманилась ли она часом?». Но все-таки парочку взглядов я поймала, этого не избежать. Злые девочки пялятся на меня и чуть ли не показывают пальцем. Ненавижу таких стерв. Гоню прочь дурные мысли и пытаюсь держать лицо.

Джульетт видит, как Марк зажимает какую-то девчонку в углу.

– Что он делает? Мы же только сегодня общались по телефону.

– Ну ты же сказала, что вы не встречаетесь.

– Это не значит, что можно идти и зажимать каждую девчонку на этой вечеринке. Ты не против, если я оставлю тебя и надеру задницу Марку?

– Нет, конечно, иди и разбирайся со своими любовными делами, я не пропаду.

Джульетт растворяется в толпе пьяных подростков, а я иду на кухню, чтобы налить себе воды. В доме слишком душно, а в горле уже обстоятельно пересохло. Нужно идти на поиски живительной влаги, не хочу умереть от обезвоживания. Пробираюсь среди шумной толпы. Скажу честно, это было не легко. Чего только стоят эти целующиеся парочки на каждом шагу и парни нашей школы с их оригинальными подкатами. Ну нет, ребята, не заинтересована. Подхожу к кухонной столешнице и наливаю себе воды, сразу выпиваю стакан и наливаю следом второй. Не охота пить даже пиво, к тому же я вижу это каждый день дома. Хочу иметь ясный ум и трезвую память.

Около получаса я провела в компании парня из параллельного класса. Его зовут Оливер. Он очень симпатичный, но такой зануда… Как только он понял, что я не такая доступная, как он рассчитывал, он быстро растворился среди танцующих, якобы налить себе выпить. Какое счастье. Я понаблюдала за развратной «бутылочкой», в которой победа – это не поцелуй, а сколько на тебе останется одежды. Разок поиграла в карты, пока не поняла, что играем на раздевание. Облокачиваюсь на единственную свободную стену в этом доме, чтобы передохнуть от всей этой толпы. Смотрю на обстановку вокруг. Все эти люди такие беззаботные, они радуются каждому дню и этой дурацкой вечеринке. Для них это настоящее событие – выход в свет. Напиться до беспамятства, и, если тебя не стошнит, это уже победа. Завести роман, переспать с парнем – такой и должна быть подростковая жизнь, а я себя чувствую лет на сорок. Мой интерес заканчивается на старой комедии по видеомагнитофону с кассетами. Полный мрак. Мысли тяжелым грузом зависли в голове. Моя вечеринка на сегодня окончена. В этом доме слишком душно, пора уходить.

Пытаюсь пробраться сквозь плотную толпу, чтобы найти Джульетт и сказать ей, что хочу уйти. Но что-то вдруг толкает меня в бок, и я чувствую внезапный холод. О боже, на мое новое платье кто-то что-то пролил. По запаху томатов чувствую, что это «Кровавая Мэри».

– О нет.

– Извини, меня толкнули. С тобой все в порядке? – спрашивает меня парень, которого я никогда не видела раньше. Меня завораживает невероятный цвет его глаз. Они такие синие, как лед, но от них совершенно не веет холодом. И тут я вспоминаю про свое платье.

Черт, черт, черт!