Текст книги "Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945"

Автор книги: Роджер Мэнвелл

Соавторы: Генрих Френкель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Гиммлер участвовал в этом как один из тайных устроителей встречи; позднее он подготовил следующую стадию переговоров, использовав для этого Иоахима фон Риббентропа, который был на политической арене новой, мало кому известной фигурой. Именно на его вилле в Далеме продолжались совещания Гитлера и Папена, по-прежнему проходившие в присутствии Кеплера и Гиммлера.

Тем временем Рем повел весьма жесткое наступление на берлинское отделение СС, которое, руководимое все тем же Далюге, продолжало сохранять независимость от мюнхенского штаба. В своей зоне ответственности Рем даже назначил начальником боевой подготовки СС своего человека Фридриха Крюгера; с его стороны это было довольно дерзким шагом, и Гиммлер не мог не чувствовать себя задетым, однако на публичных мероприятиях он и Рем по-прежнему появлялись вместе, словно ни о каких разногласиях между ними не было и речи. Истина же заключалась в том, что Гиммлер был не в том положении, чтобы открыто добиваться власти; вынужденный играть роль дисциплинированного подчиненного, он, однако, не терял времени даром, внимательно изучая и анализируя материалы, которые поставляли ему Гейдрих и его тайные осведомители. В целом же Гиммлер был доволен быстрым ростом СС, происходившим под его непосредственным контролем, а также достигнутым уровнем организации и подготовки личного состава.

Структура СС в период 1933–1934 годов известна из показаний фон Эберштейна, которые этот человек, познакомивший Гейдриха и Гиммлера, дал Международному военному трибуналу в Нюрнберге. Сам Эберштейн, бывший офицер и высокопоставленный государственный чиновник, вступивший в СС в 1928 году, являлся типичным представителем аристократического крыла нацистской организации. «До 1933 года, – заявлял он в Нюрнберге, – в СС вступали многие аристократы и даже германские принцы» ¹². В качестве примеров он привел имена принца фон Вальдека и принца фон Мекленбурга, а также упомянул принца Липпе-Бистерфельда, генерала графа фон Шуленбурга, архиепископа Грёбера Фрайбургского, архиепископа Брунсвикского и принца Гогенцоллерн-Зигмарингена, вступивших в ряды СС после 1932 года. По словам того же Эберштейна, работавшего в веймарском отделении охранных отрядов, в 1929 году, когда эту организацию возглавил Гиммлер, во всей Тюрингии было не больше 50 членов СС, однако после захвата власти нацистами под его началом оказалось около 15 тысяч человек, представлявших Тюрингию и Саксонию. Ничего странного в этом, однако, не было: одна только элегантная эсэсовская форма, сразу повышавшая общественный престиж своего обладателя, способна была привлечь в организацию сотни новых членов.

«Столь быстрый рост рядов организации, – говорил Эберштейн в Нюрнберге, – можно объяснить, во-первых, приходом к власти национал-социалистов и естественным желанием многих людей продемонстрировать лояльность новому режиму. Во-вторых, после того, как в 1933 году партия заявила о прекращении приема новых членов, многие захотели поступить в полувоенные организации типа СС и СА, чтобы стать членами партии через них. Но были и молодые люди, которых интересовала не столько политика, сколько спорт и атмосфера товарищества… В феврале или марте 1934 года Гиммлер приказал провести проверку всех членов СС, вступивших в организацию в 1933 году. Тщательное расследование проводилось до 1935 года, и в результате из организации были исключены от 50 до 60 тысяч членов СС… Исключались, во-первых, те, кто не мог предъявить справку о достойном поведении от полиции. Кроме того, члены СС должны были доказать, что ведут добродетельную жизнь и честно исполняют свой профессиональный долг. Безработным или не желавшим работать доступ в СС был закрыт».

Вскоре после прихода нацистской партии к власти Гейдрих понял, что СС может стать ядром нацистской тайной полиции. Правда, по свидетельству Райтлингера, официальные подразделения политической полиции уже тогда существовали в Берлине и Мюнхене, и когда после 30 января в этой организации началась грандиозная чистка, многие сотрудники официальной секретной службы выразили готовность сотрудничать с новым режимом. Одним из таких добровольцев был Генрих Мюллер, который возглавил гестапо еще до того, как стал членом партии.

Из материалов Нюрнбергского процесса ясно видно, что СД успела тщательно проверить штаты мюнхенской политической полиции, известной под названием «Отдел VI». Большинство сотрудников этого отдела были приняты на службу к Гиммлеру, когда Гитлер назначил его полицей-президентом Мюнхена. Правда, это был не самый значительный пост, особенно если иметь в виду, что Геринг, который был членом кабинета и председателем рейхстага, стал к тому же министром внутренних дел Пруссии, и все же благодаря новому назначению Гиммлер получил в свое подчинение полицейские силы одной из самых крупных административно-территориальных единиц Германии.

Получив новые широкие полномочия, Геринг поспешил воспользоваться ими, чтобы еще больше укрепить свое положение. Во главе прусской полиции он поставил шефа берлинского отделения СС Курта Далюге, а Рудольфа Дильса, полицейского чиновника, женатого на его кузине Ильзе Геринг, сделал руководителем созданного им отдела политической полиции или Берлинского полицейского бюро 1А, позднее переименованного в гестапо.

Далюге в тот период находился полностью под влиянием Геринга и даже отказался принять Гейдриха, который 15 марта специально приехал в Берлин, чтобы встретиться с ним по поручению Гиммлера. Молодой, вежливый и услужливый Далюге, не отличавшийся, однако, ни особым интеллектом, ни порядочностью, был произведен в генералы СС в возрасте двадцати девяти лет. Для Далюге, до вступления в охранные отряды руководившего уборкой мусора при муниципалитете, это была действительно головокружительная карьера, однако теперь ему понадобилась вся его изворотливость, чтобы не запутаться во всех хитросплетениях тайной борьбы за власть ¹³.

Таким образом, в первые месяцы правления Гитлера аппарат полицейского контроля находился в основном в руках Геринга, который всю свою неистощимую энергию направил на искоренение остатков демократии и на разгром коммунистов – основных врагов нацистской партии как в рейхстаге, так и в среде рабочих. Для решения этой задачи требовались быстрота и широкое применение террора и насилия, способных сломить силы сопротивления прежде, чем они успеют сориентироваться в ситуации и объединиться, чтобы дать Гитлеру отпор на выборах 5 марта. И Геринг действительно начал действовать стремительно. В течение недели прусский парламент был распущен. В течение одного месяца ненадежные начальники полиции и государственные служащие были уволены и заменены верными сторонниками нацистской партии, а полицейские – вооружены. «Каждая пуля, выпущенная из дула полицейского пистолета, – моя пуля!» – восклицал Геринг. Чтобы предотвратить возможные беспорядки, Геринг также вооружил и направил на усиление полиции 25 тысяч человек из СА и 10 тысяч из СС; лидеры коммунистов были арестованы, а их партия – обескровлена и парализована.

В феврале, в ночь поджога рейхстага, Гитлер и Геринг заявили на всю страну, что коммунистический путч был неминуем и пожар явился небесным маяком, осветившим след коммунистических изменников. Двадцать восьмого февраля статьи конституции, гарантировавшие гражданские свободы, были отменены, так что теперь любой человек мог быть без суда отправлен в «защитное заключение». На выборах нацисты, вместе со своими союзниками националистами, набрали, однако, лишь незначительное большинство голосов, но это не помешало Гитлеру, получившему полный контроль над рейхстагом, где не осталось никого из депутатов-коммунистов, провести 23 марта закон, дававший ему полномочия управлять страной посредством чрезвычайных указов.

Действия подобного рода едва ли были в натуре Гиммлера. Во всяком случае, решение о роспуске католического консервативного правительства в Мюнхене осуществили 8 марта боевики СА под командованием фон Эппа, друга Рема, в то время как Гиммлер, полицей-президент Баварии, оставался в стороне. В том же месяце Геринг создал в Пруссии первый концентрационный лагерь под руководством Дильса, а в апреле предоставил своей политической полиции штаб-квартиру на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине. В январе новое полицейское формирование получило официальное название Тайной государственной полиции (Geheime Staatspolizei), или, сокращенно, гестапо. Создание гестапо было первым решительным шагом нацистской власти в сторону усиления государственного полицейского контроля и, одновременно, явилось серьезным предупреждением Гиммлеру, чьи полномочия все еще ограничивались Баварией.

Гиммлер, однако, не спешил, предпочитая двигаться к цели своим собственным, пусть не самым прямым путем, и с апреля 1933-го по апрель 1934 года принял несколько важных решений. Назначив Гейдриха главой баварской тайной полиции и управления СД в составе СС, Гиммлер организовал собственный «образцовый» концентрационный лагерь в Дахау. Этот лагерь находился под его полным контролем и существовал параллельно множеству других, создававшихся полуофициально и неофициально не только Герингом, но и мелкими чинами СС, СА и даже нацистскими гауляйтерами, управлявшими гау (Gaue), или регионами, на которые разделила Германию нацистская администрация. На процессе в Нюрнберге Геринг утверждал, будто закрывал эти несанкционированные лагеря, где, по его мнению, практиковалось жестокое обращение с заключенными.

Лагерь, основанный СС возле Оснабрюка, привел к серьезным трениям между Гиммлером и Герингом. Возглавляемые Дильсом следователи гестапо заявили, что, отправившись в Оснабрюк для выяснения принадлежности и обстоятельств возникновения лагеря, они якобы были обстреляны охраной СС. Разразился громкий скандал, и Гиммлер, повинуясь прямому указанию Гитлера, был вынужден закрыть лагерь. Вмешательство Геринга объяснялось главным образом его честолюбивым стремлением стать главным координатором полицейской деятельности в Германии. То, что ему это не удалось, объяснялось умелой политикой Гиммлера, старательно укреплявшего свой личный авторитет и влияние, а также противодействием Рема, который со своей стороны мечтал объединить силы СА с регулярной армией и возглавить их, хотя с подобным не стали бы мириться ни Геринг, ни тем более Гитлер.

Для управления лагерем в Дахау Гиммлер создал добровольное подразделение эсэсовцев, желавших нести долгосрочную службу по лагерной охране. Это подразделение получило название «Мертвая голова» (Totenkopf) и специальную эмблему в виде черепа и скрещенных костей; во главе этого и других подразделений «Мертвой головы» Гиммлер поставил Теодора Эйке – бывшего армейского офицера, ветерана Первой мировой войны, который был одним из самых верных сторонников Гиммлера во всем, что касалось расовых вопросов. В числе охранников лагеря в Дахау были также австриец Адольф Эйхман и, в 1934 году, Рудольф Хёсс, позднее руководивший уничтожением евреев в Освенциме.

Хёсс, который, подобно Геббельсу и Гейдриху, одно время намеревался стать католическим священником, в Первую мировую войну был солдатом, а затем присоединился к фрайкору ¹⁴. За участие в громком политическом убийстве он был осужден и провел шесть лет за решеткой, а освободившись – вступил в члены нацистской партии и в СС. После краха гитлеризма – находясь в тюрьме, в одиночном заключении, – этот незаурядный, хотя и склонный к некоторому морализаторству человек написал мемуары, в которых подробно остановился на своих отношениях с Гиммлером. Изначально Хёсс принадлежал к стоявшей на позициях крайнего идеализма и национализма молодежной группировке «Артаманен», члены которой придавали огромное значение земледелию и стремились избегать городской жизни. По словам Хёсса, именно через эту организацию он познакомился с Гиммлером, который в июне 1934 года – во время смотра сил СС в Штеттине – предложил Хёссу работать в Дахау, где в декабре ему присвоили звание ефрейтора охранного подразделения «Мертвая голова».

Экспериментальный концлагерь в Дахау создавался на основании приказа Гиммлера, изданного им 21 марта в качестве полицей-президента Мюнхена и завизированного премьер-министром Баварии Генрихом Гельдом, поддерживавшим нацистов консерватором-католиком, за несколько дней до его принудительной отставки. Приказ, опубликованный в мюнхенской газете «Нойесте нахрихтен» в день подписания его главой правительства Баварии, гласил:

«В среду 22 марта вблизи Дахау будет открыт первый концентрационный лагерь, способный вместить 5000 заключенных. Планируя размеры лагеря, мы пребывали в полной уверенности, что нас поддержат все, кто думает о нации и служит ее интересам, и не обращали внимания ни на какие второстепенные соображения.

Генрих Гиммлер,

действующий полицей-президент города Мюнхена».

Дахау, находившийся милях в двенадцати к северо– западу от Мюнхена, стал постоянным центром репрессий нацистов сначала против немецкого, а потом и других порабощенных Гитлером народов. В начальный период, когда власть нацистов ничем не ограничивалась, СС и СА проводили широкомасштабные аресты, задерживали мужчин и женщин без всякого разбора и допрашивали, зачастую прибегая к пыткам. Процесс зашел так далеко, что перед Рождеством 1933 года Гитлеру пришлось объявить амнистию 27 тысячам заключенных. Никто, однако, не знает, сколько человек было освобождено на самом деле. Несколько позднее Гиммлер, в частности, заявлял, будто ему удалось убедить Гитлера, чтобы амнистия не распространялась на заключенных, находящихся в его лагере в Дахау.

Приказ о «защитном заключении» был столь же кратким, как и приказ об учреждении Дахау:

«На основании статьи 1 указа рейхсканцлера о защите народа и государства от 28 февраля 1933 года вы беретесь под защитную охрану в интересах общественной безопасности и порядка. Основание: подозрение в деятельности, враждебной государству».

Геринг был вполне откровенен относительно причин организации лагерей: «Мы должны были безжалостно расправляться с врагами государства… поэтому были созданы концентрационные лагеря, куда нам пришлось отправить первые тысячи членов коммунистической и социал-демократической партий». Позднее Фрик характеризовал «защитное заключение» как «вынужденную меру Тайной государственной полиции… имевшую целью противостоять всем устремлениям врагов народа и государства» ¹⁵.

Варварская энергия Геринга являлась одним из аспектов нацистской жестокости, а гиммлеровское внимание к деталям – другим. Почти двадцать лет отделяют нас от полного разоблачения того, что происходило в концентрационных лагерях; никакие документы не могли бы дать картины более наглядной и полной, чем показания тысяч уцелевших мужчин и женщин или подробные свидетельства таких людей, как Хёсс и Эйхман, являвшихся ближайшими подручными Гиммлера и осуществлявших акты массового уничтожения. Если Геринг как человек был не более жесток, чем любой другой угнетатель в истории современной Европы, то хладнокровный садизм Гиммлера не поддается пониманию. И все же в нем необходимо разобраться хотя бы потому, что всегда будут существовать люди, которые, получив неограниченную власть и обладая такой же убежденностью в собственной правоте, могут начать поступать аналогичным образом.

Как мы уже писали, Гиммлер привык жить и работать по раз и навсегда усвоенным правилам. Первого ноября 1933 года была завершена работа над правилами внутреннего распорядка лагеря в Дахау, которые под придирчивым руководством Гиммлера составлял Эйке. Тщательно подобранная юридическая фразеология этого документа, созданного в тиши кабинетов поднаторевшими в бюрократической казуистике экспертами, к каковым можно отнести и Гиммлера, на деле служила лишь маскировкой для самого настоящего террора. Так, например, в одном из параграфов «Правил…» было записано:

«Срок заключения в концентрационный лагерь официально может устанавливаться любой, в том числе и «до выяснения всех обстоятельств»… В отдельных случаях рейхсфюрер СС и шеф германской полиции могут дополнительно санкционировать меры физического воздействия… Для усиления эффекта устрашения не следует препятствовать распространению слухов об использовании телесных наказаний…

Напротив, для распространения таких слухов должны подбираться особо подходящие и надежные люди.

Считается агитатором и подлежит смертной казни через повешение каждый, кто… произносит подстрекательские речи, устраивает митинги, формирует кружки и комитеты, распространяет сплетни или собирает правдивую или ложную информацию о концентрационных лагерях с целью снабдить оппозиционную пропаганду историями о якобы творящихся там зверствах…» ¹⁶.

Тайное восхождение Гиммлера к власти начиналось за пределами Пруссии, где, как он понимал, Геринг был всемогущ. Рем, внимательно следивший за ситуацией, ясно видел, что Гиммлер и Гейдрих, создавшие по-настоящему могущественную организацию, вряд ли довольствуются доверенными им незначительными постами, поэтому дальновидно решил не ссориться с руководством СС. К лету кипучая энергия Геринга начала наконец иссякать. Привычка окружать себя роскошью и желание заполучить другие важные посты привели к тому, что Геринг ослабил контроль за подчиненными, которые были непосредственно вовлечены в развернувшееся между СА, СС и гестапо соперничество. Даже Далюге, геринговский шеф полиции, счел небезвыгодным для себя установить за спиной шефа контакт с Мюнхеном.

Из всех работавших в гестапо эсэсовцев самой заметной фигурой был, несомненно, Артур Небе; Дильс утверждает, что Небе шпионил за ним по поручению Гейдриха, а Карл Эрнст, начальник штаба берлинских отрядов СА Рема, прямо угрожал его жизни, пока Рем не положил этому конец, предложив Дильсу ради собственного блага присоединиться к СС. Возможность сделать это представилась последнему после налета СС на квартиру Дильса, приведшего к открытому разрыву между Герингом и Гиммлером (впрочем, оба были достаточно дальновидны, чтобы вскоре урегулировать это недоразумение на встрече в Берлине). В качестве компенсации Дильс получил в СС почетный пост, который, однако, был чисто номинальным. Уже в октябре Дильс вынужден был скрываться от ареста, причем, как он утверждал, СС угрожали ему ордером, подписанным самим Герингом. Это, в свою очередь, стало возможным после того, как Герингу предъявили сфабрикованные Гейдрихом доказательства антинацистского прошлого Дильса.

Вне зависимости от того, правдив или нет рассказ Дильса, он важен хотя бы потому, что свидетельствует о значительном росте авторитета Гейдриха и Гиммлера в Берлине – городе, который постепенно становился центром политической власти в стране. Необходимо отметить, что в тот период Германия состояла из множества больших и малых районов или земель, зачастую пользовавшихся значительной автономией; Бавария же, где зародилась нацистская партия, была из них второй по значению, уступая одной лишь Пруссии. Поэтому Гиммлер, как и Геринг, знавший, что Гитлер хотел бы создать в Германии надежную систему единой централизованной власти, попросил фюрера в награду за хорошую работу в Баварии распространить власть рейхсфюрера СС и на другие земли Германии.

Если воспользоваться спортивной терминологией, можно сказать, что в гонке за создание единых полицейских сил Геринг сделал мощный стартовый рывок, но ему не хватило выносливости, чтобы победить. С октября Гиммлер начал прибирать к рукам управления и отделы политической полиции в остальных германских землях и к марту следующего года успешно завершил этот процесс ¹⁷.

Ассимиляция полицейских сил в автономных землях путем занятия поста главы политической полиции была, строго говоря, не совсем законной хотя бы потому, что при этом не проводилось никаких консультаций с нацистским министром внутренних дел Фриком, с которым местным правительствам формально полагалось обсуждать все подобные вопросы. Чтобы придать своей деятельности видимость законности, Гиммлер всегда объявлял себя на службе провинциальных правительств, когда – после наводившего страх на чиновников парада местных подразделений СС – принимал от местной власти ту или иную должность.

Все это происходило в полном соответствии с гитлеровской политикой постепенной централизации власти, и Фрик был практически бессилен помешать Гиммлеру, активно вмешивавшемуся в сферу его компетенции. Как отмечает Гизевиус, Фрик пытался запретить землям создавать новые посты и службы без его прямого согласия, но Гиммлер легко обходил запрет, принуждая министров финансов провинциальных правительств субсидировать действующие на их территориях подразделения СС и концентрационные лагеря или прибегая к иным, столь же изощренным приемам. Очень скоро эта политика принесла свои плоды: паутина, которую плел Гиммлер, накрыла собой всю Германию, и только в Пруссии авторитет Геринга все еще был достаточно высок.

Осенью 1933 года, явно в пику Герингу, Гейдрих открыл в Берлине, на Айхеналлее, отделение СД; тогда же, в ноябре месяце, Грегор Штрассер, бывший некогда шефом Гиммлера, направил Гансу Франку послание, в котором впервые появился его знаменитый каламбур: «Гитлер, кажется, полностью в руках своих Himmlers und Anhimmlers (Гиммлеров и обожателей)». В декабре 1933 года членом гитлеровского кабинета стал Рем, и это так встревожило Геринга, что он поспешил переосмыслить свои отношения с Гиммлером.

Гизевиус, в то время еще остававшийся сотрудником гестапо, подробно описал, как он оказался вовлечен в интриги между Далюге, Дильсом и Гейдрихом. В феврале 1934 года его и Небе в очень жесткой форме «пригласили» посетить собрание, проходившее в казармах подразделения СС «Лейбштандарте» в Лихтерфельде. Отправляясь туда, оба были уверены, что настал их последний час; каково же было их удивление, когда принявший их командир «Лейбштандарте» Дитрих сообщил им, что Гиммлер и Гейдрих очень лестно отзывались об их работе, причем особо была отмечена их борьба с коррупцией в рядах гестапо. После этого вступления Гизевиусу и Небе было предложено сесть и написать рапорт о своих «жалобах», как назвал это Дитрих, что они и сделали, сообщив о многих случаях «вымогательства, пыток и убийств». По словам Гизевиуса, это был «излюбленный прием СС, готовых рядиться в тогу порядочных граждан и публично порицать злоупотребления, обман и нарушения закона. Во всяком случае, Гиммлер, выступая перед небольшой группой людей, всегда говорил как стойкий поборник порядочности, честности и правосудия». Несомненно, Гиммлер верил в свою миссию строгого учителя и наставника, предоставляя Гейдриху собирать информацию для решительного удара по прусской цитадели Геринга.

Чтобы подчеркнуть необходимость объединения политической полиции под единым руководством, Гейдрих воспользовался рапортом своего агента, сообщавшего о готовящемся коммунистическом заговоре с целью убийства Геринга, причем особый упор делался на то, что гестапо о заговоре не знало. Аресты по этому делу Гейдрих произвел так быстро, что Геринг и Гитлер узнали о заговоре, только когда все было кончено. Гиммлер со своей стороны воспользовался ситуацией, чтобы убедить фюрера передать все полицейские силы Германии под контроль СС. После недолгих колебаний Гитлер пошел ему навстречу, и, с согласия Геринга, прусское министерство внутренних дел было объединено с аналогичным рейхсминистерством, а его политическая полиция, включая гестапо, перешла в ведение Гиммлера как нового главы общенациональной тайной политической полиции. Передача власти, впрочем, происходила постепенно. В первое время Геринг, как премьер-министр Пруссии, еще оставался номинальным главой полицейского ведомства, однако уже 10 апреля он, в присутствии Гиммлера и Гейдриха, выступил перед сотрудниками гестапо. В своем обращении к ним Геринг заявил, что в ближайшем будущем непосредственное руководство работой гестапо примет на себя его заместитель Гиммлер, и призвал сотрудников поддержать нового руководителя в борьбе с врагами государства. В свою очередь Гиммлер, очевидно не до конца справившись с овладевшей им радостью, поспешил поклясться гестапо в своей лояльности: «Я всегда останусь преданным вам. Вам никогда не придется меня опасаться».

Двадцатого апреля 1934 года Гиммлер был назван официальным главой гестапо с Гейдрихом в качестве заместителя. Так встало на место последнее звено в цепи. Теперь Гиммлер был готов начать свое восхождение к власти.